БЫКОВ. (Помолчал, хмыкнул.) Ну, хорошо. Я сейчас.… Переоденусь.
НИКОЛАЙ КОЛЯДА
КАК ДОСТАТЬ ДВА БИЛЕТА
НА "ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО"?
Пьеса в одном действии.
г. Свердловск
I985 год
Лето. Душно. Солнце стоит в зените. На даче доцента Быкова тишина и спокойствие. Сам Быков сидит в кресле под яблоней, читает, курит. Он в пижаме, тапочках. На крыльцо вышла НИНА. Зевнула, улыбнулась.
НИНА. Доброе утро, папочка!
БЫКОВ. Уже обед.
НИНА. Уже обед ... А почему мы не обедам? (О6няла отца.)
БЫКОВ. Отстань. Ты мне надоела.
НИНА. Боже мой, боже мой!
БЫКОВ. Это может надоесть кому угодно. Я отдыхаю. Отдыхаю от дома, от работы...
НИНА. От жены, от детей....
БЫКОВ. Да, да, если хочешь знать!
НИНА. «От жены, от детей! Милый Одиссей! Милый Одиссей! ...»
БЫКОВ. А ты позволяешь себе......
НИНА. «Милый Одиссей! ...»
БЫКОВ. Ну, зачем их сюда тащить-то надо было? Зачем? Вульгарная компания, ор, крик, до ночи.
НИНА. О, боже! Ну что тут такого? В первый раз, что ли?
БЫКОВ. Да, да! Не в первый раз и именно поэтому...
НИНА. Вульгарная? Господи, ну что такого в том, что мы повеселились? И ребята эти - мои сокурсники, будущие актеры! Ничего плохого не вижу, папулька! Николай даже снимался в кино, и ты смотрел этот детектив - все три серии, не отрывался от телевизора, а теперь...
БЫКОВ. В телевизоре он 6ыл интеллигентным и умным сыщиком...
НИНА. Следователем!
БЫКОВ. Следователем, детективом, сыщиком - кем угодно, но приличным! А вчера он рассказывал такой анекдот, что даже до меня в синюю комнату донеслось – с таким наслаждением он его рассказывал! И я ужаснулся! Нина! Ты хохотала тоже! Нина! Я не подслушивал!
НИНА. Господи! Ну, выпили, посидели… Они же уехали… Верно, сказал вчера Николай: «Нет хуже ханжи, чем завязавший алкоголик!»
Пауза.
БЫКОВ. Это он… обо мне сказал?
НИНА. Нет, это я говорю тебе!
БЫКОВ. Я что – алкоголик? Ты соображаешь, что ты говоришь?
НИНА. Я отдыхаю, ах, я отдыхаю, ах, я отдыхаю…
БЫКОВ. Дура! (Кричит.) Набитая дура! Идиотка! Вся в мать!
НИНА. Ах, мать-перемать! Ах, мать-перемать!
БЫКОВ. Да ты совсем сошла с ума!
От калитки к даче быстро идет Игорь. Через плечо на ремне у него висит магнитофон. Увидев Быкова, он нажал какую-то кнопку на магнитофоне.
ИГОРЬ. Здрасьте!
БЫКОВ. Что? Что? Вы к ней? Пожалуйста! Битте! Идите! Идите к ней! К этой мерзкой, развратной девке! Да, да, к девке!
ИГОРЬ. К кому?
БЫКОВ. Не стройте из меня дурака! Вы все прекрасно понимаете!
ИГОРЬ. Извините, профессор, вы не поняли… Я приехал сдать вам зачет. Я совсем не…
БЫКОВ. Что? Зачет? Какой к черту зачет? Что?
Вышла Нина.
ИГОРЬ. Здрасьте.
НИНА. Приветик.
ИГОРЬ. Дело в том, профессор, что я не сдал вам ваш предмет. Помните, я вам сдавал и не сдал? Помните? Ну?
БЫКОВ. И что дальше?
ИГОРЬ. Меня не переведут на третий курс, если я сегодня же не сдам ваш предмет, если не сдам экзамен… Простите, профессор, но…
БЫКОВ. Я…. Я не профессор, я доцент! Это, во-первых…
ИГОРЬ. Простите ради бога!
БЫКОВ. Это, во-первых…
НИНА. Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь…
БЫКОВ. Во-вторых, зачет у вас принимать я не буду, потому что… Ну да потому что я на отдыхе, на даче, черт побери! Вы видите, я даже в пижаме!
НИНА. Учитель, перед именем твоим позволь смиренно преклонить колени…
ИГОРЬ. Я могу! Я могу! Честное слово!
Падает на колени.
Иван Алексеевич, миленький! Вы должны мне помочь! Вы обязаны!
БЫКОВ. Ну-ка, ну-ка, молодой человек. Встаньте. Меня зовут Алексей Иванович…
ИГОРЬ. Нет, я не встану! Алексей Иванович, поймите меня: если меня не переведут на третий курс – родители в деревне сойдут с ума! У меня нет ни копейки денег, чтоб ехать к ним, моим старикам! Алексей Иванович, помогите! Поверьте мне, что я буду ходить на все ваши лекции и знать ваш предмет на зубок! Просто в этом году так сложились обстоятельства, что я никак не смог! Помогите мне, я прошу вас! (Плачет.)
НИНА. Боже мой, какая трагедия…
БЫКОВ. Да встаньте же, ради бога, встаньте!
ИГОРЬ. Нет! Нет! Вы должны меня понять, у вас прелестная дочь, вы сами отец! И вы не сможете убить – да, да, да! – убить моих родителей, ждущих сына в далекой сибирской деревне! Вы не сможете, вы – отец!
БЫКОВ. Ну, ладно, ладно… Нина, иди в дом, слышишь?
НИНА. Нет! Мне все это безумно интересно… Я наблюдаю удивительную жанровую сцену: несчастье сталкивается с жестокостью и последняя, вернее, последний – пользуясь своим положением, убивает несчастного!
БЫКОВ. Да хватит тебе…
ИГОРЬ. Алексей Иванович, родненький!
НИНА. Где оскорбленному есть чувству уголок? Прочь из Москвы!
БЫКОВ. Молодой человек! Дайте мне вашу зачетку, я вам поставлю зачет – и будьте здоровы! До свидания!
Пауза.
ИГОРЬ (медленно встает с коленей, вытирает слезы). Нет, Алексей Иванович, я не могу так…
БЫКОВ. Как? Ну, как?
ИГОРЬ. Вот так, как вы предлагаете…
БЫКОВ. А как же вы хотите?
ИГОРЬ. Я не хочу, чтоб вы подумали, будто я не знаю ваш предмет. Я человек высоких жизненных принципов и потому считаю, что вы должны выслушать меня. Я готовился. Я все знаю. Я все могу вам рассказать. Просто так получить отметку – не в моих правилах. Она должна быть заработана. Она…
НИНА. Опупеть можно!
БЫКОВ. (Усмехнулся.) Вам не кажется, молодой человек, что это с вашей стороны, как бы это сказать… не совсем тактично, что ли. Вы врываетесь ко мне на дачу…
ИГОРЬ. Я не врывался!
БЫКОВ. Ну, допустим… Приезжаете ко мне на дачу, я здесь, видите ли, отдыхаю, и вы вот сейчас мне будете рассказывать историю античной литературы?
ИГОРЬ. Античная литература заслуживает того, чтобы о ней говорили где угодно: на даче, на симпозиумах, на улице…
НИНА. В метро…
ИГОРЬ. Да, в метро, в троллейбусе…
НИНА. В трамвае, на пароходе, в вагоне…
ИГОРЬ. Совершенно верно…
НИНА. В ушате и в ванне, всегда и везде, вечная слава воде!
БЫКОВ. (Помолчал, хмыкнул.) Ну, хорошо. Я сейчас.… Переоденусь.
ИГОРЬ. Что вы! Не нужно утруждать себя!
НИНА. Но ты мне дорог и такой!
ИГОРЬ. Да, совершенно верно!
БЫКОВ. Знаете, я как-то не привык принимать зачеты и экзамены в пижаме. Извините.
Уходит в дом. Игорь садится в кресло Быкова, листает журнал. Нина подходит к нему, смеется.
НИНА. Послушайте, как вас зовут?
ИГОРЬ. Нина, меня зовут Игорь.
НИНА. Откуда вы знаете моё имя?
ИГОРЬ. Народ должен знать и любить своих героев.
НИНА. Ну, тогда не героев, а дочерей своих преподавателей, так?
ИГОРЬ. Нет, Нина, именно героев. Я видел тебя…. Мы на ты? (Нина кивает.) Я видел тебя в учебном спектакле. Там ты изображала Липочку? Чья пьеска-то?
НИНА. Пьеска-то Островского, вообще-то…. Нда-а…. Как же ты сдашь сейчас античку?
ИГОРЬ. Это туфта, Ниночка. Сдам.
НИНА. (Хмыкнула.) Ну и как?
ИГОРЬ. Что как?
НИНА. Липочка – как?
ИГОРЬ. Липочка-то? Нормальненько.
НИНА. Нормальненько? Спасибо за комплимент. Куда уж нам, бедным…. По сравнению с тем, что ты сейчас разыграл тут, моя Липочка, да и вообще все театральное искусство – нуль!
ИГОРЬ. С чего ты взяла, что я что-то разыгрывал-то? Я просто зарабатывал отметку.
НИНА. А зачем приплел бедных маму с папой? Базаровские старички, ей богу! Я ведь даже уверена, что ты живешь где-нибудь в Подмосковье!
ИГОРЬ. Я-то? В Москве, Нинуля, в Москве.
НИНА. Потрясающе! И такое наврать! И ведь точно же – ни бум-бум не знаешь, а?
ИГОРЬ. Ни бум-бум, Нинуля, ни бум-бум.
НИНА. Ты думаешь, мой отец дурак?
ИГОРЬ. Думаю, Нинуля.
НИНА. Напрасно. Он тебя раскусит! Раскусит - и все! И никакой отметки ты у него не добьешься! Ясно?
ИГОРЬ. Ну, если ты ему поможешь…
НИНА. Спорим? Я буду помогать тебе! Но он тебя – раскусит!
ИГОРЬ. Ну, спорим. Если что – я веду тебя…
НИНА. В ресторан!
ИГОРЬ. Нет, это жирновато!
НИНА. Да, джентельмен!
ИГОРЬ. Хорошо, в большой театр!
НИНА. Ого-го, замахнулся!
ИГОРЬ. Ничего. Поднимем. Так-то.
НИНА. Что за дурацкая привычка все время прибавлять к словам «то». То-то, то-то, то-то….
ИГОРЬ. Это не дурацкая, Нина. И, вообще, отойди от гроба, ты меня возбуждаешь.
НИНА. Чем это?
ИГОРЬ. Тем, что ничего не надела под халатик и мне тебя видно насквозь. Солнышко-то…
НИНА. Дурак…
ИГОРЬ. От такой слышу. Дай поцелую…
Схватил Нину, поцеловал, получил, конечно же пощечину.
Кашлянув, спускается с крыльца Быков. Он, кажется, видел все. Гневно посмотрел на Нину. На Быкове белая рубашка, брюки – хотя и не торжественный вид, летний, но все же.
БЫКОВ. Нина, убирайся в дом. Видишь, у меня дела.
НИНА. Папочка, я тебя очень прошу, можно я поприсутствую? Я ни разу не была у тебя на экзамене.
БЫКОВ. Нина, убирайся, я сказал.
НИНА. Ну, папа, я прошу тебя как человека!
БЫКОВ. Хорошо, я поговорю с тобой после. А сейчас делай, как знаешь.
НИНА. Я остаюсь.
БЫКОВ. Присаживайтесь сюда. Как ваша фамилия, имя?
ИГОРЬ. Игорь. Семенов Игорь.
БЫКОВ. Ну что ж…
НИНА. Пилите, Шура, пилите, скоро золото появится…
ИГОРЬ. Появится, появится…
БЫКОВ. Что?
ИГОРЬ. Нет, ничего. Просто я выяснил, что Нина… э-э-э Алексеевна очень любит Ильфа и Петрова.
БЫКОВ. Нда…. Да. Так вот. Расскажите мне, пожалуйста, о зарождении теории литературы в античном мире. Представляете себе, что это такое?
ИГОРЬ. (очень твердо.) Естественно.
БЫКОВ. Здесь, конечно, нужно будет коснуться «Поэтики» Аристотеля и «Послания к Пизонам» Вергилия… Ну-с… Прошу вас.
ИГОРЬ. Аристотель был великий теоретик литературы в античном мире.
НИНА. Вергилий – тоже.
БЫКОВ. Нина.
НИНА. Молчу, молчу!
ИГОРЬ. Совершенно верно. И Вергилий тоже. Так что же утверждали великие античные теоретики Вергилий и Аристотель, Аристотель и Вергилий… (посмотрел на Нину.) Они утверждали… (быстро, с улыбкой) … они утверждали, что большой, настоящий художник тот, кто является базарным фотографом, запечатляющим клиентов по их просьбе…
БЫКОВ. Как это?
ИГОРЬ. Очень просто. Базарный фотограф вставляет голову клиента в дырку полотна, на котором – красота, сила, горы, реки, здоровья - центнеров двадцать. А за полотном – хилье, тянущее башку в прорезь. Верно?
БЫКОВ. (улыбается.) Что ж, это действительно очень верно…. Да! (смеется.) Вы очень четко, зримо определили основные положения «Поэтики» Аристотеля… Нда-а… (хохочет).
НИНА. Чему ты смеешься, папа? Это неверно! А кто же будет рисовать саму жизнь, это, как ты говоришь, хилье? Кто? И что важнее – нарисованные горы мускулов и горы Кавказа или натуральное все, не нарисованное, а?
БЫКОВ. Нина, помолчи. Я принимаю экзамен. Хорошо, давайте обратимся к мифам. Миф о Нарциссе.
ИГОРЬ. Нарцисс влюбился в самого себя. Так боги наказали его за то, что он обидел нимфу Эхо. Отверг её любовь. И он, естественно, превратился в цветок….
НИНА. Правда, папа?
БЫКОВ. Совершенно верно. Совершенно так.
ИГОРЬ. Но с богами я в этом случае не согласен.
БЫКОВ. Вот как? С богами?
ИГОРЬ. Да. Я не считаю, что человек совершает плохой поступок, если любит самого себя. Человек должен любить себя. Что плохого-то в том?
НИНА. Ничего плохого. Можно. Но нужно ли?
БЫКОВ. Это другой вопрос, к античной литературе не относится. Что ж, я вижу, вы не глупый человек…
НИНА. За это отметки не ставят…
БЫКОВ. Ставят, почему же. Зачетку!
Расписался в зачетке.
Значит, говорите, базарный фотограф – это большой художник? Так? Сами додумались или где-то вычитали?
ИГОРЬ. Не помню уже. Кажется, сам. Только что вот.
БЫКОВ. Ну, всего доброго, будьте здоровы. (улыбается.) Передавайте большой привет вашим стареньким родителям…
ИГОРЬ. Алексей Иванович, извините за нескромность… Большое спасибо вам за все, но… Я сегодня еще ничего не ел. Вы не могли бы меня покормить?
БЫКОВ. (огорошен.) Ну, что же, Нина… Правда, время уже давно прошло… Нина, займись там, в холодильнике…
ИГОРЬ. Я помогу, Нина?