9 См.: Пиаже Ж. Речь и мышление ребенка. М., 1994.
10 См.: Выготский Л.С. Мышление и речь / Выготский Л.С. Собр. соч.: В 6 т. М., 1982-1984. Т. 2.
308
В первобытной культуре практически не разделяется идеальное и материальное, субъективное и объективное. Магия — результат проекции законов психической жизни на физическую реальность, когда субъективные отношения, обусловленные потребностью субъекта, воспринимаются как имманентные объекту. Как архаическая форма контакта с реальностью магия постепенно утрачивала главенство, но тем не менее сохранялась на всех этапах развития культуры. Средневековый алхимик еще удивительным образом соединял химические опыты с колдовством.
Знаменитая формула Декарта «Cogito ergo sum» (Мыслю, следовательно, существую) обозначила тот водораздел в истории цивилизации и культуры, когда человек вполне осознал себя субъектом мышления, разделив субъективное и объективное «по оси Y» (см. табл. «Типы реальности»). Это не означало еще полной дифференциации объектов реальности и мышления о них. В частности, практически не разграничивались научные понятия и физическая реальность («природа» и «убеждения»), вследствие чего абстрактные построения воспринимались как безусловно истинные, имманентные физическому миру, и ось X еще не определилась.
Разграничение реальной реальности и реальной виртуальности (быть может, самое сложное в дифференциации) стало возможно в русле позитивистского мышления. Именно тогда возник вопрос о научном знании как модели мира, обусловленной и конституированной потребностями человеческой практики. Исследователи приняли операциональный подход к определению понятий и отказались от классического понятия истины как абсолютного закона природы, установив, таким образом, границу между ментальной моделью и действительностью, между «убеждениями» и «природой», как бы разведя их по левую и правую сторону оси X.
В то же самое время психоанализ подверг сомнению достоверность уже не только научных понятий, но и нравственных убеждений личности, представив их как «продукты психического метаболизма» и отнюдь не божественное установление. Психоанализ снов, романов, мечтаний открыл в психике непробегае-мые сознанием глубины и бесконтрольные энергетические порывы, в субъективности которых биологического куда больше, чем героического. Тем самым огромный пласт психической жизни был разом переведен из категории безусловной и абсолютной реальности в категорию «сказок», иллюзий.
Но без этих «сказок», виртуальной виртуальности, мир выглядел лишенным высокого смысла, в сущности, неантропоморфным. И это сделало бы духовное существование человека нестер-
309
пимым. Но экзистенциализм противопоставил неантропоморфной реальности мира трансцендентальность человеческого духа, обнаружив потребность субъекта в осмыслении существования. Человек, как выяснилось, испытывает потребность жертвовать жизнью не потому, что существует нечто, стоящее такой жертвы, а потому, что он не в силах существовать, не посвящая чему-то свою жизнь. Тем самым обозначился переход к исследованию так называемых базовых иллюзий сознания, своего рода «сказки сказок», на уровне реальной виртуальности.
Электронная революция привела к тому, что мощная информационная система не только моделирует, интерпретирует, но и материализует виртуальную реальность. Глядя в электронный прицел реального бомбардировщика, пилот и зрители, следящие за этим по своим телевизорам, уже воспринимают расстрел реальных городов как своеобразную компьютерную игру, демонстрацию особой ловкости и мастерства, которое дается многократными упражнениями на тренажерах. Те же эмоции испытывает мальчишка перед экраном компьютера, наблюдая такие же картинки, совершая такие же манипуляции. «Игра» воспринимается как реальность, а реальность — как игра. Общество восхищено, потрясено и напугано эффектами электронных моделирующих и транслирующих систем. Граница между ними становится зыбкой, вызывая ощущение ирреальности всего происходящего.
Если смотришь наводящий ужас фильм, ощущая все большее погружение в реальность вымысла, можно еще успокаивать себя, что это всего лишь кино, понарошку. Но если то же самое подается в репортаже? Если нет возможности ни опровергнуть, ни подтвердить информацию? И ничем невозможно помочь? Как ассимилировать знание, которое противоречит базовым иллюзиям сознания, психическим установкам и идейным убеждениям? Как противостоять ощущению бессилия и избегнуть соблазна раствориться в веселящейся или агрессивной толпе? Это все вопросы очень личные, но массовые. И в науке они встают как трудно разрешимые социальные проблемы «информационной безопасности общества»11; «информационного загрязнения среды обитания»12; «информационной защиты и самозащиты личности»13.
11 Лепский В.Е. Информационно-психологическая безопасность: экопсихоло-гия информационной среды общества // 2-я Российская конференция по экологической психологии. М, 2000.