«Во всяком начале вещей и во всяком их конце нет ничего прекраснее безмолвия»
/«Сю Гуа», древний комментарий к «И-Дзин»/'.
В свете учения Будды подлинный «конец вещей» имеет место лишь в конце повторных рождений благодаря освобождению от иллюзий, благодаря ниббане, что означает также «угасание формообразования» или «создавания бытия», санкхаранам вупассано. Это и есть высочайшая и совершенная сдержанность. Конец формообразования происходит, однако, вместе с концом форм, конец образования - вместе с концом образов, с концом вещей в силу окончания материализации. Под «образами», «формами» и «материализацией» мы здесь подразумеваем мироутверждающее, миросоздающее кармическое действие. Утихание этой кармической воли к действию и есть «конец мира», который, согласно Будде, достигается не при помощи странствий (также и не при помощи перемещений в пространстве), а должен быть найден внутри нас самих.
Этот конец мира страданий дает нам знать о себе в каждом акте внимательной сдержанности; это сдержанность в нагромождении каммы, каммаюхана, в скоплении, нанизывании меняющихся форм, в строительстве преходящего мира. Но и тот, кто не стремится к этой последней цели, в сдержанности и безмолвии чистого наблюдения покончит со множеством нездоровых явлений и не допустит даже возникновения множества других, среди которых могут оказаться события, возникающие в силу слепой захваченности и вмешательства, приносящих с собой непредвиденные опасности и осложнения.
«Переставший вмешиваться всюду чувствует себя в
безопасности»
/ «Сутта-нипатта» 953/.
«Кто знает предел, то не будет подвергаться опасности»
/ «Дао-дэ-цзин» 44/.
Далее говорится, что и среди всего того, «что является началом вещей», нет ничего, превосходящего безмолвие. В буддийском смысле вещи, которые эффективно начинаются со сдержанности и безмолвия, — это те вещи, которые ведут к расторжению кармических уз, апакайагамино дхамма, которые развиваются на восьмеричном пути при осуществлении четвертой благородной истины. Восемь ступеней пути по традиции делятся на три группы: моральные качества, сосредоточенность (спокойствие ума) и мудрость (прозрение). Следуя такому разделению на три части, мы хотим теперь показать, как все эти свойства получают решительную поддержку со стороны сдерживающей внимательности.
МОРАЛЬНЫЕ ПРИНЦИПЫ
В работе по моральному очищению и перевоспитанию руководитель только в исключительных случаях советует начинать прямо со слабостей своего характера, имеющих глубокие корни в старых привычках или сильных страстях. Преждевременные попытки борьбы с ними при недостаточных средствах очень часто кончаются обескураживающими поражениями. Поэтому успех обещает другой подход: сначала обратиться к тем слабостям в поступках и речи и к таким недостаткам в суждениях и к предрассудкам, которые вызваны необдуманностью и поспешностью; а последних всегда бывает много. Как часто случается, что один-единственный момент обдумывания мог бы удержать нас от ошибочного шага, который может повлечь за собой длинную цепь серьезных последствий. И вот как раз благодаря практике чистого наблюдения мы можем научиться своевременной сдержанности, хотя сначала лишь в простых для нашего выбора ситуациях, где легче вынести суждение. Многие из помех и впечатлений во время медитации настолько незначительны, что не имеют связи с нашими сильнейшими дурными привычками и установками; именно такие более легкие случаи мы можем выбрать и в своей повседневной жизни. На них мы впоследствии сможем научиться избегать всякой иной реакции, кроме чистого констатирования процессов, или откладывать решение до полной проверки. Если мы таким образом начнем пользоваться наблюдающей сдержанностью в простых случаях, если эта способность укрепилась с практикой, нам все чаще будет удаваться включать состояние сдержанности в тех случаях, когда мы захвачены врасплох, спровоцированы или введены в соблазн. Точно так же нам впоследствии в конце концов удастся сначала ослабить, а затем и разрушить старые дурные привычки и инстинктивные страсти. Ибо если эти спонтанные или импульсивные процессы прервать в каком-то пункте сдержанностью и наблюдением, они при этом утратят значительную часть своей силы и своих неприятных последствий.
Если мы, например, видим какую-то привлекательную для нас красивую вещь, порожденное ею затем желание может сначала быть не очень активным и ограниченным. И если теперь уже здесь сможет вступить в действие наблюдающая сдержанность, это слабое желание, вероятно, исчезнет без сопротивления, а вскоре и забудется; если же мы сможем этот элемент привлекательности сублимировать в спокойную эстетическую склонность, желание потеряет свою активность. В рамках практики внимательности мы сумеем в этом случае непосредственно регистрировать и нейтрализовать каждое впечатление, превратив его в зрительное восприятие, сопровождающееся приятным чувством. Если, однако, в этом раннем периоде дело еще не дойдет до сдержанности, и мы будем все так же пожирать алчными взорами привлекающую нас вещь, первоначальное слабое желание вырастет в сильную потребность. Если теперь мы сможем здесь натянуть поводья и дать доступ наблюдающей сдержанности, тогда мы сможем помешать тому, чтобы это сильное желание нашло выражение в словах, способствующих проявлению неистовства. Однако если дело уж дойдет до таких слов, отказ от предмета желания может принести другие, новые осложнения; внутренне они выразятся в разочаровании, горечи или даже чувстве ненависти, внешне -во вспыльчивости и склонности к спорам.
Но и на этой поздней стадии сдержанность сама по себе все же способна предотвратить худшее - возможную попытку присвоить себе собственность другого человека тайком или силой. И даже после совершения злополучного поступка, если мы одумаемся и сдержим себя, это воспрепятствует тому, чтобы дурная настроенность ума повторилась и закрепилась в виде черты характера.
Таким образом, сдержанность дает возможность закрыть двери для неблагоприятного развития событий. Рано это произойдет или поздно - будет зависеть от достигнутой степени внимательности, развитию которой служит это воспитание ума.