Тема: Московское Государство при Иване Грозном (1533;1584)
План:
1.Детство и Юность
2. Династический кризис. Борьба боярских группировок за власть (1533;1547).
3. Начало реального правления Ивана Грозного и реформы Избранной рады (1547;1560).
4. Внешняя политика Русского государства в 1550;1560-х гг.
а) Вхождение в состав России Казанского (1552) и Астраханского (1556) ханств.
б) Первый и второй периоды Ливонской войны (1558;1566).
в) Люблинская Уния
5. Опричнина (1565;1572), ее основные события и историография.
а) Основные события опричнины.
б) Историография опричнины.
6.Третий период и завершение Ливонской войны (1566;1583).
7.Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбски (религиозно-идеологическое обоснование Русской Национальной Монархии).
8. Начало освоения Дикого поля (Новороссии) (1550;1590-е гг.).
9. Присоединение Сибири (1580;1590-е гг.).
1. Детство и Юность
Первые годы. Таково прежде всего время его детства и юности. По восьмому году он остался круглым сиротой и с младшим братом Юрием попал на попечение бояр, которые питали их "яко иностранных или яко убожайшую чадь", так что Грозный, по его словам, пострадал "во одеянии и во алкании". Внешние лишения сопровождались моральными обидами.
Грозный с негодованием вспоминал,
как Шуйские вели себя: "Нам бо во юности детства играюще, а князь И. В.
Шуйский сидит на лавке, локтем опершися, отца нашего о постелю ногу положив,
к нам же не преклоняяся".
А в официальной обстановке, при народе, те же
Шуйские по "чину" низко преклонялися перед маленьким великим князем и тем учили его двуличию и притворству.
Растащив многое из великокняжеского
имущества, бояре явились перед мальчиком-государем грабителями и"изменниками".
Ссорясь и "приходя ратью" друг на друга, бояре не стеснялись
оскорблять самого государя, вламываясь ночью в его палаты и силой вытаскивая от него своих врагов.
Шуйских сменял князь Бельский с друзьями, Бельского
опять сменяли Шуйские, Шуйских сменяли Глинские, а маленький государь смотрел на эту борьбу боярских семей и партий до тех пор, пока не научился сам насильничать и опаляться, -- и "от тех мест почали бояре от государя страх имети и послушание".
Они льстили его дурным инстинктам, хвалили
жестокость его забав, говоря, что из него выйдет храбрый и мужественный царь, -- и из мальчика вышел испорченный и распущенный юноша, возбуждавший
против себя ропот населения.
Однако в конце 1546 и начале 1547 г. этот юноша
выступает перед нами с чертами некоторой начитанности и политической
сознательности.
В литературно отделанных речах, обращенных к митрополиту и
боярам, он заявляет о желании жениться и принять царский венец: "Хочу аз поискати прежних своих прородителей чинов -- и на царство на великое
княжение хочу сести".
Грозный, принимая венец (1547), является носителем
того идеала, которым, как мы видели, определяла свою миссию его народность;
он ищет царства, а не только великого княжения, и официально достигает его в утвердительной грамоте цареградского патриарха (1561).
И не только в деле о царском венце, но и во всех своих выступлениях пред духовенством и боярами
молодой царь обнаруживает начитанность и умственную развитость: для своего времени это образованный человек.
Раздумывая над тем, откуда могли прийти к
распущенному морально юноше его знания и высшие умственные интересы, мы
можем открыть лишь один источник благотворного влияния на Грозного.
Это -- круг того митрополита Макария, который в 1542 г. был переведен на московскую митрополию с новгородской архиепископии.
С Макарием в Москву перешли его
сотрудники по литературному делу -- собирания "великих миней-четьих" -- и в их числе знаменитый священник Сильвестр.
Сам Макарий пользовался неизменным
почитанием Грозного и имел на него хорошее влияние; а Сильвестр прямо стал временщиком при Грозном и "владяше обема властми и святительскими и царскими, яко же царь и святитель".
Воздействие этих лиц обратило Грозного
от забав к чтению, к вопросам богословского знания и политических теорий.
Способный и впечатлительный от природы, Грозный скоро усвоил себе все то, чем питался ум и возбуждалось чувство передовых москвичей,
и сам стал (по выражению одного из ближайших потомков -- князя И. М. Катырева-Ростовского)
"муж чюднаго рассуждения, в науке книжнаго поучения доволен и многоречив зело".
Таким образом, моральное воспитание Грозного не соответствовало
умственному образованию: душа Грозного была всегда ниже его ума.
2. Династический кризис. Борьба боярских группировок за власть (1533;1547)
В 1526 г. Василий III совершил беспрецедентный поступок — развелся со своей первой женой Соломонией Юрьевной Сабуровой (1490;1542) по причине ее неизлечимого бесплодия и неспособности родить ему наследника престола. А уже в 1527 г. он женился на юной литовской княжне, красавице Елене Васильевне Глинской (1511—1538), с которой прожил до конца своих дней.
По мнению ряда известных историков (А. Зимин, В. Кобрин), второй брак Василия III разделил жизнь великого князя на два периода.
Во время брака с Соломонией Сабуровой, символизировавшего определенную политическую программу, великий государь опирался на старомосковское боярство, «выражавшее интересы широких кругов дворянства». Брак же с Еленой Глинской принес с собой крутой поворот в политической линии Василия III, приведший к возвышению княжеской аристократии. Однако другие известные историки (Р. Скрынников) полагают, что:
1) во-первых, не следует преувеличивать значение великокняжеских браков на тогдашний политический процесс
2) во-вторых, князья Глинские, которые относительно недавно перешли на службу к великому московскому князю, никогда не принадлежали к правящей русской аристократии. Но, как бы то ни было, в августе 1530 г. в великокняжеской семье на свет появился первый младенец, которого в честь деда нарекли Иваном.
В декабре 1533 г., расхворавшись под Волоколамском на любимой звериной охоте, великий князь Василий III неожиданно скончался и его преемником на престоле стал трехлетний сын Иван IV (1533—1584), при котором, в силу его явного малолетства, был создан регентский (опекунский) совет, получивший название «седьмочисленной думы». В состав этого совета вошли младший брат Василия III князь Андрей Иванович Старицкий и самые влиятельные члены Боярской думы — князья Василий и Иван Шуйские, Михаил Глинский, бояре Михаил Юрьев, Михаил Тучков и Михаил Воронцов.
Эта «семибоярщина» управляла страной всего несколько месяцев, после чего ее власть стала стремительно рушиться. Летом 1534 г. были арестованы князь-боярин М.Л. Глинский и боярин М.С. Воронцов и реальными правителями государства стали мать младенца, великая княгиня Елена Глинская и ее любовник-фаворит, боярин и конюший (высший придворный чин) князь Иван Федорович Овчина Телепнев-Оболенский.
За пять лет правления Елены и ее фаворита произошло четыре важных события:
1) Россия впервые проиграла очередную русско-литовскую пограничную войну (1534;1537) и вынуждена была отдать «польской коруне» ряд ранее отвоеванных земель, в частности, Гомель;
2) в 1535 г. правительство провело денежную реформу, в результате которой общерусской денежной единицей на территории всего государства стала московская деньга, получившая звонкое название «сабляница»;
3) в 1536 г., после смерти родного брата Василия III князя Юрия Ивановича Дмитровского было ликвидировано Дмитровское удельное княжество;
4) в 1537 г. произошел мятеж другого дядьки малолетнего государя, князя Андрея Ивановича Старицкого, который, подстрекаемый своими ближними боярами, предъявил права на великокняжеский престол. Естественно, мятежный князь был тут же схвачен, посажен в темницу и вскоре там отравлен, а единственный на тот момент Старицкий удел был сразу ликвидирован.
Как полагают многие историки (А. Зимин, В. Кобрин), последние три события четко показали общую направленность политики правительства Елены Глинской на дальнейший курс централизации единого Русского государства. Однако в апреле 1538 г. при загадочных обстоятельствах, скорее всего в результате отравления, Елена Глинская неожиданно умерла.
Ее фаворит князь И.Ф. Оболенский был тут же посажен в темницу, а затем тайно убит по приказу князя А.И. Шуйского. У трона начинается острейшая борьба боярских группировок за власть (1538;1547), в которой приняли активное участие три княжеских клана — Шуйских, Бельских и Глинских.
Сначала власть захватили князья Шуйские, которые почти два года (1538—1540) реально управляли страной. Затем, в результате дворцового заговора и при активной поддержке митрополита Иосафа, к власти приходит княжеский клан Бельских (1540;1542). Но и их правление тоже оказалось не очень долгим, и в результате очередного дворцового переворота к власти опять приходят Шуйские, которых на сей раз поддержал новый митрополит Макарий.
Однако уже в декабре 1543 г. господству Шуйских приходит конец, поскольку по приказу юного Ивана IV глава их клана князь Андрей Иванович был жестоко убит великокняжескими псарями, а сами Шуйские изгнаны из Москвы.
В советской исторической науке (И. Смирнов, А. Зимин, А. Сахаров, В. Буганов) борьбу боярских кланов за власть всегда трактовали как борьбу активных противников (Шуйские) и сторонников (Бельские;Глинские) дальнейшей централизации Русского государства.
По мнению многих нынешних историков (В. Кобрин, Р. Скрынников, А. Кузьмин), данная оценка не выдерживает критики, поскольку именно при Шуйских в 1539 г. была проведена знаменитая реформа местного управления, известная под названием «губной реформы», в ходе которой произошло существенное перераспределение власти от пришлых великокняжеских наместников и волостелей в пользу местных служилых людей и черносошных крестьян, кровно заинтересованных в наведении порядка и сохранении единства страны.
3. Начало реального правления Ивана Грозного и реформы Избранной рады (1547;1560)
В результате нового дворцового переворота у власти утвердилась новая боярская группировка — родственники молодого государя, князья Глинские. Именно с их подачи и при активнейшем участии митрополита Макария в жизни молодого Ивана произошло два важнейших события. В январе 1547 г. он был торжественно венчан на царство в Успенском соборе Московского Кремля, что имело огромное политическое значение, поскольку новый титул:
• несоизмеримо возвысил царскую власть над всей родовой бояро-княжеской аристократией внутри страны;
• впервые ставил русского монарха в один ряд с татарскими ханами, которых на Руси всегда именовали царями.
Сразу после этого события, в феврале 1547 г. молодой царь обвенчался с юной красавицей, боярышней Анастасией Романовной Юрьевой, с которой прожил самые счастливые тринадцать лет своей жизни.
В июне 1547 г. в Москве произошел страшный пожар, в результате которого погибло свыше двух тысяч москвичей и почти восемьдесят тысяч остались без крова. В этой трагедии были обвинены князья Глинские, в частности, бабка царя княгиня Анна, которые были тут же отстранены от власти, и на смену им пришел новый боярский клан — родственники царицы Анастасии, бояре Захарьины-Юрьевы и Воронцовы.
В феврале 1549 г. на представительном совещании в Грановитой палате Московского Кремля, которое в исторической науке (Л. Черепнин, Н. Носов, А. Зимин) принято считать первым Земским собором, Иван IV выступил с обширной программой государственных реформ.
Для ее реализации самим государем было создано новое правительство, которое в историографии принято называть на польский манер Избранной радой (1549;1560). Многие историки (Н. Карамзин, К. Бестужев-Рюмин, Н. Костомаров, А. Зимин, Б. Кобрин, Р. Скрынников) и раньше, и теперь постоянно спорят о персональном составе этого правительства.
Но с большой долей вероятности можно утверждать, что его членами были: руководитель Челобитного приказа и фактический глава правительства Алексей Федорович Адашев, глава Посольского приказа князь Иван Михайлович Висковатый, глава Разрядного приказа князь Андрей Михайлович Курбский, князь Дмитрий Михайлович Курлятьев-Оболенский и настоятель Благовещенского храма Московского Кремля, личный духовник царя протоирей Сильвестр. Большое влияние на деятельность Избранной рады оказывал и митрополит Макарий (1542—1563).
Относительно недавно известный историк профессор А.И. Филюшкин в своей кандидатской диссертации «Состав правящих кругов Российского государства и проблемы изучения «Избранной рады» (1995) реанимировал старую концепцию профессора И.И. Смирнова, в которой отрицал реальность существования правительства «Избранной рады» и считал сведения о ней политическим мифом, автором которого был князь А.М. Курбский.
Тем не менее, большинство историков по-прежнему считает, что именно правительство Избранной рады провело целый ряд фундаментальных реформ, которые условно можно разделить на следующие группы:
I. Реформа центрального управления (административная реформа), которая была воплощена в следующих мероприятиях правительства.
1) В принятии нового Судебника 1550 г., который с учетом судебной практики и развития законодательства был существенно расширен и лучше систематизирован, в частности разбит на главы и статьи.
В новом Судебнике впервые было введено наказание за мздоимство, ужесточены санкции в отношении «лихих» людей, ограничены в пользу центральной власти права наместников и волостелей в расследовании наиболее тяжких уголовных преступлений, подтверждены нормы крестьянского перехода в Юрьев день и несколько, с учетом денежной реформы 1535 г. и инфляции, увеличена плата за «пожилое» — с пятидесяти «старых» копеек до одного «нового» рубля и т.д.
1) В проведении Поместного собора Русской православной церкви (1551), который в науке традиционно называют Стоглавым собором, поскольку все его решения были оформлены в ста главах. На этом соборе обсуждались два основных вопроса:
а) чисто церковные дела, связанные с наведением элементарного порядка в среде приходского духовенства и унификации церковной службы и обрядов, б) проблема монастырского землевладения, который вызвал наибольшую дискуссию, поскольку царь Иван, поддержанный нестяжателями (Сильвестр), попытался отобрать богатые монастырские вотчины в пользу государства, ибо правительству было крайне важно получить новые земли (роспашь) для поместной раздачи служилым людям «по отечеству», составлявшим основу русской поместной конницы.
Но это предложение, вызвавшее резкое недовольство иосифлян, при активной поддержке митрополита Макария было решительно отвергнуто. Единственное, что удалось сделать царю Ивану, так это протащить решение, что отныне все монастыри не имеют права приобретать новых земель без доклада царю, а также ограничить «тарханы», т.е. налоговые привилегии церкви, дарованные ей еще татарскими ханами.
В реформе Государева двора и создании «Дворцовой тетради» и «Государева родословца» (1551—1552), на основании которых теперь стало осуществляться «верстание на службу», то есть назначение на все важнейшие административные, военные и дипломатические посты.
3 В создании в 1551;1555 гг. принципиально новой системы органов центрального управления — приказов, в основе деятельности которых лежал отраслевой (ведомственный) или территориальный принцип управления: Посольский приказ ведал внешними сношениями с иноземными державами, Разрядный приказ занимался назначением воевод в войска и сбором поместного ополчения, Поместный приказ ведал раздачей и конфискацией поместий, Разбойный и Земский приказы осуществляли уголовный сыск и занимались охраной общественного порядка, Стрелецкий приказ ведал вновь образованным полурегулярным стрелецким войском, приказ Казанского дворца занимался административно-судебным и финансовым управлением новых южных и восточных территорий, и т.д.
II. Налоговая реформа (1551—1556), в результате которой была установлена общая для всех сословий единица налогообложения — соха, то есть мера земельной площади. Согласно новому налоговому законодательству, отныне с черносошных крестьян налог стал взиматься с 500 десятин или четвертей земли, с монастырей и церкви — 600 десятин, а светских феодалов — 800 десятин земли.
III. Военная реформа (1551;1556), которая была проведена в два этапа. Первый этап реформы, проведенный в 1550—1551 гг., затронул старинный институт местничества, который теперь жестко ограничивался в период военных походов, и устанавливалась четкая подчиненность всех полковых воевод первому воеводе Большого полка.
Позднее было принято новое решение, что «тягаться о местах» в мирное время могут только те служилые люди «по отечеству», чьи фамилии были внесены в «Государев родословец», «Государев разряд» и «Дворцовую тетрадь».
Второй этап военной реформы был проведен в 1556 г., когда правительством было принято «Уложение о службе», согласно которому все помещики-землевладельцы, включая «новиков» («недорослей», достигших пятнадцатилетнего возраста), обязаны были выходить на государеву ратную службу «конно, людно и оружно». Со 150 десятин земли помещик сам выходил на ратную службу, а с каждых последующих 100 десятин земли — выводил одного вооруженного и конного холопа.
Если служилый человек «по отечеству» перевыполнял этот план и приводил больше военных холопов, чем того требовало «Уложение», то он получал от государства «денежную помогу», ежели он, напротив, уклонялся от несения службы или приводил меньшее число военных холопов — ему грозило битие кнутом и конфискация поместья.
В русской исторической науке представители знаменитой «государственной школы» (С. Соловьев, К. Кавелин, Б. Чичерин) рассматривали «Уложение о службе» как первый этап закрепощения дворянского сословия, за которым затем последует закрепощение всех остальных сословий Русского государства.
Но эту стройную теорию «закрепощения сословий» в советской исторической науке по вполне понятным причинам полностью отвергали и сознательно акцентировали внимание лишь на закрепощении крестьянства и посада феодальным государством, которое произойдет в конце XVI ; первой половине XVII вв. Хотя в постсоветский период ряд ученых, в частности, выдающийся историк профессор Н.И. Павленко, полностью солидаризовался с этой знаменитой теорией, указывая на то обстоятельство, что она вполне, и по фактам, и по самой своей сути вписывалась в логику всего русского исторического процесса, в том числе создания сословного государства под патронатом сильной царской власти.
IV. Реформа местного управления (1556) была проведена в развитие губной реформы (1539, полностью ликвидировала старый институт княжеских наместников и волостелей и установила, что главами местных администраций отныне становились городовые приказчики, губные старосты и целовальники, которые избирались из числа местных служилых людей и черносошных крестьян.
Если в целом оценивать реформы Избранной рады, то следует признать правоту тех историков (А. Кузьмин, В. Кобрин, А. Хорошкевич, А. Юрганов), которые считали, что при всей их спонтанности они сыграли исключительно важную роль в создании централизованного Русского государства.
Хотя данная точка зрения и разделяется большинством исследователей, существуют и другие оценки деятельности Избранной рады.
Например, академики В.О. Ключевский и Л.В. Черепнин относили становление единого централизованного государства уже к временам Ивана III, а академик М.Н. Тихомиров — только к середине XVII в. Но тем не менее все историки признают, что в результате реформ Избранной рады к 1560-м гг. сложилась более совершенная система центрального и местного управления, которая выглядела следующим образом:
ЦЕНТРАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Государь, царь и великий князь
Боярская дума (бояре и окольничие)
Государев двор
Приказы
Территориальные (дьяки и подьячие)
Отраслевые (дьяки и подьячие)
Земский собор
МЕСТНОЕ УПРАВЛЕНИЕ
Уезды (городовые приказчики и губные старосты)
4. Внешняя политика Русского государства в 1550;1560-х гг.
а) Вхождение в состав России Казанского (1552) и Астраханского (1556) ханств
В середине XVI в. основными направлениями внешней политики России были:
• восточное направление, то есть отношения с Казанским, Астраханским и Сибирским ханствами и Ногайской Ордой;
• южное направление, то есть отношения с Османской империей и ее вассалом Крымским ханством;
• западное направление, то есть отношения с ближайшими европейскими соседями России — Польшей, Литвой, Ливонией и Швецией.
В середине XVI в. главным направлением внешней политики России становится восточное направление. В 1552 г., после очередного поражения в Казани «промосковской партии» татарской знати во главе с ханами Шах-Али и Джан-Али, к власти пришла «прокрымская партия» казанских татар, за которой стояли Сагиб-Гирей, Сафа-Гирей и Ядигир-Магомед.
Естественно, в Москве никак не могли допустить возникновения столь мощного военного союза двух самых сильных и влиятельных татарских ханств, и было принято решение пойти очередным походом на Казань.
В отличие от всех предыдущих походов на Казань, предпринятых в 1487, 1524, 1530 и 1550 гг., к предстоящей военной кампании стали готовиться загодя и планомерно. Сначала близ Казани под руководством дьяка И.Г. Выродкова была построена Свияжская крепость, ставшая опорной базой русских войск в предстоящем походе на Казань.
В самой крепости был размещен крупный военный гарнизон под руководством князя А.В. Горбатого-Шуйского и сосредоточена вся полевая артиллерия.
И лишь потом, в июне 1552 г., многотысячная русская армия под командованием самого царя Ивана и трех молодых и талантливых воевод, князей И.И. Пронского, А.М. Курбского и И.М. Воротынского вышла в поход.
По мере продвижения к означенной цели ряды русской армии пополнили касимовские и казанские татары во главе с Шах-Али-ханом и Камай Хусейном и донские казаки под водительством Сусара Федорова.
В августе 1552 г. русская рать форсировала Волгу и начала осаду Казани, которая завершилась генеральным штурмом и взятием ханской столицы 2 октября 1552 г.
После этого события Казанское ханство были ликвидировано, а в бывшей ханской столице обосновался царский наместник князь Александр Борисович Горбатый-Шуйский, который приложил немало времени и сил для обустройства новых обширных территорий Русского государства.
После взятия Казани на повестку дня встал вопрос о покорении Астраханского ханства, что позволило бы решить сразу две насущных проблемы:
• добиться полного контроля над стратегически важным волжским торговым путем и получить прямой выход в Каспийское море;
• положить конец постоянным набегам астраханских татар на порубежные русские земли в Диком поле (будущей Новороссии).
Поводом для начала активных военных действий стало пленение ханом Ямгурчи московских послов в Хаджи-Тархане (Астрахани).
В ответ на эту провокацию по приказу царя в марте 1554 г. русская рать во главе с князем Ю.И. Пронским вышла в поход, и вскоре у Черного Яра стрельцы князя А.И. Вяземского разгромили головной отряд астраханских татар. В этой ситуации хан Ямгурчи не стал вступать в новое сражение, при подходе русских войск покинул ханскую столицу и бежал в турецкую крепость Азак (Азов).
После его бегства в Хаджи-Тархане воцарился давний союзник русского царя звенигородский вотчинник хан Дервиш-Али, клятвенно обещавший ему быть неотступным от Москвы. Однако уже в 1556 г. он перешел на сторону крымского хана Девлет Гирея (1551;1577) и спровоцировал новый поход московских полков на Астрахань.
В июле 1556 г. большая русская рать и отряды донских казаков во главе с царским воеводой Н.С. Черемисиновым и войсковым атаманом Л.П. Филимоновым разгромили ханское войско и без боя взяли Астрахань. По итогам этого похода Астраханское ханство было ликвидировано, а в его столице сел царский наместник-воевода Николай Семенович Черемисинов-Караулов.
В 1557 г. вассальную зависимость от Москвы признала Ногайская Орда и Башкирия, и таким образом, на восточных рубежах России остался только один серьезный враг — Сибирское ханство, где правил тайбугинский мурза Едигер (1552—1563).
В настоящее время ряд татарских историков-националистов (Р. Фахрутдинов, И. Гилязов) пытается представить восточную политику Ивана Грозного как самый трагический период в истории их многострадального народа, ставшего жертвой имперских амбиций невменяемого русского царя, который вполне целенаправленно проводил в отношении покоренных тюркских народов политику тотального геноцида и истребления.
Между тем, как верно отметили те же евразийцы (Л. Гумилев, В. Кожинов), исторически Иван Грозный боролся не с татарским народом (древними булгарами), который был такой же жертвой монгольской агрессии, как и русский народ, а с одряхлевшими остатками монгольской империи и прямыми потомками Чингисхана, которые давно вынашивали планы превратить свои ханства в вассалов Османской империи.
б) Первый и второй периоды Ливонской войны (1558;1566)
После успешного решения восточной проблемы внутри правительства разгорелась борьба о том, какому направлению — западному или южному — отдать предпочтение. Иван Грозный настаивал на первом варианте, а Алексей Адашев — на втором.
В конце концов было принято решение о начале Ливонской войны (1558—1583), главной целью которой стало возвращение исконных русских прибалтийских земель и получение надежного выхода в Балтийское море. Подобную оценку главных причин и задач Ливонской войны всегда разделяли все историки, в том числе и авторы специальных научных работ, посвященных истории этой войны, — Р.Ю. Виппер, А.С. Королюк, И.П. Шаскольский, Б.Н. Флоря и другие.
В последнее время традиционная концепция Ливонской войны была подвергнута серьезной критике со стороны профессора А.И. Филюшкина, который в своей последней работе «Изобретая первую войну России и Европы» (2013) предложил трактовать Ливонскую войну как историографический конструкт, сочиненный Н.М. Карамзиным, и рекомендовал вместо старого термина ввести понятие «Балтийские войны», под которым надо понимать серию локальных военных конфликтов за обладание Прибалтикой.
В январе 1558 г. русская армия под командованием князя М.В. Глинского начала боевые действия на территории Ливонии и уже к лету 1558 г. овладела Нарвой, Дерптом, Мариенбургом и другими ливонскими городами.
В начале 1559 г., оккупировав практически всю Ливонию, русские войска подошли к предместьям Ревеля и Риги и начали их осаду. Вскоре боевые действия пришлось приостановить и заключить с ливонцами перемирие. Причина столь неожиданного поворота на театре военных действий состояла в том, что:
1) новый магистр Ливонского ордена Готтард Кетлер сумел заверить Москву в своей готовности признать вассальную зависимость от нее,
2) а главе Избранной рады А.Ф. Адашеву удалось убедить царя начать войну с Крымским ханством.
Осенью 1559 г. русское войско под командованием воеводы Д.Ф. Адашева, «несолоно хлебавши», с большими потерями вернулось в Москву из Крымского похода. Ливонский магистр Г. Кетлер, признав вассальную зависимость от польского короля Сигизмунда II Августа (1548;1572), передал ему в правление всю южную, пограничную с Литвой, территорию Ливонского ордена, и оставил за собой лишь территорию Курляндии, Эстляндии и остров Эйзель, которые в 1661 г. отошли Швеции и Дании.
В конце 1560 г. совершенно неожиданно пало правительство Избранной рады, что до сих пор вызывает споры у историков.
Одни (В. Королюк, К. Базилевич, А. Кузьмин) считают, что основной причиной падения А.Ф. Адашева и его правительства стали разногласия с царем по вопросам внешней политики.
Другие историки (В. Кобрин, А. Юрганов) полагают, что главной причиной отставки А.Ф. Адашева стали разногласия с царем по вопросам темпов проведения реформ.
Кроме того, эти же историки утверждают, что еще одной причиной и прямым поводом к опале всех членов Избранной рады послужило поведение А.Ф. Адашева и Сильвестра в 1553 г., когда в дни тяжелой болезни царя они отказались присягнуть его сыну, «пеленочнику» Дмитрию, и предпочли ему царского кузена Владимира Андреевича Старицкого.
Наконец, третья группа авторов (Р. Скрынников) видит причины падения Избранной рады в борьбе боярских группировок за власть, в частности, в кознях бояр Захарьиных-Юрьевых, обвинивших А.Ф. Адашева в отравлении царицы Анастасии, умершей в августе 1560 г.
В 1561 г. возобновились боевые действия в Ливонии, однако после распада Ливонского ордена России пришлось столкнуться уже не с одним, довольно слабым противником, а с мощной коалицией четырех европейских держав в составе Польши, Литвы, Швеции и Дании. Первоначально русскому войску сопутствовал явный успех, и в феврале 1563 г. князь Петр Иванович Шуйский взял штурмом стратегически важный пункт — город Полоцк.
Затем началась череда крупных неудач: в январе 1564 г. польско-литовская рать гетмана Радзивилла Рыжего разбила русскую армию под Полоцком, в апреле 1564 г. в Литву сбежал командующий русской армией князь А.М. Курбский, а летом 1564 г. русская армия потерпела новое поражение под Оршей. К неудачам в Литве присовокупился и новый набег крымского хана Девлет-Гирея, который по договоренности с Варшавой в октябре 1564 г. разорил пограничные калужские и рязанские уезды страны.
В) Люблинская Уния
1 июля 1569 г.
Перевод с латинского.
Во имя Господне, аминь. Да будет вовеки памятно ниже описанное дело. Мы, прелаты и паны-рада, духовные и светские, князья, все чины Вел. кн. Лит. и земские послы, присутствующие с панами-радой, послами и всеми чинами королевства Польского на этом общем Люблинском сейме.
Объявляем этим нашим актом всем людям настоящего и будущего времени, до которых только он дойдет, что, имен постоянно в виду долг наш перед отечеством нашим Вел. кн. Лит., которого честь, достояние, общую пользу, а более всего внутреннюю и внешнюю безопасность мы обязаны упрочить и обеспечить, и принимая при этом во внимание и соблюдая достохвальные и для обоих народов весьма важные союз и единение, учиненные некогда предками нашими с тогдашними гражданами всей Короны Польской на вечные времена с общего письменного согласия обоих народов, скрепленные грамотами, печатями, присягою и честью обеих сторон и соблюдавшиеся ими немалое время с готовностью и постоянством и только впоследствии несколько ослабленные вследствие злых и исполненных зависти времен, всегда об этом мы и предки наши думали, нередко напоминали и просьбами склоняли своих монархов, как славной памяти Сигизмунда I Старого, так и ныне над обоими народами, польским и литовским, благополучно царствующего короля польского Сигизмунда II Августа, чтобы, по государеву и королевскому долгу своему, они, верховные и единые обоих народов государи, милостью и властью своею помогли нам привести в надлежащее исполнение наши общие договоры и другие права и привилегии, которые мы имеем на этот союз и единение с вельможами и землями Короны Польской еще от прадеда е. вел. и от времен короля Александра, соблаговолили ввести в свою колею то, что отошло от этого единения, собрав нас в одно место, общее с членами совета и прочими чинами Короны Польской, для исполнения именно этого похвального и для обоих народов полезного дела унии, как это ясно оговорено в бывших по настоящее время актах, конституциях, заявлениях и рецессах (совещаниях) сеймов.
А потому по милости Бога, который любит общение и единение и особенно печется о всех в мире королевствах, государствах и республиках, как равно и по милости государя нашего, ныне благополучно над нами царствующего, вышеупомянутого короля польского и пр. Сигизмунда II Августа, наконец, благодаря взаимным усиленным стараниям нам удалось достигнуть, что, съехавшись с чинами Короны сперва на сейм, созванный в Варшаве в 1563 г., а потом в Парчове в 1564 г., сделали немаловажный почин к исправлению как самого соединения, так и частью уже нарушенной унии, приходя к обоюдному соглашению сторон и утверждению принадлежащих ей статей.
Статьи эти по краткости времени и при других неотложных государственных нуждах обоих народов не могли быть в то время скреплены общим нашим и чинов Короны договором. А потому, пользуясь теперь более свободным временем и съехавшись 23 декабря минувшего 1568 г. в гор. Люблине на этот общий сейм, созванный е. к. вел. с согласия обоих советов, польского и литовского, и до сих пор безостановочно действовавший и продолжавшийся, мы учинили между собою ниже описанные трактаты и условия, которые по милости Божьей мирным и единодушным с обеих сторон соглашением и общим договором привели к концу и заключению, ни в чем не нарушая Варшавского рецесса (сеймового постановления) и других привилегий.
Да будет за это единому во Св. Троице Господу Богу вечная хвала; Божьего милостью государю и королю Сигизмунду II Августу - бессмертная благодарность; знаменитому же королевству Польскому и Вел. кн. Лит. — честь и слава вовеки.
1. Во-первых, хотя и были старые дружеские договоры об усилении союза и улучшении устройства республики как Короны Польской, так и Вел. кн. Лит. и пр., но так как в них проглядывало нечто чуждое доброму и искреннему братскому доверию, то для вящего скрепления общей и взаимной братской любви, вечной обороны обоих государств и общей на веки вечные несомненной братской верности, для хвалы Божьей и достойной вечного благодарения славы е. к. вел. и этих же обоих честнейших народов, польского и литовского, а также для распространения безмерной и вечной славы, красы, блеска, могущества, чести, достоинства и для вечного расширения общего величия мы возобновили и уладили эти старые союзы во всем так, как описано ниже.
2. Так как королевство Польское и Вел. кн. Лит. представляют собою уже одно нераздельное и неотделимое тело, а также не отдельную, но одну общую республику, которая соединилась и слилась в один народ из двух государств и народов, то необходимо, чтобы этими двумя народами на вечные времена повелевала одна голова, один государь, один общий король, избранный общими голосами Польши и Литвы. Место же избрания его в Польше, а на королевство Польское он будет затем миропомазан и коронован в Кракове. Согласно привилегии короля Александра, такому избранию не может препятствовать отсутствие которой-либо из сторон, потому что сами по себе обязаны и ex debito должны быть созываемы для этой цели советы и все чины Короны Польской и Вел. кн. Лит.
3. Существовавшее до сего в Литве отдельное избрание и возведение на княжение вел. кн. литовского должно быть отменено так, чтобы впоследствии не было никакого знака или подобия, которое бы указывало или намекало на возведение или посвящение вел. кн. литовского. Но так как остаются титул и должности Вел. кн. Лит., то избранник при избрании и короновании должен быть тотчас же провозглашен королем польским и вел. кн. литовским, русским, прусским, мазовецким, жомойтским, киевским, волынским, подлясским и лифляндским.
4. Естественное и наследственное преемство е. к. м. в Вел. кн. Лит. если бы оно принадлежало королю или кому бы то ни было и по какой бы ни было причине уже не должно впредь никогда препятствовать этому общению и соединению обоих народов и избранию одного общего государя, потому что е. вел. король переуступил это наследство Короне на вечные времена совершенно искренне, выговорив для себя, чтобы мы ни его королевскую особу лично, ни его царственное потомство, если Господу Богу угодно будет даровать ему, не оставили без средств, но чтобы республика назначила его потомству приличное и званию подобающее обеспечение в случае неизбрания его на королевство, что впрочем не должно причинить никакого раздробления Короны, как это достаточно обусловлено и гарантировано декларацией е. к. вел. и в рецессе Варшавского генерального сейма.
5. Новый король должен во время своего коронования подтвердить присягою и тотчас же конфирмовать одною грамотою и в одинаковых выражениях на вечные времена права, привилегии и вольности всех соединенных таким образом подданных обоих народов и государств.
6. Оба народа будут иметь всегда сеймы и советы общие Коронные в присутствии своего государя, короля польского, а члены совета и послы (литовские) будут заседать лично между членами совета и послами (польскими) и совещаться об общих нуждах на сеймах и без сеймов в Польше и Литве.
7. Равно, чтобы одна сторона была советницею и помощницею другой, чтобы е. вел. король сохранил всецело и нерушимо как права и привилегии, пожалованные разного рода грамотами всем землям и народам Короны Польской и Вел. кн. Лит. и землям, им принадлежащим, так равно права и привилегии на вольности, высокие посты, прерогативы и все должности, с давних времен и от начала унии дарованные каким-либо способом всем вообще и каждому в отдельности всеми предками е. вел. и пожалованные обоим народам самим е. к. вел. с сохранением во всей неприкосновенности всех законоположений, судов, назначений, княжеских достоинств, дворянских родов и судебных решений, искони по настоящее время имеющих нерушимую силу для каждого сословия упомянутых народов.
8. Присяги членов совета, сановников, должностных лиц, старост Литовского народа и лиц первенствующих домов должны оставаться в силе, как это мы с общего согласия сами предоставили себе привилегиями и общим договором на генеральном Варшавском сейме с пояснением, что впоследствии все эти присяги должны быть приносимы коронованному королю и Короне Польской. В подтвердительной же присяге на сохранение государственных договоров сообразоваться и поступать неуклонно, согласно привилегии короля Александра.
9. Мы, обоих народов прелаты, князья, паны-рада, бароны и все чины, должны также помогать друг другу во всех невзгодах всеми силами и средствами, какие общему совету покажутся полезными и нужными, считая счастливые и злополучные дела общими и поддерживая друг друга чистосердечно.
10. По общему Варшавскому договору никакие союзы, трактаты и мирные условия не должны впредь совершаться и заключаться с другими народами и никакие посольства не должны быть посылаемы по важным делам в чужие страны без общего ведома и совета обоих народов. Учиненные же до сего мирные договоры или постановления с каким-либо народом буде окажутся вредными для какой-либо из двух сторон, не должны быть сохраняемы.
11. Монета как в Польше, так и в Литве должна быть с общего совета однообразна и тождественна по весу, пробе, счету, ценности и по нарицательной стоимости, что привести в исполнение обязаны е. вел. король и его потомки.
12. Король благоволит уничтожить в Польше и Литве все сухопутные и водяные пошлины и мыта, как бы они ни звались: королевские, дворянские, духовные и городские, чтобы уже отныне и впредь на вечные времена они не взимались с духовенства и лиц светских дворянского рода, с их крепостных и со всех предметов собственного их производства и ухода, не упраздняя, однако ж, мыт купеческих и не дозволяя стачек с купцами во вред и для утайки старых обычных королевских пошлин в Польше и Литве.
13. Все какие бы то ни было статуты и уставы, по какой бы причине они ни были введены или одобрены в Литве против польского народа, относящиеся до приобретения и владения поземельным имуществом, доставшимся поляку в Литве каким бы то ни было способом, хотя бы по жене или за выслугу, или покупкою, дарственным порядком, меною или согласно обычному государственному праву, все эти статуты, как противные вообще праву, справедливости, взаимной братской любви и унии, равно как и общему соединению, никакой силы иметь не должны. Но как поляк в Литве, так литовец в Польше вольны приобретать честным способом имения и владеть ими на основании права (действующего в той стране), где эти имения находятся.
14. Что же касается других статей привилегии короля Александра, которые на Варшавском сейме ни декларациею короля, ни общим соглашением еще не разъяснены, но для этой цели с общего согласия сторон препровождены с сейма Варшавского на этот настоящий общий Люблинский сейм, то все эти статьи, прописанные в привилегиях и общих договорах и окончательно в Александровой привилегии, равно в прежде пожалованной е. к. вел. по этому же делу унии здесь в Люблине, должны оставаться во всей силе на вечные времена. Однако же для лучшего разъяснения присовокупляется: что, согласно тексту привилегии короля Александра, вел. кн. литовский остается всецело и нерушимо при своем титуле, сановниках, всех должностях и почетных званиях, как не причиняющих настоящему соединению и общению ни расторжения, ни раздела.
15. Отныне король не будет созывать никаких других отдельных сеймов для чинов Короны и Литвы, но всегда лишь общий сейм для этих обоих народов, как для одного тела, в Польше, [там], где е. вел. королю и членам совета покажется наиболее удобным.
16. Высшие посты и служебные должности в Вел. кн. Лит., ныне не занятые или впоследствии вакантные, король не пожалует никому, кем не будет принесена прежде присяга е. вел., потомкам его. коронованным королям польским, и этому нераздельному телу — Короне Польской.
17. Также надлежащим образом обеспечиваем и гарантируем чинам и лицам Вел. кн. Лит., что экзекуция королевских столовых имуществ в Вел. кн. Лит., пожалованных кому-либо от начала унии в Литве всеми предками короля и самим е. вел., не коснется ни нас самих, ни потомков наших и никакого имущества не только согласно статуту короля Александра, но и ни по каким другим привилегиям, грамотам, конституциям и сеймовым постановлениям, совершенным в прошлом, данным и одобренным в Польском королевстве. Напротив того, все права, привилегии, жалованные от начала унии по сие время в Вел. кн. Лит. всеми предками короля и самим е. к. вел. народам литовскому, русскому, жомойтскому и другим народностям и гражданам Вел. кн. Лит., а также землям, уездам, родам и лицам, должны оставаться неприкосновенными и ни в чем ненарушимыми.
18. Вечные пожалования, феодальные или ленные владения, промен имущества, замена имений, пожизненные владения и разного рода закладные, совершенные на сеймах и без сеймов, должны также, согласно каждой привилегии, оставаться на вечные времена в силе, без проведения в них каким-нибудь способом или толкованием какого-либо сомнения.
19. Равно пожалования, залоги и всякого рода суммы, издавна и собственно высшим чинам и должностям принадлежащие, должны оставаться в полной силе, и они не будут обязаны употреблять какую бы то ни было часть из своих обыкновенных доходов, предоставленных им по сие время привилегиями и грамотами, как бы эти доходы ни именовались, на что-либо другое, кроме своих теперешних владений и собственной пользы.
20. А если бы кто после своих предков владел и пользовался какой-нибудь землей и какими-либо угодьями, как бы они ни назывались, не имея документов, то, согласно старому и новому Литовскому статуту и давным обычаям, ему и без документов предоставляется владеть такого рода своею собственностью вечно, как бы за грамотами.
21. Этим настоящим постановлением члены совета, все чины и послы всех земель лишают себя и своих потомков права делать какие-либо постановления или же возобновлять под каким-либо видом, а также вспоминать и каким-либо способом поднимать вопрос об экзекуции выслуженных или в прошлом приобретенных имений.
22. Хотя отныне жалование столовых имуществ в Вел. кн. Лит. должно прекратиться, однако ввиду того, что впоследствии некоторые из таких имений отойдут от родов княжеских, дворянских и вельможных в королевские столовые имущества, то для того, чтобы земская военная служба не пострадала, король может, по воле и милости своей, жаловать такого рода имения лицам дворянского происхождения из польского и литовского народов.
23. Взятые обратно от неприятеля московского замки, имения, владения и разного рода имущества е. вел. король будет обязан возвратить тем, кому эти вотчины и владения принадлежали до завладения ими неприятелем. А если бы [лишившимся имений] были уже пожалованы взамен другие, то они подлежат возвращению к королевскому столу.
24. Мы, прелаты и члены совета, князья, земские послы и все прочие чины Вел. кн. Лит., признаем с общего нашего и чинов этого славного королевства Польского согласия, что все статьи, вписанные таким образом в этот акт, достойны хвалы, необходимы и полезны для этих обоих народов как Короны Польской, так и Вел. кн. Лит., составляющих уже одну общую и нераздельную Речь Посполитую. С радостью, добровольно и с добрым братским расположением и любовью, мы, прелаты, члены совета и земские послы и все прочие чины и особы королевства Польского со своей стороны признаем этим нашим актом все заключающиеся в нем статьи на вечные времена и обеспечиваем, подтверждаем и скрепляем их печатями, клятвами, честью своею и всего потомства нашего и такими гарантиями, утверждением и скреплениями, какие как наибольшие и самые прочные принадлежат нам специально по общему обычаю, по личности нашей, а также по местам и должностям нашим.
Клянемся и обещаем перед Господом Богом нашим добрым, честным, дворянским и христианским словом, что все, здесь изложенное, мы сами с потомками нашими будем знать, держать, охранять и исполнять на вечные времена без всякого коварства, никогда не подвергая ничего из этих дел никакому сомнению и отмене, равно ни в чем не отчуждаясь от этого единения, которым мы связали себя на вечные времена с народом этой славной Короны Польской, согласно содержанию этого акта и статей, в нем помещенных и объясненных, что гласит таковой же акт, данный нам господами поляками. Все наши вышеупомянутые общие договоры е. вел. король, как наш верховный повелитель, соизволил нам конфирмовать своею королевскою властью.
25. А если бы между этими народами какая-либо из сторон или кто-либо один в отдельности не хотел сдержать взаимно заключенных привилегий и договоров по делу единения, против такой стороны и каждого порознь мы с нашими потомками должны восстать при нашем государе, короле польском, как против врага нашего и соединенных народов.
26. Все это твердо соблюдать и исполнять и всегда и всем в силе содержать мы обязуем клятвой нашей себя и потомков наших.
27. Все здесь постановленное и оговоренное ни е. вел. король, ни члены советов, ни все прочие чины и земские послы обоих народов никогда вовеки не могут нарушать и отменять ни с общего согласия, ни единолично, с какой бы то ни было части или стороны, но должны вовеки охранять неприкосновенно и твердо.
28. Для вящего же удостоверения и вечной памяти вышеизложенного дела мы, поименно выше прописанные прелаты, члены совета духовные и светские, князья, и мы, земские послы и другие чины, присутствующие на этом генеральном и общем Люблинском сейме, привесили к этому акту наши печати.
Писан и дан на этом же общем сейме в Люблине первого дня месяца июля лета Б[ожьего] 1569.
Опубликовано: Белоруссия в эпоху феодализма. Сб. документов и материалов. Т. I. Мн., 1959 . С.150-157.
5. Опричнина (1565;1572), ее основные события и историография
а) Основные события опричнины
В обстановке военных поражений на ливонском фронте происходит резкое изменение политического курса в стране. В декабре 1564 г. Иван Грозный выехал на богомолье в Троицкий монастырь, а затем неожиданно уехал в старинное охотничье великокняжеское село — Александрову слободу, откуда в январе 1565 г. его гонец К.В. Поливанов привез в Москву две царских грамоты.