Заявив ему «аще не восхоте Бог, да княжит отец наш, а тебя и сами не хотим», они перешли на сторону Василия II и признали его своим «старейшим братом».
Василий Косой решил сражаться за московский престол и начал боевые действия против кузена. Правда, уже в мае 1435 г. он потерпел сокрушительное поражение от московских полков в битве на реке Которосли близ Ярославля и бежал в Кострому. Этот разгром не вразумил галицкого князя, и весной 1436 г. он опять пошел походом на Москву, однако вновь был разбит у села Скорятина близ Ростова, взят в плен и ослеплен. Кстати, по мнению академика Л.В. Черепнина, именно отсюда и проистекало его знаменитое и на первый взгляд довольное странное прозвище — Косой.
После поражения Василия Косого в русских землях наконец-то наступил долгожданный мир, который продлился почти пять лет, пока в осенью 1441 г. сам великий князь «роскынул мир» и «взъверже нелюбие» с князем Дмитрием Шемякой, пошел походом на Углич. На сей раз дело быстро кончилось миром, поскольку весной 1442 г.
«игумен Зиновеи Троецкои любовь межи их сотвори».
Новый виток княжеской вражды наступил в 1445 г., когда бывший хан Улу Улуса и новоявленный правитель Казанского ханства Улу-Мухамед (1438—1445) пошел походом на Русь. Разбив близ Суздаля войско Василия II, он пленил великого князя и потребовал за него огромный выкуп.
Воспользовавшись этим обстоятельством, младший брат Василия Косого Дмитрий Юрьевич Шемяка сразу захватил великокняжеский престол и закрепился в Москве. Однако вскоре Василий II, пообещав новому казанскому хану Махмуду (1445—1466) быстро собрать огромный выкуп за свою персону, вернулся на отцовский престол. Дмитрий Шемяка вынужден был уйти из Москвы и «побеже к Углечю». Но уже в феврале 1446 г., во время традиционной поездки на богомолье в Троицкий монастырь, великий князь был подло схвачен агентами кузена, ослеплен и вместе со своей супругой Марией Ярославной отправлен под «крепким караулом» в Углич. Таким же образом Дмитрий Шемяка поступил и с престарелой матерью Василия II Темного, княгиней Софьей Витовтовной, которую сослал в далекую Чухлому.
Расправившись с великокняжеской семьей, Дмитрий Шемяка вновь оказался в Москве, но его правление и на сей раз оказалось на редкость недолгим, поскольку именно ему пришлось собирать тот самый выкуп, который его ослепленный кузен обещал казанскому хану, хотя, по информации Ермолинской летописи, Дмитрий Шемяка клятвенно обещал москвичам «поимати великого князя, а царю не дати денег, на чем князь велики целовал».
Тем самым он быстро настроил против себя все слои строптивых москвичей, особенно влиятельных московских бояр и великокняжеских дворян, которые вновь стали массово отъезжать из Москвы, но теперь уже в пограничные земли с Литвой, где вскоре возник основной центр антишемякинских сил. Оказавшись в крайне сложном положении, под давлением церковного собора Василий Шемяка вынужден был пойти на мировую с Василием II, и даровал ему в удел далекую Вологду, взяв перед этим крестоцеловальную клятву в том, что он более не будет претендовать на великокняжеский престол.
Сразу по прибытии великого князя в Вологду игумен Кирилло-Белозерского монастыря архимандрит Трифон снял церковную клятву с Василия II, «еже еси целовал неволею», и он сразу же отъехал в Тверь под защитой великого тверского князя Бориса Александровича (1425—1461), где, обручив своего шестилетнего сына Ивана на тверской княжне Марии Александровне, получил от влиятельного свата всю необходимую военную и денежную помощь.
Одновременно сюда же в Тверь потянулся весь служилый люд Москвы, который еще не успел отъехать на литовскую границу в Брянск и Мстиславль, где удельные князья Василий Ярославич Серпуховской, Иван Иванович Ряполовский и Иван Васильевич Стрига Оболенский уже давно сформировали мощный центр всех антишемякинских сил.
В этой ситуации, опасаясь возможного удара с двух сторон, Дмитрий Шемяка и его союзник можайский князь Иван Андреевич направили под Волок Ламский свой сторожевой полк, но уже в конце декабря 1446 г. большая часть этого полка перешла на сторону Василия II, а передовой отряд воеводы М.Б. Плещеева обошел Шемякины заставы и сходу взял Москву.
Самозванец ели унес ноги и сбежал в близлежащий Углич, после взятия которого московскими полками в феврале 1447 г. он, прихватив престарелую мать великого князя, вновь сбежал в свой столичный Галич, где, затаившись, стал ждать дальнейшей своей участи.
Совершенно неожиданно Василий II пошел на мировую со своим кузеном и подписал с ним «докончание», в котором тот признал себя «молодшим братом» великого князя, поклявшись на кресте прекратить междоусобную войну и отпустить престарелую великую княгиню в Москву.
Но уже весной 1449 г., опять нарушив свою клятву, он пошел походом к Костроме, но «не успеша ничтоже», поскольку здесь уже стоял великокняжеский полк Ивана Стриги Оболенского и Федора Басёнка. Узнав о странных маневрах галицкого князя, Василий II, взяв с собой «братию свою, татарских царевичей со всеми силами», а также весь церковный клир во главе с митрополитом Ионой, сам двинулся на Верхнюю Волгу, чем вынудил Дмитрия Шемяку подписать новый договор.
Осенью 1449 г. великий князь послал удельного князя Василия Серпуховского «изгонной ратью» на Галич, что вынудило Дмитрия Шемяку вывезти в Новгород всю свою семью — супругу Софью Дмитриевну и двух детей — Ивана и Марию, однако «сам великы князь в Великом Новегороде не быв, пошед Галицю».
Получив известие о том, что его неугомонный соперник вновь вернулся в Галич, где «город крепит и пушки готовит, и рать пешая у него, а сам перед городом стоит со всею силою», Василий II, назначив князя В.И. Оболенского главным воеводой московских полков, отправил его «со всею силою своею» под Галич, отпустив с ним «прочих князей и воевод многое множество, потом же и царевичев отпустил и всех князей с ними».
Именно здесь, под стенами древнего Галича, в январе 1450 г. «и бысть сеча зла», где в рукопашном сражении московские полки «многих избиша, а лутчих всех руками яша, а сам князь едва убежа, а пешую рать мало не всю избиша». После страшного разгрома Дмитрий Шемяка вновь бежал в Новгород, откуда вскоре ушел в Устюг, где призвал вятчан «волости великого князя Василья Васильевича грабити», а «сам поиде на Вологду, и Вологду воивав». Но, так и не взяв ее, он вернулся в Устюг, а затем, оставив в городе своего наместника, ушел на Двину.
Несколько месяцев он находился в Заволочье, откуда в сентябре 1452 г. вновь вернулся в Новгород и «стал на Городище». Именно здесь его подкупленный повар по прозвищу Поганка «тъи же дасть ему зелие в куряти», в результате чего «он ту же разболеся и скончася» в июле 1453 г.
При изучении феодальной войны историки традиционно спорят по двум ключевым проблемам:
1) Каковы хронологические рамки этой войны. До сих пор в исторической литературе можно встретить совершенно разные взгляды на сей счет, в том числе 1425;1446 гг., 1430;1453 гг. и 1433;1453 гг. Большинство историков (Л. Черепнин, А. Зимин, В. Кобрин, Н. Борисов) датирует эту войну 1425;1453 гг. и выделяет в ней несколько основных этапов:
а) 1425;1431 гг. — начальный, «мирный» период войны, когда Юрий Звенигородский, не имея возможности идти на открытый конфликт с Витовтом и митрополитом Фотием, пытался законным путем получить ханский ярлык на великое княжение в Сарае.
б) 1431;1436 гг. — второй период войны, который начался после смерти Витовта и митрополита Фотия, и был связан с активными боевыми действиями Юрия Звенигородского и его сыновей Василия Косого и Дмитрия Шемяки против Василия II, в ходе которых звенигородские князья дважды занимали московский престол (1433;1434). После смерти Юрия, слывшего выдающимся полководцем, московские войска разгромили галицко-звенигородские полки при Которосли (1435) и Скорятине (1436) и пленили Василия Косого, который был ослеплен и де-юре выбыл из дальнейшей борьбы.
в) 1436;1446 гг. — третий период войны, ознаменованный зыбким перемирием, которое окончилось возобновлением активных боевых действий, завершившихся пленением и ослеплением Василия II (Темного) и его отречением от престола в пользу Дмитрия Шемяки.
г) 1446;1453 гг. — четвертый, заключительный этап войны, который завершился разгромом галицкого князя, полной победой Василия II и гибелью Дмитрия Шемяки в Новгороде.
2) Каков был характер феодальной войны. Что касается оценки этой войны, то здесь существуют три противоположных точки зрения.
Одна группа историков (Л. Черепнин, Ю. Алексеев, В. Буганов) считала, что этот острый военно-политический конфликт был войной между «реакционными» противниками (Юрий Звенигородский, Василий Косой, Дмитрий Шемяка) и «прогрессивными» сторонниками (Василий II Темный) объединения русских земель вокруг Москвы. Симпатии этих историков были явно на стороне великого князя и московских бояр.
Другая группа историков, главным образом либерального толка (Н. Носов, А. Зимин, В. Кобрин), утверждала, что в ходе этой войны решался судьбоносный вопрос о том, какая ветвь московского княжеского дома возглавит и продолжит дальнейший процесс объединения Руси.
Многие сторонники этой концепции с явной симпатией относились к «промышленному Северу» и его князьям, а не «крепостническому Центру» и Василию II, которого считали «выдающейся посредственностью» и полагали, что с победой галицко-звенигородских князей Русь могла пойти по более прогрессивному (предбуржуазному) пути развития, чем это произошло в реальности.
Третья группа историков (А. Кузьмин, Р. Скрынников, Н. Борисов) полагает, что в обеих приведенных концепциях прямо бросается в глаза несоответствие между теоретическими построениями и фактическим материалом. По мнению этих ученых, феодальная война была обычной и хорошо знакомой по прошлым векам княжеской междоусобицей, в ходе которой решался банальный вопрос о том, какая группировка московского правящего дома встанет у кормила власти.
После окончания феодальной войны, невзирая на свою полную слепоту, Василий II Темный вполне успешно продолжил политику деда и отца по собиранию русских земель вокруг Москвы. В частности, в 1454 г. он отвоевал у Литвы Можайск; в 1456 г. разгромил новгородцев под Старой Руссой и навязал им Яжелбицкий мирный договор, который существенно ограничил суверенный статус Новгорода во внешних сношениях с иностранными державами; в том же 1456 г., после смерти Василия Ярославича, он ликвидировал удельное Боровско-Серпуховское княжество и присовокупил его обширные владения к своим великокняжеским землям; и, наконец, в 1461 г. Василий II впервые послал своего наместника, князя Владимира Андреевича Ростовского в Псков.
3. Русская православная церковь в первой половине XV в.
После смерти митрополита Алексия на Руси разгорелась жесткая борьба за вакантный митрополичий престол, в которой приняли участие разные политические силы, в том числе византийские и литовские исихасты. Сам Дмитрий Донской, будучи ярым противником византийских исихастов, хотел видеть на митрополичьем престоле в Москве своего духовника, архимандрита Спасского монастыря Михаила (Митяя), однако во время его поездки в Константинополь при очень странных обстоятельствах тот неожиданно скончался.
В результате этого «конфуза» фортуна улыбнулась архиепископу Пимену (1380;1389), который был утвержден митрополитом Киевским и всея Руси по подложным грамотам великого князя. Понятно, что Дмитрий Донской не признал нового митрополита и не пустил его в Москву. Та же самая «кручина» приключилась и с другим митрополитом — Киприаном (1380—1406), который после острого конфликта с Дмитрием Донским сразу после Тохтамышева нашествия не по своей воле отъехал в Киев, где быстро установил приятельские отношения с литовским князем Витовтом ; давним противником Дмитрия Донского. Вплоть до смерти великого московского князя фактическим главой Русской митрополии был суздальский архиепископ Дионисий (1383—1385), а после его смерти — влиятельный троицкий игумен, преподобный Сергий Радонежский (1385—1390). И лишь в 1390 г. митрополит Киприан вновь перебрался на митрополичий престол в Москву и вплоть до своей смерти оказывал огромное влияние на политику Василия I.
После смерти Киприана митрополитом Киевским и всея Руси стал новый выходец из Византии архиепископ Фотий (1408;1431), который де-факто стал соправителем обоих великих князей и тайным агентом Вильно в Москве. Но после смерти Фотия началась очередная борьба за митрополичью кафедру между московскими и литовскими епископами.
В этой затянувшейся церковной смуте ни одна из сторон не достигла решающего перевеса, и в 1437 г. в Москву прибыл новый ставленник Константинополя архиепископ Исидор. Вскоре по прямому указанию константинопольского патриарха Григория III митрополит Исидор отправился в Италию на Флорентийский собор, где вошел в число активных сторонников объединения православной и римско-католической церквей под верховной властью римского папы. По итогам работы этого собора была подписана печально знаменитая Флорентийская уния (1439), которую на Руси посчитали недопустимым отступлением от канонов истинного православия.
После возвращения в Москву новоиспеченный кардинал Исидор был отлучен от митрополичьего клобука и посажен в темницу, а новым главой Русской православной церкви стал рязанский архиепископ Иона (1448—1461), который впервые был утвержден в своем сане Архиерейским собором РПЦ и великим князем Василием II без санкции Константинополя.
В 1453 г., после окончательной гибели Византийской империи, Московская митрополия получила статус автокефальной, т.е. полностью независимой от Константинопольского патриархата поместной Русской православной церкви.
В 1421 году Император Австрии подписывает указ о высалке Евреев из Австрии после его смерти указ действовал но власти австрии относились к Евреям либерально.