Даже все реализованные мероприятия по перевооружению едва ли нарушили экономику США. Ее главная особенность в тот период заключалась в значительном нереализованном потенциале.
В 1939 году уровень безработицы достигал III млн. человек, однако показатели промышленной производительности, исчисляемой в человеко-часах, заметно возрастали благодаря инвестициям в разработку и внедрение конвейеров, электродвигателей (взамен паровых) и улучшению технологий управления, хотя максимальной отдачи эти инвестиции не приносили из-за сокращения продолжительности рабочего дня работников предприятий.
Учитывая тот факт, что спрос значительно снизился, а рецессия 1937–1938 годов эту проблему не решила, внедрение различных новых схем также не могло стимулировать экономику и получение выгоды от более полной реализации ее производственного потенциала.
К примеру, в 1938 году Соединенные Штаты производили 26,4 млн. тонн стали, что значительно превосходило показатели Германии (20,7 млн.), Советского Союза (16,5 млн.) и Японии (6 млн.) — при том что сталелитейная промышленность этих трех работала на полную мощность, а ⅔ американских сталелитейных заводов работали вполсилы.
В скором времени этой нереализованности потенциала предстояло смениться масштабной программой перевооружения{718}. В 1940 году было принято решение об увеличении численности военно-морских сил в два раза, в ВВС должны были быть сформированы 84 боевых группы из 7800 самолетов, а согласно принятому закону о воинской повинности и военной подготовке было начато создание армии численностью до 1 млн. человек.
Все эти мероприятия оказали сильное воздействие на экономику США, которая, в отличие от итальянской, французской и британской экономических систем, не испытывала структурных проблем, а лишь не полностью использовала собственный потенциал в период Депрессии.
Поскольку у Соединенных Штатов имелись огромные неиспользуемые производственные мощности, тогда как экономики других стран работали на пределе возможностей, вероятно, наиболее значимыми для понимания исхода будущего противостояния статистическими данными стоит считать не показатели уровня фактического производства стали или выпуска промышленной продукции в 1938 году, а те данные, которые отражают уровень национального дохода (табл. 31) и, пусть и неточные, данные об «относительном военном потенциале» (табл. 32).
Так или иначе, именно эти цифры напоминают нам о том, что, хотя в Соединенных Штатах во время Великой депрессии и наблюдалось непропорциональное развитие экономики, страна все равно оставалась (по словам адмирала Ямамото) спящим гигантом.
Таблица 31.
Национальный доход великих держав в 1937 г. и доля военных расходов{719}
| Национальный доход (млрд. долларов) | Доля военных расходов (%) | |
| США | 68 | 1,5 |
| Британская империя | 22 | 5,7 |
| Франция | 10 | 9,1 |
| Германия | 17 | 23,5 |
| Италия | 6 | 14,5 |
| СССР | 19 | 26,4 |
| Япония | 4 | 28,2 |
Таблица 32.
Относительный военный потенциал великих держав в 1937 г.{720} (%)
США … 41,7
Германия … 14,4
СССР … 14,0
Великобритания … 10,2
Франция … 4,2
Япония … 3,5
Италия … 2,5
Итого на долю семи держав … 90,5
Пробуждение этого гиганта после 1938 года, ставшее наиболее очевидным в 1940 году, решительно подтверждает, насколько важен был в гонке вооружений и в стратегических расчетах той эпохи выбор подходящего момента.
Как Великобритания и СССР немногим ранее, Соединенные Штаты пытались восполнить нехватку вооружения, которая возникла в результате совершавшихся прежде масштабных поставок оружия фашистским режимам. В военных расходах эта страна могла превзойти любую другую при условии соответствующей политической воли.
Это наглядно демонстрируют данные статистики: еще в конце 1939 года расходы США на оборону составляли лишь 11,7% от общих государственных расходов (1,6% ВНП){721}, что было значительно меньше, чем у других великих держав в тот период.
Увеличение доли военных расходов в ВНП, приближающее страну по данному показателю к фашистским странам, автоматически сделало бы Соединенные Штаты самым мощным в военном смысле государством мира.
К тому же многое указывало на то, что Берлин и Токио осознают, насколько подобное развитие способно ограничить их возможности дальнейшей экспансии. Для Гитлера ситуация осложнялась его презрительным отношением к Соединенным Штатам, этой вырождающейся державе, где смешаны различные расы, но и он чувствовал, что не может откладывать свои завоевания до середины 1940-х годов, поскольку военное преимущество к тому времени неизбежно будет на стороне англо-франко-американского лагеря{722}.
Что касается Японии, которая воспринимала США намного серьезнее, то ее расчеты были точнее: так, военно-морское командование Японии полагало, что если к концу 1941 года численность их собственных судов достигнет приемлемых 70% от американского уровня, «то к 1942 году соотношение снизится до 65%, к 1943-му — до 50%, а к 1944 году — до катастрофических 30%»{723}. Как и Германия, Япония имела серьезный стимул для развертывания активных действий в самой ближайшей перспективе, поскольку только так она могла избежать участи страны-середнячка, отодвинутой на задний план супердержавами.