Глава 3. Как травма влияет на организм
О Господи, помоги мне сегодня быть хорошим зверем.
Барбара Кингсолвер
Когда я только начинал самостоятельно изучать феномен травмы, меня привлекли к исследовательской работе, посвященной физиологии головного мозга. Я знал, что отделы мозга, ответственные за инстинктивное поведение, практически идентичны у человека и животных. И лишь та его часть, которая обеспечивает рациональное мышление, является исключительно человеческой и в этом смысле уникальной. Также мне было известно, что животные, играющие в дикой природе роль добычи, крайне редко страдают от травм – и это притом, что их жизни постоянно что-то угрожает. Более того, похоже, у них есть запрограммированная природой способность при благополучном исходе в буквальном смысле стряхивать с себя последствия смертельно опасных стычек с хищниками и продолжать жить так, будто ничего особенного и не произошло.
Внимательно просмотрев множество фильмов о дикой природе, я заметил, что большинство животных обладают одним и тем же физиологическим механизмом, который позволяет им, едва избежав смерти, тут же вернуться к нормальному существованию. При этом сам восстановительный процесс ужасно напоминает то, что мне уже доводилось видеть: дрожь, переходящая в мощное сотрясение тела, спонтанное изменение дыхания – через все это прошла Нэнси. (Несомненно, вы помните, что уже встречались с Нэнси в предисловии к этой книге.) Этот процесс также можно наблюдать во время многих исцеляющих ритуалов, которые проводятся в разных концах света шаманами.
Если же вы хотите своими глазами рассмотреть и увидеть от начала до конца, из чего состоит этот процесс, вам стоит обратиться к фильму компании «National Geographic» «Полярный медведь в опасности» («Polar Bear Alert»), который можно найти на полках многих специализированных магазинов. В фильме показано, как производят отлов медведей с научными целями: сначала напуганного зверя преследуют на небольшом самолете, затем в него выстреливают специальным дротиком, содержащим транквилизатор, а когда медведь валится с ног, биологи окружают его и крепят на шкуре специальную бирку или чип, чтобы иметь возможность отслеживать дальнейшую судьбу данной особи.
Но вот огромный зверь начинает приходить в себя после шока. Сперва в его теле возникает легкая дрожь. Постепенно ее интенсивность нарастает и в конце концов достигает пика – в этот момент животное почти бьется в конвульсиях, а его конечности «беспорядочно подергиваются» (во всяком случае, так кажется со стороны). Когда эта тряска прекращается, зверь делает свободный и очень глубокий вдох, который буквально растекается по всему телу. Биолог, комментирующий за кадром происходящее, говорит, что такое поведение необходимо медведю, чтобы «выдохнуть из себя стресс», накопившийся во время погони и пленения.
А теперь – самое интересное. Когда все то же самое демонстрируют в замедленном повторе, становится очевидным, что в тот момент, когда нам казалось, что медведь беспорядочно размахивает лапами, он на самом деле совершал слаженные движения, характерные для бега. Зверь как будто хотел завершить свое бегство, сделать мощный финишный рывок, который был прерван действием транквилизатора. Затем медведь сбрасывает с себя остатки «застывшей энергии», выпуская ее на свободу на крыльях непринужденного, наполняющего все тело дыхания. Практически то же самое я наблюдал, когда Нэнси наконец оправилась от невыносимого страха, пережитого еще в раннем детстве.
Очевидных доказательств становилось все больше, и во мне крепла уверенность в том, что исцеление от травмы, какими бы словами мы его ни называли – хоть «реассоциацией», хоть, как это принято среди шаманов, «возвращением души», – это в первую очередь биологический процесс или телесный процесс, часто сопровождающийся психологическими «эффектами». Последнее особенно свойственно тем случаям, когда травма сопряжена с предательством со стороны людей, которые могли и должны были нас защитить.
Вдобавок к этому я предположил, что успешные методы исцеления непременно должны подразумевать установление прочной связи между человеком и его организмом. Методы, которые не дают нам возможности восстановить нарушенную связь с собственным телом, заведомо не могут быть по-настоящему успешными.
Итак, давайте попробуем суммировать наши знания.
Борьба, бегство, оцепенение
Когда ситуация воспринимается как угрожающая жизни, и разум, и тело мобилизуют огромное количество энергии, готовясь к борьбе или спасению бегством, – вот почему это принято называть реакцией борьбы или бегства («fight or flight»). В ней задействована та же энергия, что позволяет субтильной женщине голыми руками поднять тонну детройтской стали[7], чтобы высвободить из-под нее ноги своего ребенка, если ее ненаглядный малыш попал под машину. Сила такого рода обеспечивается обильным приливом крови к мускулам и мощным выбросом стресс-гормонов, таких как кортизол и адреналин.
Поднимая вес более двух тысяч фунтов, испуганная мать расходует большую часть того избытка химических веществ и энергии, которые были брошены на подмогу организмом, чтобы она могла справиться с угрозой. Сам ее сын, придавленный к земле машиной и оказавшийся в смертельной ловушке, в этот момент парализован страхом и болью и потому не может сделать того, на что способна его мать. Выброс энергии из организма, который происходит, когда опасная ситуация завершается, служит информационным сигналом для головного мозга – о том, что настало время снизить уровень секреции стресс-гормонов, потому что угроза миновала. Именно это и происходит в организме матери в подобной ситуации.
Если головной мозг не получает сообщения, позволяющего вернуться к работе в нормальном режиме, он продолжает поддерживать высокий уровень производства кортизола и адреналина, и организм оказывается в состоянии все нарастающей энергетической перегрузки. В таком положении оказывается попавший под машину сын. До тех пор, пока он не найдет способа избавиться от избыточной энергии, его организм будет упорно реагировать на все происходящее в жизни так, будто он все еще страдает от боли и чувства беспомощности, даже спустя много времени после того, как будут излечены его физические ранения.
Главный вопрос таков: что не дает человеку вернуться к нормальной жизнедеятельности, когда угрожавшей ему опасности больше не существует? Почему мы не можем просто выпустить переизбыток энергии тем же естественным способом, каким это делают животные?
Чтобы ответить на него, я приглашаю вас посетить Долину Серенгети, где до сих пор обитают древние тени наших духовных предков. Найдите минутку, чтобы зримо представить себе крадущегося гепарда. Его глаза внимательно всматриваются в будущую жертву, его тело напряженно замерло в сосредоточенном ожидании – он готовится напасть на быстроногую, стремительную антилопу импалу. Я хочу, чтобы вы проследили за собственной реакцией, когда наблюдаете, как этот великолепный поджарый хищник стремительно настигает свою жертву, несясь со скоростью около 100 километров в час. Импала падает на землю за долю секунды до того, как гепард вонзает когти в ее холку. Такое впечатление, что жертва капитулировала перед хищником и смирилась с неизбежностью смерти.
Однако поверженная импала еще не умерла. Хотя ее тело безвольно и неподвижно распростерто на земле, ее нервная система по-прежнему работает в напряженном ритме, заданном стремительной погоней. Животному трудно дышать и почти невозможно пошевелиться, но его сердце и мозг как будто все еще участвуют в гонке. Те же химические вещества, о которых мы говорили чуть ранее, дали антилопе дополнительные силы, чтобы бежать, а теперь продолжают мощным потоком поступать в ее тело и головной мозг. Есть вероятность, что гепард не растерзает ее на месте. Возможно, это самка, и она оттащит свою добычу в кусты, а затем отправится за своими изголодавшимися детенышами, заботливо спрятанными где-то вдалеке.
Если гепард уйдет, временно оцепеневшая импала может очнуться от шока и, посредством дрожи и «тряски», сбросить с себя избыток энергии, которую организм мобилизовал, чтобы избежать гибели. Когда эта нормализующая процедура естественным образом завершится, антилопа поднимется на ослабшие ноги, сделает несколько первых неверных шагов, а затем ускачет прочь в поисках своего стада – как будто ничего необычного с ней и не случилось.
Реакция «обездвиживания», использованная импалой, – это такой же важный инструмент выживания, как и реакция борьбы или бегства. Эту обычную стратегию выживания также называют реакцией оцепенения. Малоподвижные, «медленные» и относительно беззащитные животные, например, такие как опоссум, используют оцепенение как свою главную линию защиты. Но в тех случаях, когда не существует условий для равной борьбы или успешного бегства, любые животные прибегают к этому средству.
Другая жизненно важная функция реакции оцепенения заключается в том, что она вызывает потерю чувствительности. Если зверь (или человек) будет убит в тот момент, когда он находится в оцепенении, он не испытает ни боли, ни ужаса, то есть будет избавлен от смертельных мук.
Люди демонстрируют реакцию оцепенения – при которой энергия буквально застывает внутри организма – регулярно, и когда получают телесные повреждения, и даже когда сталкиваются со слишком сильными переживаниями. Однако, в отличие от импалы, выйдя из этого состояния, мы склонны сопровождать свое возвращение к нормальной жизни дополнительным беспокойством. Сами чувства, которые нам необходимы, чтобы помочь себе или заставить себя вернуться в реальность, по сути своей призваны сделать нас в каком-то смысле бесчувственными.
Трудности, которые мы испытываем, приходя в себя, – это очень важный момент. Я уверен в том, что способность возвращать себе самообладание и равновесие, после того как организм использовал для самозащиты реакцию оцепенения, – это фактор, играющий первостепенную роль в профилактике травм.
Каким образом дикие животные возвращаются к своему нормальному состоянию?
Ответ на этот вопрос вы уже знаете: через дрожь, сотрясение тела и изменение дыхания, которые я уже описывал выше. Помню, когда я поделился своими наблюдениями и выводами о поведении животных с Эндрю Бванали, ученым-биологом и главным специалистом национального парка Мзузу, находящегося в центральноафриканском государстве Малави, он начал энергично кивать в ответ, а затем выпалил: «Да-да-да! Это правда. Прежде чем мы выпускаем пойманных животных обратно на волю, мы убеждаемся, что они сделали именно то, что вы описали. – Затем он опустил глаза, словно что-то рассматривая на земле, и тихо добавил: – Если они не дышали и не дрожали вот так, перед тем как их отпустили, они не выживут. Они умрут».
Хотя люди редко умирают от неразрешенных травм, качество нашей жизни может жестоко страдать от их последствий. Некоторые люди, столкнувшись с этим, описывают свое состояние как «смерть при жизни».
Итак, почему же мы не можем стряхнуть с себя оцепенение так же, как это делают животные? Что останавливает нас и не дает нам выпустить застывшую энергию?
У меня есть для вас по-настоящему хорошие новости. Мои изыскания привели меня к убеждению, что у нас есть серьезные причины верить в то, что на самом деле люди обладают той же, что и животные, способностью восстанавливаться и сбрасывать с себя страх. Благодаря своей клинической практике я обнаружил, что тому есть веские доказательства. Я выяснил, что при должной поддержке и руководстве люди могут стряхнуть с себя последствия невыносимо тягостных событий и вернуться к нормальной жизни, используя те же самые действия, к которым прибегают животные. И у них все получается.
Довольно долго я трудился над разработкой безопасного, мягкого и эффективного способа, который бы позволил людям исцеляться от травм. Он основан на понимании того, что травма – это в первую очередь физиологическое явление. Это нечто изначально происходящее с организмом человека и его инстинктами. И только потом травмирующий эффект распространяется на его эмоции, разум и дух.
Выход из оцепенения
Перед нами стоит вопрос: каким образом человек может очнуться от оцепенения? Выход из этого застывшего состояния может оказаться тяжким энергетическим испытанием. Не имея отделов мозга, ответственных за рациональное мышление, животные, обитающие в дикой природе, ни на секунду не задумываются над происходящим – они просто делают то, что нужно сделать. Однако когда мы, люди, начинаем приходить в себя после реакции оцепенения, нас пугает мощь собственной энергии и агрессии, и мы начинаем сопротивляться силе этих переживаний. И такое случается часто. Это сопротивление препятствует полноценному сбросу энергии, необходимому для того, чтобы мы могли вернуться к нормальной жизнедеятельности. Неосвобожденная энергия накапливается в нервной системе, и тем самым создаются условия для формирования симптомов травмы, которые мы обсуждали в предыдущей главе.
Так что же нам делать, чтобы по-настоящему прийти в себя? Что мы должны предпринять, чтобы высвободить эту застывшую энергию таким образом, чтобы освободиться от уже укоренившейся травмы? Именно это вы узнаете и поймете, освоив мою «Программу 12 шагов к исцелению от травмы».
Мягкий, постепенный подход к исцелению
Пройдя 12 шагов, описанных в следующей главе, вы узнаете, как можно освободиться из-под гнета неразрешенных травм, связанных с вашим прошлым.
Имея возможность сбросить с себя остаточную энергию, некогда необходимую нам для выживания, но так и не востребованную в нужный момент, мы меньше боимся жизни и меньше от нее устаем. И больше не цепенеем от страха. Когда мы находимся в состоянии оцепенения, все наши действия становятся беспорядочными, поскольку в такие моменты нами движет страх. Но стоит нам выйти из застоя, мы получаем шанс прийти к гармонии и согласованности. Мы вновь начинаем ощущать свою связанность с жизнью. Мы чувствуем себя более умиротворенными, находясь дома с родными и взаимодействуя с окружающим миром, мы снова можем жить в ладу с самими собой. Нас больше не держит капкан пережитых в прошлом событий, многие из которых мы даже не помним.
Из сказанного вытекает очень важный вывод: вам совершенно не обязательно отчетливо помнить и осознавать определенные события, чтобы исцелиться от их болезненных последствий. Прикоснуться к травме – это совсем не то же самое, что пережить ее заново. Потому что травма в первую очередь затрагивает инстинктивный уровень. Воспоминания, которые остаются у нас после невыносимо тягостных событий, фрагментарны и в основном носят телесный характер, то есть записаны не в отделах головного мозга, ответственных за рациональное мышление, а непосредственно в теле.
Если посредством техники прочувствованных ощущений мы способны подобраться к своим «телесным воспоминаниям», у нас появляется реальная возможность сбросить энергию, которую мы когда-то инстинктивно мобилизовали для выживания, но не сумели использовать по назначению.
Независимо от того, в какой конкретной ситуации вы находитесь, вы можете научиться выпускать на волю и трансформировать эту энергию. При этом процесс сброса энергии может протекать открыто и весьма драматично или спокойно и почти незаметно. Он может проявляться как напряженная дрожь или как мягчайшее ощущение внутреннего трепета. Он может выражаться в перепадах температуры – от высокой к пониженной, от жара к ознобу. Впоследствии вы можете заметить, что ваша жизнь начала возвращаться в нормальное русло и вам теперь легче все в ней разложить по полочкам, или вы просто почувствуете, что стали спокойнее и испытываете меньшее напряжение. Возможно, то, что прежде огорчало до глубины души, больше не будет вас беспокоить так сильно, и вы станете менее критично относиться к себе. Или вы поймете, что просто стали лучше себя чувствовать и поверили в возможность своего жизненного благополучия.
Но также вполне вероятно, что изменения окажутся куда более глубокими. У вас может пройти хроническая боль. Вы можете сделать нечто такое, на что прежде не отваживались. Ваши отношения с людьми, как с самыми близкими, так и с посторонними, станут складываться легче и свободнее. Вы можете ощутить мощный прилив сил и страстных чувств. Когда человек исцеляется от травмы, в его жизни происходит настоящий переворот.
Предлагаемый мною подход к излечению травмы не является психотерапевтическим, но он и не является альтернативой психотерапии. Я часто работаю с людьми, которых направляют ко мне их лечащие врачи-психотерапевты. Но среди моих пациентов не меньше и тех, кто никогда не имел дела с психотерапией. Многие из них пережили автокатастрофы или становились жертвами других несчастных случаев и теперь страдают от их последствий, в том числе и от хронической боли.
Психотерапия может стать важной частью лечения при многих болезненных последствиях травмы. Иногда профессиональная психотерапевтическая поддержка просто необходима, поэтому вполне возможно, что вы захотите обсудить предлагаемый мною метод со своим психоаналитиком, социальным работником, лечащим врачом или другим специалистом, который мог бы помочь вам освоить их на практике.
Однако я хочу сделать особый акцент на том, что, используя приемы, представленные в этой книге, многие люди смогут самостоятельно помочь не только себе, но также своим детям, родственникам и друзьям. Причем речь идет не только о преодолении уже существующих неразрешенных травм, но и о предупреждении новых.
Я искренне желаю вам удачи в вашем путешествии к исцелению.