Популярная лекция в Старой Руссе 21 октября 2019 года
[Здравствуйте! Меня зовут Светлана Владимировна Лурье. Я постоянно живу в Санкт-Петербурге, но теперь стала отчасти рушанкой, намерена немалую часть года проводить в Старой Руссе, а со временем, возможно, и поселиться здесь постоянно. Поэтому у меня появилось желание с вами, рушанами, познакомиться. Сегодня я хочу вам представиться. Сначала я немного расскажу о себе и своей работе, а потом перейду к теме нашей встречи. Если представляться официально, я кандидат исторических наук, доктор культурологии, ведущий научный сотрудник Социологического института РАН. Однако, скорее, меня знают как этнолога по моей книге «Историческая этнология»[191], которая в свое время, в конце девяностых – начале нулевых годов выдержала 4 издания, была распродана тиражом в 20 тысяч экземпляров и разошлась по всем университетам России, поскольку была включена в программу распространения книг по библиотекам России, а также широко «гуляет по интернету». В этом году готовят ее казахский перевод, и по ней записан в этом году видеокурс лекций[192]. Кроме того, у меня есть целый ряд книг по этнологии и антропологии, в которых я рассматривала культурные и психологические особенности некоторых народов: русских, армян, финнов, турок, англичан. Всегда это были очерки, касающиеся каких-то исторических реалий этих народов, рассматриваемых в их динамике, поскольку я всегда полагала, что этнические культурные особенности лучше всего заметны в сравнении разных временных срезов культуры. Тогда становится понятно, что в культуре стабильно, что может быть в ходе истории отброшено, что меняется и как. Или же я изучала так называемые контактные ситуации между разными народами, когда можно было видеть различия в восприятии представителями разных народов одних и тех же реалий. Так я писала очерки о русской крестьянской общине, о формировании Еревана как социокультурной общности (об этом рассказывается в моей книге «Ереванская цивилизация»[193]), сравнивала восприятие колонизируемого пространства русскими и англичанами в Средней Азии и Индии (этому была посвящена моя кандидатская диссертация, защищенная в Институте востоковедения РАН), прослеживала развитие имперской идеи и имперской практики в Римской, Византийской, Британской и Российской империях (имперской теме у меня посвящена отдельная книга[194]) и еще много разных очерков. Но]
… всего более меня интересовала тема теории культуры, изучение того, как культура устроена изнутри, какие существуют культурные механизмы. Здесь я хочу уточнить, что культуру я понимаю в широком антропологическом смысле, затрагивающем все стороны жизни того или иного общества. Поэтому я, с одной стороны, пристально изучала различные теоретические подходы в культурной антропологии, особенно так называемую психологическую антропологию, которая активно развивалась в Америке, и смежные с ней науки (по этой теме я выпустила большое исследование[195]), с другой стороны, интересовалась нашей отечественной культурологией, да кроме того, начиная еще со своей первой книжки (в 1994 году[196]), предложила собственную культурологическую концепцию, которую в дальнейшем развивала, дополняла, корректировала и суть которой сводилась к тому, что каждому народу присущи своеобразные культурные константы, некие бессознательные комплексы, через призму которых воспринимается вся реальность, в которой живет и действует тот или иной народ, и которые относительно неизменны на протяжении всей жизни этноса. Эти культурные константы, сопрягаясь с присущими народам в ту или иную эпоху ценностными доминантами, определяют картину мира народа и характер его деятельности в истории. Изучение культурных констант помогает понять, как видит мир народ, как формируется этническая культура, как народ (социокультурная общность) функционирует – ведь народ состоит из разных слоев и групп с неодинаковым мировоззрением: но во всех этих различных мировоззрениях в одной культуре неявно выражают себя одни и те же константные комплексы восприятия действительности. Изучение культурных констант помогает понять и как происходят изменения в видении мира этносом, как модифицируется его способ существования, что приводит к кризисам этноса, к дисфункциям, катастрофам, как происходит возрождение этносов и тому подобное. Этому была посвящена моя докторская диссертация, которую защитила уже как культуролог, и все это очень подробно изложено в книге «Историческая этнология».
Вот этим я занималась всю жизнь. При этом, я всегда была православным человеком, и это отражалось в моих очерках о культурах разных народов, между тем, теорией культуры я занималась как ученый, часто, вне какой-то специальной идеологической парадигмы и, порой, принимала как рабочие некоторые представления, которые присущи нашему времени. Но со временем мне захотелось написать книгу о культурологии глазами православного человека. И вот этим я занимаюсь этой осенью в Старой Руссе. И вам впервые я хочу представить свои первые разработки по этой теме.
Итак, что такое культура? Обычно под ней понимают гуманитарную и художественную сферу человеческой деятельности. В ответ на это многие специалисты-культурологи возражают: любая сфера человеческой деятельности – преломление культуры. В первом случае культура понимается как область идеального, где сосредоточены наши стремления, ценности и идеалы. Второй подход кажется более приземленным, тут имеются ввиду культурные практики, то есть – как, почему, каким образом человек делает то или иное дело. И тут мы говорим не только о целях деятельности, но и о способах действия. И то, и другое понимание культуры верно: она многослойна, как бы объемна. Мы живем в ее атмосфере, она пронизывает всю нашу среду и нас самих. Попытки выйти из культуры уникальны: это может быть обретением святости, когда человек с помощью Божией преодолевает свою человеческую природу, а может быть падением в самые низы бесчеловечности – расчеловечиванием. Своеобразным выходом за пределы культуры порой признают и сумасшествие. Поэтому приходим к выводу, что:
Культура – это среда, в которой человек живет и действует, это все, о чем он мечтает, чего желает, призма, через которую он воспринимает мир, сам способ его действия в мире, модели взаимодействия людей, которые делают возможным их общение и взаимопонимание, а также тот ряд образов и мыслей, с помощью которого человек говорит сам с собой и – с Богом, пока не достигает бессловной молитвы – мистического видения и Богообщения.
Что же остается за пределами культуры?
Во-первых, материальный мир, как он существует объективно, независимо от нашего восприятия,
во-вторых, наша глубинная сущность, которая говорит с Богом и человеками, но говорит при помощи языка культуры, и,
в-третьих, духовный мир: Бог, Силы небесные и духи злобы поднебесной.
Тут духовный мир мы как культуру не определяем и даже противопоставляем ей. Культуру можно назвать «духовностью» только в переносном смысле, как наличие интереса к духовному миру или тому, что за духовный мир принимается, то есть относится к сфере идеального. Вот эту идеальную сферу, а также, добавим, металлургия, подледная рыбалка, установка стеклопакетов на окнах, все возможные технологии – все это относится к сфере культуры, поскольку связано с вполне конкретными культурными практиками и построенными на их основе пониманиями, интерпретациями действительности: специфическим человеческим взглядом на вещи, процессы, действия. Ведь если имеет место интерпретация, то мы имеем дело с культурным артефактом.
У нас получается, что культурой является все, что не относится к духовному или материальному миру, причем материальному или духовному, как они существует независимо от нас. Едва мы их осознаем – мы сопрягаем их с культурой. Таким образом:
Культурным является все, что исходит от человека, порождается человеческой мыслью и распространяется посредством человеческого действия и взаимодействия, то есть все, что является результатом человеческой интерпретации.
Заметим, что культурообусловленными бывают и физиологические процессы, такие, например, как зрение. Да, человеческий глаз видит – и это физиология. Но без культуры мы бы воспринимали только набор импульсов, а не целостные образы. То, что, собственно, происходит и у животных, которые тоже воспринимают через зрение информацию, более того – они на нее эмоционально реагируют (эмоциональная сфера у животных и у человека имеет нечто общее). Только вот отдавать себе отчет в своем видении, то есть видеть осознанно, способен только человек, и основана эта способность на культуре, носителем которой человек является.
А сам человек, является ли он культурным феноменом, точнее, что в человеке принадлежит культуре? Кажется, все! Если наше видение определяется культурой, то и слух, то есть слышание, ощущения, все процессы восприятия от самых простых до самых сложных. А язык культуры опосредует восприятие природы, другого человека и даже Бога: поскольку и наши мистические чувства во многом также имеют культурную окраску. И вот получается, что: