23 Longman Dictionary of English Language and Culture. 1998. P. 681.

Дата: 2025-06-15; Просмотры: 2

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

²⁴ Longman Language Activator. 2000. P. 185.

179

вору против командира)»²⁵, «to instigate workers to down tools (подстрекать рабочих ломать инструменты)»²⁶. В психологиче­ском смысле «инстигат» — это некий специально созданный или специально используемый в данном контексте стимул (картинка, текст, видеосюжет и т.д.), способный актуализировать драйв, «за­пустить» инстинктивную, рефлекторную реакцию, вызвать силь­ные неконтролируемые сознанием чувства. Инстигат непосредст­венно включен в рефлекторную дугу «St-*R» и как условный (символический) стимул, запускающий реакцию, и как стимул безусловный (приносящий непосредственное удовольствие), сам являющийся «подкреплением». А потому сдваиваются и реактив­ные состояния немедленного наслаждения, и моделирование практического поведения. Тем самым инстигат не только возбуж­дает инстинкты «ОНО», но и провоцирует образование новых комбинаций влечений и новых комплексов бессознательного, на основе которых возникают особые потребности и закрепляются подчас невообразимые паттерны мышления, общения и пове­дения.

Коммуникативная функция инстигата реализуется либо как соблазн, либо как разрешение, прощение. Словно двойное дно пропаганды, он проводит на бессознательный уровень такие об­разы, суждения и действия, которые были бы отторгнуты здра­вым рассудком и нравственным чувством. И словно таможенное «Добро», он разрешает как нечто естественное, само собой разу­меющееся такие намерения и действия, которые люди обычно скрывают из чувства стыда или страха перед законом. Инстигат не просто «возбуждающая картинка». Это, по сути, акт призна­ния и оправдания, своего рода индульгенция, как когда-то като­лическая церковь называла официальное свидетельство о полном или частичном отпущении грехов не только прошлых, но и буду­щих. Однако не следует сводить побудительный посыл инстигата к банальному: «Если нельзя, но очень хочется, то можно!» Как «соблазн», так и «прощение» — понятия не только бытовые, но и сакрально-религиозные, высокодуховные, предельно идеологиче­ские. Поэтому оценка инстигата претендует на тотальность и аб­солютность даже когда выражается пикантным намеком, стили­стическим акцентом, «стебовым» жаргоном, глумливой остротой, оскорбительным выводом или охальным слоганом. Такая оценка всегда произвольна и субъективна. Это личное мнение журнали-

25 The Merriam-Webster Dictionary of Synonyms and Antonyms. Massachusetts, 1992. P. 194.

²⁶ Hornby AS. Oxford Advanced Learner's Dictionary of Current English. Oxford University Press, 1987. P. 442.

180

ста, нередко сдвинутое или завиральное. Но высказываемое ши­роковещательно, да еще с апломбом и претензией на общезна­чимость, оно звучит как социально санкционированный нор­матив.

Инстигат (образ и санкция) «запускает» драйв-мышление, когда желанию следуют без выяснения причин и не заботясь о следствиях, вне логики и безотносительно к истине. Однако ин­стинктивный порыв, охватывая массы, способен вызвать взлет энтузиазма или пароксизм протеста, решить исход голосования или судьбу революции, внести сумятицу в мысли или установить новый стиль поведения. Откуда столь очевидная практическая «мощь» драйв-мышления, если оно безразлично к реальности, то есть очевидно не «действительно»? Гносеологический парадокс анализируемой парадигмы в том, что влечения индивидуального бессознательного, недоступные для самосознания и самоконтро­ля, достаточно просто распознавать и направлять со стороны. Используя метафору «двухпалатное™ сознания древнего грека», можно сказать, что инстигат воспринимается хотя и не как голос Бога, Пророка, Учителя или Эксперта, но очень прельстительно, как зов Звезды, Зазывалы или Дегустатора. Драйв-мышление им­пульсивно отдает инициативу поведения на сторону. Поэтому по­является «толпа и герой». Поэтому «герой», вслед за Ницше, по­лагает, что «для посредственного существовать в качестве посред­ственного — счастье»²⁷. Поэтому все более примитивными стано­вятся инстигаты (запускающие и контролирующие стимулы) манипуляции. Поэтому у «толпы» грубые вкусы. Поэтому драйв-мышление становится целью и средством воздействия манипуля-тивных mass-media, которые в современном обществе пытаются Ифать роль «героя» перед массовизированнои аудиторией, как перед «толпой».

Предельные выражения этого процесса могут вызвать ото­ропь. Гуманистически мыслящий социопсихолог Серж Москови-чи даже назвал толпу «взбесившимся животным, сорвавшимся с цепи»²⁸. Но журналист не должен впадать в снобизм. И ему нель­зя закрывать глаза на реальность. К предчувствиям Шопенгауэра, прозрениям Ницше или идеям Фрейда можно относиться как угодно, но нельзя игнорировать, как выразился один литератур­ный герой, «научно-медицинские факты». Структура личности универсальна. Драйв-мышление — одна из естественных функ­ций психики. Историческое развитие, собственно, в том и состо­яло, что все ббльшее число людей требовало и получало возмож-

27 См.: Nietzsche F. Werke. Bd. 8. 1904. S. 303. 2» См.: Московичи С. Век толп. М., 1998.

181

ность реализовывать свои инициативы индивидуально, а не в сословном, классовом или институциональном порядке. В этом смысле эпохальный документ — Всеобщая декларация прав чело­века (ООН, 1948). К концу XX в., как раньше гражданские, эко­номические или политические свободы наций и сословий, стали отстаивать личное право на инакомыслие, на акцию «в знак про­теста», на отклоняющееся поведение и т.п., вплоть до «прав сек­суальных меньшинств». Массовый человек больше не склонен сдерживать влечения. И широковещательная «сексуальная рево­люция», в отличие от пролетарской, победила в мировом масшта­бе. Существенно отметить, что в современном мире самые зау­рядные акты ограничения влечений могут вызвать резонанс мас­сового драйв-мышления, переходящий в коллективные действия такого свойства, что власти сочтут за благо просто капитулиро­вать. Знаменитый студенческий бунт 1967 г. с баррикадными боя­ми в Латинском квартале Парижа, после которого пришлось ре­формировать высшее образование во Франции и полностью по­менять распорядок в Сорбонне, начался как протестная реакция на запрет студентам посещать общежитие студенток. Мощная составляющая драйв-мышления обнаруживается и в акциях акти­вистов «Greenpeace», и в действиях правозащитников, и в демон­стративных захватах заложников... Похоже, что без учета драйв-мышления, без опоры на инстигат контакт с современным мас­совым читателем становится проблематичным, а с наиболее продвинутыми и мобильными группами вообще условным.

Структура и функции гедонистического текста самому жур­налисту могут быть глубоко несимпатичны. Но профессионалу положено различать, где чушь, которой можно пренебречь, а где суть, которую опасно оставлять без внимания. Совсем не обяза­тельно строить редакционную политику по понятиям шоу-бизне­са. Но и не овладеть техникой включения драйв-мышления были бы непростительной халатностью. Вопрос в том, чтобы с пол­ной ответственностью оперировать выразительными средствами, стимулирующими импульсы индивидуального бессознательного, ясно представляя себе социально-коммуникативные функции ге­донистического текста.

Проникающая сила гедонистического текста, бесспорно, ве­лика, но, прибегая к ней, журналисту самому не следует впадать в эйфорию. Драйв-мышление, как всякая стихия, пойдет «куда кривая вывезет». Было время, когда как новое качество спортив­ного репортажа воспринимались фразы: «Трудно сегодня нашим ребятам... Соперник хочет победить во что бы то ни стало... Сей­час он ударит! Вот сейчас он ударит! А бить они умеют... Нельзя

182

ГЕДОНИСТИЧЕСКИЙ ТЕКСТ

Социально-коммунвжатп-вые функция

Базовые психические процессы

Выразительные средства

Информационная ком­пенсация влечений инди­вида в противовес социа­льному ригоризму Обеспечение необходи­мых колебаний жизнен­ной антиномии: природ­ное—духовное; мирское-сакральное; жизнь-смерть

Снятие защитных меха­низмов в критический период («пир во время чумы»)

Массовизация психиче­ской жизни (формирова­ние «публики» и «тол­пы»)

Унификация паттернов реализации влечений в интересах идейных тече­ний, электоральных кам­паний, потребительского рынка или прямого изв­лечения прибыли

■ Затруднение консолида­ции в рядах потециаль-ного противника

' Раскачивание и дискре дотация существующей культурно-нравственной парадигмы

• Оформление и продви­жение драйвов и т.п.

Актуализация влечений индивидуального бессоз­нательного

Биологически обуслов­ленные эмоции (удоволь­ствие, ужас, паника, вож­деление, леность и т.п.) Биосоциально обуслов­ленное самолюбие (об-раз-Я)

Биосоциально обуслов­ленное чувство родства (образ-Мы)

¹ Культурно-исторически впитанный «символ ве­ры» (Идеал-Я)

' Гиперэмоциональные пе­реживания превосходства или отверженности

' Состояния стресса, фру­страции, «отвязанное™», остервенения, экстаза, энтузиазма, растерянно­сти и т.п.

■ Риск как сознатель­но/бессознательный пат­терн поведения

• «Реакции перерождения» и т.п.

• Демонстрация предметов и действий, способных вызвать рефлекторное воз­буждение

• Провоцирование виталь­ных страхов

• Нарушение табу

• Глум

• Пренебрежение прили­чиями, ненормативная лексика и инфернальная проблематика

• Абсолютизация теневых сторон явлений и харак­теров

• Уравнивание, нивелиро­вание высокого и низко­го

• Огульное опошление идей­ного подхода к реально­сти

• Сюжетосложение по прин­ципу смакования подроб­ностей насилия, физиче­ских отправлений, страда­ния, «потери лица», непра­ведной удачи и тд.

• Пересыщение ссылками на мнения «звезд» и «гур­манов»

• Восторженные или него­дующие оценки

• Рваный темпоритм изло­жения с «выписыванием» пикантных деталей и т.п.

давать ему бить!.. Ничего не оставалось делать, как остано­вить его, нарушив правила...». И такое говорилось даже тогда, когда транслировались встречи с заведомо слабым соперником, матч «доигрывался», а нарушения совершались машинально. Но что такое нынешний «синдром фаната»? Откуда в цивилизован­ных странах толпы молодчиков с размалеванными лицами, улич­ные погромы, поножовщина, десятки затоптанных на стадионах болельщиков? Такой «фанатизм» не возникает без искусственно­го подогрева эмоций, заражающего примера соседей и внутрен­них стереотипов драйв-мышления, которые были пробуждены

183

льсами массовой коммуникации и теперь выводят вовне внутрен­нее напряжение, порождая зачастую несообразные поступки. Фа­нат все простит «своим» игрокам, лишь бы они выиграли, и готов на все, лишь бы посрамить соперников. Возникающее при этом удовольствие от чередования нагнетания и разрядки нервного на­пряжения само по себе становится притягательным переживани­ем, которому упоенно предаются тысячи людей, не замечая неа­декватности своего поведения. И шоу-журналистика транслирует теперь шествия фанатов, драки и погромы даже более детально, чем сами спортивные состязания. Дело в том, что сам журналист тоже подвластен порывам и пароксизмам драйв-мышления. Ино­гда это проявляется в причудливых формах. К примеру, после победы московского «Спартака» над мадридским «Реалом» теле­журналист И.Ш. выразился в том смысле, что общенациональ­ную идею России искать больше не надо, потому что вполне до­статочно одного «Спартака». Если учесть, что И.Ш. в это время был пресс-секретарем Правительства РФ и вел брифинг перед те­лекамерами, такого класса юмор можно диагностировать как проявление неадекватности профессионального самосознания.

Переключение на драйв-мышление самого журналиста не только возможно, но и неизбежно при постоянной разработке ге­донистических текстов, напряженном поиске соответствующей информации и погруженности в подобную проблематику. Так что, когда издатели утверждают, будто газеты становятся «желты­ми» ради привлечения массового читателя, это тоже не вполне адекватная позиция. За нею — бессознательный страх обнару­жить реакции перерождения. Это не всегда безвредно и может ■сказаться не только снижением креативности, депрессией или ра­зочарованием в жизни на излете творческого пути. Все чаще на­блюдаются срывы, отклонения и информационные неврозы у со­всем молодых журналистов. Показательный пример — история телекорреспондента С, которая широковещательно обсуждалась в программе «Времена» (ОРТ, 12 нояб. 2000). Начинающая жур­налистка участвовала в подготовке передач о гибели подводной лодки «Курск». Тогда в репортажах много внимания уделяли род­ственникам погибших моряков. Сцены горя, отчаяния, исступ­ленного поведения и безотчетного обвинения всего и всех запол­няли экраны. С. присутствовала при особо нервном объяснении адмиралов и министров с родственниками и в этой обстановке должна была обеспечить реплики и мини-интервью для своей те­лепрограммы. Она даже не сразу поняла, почему к ней подошел врач-психолог и предложил свою помощь. Подумала, что он хо­чет дать ей эксклюзивное интервью. А для врача заметно неадек­ватными были ее собственные поступки. Служебная командиров-

184

ка привела к тому, что С. понадобилось дважды пройти специ­альный курс психологической реабилитации.

Гедонистическая коммуникация порождает причудливые ме­таморфозы личности. «Да что говорить о зрителях, — жалуется корреспондент газеты «Московский комсомолец», — когда даже у культурных людей нет чувства такта и шалят нервишки. Речь идет об уважаемом мною до 28 сентября Артемии Троицком, ко­торый в присутствии многочисленных свидетелей и работающей видеокамеры фирмы "Сорек-видео" пытался спровоцировать драку с корреспондентом "МК", автором этих строк. Вместо "здрасьте" и попытки выяснить, что же было на самом деле с Фестивалем свободы, им организуемом, грязные ругательства и рукоприкладство. Когда нет аргументов, в ход идут кулаки. И это со стороны человека, занимающего ответственный пост на Рос­сийском телевидении. Но вместо статьи — применение физиче­ской силы. Стыдно и глупо...»²⁹

Это не значит, что нужно подавлять в себе любой импульс драйв-мышления. Для человека это невозможно. А для журнали­ста это еще и неразумно. Массовость коммуникации определяет­ся числом людей, к личным чувствам, желаниям и интересам ко­торых она непосредственно обращена. Но если для журналиста гедонистический текст становится самоценным, приносящим личное удовлетворение или глубокую озабоченность, ему следует подумать о компенсации реакций перерождения, чтобы предот­вратить психический срыв или информационный невроз.

Таково шестое правило техники информационной безопасно­сти, которое тоже берет начало и находит свое завершение в пси­хологии журналистского творчества.