XXXIV. Эмбриологическое развитее у низших рас
У цветных рас эмбриологическое развитие, по-видимому, идет как раз обратно европейскому. Негрский ребенок имеет в детстве более черт белой расы, чем взрослый негр, но к зрелому возрасту мало-помалу теряет их. Цвет его кожи вначале не черный, а красный или светло-серый, по другим источникам — красно-коричневый, а по третьим — красный с примесью грязного, орехово-бурого оттенка. Этот цвет переходит потом в аспидно-серый и наконец — в черный. В Судане черный цвет кожи у негритенка устанавливается по прошествии года, а в Египте не раньше трехлетнего возраста.
Глаза негритенка бывают сначала голубые, а волосы скорее каштановые или темно-русые, чем черные. Они сначала прямые, тонкие и шелковистые, как у европейца, и вьются только на концах. По окончании прорезыванья зубов, начинают появляться характерные признаки негра. Но все же молодой негр до возраста возмужалости сохраняет приятную наружность.
Относительно строения головы замечают отсутствие у негрского ребенка косозубия, а, по Фритчу, маленькие дети кафров имеют более длинную голову, чем взрослые.
Д-р Вольф, исследовавший область южных притоков реки Конго, пишет, что он как на морском берегу, так и в глубине страны видел новорожденных светло-розовыми и поразительно похожими на младенцев кавказской расы (1).
Подобное же развитие замечают и у остальных цветных рас. Шеллонге видел на Новой Гвинее новорожденного папуаса. Мать папуаска имела темно-бурый цвет кожи, а ребенок, мальчик, был поразительно светлого, почти белого цвета. У австралийцев дети при рождении красновато-коричневые и темнеют со временем. У парагвайских гуаранов они беловато-желтые, но через несколько недель приобретают уже желтовато-коричневый цвет своих родителей. Подобные же наблюдения были сделаны и в других частях Америки. У огнеземельцев дети до пятого года жизни не темнее европейских детей. У эскимосов и северо-американских индейцев они менее пигментированы и походят на новорожденных белых. Новорожденные корейцы, ботокуды, малайцы, калмыки и другие дети цветных рас далеко не так желты или темны, как взрослые их одноплеменники.
У калмыцких детей волосы мягкие, тонкие, слегка кудрявые делаются впоследствии прямыми, толстыми и гладкими.
У японцев новорожденные и маленькие дети имеют волосы почти черные, а позже до четырех лет черные волосы встречаются редко. Многие дети, особенно уличные, т. е. принадлежащие к низшим классам, в Европе без колебания признаны были бы за блондинов. У японских детей, кроме того, нет косозубия, как у взрослых и нет выдающихся скул (2).
Два типа человеческого развития, о которых мы говорим, по-видимому, известны европейской науке давно: Карл Реклам (в 1878 г) приводит два противоположные мнения двух групп ученых. Путешественники, говорит он, в странах, обитаемых исключительно неграми, сделали наблюдение, что у негров дети рождаются с бледной кожей, формой головы и чертами лица, напоминающими белую расу Одни объясняют этот факт тем, что организм ребенка воспроизводит более ранние времена, а следовательно, все негры были когда-то белыми, и человек белой расы произошел от негра. А другие ученые обращают внимание на то, что в странах славянских (?) дети иногда отличаются негрообразным черепом и негрскими чертами лица, а кожа у них если не черная, то темная, поэтому думают, что, наоборот, белые произошли от негров (3).
«По своим душевным способностям негритенок не уступает белому ребенку, он так же способен к учению и так же понятлив, как белый. В Америке дети негров не только не уступают белым детям, но даже превосходят их понятливостью и желанием учиться, так что им часто поручают повторение и выслушивание уроков. Но как только наступает роковой период возмужалости, то вместе со сращением черепных швов и выступанием вперед челюстей у них наблюдается тот же процесс, как и у обезьян: индивидуум становится неспособным к развитию» (4).
Об австралийских детях Ш. Летурно пишет: «в школе маленькие австралийцы по некоторым предметам успевали не хуже детей белых. Подобно им, и даже почти также легко, они выучивались читать и писать. Затем, после того как оканчивалось европейское воспитание, они часто возвращались в состояние дикости» (5).
Герберг Спенсер в своих «Основаниях психологии» приводит свидетельства путешественников о неграх Северо-Американских Соединенных Штатов, о неграх долины Нила, об андаманцах, новозеландцах и гавайцах. Свидетельства эти показывают, что дети всех этих рас живее европейских детей в приобретении простых идей, но потом они скоро совсем останавливаются на пути своего развития. В виде дальнейших примеров, говорит Спенсер, я могу прибавить замечание Рида, что в тропической Африке дети «нелепо скороспелы», утверждение капитана Бертона, что дети негров, подобно детям индусов, гораздо способнее европейских детей, но после наступления половой зрелости эти способности исчезают, а также описания алеутов полуострова Аляски, которые до известного предала «учатся весьма легко». Об австралийцах мы находим там же, что по достижении им двадцатипятилетнего возраста его умственная сила кажется свернувшей под гору, а в сорок лет она кажется совсем потухшей» (6).
По мнении доктора Хуггинса, проживавшего несколько лет на С. Винценте, негритянские мальчики нисколько не ниже белых детей в отношении способностей, напротив, в общем они кажутся даже развитее, потому что больше предоставлены самим себе и ранее приучаются действовать самостоятельно.
Рербах говорит, что в Тринидадских школах индийские мальчики превосходят как черных, так и белых детей чистотою и красотою почерка и искуснее их во всех рукоделиях. Дети негров в Соединенных Штатах выучиваются тоже гораздо скорее белых всему, кроме математики; пишут же они с большим трудом, вследствие неуклюжести их пальцев. Спеке тоже удивляется быстроте, с которою учатся дети негров, и находчивости, с которою они отвечают на предлагаемые им вопросы (7).
Период критический, когда мозг начинает склоняться к увядании, наступает гораздо раньше у негра, чем у белого. За это говорит также более раннее срастание швов черепа у негра (8).
Следовательно, у низших рас процесс эмбрионального развития идет совершенно обратно нашему. В утробе матери дикарь является, по-видимому, питекантропом, судя по тому, что у японцев дети до четырехлетнего возраста имеют волосы чернее, чем позже. Далее, в то время как наш ребенок приближается к питекантропу, человек низшей расы обнаруживает черты белого человека. К зрелому возрасту он стремится к питекантропу и, наконец, в глубокой старости, чего требует симметрия, вероятно, опять приближается к белому человеку.
Т. е. можно думать, что у низших рас в их истории эмбрионального развития, так же, как и у высших, есть два периода, соответствующие белому человеку, и два — питекантропу, но прямо противоположные нашим по времени, отчего общая картина развития человека низших рас представляется полнейшим негативом, если развитие европейцев принять за позитив.
Этим же рядом фактов объясняется с первого взгляда загадочное явление, нередко наблюдаемое у дикарей, воспитанных в европейских школах. После того как оканчивалось европейское воспитание, говорит Ш. Летурно, австралийцы очень часто возвращались в состояние дикости. Первые случаи такого рецидивизма дикости крайне изумили европейцев. История австралийца Бенилона долго пользовалась общею известностью. Это был туземец, воспитанный в Англии и, по-видимому, совершенно оевропеившийся. Возвратившись в Сидней, он, по приказанию короля, был принят губернатором и допущен к его столу. Везде его принимали с распростертыми объятиями. Несмотря на это у него, Бог знает почему, постоянно был скучающий, опечаленный вид. Скоро причина этого была открыта. В один прекрасный день Бенилон сбросил свое европейское платье, распростился с изысканной жизнью и возвратился в леса к своим соотечественникам, чтобы разделять с ними их жалкое существование.
В настоящее время такие случаи возврата природных склонностей, проявляющегося очень быстро, несмотря на европейское обучение, хорошо известны, заключает Ш. Летурно, и не поражают никого (9).
Такие же случаи бывают и у голландцев с готтентотами. «Один молодой готтентот, воспитанный губернатором Ван-дер-Делем в голландском духе, в правилах протестантизма, говоривший на нескольких языках и проявлявший большие умственные способности, сулившие ему блестящую будущность, был послан в Индию и там исправлял какую-то общественную должность, но, возвратившись на мыс Доброй Надежды, сбросил с себя европейское платье, облачился в баранью шкуру и, явившись в таком виде к губернатору, торжественно отрекся от общества образованных людей и от христианской религии, объявив, что хочет жить и умереть, оставаясь верным религии и обычаям своих предков.
Те же факты замечаются и у алжирских арабов, получающих образование во французских школах, а французы, кроме того, наблюдают их и у своих низших классов. «Аналогичные факты, — пишет А. Дюмонт в письме к Ш. Летурно, — не редки даже и у нас. Сын одного крестьянина южной Франции, говоривший в детстве на местном наречии, выучивается говорить по-французски, поступает в колледж, приезжает в Париж и слушает курс юридических наук. Он поступает в магистратуру, но, возвратясь на родину, охотно говорит на родном нижне-французском языке и усваивает опять большую часть привычек детства. То же самое замечается между крестьянами Hague. В Париже такой крестьянин становится более светским человеком и исправляет свой скверный акцент, но, по возвращении домой, опять быстро забывает все это» (10).
Бреннер Шеффер констатирует, что среди Оберпфальцского сельского населения «развивающаяся девушка красива только в ранние годы своей жизни; затем формы делаются грубее и массивнее и после нескольких родов эта прежде цветущая женщина превращается (раньше времени) в матрону».
Гольдшмидт тоже нашел на севере Германии: «Красота и юношеская свежесть более бедных молодых людей в северо-западной Германии, к сожалению, кратковременны; они не сохраняются долго после детского возраста». У женщин теряется полнота, на лице появляются преждевременные морщины, формы тела теряют свою гибкость и делаются угловатыми. «Я часто принимал женщин, показывавших мне своих ребят, за бабушек последних. Все движения бедных детей в ранние годы более свободны и легки. Но ловкость и подвижность скоро исчезают и в периоде едва наступившей возмужалости уже сменяются неподвижностью преждевременной старости» (11).
У нас в России рецидивизм низших классов проявляется, между прочим, в том, что значительная часть их, выучившись чтению и письму в детстве, достигши зрелого возраста, все это забывает. На существование же в низших слоях наших такого типа развития, который был подмечен у низших рас, между прочим, свидетельствует разумность и самостоятельность крестьянских ребят в сравнении с городскими того же возраста, о чем существует не мало указании в нашей литературе.
Само собой разумеется, что мы можем здесь наметить только главнейшие типические формы развития, но так как человечество страшно перемешалось и продолжает мешаться непрерывно, то, во-первых, кроме двух приведенных форм развития, самых крайних, существует еще множество промежуточных, переходных, а во-вторых, как европейский тип развития может иногда встречаться у дикарей, так и обратно, тип развития низших рас у европейцев.
Этим фактом объясняются между прочим некоторые явления из психологии наших детей. Так, например, становится понятным, почему наши дети, проявляющие в раннем возрасте необыкновенные способности, к зрелому возрасту зачастую становятся самыми заурядными бездарностями, и, наоборот, дети с очень плохими способностями в раннем детстве к зрелому возрасту нередко становятся талантливыми. В первом случае развитие ребенка совершается так же, как у дикарей, а во втором получается европейская форма развитая.
Примечания: (1) — ЕЖ. 214. (2) — БО, И. 194, 195, 257, 337, 346, 362. (3) — БС. 112. (4) — ВБ. 168–171; М, I. 114–115; Ю, II. 375. (5) — АС. 39. (6) — БУ, I. 57. (7) — ва. 14. (8) — АК. 320. (9) — АС. 39. (11) — Б1. 153.