Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений. Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
Дата: 2025-06-02; Просмотры: 9
Оценка:
0.00 из 5.00 — оценок
Данный материал может содержать сцены насилия, описание однополых связей и других НЕДЕТСКИХ отношений.
Я предупрежден(-а) и осознаю, что делаю, читая нижеизложенный текст/просматривая видео.
| Слишком быстрый | |
| Автор: | Дориана Грей |
| Бета: | Arrkat, гамма: Neekse |
| Рейтинг: | NC-17 |
| Пейринг: | Северус Снейп/Гарри Поттер, Рон Уизли/Гермиона Грейнджер, Невилл Лонгботтом/Джинни Уизли |
| Жанр: | AU, Romance |
| Отказ: | Все принадлежит Ро |
| Цикл: | ФБ-2015 [0] |
| Аннотация: | Только чудо помогло Северусу Снейпу в очередной раз спасти жизнь Гарри Поттера, все прочие неприятности с ними случились из-за холодного расчета. |
| Комментарии: | |
| Каталог: | нет |
| Предупреждения: | слэш, OOC, AU |
| Статус: | Закончен |
| Выложен: | 2015-12-28 01:34:48 (последнее обновление: 2015.12.28 01:34:44) |
| просмотреть/оставить комментарии | |
| Глава 1. Гермиона скулила от ужаса, дрожащими руками пытаясь полить рану настойкой бадьяна. Она хотела заткнуть уши и не слышать ничего — ни свой жалкий скулеж, ни полные боли и неведомой муки крики Гарри, но ей и так не хватало рук, приходилось терпеть. — Сейчас-сейчас, — бормотала она, пытаясь справиться с охватившей ее паникой. — Сейчас, Гарри, все будет хорошо. Мы выбрались. Мы снова в палатке, там же, где и вчера. Гарри, мы выбрались... Она не выдержала и снова еле слышно заскулила, позволяя слезам капать на открытую рану мечущегося в беспамятстве Гарри. Кого она обманывает? Укус Нагини в Мунго лечили недели, а у нее... у нее есть только бадьян. В нос ударил резкий запах паленой плоти. Гермиона только сейчас обнаружила, что медальон прилип к обнаженной груди Гарри. Он словно пытался проникнуть внутрь, прожигая кожу до мяса. Взвыв в голос от омерзения и чувства собственной беспомощности, Гермиона обхватила медальон двумя пальцами, как огромного жирного таракана, и попыталась оторвать от кожи. Но лишь обожглась и машинально сунула пальцы в рот, пытаясь найти в палатке хоть что-то, чем можно перехватить хоркрукс. Мысли метались как сумасшедшие, и Гермиона стремглав выскочила из палатки. На воздух. Где нет запаха паленой кожи, не слышны крики Гарри... И где можно взять горсть снега, чтобы приложить к груди друга, хоть немного облегчив его боль. Гермиона упала на колени и обеими руками нырнула в снег, не чувствуя, как начинает зябнуть кожа и стынут ноги, когда обнаружила, что смотрит на чьи-то блестящие летние туфли. Прежде чем она успела испугаться, Гермиона сообразила, что незнакомец стоит за пределами защитного контура и ее не видит. Она подняла голову, и крик застыл на ее губах. — Мисс Грейнджер, — Снейп выглядел ужасно. Он смотрел немного в сторону от палатки, и Гермиона смогла разглядеть и впавшие глаза, и похудевшие руки. Снейп кутался в мантию, из-под которой торчал край серой ночной рубахи. Похоже, пожиратель оказался в лесу прямо с постели. — Я чувствую, вы где-то здесь. Я должен помочь Поттеру. Гермиона оглянулась на палатку, словно Гарри мог подсказать ей правильный ответ. Странно, но когда Гарри и Рон были рядом с ней, она всегда легко решала все за них троих, но сейчас ей нужен был хоть кто-то, чтобы сказать, что делать. Но Гарри не мог. Он умирал. И это была точно такая же правда, как то, что Снейп откуда-то это знал и сейчас замерзал на пронизывающем ветру посреди сугробов, ожидая ее ответа. — Мисс Грейнджер! — гаркнул Снейп, видимо, не уверенный, что она его слышит. Гермиона покачнулась и закрыла уши руками. Волосы тут же намокли от снега и крови на её ладонях. Она приняла решение. Резко, чтобы не передумать, Гермиона поднялась на ноги и шагнула к Снейпу, преодолевая защиту. Если он убьет ее, то Гарри... Может... — Грейнджер, — Снейп схватил ее за руки и нагнулся к ее лицу так, что она, против своей воли, видела только его темные глаза. — Я могу поклясться, что не наврежу вам или Поттеру. Но время дорого. Просто поверьте. И Гермиона поверила. Или солгала себе, что поверила. Она была готова почти на все, лишь бы не возвращаться в палатку одной. Туда, где пахнет близкой смертью и где повсюду кровь Гарри. — Идемте, профессор, — голос изменил ей, она просто мотнула головой и, перехватив Снейпа за рукав мантии, провела за контур. Профессор Снейп бросился в палатку, а она помедлила на пороге. Слепыми от слез глазами посмотрела на темное беззвездное небо и нырнула следом. Руки Снейпа мелькали над Гарри. В палатке по-прежнему было душно и пахло паленым, но теперь стало тихо. Гермиона испугалась, что уже слишком поздно, но затем обнаружила, что Гарри все так же бьется в мучительных судорогах и раскрывает рот в крике. Но беззвучно. — Силенцио, — то ли Снейп даже затылком мог видеть ее лицо и читать мысли, то ли просто понял. — Помните, мисс Грейнджер, это заклинание — лучший друг целителя. И не стойте столбом. Хоркрукс с его груди надо срезать, пока он не добрался до сердца. — Я?.. — дрожащим голосом уточнила Гермиона. Как она ни пыталась убедить себя, что Снейп предатель, враг и убийца, сейчас все ее существо тянулось к учителю, который говорил так же четко и отрывисто, как и в классе. Словно не было войны, не было Волдеморта и Нагини, не было умирающего Гарри. — Вы, — отрезал Снейп. — Я занят раной. Возьмите нож и режьте. Отсекайте эту дрянь прямо с мясом. Потом заживить будет проще. Гермиона всхлипнула, но послушно взяла нож и заклинанием очистила его от масла и крошек. Хотелось снова заскулить, а лучше закрыть глаза и сжаться в комок. Но Снейп выглядел как человек, который не дал бы ей даже шанса на подобное. Отчего-то Гермиона испугалась, что он сейчас снимет баллы с Гриффиндора. И этот глупый страх заставил ее успокоиться и прийти в себя. Руки перестали дрожать, и даже когда из-под ножа крупными каплями показалась кровь, Гермиона не дрогнула, безжалостно уродуя кожу, практически с мясом выдирая медальон из груди Гарри. Отбросив омерзительный артефакт в сторону, она принялась поливать кровоточащую рану настойкой бадьяна. Кровь выступала из крупных порезов, но Гермиона чувствовала, что это не самое страшное. — Очень ослаблен, — отрывисто произнес Снейп, подтверждая ее самые страшные опасения. — Потерял слишком много крови. У него должно хлестать из груди, вы перерезали пару крупных сосудов, мисс Грейнджер, а вместо этого сами видите. Боюсь, что может быть уже поздно. Он остановился, замирая над распростертым Гарри и, казалось, уснул стоя. По крайней мере, его дыхание стало ровным и спокойным, лицо разгладилось. Гермиона же, напротив, чувствовала нахлынувшую панику. Она отбросила нож и обхватила себя измазанными в крови Гарри руками. — Магическое усыновление не пойдет, — неожиданно произнес Снейп, когда Гермиона уже отчаялась, что выразилась в новой порции жалких скулящих звуков. — Для этого нужно провести ритуал вызова родителей, призраки капризны и появляются не сразу. Остается брак. Грейнджер, вы должны заключить брак с Поттером. Я засвидетельствую, и мы сможем передать часть вашей магии ему. Это поможет. — Я? — пискнула Гермиона, смутно понимая, что повторяется. — Но мы... просто друзья... — Этого достаточно, — отрезал Снейп. — Если брак не подтверждать, он прекратится, как только у кого-то из вас появится сексуальный партнер. Никаких бумаг, колец и прочей ерунды. Только магия. Гермиона, заалевшая на словах «сексуальный партнер», поспешно закивала, боясь, что сейчас Снейп передумает, уйдет и оставит их тут в палатке одних. Ее и Гарри, который обмяк и почти не двигался. Кожа его казалась даже не бледной, а восковой, и Гермионе стало так страшно, что она на мгновение прикрыла глаза, однако шагнув к Снейпу, чтобы он видел ее согласие на ритуал. Голова у нее закружилась, и упасть помешали только сильные руки профессора. — Глупая девчонка, — прошипел ей на ухо Снейп, бесцеремонно хлопая по щекам. — О чем вы думаете, Грейнджер? Почему не сказали, что сами истощены? Если сейчас провести ритуал, откачивать придется вас обоих. — Но Гарри... — Гермиона чувствовала, что слезы жгут ее щеки, но даже не пыталась вытереть предательски выступившую влагу. Ей казалось, что ее слабость — это предательство. Она предала друга, когда он действительно нуждался в ней. — Ритуал проведете вы, — Гермионе потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, о чем идет речь. — Моей магии должно хватить. Только нужно поторопиться. Гермиона снова кивнула и утерлась рукавом, готовясь выполнять инструкции Снейпа. Брачный ритуал она провела в спешке, едва не путаясь в словах. Но то, как порозовела кожа Гарри к концу ее речитатива, во время которого сидящий на краю кровати Снейп держал Поттера за руку, как он наконец задышал спокойно, не тревожа на глазах рубцующиеся раны, говорило за правильность проведенного ритуала. — Думаю, он наконец вне опасности, — Снейп поспешно отдернул руку от спящего Гарри и махнул палочкой, снимая с него Силенцио. — В крайнем случае, вызовете меня через портрет Финнеаса. Я смогу подпитать магией Поттера еще пару раз без особой опасности для жизни. — Вашей? — зачем-то спросила Гермиона и мысленно отругала себя. — Его, — сухо ответил Снейп, плотнее запахивая мантию, будто он только сейчас обнаружил, что под ней у него ночная сорочка. — Потом возникнет привыкание к моей магии, и брак может стать менее... эфемерным. Поттеру ничего не говорите. Если все закончится лучше, чем я привык думать, брак разрушится с помощью мисс Уизли или с кем там наш герой встречается. Вы поняли меня, мисс Грейнджер? — Да, — Гермиона устало опустилась на вторую койку, только сейчас окончательно осознав, что Гарри спасен и будет жить. Жить, благодаря убийце Дамблдора. Эта мысль шла в голову неохотно, словно Гермиона уже не злилась на профессора Снейпа и не ненавидела его. Хотя, может, так оно и было. — Спокойной ночи, — отрывисто произнес Снейп и вышел из палатки. А Гермиона только сейчас поняла, что даже не предложила ему чаю. Но все мысли пропали, когда она увидела, что Гарри слабо зашевелился под одеялами. — Гарри, — прошептала Гермиона, все еще боясь поверить в то, что все закончилось. — Ты как… нормально? — Да, — ответил тот, осторожно поднимаясь на локтях. — Мы удрали. — Да, — согласилась Гермиона. — Пришлось задействовать заклинание Левитации, чтобы уложить тебя на койку, я никак не могла тебя втащить. Ты был… Ну, в общем, ты был немного не того… Плохо тебе было, — закончила она с трудом. — Совсем плохо. — Давно мы оттуда смотались? — спросил Гарри, привычным жестом ища очки. Гермиона настороженно следила за ним, все еще готовая броситься помогать в любую минуту. — Несколько часов прошло. Уже почти утро. — А я, значит, был… без сознания, что ли? — Да не то чтобы, — замялась Гермиона. Рассказывать о Снейпе никак было нельзя.— Ты кричал, и стонал, и… и вообще, — произнесла она угрюмо, заново переживая весь этот кошмар. — Я еле сняла с тебя хоркрукс,— продолжила девушка, радуясь, что рана на груди затянулась и походила на ожог. Говорить Гарри о том, как она резала ножом его бесчувственное тело, не хотелось. — Он прямо-таки прилип к твоей груди. Там даже отметина осталась. Ещё и змея тебя укусила, но ранку я промыла, обработала бадьяном… Она не знала, как долго сможет лгать о том, как близко Гарри был к смерти, но тут он вспомнил о своей палочке, и Гермиона поспешила сменить тему. Она боялась, что может проговориться портрет директора Финнеаса Найджелуса, но тот тоже молчал. Впрочем, Гермиона не могла сказать, что эта история прошла для нее бесследно. Она крепко-накрепко запомнила то чувство беспомощности, что охватило ее во время ранения Гарри, и вновь сталкиваться с ним не желала. Глава 2. Гермиона не могла избавиться от этой навязчивой идеи и уже утром, воспользовавшись тем, что Гарри еще был слишком слаб, чтобы передвигаться, отправилась в Лондон. Это было опасно и безрассудно — эти слова почему-то звучали в голове Гермионы голосом Снейпа, но она больше никогда не хотела зависеть от случая. Только не так. К счастью, доступ в Мунго был свободным. Да и немногие хотели сюда попасть после того разрушения, что учинили Пожиратели, когда напали на больницу. И пусть целители всегда были на посту, заклинаниями поддерживая наиболее пострадавшие участки, в палатах было совсем немного больных. Почему-то Гермиона была уверена, что здесь нет магглорожденных. Она с трудом смогла объяснить свою задумку Сметвику, сгорая от собственного бесстыдства и наглости, но лекарь неожиданно пришел в неописуемый восторг. — Порт-ключи прямо в больницу! — он возбужденно потирал руки. — Такое пробовали делать для рожениц, но существует опасность, что ребенок не выдержит давления и роды пойдут интенсивнее. Однако пострадавшие от заклинаний или ядов... Мисс, это прекрасно. Мы обязательно воспользуемся этой идеей, несколько ключей отправим в Хогвартс — может, удастся избежать беды. Я слышал, студентов прямо на уроках... — он понизил голос. — Пытают Круцио. — Я тоже слышала, — Гермиона подернула плечами. — А у вас будет пара порт-ключей для меня и моего... друга? Я заплачу, сколько нужно... — добавила она, мысленно подсчитывая свои сбережения. — Для вас и вашего друга, мисс, мы будем рады предоставить порт-ключи, — с достоинством ответил Сметвик и куда-то исчез. Гермиона сообразила, что целители обладают отличной зрительной памятью, и ее попытки в регистратуре представиться «мисс Смитссен» годились лишь для случайных зрителей. Наконец Сметвик вернулся и принес с собой две крупные булавки. — Берегите себя, — пожелал он искренне и крепко сжал ее ладонь. Растерявшаяся Гермиона машинально кивнула и побрела к выходу из больницы. Выйдя на улицу, она вдохнула морозный воздух и нырнула в подворотню, чтобы очутиться уже в маггловской части района. Оставшись с Гарри вдвоем после ухода Рона она почему-то свыклась с мыслью, что именно им предстоит справиться с Волдемортом и его приспешниками. И если они отступят — зло победит. И получить помощь сначала от Снейпа, а потом от Сметвика, осознать, что они не одни было... обидно? Гермиона сама не понимала, почему она чувствовала, будто ее предали. Это было странно. В конце концов, ее должно было настигнуть облегчение и, может, радость, но вместо этого пришло опустошение. Она бездумно накупила в небольшой лавке продуктов, надеясь хорошей едой быстрее поставить Гарри на ноги, и, наконец, аппарировала обратно в лес. Гарри уже не спал. — Ты... — он неловко поднялся со скамьи и поморщился. — Вернулась. Гермиона поняла все, что он не сказал, и слезы снова закапали у нее из глаз, как тогда, когда она была уверена, что не сможет спасти друга. Она не могла дать ему надежду, не могла рассказать о Снейпе, который был за них, не могла рассказать о Сметвике, о том, что в Мунго в углу стоит маленькая косая елочка, мигающая волшебными огоньками, и значит, не все еще потеряно для них, для всего магического мира. Вместо этого Гермиона поставила чайник и достала пачку с печеньем. — Да, вернулась, — ответила она, ссыпая горсть чая в кружку. — Тебе с сахаром? — Мне с молоком, — пошутил Гарри, снова садясь на скамью, и когда Гермиона увидела, как загорелись его глаза при виде бумажного пакета со свежим молоком, она поняла, что ей все-таки удалось. Она смогла передать то, что ощущала сама. Надежда не принесла ей новых сил, скорее наоборот, Гермиона почувствовала себя ослабленной, будто осознание того, что существует готовая прийти на помощь неведомая сила, лишало ее стремления победить во что бы то ни стало. Она потеряла то единственное, что удерживало ее на плаву — уверенность, что ей нечего скрывать от Гарри. Как можно сейчас сидеть с ним рядом, грея руки о горячие бока кружки с чаем, и не рассказать о том, как ей было страшно? Как долго можно было скрывать от Гарри, что он почти умер, что он женат и что он женат на убийце Дамблдора, на ненавистном Снейпе? Гермиона чувствовала, что еще немного — и она не выдержит, начнет говорить о том, как жутко касаться ножом воспаленной кожи, как она сама чуть не бросилась на шею проклятому Пожирателю, который спас — который уже раз, она не считала, — спас Гарри от смерти. И она бы не устояла от соблазна разделить ношу этой тайны, отпустить свои грехи, если бы не вмешалось провидение. У провидения были рыжие волосы и обкусанные ногти. А еще золотистые веснушки и виноватые глаза. Вскоре после возвращения Гермионы из Лондона они с Гарри решили перебраться в другое место. Гермиона не объясняла причин, но ей было неуютно оставаться там, где их легко нашел Снейп. К счастью, Гарри ничего не спрашивал, лишь пожаловался, что плохо спит и ему кажется, будто кто-то зовет его. Это окончательно перевесило желание подождать, когда тот окрепнет, и, собрав палатку, они аппарировали. — Где это мы? — поинтересовался Гарри, поворачиваясь и запрокидывая голову, чтобы увидеть верхушки деревьев. Гермиона замерла, но все-таки ответила, продолжая копаться в своей бисерной сумочке, так, чтобы Финнеас слышал: — Лес Дин. Мы сюда с родителями в поход ходили. Лес был почти таким же, каким она его запомнила. Деревья совсем не изменились, просто лишились листвы, и ветки прогибались под тяжестью снега. Где-то там, за деревьями, были небольшие озера, в которых они с отцом видели сверкающих серебром на солнце мальков. А мама учила Гермиону вдыхать аромат цветов и трав, склоняясь над ними и вставая на колени рядом вместо того, чтобы рвать охапками. Увидит ли она когда-нибудь своих родителей? Гермиона не знала. Тревоги последних дней и необходимость хранить тайну совсем измучили Гермиону, и оттого она беспрекословно согласилась, чтобы ночью дежурил Гарри. Она еще подумала, не зря ли сообщила Финнеасу их местоположение, но тут ее голова наконец коснулась подушки, и Гермиона провалилась в сон. Очнулась от сна Грейнджер лишь, когда Гарри окликнул ее. — Гермиона! — Что случилось, — она по привычке попыталась нащупать палочку, лишь потом вспомнив, что та у Гарри. — Все в порядке? — Да, всё хорошо, — голос Гарри звучал возбужденно, словно он был чему-то... рад? Последний сон слетел с Гермионы. — Даже лучше, просто замечательно. Смотри, кто здесь. Гермиона с трудом удержала возглас о Снейпе. Да и если бы тот вернулся, вряд ли Гарри был так рад. Даже зная о том, что Снейп его спас, он, скорее, еще больше бы возненавидел того. И Гермиону тоже. — Ты о чём? Кто?.. Она, наконец, увидела стоявшего в тени Рона, тот держал в руке меч, с его одежды на протёршийся коврик капала вода. Облечение нахлынуло вместе с яростью, видимо, это отразилось на ее лице, потому что Гарри поспешно отступил в тёмный угол и попытался сделаться как можно незаметнее на фоне стенки палатки. Гермиона поднялась с постели и медленно подошла к Рону, не отрывая взгляда от его бледного лица. Золотистые веснушки, виноватые глаза и темно-рыжие мокрые волосы, прядями прилипшие ко лбу. Она остановилась перед ним и оглядела его, все еще не веря своим глазам. Рон слабо улыбнулся и развёл руки. Если Снейп смог найти их, то почему бы и Рону не суметь? — мелькнуло в голове Гермионы, и это сработало как спусковой крючок. Она колотила Рона кулаками и вопила как баньши, наказывая его не столько за бегство, сколько за свой страх, за свою тайну, которой она не могла поделиться, за брак Гарри и за Снейпа. Особенно за Снейпа. Гарри с трудом смог оттащить ее, но это было не обязательно. Гермиона уже успокоилась. Она снова могла дышать и молчать. Их общая со Снейпом тайна была спасена, благодаря Рону Уизли. Впрочем, она опять оказалась в опасности, когда Гарри и Рон наперебой начали рассказывать про свои приключения. Гермионе потребовалось немало усилий, чтобы не закатить глаза и не назвать рвущееся на язык имя. Как друзья могли быть такими наивными и не сообразить, кто имел возможность прислать им меч Гриффиндора? Гермиона как наяву видела Снейпа, прячущегося среди деревьев и с отчаянием наблюдающего, как его юный супруг пытается совершить самоубийство, потому что никак иначе назвать купание в ледяной воде с хоркруксом на шее она не могла. Хорошо еще Рон оказался рядом. Рон... Гермиона вглядывалась в честные глаза вернувшегося друга и пыталась понять, не скрывает ли он что-то так же, как она? Может, его привел Снейп? Но узнать это можно было лишь открывшись самой, а на это она пойти не могла. А потом и вовсе стало некогда. Порт-ключи в Мунго, прикрепленные к воротнику рубашки, жгли ей кожу. Сначала она собиралась один отдать Гарри, а второй оставить себе. Но появился Рон, и все стало сложнее. Она в любом случае предполагала первый порт-ключ предложить Гарри, но как поступить со вторым? Солгать, что их три и им всем хватит? Она достаточно уже лгала Гарри, чтобы сделать это снова. А потом Гермиона неожиданно поняла, что не сможет воспользоваться ключом, даже если на кону будет ее жизнь. Просто не сможет взять и оставить друзей в опасности. Осознание этого пришло к ней несвоевременно — под пытками Беллатрикс. Булавка была так близко, достаточно лишь дернуть зубами за ворот, и она вырвется из рук безумной твари, окажется в спасительных стенах Мунго. А Гарри, Рон, Дин, Луна... они останутся в Малфой-мэноре. Позже Гермиона даже подумывала вторую булавку оставить Флер — та ждала ребенка и нуждалась в возможности попасть в больницу, но полувейла лишь молча покачала головой и погладила ее по руке. Гермиона вся извелась, раз за разом чувствуя, что порт-ключи можно не использовать — это все еще не крайний случай. И этот... и этот тоже. И даже полет на драконе, когда они чуть не сгорели заживо, не заставил ее использовать спасительные булавки. А потом была битва за Хогвартс. Глава 3. Рон Уизли был даже рад, что в лаз под ивой спускался последним. Когда он выбрался наружу, самое жуткое было позади. Он увидел содрогающегося в конвульсиях Снейпа, который истекал кровью и чем-то еще, то ли газом, то ли жидкостью серебристо-голубого оттенка, льющимся у него изо рта, из ушей и глаз. Судя по всему, Гарри понял, что это такое, но лишь беспомощно шарил рукой позади себя, пока Гермиона не сунула в его трясущуюся руку флакон, который сотворила буквально из воздуха. При помощи палочки Гарри стал сцеживать в него серебристое вещество. «Воспоминания», — сообразил Рон, не очень понимая, зачем им то, что хранилось в памяти умирающего убийцы и предателя. Но произнести хотя бы слово не получалось. Когда флакон наполнился до краёв, Снейп выглядел так, будто в нём больше не осталось ни капли крови. — Смотри… на… меня… — прошептал он и разжал пальцы руки, которой цепко хватался за мантию Гарри. Тот инстинктивно отступил, не разрывая зрительного контакта, и потому не мог видеть того, что видел Рон. Гермиона неожиданно шагнула вперед и что-то прицепила на окровавленную мантию Снейпа. С легким хлопком тот исчез, оставляя их втроем в хижине рядом с лужей начинающей сворачиваться крови. Не глядя на остолбеневшего Гарри и на него, Рона, Гермиона резко взмахнула палочкой и приказала появившейся выдре: — К целителю Сметвику. Спасите его. Пожалуйста. Выдра согласно махнула хвостом и нырнула в стену хижины. Это «пожалуйста», сказанное дрожащим голосом, сломало корку оцепенения. Первый среагировал Гарри. — Ты с ума сошла, Гермиона! Зачем? Как?! А Рон увидел, что подруга вертит в дрожащих пальцах какую-то булавку. Понимание пришло вместе со злостью. Кровавая пелена застлала глаза, он снова вспомнил широко раскрытые глаза все еще улыбающегося Фреда... Видимо, это отразилось на его лице, потому что Гермиона вся сжалась и отступила, вставая ботинком в противно чавкнувшую лужу крови. — Фреда было уже не спасти, — пробормотала она. — Я бы отдала ключ ему, правда. Но он умер мгновенно. У меня их было два. Для Гарри и... для меня. Она упрямо задрала подбородок и уставилась прямо в глаза Рону, который отвел взгляд, остывая и понимая, что она права. Он оставил их с Гарри тогда. И пусть его простили и приняли обратно, это предательство всегда останется с ним. — Но почему именно сейчас, именно Снейп? — это был уже Гарри. Гермиона судорожно вздохнула. Ее рот искривился, словно она собиралась заплакать, но вместо этого она ответила: — Я должна ему больше, чем долг жизни. Это он спас тебя, Гарри. Тогда, после Нагини. Он, а не я. Я не смогла. Ты умирал у меня на руках и кричал так страшно, — она машинально закрыла уши, словно заново возвращаясь в ту ночь, и Рон понял, что не знает слишком многого о том, что пришлось пережить его любимой без него. — Он нашел нас с помощью Финнеаса... — Гермиона заговорила быстрее, словно боялась, что Гарри ее остановит, но тот молчал. Молчал и Рон. — Ты был при смерти, Гарри, нужно было передать тебе магию, усыновлением или браком... На усыновление не было времени. Снейп предложил заключить между нами брак... Рон больно прикусил щеку изнутри. Перед глазами снова встали видения, насланные хоркруксом из медальона. Не так уж они были лживы... Он с трудом поднял глаза на друга, и ошарашенное лицо того стало лучшим доказательством, что и Гарри ничего не знал. — Мы с тобой... женаты? — тихо спросил Поттер. — Мы что? — переспросила Гермиона, словно не она только что рассказывала это, и замотала головой. — Нет. Гарри, я была согласна. Я бы… я... но во мне не было достаточно сил, я подвела тебя... Она наконец заплакала, да так горько, что Рон не смог больше стоять рядом. Он шагнул к ней и крепко обнял, прижимая к груди. — Я проводила ритуал, — глухо в его мантию произнесла Гермиона. — А профессор Снейп... он женился на тебе и отдал часть своей магии, чтобы ты выжил. — Что? — свистящим шепотом переспросил Гарри, отчего Гермиона только зарыдала еще безутешнее. — Он сказал, что неподтвержденный брак сам разрушится, когда ты... с кем-нибудь, — сквозь рыдания смогли разобрать Рон и Гарри. — Может... посмотришь воспоминания, и станет понятнее? — неуверенно произнес Рон, гладя всхлипывающую Гермиону по спутанным волосам. Он неожиданно понял, что даже если бы Гермиона сочеталась браком с Гарри, чтобы спасти его, или наоборот, спастись самой, он бы простил это им обоим. Ревности больше не было в его сердце, словно эта история отрезала ее начисто. Странно было чувствовать благодарность по отношению к тому, кого он уже привык ненавидеть наравне с Волдемортом, но именно это он испытывал сейчас по отношению к сальноволосому ублюдку, который спас их всех. Гарри от смерти, Гермиону — от вины, а его самого — от возвращения туда, где его никогда не простят. Гарри неуверенно посмотрел на флакон в своих руках и чуть не выронил его, когда раздался ненавистный пронзительный голос Волдеморта. Темный Лорд заговорил так близко, что Рон сильнее прижал к себе Гермиону и огляделся, решив, что тот вернулся посмотреть на мертвого Снейпа. Голос Волдеморта эхом отдавался от стен и пола, и Рон сообразил, что тварь не подозревает, где они находятся, а обращается к Хогвартсу и окрестностям, чтобы жители Хогсмида и все, кто сражается в замке, услышали его чётко — как будто он стоит рядом, в одном смертельном ударе от них, дыша им в затылок. «Вы мужественно сражались, — говорил он. — Лорд Волдеморт умеет ценить храбрость. И всё же вы несёте тяжёлые потери. Если вы будете продолжать сопротивление, то умрёте, один за другим. Я этого не хочу. Каждая капля пролитой волшебной крови — потеря и пустая растрата…» Рон фыркнул. Эта тварь лгала, словно дышала. Только вряд ли кто-то поверит ему. Он оглянулся на Гарри, чтобы увидеть подтверждение своим мыслям, но тот стоял, оцепеневший, и внимал лживым словам Волдеморта. Рон готов был зарычать от ярости и отчаяния, но в глазах друга он видел однозначный ответ на то, что они слышали. «...Если по истечении часа ты не появишься и не сдашься мне, бой начнётся снова. И тогда, Гарри Поттер, я вступлю в сражение сам, найду тебя и покараю каждого мужчину, женщину и ребёнка, который попытается укрыть тебя от меня. Один час». — Гарри, нет, — прошептала Гермиона, освобождаясь из объятий Рона. — Вернемся в Хогвартс. Мы что-нибудь придумаем... Мы обязательно что-то придумаем! А потом они потеряли Гарри. Как тогда казалось — навсегда. Рон не мог посчитать, сколько раз за этот неимоверно длинный день он терял и вновь находил своих самых близких людей, и потому не было ничего удивительного, что о Снейпе он не вспоминал. А затем была победа. И похороны. Рон понятия не имел, кому во время битвы Гермиона сунула второй порт-ключ в Мунго, он был рад просто сжимать ее ладонь в своей и каждую секунду осознавать, что она теплая, а не холодная, как лед, какими были руки и ноги тех, кого они вытаскивали из-под завалов, находили на подступах к Хогвартсу и около леса. Спина болела, руки почти не чувствовались, а глаза едва видели из-за то и дело подступающих слез. И только мысль о том, что стоит протянуть руку, и в нее скользнет ладонь Гермионы, заставляла его держаться. После похорон Фреда Гермиона вместе с ним отправилась в Нору. Это было так естественно, словно не было никаких других вариантов, и Рон почувствовал, что боль начинает отступать. Гарри остался в Хогвартсе. Рон догадывался, что он винит себя в гибели Фреда и других, но не знал, как поддержать друга, какими словами. — Идите, — Гарри неловко улыбнулся и привычным жестом взъерошил волосы. — Вы нужнее твоим родителям. Со мной все будет хорошо. Рон чувствовал, что он лжет, и потому, как сжались на его ладони пальцы Гермионы, она тоже это знала. Но в одном Гарри не лгал — они были нужны родителям и Джорджу, поэтому Рон ушел. Дома было непривычно тихо и страшно. Смерть, которая ходила рядом весь год, поселилась в доме, и теперь ничего нельзя было поделать. И пусть Перси вернулся, пусть они победили, и Чарли тоже обещал приехать в Нору на пару месяцев, в доме все равно было жутко. Рон выдержал три дня. — Надо бы узнать, как там Гарри, мам, — неловко начал он за завтраком. — Он на Гриммо, — тут же отозвалась Джинни, намазывая тост джемом. — Мы поживем в Лондоне, — Гермиона словно ждала этого и потрясла своей неизменной бисерной сумочкой. — Молли, спасибо вам за все, но мы нужны там. Мать лишь кивнула, уткнувшись в платок, который постоянно носила с собой, стесняясь своих слез. — Ты навещала Гарри? — аккуратно спросила Гермиона Джинни, когда они вышли на улицу, подставляя лица прохладному весеннему ветру. Рон осторожно ткнул ее в бок. Разумеется, Джинни навещала Гарри, она же его девушка, наконец! До сих пор Рон не был уверен, что знает, как относиться к тому, что сестра выросла и встречается с его другом, но сейчас это больше не волновало. Главное, они были живы. — Не совсем, — нехотя ответила Джинни, косясь в его сторону, будто старший брат мог наброситься с проклятиями и кулаками, раз она не навещает Гарри, а живет на Гриммо и дома появляется лишь к завтраку. От этой мысли стало немного зябко, но Рон справился с собой, напоминая себе, что Джинни уже выросла. Он и сам не прочь остаться с Гермионой где-нибудь, куда не заглянет его мать в поисках лишней подушки или пледа, но сейчас, когда война закончилась и они не рисковали каждую минуту умереть, все больше мыслей вертелось вокруг колечка, которое тянуло его карман, словно весило несколько фунтов. Кольцо сунул ему Перси в первый вечер в Норе, после того, как несколько часов сверлил взглядом их, сидящих близко-близко друг к другу с переплетенными пальцами. Шепнул, что сочтутся потом, а такую как Гермиона никак нельзя упустить. Кольцо выглядело простенько, но было магическим обручальным, таким же, как у их матери. Перси не говорил, что у них случилось с Пенелопой, а Рон и не спрашивал. Почему-то ему казалось правильным принять это кольцо, словно он чувствовал, что, не принесшее счастья Перси и отданное, для них с Гермионой оно станет тем самым. Они аппарировали к дому на Гриммо, 12, где Джинни привычным движением плеча толкнула дверь. Рон, не глядя, вытянул руку, ловя дрогнувшие пальчики Гермионы — на память против воли пришло их бегство, когда Гермионе с трудом удалось избавиться от Яксли прямо на пороге этого дома. Как давно это было... Их минутного промедления оказалось достаточно, чтобы Джинни пропала из виду, скрывшись в мрачном здании. Рон и Гермиона переглянулись и последовали за ней. Джинни они догнали у дверей кухни. За столом, угрюмо разглядывая кружку с чаем, сидел Гарри, а напротив него Невилл Лонгботтом гонял по тарелке кусок яичницы. Рон не успел удивиться этому, как его сестра скользнула к Невиллу и обвила его шею руками, после чего пылко поцеловала в висок и с вызовом уставилась на брата. — Гермиона. Рон! — Гарри вскочил так резко, что стул, на котором он сидел, пошатнулся и с грохотом упал. — Как же я рад вас видеть! — Привет, — просто улыбнулся Невилл и сжал в своей руке ладонь Джинни, лежащую у него на груди. — Хорошо, что вы пришли. И Рон решил, что если Гарри простил его сестру, то и он простит ее тоже. И Невилла. Уж очень похож был их жест на то, как сейчас стиснула его руку Гермиона. Такое не происходит вот так вот вдруг, уж Рон это знал наверняка. И конечно же, Джинни выбрала именно этот момент, чтобы открыть рот. — Гарри хочет забрать профессора Снейпа домой. Ему нужна наша помощь. Нет, наверное, Рон никогда не перестанет злиться на младшую сестру, которая с самого детства умудряется первая влезть туда, куда ее не просят. Глава 4. Северус Снейп очнулся от навязчивого жужжания мухи. Он даже разозлился — и после смерти его не могли оставить в покое! Хотя, с его везением, ад мог оказаться захудалой грязной гостиницей или вокзалом, а что попасть он должен был именно в ад, Снейп ничуть не сомневался. Пахло при этом вовсе не так плохо. Зельями и бинтами, словно он очнулся в Больничном крыле в Хогвартсе и вот-вот услышит шорох накрахмаленного фартука мадам Помфри, дребезжание склянок и ее спокойный голос. Сколько раз Снейп оказывался в ее вотчине за время учебы — и не сосчитать. Но вместо мадам Помфри и ее склянок он слышал лишь муху, свое прерывистое дыхание, да еще неожиданно понял, что чувствует тело. Он пошевелил пальцами ног, чтобы убедиться, что ему это не кажется, а затем руками. Пальцы левой руки при этом задели что-то теплое, чью-то чужую конечность. Снейп пораженно распахнул глаза и моментально пожалел об этом. Сидящий рядом с ним и держащий его за руку незнакомец тут же наклонился ближе и оказался Гарри Поттером. Даже в посмертии им, похоже, суждено было оказаться вместе. Что ж, этого следовало ожидать — если Поттер тоже не преуспел в разрушении брака, они могли оказаться навечно связаны этими эфемерными и ненужными им узами. — Я так и думал, что это в обе стороны должно работать, — обдавая Снейпа сивушными парами, заявил Поттер, крепче сжимая в своей руке ладонь Северуса так, что тот даже поморщился от боли. — Прости, что я не пришел раньше, и ты неделю провалялся в коме. — Ты живой? — шепотом произнес Снейп. Он собирался это проорать, но почему-то не получилось. Впрочем, Поттер его услышал. — Да, — Поттер криво улыбнулся. — Никто не ожидал, правда? От новой порции паров Снейп поморщился и попытался вжаться в подушку. — Ты пьян? — спросил он, просто чтобы хоть что-то спросить. Собственно, его мозг все еще вяло обрабатывал ответ на первый вопрос. Как могло случиться, что Поттер выжил? Может, он просто не пошел к Волдеморту, может, хоркрукс еще в нем, и все было напрасно... — Это для храбрости, — поделился сокровенным Гарри и чуть отодвинулся. — Я ужасно боялся к тебе идти. Сам не знаю, почему. Но больше не боюсь, ты не думай. — Волд... — начал Снейп и закашлялся. — Мертв, — Гарри поспешно принялся поправлять подушку и дергать самого Снейпа, усаживая поудобнее, отчего Снейп неожиданно почувствовал, что у него есть не только руки и ноги, но и шея, плечо и позвоночник — все это теперь нещадно болело. — И хоркрукс во мне тоже. Мы окончательно победили. Боль и раздражение от Поттера и идущего от него аромата плохого огневиски вперемешку с потом подвели Снейпа к еще одному выводу, и пока он не мог сказать, хороший это вывод или нет. — Я живой? — он собирался произнести это утвердительно, но получился почему-то вопрос, да еще такой жалкий, что Снейп захотел прямо тут разувериться в правдивости этого утверждения и умереть на месте. — Удивительно, правда? — блеснул глазами Поттер и зачем-то погладил его по плечу. — А теперь пойдем домой, хорошо? Целитель бумаги подготовил, но это он еще не знает, что ты очнулся. Он будет рад, как мне кажется. Снейп указал взглядом заговорившемуся Поттеру на стакан с водой и тут же получил возможность напиться. Пока он с трудом мелкими глотками пил тепловатую воду, позволяя Поттеру поддерживать его свободной рукой под голову, он сообразил, что его тревожит. Поттер касался его. Поттер вывел его из комы и не был удивлен этому. Поттеру позволили забрать его из больницы, несмотря на то, что на тот момент он еще находился в коме... — Грейндж... прфф... аыгрх! — он подавился и снова закашлялся. — Не сердись на нее, — тихо и серьезно попросил Гарри, когда Снейп перестал кашлять. — Она тебя спасла и вынуждена была объяснить двум идиотам, почему это сделала. Снейп закрыл глаза и кивнул. В голове у него шумело. Похоже, он слишком долго пролежал без движения, чтобы вот так сразу пытаться шевелиться. Ему не хотелось думать о Грейнджер, о неожиданно живом Поттере, о воспоминаниях, которые он отдал. Мысль о том, что Поттер спросит его об их браке или о Лили, а еще о том, как могут быть связаны эти две темы, делала ему больно. Хотелось просто домой, что бы там Поттер ни подразумевал под этим. Жужжание мухи и больничные запахи неожиданно стали настолько невыносимы, что Снейп принялся раздраженно скрести пальцами по матрасу. — Сейчас, — Поттер на удивление правильно его понял и подставил плечо, помогая подняться на ноги. — Подожди немного. Снейп кивнул, не открывая глаз и не зная, видит ли его кивок Поттер. Шею ожгло болью. Его немного затошнило, перед глазами замелькали радужные круги, и снова стало темно. — Повязку поменять придется, — бормотал Поттер, осторожно продвигаясь вместе со Снейпом по палате. — Сейчас не поворачивайся к целителю левой стороной, а то придется задержаться. Снейп хотел ответить, что левой стороной он не сможет повернуться даже при самом большом желании, разве что повернуться к целителю Поттером, который как раз под левую руку его поддерживал, буквально волоча на себе. Но даже на это сил не было. Он услышал гул, похожий на многократно усиленное жужжание проклятой мухи, и, по-видимому, даже открыл глаза, потому как перед ними мельтешило лимонно-желтое пятно — дежурный целитель, как запоздало подсказал ему утомленный мозг. Поттер что-то подписывал, расспрашивал и уточнял, словно никуда не торопился, а Снейп просто заставлял себя держать глаза открытыми, полагая, что это достаточная помощь с его стороны. По крайней мере, что могли, целители уже сделали. А потом был камин, в котором его обязательно вывернуло бы, озаботься Поттер накормить его в больнице до выписки. Наверное, Снейпу просто опять повезло, что Поттер не относился к людям, способным на так далеко идущую заботу. Из камина он практически выпал и непременно повредил бы себе что-нибудь, если бы его не ухватили руки: с левого бока снова цепко держал Поттер, которого не подвела его отличная реакция, а с правого еще кто-то. «Кто-то из Уизли», — предположил Снейп, усилием воли напрягая зрение и пытаясь заставить расплывающееся пятно принять хоть какой-нибудь знакомый облик. — Здравствуйте, профессор Снейп, — пятно вредничало и никак не становилось четче, но этот голос Северус предпочел бы больше никогда не слышать. Невилл Лонгботтом. Что делал этот гриффиндорец в доме Поттера, Снейп не мог и не хотел представлять. Разве что все гриффиндорцы переехали на Гриммо и создали здесь коммуну вроде той, что в Хогвартсе сложилась в Выручай-комнате. Досада, которую неожиданно почувствовал Снейп, ясно дала ему понять, что по непонятной причине он ждал другого. То ли того, что Поттер отведет его в Тупик Прядильщика, то ли отсутствия в его доме посторонних. В конце концов, пусть и фиктивный, но он его муж, может, на время болезни ему, хотя бы, будет позволено ощутить заботу, почему нет? Гриффиндорцы постоянно заботятся о ком попало. — Гарри, что с ним? — С ним не очень, — лаконично ответил Поттер и потащил Снейпа дальше, за что тот был ему по-настоящему благодарен, потому как гул голосов вокруг начинал сводить с ума. Снейп попытался сосредоточиться на том, чтобы считать ступени, это позволяло ему банально избежать обморока. Похоже, все-таки не стоило идти на поводу сиюминутных желаний и уходить с Поттером. Достаточно было попросить его избавить палату от мухи. Но сделанного не воротишь. Плечо, которым он опирался на Гарри, нещадно болело, ноги тряслись, едва заметно глазу, но ощутимо, перед глазами было совсем темно, и Снейп снова закрыл их, полагая, что хуже все равно не будет. Он был слишком слаб, чтобы возражать, когда Поттер избавил его от пижамы и осторожно помог лечь на постель, но когда тот сам скользнул под одеяло и прижался к боку горячим обнаженным телом, Снейп попытался запротестовать. Выходило плохо, натруженное горло не желало издавать звуки в нужном порядке и достаточно четко, чтобы их можно было сложить в слова. — Успокойся, — голос Поттера был утомленным, словно это его подняли и тащили через пол-Лондона сразу после выхода из комы. — Я поделюсь еще магией. Я не такой умелый как ты, и одного рукопожатия мне не хватает. Снейп был согласен подчиниться, благо Поттер и впрямь рассуждал правильно, он и сам подозревал что-то такое, когда начал терять сознание. Да только действия Поттера выглядели далеко не такими логичными — Снейп сомневался, что переливание магии как-то улучшится от того, что Гарри поднес его руку к лицу и осторожно коснулся губами ладони. Но больше Поттер ничего не делал, и Снейп успокоился. В спальне было совсем тихо, словно звуки с первого этажа совсем не проникали на второй. Пахло мятным чаем, Поттером и совсем немного пылью. Убаюканный тихим дыханием Поттера и его теплом, Снейп наконец позволил себе расслабиться и уснуть. Глава 5. Снейп проснулся со странным ощущением, которого не испытывал уже очень давно. Он был живым. Совершенно и бесповоротно. Не выживал, не поддерживал свой организм на зельях и не испытывал судьбу после лечения от яда огромной змеи Волдеморта. Впрочем, о змее он вспомнил не случайно, и причиной тому были вовсе не шрамы, которые, напротив, почти не чувствовались. Просто его тело было буквально обвито чужим, и Снейп некстати вспомнил о змеиных смертоносных кольцах. Впрочем, стоило признать, что Поттер ничем не походил на змею. Он был теплым и совершенно определенно куда привлекательнее любой змеи, каковых Северус повидал множество. Приоткрыв глаза и оглядев обнимающего его Гарри, он также признал, что его юный муж к тому же выглядел куда привлекательнее большей части его окружения. Это говорило не столько о Поттере, сколько об окружении, но, похоже, организму было на это наплевать. Снейп еле слышно выругался сквозь зубы и попытался отодвинуться. Ведь хоть он и был рад, что не воспользовался ни одной из несуществующих на самом деле возможностей разрушить окончательно их с Поттером брак, благодаря чему в конечном счете и выжил, но сейчас моментальная реакция организма на тело рядом была несвоевременной. Хотя, конечно, и радовала тем, что для него не все еще потеряно. Стоило Поттеру проснуться, почувствовав под своей ногой явное возбуждение Снейпа, и... Что «и» — Снейп побоялся даже думать. Поттер изменился, вырос и сам решал, что ему делать. Это было непривычно. Северус слишком свыкся с ролью человека, который приходит в последний момент и спасает надоедливого мальчишку, обычно к тому же находящегося без сознания, оказаться по другую сторону было для него нестерпимо. Требовалось поскорее выкарабкаться из-под Поттера, который, к тому же, обслюнявил ему плечо, и поскорее покинуть спальню, чтобы уберечь себя даже от мысли, что это было совсем не противно и даже наоборот. Снейп уже протянул руку, чтобы уцепиться за матрас и подтянуть себя к краю постели, не сильно дергая соседа, когда тот пришел в движение. — М-мр... — неожиданно мурлыкнул Поттер, не открывая глаз, и потерся об него, окончательно оказываясь сверху. И затих, похоже, продолжая видеть что-то приятное во сне, по крайней мере, Снейпу это куда лучше объясняло то, что он оказался в постели с возбужденным мальчишкой. Собственное возбуждение, хоть и более редкая вещь, чем юношеский утренний стояк, все же отошло на задний план. Поттер, тем временем, снова задвигался, аппетитно облизывая губы в полудюйме от груди Снейпа и сонно шаря по его телу. Снейп осторожно попытался его отодвинуть, уже не особо заботясь о том, чтобы не разбудить, и обещая себе в дальнейшем избегать ситуаций, когда не от него зависит, в чем лечь спать. Его ночная рубашка пусть и была старомодна, но не давала так близко касаться кожи, что было хорошо для лечения, но ужасно для дальнейшего пробуждения. Поттер, все так же не открывая глаз, потянулся выше, даже не замечая попытки оттолкнуть и коснулся губами за ухом Снейпа. Тот замер, не в силах решить, что послужило толчком для такого поведения. Может, они слишком сильно обменялись магией, и Поттер чувствует зависимость? Или проверяет, насколько Снейп выздоровел? Почувствовав кончик языка Поттера, со вкусом обводящий раковину уха, Снейп наконец сообразил, что тот еще не проснулся и попросту спутал его с кем-то другим. Это было понятно, особенно если учесть, что он явно жил на Гриммо не один, а вчера был к тому же пьян. Поэтому, когда Поттер чуть приподнялся и обхватил его бедра ногами, устраиваясь получше, Снейп изловчился и, цепко ухватив запястья мальчишки, с силой дернул его ближе к себе. Глаза мальчишки распахнулись, он изумленно смотрел прямо в глаза Снейпу с такого небольшого расстояния, что едва не касался носом его носа, и Снейпа снова предсказуемо затошнило. Да и запах изо рта героя магического мира не способствовал сближению. Похоже, Поттер его понял и совершенно непредсказуемо не обиделся. Он просто близоруко прищурился и чуть отодвинулся от лица Снейпа, по-прежнему провокационно ерзая на его бедрах. — Я понял, целоваться сейчас не будем, — легкомысленно заметил Гарри. — Но ты не против изобразить чуть больше энтузиазма в отношении моих поползновений? Конечно, Джин говорит, что я не Локонс, чтобы считать себя неотразимым, но очень хочется. — Поттер, — Снейп прислушался к себе, полагая, что говорить будет больно, но, похоже, горло прошло. Только сейчас он заметил, каким бледным выглядит Гарри, по-видимому, он еще не восстановился после попыток вылечить его. — Я даже не буду спрашивать, что взбрело в твою голову, но даже если бы... не... Что - "если бы", он не закончил, окончательно запутавшись при мысли, что и в самом деле мог пойти на поводу сиюминутного желания так неожиданно выросшего мальчишки, его мужа... Если бы он не был его мужем. Проведенная ночь или даже недельная интрижка были определенно не тем, о чем бы он жалел всю оставшуюся жизнь, но связать себя браком с Поттером — это было слишком. — Ничего не хочу слышать, — прервал его мысли Поттер, поправляя одеяло, из-за чего Снейп с наступающей паникой заметил, что из них двоих бельем мог похвастаться только он сам. — Если ты слишком слаб, чтобы быть сверху, я мог бы... Позже Снейп пришел к выводу, что Поттер его опоил. Или это было остаточное действие тех зелий, какими Северуса пичкали в Мунго. А может, на него плохо влияло Гриммо, Снейп еще во время войны полагал, что эти мрачные стены будят в нем что-то животное и низменное. По крайней мере, он был уверен, что не имеет обыкновения набрасываться на своих студентов, пусть даже бывших, особенно на тех, кто носит фамилию Поттер. С приглушенным рычанием он вывернулся из-под Поттера, оказываясь сверху и нависая над ним с самым зверским выражением на лице, какое только мог изобразить в момент, когда его скрытый трусами член мазнул по обнаженному бедру мальчишки. Проклятый Поттер ничуть не испугался, лишь нахально улыбнулся и обхватил его ногами так, чтобы пятки упирались Снейпу в ягодицы. Это ничуть не способствовало желанию встать и уйти, а потом Северус увидел овальное красное пятно на груди Гарри, и воспоминания нахлынули, сметая его понимание «надо», заменяя робким «можно». Снейп осторожно коснулся губами пятна, оставшегося от медальона, чувствуя, как Поттер ерзает сильнее, пятками упираясь в резинку его трусов, пытаясь стянуть их ниже. Снейп пообещал себе, что он сможет сделать первый раз — а нахальная улыбка и полные энтузиазма резкие движения не давали обмануться по этому поводу, слишком тот старался казаться опытным, чтобы быть таковым, — для Поттера куда приятнее, чем на это способен Лонгботтом или кто там еще на примете у героя магического мира, раз его девушка на какое-то время получила отставку. Он решил также, что брак не помешает заводить Поттеру отношения или детей, и они не смогут сделать жизнь друг друга хуже, чем делали до сих пор. Снейп призвал все свое благоразумие, чтобы дать себе еще один шанс отступить — можно было позволить Поттеру разрушить брак, а потом... одну ночь Гарри ему определенно задолжал, почему бы нет. Но оковы благоразумия никак не предполагались рядом с Поттером, когда он прогнулся от нехитрой ласки и с присвистом выдохнул. Снейп отбросил все сомнения, решив, что в случае чего можно поискать способ разрушить подтвержденный брак, в любом случае это могло подождать, в отличие от необходимости на практике узнать, способен ли Поттер издавать другие звуки, станет ли он сдерживаться или нет, если Северус сделает так... Снейп встал на колени между ногами Поттера, с трудом выпутавшись из его конечностей. Гарри тяжело дышал и смотрел на него чуть угрюмо, словно боялся, что Снейп воспользуется временной свободой и улизнет из спальни. Против своей воли Снейп почувствовал прилив нежности к нахальному соблазнителю. Нет уж, теперь он уходить не собирался. Может, потом он пожалеет об своем решении, но это будет позже. Вместо этого Северус подтянул свою подушку, сложил ее пополам и сунул под ягодицы Гарри. Оказавшись частично в воздухе, Поттер удивленно и, кажется, восторженно ойкнул и приподнялся на цыпочках, касаясь теперь постели плечами, затылком, пальцами ног и лопатками. Ягодицы, водруженные на подушку, представляли собой изумительное зрелище, Снейп даже замер, разглядывая полушария, еще более бледные на фоне загорелой кожи ног и чуть покрасневшие от трения о простыни. Его взгляд скользнул по подтянувшимся к возбужденному члену яичкам, покрытым едва заметным пушком волос, переходящих в аккуратные завитки, дорожкой уходящих к животу. Снейп чуть было не дрогнул, начиная чувствовать себя похотливым уродливым сатиром, но в это время Поттер больно пнул его пяткой и потянулся так, чтобы чуть раздвинуть ягодицы пальцами, возвращая Снейпа из его мыслей к действию. Не рассчитывая найти в спальне Поттера какой-нибудь гель или крем, Снейп тщательно смазал головку члена собственной слюной, пристально наблюдая за тем, как вдохновленный его действиями Поттер облизывает свои пальцы и водит ими по краям сморщенного ануса, делая его поблескивающим от слюны, но, увы, по опыту Снейпа, ничуть не менее узким и сжатым. Ему было больно. Нет, Снейп понятия не имел, что чувствует Поттер, шипящий сквозь зубы и криво улыбающийся на его обеспокоенный взгляд, но сам Снейп чувствовал себя немногим лучше. Его возбужденный член с трудом протискивался вглубь щедро предложенного тела, а необходимость толкаться так медленно, что Снейпу начинало казаться, будто у него затекли даже колени, просто сводила с ума. Когда он, наконец, продвинулся достаточно, чтобы края сфинктера сомкнулись под головкой, Поттер отпустил свои многострадальные ягодицы и уцепился за руки Снейпа. Тот замер, позволяя Гарри привыкнуть. На ягодицах алели пятна пальцев и все, что оставалось Снейпу для утешения — эти следы оставил не он. Это не особо помогало, Снейп знал — если продолжать осторожничать, секс превратится в пытку, поэтому следующим толчком он собирался сделать Гарри действительно больно. Словно подслушав его мысли, Поттер тяжело вздохнул, снова раздвинул губы в кривой улыбке и опять обхватил ногами талию Северуса, с силой надавливая пятками на поясницу, заставляя дернувшегося от неожиданности Снейпа одним движением войти полностью. — Черт, — выругался Гарри и приказал. — Двигайся. Снейп с трудом кивнул и чуть подался назад, чтобы тут же скользнуть обратно. Поттер сильнее развел колени и запрокинул голову. Застонал Снейп первым — сдержаться не удавалось. Гарри вертелся ужом, сам находя удобное положение, стонал, подтягивал ноги чуть выше, почти упираясь коленями в подмышки Снейпа, и комкал в сжатых пальцах одеяло. А когда Снейп, чувствуя, что оргазм близок, исхитрился не столько приласкать, сколько мазнуть рукой по прижатому к животу члену Гарри, тот с протяжным вскриком кончил, замирая и лишь едва заметно содрогаясь в судороге оргазма. Снейп с облегчением последовал за ним, после чего, абсолютно опустошенный, навалился сверху, чтобы лишь на минуточку прикрыть глаза. Когда он очнулся, Гарри рядом не было, а вот на запястье выступал серебристый, как застарелый шрам, узор брачного браслета. Снейп неожиданно почувствовал себя использованным, и даже то, что он явно побывал под очищающими чарами, а на тумбочку был заботливо поставлен стакан с водой, не изменили этого ощущения. Глава 6. Гарри Поттер понятия не имел, что беспокоит Северуса Снейпа. С его точки зрения все прошло довольно неплохо — он поморщился, ненадолго остановившись на лестнице, чтобы снизить болезненные ощущения и не насмешить своих домочадцев. Или не напугать — в данном случае Гарри разницы не видел. Когда он сообщил, что собирается подтвердить брак с профессором, к его удивлению, горячо и полностью его поддержала только Джинни. Он даже немного расстроился. Не то чтобы он питал к ней какие-то чувства кроме дружеских, да и с Невиллом ей явно было хорошо, но в глубине души он надеялся, что она хоть немного жалеет о том, что у них так ничего и не вышло. Но Джинни отличалась от других его знакомых девушек именно тем, что никогда и ни о чем не жалела. Разве что в детстве, но и то прошло. Гарри иногда подумывал, что сейчас она вполне была способна найти плюсы и в своей одержимости Томом Реддлом. Другое дело, что эту тему они старались не поднимать. Как, впрочем, и тему хоркрукса, побывавшего в голове Гарри. И, наверное, Джинни могла понять, почему он не хочет искать свою вторую половинку, тратить на это силы и время. А еще — надежду. Судить его им было и впрямь легко — все они встретили свою судьбу еще в школе. Даже Невилл признался, что Джинни ему нравилась на четвертом курсе, когда он пригласил ее на бал, и потом не переставала нравиться — просто она не готова была ответить на его любовь, а быть временным заменителем Гарри Невилл не собирался не только в пророчестве. — Он тебя убьет, — первая высказалась Гермиона, затем наморщила лоб и добавила. — А потом меня. За то, что я рассказала. Невилл был не столь категоричен: — А если у него кто-то есть? — осторожно спросил он. — Или он просто хочет побыть один... после победы? Гарри, пожалуй, всерьез задумался бы об этом, если бы не Рон, который скорчил страшное лицо, пытаясь осмыслить, как Гарри собирается подтверждать брак. Тут снова влезла Джинни, и разговор перешел в совершенно другую плоскость. Гарри и впрямь не знал, что на него нашло, но чем больше он думал, тем больше эта идея ему нравилась. И дело было даже не в том, что у них с этим браком были связаны некоторые ожидания, он просто неожиданно понял, что так сможет позаботиться о Снейпе. Никто из его друзей не нуждался в заботе, даже у Тедди была бабушка Андромеда, вежливо, но твердо сообщившая Гарри лишь дни, когда он может приходить поиграть с крестником. А жизнь Снейпа была похожа на его собственную, только у Гарри были друзья. И деньги. Конечно, сначала он думал именно о друзьях, но нужно было признать, что умалять роль денег даже в волшебном мире никак не стоило. И уж тем более не в жизни Снейпа. И если ради того, чтобы Снейп принял от него все, что Гарри собирался ему дать, с ним нужно было спать, Гарри не видел в этом ничего ужасающего. Мерлин, да он шел на верную смерть от руки змеевидного Лорда, уж свою задницу он жалеть точно не собирался. В конце концов, если бы это оказалось совсем кошмарно, можно было ограничиться одним разом. Теперь, спускаясь в гостиную, Гарри размышлял, что, при должном старании, он не против время от времени отдавать свой супружеский долг. Например, это можно было сделать вечером. Просто чтобы убедиться, что у них со Снейпом получится. Гарри сложно относился к прикосновениям других людей. Пожалуй, даже Гермиона не догадывалась о том, как непросто ему было оставаться спокойным, когда его обнимали ее руки. Или Джинни. С детства не привыкший к ласковым прикосновениям близких людей, Гарри в то же время не хотел оттолкнуть неожиданно проявляющих участие незнакомцев, тщательно скрывая свое неприятие от мадам Помфри, Молли Уизли и других, желающих его обнять или погладить по голове. С годами он привык и даже полагал, что другие живут так же — терпеливо сносят прикосновения людей ради общения с ними. Его уверенность поколебала Лаванда Браун, которая пыталась прикоснуться к Рону каждую минуту и ждала от него того же с небывалым жаром. А потом они с Гермионой путешествовали в палатке, и подруга, не чувствуя его мучений, часто прижималась к нему холодными ночами, когда они сидели и грелись чаем. Задумавшись об этом однажды, Гарри уже не мог перестать думать, и со временем сообразил, что чаще обнимают и тискают тех, кто приятен — внешне или личными качествами. После этого открытия Гарри предпочел держать свою тайну при себе — вряд ли кому-то будет приятно узнать, что он всех одинаково терпит. Разве что те, к кому Гарри успел привязаться, выигрывали по сравнению с другими. Почему-то Гарри казалось, что Снейп такой же. То, как бывший профессор вздрогнул, когда Гарри обхватил его руками, прижимаясь всем телом, совершенно определенно говорило за эту версию. Сначала Гарри думал, что это сделает семейную жизнь с нелюдимым Снейпом сносной — они оба будут избегать касаться друг друга, — но именно этой ночью он узнал, что касаться самому, по собственному желанию, совсем не то, что позволять это делать другому. И эту мысль ему еще предстояло обдумать. — Привет молодожену, — поприветствовал его Рон, облизывая шоколадное тесто с венчика. Принявший идею Гарри хуже всех, он неожиданно быстро остыл и теперь был готов дальше быть лучшим другом, а значит, дразнить Гарри и подшучивать над ним без меры. — Нужна обезболивающая мазь? — Ты так это сказал, словно знаешь, где она хранится, — заметила Гермиона, споро трясущая сковородкой, на которой жарились орехи. После путешествия в палатке она перестала считать готовку чем-то малозначимым и старалась набираться опыта у кого угодно, доводя старых ведьм из Ордена Феникса почти до истерики, а Джинни заставляя лазить в мамины записи — не могла же та разочаровать подругу, сообщив, что яичница и шоколадный торт — это все, что она умеет? — Я спросил бы у тебя, — ничуть не растерялся Рон. — Мы полночи караулили у лестницы в ожидании, что Снейп, невзирая на ранения, бросится прочь из твоих гостеприимных объятий и дома. Гарри покраснел, сообразив, что не ставил заглушающих заклинаний. Хихикающего Рона Гермиона огрела полотенцем и поспешно убрала с плиты орехи, пропуская Джинни, которая собиралась варить глазурь для торта. Джинни тоже выглядела вполне довольной, разве что самую малость удивленной. Будто она до последнего не верила, что Гарри может решиться. Хотя кому как не ей было знать, что уставший гоняться за призраками Поттер сомневался в своем умении любить и в своей удаче в поиске той или того самого единственного. Иногда ему казалось, что вся его удача исчерпалась на то, что он и его настоящие друзья остались жить, тогда как их враг умер. — Гермиона, мы сегодня идем... ну сама-знаешь-куда? — спросил Гарри, осторожно присаживаясь на краешек стула. Он не собирался и впрямь спрашивать про мазь, но сидеть было не очень удобно. Пожалуй, стоило немного пожалеть себя, что не подумал спросить Гермиону раньше, но, по правде говоря, он терпел и куда более неприятные вещи. Хотя идея, что стоит все-таки купить маггловскую смазку, теперь казалась не такой нелепой, как раньше. — Нет, — Гермиона покачала головой. — Подумай сам, твой муж должен остаться наедине со своими бывшими учениками, некоторые из которых не раз порывались его убить, и не имея возможности даже спросить, где ты? А ведь он вряд ли спросит у Невилла или Рона. Невилл смутился, определенно вспоминая свою конфронтацию с директором. Рон пожал плечами, а Гарри представил себя на месте мужа — в чужом враждебном доме с бывшими учениками... Да, это он не учел. — Я тоже его пытался убить, — признал Гарри. — Но я понял, о чем ты. Дайте мне облизать кастрюльку после глазури, и я утешусь. — Кастрюля пока что еще с глазурью, — фыркнула Джинни. — И потом, мой парень Невилл, ему и облизывать. Если он захочет, конечно. А у тебя есть твой муж. — Это даже звучит ужасно, — заметила Гермиона, ловко очищая орехи от потрескавшихся шкурок. — Точно, — согласился Гарри. — Что может предложить Снейп? Облизать чашку Петри после маринованного растопырника или пестик после растертых тритоньих глазок? О, дракклы меня подери... — Что случилось? — Джинни отвлеклась от плиты, и глазурь чуть было не выкипела. Шепотом ругнувшись, она вернулась к кастрюльке и махнула рукой Гарри, что он может продолжать. — Лаборатория! — с несчастным лицом ответил Гарри. — Я хочу, чтобы Снейпу было с нами комфортно, и для этого мне нужна лаборатория. Я видел в подвале большое помещение для этого, но там почти все выглядит устаревшим или испорченным. — Вообще-то, чтобы Снейпу было тут комфортно, здесь не должно быть нас, я так полагаю, — заметил Невилл. — Но лаборатория, конечно, тоже неплохо. — Только не покупай ничего сам, — вставила Гермиона. Она закончила с орехами и полностью уступила место Джинни, которая уже заканчивала украшать торт и отлевитировала заварочный чайник на стол. Невилл достал с ледника молоко и осторожно наполнил молочник, стараясь хоть чем-то помочь своей измазанной шоколадом и румяной от стояния у плиты девушке. — Пусть он сам выберет по каталогу, что нужно, совы доставят, ты оплатишь. Гарри зажмурился, представляя, как может быть приятно удивить Снейпа. С тех пор, как у него появились деньги, он готов был баловать своих близких, но Уизли болезненно относились к дорогим подаркам, Гермиона всегда лучше других знала, что хочет, и родители вполне могли обеспечить ей желаемое, да и дарить девушкам подарки было чревато непониманием со стороны Рона и Невилла. А вот муж — другое дело. У Снейпа не было никаких шансов избежать подарков и внимания Гарри, все-таки они стали одной семьей, пусть Северус этого и не планировал. С другой стороны, он ведь неглупый человек и должен был рассматривать такое развитие ситуации, когда решился провести этот ритуал. Если до этой ночи Гарри еще сомневался в своем решении, пойдя на него на чистом упрямстве и боязни прочих вариантов, то утро в окружении близких, аромат шоколадного торта и травяного чая сделали свое дело. Он расслабился и окончательно уверился, что это хороший выбор. Оставалось убедить в этом Снейпа, но и тут Гарри надеялся на торт. Глава 7. В отличие от Гарри, Снейп был совсем не в приподнятом настроении. Скорее наоборот. Он понятия не имел, как умудрился так глупо попасться в ловушку, а что этот брак был ловушкой, он даже не сомневался. На протяжении всего времени, что они с Поттером были знакомы, не было ни малейшей зацепки, способной объяснить внезапный интерес того иначе, чем любопытством и жалостью. Может, еще благодарностью, но, по мнению Снейпа, это было немногим лучше. Поттер своим напором помешал Снейпу все взвесить, и только это стало причиной того, что они имели сейчас — практически неразрушимый магический брак. К счастью, это накладывало на них крайне мало реальных обязательств, они даже могли разъехаться и жить по отдельности, только заключить другой брак им уже не удалось бы. Подумав об этом, Снейп почувствовал себя еще хуже. Он сам терял немного — брак не стоял в его планах с того самого дня, как Лили Эванс стала Лили Поттер, и тот факт, что он почему-то выжил, когда ему определенно стоило умереть, ничего не менял. Да и кто мог захотеть сочетаться с ним браком, даже при условии того, что он оказался не предателем? Снейп не особо любил зеркала, но обладал отличной памятью и легко мог представить, что видят перед собой его собеседники. Можно искренне восхищаться его умом или талантом зельевара, но ложиться в постель или вместе завтракать по утрам — это совсем другое. Особенно то, что касалось второго. Да, в жизни Снейпа были люди, кого любопытство или болезненная страсть к неправильному привлекала в его постель. На раз или два. Самая долгая интрижка у Снейпа была с Беллатрикс, но эта чокнутая стерва была просто помешана на уродствах и воспылала к Темному лорду после возрождения большей страстью, чем когда он был красив. Снейп и для нее оказался недостаточно хорош — их короткие встречи в полутемных коридорах продолжались всего пару недель и прекратились, как только Люциус донес родственнице, что Снейп полукровка. Позже Снейп и сам понял, какую услугу ему оказал Малфой, но факт оставался фактом — Снейп был не из тех, кто женится, и ему стоило остановиться тогда, в палатке, и найти другое решение. Он снова вспомнил ту ночь и потряс головой. Даже если бы он смог ввести Поттера в стазис и дождаться вызова Лили и Джеймса, чтобы усыновить мальчишку, где шансы, что старший Поттер пошел бы на это? Сердцем он понимал, что вряд ли Джеймс или даже Сириус согласились бы, что Гарри лучше умереть, чем стать его сыном, но ум это не мог принять никак. Тогда решение казалось простым и изящным. Если бы Грейнджер промолчала, если бы Поттер нашел время на одну из поклонниц, если бы... Снейп понял, что он может обвинять всех и каждого, но довольно непросто отвести от себя вину, когда именно он закрепил брак. Вот если бы Поттер воспользовался его слабостью после болезни и взял бы его, делая их магическую связь официальной, можно было бы обвинять его во всем. Но не сейчас. Северус сообразил, что, возможно, пока он тут тешит свои мнимые печали, Поттер тоже переживает и винит себя в трагической ситуации, в которую они попали. Вполне вероятно, что Снейп неправильно понял исходящий от Гарри порыв, а тот не решился его разочаровывать и теперь пытается наложить на себя руки... Снейп вскочил и схватился за рубашку. От резкого подъема голова у него закружилась, и он был вынужден уцепиться за спинку кровати, чтобы не упасть. Некстати в голову пришли красочные картины ночи, Поттер, нахально сияющий глазами и раздвигающий колени, чтобы позволить ему, Снейпу, лечь удобнее. Да, пожалуй, Поттер не выглядел невинной жертвой обстоятельств. Впрочем, он вполне мог оказаться под властью какого-то зелья. Поэтому Снейп все-таки оделся, привел себя в относительный порядок и спустился на первый этаж. Уже на лестнице его окутал невероятный шоколадный аромат. В животе заурчало, и Снейп тут же вспомнил, что давно не ел. Неизвестно, каким из Поттера будет муж, но сиделка из него вышла ужасная. Снейп продолжил спускаться, стараясь ставить ногу на каждую ступеньку так, чтобы не упасть, если голова снова закружится. Близость с мужем дала ему достаточно сил, чтобы залечить повреждения, но он все еще чувствовал себя слабым. Из кухни раздавался смех. Снейп замер у двери, не в силах открыть дверь. Там были другие люди, не только Поттер. Уизли, Грейнджер... Снейп вспомнил прошлый вечер. Лонгботтом! Ждут ли они его, или он стеснит их, разрушит веселье, как это было всегда? Он уже подумывал о том, чтобы уйти, как новый иррациональный страх заставил его вздрогнуть. Что если сейчас, или когда он только отойдет от двери, кто-то откроет ее и решит, что он подслушивал? Проклятое пророчество — это самая логичная тема, которая всплывет после такого казуса. А Снейп не был готов обсуждать это с Поттером или Лонгботтомом. Поэтому Северус набрал полную грудь воздуха, выдохнул и толкнул дверь, протискиваясь в образовавшуюся щель на кухню. Первой его заметила Джинни Уизли. Она просияла и махнула палочкой, зажигая огонь под чайником, который тут же тихо заворчал, начиная закипать. — Гарри, поухаживай за мужем, я сейчас чай налью! — громко произнесла она, вскакивая и вытаскивая из шкафа зеленую кружку. Снейп чувствовал, что нужно что-то сказать, хотя бы поздороваться со всеми присутствующими, или посмотреть на них сурово, чтобы не думали, будто он нуждается в каких-то ухаживаниях, словно барышня, но слова не шли на ум, а все уже задвигались, пересаживаясь так, чтобы освободить место рядом с Поттером, который в этот момент резал торт. — Мне тоже кусочек, — усталым голосом тяжело работавшего человека произнес Рон Уизли, толкая рукой блюдце в сторону Гарри. — Ты лопнешь, — заметила Гермиона, но блюдце поднесла к тарелке с тортом, от которого Поттер откромсал несколько разнобоких треугольников. — Садись, — Гарри наконец поставил кусок перед Северусом и потянул его за руку, вынуждая сесть. — Мы тут каждый день эти торты едим, должны же мы как-то расслабляться. — Торты? — недоуменно переспросил Снейп, обрадовавшись, что хоть что-то смог произнести, когда его посадили между Поттером и Лонгботтомом, а ладонь Гарри с его руки скользнула на колено, да там и осталась, словно так и должно быть. — Сначала мы думали пить, — ответил почему-то Невилл. — Но огневиски, как оказалось, никто из нас пить так и не научился, а сливочное пиво... — ...В стратегических количествах выпить никто из нас не может, — вставила Гермиона. — Тогда Гермиона принесла какую-то херь, — добавил Рон. Гермиона заалелась. — Не херь, а дурь, Рональд Уизли, — прошипела она и преувеличенно жизнерадостно улыбнулась Снейпу. — Но и это не пошло. Так что мы остановились на тортах. Лучше будем есть сладкое и заниматься физическими упражнениями... Джинни Уизли хихикнула и чуть не расплескала на Снейпа чай, отчего он сразу понял, какие физические упражнения имела в виду Грейнджер. Да и чуть сжавшаяся на его колене рука Гарри тоже не давала усомниться в правильности сделанного вывода. Что ж, по крайней мере, можно было понять, почему все эти недавние подростки торчат в доме Поттера. Вряд ли их родители и иные родственники позволили бы столь вольготное житье. Снейп осторожно отхлебывал горячий чай, искоса глядя, как Джинни Уизли юркнула под руку Невилла Лонгботтома и замерла, счастливо жмурясь, а с другой стороны Рон Уизли, уже расправившийся с куском торта, что-то шептал на ухо Гермионе Грейнджер, одновременно водя рукой по ее спине. В таком окружении даже они с Поттером смотрелись органично. К тому же руку Гарри на его колене никто и не видит... Снейп поставил кружку и потянулся ложечкой за очередным кусочком и впрямь изумительно вкусного торта, и только потому не облился чаем от неожиданности, когда Поттер вдруг ткнулся носом и влажными губами ему в шею. Он вздрогнул и оглянулся. Грейнджер отвернулась, словно была полностью поглощена тем, что шептал ей Уизли, Джинни подмигнула и вскочила, убирая со стола пустые чашки и грязные блюдца. Невилл смущенно ковырял ложечкой огрызок торта, но удивленным или возмущенным не выглядел, словно так и должно было быть. Снейп разозлился. На Поттера — за то, что выставляет его на посмешище, на Грейнджер-предательницу, на Джинни, которая очевидно подталкивала Поттера к... к чему-то, что позволяло ей самой не чувствовать вину за то, что не дождалась его, что перестала любить и отдала свои чувства куда менее достойному Невиллу. Снейп снова посмотрел на Лонгботтома, по-прежнему не поднимающего взгляда от блюдца, и ему стало совестно за такие мысли. А злость на новоиспеченного мужа от этого только выросла, и Снейп повернулся к Поттеру, словно собирался сам поцеловать его в губы. Пожалуй, ему стоило подумать, прежде чем делать так, ведь в отличие от секса, настоящих поцелуев у него не было — за деньги люди были готовы на многое, но сам Снейп не был готов целовать тех, кто шел на это. Он был готов к тому, что Поттер оттолкнет его или же ускользнет, обратив все в шутку или другую ласку. Он лишь на мгновение пожалел, что в кухне находятся все эти его недавние ученики, уж без Уизли и Лонгботтома он бы точно обошелся. Грейнджер, после того как он видел ее в палатке, воющей от страха и безысходности, несмотря на свое предательство, была ему ближе прочих. Но лучше будет, если он унизится один раз в самом начале, чем подвергнется бесконечным унижениям, которые ему сулили постоянные отношения с кем-то из Поттеров. Чего он точно не ожидал, так этого того, что Поттер поймает его лицо ладонями, словно боясь, что это он, Снейп, отвернется или отпрянет, и коснется губами его рта. Нежно и осторожно, словно пытаясь выпить из фиала с разбитым горлышком. Когда он отодвинулся, внимательно вглядываясь в лицо Снейпа, тот даже пригляделся к его губам, словно рассчитывал увидеть на них выступившие капельки крови. И этот жадный взгляд Поттер понял по-своему: судорожно вздохнув, он снова припал к его губам, но теперь яростнее, сминая чужой рот, проникая в него языком, стоило Снейпу лишь попытаться что-то сказать или хотя бы вдохнуть. Снейп не прикрывал глаз, хотя много раз видел, как другие целуются с закрытыми глазами, но он так оторопел, что мог лишь смотреть на касающегося его губ своими раскрасневшегося Поттера и не пытаться вырваться или хотя бы ответить. Его собственный язык казался ему вялой рыбиной, которую наивно пытался раззадорить Поттер. Но, похоже, мальчишку не смущало отсутствие отклика, его жара хватало на двоих. Он едва слышно простонал что-то неразборчиво, на мгновение замерев и с новыми силами набрасываясь на беззащитный рот Снейпа. Это было уже почти больно, губы горели как обожженные острым перцем, дыхания перестало хватать, будто он нырнул и не может подняться к поверхности. Снейп почувствовал, что если его участие в поцелуе и было лишь номинальным, самого его близость Поттера не оставила безучастным — против своей воли он ощущал, что начинает возбуждаться. Осознание этого заставило его в панике дернуться и наконец вырваться из рук Гарри. От резкого движения он чуть было не свалился со стула и удержался, лишь ухватившись за стол. — Ты чего, Северус? — испуганно спросил Поттер, тяжело дыша. Снейп огляделся, постепенно успокаиваясь. В кухне они остались одни. Ни Уизли, ни Лонгботтома, ни Грейнджер рядом не было. Похоже, они вышли сразу, когда Гарри начал целовать супруга. Северусу стало чуть легче, но руки у него еще тряслись, а возбуждение никак не желало утихать. — Зачем, Поттер? — кривясь, процедил Снейп. — Зачем эти шутки? — Это не шутки, — Поттер зачарованно смотрел на его губы, и Снейп против воли коснулся их, ощущая какие они стали чувствительные и распухшие. — Я не особо понимал раньше в поцелуях, но тут... мне понравилось. Даже очень, а тебе?.. Он с явным усилием оторвал взгляд ото рта Снейпа и посмотрел ниже. После того, как он снова поднял на лицо Северуса самый красноречивый взгляд, какой Снейп мог себе вообразить, возражать что-то было глупо. — Здесь или в спальне? — коротко спросил Гарри, словно само собой разумеющееся. Снейп вздрогнул, представляя себя и своего навязавшегося супруга застуканными в недвусмысленной позе на кухне. Думать о Поттере как о муже в связи с желаниями тела было проще, но не настолько. — В спальне, — наконец, сдался он и первый вышел из кухни, страшась и желая встретить кого-то, кто поможет избежать ему искушения, которое одним своим видом дарил Поттер. Но его надежды и опасения были тщетны, а Гарри не менее горяч, чем ночью, и все так же узок, словно между ними и не было ничего. После этого Снейпу удалось скрыться в библиотеке, где лишь незадолго до обеда появилась Грейнджер, чтобы пригласить его к столу и поставить на место книгу. Она отводила глаза, но Снейп предпочел считать это запоздалым чувством вины за предательство. Однако после ужина он сам наложил заглушающие чары на спальню и не ошибся со своими предположениями. С одной стороны, ему было лестно такое внимание, да и отказываться от секса с юным чувственным мужем казалось лицемерием. Однако с другой стороны, он был уже не так молод, и чувство, что его просто используют, даже не заботясь о том, чтобы объясниться, червячком точило каждый раз, когда вместо разговора Гарри затыкал ему рот поцелуем или торопливо освобождал от рубашки, нетерпеливо фыркая, пока сам Снейп избавлялся от брюк. Глава 8. Через пару дней Гермиона могла только радоваться, что гриффиндорцы не остановились на принесенной ею же в приступе отчаяния дури — их маленькая коммуна и так слишком сильно напоминала маггловских хиппи, что были так популярны во времена юности Северуса. Если тот и думал что-то об этом, то ничего не говорил. Он вообще говорил довольно мало, и Гермиона полагала, что виной этому Гарри. Было ощущение, что он помешался или надышался парами Амортенции. Если бы Гермиона сама лично не проследила, чтобы в доме не осталось ничего опасного, она была бы вынуждена подозревать профессора. Поймать же Гарри одного, не цепляющегося за Снейпа, было почти невозможно. Больше всего Гермиону беспокоило, что Невилл и Джинни, похоже, считали это нормой. Сначала ей казалось, что и Рон принял эти странные отношения как само собой разумеющееся, пока однажды ночью, совершенно случайно проходя мимо спальни Гарри, не наткнулась в темноте на замершего у двери жениха. — Что ты тут делаешь? — шепотом спросила она, отведя на всякий случай от комнаты на достаточное расстояние. — Слежу, — вздохнул тот и неуверенно улыбнулся. — Вообще я думал, что за Снейпом, но, похоже, за Гарри. — Это... — Гермиона покраснела, представив, что мог подслушать Рон, когда Гарри даже за столом не скрывал свои собственнические инстинкты. — Некрасиво. — Знаю, — согласился Рон. — Но я переживаю. А как с ним поговорить — понятия не имею. Я боюсь, что он что-то держит внутри, а в один из моментов просто возьмет и сорвется. По тому, как Рон это сказал, Гермиона поняла, что речь идет об их Гарри. — Я поговорю, — пообещала она, содрогаясь от мысли, что она может услышать. — Пойдем. Она сама не поняла, что привела Рона к себе в комнату, хотя раньше они лишь иногда уединялись в комнате для Рона и Невилла, благо Невилл там перестал ночевать довольно быстро — Джинни выдержала маленькую, но весьма агрессивную битву с братом за право самой решать, спать ей одной или с кем-то. Даже когда Рон уснул, крепко держа ее за руку, Гермиона еще долго не могла сомкнуть глаз и размышляла, пытаясь разобраться, как так вышло, что Гарри вдруг настолько увлекся Снейпом, которого так долго ненавидел. Этот вопрос она задала ему утром, вероломно заманив в совятню под предлогом уборки от старого помета и перьев. — Я могу его касаться, — пояснил Гарри. Белые и серые пушинки и перья чуть крупнее пуха облепили его рубашку и волосы, одно перышко застыло на носу, придавая ему забавный вид, никак не вяжущийся с серьезным разговором. — Сам. Ему это тяжелее, чем мне, и потому я чувствую себя почти нормальным с ним, понимаешь? Гермиона не понимала. И тогда Гарри начал рассказывать. Он махал палочкой, след от заклинания оставлял за собой чистые доски, яично-желтые на фоне серо-коричневых заляпанных полов, а Гермиона не моргая смотрела на них и не понимала, почему они расплываются у нее перед глазами. Она не могла сообразить, почему так жутко слышать, что Гарри сжимался каждый раз, когда его гладил по плечу Сириус или Ремус, как ему хотелось вырваться и закричать, когда его обнимала Молли или тогда еще маленькая Гермиона. Как с трудом, словно к горькому лекарству, он привык к ним с Роном. Гермиона никак не могла понять, почему она не заметила, что была лекарством. Она помнила, что Гарри называл поцелуи с Чжоу мокрыми, но она понятия не имела, что в противоположность им поцелуи с Джинни были «не мокрые». — Я не люблю его, конечно, — продолжал Гарри. — Но я чувствую себя куда сильнее, когда понимаю, что именно я решаю, когда поцеловать или коснуться. Я не хочу всю жизнь бегать от отношений, и если мне суждено остаться одиноким, я лучше останусь одиноким с ним, чем буду цепляться за вас, мешая вашей жизни. Гермиона смотрела на такого спокойного Гарри и наконец поняла, о чем он говорит. Как только у того появился Снейп, они с заметным облегчением стали чаще уединяться с Роном, а Джинни нашла счастье с надежным Невиллом, не пытаясь больше заставить ревновать Гарри, встречаясь с другими его одноклассниками, веселыми и легкими как бабочки-однодневки. — Ты ведь знаешь, что я прав, — криво улыбнулся Гарри, стряхивая с носа перышко и оглушительно чихая. Всхлипнувшая Гермиона бросилась обнять его и замерла с распростертыми руками. Гарри хмыкнул. — Обнимай, чего уж там. Я к тебе давно привык. — Я тебя тоже люблю, — шепнула Гермиона, сжимая руки за его спиной и чувствуя, что стоявшие в глазах слезы наконец пролились. За спиной раздалось негромкое покашливание. — Профессор Снейп? — Гермиона поспешно выпустила Гарри из объятий и вытерла глаза. — Я сейчас уйду, простите. И, прежде чем Снейп успел что-то ответить, обогнула его и выскочила за дверь. Правда, уходить она не стала, вспомнив вдруг беспокойство Рона. В детстве она дразнила его за бесчувственность, но интуиция давно его не подводила. И сейчас Гермиона, готовая сгореть от стыда за свой поступок, тем не менее, прижалась ухом к двери. — Я хотел поговорить, Поттер, — сухо начал Снейп. Девушка закусила губу. Нет, начало было нехорошим. — Серьезно. Последнее слово он почти выплюнул, и Гермиона как своими глазами увидела, как он сейчас отодвигается от потянувшегося к нему Гарри. Ей стало больно за друга, но она заставила остаться себя на месте. — Я слушаю, Северус, — голос Гарри звучал спокойно и чуть растерянно. Похоже, он не видел никаких причин для такой холодности. — Я хотел спросить у тебя, Поттер, каков мой статус в этом доме, — начал Снейп и, прежде чем Гарри ответил, добавил. — Только не говори этой чепухи о том, что я твой муж, этот дом — и мой дом тоже и так далее. По глазам вижу, что ты собирался сказать именно это. — Но это правда, — голос Гарри был еле слышным, и Гермиона пожалела, что не носит с собой уши, изобретенные близнецами. Сейчас они бы ей пригодились. — Я не имею возможности выйти из дома, — принялся перечислять Снейп. — У меня нет доступа к газетам, я живу в твоей комнате и вынужден постоянно терпеть твой странный интерес к моему... кхм... телу. Похоже, на последнем он и сам смутился. — Ты про секс, Северус? — так же тихо, как и до этого, спросил Гарри. Видимо, Снейп кивнул, потому что он продолжил. — Мне казалось, тебе тоже нравится. Нет? Гермиона затаила дыхание. Больше всего ей хотелось сейчас оказаться в своей комнате и не слушать разговор, не предназначенный для чужих ушей, но она не решалась остаться в стороне, когда Гарри могла понадобиться ее помощь. И она не понимала, как Снейп, который спас их от смерти — она была уверена, что ненамного пережила бы друга в ту страшную ночь, — сейчас был так жесток с ним. — Это не пытки, разумеется, — неприятным тоном произнес Снейп. — И даже не работа. Но, может, тебе и кажется, что так можно облагодетельствовать, однако я привык сам решать, нужен мне кто-то или нет. Один мудрый маггл сказал «Ты лучше голодай, чем что попало есть, И лучше будь один, чем вместе с кем попало». И я склонен прислушаться к этому мудрецу, хоть он и маггл. Гарри долго молчал. Гермиона даже успела в красках представить, что сейчас он просто бросится вон из совятни, и даже ужаснулась тому, что столкнется с ним лоб ко лбу, но неожиданно Гарри заговорил: — Я очень прошу не покидать дом еще некоторое время, Северус. Это важно. Я потом объясню. Хорошо? — видимо, Снейп снова кивнул. — Что касается остального. Я был не прав. Тебе удобнее комнату близко к моей или подальше? — Лучше подальше, — поспешно ответил Снейп, и Гермиона яростно заскрипела зубами. Она верила Снейпу и приняла его в их семью, а он... Он всего лишь отстаивал свою свободу, отобранную самоуверенными сопляками. Гермиона успокоилась так же быстро, как и пришла в ярость. — Ты можешь выбрать любую незанятую комнату, — голос Гарри был совсем безжизненным. Гермиона предпочла бы, чтобы он злился и кричал, или разнес совятню, как когда-то кабинет директора. — Домовика у нас нет, но я могу помочь тебе привести ее в порядок и перенести вещи. — Я справлюсь сам, — ответил Снейп, и Гермиона решила, что пора бежать. Дверь в любой момент могла открыться, и не стоило ей усложнять и без того неприятную ситуацию. К тому же она вспомнила, как выглядит комната Рона, и пришла к выводу, что стоит хоть немного привести ее в порядок, чтобы Снейп не подумал, что этот бедлам там еще со времен Блэков. Гермиона пристально следила за Гарри, но тот вел себя как обычно, и если бы она не подслушала этот разговор, то ничего бы не заподозрила. Вечером она в щелку двери подглядела, как Снейп перенес свои немногочисленные вещи в другую комнату, и, когда он скрылся за дверью, стукнулась к Гарри. Они просидели полночи просто близко-близко рядом, Гермиона наколдовала кружку с синим огнем, как в палатке, а Гарри снова уверил ее, что ее прикосновения ему уже давно не так неприятны, как других. Больше они не говорили, просто сидели на полу рядом с кроватью, завернувшись в зеленое слизеринское покрывало, и смотрели на огонек. Без стука заглянул Рон, но, встретившись взглядом с невестой, тихонько вышел. Больше их никто не тревожил. Глубокой ночью, когда Гарри начал зевать и устраиваться тяжелой головой на плече Гермионы, она, наконец, отправила его спать и, оставив на полу синий огонек, в полутьме наощупь отправилась в спальню. И лишь закрыв за собой дверь, она поняла, что непонятно почему пришла к Рону, а не к себе. Рон тоже молчал, но не как Гарри. Молчание Гарри было отчаянным, словно сорванный крик, будто он боялся начать говорить, чтобы не позволить злым слезам политься из глаз, Рон молчал спокойно и понимающе. И Гермиона поняла, за что она так злилась на друга, когда он оставил их с Гарри. Не из-за их миссии, а из-за того, что он забрал у нее возможность быть слабой и надеяться то, что все будет хорошо. С Гарри она не боялась ничего, кроме того, что их «хорошо» навсегда иссякло. Рыдая на плече Рона, она, наконец, успокоилась достаточно, чтобы уснуть. И утром ничего не напоминало о проведенной ночи. Рон тоже ничего не спросил, лишь крепко сжал руку, помогая ей подняться с кровати. — Шоколадный торт? — хрипло спросил он, будто ничего и не было. — Можешь помочь мне жарить орехи, — ответила Гермиона. — Или сегодня сделаем с сушеной вишней? — Вишню стрескал Невилл, — печально сообщил Рон. Гермиона рассмеялась и с облегчением крепко обняла своего любимого, загадав про себя, чтобы у Гарри тоже появился такой человек. Надежный и любящий. Или Снейп. Пока было ясно одно — женатый поневоле, Снейп не был человеком Гарри. Он был его учителем, его защитником, и только. Это Гарри всегда был его. Его мучением. Его наказанием и его прощением. Его мужем и любовником. Этим отношениям не суждено было стать взаимными и годы спустя, после долгих притирок и разговоров, но Гарри не стал ждать годы, заполучив Снейпа слишком быстро, не давая ему одуматься или сбежать. Кто знает, может, это было правильно. Гермиона знала лишь, что не ей это решать. Но, при всем понимании, она гордилась, что спустившемуся на завтрак Снейпу положила на блюдце кусочек торта, а не вылила чашку кофе в лицо. Судя по проскользнувшей гримасе, Снейп этому тоже был удивлен. Или же его в тупик поставил Гарри, который также сел рядом с ним и пододвинул чашку и торт ближе. Гермиона еще долго бы ломала голову об этом, но через час пришли результаты сданных ею экстерном ТРИТОНов, и ее мысли повернулись к планам о дальнейшем обучении. Да еще то дело, о котором Гарри вскользь упомянул в разговоре со Снейпом — думать о несчастливом браке друга было уже некогда. Глава 9. Снейп хотел спросить Гарри, заметил ли он, что Грейнджер подслушивала, но разговор закончился немного не на той ноте, что ему хотелось. Хотя, если вдуматься серьезно, он вовсе не прогнозировал, чем закончится разговор, что было совсем не в его духе. Обычно Северус взвешивал все за и против и лишь потом высказывался. Исключением оставался разговор с Блэком — и привычка бесцельно выбешивать псину придирками привела к его гибели. Снейп никогда не признался бы Поттеру, но он в самом деле жалел об этом. Не о смерти Блэка, Мерлин упаси, а о том, что свою роль в этом сыграли его злые слова. Он предпочитал сам решать такие вопросы, и если бы он планировал вывести Сириуса настолько, чтобы тот бросился буквально на смерть, он был бы доволен собой. Но нечаянно стать одной из причин смерти неприятеля — это было глупо и неприятно. Так же глупо он чувствовал себя сейчас. Когда он шел поговорить с Поттером, им двигали раздражение и злость, а не желание получить какой-то результат, и потому сейчас он чувствовал себя неудовлетворенным. Да, он получил отдельную спальню и уверения в относительной свободе, но это ли он хотел на самом деле? Может, напротив, ему требовались признания Поттера в эгоистических побуждениях и том, что он никуда и никогда его не отпустит?.. Снейп представил такой вариант и фыркнул себе под нос. Нет, точно не это. Свободную комнату он нашел быстро. Судя по тому, что в ней не валялось множества безделушек и всякого мусора, что когда-то был сокровищами Блэков, спальня была гостевой, и Снейпа это полностью устраивало. Хотя Поттер и не устраивал истерики, Снейп был рад, что его не было в комнате, когда он забирал свои вещи. В конце концов, он был прав, а мальчишка воспользовался его слабостью и проведенным для спасения жизни ритуалом. Это уже ни в какие ворота не лезло. Спать Снейп лег рано. После комы иногда еще наблюдалась небольшая слабость по вечерам, да и спускаться на ужин и встречаться с Поттером или Грейнджер не хотелось. Несмотря на то, что в доме было тихо, ему не спалось. За последние несколько дней он привык к ежевечернему «тисканью» с Поттером, когда ненасытный мальчишка ненавязчиво, как ему, наверное, казалось, соблазнял его раз за разом. А потом о себе дал знать желудок. Снейп проворочался еще некоторое время, потом полистал книгу, напомнив себе, что это тоже плюс — можно включить свет и читать в то время, когда Поттер уже обычно видел третьи сны. Но есть хотелось все сильнее и, плюнув на условности, Снейп побрел на кухню. В темноте он чуть не налетел на Рона Уизли и еле слышно прошипел стандартные извинения. Тот ответил тем же, скрываясь в своей комнате. Снейп на мгновение задержался у двери спальни Поттера, с досадой обнаружив, что оттуда льется рассеянный синий свет. Что-то ему напомнил этот свет, но что — он никак не мог сообразить. Только злился на Поттера, который в этот поздний час почему-то не спал. Может, тоже не поел. Или... тоже привык. За этими мыслями Снейп не заметил, как спустился на кухню. Соорудив бутерброды с холодным мясом и налив себе молока, Снейп задумался, как Поттер будет жить, когда Джинни съедет. А было понятно, что рано или поздно Лонгботтом передавит свою бабушку и перевезет невесту домой. Северус слышал, что Августа против раннего брака и также против сожительства без оного. И потому Невилл жил у Поттера. Как в свое время Блэк жил у другого Поттера... Воспоминания о Джеймсе и Сириусе привычно всколыхнули застарелую ненависть, но ненадолго. Снейп вздохнул, размышляя, не стоит ли позволить Гарри и дальше проявлять его заботу и интерес. В конце концов, он ведь его муж. Но решил, что хороший урок требует времени. Ближе к утру ему, наконец, удалось уснуть. На завтрак Снейп спускался с некоторым беспокойством. Зная о близких отношениях Поттера с друзьями, он вполне справедливо полагал, что тот разговор стал достоянием их маленькой коммуны. К тому же еще была Грейнджер. Но все неожиданно обошлось. — Еще кусочек? — Гарри пододвинул к нему торт. Все было так же, как вчера или позавчера, только руки Поттера на колене не было, и он не пытался ежеминутно коснуться его или залезть языком в ухо. Идеальный вариант. — Пожалуй, что нет, Поттер, — Снейп вздохнул. Стоило показать мужу, что он ценит внимание к его требованиям. — Чем хочешь заняться? Грейнджер быстро глянула из-под челки и тут же уткнулась обратно в книгу, которую не выпускала из рук весь завтрак. Снейп слышал ее шушуканье с Джинни о пройденных экзаменах. Что ж, хотя бы часть этих героических детей не оставалась неучами. Лонгботтом сумел сдать ТРИТОНы, несмотря на войну, Грейнджер прошла экстерном, Джиневре еще оставался год, что собирались делать Уизли и Поттер, Снейп не знал. Пожалуй, по поводу Поттера стоило и поинтересоваться — не чужой все-таки человек. — Пришли каталоги для лаборатории, — с энтузиазмом откликнулся Гарри. — Я сначала хотел сделать сюрприз, но девочки сказали, что это как духи выбирать — если не знаешь, лучше оставь каталог. Снейп внимательно посмотрел на Поттера, пытаясь сообразить, в чем здесь подвох. Поттер хотел его умаслить, разжалобить или таким образом дать понять, что для него ничего не значат брачные договоренности и он просто хочет быть рядом, хоть с ними, хоть без них? С Поттером было слишком сложно. — Они правы, — наконец произнес Снейп. — Давай посмотрим. В доме было тихо. Уизли собирались навестить родителей, Лонгботтом, похоже, убрался с ними, а Грейнджер, вероятно, выбирала себе будущее место учебы. Или же вместе с остальными уехала в Нору — Снейп не знал. Сразу после завтрака они с Поттером спустились в будущую лабораторию. Снейп убедился, что Поттер неплохо поработал, расчищая помещение, но аккуратно сложенные по ящикам ингредиенты и посуда заставили его затосковать — заменять следовало просто все. Гарри нагнулся над креслом, где сидел Северус и, почувствовав его теплое дыхание на скуле, Снейп с трудом удержался, чтобы не дернуться — так явственно он почувствовал прикосновение губ к скуле или мочке уха. Но Поттер вместо этого шепнул: — Выбирай все, что нужно. — Покупаешь меня, Поттер? — съязвил Снейп и замер. Чего он добивался? Чтобы Поттер принял это за неуклюжий флирт или же обиделся и передумал оплачивать лабораторию? Снейп охотно лелеял свою гордость как небывалое сокровище, но полностью воссоздать с нуля лабораторию ему сейчас было не под силу. Стоило обратиться к Макгонагалл и восстановиться в должности. Вряд ли старая кошка откажет, она наверняка чувствует свою вину, и нет ничего ужасного в том, что он этим воспользуется. Когда-то он был уверен, что ненавидит учить детей, этих несносных болванов, но последний год в роли директора дал ему понять, что учить он как раз любил. Просто не особо умел. И сейчас он не собирался меняться, планируя по-прежнему делать ставку на тех, кто готов пройти огонь, воду и Северуса Снейпа на пути к любимой профессии. — Не знал, что в браке есть место рыночным отношениям, — фыркнул Поттер, отодвигаясь. — В таком случае я прогорю, пытаясь купить тебя, пока ты не согласишься купиться. Похоже на взятку перед тем, как дать взятку — нашему Министерству и не снилась такая коррупция. — Слишком много умных слов для Поттера, — заметил Снейп, пытаясь за раздражением скрыть свое смущение. — Это все Гермиона, — пояснил Гарри. — Выбирает себе факультет. Похоже, пойдет на юридический. Всегда не любил Министерство. Против своей воли Снейп улыбнулся, радуясь, что стоящий за спинкой его кресла Поттер не может видеть этой улыбки. В этот момент по его плечу скользнула рука. Снейп ожидал, что она обовьет его шею — Гарри нравилось так ластиться к нему, но вместо этого ему на колени упал каталог. — Подкупать тебя накладно, поэтому я выбираю шантаж, — пояснил Гарри. — Если ты не закажешь все необходимое, это сделает Гермиона. Хотя нет, на нее ты еще злишься. Тогда Джинни! — На нее я злюсь не меньше, — возразил Снейп и, прежде чем сумел себя остановить, закончил: — Если бы она не отпустила тебя так легко, мы бы сейчас были свободны. Он обернулся, когда молчание затянулась. Поттер стоял бледный и криво улыбнулся ему, встретившись с ним взглядом. — Ты прав, — хрипло произнес он. — Попрошу Невилла. Лонгботтом, покупающий все для лаборатории — это вселенская катастрофа, никак не меньше. Он сбежал. Трусливо сбежал и сам, наверное, понимал это. А Снейп остался в своей будущей лаборатории, где сначала методично уничтожил все испорченное оборудование и просроченные ингредиенты, а затем принялся выделять в каталогах нужные ему вещи. Он мстительно поставил галочку даже напротив дорогого аппарата для возгонки и золотого котла. Легче ему не стало. Обед он пропустил и заметил это, лишь когда к нему в лабораторию ввалился Рон Уизли с промасленным пакетом с пирожками. — От мамы, — пояснил он, подавая пакет и одновременно выуживая один поджаристый румяный пирожок, чтобы с аппетитом вонзиться в него зубами. Снейп сглотнул слюну и аккуратно вытащил пирожок, рискуя измазать рукава рубашки в масле. — А Поттер как же? — спросил он осторожно, обнаружив, что Рон уселся в соседнее кресло и достал еще и бутыль с соком. — Гарри тоже ест пирожки, — успокоил его Рон. — Не беспокойтесь. — Я за него не беспокоюсь, — тут же ощетинился Снейп, за неимением иного агрессивно вцепляясь в пирожок. — Как скажете, — пожал плечами Рон. Дальше они ели молча. Снейп трансфигурировал пару чудом уцелевших пробирок в стаканы, и они пили сок. А потом Рон собрал все крошки с брюк, закинул в рот и ушел. А Снейп остался, снова и снова листая каталог, потому что понимал, что если он сейчас увидит Поттера, может случиться что-то, чего он от себя совсем не ждал. Он может сказать, что Поттер его неправильно понял. Или что он против, когда за него решают, а не против секса в целом. И даже не против секса с Поттером, раз уж так вышло. «Раз уж так вышло» — лишнее, — сказал ему мысленный Поттер, и Снейп поспешил спрятаться от него в каталогах. На ужин Снейп все же поднялся. В первую очередь из-за Поттера. Ведь если тот начнет его избегать, это будет поводом поговорить. Обсудить их отношения — Снейп согласен был называть это отношениями. Что делать, если брак уже есть. И потом, он же не глупый подросток, мечтающий о несбыточной любви или готовый покончить собой из-за того, что им воспользовались в каких-то своих целях. Если уж говорить совсем начистоту, Снейпом всю его жизнь пользовались, и никогда раньше это не было так приятно как сейчас. Он запаковал каталоги и принес их на кухню, чтобы передать в лавку. Совы никто из гриффиндорцев до сих пор не завел, если не считать крошечное недоразумение, живущее у Уизли. Поттер не сбежал и не собирался сбегать. Он взял каталоги, подвинул Снейпу стул и налил полную тарелку супа. После чего сел рядом и тоже принялся за еду. Снейп подумал о том, что руке Поттера неудобно лежать на его колене, когда он ест суп, но это оправдание ему самому показалось жалким. Впрочем, проверять, удобно ли есть суп и гладить чье-то колено, он не стал. — Очень вкусно, спасибо, мисс Уизли, — поблагодарил он, промакивая губы. Брошенная на стол салфетка неудачно упала и спланировала под стол — на колени сидящего рядом Поттера. Прежде чем Поттер успел среагировать на это, Снейп накрыл рукой салфетку, собираясь вернуть ее на стол. — Это Гарри готовил, — отозвалась Джинни. — Его фирменный суп. Рука Снейпа замерла на салфетке, он вполоборота повернулся к мужу, который смущенно уткнулся в свою тарелку. — Я думал, яичница с беконом — твой потолок, — ровно заметил Снейп, пытаясь по лицу Гарри понять, так ли он ощущает его руку на своем колене, как Снейп чувствует его колено — каждую клеточку, жесткость ткани, тепло, легкое подрагивание. Еще немного и его бросит в жар только от одного этого прикосновения! — Почти, — пожал плечами Гарри и нырнул рукой под стол. Снейп почувствовал его пальцы на своей ладони, затем Поттер мягко вытащил из сжавшегося кулака смятую салфетку и положил ее на стол. Снейп поспешно убрал руку, размышляя, может ли он отомстить Поттеру за прошлые его провокации и наброситься на его отвратительно привлекательный рот с поцелуем. Он знал, что не посмеет сделать это при всех, боясь отказа, но думать об этом было потрясающе. Глава 10. Невилл Лонгботтом всерьез подумывал о том, чтобы переехать вместе с любимой девушкой в «Дырявый котел» или даже в Нору, чтобы только не видеть этого абсурда. Но Джинни была против. Она утверждала, что они нужны Гарри, а еще не хотела жить в Норе, о чем признавалась совершенно без стеснения. Невилл полагал, что если Молли хоть в четверть такая же, как его бабушка, то проще забрать у Гермионы палатку и жить в лесу. Впрочем, об этом он пока еще только думал. Когда Гарри только сообщил о своей идее подтвердить ранее заключенный со Снейпом брак, Невилл его горячо поддержал, чувствуя наряду с изумлением невероятное облегчение. Да, Джинни не встречалась с Гарри, когда они с ней обнаружили, что договаривают друг за другом предложения и не могут расцепить руки даже в Выручай-комнате, где и без них была уйма народа, да, Невиллу не пришлось объясняться ни с Гарри, ни с многочисленными братьями любимой, но что-то мучило его, неуверенность грызла изнутри, словно он не верил, что Джинни и впрямь заметила его, не выбрала героя, а сделала себе своего собственного. Бабушка могла сколько угодно говорить о том, что всегда знала его отвагу, Невилл же твердо был уверен лишь в одном — когда за спиной мужчины такая женщина, как Джинни, он просто не может свернуть в сторону и не принять бой. И он готов был говорить с Роном, Молли и Артуром, с Гарри, со всем миром... Но вышло все иначе. В Норе было тихо и мрачно, после гибели Фреда Молли, казалось, навсегда потеряла возможность улыбаться, и говорить с ней о предложении, сделанном Джинни, было неправильным. Конечно, это не остановило бы толстокожего Невилла, но Джинни воспротивилась. Она же и назвала его толстокожим. Ругались они отменно, но и мириться с Джинни было чудесно. Невилл никогда раньше не понимал радости в этом, но ощущение, когда бывшая разъяренной фурией девушка мягкой кошечкой подкатывается под бок, было бесценным. После войны Невиллу не сразу удалось встретиться с Гарри. Неуловимый герой постоянно появлялся то там, то здесь, и первой не выдержала Джинни. Ухватив слабо сопротивляющегося жениха за руку, она буквально волоком притащила его на Гриммо. Увидев, как Джинни с упорством тянет Невилла за собой, Гарри просиял. — Когда свадьба? — хихикнул он. Обнаружив, что попал в точку, он почему-то не расстроился, а напротив. Так Невилл и Джинни осели на Гриммо, и Невилл заново смог узнать своего бывшего соседа по гриффиндорской спальне. Казалось, то ли избавление от хоркрукса в голове, то ли освобождение от Волдеморта в магическом мире, повлияло на него, но Гарри стал уступчивее и легче в общении. И если кто и мучился от их проживания в доме Поттера, то один лишь Невилл. Так что объявление, что Гарри хочет подтвердить свой брак, обрадовало Невилла больше, чем других. Конечно, он еще с облегчением обнаружил, что эта новость перекрыла сообщение об их романе с Джинни для Рона и Гермионы, но главное было не это. Невилл совершенно по-особенному относился к союзам по расчету. Когда-то очень давно на четвертом курсе он пригласил Джинни Уизли на бал, потому что для нее это был шанс попасть на праздник, а для него — пойти туда не с Тревором или еще с кем похуже. И вот этот эпизод потянул за собой ниточки, приведшие к тому, что сейчас он мнил себя самым счастливым человеком на свете, обладающим самым потрясающим сокровищем в мире. Кто знает, может, брак Гарри тоже должен был стать именно таким неожиданным счастливым шансом для них обоих? Конечно, Снейп его пугал с самого детства, но он оказался героем и неплохим человеком, с этой оценкой уверенно попав в список людей, кого Невилл желал видеть счастливыми. Гарри Поттер же вовсе возглавлял этот список. И Джинни тут была ни при чем, конечно же. Сначала ему показалось, что все идет по плану. Чуть позже Невилл признал, что не может не только уяснить деталей плана, но и понять того, кому этот план принадлежит. Внешне все казалось вполне пристойным, и Гарри со Снейпом не ругались, хотя подсознательно Невилл постоянно держал в голове заклинание щитовых чар, чтобы не оказаться в глупом положении и с тарелкой супа на голове. Ничего такого не было. Вместо этого Гарри ходил осунувшийся, будто ежедневно встречался с дементорами, а от Снейпа и впрямь веяло холодом похлеще, чем от этих тварей. Он даже хотел поговорить с кем-нибудь из них, даже, может, со Снейпом, почему-то разговор с ним пугал меньше, чем с Гарри, но Джинни не позволила. — Не лезь, — потребовала она и наморщила нос. — Не видишь, они считают, что никто ничего не замечает. Впервые за долгое время Невилл позволил себе не согласиться с невестой, что дало ему возможность отвлечься на собственные отношения. Соглашаться с Джинни слишком легко он не собирался. И впрямь, неужели могло случиться так, что Снейп не видит, как за каждым его шагом следят Гермиона и Джинни, а Гарри не знает, что Рон носит Снейпу в лабораторию пирожки и бутерброды, составляя ему компанию за обедом. — Тоже человек, значит, должен обедать, — пояснил он как-то Джинни, и это было лучшее признание от Рона, ненавидящего зелья и Снейпа не намного меньше, чем Невилл. А может, и больше. Все-таки он, Невилл, и впрямь был ужасен в зельях. Когда шаткий и от этого еще более сладкий мир с будущей супругой был восстановлен, он обнаружил, что ситуация в доме изменилась. Теперь Снейп выглядел еще более опасным, чем обычно. Потому что ядовитая гадюка страшнее всего, когда она напугана, а по тому, как двигался по дому Снейп, как смотрел он на Гарри, когда полагал, что тот его не видит, было ясно, что он смертельно напуган. Невилл в напряжении ждал от Снейпа какой-то более явной угрозы, чтобы понять, когда и, главное, как отреагировать, но его успокоил Рон. — Расслабься, — шепнул друг ему в тот момент, когда Невилл осторожно вглядывался издалека в лицо Снейпа, смотрящего на шею ничего не подозревающего Гарри. Последний раз такой взгляд Невилл видел у Алекто Кэрроу, и сразу после этого она попыталась его задушить. — Профессор просто флиртует. От неожиданности Невилл закашлялся, чем спугнул и жертву, и охотника. Подозрительно оглядев их, Снейп неторопливо удалился вслед за Гарри. — Ты уверен? — осторожно спросил Невилл, убедившись, что они остались одни. — Я? — искренне поразился Рон. — Мне Гермиона сказала. Невилл кивнул. Гермионе он тоже верил безоговорочно. Джинни об этом пока не знала, и Невилл бережно хранил эту тайну на то время, когда они станут скучными и перестанут находить поводы для ссор. — Может, им помочь надо? — неуверенно протянул Невилл. По его примеркам флиртовать так, как это делал Снейп, можно было очень долго и без особой опасности для своей чести или статуса. Если только не делать это с Гермионой, разумеется. — Я тоже так думал, — Рон поморщился. — Но, во-первых, Гермиона строго-настрого запретила... сказала, что это нам не цирк, а личная жизнь Гарри. С таким «во-первых» никакого продолжения не нужно было, но Невилл рискнул: — А во-вторых?.. — А во-вторых, — Рон ухмыльнулся. — Давай только честно. Ты считаешь, мы с тобой это сами умеем? Вопрос поставил Невилла в тупик, и он, наконец, прекратил бесцельное слежение за Снейпом, оставив за собой лишь молчаливую поддержку. В случае Снейпа это заключалось в неторопливых вечерних настольных играх, к которым Невилл очень пристрастился. Снейп почти всегда выигрывал, и потому Невилл был спокоен за свое здоровье. Проигрывать Снейп не умел и не любил, и на месте Гарри Невилл уже бы сдался на милость преследователя, но Гарри и тут умудрился его поразить. — Он совсем меня не замечает, — разочарованно заметил как-то Гарри, когда они вдвоем искали книгу про травоведению в мрачной библиотеке Блэков. Искусанный книгами Невилл смиренно сидел на краешке кресла и только мотал головой, когда Гарри показывал очередной фолиант. — Я дал ему свободу, и он воспользовался ею, словно для него я совсем ничего не значу. Хотя нет, наверное, я его раздражаю, особенно, когда ему то и дело приходится натыкаться на меня в коридоре. Но я не виноват, это случайно выходит. Ты мне веришь? Невилл с тоской представил, как его обезглавленное тело находят где-то в подворотне или дебрях Амазонки — Гермиона не любила, когда люди лезли не в свое дело, особенно если она сама не лезла. Но он был героем, разве нет? Поэтому он набрался смелости и промямлил не самым отважным своим голосом: — Он с тобой флиртует просто и попадается тебе на пути специально. Гарри посмотрел на него с подозрением, словно Невилл был болен какой-то редкой, но заразной болезнью. — Ты уверен? — дрогнувшим голосом спросил, он и его щеки покрылись румянцем. — Или так Гермиона сказала? Невилл оскорбился. — Конечно, Гермиона, — чуть громче, чем следовало, произнес он. — И что мне делать? — шепотом ответил Гарри, оставляя забытые книги на полу и садясь в соседнее кресло. — Понятия не имею, — также шепотом ответил Невилл, пододвигая свое кресло ближе к Гарри. — А что ты хочешь? — Мерлин, Нев, ты встречаешься с Джинни, я не могу рассказать тебе подобные вещи, они не для ушей таких милых девушек, как она, — усмехнулся Гарри. В полутьме библиотеки было видно, что он еще сильнее покраснел. Невилл хотел было поспорить, что он не выдаст секрет Гарри Джинни, но потом сообразил, что секрет секрету рознь, и если то, что касается жизни и смерти он готов унести с собой в могилу, то секреты о Гарри и том, что он хочет от Снейпа, Невилл не то чтобы не готов был скрывать, он не был уверен, что готов их узнавать. Поэтому он лишь вздохнул и носком тапочка коснулся ближайшей книги. Книга с глухим ворчанием выкинула из-под обложки щупальца и прилипла присосками к креслу. Вот такими, уговаривающими и пытающимися отодрать книгу от мебели, их и нашел Снейп. Разобравшись в ситуации, он ударил по щупальцам заклинанием щекотки, а затем резко подтянул подергивающийся фолиант левитацией и отбросил к стене. — Поттер, мне нужно с тобой поговорить, — сухо произнес он, прожигая растерявшегося Гарри взглядом. «Это он так флиртует, — успокоил себя мысленно Невилл. — Просто флиртует». Правда, закрывая за собой дверь библиотеки, он чувствовал себя предателем. Глава 11. Еще два дня Снейп держался. Во-первых, он в принципе был сдержанным человеком, не торопящимся променять свою свободу и уверенность в своих эмоциях на призрачное счастье почти фиктивного брака. К тому же в эти дни брак и впрямь был фиктивным. Во-вторых, в эти два дня приходили пакеты для лаборатории. Снейпу просто было некогда бегать за Поттером, он своими руками создавал новое чудо — лабораторию, о которой мечтал. Для себя он решил, что не отдаст лабораторию Поттеру, даже если они расстанутся. Просто соберет все и увезет. В Тупик Прядильщика, в Хогвартс, куда угодно. Из-за этого его работа шла медленнее — Снейп тщательно подписывал все коробки и пакеты, решив, что проще будет перевозить предметы в предназначенной для них емкости. Поттер ему не мешал, иногда даже помогал. Если он и догадывался, зачем Снейп подписывает каждую картонку, то виду не подавал. Остальное время муж вел себя обычно — слонялся по дому, где-то пропадал, иногда шептался с Уизли или Грейнджер, или играл в плюй-камни с Лонгботтомом. Иногда он касался его рукой, даже чуть приобнимал за талию, но стоило Снейпу чуть напрячься в ожидании следующего шага супруга, как рука пропадала, а Поттер отходил с таким невинным лицом, что хотелось плеснуть в него горячим кофе. Кофе Снейп пил каждый вечер. По крайней мере, это помогало ему объяснять себе свой плохой сон. Или же дело было в комнате. Она была выбрана неудачно — недалеко была душевая комната, ночью оттуда иногда доносился стук капель, а уж плеск по ночам и смех моющихся и вовсе лишали сна. Иногда Снейп ходил по коридору, чтобы убедиться в том, что свет в спальне Поттера не горит и паршивец преспокойно спит. Сначала позволил Снейпу привыкнуть к себе и своим прикосновениям, а потом отошел в сторону после одного-единственного разговора, словно только его и ждал. Конечно, Снейп и не рассчитывал, что за неожиданно вспыхнувшие чувства будут отчаянно бороться, но ведь там хотя бы было то, чему вспыхивать? Снейп не знал. Он не верил в реальность близости Гарри, пока имел ее, но в вынужденной разлуке, да еще и продолжая находиться с ним в одном доме, Снейп нестерпимо хотел поверить в нее. Казалось, приди Поттер и объяви, что это была любовь, поразившая его в Визжащей хижине, и Снейп принял бы это за чистую монету. Но Поттер не приходил и не говорил ничего подобного. Все ингредиенты были разложены по местам, коробки и пробирки подписаны, аппарат для возгонки опробован, и Снейп понял, что не может больше делать вид, будто Поттер ему безразличен. Но подойти первым, проявить слабость было слишком большой уступкой для него, и он решил попробовать спровоцировать Гарри. Но тут его снова постигла неудача. Если бы он узнал мнение Уизли и Лонгботтома о его умении флиртовать, то был бы в бешенстве. Дело было не в том, умел он это или нет, он только сейчас обнаружил, что понятия не имеет, чем привлек Поттера. Не как человек, не как тот, кто спасал его раньше, или тот, кто предал его мать. Как тот, с кем Гарри лег в постель. И вот это незнание сводило его с ума. Сам он, как ни старался, не мог отыскать в себе ничего привлекательного. И чем больше он об этом думал, тем больше злился и более жалким себя ощущал. Он собирался уже случайно попадаться Гарри после душа, чтобы у того были шансы увидеть именно то, что ему нравилось, но эти мысли стали последней каплей. Снейпу было недостаточно того, что Поттер игнорирует его печальные попытки, ему хватало и того, что он сам осознавал себя жалким со всеми этими хитроумными попытками привлечь внимание так неожиданно легко утерянного любовника. Да, мудрость о том, что доставшееся легко редко ценится, идеально подходила к ситуации Снейпа, что совершенно его не вдохновляло. Промучившись очередную ночь почти без сна, он решил, что больше не может унижать себя перед собой, когда рядом — только руку протяни, — есть Поттер. А еще у него была лаборатория, и если унижение будет непереносимым, то можно сварить яд... От последней мысли Снейп отмахнулся. Лгать себе он не любил, после комы слишком хотел жить, чтобы всерьез думать о чем-то подобном. И потом, судя по тому, сколько девушек вздыхали по Поттеру раньше, теперь, после победы, он, Снейп, должен был в случае отказа оказаться в весьма многочисленной компании. А это обидно, но не смертельно. Он терпеливо дождался вечера, убедившись, что в это время суток его неугомонного мужа проще застать дома, и отправился на поиски. Поттера он нашел в библиотеке в компании Лонгботтома и омерзительного темномагического труда о попытках добыть сведения о местоположении Р'льеха. Снейп всегда догадывался, что Блэки чокнутые, но тут он окончательно в этом уверился. С трудом удержавшись, чтобы не сжечь книгу, он отбросил ее от мальчишек и посмотрел на Поттера таким проникновенным взглядом, что его понял даже Лонгботтом. По крайней мере, последний исчез из библиотеки совершенно бесшумно и быстро. — Поттер, мне нужно с тобой поговорить, — Снейп искренне понадеялся, что это прозвучало достаточно вежливо. Ругаться с Поттером он не собирался, к тому же румянец на щеках Гарри, вызванный, по-видимому, борьбой с книгой, заставлял сердце Снейпа биться сильнее. Снейп давно понял, что поддаться на соблазнительного Гарри было большой ошибкой — теперь он просто не мог спокойно стоять рядом с ним, постоянно представляя его без одежды или в особо интимные моменты, которые он бережно перебирал в памяти, особенно по ночам — до тех пор, пока сон не пропадал окончательно. — Я уже немного опасаюсь этой фразы, — неуверенно скривил губы в улыбке Гарри. — Но выбора у меня нет, правда? — Нет, — разозлился Снейп. Разговор шел совсем не так, как ему хотелось. — У тебя всегда есть выбор, это у меня... Он рухнул в кресло и закрыл лицо ладонями. — Что-то случилось, Северус? — голос Гарри раздался совсем близко, он определенно беспокоился, и это делало признание Снейпа совсем невозможным. — Это так унизительно, — прошипел Снейп, просто физически ощущая это унижение, заставляющее его тело содрогаться лишь от мысли, что он откроет рот, чтобы сказать — что? Что он так оголодал, что готов прибежать к Поттеру даже раньше, чем тот решит его позвать? Что он хочет быть с ним, даже если для Поттера это какая-то странная игра? Как объяснить Поттеру и не провалиться сквозь пол библиотеки, Снейп понятия не имел. — Что случилось? — в голосе Гарри была уже откровенная паника. Снейп почувствовал на плечах его руки и дыхание на лице — Поттер словно пытался разглядеть его гримасу за плотно сжатыми пальцами. Было великое искушение так и признаться — не отводя от лица ладоней, но Снейп не мог презирать себя еще больше, поэтому он медленно убрал руки и негромко произнес, глядя прямо в зеленые глаза: — Я хочу тебя. Я был не прав, считая, что ты не оставляешь мне выбора. На самом деле у меня никогда не было выбора лучше. И я сделал его неправильно. Гарри моргнул, но не отстранился, а напротив, еще чуть больше приблизил лицо к мужу, опираясь на его плечи. — Я не понимаю, — совсем тихо ответил он. И, прежде чем Снейп взорвался в раздражении от непонятливости Поттера, пояснил: — Я не понимаю, почему для тебя унижение желать меня. Я настолько плох, что тебе стыдно, или дело в нетрадиционности? Ну, в том, что мы оба мужчины? Снейп хотел было съязвить насчет того, можно ли считать мальчишку мужчиной, но злые слова замерли у него на языке. Прошло совсем немного времени с их встречи в Хогвартсе, но Гарри и впрямь возмужал и уже не был тем мальчиком, на котором Снейп женился, думая лишь о том, как спасти ему жизнь. — Не в этом дело, — буркнул он, сгорая от стыда. — А в чем тогда... — начал Поттер и прервал себя сам, ударив по губам ладонью. Снейп против своей воли снова задержал взгляд на его рте, нежная кожа губ тут же заалелась — похоже, Поттер не рассчитал силу. Снейп почувствовал, что начинает возбуждаться, и дернулся, собираясь встать. — Нет, неважно. Не говори ничего. Просто пойдем. В мою или в твою спальню? От мысли, что Поттер вот так легко решил начать все с начала и сейчас предлагает ему себя так естественно, словно чашечку чая, Снейпа бросило в жар. Он промычал что-то неразборчивое и притянул Гарри к себе. Настала его очередь не оставлять выбора. Он понимал каким-то краем разума, что, вероятно, делает больно, терзая губы не сопротивляющегося Гарри зубами, но это было что-то древнее, куда более могучее, чем разум Снейпа — оставить след, пометить, сделать своим. — Северус, — задыхаясь, отстранился Гарри, и Снейп обнаружил, что тот уже сидит у него на коленях, с трудом протискиваясь в кресло из-за подлокотников. — По лестнице будет тяжело подниматься. — Мне уже, — рыкнул Снейп, прижимая Гарри ближе к себе, чтобы он смог через ткань почувствовать напряженный член. Глаза Поттера чуть расширились, словно он не ожидал, что слова мужа окажутся правдой. — Держись, — фыркнул он, и, пока Снейп соображал, о чем это паршивец, не намекает ли он на то, что они могут и не дойти до главного блюда, пол под его ногами вдруг исчез, а затем вместо него оказалось что-то мягкое, и кресло опасно закачалось под грузом их тел. Северус попытался привстать, и это оказалось лишним движением — кресло покачнулось и упало на спинку. Снейп разглядывал потолок спальни Поттера над его макушкой, не пытаясь выбраться из кресла, которое прочно застряло в мягкой постели. — Кресло на кровати — это новое слово в камасутре, Поттер, — шепнул он на ухо любовнику, который быстро сориентировался и теперь подминал его под себя. — Мерлин, Северус, ты знаешь о камасутре? — фыркнул Гарри, принимаясь вылизывать его шею. — Я был подростком с доступом в Запретную секцию, — оскорбился тот, пытаясь все-таки выбраться из кресла. Толкотня в нем позволила его возбуждению чуть спасть, и теперь Северус не опасался опозориться, кончив в процессе раздевания мужа. Поттер же извивался угрем, пытаясь одновременно обнимать его ногами и избавляться от рубашки. Снейп изловчился и ткнулся губами в показавшийся из-под ткани бледно-карминный сосок, отчего Гарри захихикал и завалился на бок, увлекая за собой Северуса и кресло. Как оказалось, даже погребенные массивным креслом среди подушек и одеял они смогли избавиться от одежды и продолжить целоваться. — Мне спинка волосы защемила, — признался Гарри через некоторое время. — И я тебя совсем не вижу из-за этого кресла. — Молчал бы, этот трогательно громоздкий предмет интерьера мне все ноги отдавил, — отозвался Снейп и, нащупав среди груды одежды палочку, одним ее движением заставил кресло отлететь в угол и упасть на пол. Гарри проследил траекторию полета взглядом и снова притянул Северуса к себе, одновременно сильнее подтягивая колени к груди. Снейп мысленно попросил у мужа прощения — искать еще и смазку у него не было никаких сил, да и Гарри нетерпеливо ерзал, сам пытаясь насадиться на член. Скользкая лишь от природной смазки головка с трудом протискивалась в Гарри, заставляя того сдавленно шипеть и с новыми силами набрасываться на рот Снейпа с поцелуями. Снейп фыркал и вертел головой, боясь, что вместе с мягкими теплыми губами Гарри ощущение этой жаркой тесноты станет слишком невероятным, и он кончит раньше, чем войдет полностью. Как оказалось, его предосторожности были напрасными. Когда ему удалось, наконец, приподняться над Гарри, начиная в нем осторожно двигаться, тот издал стон, заставивший всю выдержку пойти прахом. Он мог лишь резко вбиваться чуть опавшим членом, заново возбуждаясь от хлюпающих звуков при движении его члена и яростных стонов его Гарри. После этого сложнее всего было оставить свернувшегося уютным клубком Гарри в спальне и уйти в свою. Снейп не оставлял надежды найти золотую середину между умопомрачительным сексом и свободой. И если Гарри обидится, что ж... Значит, этой середины попросту не существует. Глава 12. Снейп вовсе не был уверен в том, какой вариант ему самому нравился больше. Понимание этого пришло лишь утром, когда он осознал, что разочарован, не обнаружив у себя под боком Гарри, тепло сопящего в шею и обхватывающего его руками и ногами. Конечно, если бы это произошло, Снейп немного пожурил бы любовника за нарушение его личных границ, но не настолько, чтобы этого больше не повторилось. Снейп не любил признавать свои ошибки, но все же умел это делать. Но Поттера не было. Северус решил, что Поттер еще спит и даже не заметил его ухода, но и в спальне Гарри не оказалось. Постель была аккуратно заправлена, а кресло исчезло — Снейп полагал, что при желании найдет его в библиотеке. Но сам Поттер... Снейп почувствовал, что в нем снова поднимается раздражение. Ощущение, что ему бросили подачку и оставили, не покидало. В расстроенных чувствах он спустился вниз, полагая, что вся разношерстная компания как всегда завтракает на кухне. Можно сделать вид, что все нормально и ничего не произошло, так Поттеру придется решать, как себя вести, а он просто примет это как данность. В конце концов, он старше и может уступить. Снейп затосковал, некстати вспомнив, насколько он старше Гарри. Занятый самокопанием, он не сразу заметил, что шум раздается с другой стороны — от входной двери. Он вышел в коридор и замер, разглядывая стоящих у входа Гарри и Гермиону. За годы общения с Поттером Снейп привык видеть его в маггловской одежде, школьной и даже квиддичной форме. Приятным исключением был бал на четвертом курсе мальчишки, но тогда Снейп не особо следил за ним, занятый выяснением отношений с ныне покойным Каркаровым и не менее покойным Хмури, который даже не был Хмури. В своем доме Поттер тоже в основном ходил в маггловских джинсах, хотя Снейп готов был признать, что больше всего ему нравилось видеть Поттера и вовсе без всего. Но у выхода стоял совсем другой Гарри. Одетый в парадную мантию поверх сюртука и джодпуры с высокими сапогами, Поттер выглядел не просто солидно. Он выглядел опасным. Этот стиль одежды давно перестал быть предназначенным для верховой езды или долгих перелетов на метлах. С тех самых пор, как кто-то обнаружил, что в высоких сапогах легко можно сделать тайник для запасной палочки, а в таких бриджах двигаться и перекатываться в броске проще, чем в обычной одежде. Поттер не сразу увидел Снейпа, всецело занятый Джинни, которая ловко застегивала на нем длинные перчатки. Грейнджер была одета под стать ему. В удлиненном приталенном рединготе и юбке-карандаш она выглядела старше, и узел, в который были убраны непослушные волосы, только усиливал это впечатление. И что-то говорило Снейпу о том, что эта проклятая парочка знает, что делает, и готова к любому развитию неизвестных ему событий. Вплоть до взятия Министерства или многострадального Гринготтса. Снейп вздрогнул. Что-то происходило. Пока он дулся как капризный ребенок, ему не случайно не давали читать газет и не выпускали из дома. И теперь эти дети легко отпускали его Гарри и Грейнджер неизвестно куда, даже зная, что за дверями их ждет опасность. Снейп шагнул ближе и наконец попал в поле зрения супруга. — Северус, — просиял Гарри. — Доброе утро. — Мы опаздываем, — тихо произнесла Грейнджер и призвала папку с бумагами. — Пожелайте нам удачи. — Удачи, — машинально произнес Снейп. — Надерите всем задницы, — добавила Джинни. — Не всем, а тем, кто будет против, — рассудительно поправил ее брат. Невилл лишь потряс Гарри за руку и вздохнул. Хлопнула дверь, скрывая за собой Грейнджер и Поттера. Снейп свирепо посмотрел на присмиревших от его взгляда гриффиндорцев. Он уже и отвык чувствовать такую злость. Похоже он чувствовал себя, когда Уизли, Лонгботтом и Лавгуд пытались выкрасть у него из кабинета меч. Судя по тому, как поежился Невилл, он тоже это вспомнил это. — Завтракать? — неуверенно предложила Джинни. — И вы все рассказываете, — отозвался Снейп, сверля взглядом Лонгботтома, как самого уязвимого. — Да вы и сами уже все поняли, — вдруг произнес Рон. — Это же просто. Они начали говорить наперебой, а Снейп признал, что он понял бы, если бы все его мысли не были заняты странными отношениями с Поттером. Хотя нет, отношения с Поттером были ключиком ко всему этому. Только он не понял. Из объяснений друзей Гарри он узнал следующее. Пока он лежал в коме, Министерство принялось прореживать ряды Пожирателей, многих отправили в Азкабан. Нарцисса Малфой спешно развелась с мужем, спасая их совместное состояние, и сейчас числилась самой богатой и зубастой невестой — отсудив у бывшего мужа более восьми десятых состояния, она умудрилась к тому же улучшить отношение суда к Люциусу. В результате Малфой-старший должен был находиться три года под домашним арестом и выбрать один из предоставленных вариантов исправительных работ. Насколько знал Лонгботтом, Люциус выбрал работу по облагораживанию садов, включая Хогвартскую территорию. Снейп с трудом сдержал ухмылку, представив Хогвартс, заросший любимыми розами Нарциссы, и расхаживающих по квиддичному полю павлинов. Это было вполне по силам Малфою, как и заставить вместо себя работать того же Лонгботтома и Хагрида. Впрочем, об этом Снейп решил не говорить. Драко и вовсе отделался легким испугом — тремя месяцами исправительных работ и годовым запретом выезжать за пределы острова. Недовольные тем, как легко отделались Малфои, обыватели жаждали крови и писали в «Ежедневный пророк», подогревая свою ненависть. Так что суд над самим Снейпом, который должен был стать формальностью, мог закончиться плачевно. — Гарри придумал... — начал Рон. — Не Грейнджер, нет? — прервал его Снейп. Рон нахмурил рыжие брови и помотал головой. — Нет, именно Гарри придумал, как избежать этого. Он немного сдвинут на десятом зале суда, ему тяжело далось сидение в этом кресле с кандалами на пятом курсе, и он не хотел, чтобы вы это переживали, хотя столько отдали для победы, — пояснил он. — Гермиона считает к тому же, что Гарри важно побороть этот свой страх и снова встретиться с ним. А когда Гарри понял, что может представлять вас как ваш муж... Оставалось лишь подтвердить уже заключенный брак... Снейп почувствовал себя так, словно провалился в глубокую дыру, не имеющую дна. — Я заварила успокоительный чай, — с энтузиазмом сообщила Джинни, вырывая Снейпа из его свободного падения. — И сегодня у меня два торта. И пирожные. Они не особо успокаивают, но зато очень шоколадные. Снейп поспорил бы с ней. После третьего пирожного ему уже не хотелось умереть на месте от стыда и напрасных надежд. И мысль о том, что Поттер просто по излюбленной привычке спасал его, как всегда старался всех спасти, пусть и жертвуя чем-то личным, уже не казалась концом всего. — Мы думали, вы знаете, — заметил Невилл, тоже успокоенный чаем и тортом. — Еще удивлялись вашему спокойствию. Северус кивнул, не особо вслушиваясь в то, что ему говорят. Поттер был совершенно чокнутым, если готов был отдаться кому-то вроде Снейпа лишь для того, чтобы кого-то вроде того же Снейпа не приковали наручниками к креслу. Северус вяло размышлял, что стоило себя пожалеть и признать, что не «кому-то вроде», а ему, и, например, тем же Малфоям Поттер помогать не стал. Тут он сообразил, что понятия не имеет, стал помогать или нет. Он даже не мог быть уверен, что Поттер с ними не спал. Разве что брак заключить с ними ему было не дано, да и только. Торт окончательно перестал работать, и Снейп отодвинул блюдце. — Что хотите на праздничный обед? — Джинни не могла долго усидеть на месте. — А если... — Рон бросил быстрый взгляд на Снейпа. — Не праздничный? — «А если», — отрезала Джинни, — то Гарри и Герм порушат пол-Министерства. А перед Азкабаном нужно вкусно поесть. Правда, Ронни? — С тобой не поспоришь, — буркнул Рон. — Картошку чистить? — Чисти, — благосклонно разрешила Джинни, собирая грязную посуду. — Нев, на тебе грибы. Профессор, мне нужно, чтобы вы нарезали травы и овощи. Снейп не стал спорить, к тому же очистка артишоков и ровная нарезка спаржи отвлекли его от тяжелых мыслей. Время от времени он смотрел на Джинни, надеясь поймать на ее лице тень беспокойства. Но если Уизли и беспокоилась о чем-то, то лишь о том, хорошо ли она перетянула вырезку, которая стояла в духовке, распространяя по кухне невероятный аромат. За готовкой Снейп потерял счет времени и очнулся, лишь когда хлопнула входная дверь. Джинни совсем по-девчоночьи взвизгнула, чего за ней раньше Снейп не замечал, и первая рванулась к двери. Рон с удовольствием отложил нож и тоже направился туда же, как и Невилл. Снейп дорого бы дал за то, чтобы позволить себе открыто проявлять чувства, но тогда он бы просто прижал Гарри к стене и тряс, пока не устал бы или не сорвался на поцелуи. Поэтому он остался на кухне. Впрочем, Поттер и Грейнджер, разумеется, не могли пройти мимо ароматных запахов. Они выглядели как небо и земля. Как сияла энергией и радостью Грейнджер, так Гарри казался выжатым и уставшим. — Мы победили, Северус, — он попытался улыбнуться. — К тебе нет претензий, напротив, вероятно, представят к награде. И директор Макгонагалл просила передать, что просит прощения за недогадливость и будет рада видеть тебя в Хогвартсе, если ты захочешь. Теперь, когда опасность для Поттера миновала, злость Снейпа всколыхнулась с новой силой. Поттер просто не оставил ему выбора, защищая его от тревог, как неразумного ребенка. Вполне вероятно, он попросту пытается отдать свой долг жизни, но это было отвратительно по-гриффиндорски и унизительно. Пусть Снейп и зарекся говорить об унизительности после прошлой ночи, но это было другое. — Благодарю, — сухо ответил он. — Праздничный ужин будет готов через три минуты, — провозгласила Джинни. — Я полежу немного, — словно извиняясь, промямлил Поттер. — Празднуйте без меня. И он вышел. Снейп бросил нож. Ноздри его воинственно раздувались. Это переходило все границы. За Поттера волновались, его ждали, а сейчас он все сводил на нет. — Профессор, Гарри тяжело пришлось, — Гермиона тронула его за руку. — Мы думали, он сможет просто говорить за вас, самое большее, его посадят в кресло, но его приковали как преступника. Потому что таковы правила, если кто-то говорит за родственника. Министерству важно было показать, что поблажек не делают никому. Снейп на мгновение представил, как Поттер сидит в кресле в окружении этих снобов из Визенгамота и против своей воли ждет появления Дамблдора, как это было на пятом курсе, и содрогнулся. Но все же вырвал руку из-под ладони Грейнджер. — Вот именно, поблажек быть не должно, — буркнул он и вышел из кухни вслед за Поттером. Супруга он нашел в его спальне, Гарри возился с застежками на перчатках, сапоги валялись рядом. Без них и мантии, лохматый и усталый, Поттер снова стал тем Гарри, какого Снейп привык видеть. — Пойдем, — резко произнес он, быстро расстегивая крючки на перчатке и стягивая ее с руки Гарри. — Любишь побеждать, люби и принимать поздравления. Ты сейчас пойдешь и будешь улыбаться и хвалить блюда, которые приготовила Уизли, а после обеда хоть спать ложись, хоть истерику закатывай. Но сейчас ты будешь обедать со своими друзьями, даже если мне придется запихивать это божественно ароматное мясо в тебя силой. Гарри потер лоб. — Ого, — вяло улыбнулся он. — А ты умеешь уговаривать. У меня прямо аппетит появился. — Не заговаривай мне зубы, — отрезал Снейп. — Надевай туфли или тапочки и пошли. Снейп не был уверен, что поступает правильно, но другого пути, кроме как проверить, у него все равно не было. И потом, обед давал ему передышку перед тем, как перейти к неприятной беседе. Теперь, когда Гарри освободил его от долгов Британии, разговор был просто неизбежен. Глава 13. Гарри казалось, что он и впрямь неплохо справлялся. Похвалил праздничный обед, послушно жевал мясо и то, что подкладывали ему с двух сторон Гермиона и Снейп, и оттого понять не мог, почему Северус продолжал злиться. Он с таким зверским лицом кидал ему на тарелку спаржу, будто искренне жалел, что не удается впихнуть ее в Гарри. В лучшем случае в рот. И это было довольно странно. Конечно, Снейп терпеть не мог, когда что-то решали без него, и мог быть немного не в духе из-за скрытого от него суда, но результат был положительным, а победителей не судят. Снейпу определенно это не говорили, и потому Гарри не торопился выйти из-за стола и остаться наедине с супругом. К сожалению, все имело обыкновение заканчиваться. Закончился и обед. Снейп отчего-то не умилостивился даже десертом, и оттого в спальню Гарри поднимался с тяжелым сердцем. Предчувствие беды его не обмануло. Это стало понятно, когда Снейп запер за собой дверь и сложил руки на груди, мрачно уставившись на Гарри своими темными глазами. Поттер плюнул и кулем рухнул на кровать, рассчитывая, что уж забивать его ногами Снейп не будет. — Давай, режь, — пробормотал он, борясь со сном. Снейп шутку не оценил. — Поттер, ты с самого начала подтвердил брак, чтобы пойти вместо меня в суд? — мягко спросил он. Усталый мозг Гарри медленно расчленял фразу на кусочки, пытаясь найти, в чем подвох. — Не только. — Гарри закрыл глаза. Кровать покачивалась. Или ему так казалось от нервного истощения? Дракклы его знают. — Но если бы ты пошел, они бы настояли на легилименции, со мной обошлись Сывороткой правды. — Они поили победителя Волдеморта Сывороткой правды? — неверяще уточнил Снейп, и Гарри приоткрыл один глаз, чтобы попытаться понять причину недоумения. — Ну да, — Гарри все еще не соображал, что не так. — Она на меня действует, не Империо все-таки. — Ты не понимаешь, о чем я, так? — голос Снейпа прозвучал совсем близко, и Гарри открыл глаза, разглядывая склонившегося над ним мужа. Волосы Снейпа тенями сглаживали его скулы и почти касались Гарри. Если бы он хотел, мог бы протянуть руку и погладить их. Почему-то Гарри не чувствовал той брезгливости, что преследовала его в детстве. И нездоровый цвет лица больше не казался уродством. И он знал, что дело даже не в постоянном взаимодействии с Волдемортом. Стоило признать — он ценил внешность окружающих людей с точки зрения их отношения к нему, Гарри. Тот же Хагрид казался ему почти красавцем, а вот уродливая ухмылка Беллы преследовала в кошмарах. Вот и Снейп ничуть не изменился, даже еще сильнее похудел и иссох, но Гарри он казался почти приятным. И касаться его было не страшно. — Неа, — вздохнул Гарри. — Ты должен иметь хоть какие-то преимущества за свой подвиг, — пояснил Снейп. Голос у него был такой, словно он на что-то злился, но Гарри никак не мог додуматься, что сделал не так. — У меня они есть, — уверил он Снейпа. — Мне дадут Орден Мерлина, да и позволили выступать за мужа без его присутствия. И Сыворотка правды все же не легилименция... да и вопросов задавали меньше, чем могли бы. Он съежился. Сначала от неприятных воспоминаний, связанных с легилименцией, а потом сообразил, что снова вернул их к первой теме, которую хотел избежать. — Не только, Поттер, — Снейп склонился ниже, нависая и подавляя всем своим видом. — Что кроме этого? — Ну, — Гарри наощупь нашел пуговицы сюртука — эта официальная одежда измучила его не меньше суда. — Еще... — Ты просто осознаешь, что это выглядит... — Снейп замялся, подбирая слова, и Гарри похолодел. Зная злой язык мужа, Гарри гадал, сможет ли он простить и забыть, если Снейп скажет то, что вертится у него на на уме. — Легкомысленно. Даже те неприятности, что могли мне учинить авроры и суд, не стоили такой... жертвы. Гарри почувствовал, что начинает злиться. Проще, чем Снейп, его до ярости умел доводить только Драко Малфой. — Разумеется, — резко произнес он. — Пожертвовать жизнью для спасения кого-либо я могу и должен, но пожертвовать... — он запнулся, но ярость уже клокотала в крови и бухала молотками в ушах, и он свирепо продолжил, — задницей ради того, чтобы эти дряхлые пылесборники в багровых мантиях не извернули полученные данные так, чтобы засадить человека в коме в Азкабан — это легкомысленно. Или ты хотел сказать по-другому? Чего же постеснялся, Северус?! Снейп отпрянул. Гарри застонал, снова валясь на подушку и закрывая глаза. Напоминать о том, что именно их связь помогла Снейпу выйти из комы, он не планировал и сейчас чувствовал себя ужасно. — Ты мог объяснить и позволить мне выбрать, — рявкнул Снейп, отступая. — Я признаю, что, в общем-то, был бы не против интрижки с тобой. Ты симпатичный, молодой, и да, секс и впрямь хорош. Но не связывать всю жизнь! — Тогда не надо было спасать меня, заключая со мной брак! — заорал в ответ Гарри, раздирая сюртук, чтобы избавиться от него поскорее. Ему было нечем дышать. — Наверняка были другие способы. Да и просто дать мне умереть, и хоркрукс умер бы вместе со мной! Ты тоже не дал мне выбора, а сейчас строишь из себя человека, который запланировал долгое и счастливое будущее без навязчивого мужа на горизонте! — Неблагодарный щенок! — Снейп тоже повысил голос. — Ты умирал! — Ты тоже! — теперь и Гарри орал, чувствуя, что злые слезы подступают к глазам. — А раз мы оба думали умереть, то нет ничего ужасного, чтобы выживать вместе, разве нет? — Я не... — Снейп выглядел запутавшимся. Гарри стало его жаль. Кто знал, что Снейп будет не просто бояться близости, как он, но окажется еще беззащитнее перед отношениями? — Мне не нужно что-то из милости. Не нужно меня жалеть. — Я не жалею, — уверил Гарри. — Да, я получил больше, но мне казалось, что ты тоже не внакладе. — Больше? — хмыкнул Снейп. — Это что же? Долг жизни? — Долг жизни у тебя скорее перед Гермионой, — мягко произнес Гарри. Злость понемногу спадала, уступая место апатии и усталости. — А я сейчас завидный жених, знаешь? Да еще Джинни с Невиллом, а Гермиона с Роном. — Ты хочешь использовать меня как буфер между твоим тщедушным тельцем и распаленными фанатками, — догадался Снейп, изучая взглядом полуголого Гарри, которому от этого так некстати стало жарко. — Не такое уж оно и тщедушное, — пробурчал он, пытаясь скрыть смущение. Странно было сидеть в расстегнутой рубашке и бриджах и стесняться больше, чем задирая ноги под мужем, но вот такой он необычный человек. — То есть мое служение героическому символу Британии не закончено? — язвительно продолжил Снейп. — Теперь это до конца жизни, так? Гарри глубоко вздохнул, чтобы не разораться снова или не кинуть в Снейпа чем-то тяжелым. Или хотя бы подушкой. С определенной точки зрения Снейп был даже прав. Но почему-то Гарри не задумывался об этом, когда продумывал такой план. Тогда все казалось логичным. Видимо, он попросту забыл за год, каким ядовитым и непримиримым бывает Снейп. Он зафыркал, пытаясь лежа расстегнуть и снять бриджи, и его пальцев коснулись теплые руки Снейпа, который с невыразительным бесстрастным лицом перехватил застежки, ловко расправляясь с мелкими пуговицами. Гарри благодарно вздохнул и приподнял бедра, помогая стащить с себя одежду. Поза ему напомнила еще одну важную тему. — Чтобы тебе не пришлось унижаться, или что ты там себе успеваешь придумать, — беспечным, как ему казалось, голосом произнес он, почти утыкаясь бедром в плечо склонившегося над ним Снейпа. — Предлагаю установить так. Когда тебе захочется... Он замялся. Ему не очень нравилось бездушное «секс» или его грубые синонимы. Джинни, правда, утверждала, что многих это заводит, но для себя Гарри решил, что если Снейп из этих людей — ему придется обойтись тем, что есть. По крайней мере, пока Гарри за собой желания так говорить не чувствовал. Но и «заняться любовью» Гарри произнести никак не мог. И дело было не в его чувствах. Он готов был признать, что любит эту злобную ядовитую тварь, потому что так хотя бы можно было объяснить все случившееся. То, что он сам касался Снейпа и не вздрагивал от прикосновения теплой, иногда влажной от пота кожи, что он целовал его и раз за разом ложился с ним в постель, хотя для его плана было достаточно одного раза. Да и сейчас он собирался намекнуть мужу на это, словно боясь, что тот не додумается, погрязая в своих неведомых страхах и условностях. Даже злой на него, он хотел не проклясть его, а потрясти за плечи, коснуться раскрытыми ладонями, смотреть прямо в глаза, слушать его порывистое дыхание — Снейп так легко выходил из себя и так же легко словно покрывался коркой льда, что Гарри был уверен — даже соплохвостов Хагрида проще было бы держать в доме, чем Снейпа. Но их ему не хотелось целовать или словно случайно касаться. А лучше взять за руку и знать, что он не отдернет ее, а сожмет — как всегда делали Гермиона с Роном или Джинни с Невиллом. Если это не любовь, то Гарри понятия не имел, что это вообще такое. Но ничего этого он не собирался говорить ни сейчас, ни когда-либо позже. Гарри сообразил, что пауза затянулась, и просто проглотил своенравное слово, не решаясь никак назвать это, оставляя Северусу самому разобраться, о чем он говорит. — ...Ты можешь просто прийти в мою спальню. Я понял, что тебе важно жить и спать отдельно. Но если ты придешь, даже без слов, я смогу понять. Не потребуется унижаться. Раз ты это так видишь. Снейп молчал. Он словно в замешательстве потерся носом о выступающую косточку над бедром Гарри, чуть сдвигая тонкую ткань трусов и заставляя Гарри вздохнуть. — А если я буду занят или устал, когда ты придешь ко мне? — наконец спросил он. Гарри покачал головой. — Это будет работать в одном направлении, — пояснил он. — Это будет справедливо, раз уж один раз я уже лишил тебя выбора. Снейп сощурился. — Хочешь сказать, мне это нужнее, чем тебе? — прошипел он угрожающе. Гарри всхлипнул — угрожающий шепот прошелся теплым воздухом над его пахом. — Я просто не собираюсь тебе отказывать, — пояснил Гарри, не понимая, почему глаза Снейпа удивленно расширились, и торопливо поясняя. — Ты же мой муж. Хоть тебе это и неприятно. — Ты слишком много думаешь о себе и своем месте в моей жизни, Поттер, — ответил Снейп. Руки его скользнули на скрытые тканью ягодицы Гарри, отчего они поджались, а бедра чуть дернулись, благодаря чему нос Снейпа почти полностью скрылся в ткани белья. — Дело не в том, что ты — мой муж. Значение имеет лишь то, что я в который раз лишен даже призрачной свободы. Звучало это не очень хорошо. Скорее наоборот, обидно и грустно, но действия рук и носа Снейпа словно возражали его словам, и Гарри решил подумать об этом позже. И поспорить позже, благо было ясно, что без споров обойтись не удастся. В этот раз Гарри не уснул, несмотря на всю свою усталость. Адреналин, наконец нашедший выход после суда, злых слов и неожиданно ласковых рук и губ, заставлял все его мышцы мелко подрагивать и чувствовать себя проснувшимся и свежим. Гарри знал, что скоро это пройдет, и он заснет так крепко, как будто выпил зелье Сна-без-снов, но сейчас он хотел увидеть, как Северус уходит. Снейп делал вид, что этот пристальный взгляд ничуть его не смущает, и спокойно собирался, одеваясь и разглаживая на себе каждую складочку, надевая обувь... даже край постели, где он лежал несколько минут, восстанавливая дыхание, Северус поправил так, будто Гарри спал один. Поттер лежал на животе и следил за ним из-под прикрытых ресниц, вдыхая терпкий запах их общего пота от подушки, которую обнимал руками. Когда Снейп наконец вышел и плотно прикрыл дверь, Гарри не удержался и метко бросил подушку в дверь. Решись он на это секунд на тридцать раньше, точно бы попал мужу в голову. Но меткость его совсем не порадовала, да и за подушкой пришлось подниматься с кровати. Глава 14. — Ты решил, чем будешь заниматься, Поттер? — сквозь сон пробормотал Снейп, поведя плечами, чтобы стряхнуть с них руки Гарри. Тот хмыкнул и лишь сильнее нажал мясистой частью ладони, проминая окаменевшие из-за сидячей работы мышцы супруга. Старающийся раньше избегать прикосновений, он и не знал, что обладает подобной тактильной чуткостью, да только Северус раз за разом вздрагивал и порыкивал от его прикосновений к болезненным местечкам, зато после импровизированного массажа мог задремать. К собственному неудовольствию и восторгу Гарри. Вот и сейчас, воспользовавшись тем, что Снейп прекратил пугливым оленем соскакивать с постели сразу после секса и уноситься в свою комнату, Гарри с удовольствием развлекался любимым делом. Вообще он понимал, почему Снейп так поступает. Как ему ни было обидно, но он и сам не любил прикосновений чужих людей, а для Северуса он был чужим. И пусть их секс был болезненно нежным, словно это и впрямь были занятия любовью, на деле это лишь все ухудшало. Северус словно пытался отделить самого себя от того, что с Гарри он не мог быть другим. Властным, жестоким или язвительным — не в постели. Гарри не раз хотел соблазнить супруга в лаборатории или библиотеке, просто чтобы проверить, дело это в самом Снейпе или у него совершенно случайно в доме зачарованная кровать. Зная Блэков, он бы не удивился. Иногда Гарри всерьез беспокоился о своей психике, потому что очень непросто держать себя в руках, если муж, только что в красках объяснявший, почему такая бестолочь не должна даже приближаться к реактивам, подготовленным для нового эксперимента, без всякой паузы впивался в рот поцелуем, настолько нежным, что у Гарри дух захватывало. И только то, что Снейп тоже старался, заставляло его сдерживаться и не пытаться привязать Северуса к кровати, закатив к тому же безобразную истерику со стучанием кулаком в стену и оплеухами. Но Гарри чувствовал, что тот тоже делает какие-то уступки, пусть и незаметные постороннему взгляду, и оттого держался, пытаясь сильно не давить. Он сам точно знал, что они подходят друг к другу, ему это прекрасно объяснила Джинни. — В паре всегда один чистюля, второй неряха, — пояснила она, давая тоскующему Гарри облизать венчик от крема. Это был тот самый редкий шанс, получить вновь который можно было, лишь убедительно доказав, что все невзгоды отринуты и побеждены этим самым венчиком и изумительным кремом. — Сразу можно сказать, когда ничего не выйдет. Если два чистюли или неряхи вместе. Ты хоть в лепешку разбейся, любовь там до звездочек перед глазами и в груди горит, а ниже пояса неймется — ничего не получится. Почему вот Перси с Кристалл разбежались? Да два чистюли — смотреть на них противно. Зато вот я тут к Одри заходила, она искала сковородку, нашла ее под кроватью, а в ней тапочки. Теперь я за Перси спокойна, он в хороших руках. — А я? — Гарри не очень интересовался личной жизнью Перси, его собственная личная жизнь два дня не приходила в спальню, ночуя в кресле в лаборатории — шел какой-то важный эксперимент, и оставить его не было никакой возможности. — Ты неряха, — уверенно ответила Джинни, пальцем стирая шоколад с щеки Гарри и машинально засовывая палец в рот. — Как и я, кстати. Хотя нас не сравнить с Одри, но поверь на слово. — Я не... — начал Гарри, когда Джинни погрозила ему маленьким, но весьма внушительным кулачком. — Мне призвать твой школьный сундук и заглянуть туда? — сурово сдвинув рыжие брови, спросила она. — А как же Невилл? — Гарри потер нос. — Его зелья постоянно взрывались. — Это не от того, что он неряха, а из-за рассеянности, — пояснила Джинни. — Как с Тревором вечно было или с паролями. Ты его в теплицах видел? Зернышко к зернышку, удобрение взвешивает похлеще, чем твой Снейп свои тритоньи ушки. — У тритонов нет ушек, — машинально поправил бывшую подружку Гарри, пытаясь всем своим видом показать, что он вовсе не заинтересован узнать о муже побольше. — Вот оттого и нет, что все твой Снейп на зелье извел, — расхохоталась вредная девчонка. — Не трусь, Гарри, твое носатое сокровище тоже чистюля каких мало. А что он сам неопрятно иногда выглядит, так это у него защитная реакция похоже. Гарри испуганно оглянулся — а ну как Снейп стоит у двери и слушает, как Джинни нахально все секреты Гарри вот так походя открывает? Но Снейп бился со своим экспериментальным зельем в лаборатории и подслушать разговор не имел никакой возможности. — …Ты уснул там что ли? — спросил его Снейп, пытаясь глянуть через плечо на своего мучителя. — Я еще не решил, — ответил Гарри, с трудом вспомнив заданный вопрос. И впрямь, как можно думать о глупостях, когда под его руками чуть грубоватая кожа мужа и эти родинки. Одна, на пояснице, и вовсе сводила Гарри с ума. Из-за этого он предпочитал садиться чуть повыше, чтобы скрыть свое искушение с глаз. Снейп и так смотрел на него с легким недоумением, не хватало еще, чтобы он решил отвести Гарри в Мунго на проверку, не надышался ли тот какими-то зельями. А что так будет, Гарри не сомневался. Стоит ему припасть губами к этой родинке, Снейп тут же отведет его к целителю. — Грейнджер вот уже ТРИТОНы сдала вместе с Лонгботтомом, а ты все решить не можешь, — пожурил Снейп и чуть подтянулся повыше к изголовью кровати, отчего Гарри сжал ноги по бокам покрепче, чтобы не упасть. Может, ему впрямь стоило провериться на зелья? Любовные письма ему присылали часто и мало ли что напутали производители любовных духов, коими девицы всех возрастов щедро спрыскивали свои послания. Гарри все ждал возможности сообщить о своем браке, но никак не получалось. Приходилось терпеть нашествие писем. Снейп при их виде лишь ухмылялся, хотя мог бы и сделать вид, что зол. Гарри было бы приятно. — Наверное, я просто вернусь в Хогвартс, — наконец ответил Поттер, просто чтобы хоть что-то сказать. И когда эти слова сорвались у него с языка, он понял, что именно так и поступит. Вернется в ставшие родными стены, коснется их руками, поговорит с портретами, зайдет в заново отстроенную хижину Хагрида, спустится в Тайную комнату и поднимется на Астрономическую башню. Получит несколько «выше ожидаемого», «удовлетворительно» и, может, даже «тролль». Как один из учеников, как Гарри, а не как «Победитель Волдеморта». А еще он получит свой диплом честно и честно устроится работать. Куда-нибудь. Думать об этом не хотелось, но навязывать Снейпу мужа-недоучку хотелось даже еще меньше, чем просто мужа. Гарри не был идиотом и прекрасно видел этот взгляд Снейпа, которым тот окидывал его с головы до ног, словно не веря, что Гарри всерьез пошел на брак с кем-то куда старше его самого, да еще с таким характером. Но Поттер понимал еще и другое. Именно у него был настоящий приз. Такие как Снейп менялись медленно. Он был в том самом расцвете сил, когда еще несколько десятков лет ему не суждено было значительно отличиться внешне или характером. Такие люди не становились добрее или краше, но Гарри знал, что проснувшись рядом с мужем через десять или двадцать лет он увидит все того же Северуса. Разве что поседевшего и, если ему придет в голову перестать бриться, с бородой. Его приобретение было стабильностью, но Снейп видел перед собой юного победителя Волдеморта, копию Джеймса с глазами Лили, почти мальчика со стройной фигурой игрока в квиддич. И Гарри не мог обещать ему, что через десять-пятнадцать лет из этого останется что-то кроме цвета глаз и памяти о победах. Гарри рискнул, подтвердив нерушимый брак, но его риск был куда меньше, чем у Снейпа, и сейчас Гарри всего лишь хотел успеть стать кем-то большим, чем привлекательным юным любовником. Ему нужно было успеть до двадцати двух лет — он не сможет и дальше походить на Джеймса и Лили, когда минует возраст, отпущенный его родителям. Он, наконец, станет просто Гарри, и этот Гарри должен заполучить своего мужа или отпустить его, чтобы начать их жизнь с начала. И пусть они оба не смогут больше сочетаться браком, это не помешает им завести семью или иначе прожить свою жизнь. Даже если второму будет от этого больно какое-то время. Поттер поймал себя на мысли, что часто задумывается о том, как долго ему будет больно. Это же когда-то все равно проходит, так? — Что проходит? — Снейп перевернулся на спину, притягивая не ожидавшего этого Гарри к себе, и тот сообразил, что последнюю мысль произнес вслух. Еще не хватало заинтересовать своими мыслями легилимента! Почему у него все получается спустя рукава?.. — Глупость, — Гарри через силу улыбнулся. — Как считаешь, Северус, она проходит? — Смотря у кого, — ухмыльнулся Снейп, но глаза смотрели серьезно, словно он искал на лице Поттера хоть тень реальных мыслей. Этим он снова напомнил Гарри, что их брак лишь стечение обстоятельств. Они не возлюбленные, а любовники. Если повезет, со временем станут приятелями или даже друзьями, но пока нужно оставаться настороже даже в постели, просто думая о своем или беседуя о погоде. Снейп, такой вот обнаженный и теплый, ничуть не ближе, чем если бы он был закован в средневековые латы, стоявшие в Хогвартсе. — О чем думаешь? — снова спросил Снейп. — О Хогвартсе, — почти честно признался Гарри. Хотелось остаться одному, но он не собирался нарушать своего обещания, и пока Снейп сам не ушел из его спальни, он не хотел настаивать на этом. — Хогвартс, — Снейп уставился над макушкой Гарри в потолок. — Я хотел, чтобы он стал мне домом, но совсем забыл, что вкладывал в это понятие в то время. Так и вышло, мне не стоило загадывать такого. Как и дома, в Хогвартсе обо мне могли позаботиться, но в то же время я не чувствовал себя в безопасности или тем, кого могут полюбить просто за то, что он есть. Постоянно что-то доказывать и воевать за свое право быть там... И все же я всегда стремился вернуться домой. Не знаю, Поттер, проходит ли глупость. — Я тоже, — тихо ответил Гарри и пояснил. — Не про глупость. Про Хогвартс думал всегда так же. Это мой дом. — Значит, мы все-таки бессильны перед глупостью, — вздохнул Снейп. — Ладно, Поттер, ты так завлекательно смотришь на дверь, что я не могу не воспользоваться этим предложением. К тому же надо доварить зелье. — Я ничего такого не имел в виду, — запротестовал Гарри, отчаянно краснея. Опасаясь за мысли, он совсем забыл, что иногда достаточно бывает взглянуть на его выразительное лицо, чтобы понять, о чем он думает. Гарри и впрямь хотел остаться один, но лишь потому, что не мог быть больше рядом со Снейпом, который был куда дальше от него, чем наоборот. — А зелье доварить все же надо, — Снейп встал и поднял мантию. — Не делай такое лицо, словно я бросаю тебя у алтаря. С этим мы оба опоздали. — А ты бы хотел? — остановил Гарри вопросом мужа уже у двери. Снейп замер, но не повернулся. — Не знаю, Поттер, — наконец ответил он. — Проверить все равно не удастся. Иногда мне кажется, что все хотят сбежать в последний момент, и то, что они все-таки так не поступают, делает их сильнее. Глава 15. Снейп не мог понять, что его тревожит. Поттер вел себя безукоризненно: не навязывался, не ходил в лабораторию без разрешения, не просил рассказать, как они будут жить дальше, при этом та невероятная чувственность и нежность, с которой он неизменно отдавался, оказываясь с ним в постели, просто лишала Снейпа рассудка. Другие члены их маленькой коммуны, казалось, приняли их отношения как само собой разумеющееся, не вмешивались и не смотрели задумчиво издалека. Вообще гриффиндорцы постоянно где-то пропадали, собираясь вместе лишь за столом на завтраках и ужинах. Снейп слышал краем уха, что Рон вместе с Джорджем работает в Умниках Уизли, и шутить о том, что он совсем не такой уж умник, не хотелось. Грейнджер все свободное время готовилась к вступительным экзаменам и искала что-то в библиотеке. Снейп не спрашивал, что она ищет, а она сама не говорила. Лонгботтом редко выбирался из дома, погруженный в две такие разные переписки — с бабушкой, от которой порой приходили и вопиллеры, правда, Снейп не успевал услышать ни одного — у Джинни была невероятная реакция, она сжигала красные конверты на подлете, и со Спраут. Последняя, как было известно Снейпу, предполагала, что через год практики вне Хогвартса возьмет Невилла ассистентом в школу. Джинни чаще всего была рядом с Невиллом, порой выбираясь куда-то с Гарри. Как пояснил однажды сам Поттер, он навещает своего крестника, а Джинни помогает ему поддержать разом постаревшую после смерти дочери и зятя Андромеду. Снейп полагал, что все дело в шоколадных тортах — Уизли неизменно брала их с собой к Тонкс. К девчонке Снейп не ревновал. Напротив, он поражался тому, как Поттер мог упустить такое сокровище и отдать Лонгботтому. Нет, он не считал, что Невилл все тот же запуганный мальчишка, что был на младших курсах, в конце концов, он порядком помучился, следя за его подрывной деятельностью в Хогвартсе. Но все-таки Поттер... это был Поттер. Откровенный, страстный, задумчивый и искренний. Как можно было его оставить? Снейп не мог этого понять. Наверное, реши Джинни все же передумать и вернуть себе Гарри, Снейп бы воспротивился, ненавидя себя за это. Но сейчас точно знал, что это невозможно, и мог позволить себе немного благотворительности. Представлять Гарри с Уизли все равно было немного неприятно. Рядом они смотрелись еще моложе, чем были на самом деле, и Снейпу это напоминало о его собственном возрасте. Думать же о том, что все, что в его жизни есть, связано с Гарри Поттером, было не столько неприятно, сколько страшно. И Снейп не боялся потерять Гарри, напротив, он думать не хотел о том, что в какой-то момент улыбка Поттера или ее отсутствие станет для него важнее его собственных дел. Как раньше жизнь мальчишки была важнее его собственной жизни и безопасности. Он мог справиться с многими бедами, но как совладать с собой? Этого Снейп не знал и потому следил за Гарри, стараясь скрупулезно выдерживать расстояние между ними и ожидая того момента, когда муж оступится. А что это произойдет рано или поздно — Снейп даже не сомневался. Случилось же все немного иначе, и это в который раз застало Северуса врасплох. Снейп твердо следовал правилу не спрашивать ничего, в чем не был уверен, что хочет знать. И потому бесконечные мельтешения Грейнджер и Уизли прошли бы мимо него, если бы однажды девушки не расположились прямо в коридоре с длинным полотном плотной ярко-синей ткани. Грейнджер, прицелившись, пускала еле заметный белесый узор по краям полотна, а Уизли ползала по этой импровизированной дорожке как заблудившаяся божья коровка и что-то бормотала под нос. Снейпу показалась, что речь идет о торте. Впрочем, это как раз не удивляло, куда больше его поражало, как Уизли умудряется не толстеть с ее умением не только готовить шоколадные бисквиты в совершенно нереальных масштабах, но и поглощать их почти не меньше, чем Рон. — Что это? — все же спросил Снейп, брезгливо толкнув край ткани носком туфли. — Это будет скатерть на свадебный стол, — пояснила Джинни. — Гермиона и Рон скоро поженятся. — Мы хотели выдержать приличный срок траура, — чуть напряженно произнесла Гермиона, — но Джордж убедил нас, что свадьба сейчас нужна не только нам, но и всей семье. Почувствовать, что мы живы. Снейп кивнул. Это он понимал. С момента подтверждения брака он чувствовал себя более живым, чем когда-либо. — От черных фраков решили отказаться, — добавила Джинни. — Все будут в синем, на синей скатерти хорошо будут смотреться салфетки, синие банты на стульях, шаферы и подружки в синем... Снейп наклонился и пощупал полотно пальцами. Грубая джинсовая ткань меньше всего походила на то, что использовали в свадебных ритуалах магов, но тут ему пришлось вспомнить, что его все эти хлопоты и вовсе миновали. Стало немного грустно. Словно почувствовав его печаль, из комнаты вышел Гарри и едва не споткнулся о свернувшуюся складку ткани. — Это все рыжие, — заявил Гарри, тыкая пальцем в Джинни. — Им ужасно идет синий, вот они так и задумали. К тому же все свободные Уизли будут подружками невесты. Жаль, что не в юбках, а в брюках. — Извращенец, — фыркнула Джинни и шутливо прикрыла коленки. — Не для тебя мои ножки росли. Да и Джорджа или Чарли! — Не говоря уж о Перси, — хихикнул Гарри, удобно пристроив подбородок на плече Снейпа и разглядывая рунический узор на скатерти. — Только... — тихо начала Гермиона. — Родителей я так и не смогла найти... Гарри тут же оставил уже пригревшегося в этих почти объятиях Снейпа и вместе с Джинни обнял Гермиону, из глаз которой прямо на скатерть закапали слезы. — Мы найдем их обязательно, раз в этой библиотеке нет ничего, я посмотрю в Хогвартсе, — пообещал Гарри, бережно придерживая плачущую подругу под локоть. Снейп только сейчас сообразил, что именно искала Грейнджер, ежедневно пропадая в библиотеке. И понял, чем еще занимались его бывшие студенты в те две недели, что он был в коме. Историю про родителей Грейнджер ему мимолетом рассказала Джинни, когда он заикнулся о том, как относятся родители магглорожденной девушки к ее проживанию на Гриммо. — Есть поисковое зелье, — медленно произнес он и увидел, как моментально высохли на щеках Грейнджер слезы и загорелись надеждой глаза. А еще такой же надеждой и отчего-то гордостью сияли глаза Гарри, и потому Снейп продолжил. — Варится полгода, но сварить я смогу и один. Думаю, родители не удивятся тому, что вы с Уизли поженитесь, так? — Так, — шепотом ответила Гермиона, затем всхлипнула и неожиданно цепко схватила Снейпа за рукав. — Профессор, вы можете отвести меня к алтарю вместо отца? — Я? — Снейп отступил так поспешно, что наткнулся спиной на открытую Гарри дверь, и тотчас между лопаток болезненно засаднило. — Но почему я? — Ну не Артур же, — пояснил Гарри. — От такого обилия рыжих вокруг она точно сбежит со свадьбы. Джинни шутливо ударила Гарри по плечу, но тот смотрел только на Снейпа, который разозлился, очередной раз почувствовав себя в ловушке. — Хорошо, Грейнджер, — сварливо произнес он, отдергивая руку, которую Гермиона тут же выпустила. — Но не пожалейте. Я понятия не имею, как вести к алтарю дочь. — А из наших знакомых этого никто и не знает, — ответила Гермиона, по-видимому, испугавшись своего порыва. По крайней мере, глаза она опустила и не смотрела на Снейпа, как тот ни пытался поймать ее взгляд. — Разве что отец Флер, но он во Франции. Снейп замолчал, сообразив, что она права — большинство родителей не дожило до свадеб дочерей, родители же его поколения почти все сгинули в болезнях, войне и страхе. Даже Андромеда Тонкс потеряла мужа, хотя Снейп знал, что ни к какому алтарю Люпин жену не водил, свадьба была скромной, едва ли не скромнее, чем их с Гарри. — Если ты хочешь сказать, что я не оставил тебе выбора — так и было, и я сделал бы для Гермионы это снова, даже если бы ты пригрозил меня бросить, — заявил Поттер, когда они наконец остались одни. Снейп покачал головой. Мальчишка быстро учился и нападал лучше, чем защищался. — Мне кажется, что скорее бросить можешь ты меня, а не наоборот, — ответил Снейп, тщательно взвешивая слова. — Но ты всерьез считаешь, что Грейнджер будет рада такому сопровождению? — Я в этом уверен, — глаза Гарри снова заблестели, и Снейп некстати вспомнил, что они вошли в спальню. Вроде поговорить наедине, но ведь вошли. — Из этого материала ведь не шьют мантий, так? — ворчливо поинтересовался Снейп, чувствуя, что теряет позиции. — Не шьют, — согласился Гарри. — Но то, что мы выберем, тебе обязательно пойдет. И Гарри вновь оказался прав, к удивлению и досаде Снейпа. А когда он перед свадьбой зашел за Гермионой, чтобы по старой традиции лично аппарировать ее в Нору, где уже поставили алтарь и свадебный шатер, он замер от удивления. Он рассчитывал, что Гермиона будет выглядеть как Джинни. Такие подчеркивающие фигуру джинсы и жакет вразлет на блузке — хорошенькая пацанка. Но испуганная и взволнованная невеста с убранными вверх волосами сидела в платье. В нем пышная юбка, из-под синей джинсы которой торчали белые кружева, отвлекала взгляд от затянутого корсета, из которого пеной вырывалась светлая рубашка. — Пора? — одними губами улыбнулась она и накинула на лицо короткую вуаль, украшенную незабудками. Не иначе как напоминание о родителях, которые должны были рано или поздно найтись и вернуть память. — Синего и нового в достатке, но есть ли у вас что-то чужое? — Снейп протянул девушке запонку. Ему было совсем не жаль вещицы, пару ей он потерял неизвестно где. — Хороший знак, — теперь Гермиона улыбалась искренне, и это было видно и слышно даже сквозь вуаль. Она осторожно взяла из его руки украшение и прицепила вместо броши в верхнюю петлю корсета. Только сейчас Снейп с возмущением обнаружил, что запонка соседствует там с другой, точно такой же. — У вас из кармана мантии выпала тогда... в лесу Дин, — пояснила она чуть смущенно. — Я оставила себе, чтобы помнить, что мне это все не приснилось. — Ну если только для этого, — буркнул смутившийся Снейп и крепко обхватил запястья невесты. — Пора. Он всерьез полагал, что «синяя свадьба надежды» будет выглядеть аляписто и безвкусно, но отчего-то вышло совсем не так. Оттенки синего сильно отличались, от почти белесого у Луны Лавгуд до темно-синего у него и Гарри. Он следил за Поттером взглядом, тот был шафером, и им предстояло встретиться лишь за столом. Впервые выйдя куда-то как пара. Неожиданно для себя Снейп решил, что ему, похоже, это нравится. Он снова попытался найти Гарри взглядом и обнаружил рядом с ним человека, которого никак не ожидал увидеть на свадьбе Уизли. Он даже потер глаза и уставился на молодоженов, которые успешно сдерживали натиск многочисленных родственников жениха. Но те как раз попали в руки тетки Мюриэль и не могли ответить на его многозначительные взгляды. Пришлось снова повернуться к Гарри и его собеседнику. Нужно было подойти, показать, что они вместе... Эти жалкие мысли так разозлили Снейпа, что он упрямо направился в противоположную сторону, благо как раз там с чашей пунша стоял второй представитель бывшей Грейнджер в магическом мире — Минерва Макгонагалл. И вид у нее был до того виноватый, что Снейп был уверен, что отлично проведет время. Глава 16. — Привет, Поттер, — Гарри с трудом удержался, чтобы не снять очки и не протереть их в надежде, что это просто какое-то изобретение близнецов, ему попросту неизвестное, и он сейчас видит иллюзии. К сожалению, верить в это хоть и хотелось, но было бессмысленно — после смерти Фреда Джордж охладел к розыгрышам, и магазин держался на плаву на старых общих изобретениях. Но все же не было совсем никаких причин, чтобы на свадьбе одного из Уизли с магглорожденной ведьмой Грейнджер оказался Драко Малфой! Гарри бы еще понял, если бы это была случайность. Мало ли что могло произойти. С Малфоями случались странные вещи, Гарри до сих пор не мог понять, как такой коварный человек, как Люциус, мог упустить из рук почти все свое состояние и даже мэнор, который тоже достался Нарциссе Блэк. Не то чтобы он переживал за Малфоя, но если бы он узнал, что кто-то из Малфоев подался в журналисты на вольные хлеба и от безысходности аппарировал на свадьбу в Нору — он бы не удивился. Но Драко был одет в претенциозный джинсовый костюм и чувствовал себя определенно в своей тарелке, будто его и впрямь пригласили. Конечно, джинсовая ткань была невероятно далека от претенциозности, но Малфой каким-то невероятным образом с этим справился и выглядел так, словно по доброте душевной снизошел со своего королевского трона до простых смертных. — Оу, не смотри так, — Драко подхватил с подноса какую-то хрустящую корзиночку с креветками и с подозрением принялся ее разглядывать. Гарри машинально взял такую же и с мстительным удовольствием подковырнул ногтем нежное розовое мясо, понимая, что Драко скорее проглотит червяка, чем позволит себе руками залезть в еду. Судя по лицу Малфоя, он думал о том же. — Отец сказал, что я сам должен находить общий язык с победителями. Он уже слишком стар для этого. Драко все же решился и откусил от корзиночки, ловко слизывая крошки с губ. На его лице застыло скорбное выражение, словно он отчаялся дождаться от отца хоть какой-то помощи в изменившемся после победы Гарри и его товарищей мире. — Труднее всего было убедить себя пойти более сложным путем и попросить приглашение у Уизли, а не… ха! Она теперь тоже Уизли! — почему-то обрадовался Драко и пояснил: — Новоиспеченную миссис Уизли уговорить проще, она вообще простовата в этом смысле. — Доброжелательная и незлопамятная, — заметил Гарри, размышляя, куда сунуть корзинку — сладковатое мясо креветок, пусть и щедро политое лимонным соком, ему не понравилось. — Ты же Малфой, не пора ли научиться выбирать выражения? — Я, может, учусь быть ближе и понятнее тебе, Поттер, — оскорбился Драко. — Давай сюда несчастную тарталетку, пока ты ее по своим джинсам не размазал. В общем, с Роном мы договорились, он тоже оказался неожиданно незлопамятным. Хотя люди вообще умеют удивлять. Я вот даже не ожидал, что ты Снейпу позволишь выйти в свет. — Что ты имеешь в виду? — моментально подобрался Гарри и оглянулся туда, куда кивком указывал Драко. Северус стоял рядом с Минервой Макгонагалл и выглядел вполне заинтересованным беседой. Гарри повернулся к Драко. — Он совершенно свободный человек. — Да, и поэтому вел гр... магглорожденную к алтарю, — фыркнул Драко. — Хоть не маггловский алтарь, и то спасибо. И потом, думаешь, я не рассчитывал пересечься с твоим супругом где-то, куда он всегда ходил раньше? Глаза Гарри расширились. Не то чтобы они скрывали брак, да и суд. — Я был на суде, — подтвердил его подозрения Малфой. — Не знаю, как и чем тебе удалось шантажировать Снейпа, чтобы он безропотно согласился на брак с тобой, да и знать не хочу, зачем это было нужно тебе, но ты мог подумать и о его желаниях. Разве нет? Ты так рьяно защищал его на суде, неужели для того, чтобы вместо Азкабана запереть у себя дома? Гарри сам не понял, как ухватил новую тарталетку взамен уничтоженной Драко. Просто чтобы чем-то занять руки. Малфой так запросто обнажил его собственные страхи, что Гарри не знал, что сказать. Он снова кинул осторожный взгляд на Снейпа в надежде, что тот сейчас все исправит. Просто подойдет и встанет рядом. А может, даже положит руку на плечо, как он пару раз делал дома. Это было по-домашнему и совершенно прилично. И в то же самое время так Гарри мог быть уверенным, что где-то в глубине души Снейп считает его своим. Гарри не мог даже себе объяснить, зачем ему это нужно. Их магический брак и не предполагал других вариантов, его нельзя было разорвать или признать недействительным, но Гарри и дела не было до магической части. Ему хотелось, чтобы это признавал Северус. Но вместо того, чтобы сейчас почувствовать его метания, Снейп самым наглым образом подхватил Макгонагалл под руку и увел куда-то вглубь сада. И Гарри со страдальческим вздохом повернулся обратно к Малфою. Тот тоже следил за Снейпом, и его выражение лица не понравилось Поттеру. Что-то кольнуло его сердце, и Гарри понял, что Драко смотрит на его мужа как на что-то, принадлежащее ему. Ревность затопила сердце, словно Гарри и впрямь имел на нее какое-то право. Сразу в голове сами собой всплыли картины проклятого шестого курса, когда Снейп волок Драко за собой из Хогвартса или — еще хуже — как близко они стояли, когда Гарри подслушивал разговор перед Рождеством. — Северус может свободно ходить, где ему вздумается, — твердо повторил он. — Разумеется, до суда я просил его нигде не появляться. Но мне не улыбалось вытаскивать его из лап особо рьяных поборников справедливости. — Это тех, что отсиделись всю войну по норам, проигнорировали хогвартский крик о помощи, а сейчас взялись наводить порядок? — уточнил Драко. — Не могу с тобой не согласиться. Но сейчас он герой и свободен, как ты говоришь. И до сих пор не появлялся в мэноре. Как это объяснишь? Гарри разозлился. На Драко. На себя и даже на Снейпа. С того сталось бы из-за вынужденно заключенного брака отложить свои отношения с Малфоем. Хотя Гарри не понимал, как можно было связаться с хорьком, трусливым слизняком с крысиным личиком и белесыми бровями и шевелюрой. Бледной молью, вредным гаденышем... — Прежде чем ты расчленишь меня взглядом, я хотел бы услышать ответ на мой вопрос, — ровно произнес Драко, отбирая у Поттера раскрошенную тарталетку и уничтожая ее взмахом палочки. — Я не обязан тебе объяснять, — буркнул Гарри, собираясь отойти, но Драко поймал его за рукав и подтянул к себе ближе. Гарри поморщился. От Драко пахло кинзой и лимоном, а еще он был слишком близко, Поттера глубоко внутри начало потряхивать, к пальцам подобрался противный зуд, хотелось вырваться и отпрянуть. Но он стерпел, как и всегда. Глаза у Малфоя стали совсем бешеные, и потому Гарри решил выслушать его до конца. А потом... вызвать на дуэль или просто разбить нос. Ведь можно разбить нос тому, кто претендует на твоего мужа, пусть и добытого не самым законным способом?.. Гарри почувствовал себя средневековым рыцарем, но отчего-то это было чувство жалкого человека, обуреваемого страстями и запертого в жестяной банке без возможности шевельнуться. — Обязан! — прошипел Драко прямо в лицо Гарри. — Знаешь, почему Снейп меня спас? Гарри поднял бровь, приглашая продолжать, а в сердце билось единственное логичное объяснение. И оно делало больно. — Он обещал моей матери! — Драко прищурился, словно Гарри должен был все понять. Но Гарри напротив, понимал все меньше. Нарцисса? Причем здесь она? Видимо, это было написано на его лице, потому что Драко скривился и принялся пояснять. — Моя мама просила профессора за меня, и тот дал Непреложный обет. Ты ведь знаешь, чем он рисковал, давая такой обет? Он мог погибнуть, но утешить мою мать для него было важнее. Да и Темный лорд, то есть Вол... Волд... — Не напрягайся, я понял, — прервал судорожные попытки выговорить неназываемое имя Гарри и махнул рукой, понуждая рассказывать дальше. — Он как-то вскользь произнес, что наконец-то Снейп заинтересовался чистокровными леди, а не всякой шва... — Сейчас лучше замолчи, — предупредил Гарри и залпом осушил стакан с шипучим горьковатым напитком. Он понял, к чему ведет Малфой. Тот вряд ли подозревал о любви Снейпа к Лили Эванс, но могло ли оказаться так, что Северус и впрямь был заинтересован в Нарциссе? А забота о Гарри была данью первой любви и чувству вины... А потом Гарри и слова не дал ему вставить, привязал к себе магическим браком, поселил на Гриммо, окружил своими друзьями. Манипулятор. Гарри давно себя не чувствовал так паршиво. Он потянулся за вторым бокалом, но Драко перехватил его руку. — Не увлекайся, — строго потребовал он, удерживая его кисть в ладони. — А то разговора не выйдет. Гарри тоскливо уставился на удерживающую его руку. Он был уверен, что большинство его знакомых даже не заметило бы этого прикосновения, но его снова охватил нестерпимый зуд глубоко внутри, руку хотелось выдернуть из захвата и потереть место прикосновения. Конечно, он привык сдерживать свои желания, но лучше бы они подрались, чем стоять вот так рядом и касаться друг друга, словно они были друзьями. Это было мерзко. Гарри мог простить Драко его самого, его мать или даже его претензии на Снейпа, но он не мог простить ему эти почти дружеские прикосновения, потому что они никогда не были друзьями. — Северус даже не упоминал Нарциссу ни разу за все это время, — наконец произнес он и, решив, что уже достаточно, осторожно освободил руку. — А ведь мы много разговариваем. — Не сомневаюсь, — фыркнул Драко. — Не сомневаюсь, что тебе кажется, будто вы ведете интеллектуальные беседы, а профессор тем временем старательно подбирает темы, чтобы не обидеть победителя Темного лорда и не нагрузить его мозг сложными фразами. Очнись, Поттер! Это же Снейп! Он смог обвести вокруг пальца Лорда, ему отец верил как себе! — Кстати о твоем отце, — ухватился за соломинку Гарри. — Ты так легко за всех решаешь, в том числе и за него. — Поттер, — Драко посмотрел на него с такой жалостью, что кулаки у Гарри зачесались сами по себе. — Я уважаю отца, несмотря на некоторые его решения, приведшие нашу семью к неприятным последствиям, но как ты считаешь, почему мои родители развелись? Гарри задумался. Он слышал об этом, конечно, и даже хотел послать Нарциссе поздравление с возвращением к фамилии Блэк, но Гермиона отговорила его от такого ребячества. Но размышлять о чужом браке, когда у него был свой, казалось верхом глупости. Он лишь подумал о том, что родители Малфоя заключали не такой брак, как у них с Северусом, раз могли развестись. Позже, во время подготовки к свадьбе друзей, он обнаружил, что ритуалов брака несметное множество, и их с Северусом случай был еще не самым сложным. Были еще темный и светлый «И смерть не разлучит нас». При светлом оставшийся в живых супруг угасал в течение нескольких дней вслед за ушедшим возлюбленным, при темном же он оставался жить, но связь с супругом оставалась на нем, новый брак был невозможен. Гарри сомневался, что правильно понял, какой из этих ритуалов светлый, а какой темный, но Гермиона пояснила, что быть привязанным к мертвецу всю жизнь — это и в самом деле страшно. Гарри подумал о своем муже, продолжающем любить его мать десятилетия после ее гибели, и вынужден был согласиться. Сами Рон и Гермиона выбрали магический ритуал новой крови. Их развод был возможен при взаимном желании или желании Гермионы и семьи Уизли, но Гермиона навсегда становилась частью их фамилии и в дальнейшем могла бы выйти замуж как представитель этого чистокровного рода. Пусть война закончилась, но она еще звучала отголосками в памяти, и Рон хотел в любом случае защитить супругу от любых случайностей будущего. — Понял? — тем временем по-своему истолковал его молчание Драко. — Мама решила наконец ответить согласием профессору и как честная женщина развелась. А тут ты со своим браком! От тебя одни неприятности, Поттер! — Давай потом это обсудим, — прервал его Гарри, которому до боли захотелось сейчас оказаться рядом с Северусом и услышать опровержения. Или хотя бы крепко-крепко взять за руку. На первое он не надеялся, но вот второе... Поспешно оставив Драко, он нашел Снейпа и сжал его ладонь, отводя глаза, чтобы не встречаться с удивленным взглядом мужа. Минерва Макгонагалл же сделала вид, что не заметила этого, ловко вводя Гарри в беседу о Хогвартсе и новом учебном годе. И Гарри был благодарен ей за это. А еще Снейп не отнял свою ладонь. И это тоже было хорошим знаком. Глава 17. Рон надеялся, что после свадьбы они переедут с Гриммо, но вышло все иначе. «Мы не можем оставить Гарри, не сейчас», — твердила Гермиона, и Рон кивал, соглашаясь с ней. Как бы ему ни хотелось зажить своей пока маленькой, но отдельной семьей в той квартирке, что он снял рядом с магазинчиком Уизли прямо на Диагон-аллее, но он уже оставлял Гарри раньше и не хотел больше испытывать то чувство непоправимости ошибки, что не оставляло его на четвертом курсе и после бегства год назад. А еще он не мог оставить Гарри без Гермионы. Только не сейчас. Когда-то Рон и впрямь ревновал к другу, но это было до тех пор, как на Гриммо появился Снейп. Смешно вспоминать, но Рон все еще испытывал муки ревности, когда Гарри встречался с Чжоу или его собственной сестрой, а вот Снейп разом избавил его от этих страхов. И уже за это Рон готов был боготворить нелюдимого профессора. И если Гарри считает, что ему нужен именно Снейп, то он, Рон, был не против. Нельзя пытаться разобраться в том, что привлекло их друга в некрасивом и немолодом учителе с мерзким характером, пока он не смог решить загадку, почему прекраснейшая и умнейшая из женщин, которую он нашел в лучшем друге, ответила ему согласием. Рон до последнего момента не верил в это чудо и потому не торопился искать объяснения влюбленности друга. А что это именно влюбленность, он видел уже сам, без подсказок Гермионы. О чем Рон и впрямь жалел, так о том, что повелся на обещания хорька вести себя на свадьбе безукоризненно и пригласил его. Он понятия не имел, что произошло между Малфоем и Гарри, или Малфоем и Снейпом, или Снейпом и Гарри — все равно в это был впутан Малфой, но после свадьбы Рон не сразу обратил на это внимание, а отношения Снейпа с Гарри заметно охладели. Уже не стукала ночью дверь спальни Гарри, и Гермионе не приходилось в полусне торопиться в коридор и снаружи накрывать его комнату заглушающими чарами, чтобы они могли завтракать, не краснея при взгляде на хозяев дома, да и за едой руки Гарри не пропадали под столом, а Снейп не ронял салфетки или ложечки. А еще — и это беспокоило Рона куда больше остального, — Гарри стал часто встречаться с Малфоем. Драко Малфой присылал сову или сам высовывался из камина, приглашая куда-то Гарри. И тот, поспешно завершая свои дела, отправлялся на очередную встречу, словно не видя, как темнеет лицом его супруг в такие моменты. Рону хотелось успокоить его и сказать, что Гарри никогда в жизни не повелся бы на хорька, но он молчал. Потому что не умел вести такие разговоры, а еще потому, что еще полгода назад он бы с уверенностью сказал то же самое про Гарри и Снейпа. Ему лишь оставалось надеяться, что скоро это все закончится. Гермиона разрывалась между подготовкой к учебе, Гарри и их новой крошечной квартиркой, которую требовалось обставить так, чтобы она не казалась меньше прихожей на Гриммо. Это Рон с радостью уступил ей, стараясь реже появляться дома, благо Джорджу и впрямь требовалась помощь в магазине. — Гарри не понимает, — однажды грустно сказала Гермиона, когда они остались одни на кухне после ужина. Джинни с Невиллом уехали к Августе — бабка жаловалась, что стала совсем плоха, но если она рассчитывала так забрать внука из «гнезда разврата», то крупно просчиталась — Джинни не собиралась отправлять жениха одного на растерзание старой ведьме. Рон был уверен, что после близкого знакомства с его сестренкой Августа не только стремительно пойдет на поправку, но и успокоится, обнаружив, что ее обожаемый внук в хороших руках. — Он не видит, что профессор Снейп ревнует его к Драко. Вообще такое ощущение, что он не видит никого кроме Малфоя. И — что особо неприятно — он даже мне не рассказывает, зачем с ним встречается. — Может, набить Малфою лицо? — предложил Рон. Гермиона поморщилась, но возражать не стала. Это был плохой знак, потому как тот предложил это скорее чтобы разрядить обстановку и услышать возмущенное: «Как ты можешь!» — и отсутствие этого всерьез напугало Рона. Неужели и она и впрямь согласна со Снейпом, что Гарри мог заинтересоваться Малфоем? Больше чем лезть в чужие дела Рон ненавидел не понимать, что вокруг делается. Кто виноват в том, что происходит, и что вообще происходит. Пока он понимал только, что без Малфоя было все хорошо, и все сводилось снова к тому, что не стоило соглашаться звать проклятого хорька на свадьбу. От него одни неприятности. В этот момент наверху хлопнула дверь и раздался раздраженный голос Снейпа. Гермиона приоткрыла дверь, ведущую из кухни в коридор, слышно стало лучше. — ...с Малфоем, — закончил фразу Снейп. — Я спал, когда ты пришел, не поверишь, я могу устать и лечь спать, — отозвался Гарри. — А ты мог разбудить меня или лечь рядом, а не корчить из себя обиженного, будто ты мне платишь за постоянную готовность. — Ты не шлюха, чтобы тебе платить, насколько мне известно, — Снейп повысил голос. Рон потянулся за палочкой, чтобы наложить заглушающее, но Гермиона положила ладонь на его руку, побуждая остановиться и слушать дальше. И он не мог сейчас объяснить жене, что дальше слушать бесполезно — ничего хорошего они уже не услышат. Не тогда, когда эти двое оба взвинчены и неудовлетворены. Разговаривать нужно или после еды или после секса — это нехитрую мудрость Рон считал основой крепкого брака и полагал, что она известна всем. Напрасно. — По тому, как ты свободно принял и используешь возможность заходить ко мне только за этим и сразу уходить, и поступаешь так раз за разом, я полагаю, что уточнить это не мешало, — отрезал Гарри. — Я понимаю, что тебе надо время, но обвинять меня в том, что я сплю с Малфоем, тебе не составило труда. Лицемер! — Что? — Снейп прошипел это совсем тихо, но Рон, чью руку уже нашла Гермиона и крепко сжала, все равно услышал. — Да, я знаю о Нарциссе, — крикнул Гарри, распаляясь все больше. — Когда ты злился на меня из-за того, что я не оставил тебе выбора, дело было не во мне, так? Мне Драко все рассказал! — Давно ли Малфой стал тебе «Драко»? — зло отозвался Снейп. Рон оглянулся на Гермиону. — Они вообще друг друга не слышат? — шепотом спросил он. Та пожала плечами. В этот момент голоса пропали. Сначала Рон подумал, что Снейп и Гарри перестали ругаться, но потом сообразил, что они наконец догадались поставить заглушающее заклинание. — Может, они там сейчас целуются в порыве страсти? — неуверенно спросил Рон. Совсем недавно он не желал знать никаких подробностей личной жизни друга, смирившись с ней лишь потому, что Гарри определенно был счастливее, чем до появления на Гриммо Снейпа, а Гермиона просто сказала, что все будет хорошо, и он ей поверил. Рон не был особо доверчивым человеком, но ему хотелось надеяться на хорошее, а еще это была Гермиона. — Сомневаюсь, — ответила жена, кусая губы. Против воли Рон залюбовался ею. Какой же он был дурак раньше, когда не видел, до чего она потрясающая. К счастью, Гарри, Невилл и все остальные так и остались дураками. — Они помирятся, — уверенно произнес Рон скорее для себя, чем для Гермионы. — Слабоваты Малфои против Гарри, правда?.. Звук шагов на лестнице заставил их замолчать. Рон впился зубами в бутерброд, поздно сообразив, что этот бутерброд с говядиной Гермиона делала для себя, а он такие с детства терпеть не мог. Жена же ухватила раскрытую книгу, и только покашливание Рона дало ей понять, что книгу она держит вверх ногами. Гермиона успела перевернуть фолиант правильно, когда на кухню вошел Снейп. Лицо у него было растерянное и удивленное. Даже Рону захотелось похлопать его по плечу и сказать что-то вроде «ну-ну, все образуется», что уж говорить про Гермиону. Но они оба промолчали, лишь Гермиона налила чая. Джинни с ее веселой бесцеремонностью не хватало. Та не страдала чрезмерной тактичностью и уже расшевелила бы Снейпа. А они лишь молча пили чай. После чая Снейп поднялся, поблагодарил кивком головы и вышел. Рон спустился за ним в лабораторию и видел, как осторожно тот укладывает начатое зелье поиска и реактивы к нему. Рон ждал, когда его попросят помочь разложить все в лаборатории по ящикам и пакетам, но Снейп лишь окинул ее странным взглядом и все оставил на своих местах. Они с Гермионой смотрели за тем, как Снейп укладывает реактивы в чемодан рядом с аккуратно сложенными рубашками, когда ворвалась изящная рыжая сова и клюнула Снейпа за палец. Это сова и раньше прилетала к профессору пару раз, Рон запомнил ее из-за уникального для сов цвета оперенья — словно волосы Джинни. — Мерлин, — вздохнул Снейп, прочитав записку. — Ладно. Он перевернул квадратик пергамента и черкнул пару строк. — Пришлите книги из моей... спальни по этому адресу, — попросил он, кладя записку на стол. И вышел. Хлопнула дверь. Гермиона схватила листок, Рон едва успел прочитать «...Тупик Прядильщика...», когда она перевернула записку. «Северус, срочно приезжай, ты нам нужен. Н.М.» — Вот, — Рон обиделся за Гарри так, словно это его Гермионе пришло письмо от... да от Виктора, например! — «Срочно приезжай». Он ей нужен, видите ли! — Ох, милый, — Гермиона покачала головой и аккуратно сложила записку. — Не то ты читаешь. Он им нужен. — Они там втроем, что ли, развлекаются? — Рона передернуло. — Фууу. — Ты идиот, Рон Уизли, — сухо ответила супруга. — Правда, Гарри не лучше. Тут Рон никак не мог помочь другу, а вот себе — запросто. Он поцеловал жену и потянул на второй этаж. В таком главное успеть до того, как они наговорят друг другу гадостей. Потому что помириться они потом помирятся, а вот все эти слова останутся с ними. И дела тоже — Рон до сих пор с болью вспоминал свое бегство. И пусть Гермиона считала, что у каждой пары должны быть и темные дни, иначе трудно оценить светлые, Рон был уверен, что она его просто утешает. Держа в объятиях уснувшую супругу, Рон убеждал себя, что и Гарри, и Снейп достойны лучшего. Он бы не ушел от Гермионы, если бы она выгоняла его с проклятьями. Сначала все бы объяснил, а потом сидел бы под дверью, пока она не отчаялась бы от него избавиться. И ее бы не отпустил так просто. Бежал бы за ней что было сил, а потом искал с помощью деллюминатора. Нет, не зря Дамблдор оставил его именно Рону! А еще он бы сжал ее руку крепко-крепко. И только если бы она осталась безучастна, отошел в сторону. Рон не спал всю ночь, представляя свою жизнь без любимой. Он чуть не потерял ее в эту войну, и даже мысль, что он мог остаться без нее, внушала ужас. Гарри и Снейп просто не теряли друг друга. Они оба легко шли на смерть, но им не приходилось до смерти бояться остаться. Рон вздохнул и смежил веки. «Немного страха им не повредит» — эта последняя мысль неожиданно успокоила его и позволила уснуть. Глава 18. Гарри понял, что ошибся, в тот же момент, как за Снейпом закрылась дверь спальни. Он не должен был отпускать его к этой женщине, чье холодное сердце отдано одному лишь мерзкому хорьку. И ему, Гарри, не стоило верить нашептываниям Драко, который распланировал всю жизнь своей матери и самого себя. Да, Нарцисса спасла его там, в лесу, но он благодарен ей, а вовсе не обязан отдавать своего человека. И уж точно Гермиона спасала Северуса не для какой-то ломаки Нарциссы, а для него, Гарри. И никто из его друзей в жизни бы не отпустил того, кого любит, так просто. Но хоть он и понял, что ошибся, признать это было куда труднее, а исправить и вовсе невозможно. Нельзя взять и повернуть назад, когда ты, наконец, дал выбор. Не тогда, когда тот, кого ты любишь, смог все-таки освободиться и уйти туда, где он будет счастлив. Гарри, неспособный до сих пор признать, что непонятно как, но это случилось — мечтая всего лишь вернуть долг Снейпу и дать ему свободу, он влюбился по-настоящему и оттого заточил любимого в клетку условностей и собственных желаний, искусно выдаваемых за желания Северуса, перестал себя понимать. Что он тут за истерику устроил, смешал все в одну кучу, ревность, желание и свои страхи? Зачем он вообще упомянул секс, да еще в таком контексте, словно это то, что нужно только Снейпу? Словно он сам не извелся за эти пару недель, пока муж игнорировал его спальню. Будто не он сотню раз пожалел, что поставил такие условия, отрезав себе любую возможность проявить собственную жажду близости. Он, Гарри, много лет терпевший прикосновения других людей, лишь бы его попросту не оттолкнули, сейчас мечтал хотя бы притронуться к чужой обнаженной коже! И все это он потерял вмиг, выставив своего мужа из поместья. Он, обещавший, что Гриммо всегда останется домом для них обоих. Гарри нужно было извиниться или хотя бы спросить Гермиону, как поступить. Или Джинни. Даже Рон и Невилл, похоже, разбирались в отношениях лучше, чем он! Но Джинни не было рядом, как и Невилла. А пойти искать Гермиону или Рона Гарри не мог. Где-то в доме Северус собирал вещи. Возможно, ему понадобится пара дней, чтобы заново собрать всю лабораторию и перевезти в Малфой-мэнор. Драко говорил, что в мэноре, сколько он себя помнит, была комната Снейпа, и у них уйма помещений для лабораторий или дуэльного зала — всего, что Снейп может пожелать. Гарри сам не знал, зачем он раз за разом встречался с Малфоем, который рассказывал ему о том, как Северус гостил в мэноре, как лечил Драко от простуды или сидел в библиотеке. Словно ему нравилось изводить себя через эти рассказы. Подумать только, в распоряжении его супруга в мэноре был даже зимний сад, где рядом с орхидеями Нарциссы было полно места травам для зельеварения. Нет, Гарри просто не мог выйти сейчас и смотреть, как Снейп тщательно укладывает вещи. Он окончательно поймет, что ошибался, начнет просить и умолять, и уже не только сам разочаруется в себе, но и разочарует Снейпа. Вряд ли тот будет рад, если ему не оставят выбора. Гарри помнил тонкую нить воспоминания, которая показала ему Северуса, умоляющего Лили простить его. Нет, после такого у Снейпа не останется выбора — он простит Гарри, сильнее запутываясь в душном браке и тайно мечтая о красивой и свободной теперь Нарциссе Малфой. То есть Нарциссе Блэк, конечно. Гарри было жаль себя, он наложил заглушающее заклятье на спальню, о котором так часто забывал, когда был счастлив, и еле слышно заскулил, постепенно переставая замечать, что слезы жгут глаза и катятся по щекам. Нельзя долго реветь, когда рядом нет никого, кто утешит, вот и Гарри через некоторое время устало привалился к ножке кровати и задремал. Проснулся он от чувства голода. Это напомнило детство. Он часто сидел так сначала в чулане, затем в комнате, закрытый теткой и мучимый голодом. Одинокий и несчастный. И вот сейчас все повторялось, только запер он себя сам. Голод все усиливался и, Гарри, предполагавший вначале сидеть до последнего, решил поступить так же, как и в детстве: воспользоваться тем, что стояла ночь, пробраться на кухню и перекусить. Можно еще сделать запасы, благо тут ему не нужно следить, чтобы исчезновение еды не заметили. От последней мысли Гарри почувствовал себя лучше и поспешил вниз. В доме было совершенно тихо и темно. Гарри наощупь спустился на кухню по лестнице и лишь там зажег Люмос. На столе лежало несколько бутербродов, завернутых в бумагу. «Гермиона», — сообразил Гарри. И ему стало еще немного легче. Он взял тарелку с бутербродами и кувшин с молоком и, нагруженный припасами, направился обратно. Путь назад вовсе не лежал мимо лаборатории, и у Гарри не было ни единого объяснения тому, почему он оказался там. Лаборатория казалась нетронутой. И если бы Гарри не знал, что Снейп еще на свадьбе обещал Гермионе зелье поиска для ее родителей, он бы и не заметил ничего странного. Но сейчас он видел девственно чистый стол и никаких следов того, что здесь варилось зелье. Или того, что совсем недавно тут работал зельевар. Просто новенькая с иголочки лаборатория — работай не хочу. Гарри не хотел. — Он ушел, — Гарри чуть заметно вздрогнул от шепота Гермионы, которая неслышно подошла сзади. — Ты выгнал его, и он ушел. — Я дал ему выбор, — чуть резче, чем Гарри обычно говорил с Гермионой, произнес он. И тут же смешался. — Ты должна быть на моей стороне, разве нет?! — Я всегда на твоей стороне, — Гермиона коснулась его плеча, поглаживая почти невесомо, ни на минуту не забывая о том, что ему может это быть неприятно. — Даже когда ты делаешь глупости. Зачем тебе понадобился Малфой? — Ты уже спрашивала, — буркнул Гарри, прижимаясь лбом к косяку. Гермиона странно утешала, делая больно и одновременно заставляя смотреть прямо на сделанные ошибки. От этого было только больнее. — Вот именно, — с нажимом повторила та. — Он рассказывал мне, — Гарри вздохнул. — О Северусе. Таком, какого я не знал. — Гарри, — по лицу подруги, странно белеющем в полумраке коридора, Гарри понял, что она не знает, плакать ей или смеяться. — Это не стоило ваших тревог. Мы всегда разные с разными людьми. Какое тебе дело до того, какой Снейп с Малфоями? Они ведь тоже не знают, какой он с тобой или с нами. — Ничего, теперь узнают, если захотят, — буркнул Гарри, снова начиная злиться. Руки уже устали держать кувшин и пакеты с бутербродами. — Я отпустил его к Нарциссе, и он ушел. — Ты выгнал его, — мягко поправила Гермиона. — Но он ушел к ней, — Гарри вглядывался в лицо подруги, надеясь, что она сейчас его прервет и скажет, что он глупит и Снейп вовсе не отправился к проклятой мисс Блэк, а поселился в гостинице, в своем старом доме, у Уизли наконец! Но Гермиона отвела глаза и промолчала. — С твоим зельем... — спохватился Гарри запоздало, но Гермиона поспешно замахала руками. — Все хорошо! Профессор его не бросит. И она все-таки обняла Гарри, который думал лишь о том, что даже зелье Снейп не бросит. А вот его... Может, все так и должно было случиться, быстро начавшееся быстро закончилось. И только то, что все продолжало валиться из рук, да еще нежелание даже приближаться к лаборатории, напоминало Гарри о том, что все не так уж просто. Гарри целиком ушел в подготовку к Хогвартсу. Несколько раз ему прилетали совы от Драко, но Гарри возвращал их, не читая записки и твердо зная, что если Северус захочет ему что-то сказать, он напишет сам. Или придет. Снейп сильно уставал и немного скучал. По крайней мере, по лаборатории. Нет, Гарри не разговаривал с ним, да и Гермиона не рассказывала ни словечка, но Гарри сумел будто случайно оказываться вечером недалеко от гостиной, где через камин подруга беседовала с его мужем, обсуждая зелье поиска и свою будущую учебу. Начинала разговор Гермиона всегда одинаково: «У Гарри все хорошо», — и Поттер чувствовал щемящую нежность к девушке, которая так незамысловато пыталась дать ему, подслушивающему у приоткрытой двери, понять, что муж не забыл о нем и беспокоится. Пусть даже это и не так. Гарри готов был обманываться даже этой мелочью. Сначала он дулся на Джинни, которая неизменно передавала Снейпу кусок торта или теплого ягодного пирога. Гермиона — другое дело, ей нужно было дождаться зелья поиска, да и их сложные отношения с профессором не поддавались пониманию даже ими самим, не говоря уж о нем или Роне. Но Джинни? Та же хмыкала что-то вроде «сам еще поблагодаришь потом» и продолжала резать пироги так, словно Снейп все еще сидел с ними за столом. Шли дни, и Гарри неожиданно начал понимать, о чем говорила Джинни. Его друзья остались с ним, на его стороне, но они не бросили Снейпа. Даже не так. Они не бросили его Северуса. В постели же было одиноко. Гарри сначала радовался, что они не успели привыкнуть друг к другу. Наверное, это было мудро — спать отдельно, не так горько было засыпать сейчас одному в своей спальне, но отчего-то ему казалось, что если бы у него был выбор, он бы не отпускал Северуса от себя, даже зная, что им предстоит вскоре расстаться. Потому что тогда у него осталась бы память. Ему и сейчас было что помнить, все эти ночи, эти тихие стоны, скрип старой кровати и терпкий запах возбуждения, которым пахли потом влажные простыни. Но этого было так мало, что Гарри не мог сдержать досадливого вздоха. Забавно. Именно Поттер в результате остался без выбора. Когда позволил супругу так запросто освободиться от него, Гарри. Глава 19. — Хм, — Гарри повторил это третий раз, когда Джинни похлопала его по плечу. — Оу, Гарри, ну сам посуди, где ему еще быть? — спросила она ласково, и от ее вопроса Гарри почувствовал себя глупо. Где? Не в Хогвартсе, верно? Не снова среди учеников. Гарри был уверен, что его муж ненавидит учить и студентов. И уж точно он не планировал снова учиться у него. Учиться у профессора Снейпа — это одно, и совсем другое — учиться, когда не можешь перестать думать о том, так ли он выглядит под мантией как пару недель назад. Но ему определенно не показалось. Снейп хмурым стервятником сидел на своем обычном месте. Том самом, где Гарри его увидел первый раз. Рука даже машинально потянулась ко лбу, но шрам не болел, и Гарри давно уже было не одиннадцать. Сейчас он жалел об этом почти так же сильно, как о том, что решил доучиться. Поступил бы как Рон, пошел бы сразу работать. Или поступил бы, как от него ожидали — никуда бы не пошел. Сидел бы дома, ездил в путешествия, отдыхал... И не мучился бы сейчас, разглядывая своего любовника. Хотя нет, уже не любовника. Лишь мужа. Гарри никогда не думал даже, что муж — это меньше, чем любовник, но у него, Гарри Поттера, все было не как у людей. Вот и сейчас он не чувствовал радости от встречи и от того, что поблизости не вертится никто из этих Малфоев. Гарри понятия не имел, как бы он поступил, если бы вместе со Снейпом, — «Профессором Снейпом, Гарри», — произнес его внутренний голос тоном Гермионы, — в Хогвартс приехала и Нарцисса Блэк. Одна часть его убеждала, что она никак не могла здесь появиться, ведь школьники понятия не имели о личной жизни своих профессоров, будто ее и вовсе не было, а другая подзуживала, что преподавателей в Хогвартсе по-прежнему не хватало — последствия войны, — и Нарцисса могла вести один из предметов. Она ничем не хуже аврора в отставке или безработного оборотня. «Нет, хуже, гораздо хуже!» — возмутился внутренний голос, и Гарри никак не мог понять, кому он принадлежит. Признавать, что ему самому, вовсе не хотелось. — Мне кажется, он смотрит на нас, — нерешительно заметила Джинни. — После ужина подойдем поздороваться? — Он профессор, Джинни, — буркнул Гарри, искоса взглянув на стол и стремительно отведя глаза, столкнувшись со взглядом мужа. — Ты часто специально подходишь к профессорам поздороваться? — Бывает иногда, — легкомысленно пожала плечами Джинни и принялась разглядывать столпившихся рядом с учительским столом первогодков. — Вот с Флитвиком я обязательно здороваюсь и интересуюсь чарами, которые мы будем учить на первом уроке. В классе он не так интересно рассказывает и куда короче. — Это не профессор Флитвик, Джинни, это Снейп, — ответил Гарри, против своей воли снова оглядываясь на стол. Он понимал Джинни. Трудно воспринимать злобного профессора, когда он ест за твоим столом торт или облизывает ложечку, рассчитывая, что это никто не видит, но куда тяжелее в этом человеке снова увидеть того профессора. — Да, конечно, как скажешь, Гарри, — рассеянно согласилась Джинни. — Тебя познакомить с одноклассниками? Ты ведь не всех знаешь с нашего курса. — Гриффиндорцев — почти всех, — похвастался тот, не упоминая, что это лишь благодаря капитанству в квиддиче и дополнительным урокам по ЗОТИ. — А вот другие факультеты... Тот же Слизерин — я понятия не имею, кто там учится. — Ну например, сестра Дафны, Астория... — начала Джинни и засмеялась. — Гарри, только не говори, что ты и со своего курса знал только шайку Малфоя. Теперь я понимаю, почему Снейп ревновал к нему — ты же просто одержим им! — Профессор Снейп, Джинни, — хмуро ответил Гарри, отворачиваясь. Подруга не со зла, но вернула его в тот злополучный день, когда они со Снейпом обменялись нелепыми и бессмысленными обвинениями. То есть обвинения Северуса были нелепы, а Гарри даже не знал, понял ли это его муж или так и верил в глупость, будто Гарри может заинтересоваться Драко. Это как считать, что если они оба примерно одного возраста, оба играют в квиддич и проводят в разговорах определенное время вместе... Мерлин, Северус и впрямь мог решить, что между ними что-то есть! — Долгий год нам предстоит, — Гарри выдохнул, обнаружив, что на столе наконец появилась еда. — А то, — глубокомысленно ответила Джинни, закидывая в рот румяный ломтик жареного картофеля. — Я уже скучаю по Невиллу, а ты? — Я тоже скучаю по Невиллу, — ледяным тоном ответил Гарри. Аппетит пропал, впрочем, Снейп за преподавательским столом тоже вяло ковырялся в еде. Гарри же твердо решил, что будет бороться за свой брак. Да, он не желал его, чего бы там Снейп себе ни напридумывал, но случившееся оказалось неожиданно верным, оно выглядело настолько правильным, насколько вообще могла оказаться таковой сделанная впопыхах вещь. И то, что они не смогли договориться, ничего не меняло. Снейп был женат на нем и, хоть не терпел адских болей в отдалении от него и, если уж совсем начистоту, мог прожить еще много лет без своего супруга, разве что не мог заключить новый брак, он все же был его мужем. Гарри достаточно было стать умнее, лучше, интереснее — это и ему самому должно было пригодиться. Хотя иногда казалось, что с адскими муками было бы проще. Даже если они были бы двусторонними — Гарри скорее готов был терпеть жуткую боль, чем необходимость делать выбор. В конце концов, их брак был чудесен именно этим — не нужно выбирать, не нужно бояться ошибиться, Снейп определенно тот человек, что не заинтересован в его славе, деньгах или чем-то еще. И когда все успело измениться и стать таким сложным, когда ему, Гарри, пришлось думать о том, чтобы заинтересовать кого-то вроде Снейпа? Гарри прикрыл глаза. Тогда же, когда он признался себе в том, что это все давно не просто брак ради брака. Если у него хватило сил на это, должно хватить и на остальное. Год и впрямь обещал быть длинным. Гарри не бросил зельеварение, хотя и успел забыть за год скитаний большую часть того, что знал. Но это только подстегивало его. Пожалуй, зельеварение было единственной вещью, где Гарри не смог найти поддержки в лице Джинни. Завидя дряхлые фолианты, в которых Гарри пытался вычленить крохи необходимой для понимания предмета информации, Джинни немедленно спадала с лица и исчезала на квиддичной площадке, благо на Высшие зелья она не ходила. — Теперь ясно, как они нашли общий язык с Невиллом, — беззлобно бормотал Гарри, закапываясь в книги. На Джинни он вовсе не злился, к тому же для занятий у него нашлась компания. Луна Лавгуд и Астория Гринграсс. Обе девочки попали в группу по Высшим зельям, но были настолько разными, насколько таковыми могли быть зельевары. Астория постоянно говорила. У Гарри голова шла кругом, а Джинни казалась стеснительной молчуньей — и это после одной сдвоенной пары по зельям! Самое удивительное, что руки девушки при этом работали словно отдельно от нее — она не пропускала ни одного этапа, не допускала никаких ошибок, даже самых крошечных, и при этом ни на мгновение не замолкала. Немудрено, что ее недолюбливали, и некоторые одноклассники то и дело порывались испортить зелье. Но Астории не нужно было смотреть на котел, чтобы пресекать происки недоброжелателей. — Тебе бы в квиддич играть, ловцом быть, — не выдержал как-то Гарри, когда Астория, продолжая щебетать, подставила руку под летящую в котел иглу дикобраза. — Ты так думаешь? — распахнула свои невыносимо синие глаза девушка. — Вот и Драко так говорит. А ведь он сам ловец! А я говорила, что он учится на зельевара? Я тоже собираюсь... Их сосед из Хаффлпаффа, имя которого Гарри никак не мог запомнить, посмотрел на нее с откровенной ненавистью. Второй страстью Астории был Драко Малфой, и она искусно их совмещала, рассказывая о своем женихе каждую минуту отведенного для зелья времени. Драко то, Драко се — она могла говорить о нем бесконечно. Гарри никогда не знал и, что немаловажно, никогда не хотел знать столько совершенно бессмысленных подробностей о школьном недруге. Астория не рассказывала ничего важного, разве что таковым можно было назвать то, что Драко любил кинзу и избегал употреблять в пищу любой из перцев, в пять лет поранился колючками, а в шесть впервые сломал метлу. Единственное, что радовало Гарри — он мог смотреть на Снейпа, всем своим видом показывая, мол, и как ты мог ревновать к хорьку, когда у него есть такое сомнительное сокровище? Снейп отвечал задумчивым взглядом и ничуть не выглядел виноватым. А порой и вовсе не смотрел на Гарри, ведь у него была еще Луна. Луна работала иначе. Почти молча, лишь изредка вставляя свои комментарии в монологи Астории, старательно нарезая ингредиенты и осторожно опуская их в зелье. Выглядело все так уверенно и нормально, словно она была Гермионой. Но Снейп кружил над ней ястребом и совал нос в ее зелье по несколько раз за урок. Гарри даже начал было ревновать, но вмешалась Астория. — Луна — интуит, — пояснила она, уменьшая огонь и одновременно стряхивая с пальцев в котелок пыльцу. — Как и ее мать. И профессор Снейп, кстати. Они в любой момент могут изменить рецепт, и остановить их почти невозможно. Чаще всего это идет на пользу зелью, но иногда... Драко говорил, что профессор Снейп как-то изменил состав зелья в западном крыле Малфой-мэнора. И знаешь, Гарри, я тысячу раз была в гостях у Драко и не видела там западного крыла. Гарри оставалось лишь кивнуть. О матери Луны он помнил, а теперь еще и Снейп. Почему-то первое, о чем он подумал, было не то, что раскрылась еще одна загадка Принца-полукровки, и не то, что стоять лучше подальше от Луны, а то, что такие таланты Северуса вызывали беспокойство — с ним в любой момент могла приключиться беда. И Гарри боялся именно этого, когда уходил из класса — он понятия не имел, чем Северус занимался после урока. Образ Нарциссы Блэк, выскальзывающей из камина, стоило лишь последнему из учеников покинуть класс, бледнел по сравнению с реальной опасностью, которая нависала над его мужем. Несмотря на это, Гарри не оборачиваясь уходил из класса, и лишь Джинни Уизли знала, сколько времени вечерами он тратил, пытаясь составить идеальное письмо разлучнице. Судя по лицу Джинни, она отдала бы руку, чтобы узнать, что он пишет в этих письмах, но ее останавливало то, что Невилл предпочитает, чтобы его обнимали двумя здоровыми руками. Впрочем, Гарри все равно не дал бы ей даже одним глазком глянуть, потому как это было слишком личное. Слишком даже для того, чтобы его хоть кто-то читал. Включая Нарциссу Блэк. Тридцать писем за два месяца — Нарцисса могла бы гордиться, если бы знала об этом. Никогда и никому Гарри не писал так много. Но все эти письма один за другим сгорали в камине, потому что Поттеру никак не удавалось подобрать те слова, что позволили бы ему получить лишь один ответ — никакой другой его не устраивал. Он был бы рад узнать хоть что-то, позволяющее ему разрешить свою задачу, но зацепок не было. Даже показавшаяся сначала настоящим сокровищем Астория на деле могла говорить только о Драко, ни в коем случае не о его семье, и, что было особо обидно, замолкала как рыба, когда Гарри заводил разговор о чем-то интересном. Даже о том, что Драко в сентябре мучился от последствий отравления и обращался в Мунго, Гарри узнал из письма Рона, который тогда же оказался в больнице по делам магазина — некоторые лакомства Умников Уизли требовали гарантии качества и безопасности от целителей. Гарри перестал пытаться написать письмо, лишь когда Снейп сорвался прямо посреди обеда после полученной записки, что принес черный филин. Поттер хорошо запомнил этого филина, и воспрявшие было надежды снова рухнули. Крушение надежд Гарри отметил на Астрономической башне, штудируя прижизненный труд Геспер Старки и пытаясь разобраться в свойствах лунных фаз и их роли в производстве зелий. Тут его и нашла Джинни, чтобы, укутав в теплую мантию, увести, наконец, в гостиную. Это и в самом деле должен был оказаться очень длинный год. Оставалось лишь стиснуть зубы и пережить его — этим Гарри и занимался. Глава 20. Поттер издевался. Снейп видел это просто невооруженным взглядом и злился, сам не понимая, чего он хочет. Если говорить начистоту, Поттер делал все так, как этого хотел Северус, и потому понять причину своего раздражения Снейп не мог. Конечно, когда он договаривался с Минервой на работу в Хогвартсе, он знал, что супруг будет заканчивать обучение. По крайней мере, когда он уходил, планы Гарри были именно такими. Чего он никак не мог предположить, так это то, как больно ему будет видеть мужа, особенно в окружении многочисленных поклонниц. А тут еще их брак. Снейп сам был удивлен, обнаружив, что информация о нем так и не стала достоянием широкой общественности. Когда он только узнал о суде, где Гарри выступал от его имени, он предвкушал скандал в прессе, множество вопиллеров и даже позволил себе немного пофантазировать на тему того, как поругается с Гарри из-за этого. Но время шло, а газеты молчали, словно суд был закрытым. Заметка об этом факте из жизни героя магической Британии появилась лишь в сентябре, и Северус понятия не имел, что его удручает больше — что она появилась лишь когда они фактически расстались, или что ему самому пришлось посодействовать появлению этого слуха. Ажиотажа новость не вызвала. Похоже, пустоголовые ведьмы попросту не читали «Ежедневный пророк», а у профессора стеснялись что-то спрашивать. Кроме директрисы, но та все знала еще со свадьбы Уизли. Странное дело — свадьбе Уизли и то было уделено больше внимания, словно этих Уизли не как тараканов и будто они не женятся прямо друг за другом, с разницей в год. Конечно, Снейп хорошо относился к Рону и Гермионе, но думать о том, что, возможно, Поттер просто пекся о его свободе, было невыносимо. Гарри вообще думал о его свободе куда больше, чем сам Снейп, который как старый пес рвался с веревки, а когда она наконец перетерлась, с недоумением щупал обрывок и топтался рядом с будкой, не в силах уйти. Поттер же и впрямь устал с ним бороться и с присущим ему эгоизмом просто отпустил — даже себе Северус не мог признаться, что напрасно обвиняет мужа. «Ежедневный пророк» все же прочитали некоторые ученики, и тут Снейп обнаружил еще одну досадную неприятность — его не воспринимали как соперника. Несколько сопляков вздумали флиртовать с его Гарри, будто тот факт, что он женат на мужчине, делает его доступным всем хогвартским геям. По счастью, Гарри то ли не замечал этого, то ли попросту хоть в чем-то был согласен с мужем — эти гнусные рожи явно не были достойны победителя Волдеморта. Снейп совсем забыл, что совсем недавно и себя считал недостойным. Точнее, даже наоборот. У Поттера на расстоянии появлялось все больше положительных качеств, и большинство из них были безжалостно вытащены из воспоминаний недолгих семейных месяцев. Снейп раздирал себе сердце в лохмотья, вспоминая, каким доверчиво-открытым муж был в постели и в то же время заботливым и нежным вне ее. Стоило признать, что Гарри сильно вырос за последний год. В чем-то даже больше, чем когда-либо удавалось повзрослеть самому Снейпу — иначе как можно было объяснить его бесконечные придирки и страдания по упущенной свободе? Да, Гарри был виноват в том, что все случилось так стремительно и неожиданно для Снейпа. Почувствовав себя словно в дьявольских силках, тот сглупил и начал рваться наружу вместо того, чтобы расслабиться и наслаждаться свалившимся на него счастьем. И это не вина Снейпа, что он способен разглядеть сокровище, лишь когда на него позарятся другие. Мерлин его раздери, да он даже свою лучшую подругу Лили начал воспринимать как девушку, только после того, как на нее начал пускать слюни Поттер! Воспоминания о Лили и Джеймсе, заботливо подкинутые памятью, не принесли ожидаемых горечи, вины и ненависти. Стоило признать, что после войны в нем что-то перегорело и эти чувства перестали быть такими яркими. Их место заняли совсем другие эмоции и Гарри Поттер. Не сын Лили или сын Джеймса, не «наша новая знаменитость» или «победитель Волдеморта», нет. Его муж Гарри, глаза которого напрасно сравнивают с глазами матери — в них Северус никогда не видел такого выражения. Если бы он не понимал своего места в жизни и того, что он может просить от судьбы, Снейп рискнул бы предположить, что это любовь. Уже лег первый снег, когда Снейп признался себе, что на самом деле он виноват. Виноват в глупой гордыне и том, что сейчас чувствует себя потерянным. Видеть Гарри каждую неделю на зельях было невыносимо, думать о том, что он может и вовсе его не видеть, просто сводила с ума. Пользуясь тем, что Поттер выбрал самое неудачное место между Лавгуд и Гринграсс, Снейп целые уроки напролет мог разглядывать мужа безо всякого стеснения. И как он дошел до того, чтобы радоваться этому, он тоже не понимал. Со стороны казалось, что Поттер в порядке. Он учился, причем куда лучше, чем предыдущие годы, словно хоркрукс мешал ему проявлять смекалку, и Снейп цепко держался за эту мысль, не желая даже предположить, что дело совсем в другом — в другом взгляде на Гарри. Он много времени проводил с Уизли, которая тискала его словно котенка — Северус так и порывался пожаловаться Лонгботтому, и только абсурдность подобного взаимодействия с бывшим учеником его останавливала. Впрочем, именно это и стало в конечном итоге той зацепкой, что позволила Северусу надеяться, что Гарри еще может к нему вернуться. Технически это и не требовалось — они были партнерами и должны были оставаться таковыми до самой смерти, но Снейп понял, что дело плохо, когда начал всерьез фантазировать о том, как он или Поттер попадает в серьезную переделку и нуждается в магической подпитке супруга. Снейп не мог решить только, что выглядит для него привлекательнее — лечение Гарри или возможность вновь позволить вылечить его. И тут Снейп всерьез испугался. Никто кроме Полной Дамы не знал, сколько времени он провел у входа в гостиную Гриффиндора, так и не решившись войти. Слишком живы оказались воспоминания. Странно, он словно в тумане помнил лица Лили, Джеймса и даже Сириуса, но картина, охраняющая вход в факультетскую гостиную, запросто возвращала его в прошлое, и руки также начинали предательски дрожать, а голос срываться. Смирившись с тем, что он не сможет поговорить с Гарри, не сорвавшись позорно в подростковую истерику, Снейп заколдовал портрет и исчез в сумраке коридоров. Если бы Поттер бродил ночами в мантии-невидимке, было бы куда проще. Можно было бы ходить за ним, благо за годы работы в Хогвартсе Снейп привык слышать даже самые тихие шаги, и потом делать вид, что просто идешь на обход. Или остановиться напротив замершего в мантии Гарри и вслушаться в тишину. Но Гарри потерял интерес к этим ночным прогулкам. Однажды Северусу даже показалось, что ему наконец посчастливилось. Он заторопился за удаляющимися легкими шагами, пока они не стихли и тихий голос не произнес: — Профессор, Гарри спит у себя в комнате. Идите тоже спать. В Хогвартсе нет других нарушителей, кроме меня. — А вы куда же, мисс Уизли? — Снейп надеялся, что прозвучало не слишком грубо, но то, что Гарри отдавал ту самую мантию Джинни — это ли не признак настоящей близости? Легкий смех был ему ответом. — У меня свидание в Выручай-комнате, — отозвалась пустота. — Передавайте Лонгботтому мои поздравления по поводу сданного проекта, — машинально ответил Снейп и снова услышал смех. — Передам, — согласилась Джинни. — Спокойной ночи, профессор. И Снейп и впрямь пошел обратно в подземелья. Правда, сон к нему так и не шел, а Джиневра Уизли разбередила в нем что-то, заставляющее представлять сладко спящего в своей постели Гарри. Рука сама потянулась к члену, и Снейп со вздохом позволил себе эту слабость. Всплывшая перед глазами картина обнаженного сонного Гарри была настолько возбуждающей, что Снейп недолго продержался, вскоре кончив в сухую ладонь. Несмотря на это, оргазм был блеклым и принес не столько облегчение, сколько раздражение. Северус вытер руку, с досадой вспоминая то время, когда его не волновало отсутствие регулярного секса. Поттер отравил его собой, заразил желанием жить и чувствовать и ушел до того, как у Снейпа закончился инкубационный период болезни. Снейп просто ненавидел его за это, а может, и нет. Он окончательно запутался. То, что рвало его на части, было никак не слабее привычной ненависти, но признать это было сложнее, чем пойти на смерть или испытать на себе Круциатус. Пожалуй, Снейп назвал бы это любовью, если бы точно знал, что ему никогда не придется делать следующий шаг — и наконец признавать свои чувства к Гарри перед ним самим. Чувствовать вину, досаду и одиночество было куда проще. Глава 21. — Скоро Рождество, — Джинни знала, что она напоминает тех людей, что вечно не могут заткнуться и говорят о вещах, что и без того очевидны, но ничего не могла с собой поделать. Впрочем, в некотором роде это помогло. Гарри оторвал голову от книги, в которой гипнотизировал одну и ту же иллюстрацию вот уже пятнадцать минут, и уставился на ель. Ее как и прежде украшали Флитвик с Хагридом. Джинни понятия не имела, что ей еще сделать. Если бы здесь была Гермиона... или Рон. В очередной раз она чувствовала себя лишь глупой младшей сестренкой, которую не берут играть с собой старшие ребята. Она так хотела помочь Гарри, но как это сделать — понять было совершенно невозможно. Труднее всего было из-за того, что помочь Снейпу Джинни хотела не меньше. Она никак не могла сообразить, в чем тут дело. Когда они с Невиллом вернулись на Гриммо, окрыленные почти что благословением Августы — по крайней мере, старуха не прокляла их с порога и даже благосклонно соизволила попробовать снедь, привезенную Джинни, — оказалось, что в доме уже сломалось самое главное, что там было — Гарри. Иногда Джинни спрашивала у Невилла, доверчиво прижавшись щекой к его груди, не ревнует ли он к Гарри, и тот раз за разом твердо отвечал, что не ревнует. Раньше Джинни могла даже обидеться и дуться до обеда, но потом она поняла. Гарри для нее с малолетства был солнцем — горячим и недосягаемым, без которого невозможно жить и не грустить, но с которым не стоит вить гнезда. И если Гарри не понимал этого, то Невилл явно был куда наблюдательнее. Погреться под солнцем стремились многие, но его лучи были злыми, а свет мог ослепить, и Джинни бежала от его света и укрылась в тени Невилла. — О чем ты думаешь, Джинни? — Гарри наконец оторвался от разглядывания ели и повернулся к ней. Глаза его казались менее яркими, чем Джинни привыкла. Может, дело было в очках, а может еще в чем. — О солнце, — честно призналась Джинни, накручивая локон золотисто-рыжим колечком на палец. — Да, снег валит стеной, солнца не видно, — машинально согласился Гарри. — Мерлин, Джин, как ты справляешься без Невилла? — Но я не без него, — удивилась та. — Мы пишем друг другу каждую неделю, а когда мне грустно, я могу обнять подушку, которую Нев для меня набил успокаивающими травами. — Я не об этом, — Гарри снова отвел взгляд, а Джинни густо покраснела, сообразив, о чем он говорит. Джинни в последнее время и без того все чаще задумывалась о том, что было между Гарри и Снейпом. Когда Гарри сообщил, что собирается закрепить их брак, она не особо вникала в это, считая, что ради спасения жизни человека можно пойти на действительно ужасные вещи. Она никогда особо не любила Снейпа, но тот легко влился в их компанию, а за его взгляды на Гарри, когда он был уверен, что их никто не видит, Джинни готова была простить ему многое. В этих взглядах не было любви, он не смотрел на Гарри как на кусочек торта, но на Гарри и без того так смотрели многие, а вот такой заботы Джинни не видела в глазах других, претендовавших на руку, сердце и прочие части ее Гарри. Да, наедине с собой Джинни могла признаться — Гарри был ее. Ведь нельзя отпустить или отдать то, что тебе не принадлежало, а Джинни сделала именно это. И она ничуть не жалела, особенно когда видела эти короткие взгляды Снейпа, которые тот бросал на юного супруга. А когда она ловила моменты, в которые Снейп со спины сверлил полными неясных чувств взглядами макушку Гарри, то она чувствовала себя зависимой — хотелось смотреть на это снова и снова. Поттер и его муж совершенно забывали о заглушающих заклинаниях, о чем не раз упоминала Гермиона, стоявшая на страже сна остальных домочадцев, выбегая посреди ночи в коридор, чтобы взмахом палочки вернуть тишину. И Джинни не собиралась признаваться, что берегла в памяти те короткие промежутки, наполненные страстными стонами и шепотом, который не могли сдержать стены и двери, так, будто они были ее собственные. Все изменилось слишком быстро. Джинни не учла, что не все так легко расшифровывают взгляды и прикосновения, и хуже всего, что их не понимали сами Гарри и Снейп. Иначе не было бы никаких шансов, чтобы они вот так глупо расстались из-за Малфоя. Джинни порывалась потом вздуть хорька или же устроить головомойку Гарри, который был так слеп, как во времена их детства — сколько лет он не видел ее собственных взглядов?.. Но Джинни вовремя остановилась, вспомнив, что никто кроме самого человека не может сделать себя счастливым. Нельзя просто наносить добро и причинять счастье, и тут стоило отступить и ждать. Кое-что она, конечно, могла сделать. Рыдая ночами от тех взглядов, что в Хогвартсе посылал в сторону мужа профессор Снейп, Джинни твердо обещала себе стоять на страже своего солнца. Потому что никто, способный смотреть с такой тоской и болью, не должен пить свое горе до дна. Джинни чувствовала себя средневековым рыцарем, следя с небывалой прозорливостью за всем, что пил или ел ее рассеянный друг. Если бы Гарри хотя бы догадывался, скольких встреч с Амортенцией и менее известными, но не менее опасными зельями он избежал благодаря своему верному рыцарю, он определенно бы удивился. Но он ничего этого не видел. Не видел откровенных попыток флирта — Джинни не всегда успевала наложить хороший сглаз на претендентов, не видел, как все сильнее горбится и скрывает глаза Снейп, мимо которого, напротив, не проходило ни одного чужого жадного взгляда, направленного на его супруга. Иногда Джинни хотелось взять Гарри за плечи и как следует потрясти, и она словно мантру повторяла то, во что верила — нельзя людей насильно делать счастливыми. — Мне не хватает... ну... сама понимаешь, — наконец проронил Гарри, снова разглядывая ель, словно не видел ее до этого момента. Джинни затаила дыхание. Похоже, ее друг дошел до края, раз делился с ней такими вещами. — Я думаю о том, что он себя не ограничивает, и злость такая берет — хочется просто завести интрижку. Я ведь могу? Как друг скажи, а, Джин? Джинни могла, как друг, сказать, что стоит ему свистнуть, и к нему рванут, ломая руки, ноги и сбивая друг друга с ног десятки. И это только в Хогвартсе. Но Джинни смотрела в доверчивые глаза Гарри и ответила как настоящий, верный рыцарь. Средневековый, не иначе. — Ты женился в том числе для того, чтобы чья-то тень уберегала тебя от падких до чужой славы волшебников и волшебниц. И сейчас все испортить лишь из-за того, что вы неофициально расстались? Ты уверен, что готов к этому? — Ты права, Джинни, — судя по голосу, Гарри был вовсе не рад ее правоте. — Ты прямо как Гермиона говоришь. Спасибо. Несмотря на благодарность и лестное сравнение — она прекрасно понимала, насколько значимое место в жизни Гарри занимает супруга брата, Джинни чувствовала раздражение друга. Да уж, вот и ответ, куда пропали все верные средневековые рыцари. Неблагодарная это работа. Джинни хотела снова оказаться на Гриммо, обнять Невилла и почувствовать себя любимой и слабой, а вовсе не глупым рыцарем, защищающим то, чего, возможно, и не существовало никогда. Слишком быстро все произошло. И, может, она напрасно пыталась сохранить то, что ей даже не принадлежит. — Грустное будет Рождество, — вздохнул Гарри и потерся носом о ее плечо. — Точно, — согласилась Джинни. С какими-то свитками к сидящей за столом Спраут прошел Снейп. Его летящая походка выглядела ломаной, сам он казался больным и осунувшимся. — Кошмарное Рождество, — подвела она вердикт. — Понятия не имею, где раздобыть столько шоколада. — Не во всем помогает шоколад, — отозвался Гарри. — Согласна, — ответила Джинни сердито. — Иногда надо разуть глаза и вынуть из ушей то, что в них напихано. Она проигнорировала изумленный взгляд друга и твердым шагом направилась в свою комнату. Она собиралась сразу после окончания семестра отправиться к Невиллу, чтобы пусть не себе, так ему и его бабушке устроить сказочное Рождество. Ну Невиллу точно, что же касалось Августы — нельзя заставить быть счастливым, и касалось это не только героев магического мира, но и вздорных старух. Глава 22. — Отработка, мистер Поттер, — Снейп говорил сухо. Так, словно ему было неприятно произносить фамилию. Да что там фамилию, он даже не смотрел в сторону Гарри. Поттер думал возмутиться, но Астория зыркнула в его сторону из-под челки, и Гарри успокоился. Отработка так отработка. И пусть вечером все уезжали на каникулы, пусть. Он уже мог аппарировать или, в конце концов, воспользоваться камином в кабинете директрисы. Так что Гарри досчитал про себя до десяти и кивнул, холодно добавив: — Как скажете, сэр, — ему показалось, или Снейп вздрогнул? Ну так сам виноват. Гарри и рад бы вести себя по-человечески, но биться головой об эту ледяную глыбу он не собирался. И уж тем паче ругаться с ним из-за назначенной отработки. И без того многие знали, что они женаты, и на каждое зельеварение ходили как на спектакль, в надежде увидеть что-нибудь увлекательное. Северус и Гарри не общались вне уроков, но негласно сошлись на том, чтобы не радовать студентов неформальным общением, и на уроках Гарри старался просто четко выполнять указания. Это и без того было непросто делать под пристальным взглядом мужа, а сегодня он попросту загляделся на то, как неторопливо Снейп вылущивал чашечки язвенника обыкновенного, чтобы добыть бобы, и не успел вовремя кинуть лепестки мяты. Зелье не взорвалось, но Снейп все равно заметил и назначил отработку. И Гарри не мог даже разозлиться как следует, снова думая об этих пальцах, подушечки которых словно гладили суховатые лепестки язвенника, раздвигали жесткие края чашечки, извлекая скользкий темноватый боб, такой крошечный, едва ли больше булавочной головки. И за ним следовал еще один, потом еще... А Гарри думал лишь о том, как эти руки ласково проходили по его телу, словно чешуйки чашечки язвенника раскрывая его самые чувствительные точки, заставляя то стонать и сжиматься, то почти кричать, подаваясь еще плотнее к этим волшебным пальцам. Помнит ли об этом сам Снейп? Гарри не знал, как не знал, чего ему будет стоить остаться наедине с мужем на отработке. Вечером, возвращаясь в подземелья, Гарри уже не был так спокоен. Он не мог перестать думать о мерзавце, в которого так глупо умудрился влюбиться. О его руках, губах, о его таком близком и знакомом и в то же время далеком, скрытом одеждами теле. Он сам был виноват в том, что не мог ничего просить. Снейп ловко расставил ему ловушку, и он легко попался в нее, и теперь ему оставалось лишь мечтать об этих руках. И не имея возможности делать это в своей постели или в душе, Гарри отчаянно злился на самого Северуса. — Гарри Поттер прибыл, сэр, — козырнул он со злым весельем, стоило лишь двери за ним закрыться. — Что мне делать? Мыть котлы или переставлять карточки? Снейп сгорбился за столом. — Прекрати паясничать, — то ли попросил, то ли потребовал он. Но Гарри уже не мог остановиться. Все, что давило на него эти месяцы, сейчас сошлось в одном месте. Бледное осунувшееся лицо мужа — и Гарри даже не смел спросить, что с ним, — его руки, собственное болезненное возбуждение, длительное воздержание, ревность и то, что он мог сейчас ехать вместе с Джинни в Лондон, где их ждали Рон с Гермионой и Невилл — все это мешало Гарри проявить сдержанность и вежливость. — Я паясничаю? — Гарри наклонился над столом, нависая так близко, что буквально мог почувствовать аромат зубной пасты, которой пользовался Снейп. — Я даже не начинал, сэр. Вот если бы я сказал вам, что... — Ты говорил, что я могу прийти к тебе и мне не придется ничего говорить, — прервал его Снейп. Гарри закрыл рот, удивленно воззрившись на мужа. Красные пятна на щеках Северуса лучше прочего указывали, что Гарри правильно его понял. Поттер молчал, все также разглядывая Снейпа. Весь его запал потух, и он с трудом собрал свои мысли, с которыми шел на отработку. Почему-то такая идея просто не приходила ему в голову. — Теперь я говорю, — с трудом проталкивая сквозь зубы слово за словом, продолжил Снейп. — Я хочу тебя и больше не могу молчать. Не могу смотреть на тебя на уроках, в коридорах или в Большом зале. Не могу представлять, закрывая глаза... Он говорил это монотонно и негромко, но то, как его пальцы впились в столешницу, выдавало его волнение. На последних словах он словно в подтверждение прикрыл глаза и покачнулся, и Гарри увидел, что его всего трясет, будто он дает показания в суде, никак не меньше. Гарри будто воочию увидел кандалы, стягивающие запястья Северуса в безмолвном «виновен!». Те самые, от которых он так старался его уберечь. И зло на то, что все его старания оказались никому не нужны, что Снейп куда больше боялся признаться в страсти, чем в преступлениях, вспыхнуло в нем с новой силой. — А почему бы тебе не попросить это там, где ты трахался всю осень и весь декабрь? — грубо спросил он, с отчаянием отмечая, как мгновенная бледность смыла яркие пятна румянца с лица Снейпа. Он подозревал, что и сам выглядит не лучше. Сколько раз он по-всякому называл это в своих мыслях, но никогда — грубо. И вот поддался своей ревности, а ведь прекрасно видел, что муж не выглядит человеком, счастливо живущим с кем-то. Женщиной или мужчиной — неважно. Сколько раз он скользил по мужу взглядом, близорукость которого заметно проигрывала острой ревности. Но ни следов помады, ни засосов, ни даже запаха секса не было. Нет, он не нюхал Снейпа специально — что за глупости. Просто оказывался позади него перед завтраком и не задерживал дыхание, а дышал полной грудью — как всегда советовали колдомедики. — Я ни с кем не... — Снейп запнулся, лицо его исказила короткая судорога, но он упрямо закончил. — Не трахался с заключения нашего союза кроме тебя, Поттер. Он поднялся, по-видимому, собираясь выйти, напрочь забыв, что они находятся именно в его кабинете, но Гарри преградил ему дорогу. Стоя так близко, они буквально чувствовали тепло друг друга. По крайней мере, Гарри чувствовал — Снейп дышал жаром словно печка. — Повтори, — жалобно попросил Гарри так, будто нуждался в этом больше всего на свете. — Ни с кем, — чопорно произнес Снейп, решив на этом остановиться. Впрочем, Гарри хватило и этого — он словно слепой водил пальцами по губам Снейпа, изучая руками это «ни с кем», словно довериться слуху было для него совершенно невозможно. — Чего мы ждем? — наконец произнес Гарри. — Если что, я понятия не имею, где у тебя тут спальня. — Но, — Снейп попытался снова слиться со своей холодной маской, но пальцы Гарри, исследующие его лицо, не давали это сделать, и Снейп отступил. — Там. Он первый прошел к едва заметной двери и отворил ее, приглашая зайти. Гарри не заставил себя долго ждать, первым нырнув в темный проход. Он наощупь нашел кровать и, встав на нее одним коленом, принялся сдирать с себя одежду. Снейп прикрыл дверь, отчего лишь крошечный луч из щели между косяком и дверью падал на постель, по диагонали деля ее на неровные половины. Впрочем, Гарри это вовсе не мешало медленно расстегивать рубашку. Первое желание сорвать одежду, бросить на пол и утолить жажду, не чувствуя вкуса, а лишь только саму жажду, уже прошло. Гарри повернулся, скорее чувствуя, чем видя стоящего рядом Снейпа, и осторожно коснулся его рук. Труднее всего оказалось снова вспомнить, что это его Северус, а не только профессор Снейп. Гарри потребовалось все его мужество, чтобы вести себя так же как тогда, после комы мужа, когда он пережил переход от ненависти к любопытству и не видел в том израненном маге учителя. Несколько месяцев в Хогвартсе слишком легко вернули его за парту, а Снейпа поставили с другой стороны, и сейчас Гарри и впрямь был горд собой, когда его руки не дрожали, осторожно стягивая мантию с плеч. Он много раз представлял, как это будет, но на деле странно было ощущать себя совсем чужим рядом с тем, ближе кого не было. И Гарри едва слышно всхлипнул, прижавшись к оголенной груди Снейпа, одновременно пытаясь до конца стянуть сюртук. Его голая кожа мазнула по коже Снейпа, вызывая судорожный вздох. — Северус, — шепнул Гарри, ориентируясь на теплое дыхание. В темноте все было иначе. Слух и чувствительность кожи обострились, он слышал шелест ткани, дыхание и даже едва уловимый стук сердца. Чтобы почувствовать его ближе, лишь для этого, он скользнул рукой по груди Снейпа, забираясь под расстегнутую рубашку и позволяя ткани чуть холодить тыльную сторону кисти, тогда как ладонь почти горела от жара кожи мужа. Пальцы словно случайно прошлись по мгновенно сжавшемуся соску. Снейп рыкнул и перехватил руку Поттера у запястья, удерживая ладонь на своей груди. В эту игру можно было играть иначе — и Гарри протиснул колено между ног Северуса, потершись возбужденным членом о его бедро. Следующее резкое движение невербальной магии уложило его на лопатки на кровать Снейпа прямо поперек луча света, льющегося со стороны кабинета. Луч словно ласкал его живот и исчезал за ключицей. — Хочу, — выдохнул Снейп. Или это просто сквозняк всколыхнул шторы, а может, воображение Гарри выдало желаемое за действительное? Он не знал. Да и не стремился узнать. Может, позже. Это была хитрость. Разбираться с выбором Снейпа, Нарциссой Блэк и другими неприятными вещами куда приятнее после. После того, как Гарри вспомнит островатый запах пота, совсем непохожего на пот после тяжелой работы. Вспомнит вкус губ и кожи Северуса, услышит его стоны. Можно будет снова делать ошибки или позволять их делать Северусу, но только после того, как он сможет урвать себе этот глоток своего собственного выбора. Глава 23. Руки Снейпа скользили повсюду. Гарри выгибался под ними, мелькала мысль, что и Северус решил почувствовать все, что успеет, до тех пор, пока они не начнут разговаривать о неприятных вещах. И понимание того, что этот раз может оказаться не только первым за долгое время, но и последним тоже, заметно лишало их обоих сдержанности. Гарри больше не доверял своей памяти, слишком легко она отдавала все важные моменты, покрывала их патиной, скрывая блеск эмоций и звуков. Поэтому он позволил своим рукам попытаться запомнить Северуса. Каждую черточку лица, каждую неровность кожи. Каждая особенность, когда-то виденная уродством, теперь чувствовалась уникальностью, увеличивая шансы того, что Гарри не забудет Северуса и спустя годы. Чертовски одинокие годы — все шло именно к этому. И признавая это, Гарри касался Снейпа так бережно, словно боялся сломать или попросту навредить. Он знал, что того может разозлить подобное отношение, трепетность подходила Снейпу так же, как гадюке ясли, но Гарри ничего не мог с собой поделать, уповая лишь на то, что любовник не проклянет его прямо в постели. Подушечки пальцев скользили по бугристым шрамам на шее, и Гарри хотелось коснуться их губами так сильно, как хорошо он понимал, что делать этого не стоит. — Поттер, — шепнул Снейп, приподнимаясь над ним чуть выше. Гарри протестующе застонал, лишившись тепла и тяжести прижавшегося к нему тела. Теперь дотянуться до лица было куда сложнее, но зато Гарри обнаружил, что может свободно скользить руками по обнаженному торсу, забираясь пальцами под пояс расстегнутых брюк. Он почувствовал под рукой жестковатые завитки волос и горячий член, ткнувшийся в его раскрытую ладонь и мазнувший по коже влажной головкой. Снейп резко выдохнул в его макушку и чуть двинулся, щекотно скользнув волосами по шее Гарри. Рука Поттера инстинктивно крепко сжалась вокруг гладкого ствола, и Гарри провел по нему рукой, чувствуя, как надуваются кровью и пульсируют венки под его рукой. Он сглотнул слюну. Никогда раньше он всерьез не задумывался о том, что люди находят в минете. По крайней мере, те, кто его делают, и вот сейчас его поразила мысль, что это часть его возлюбленного, которой он еще не касался губами. Невероятно досадное упущение, и его без сомнений стоило исправить. И лишь то, что Снейп непременно воспримет это как попытку удержать его, останавливала Гарри. Похоже, правда, что его машинальное облизывание губ даже в темноте не прошло незаметным. Член в его руке едва заметно дрогнул, а Снейп опустился еще ниже к уху Гарри, по-прежнему нависая чуть выше него на вытянутых руках. — Ты что-то хочешь, Гарри? — шепнул он, обжигая дыханием. Его голос, даже такой тихий, был полон напряжения, словно ему непросто находиться в таком положении, удерживая вес тела на руках. Гарри вспомнил о Нарциссе, но злость и обида все равно не желали возвращаться, будто все это не имело никакого значения. Словно все, что было за эти несколько месяцев, его одиночество, досада, желание и злость — все сгинуло в темноте этой спальни. Может, где-то в дальнем углу и оставались те обида и безысходность, что поддерживали Гарри на расстоянии от мужа все эти месяцы, но Снейп, настоящий, теплый и возбужденный, не позволял своим присутствием вернуться к ним. Разве что позже Гарри мог рассчитывать найти силы, чтобы противостоять этому искушению. Но лишь после того, как он поддастся ему. — Да, — Гарри чуть двинулся на простынях, стараясь спуститься ниже по постели до тех пор, пока его пятки не оперлись в спинку кровати и не пришлось согнуть колени, раздвигая ноги и позволяя себе тереться о шерстяную ткань брюк обнаженным телом. Это произошло так быстро, что Гарри не успел обдумать свои действия, когда ему в подбородок ткнулась гладкая обнаженная головка члена. Снейп, казалось, окаменел от этого прикосновения и даже перестал дышать. Воспользовавшись заминкой, Поттер перехватил член поудобнее и осторожно лизнул головку, пытаясь распробовать и сравнить с тем, как он касался языком и губами кожи Северуса. Разница была незначительной, и Гарри осмелел, проводя языком уже сильнее и чуть приоткрывая рот, чтобы накрыть губами головку. Над его макушкой Снейп судорожно всхлипнул и чуть подался вперед. Гарри едва не подавился, но успел придержать член рукой и снова провел по нему языком, впуская глубже в рот так, что головка уперлась в нёбо. Над головой негромко, но очень цветисто выругался Снейп. Он снова замер, пытаясь почти не шевелиться, чтобы позволить Гарри самому изучать его тело, но, по-видимому, это было на пределе его возможностей. Гарри стало весело. Он быстрее заводил языком и попытался аккуратно пососать головку, отчего случайно коснулся зубами нежной кожи. Ругательства стали еще цветистее, а когда Гарри в качестве извинения кончиком языка приласкал уздечку, Северус прервался на середине слова и издал продолжительный стон. Если бы он упрашивал или молил, шантажировал и угрожал, это и то не возымело бы такой реакции, как сейчас — Гарри во что бы то ни стало хотел услышать этот стон еще раз. Он чуть поерзал, устраиваясь поудобнее, и снова провел языком по тоненькой натянутой уздечке, не останавливаясь и ныряя кончиком языка в щелку, щекоча ее и снова возвращаясь к уздечке, но сначала обведя языком по кругу так, что Снейп вздрогнул всем телом и вновь издал этот потрясающий звук. Он порядочно увлекся, когда Снейп вдруг наощупь коснулся рукой его лица, прошелся пальцами по носу и осторожно, но уверенно отвел его лицо от себя, накрывая распухшие приоткрытые губы ладонью. — Что-то не так? — глухо в ладонь спросил Гарри. Он не увидел, но скорее догадался, чем почувствовал, что Снейп покачал головой. — Сейчас я хочу по-другому, — пояснил, наконец, Снейп, но это Гарри и сам понял по прерывающемуся дыханию. Поттер на локтях подтянулся выше, немилосердно елозя по касающейся его тела ткани, и когда все же коснулся кожей кожи, не смог сдержать удовлетворенного вздоха. Хотелось большего, и Гарри попытался притянуть мужа ближе к себе. Но тот сел на пятки и неожиданно резко и легко перевернул Гарри на живот, вновь подминая под себя. Гарри возмущенно заворчал, не в силах подобрать адекватных ситуации слов — ругаться в постели, в отличие от Снейпа, он не любил. Привыкнув же к тому, что болезненный после комы и осунувшийся за время разлуки Снейп всегда позволял себя соблазнять, Гарри не ожидал от него такой резвости и уж чего точно никак не готов был почувствовать, так это силу мужа, который вовсе не нуждался в защите, чего бы себе Гарри не напридумывал. Сейчас он как некогда давно почувствовал эту силу, и первая реакция была вывернуться из-под прижимающего его к постели тела и принять менее унизительную и более угрожающую позицию. — Т-ш-ш, — шепнул ему на ухо Снейп. — Что ты заволновался, Гарри? Все хорошо. Доверься мне. Довериться? Гарри замер, позволяя сильным рукам приподнять его, ставя на колени. Спина сама собой прогнулась, и Гарри уронил голову на руки. Мог ли он доверять Снейпу? Тому, кто его спасал столько лет, выполняя свой долг перед Лили и Дамблдором — несомненно. А тому, кто сейчас мучительно медленно водил скользкой головкой члена между ягодиц, не торопясь толкнуться внутрь, любовнику и мужу — ему Гарри мог доверять? Он понятия не имел. — Ну же, — повторил Снейп нетерпеливо. Гарри вспомнил, что он пришел сюда сам, и если у него есть шансы узнать хоть что-то о Северусе, его выборе и о них двоих, если у них вообще было это «они», их собственное «мы», то непривычная поза или неожиданно властный Снейп вряд ли испортят этот разговор. Дышать сразу стало легче. Гарри сильнее прогнулся в спине и двинул бедрами, побуждая Снейпа к действиям. Член продвигался короткими толчками, с трудом протискиваясь между ягодиц — отсутствие секса в последние месяцы сказывались, и Гарри сдержал стон, больно прикусив губу и сильнее расставив ноги. Он не собирался спугнуть Снейпа сейчас, своими эмоциями снова лишив его выбора. Тот и без того тяжело дышал, а на голую спину Гарри упала пара капель пота. Наконец Снейп остановился, и они оба перевели дух, пытаясь привыкнуть к ощущениям. Гарри спокойно выдохнул и снова двинулся, давая понять, что он готов. Выбранная поза ему не нравилась — он совсем незначительно касался Снейпа, а его нелюбовь к прикосновениям и объятиям в случае с мужем преобразовалась в нечто совершенно противоположное. Своим выбором этого брака для минимального контакта Гарри сам завел себя в эту ловушку. И от этих мыслей ему было не по себе. Снейп и впрямь двинулся, но лишь потому, что неудобно согнулся, принимаясь покрывать спину Гарри короткими сухими поцелуями. Это настолько не походило на обычно сдержанного Северуса, что Гарри отнял голову от рук, пытаясь заглянуть через плечо и в кромешной темноте рассмотреть любовника. Но рука Северуса, скользнувшая в этот момент под него и уверенно обхватившая член, заставила его охнуть и моментально забыть все опасения. И вот только сейчас Снейп начал двигаться. Короткими толчками, сопровождаемыми такими же движениями руки и губ. У Гарри из головы вылетели все мысли, он словно потерялся в ощущениях и мог лишь судорожно вдыхать воздух, выдыхая яростные стоны. Голова кружилась то ли от острых ощущений, то ли от нехватки кислорода. Гарри казалось, будто каждый его нерв стал чувствительнее, и каждая клеточка кожи касалась Северуса. Оргазм нахлынул на него сошедшей лавиной — неожиданной и сбивающей с ног. Если бы Снейп не придерживал его под живот второй рукой, Гарри бы без всяких сомнений растекся бы по кровати — ноги его не держали. — О Мерлин, — выдохнул Гарри, когда кончивший вслед за ним Снейп осторожно вышел и улегся рядом. — Это было потрясающе. Он не знал, что дернуло его за язык. Может, все было слишком великолепно, и Гарри попросту испугался этого идеального окончания вечера, а может, он просто он расслабился и проклятая ревность подняла голову. Хотя Джинни, будь она здесь, сказала бы, что он дурак. И Гарри, чувствуя, как сперма стекает по его ногам, подозревал, что стоит радоваться, что ее тут нет. Впрочем, это не лишило его голоса, а напрасно. — Потрясающе, — повторил он. — Нарцисса Блэк не так воспитана, чтобы заниматься этим вне брака, а это то, что ты не можешь ей дать из-за меня, я прав? Он хотел провалиться сквозь землю или хотя бы раздобыть хроноворот и наложить на себя Силенцио, но думать об этом было поздно. — Серьезно? — голос Снейпа звучал хрипло и устало. — Ты и впрямь поверил Драко? Или просто пытаешься меня разозлить? Я не понимаю, поясни, Гарри. — Но Малфой... — Гарри начал заикаться. В голосе Снейпа не было злости и не было чувства вины, и Гарри не был уверен, что хочет знать, что это значит. — Драко Малфой никогда не был силен в том, чтобы делать выводы, — Снейп говорил негромко, но каждое слово падало тяжело и больно било по самооценке Гарри. И в самом деле, как он мог поверить Малфою и даже не попытаться расспросить мужа? Это было бесчестно и глупо. — Его родители развелись. Это так. Но причина была в том, что трудно было предугадать, чем окончится суд над мужчинами рода. Нарцисса же сохранила почти все за фамилией Блэк и своим статусом почти спасительницы спасителя Англии. Даже мэнор. У них с Люциусом все хорошо, поверь мне. Глава 24. он встанет и уйдет, но Поттер не ушел, а просто лег на спину и уставился в потолок. — Я был не прав? Хорек... мне сказал... А почему ты тогда ушел?! Он снова повернулся набок, уставившись на Снейпа блестящими глазами. Северус пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более безэмоциональным, хотя ответ дался ему тяжело. Пусть не так тяжело, как признание, но все же. — Ты меня выгнал, — сухо произнес он, только сейчас понимая, что это звучит как отговорка. Отговорка того, кто только и желал найти способ избавиться от навязанного брака. Но это давно было не так, и как это объяснить Гарри, Снейп не знал. К счастью, Поттер и не собирался ставить это ему в вину, словно и не надеялся на взаимность. — Выгнал, — эхом откликнулся Гарри, после чего поднес его руку к лицу и осторожно коснулся губами ладони. Как тогда. В самый первый раз. — Я очень хотел вернуться, — Снейп слышал, как его голос срывается, и заговорил тише, боясь спугнуть мужа. — Но сначала не понял, в чем дело, а потом... Он вспомнил, как укрылся в Тупике Прядильщика зализывать раны на своем самолюбии, напоминая себе, что и не ожидал ничего иного — мальчик наигрался и выставил его прочь, хорошо хоть не ославил через прессу и не прислал кого-то посмеяться. Хоть бы и Драко. Снейп не собирался рассказывать Гарри, как ежедневно просматривал газеты, рассчитывая увидеть новые подтверждения тому, что его муж начал новую жизнь. Без него, с кем-то другим. Он почти не выходил на улицу, довольствуясь бутербродами и пролистывая все газеты, даже «Придиру». Но Поттер словно в воду канул. И только еженедельное Гермионино: «С Гарри все хорошо» держали его на плаву. И лишь после того, как он дал Макгонагалл согласие вернуться в школу в качестве зельевара — превращать свой старый дом в свою могилу он тоже не желал, — к нему пришел Драко. Снейп уже немного оправился, благо у него появились очень деликатные заказы на зелья, с которыми довольно плохо сочеталась апатия и самобичевание. Он уже не боялся того, что может ему сказать счастливый соперник, и совершенно напрасно. Глупый мальчишка хвастался тем, что поступил в высшую школу зельеварения, и недоумевал, отчего свободный теперь от Поттера Снейп не появляется в мэноре, ведь его мать наверняка будет рада приятному сюрпризу. Тогда-то Снейп понял, какая ядовитая муха укусила его мужа. Он лишь надеялся, что когда-нибудь сможет показать Гарри в думосбросе, какое лицо было у младшего Малфоя, когда Снейп в красках расписал причины развода его родителей и заодно сообщил, что варит Нарциссе укрепляющие зелья — носить ребенка после всех событий войны в ее не самом юном возрасте было нелегко. Именно за этим Северус так поспешил исчезнуть с Гриммо, за этим же срывался из Хогвартса в любое время дня и ночи. Зная, как тяжело Нарцисса носила Драко и как долго они не решались на второго ребенка, Снейп просто не мог поступить иначе. Он и вовсе полагал, что Драко так навсегда и останется единственным ребенком. Но после развода отношения Люциуса Малфоя и Нарциссы Блэк словно переживали новый всплеск, практически медовый месяц, результат которого должен был почтить этот мир своим присутствием к Пасхе. Он отправил неудачливого сводника домой к родителям, не забыв, правда, напичкать его несильным ядом — Драко должен был на своей шкуре понять, что на зельевара учиться непросто, и найти противоядие, а что в противном случае ему предстояло несколько дней промучиться резями в желудке, так это лишь приятный бонус. Ему, Снейпу, все равно было куда хуже. — А потом гордость не позволила? — прервал его Гарри. — Так? Он закинул ногу на Снейпа, словно требуя признать свое право на него целиком. И Снейп почувствовал, что он, в общем-то, и не против дать Гарри такое право. Свободным быть оказалось куда сложнее, чем ему казалось, а еще — куда печальнее. — Был август, — начал Снейп. — Я не был уверен, что ты и в самом деле поверил Драко, а не воспользовался этим как отговоркой и выжидал. А потом ты приехал в Хогвартс, и директор Макгонагалл особо отмечала требования по поводу неуставных отношений между учениками и учителями на территории Хогвартса. — Но ты мой муж, — возмутился Гарри, резко поворачиваясь и подминая под себя Снейпа. Он нависал над ним, полный праведного негодования, а Снейп смотрел на его лицо, так мало и в то же время так сильно изменившееся за прошедший год, и чуть было не забыл, что стоит ответить. — Неважно, Гарри, — чуть резче, чем ему хотелось бы, произнес он. — В первую очередь, ты мой ученик, а я твой учитель. — И что изменилось? — лицо Гарри исказилось гримасой, словно Снейп его чем-то обидел. — Каникулы, Гарри, — Снейп вздохнул, не решаясь произнести вслух и тем самым признать за собой сентиментальные порывы по поводу годовщины их брака. В конце концов, Поттер и не помнил об этом ровным счетом ничего. — И у меня скоро день рождения... Макгонагалл уступила, когда я пригрозил, что выгоню тебя с курса Продвинутых зелий. — А выгони, — Гарри наклонился и, развеселившись, щекотно фыркнул в шею Северусу. — Я скорее сдам ТРИТОНы, если ты со мной позанимаешься сам, не в классе, а свободное от урока время я смогу почитать учебник. — Я бы предпочел свободное время тратить иначе, но если ты и впрямь хочешь сдать ТРИТОНы по зельям... Аврорат? Ты все еще хочешь стать аврором? — В некотором роде, — неуверенно ответил Гарри. — У тебя есть шансы меня отговорить. Но не уверен, что без ТРИТОНов по зельям я тебе не наскучу. А так мы сможем поговорить о том, что тебе интересно. Снейп усмехнулся. — Гарри, говорить о школьном курсе зелий так же интересно, как взрослым магам обсуждать школьный квиддич, — высокомерно заметил он, но, скорее почувствовав, чем увидев, как напрягся Гарри, притянул его ближе, укладывая на себя. — Впрочем, если я смогу это расценивать как признание... — А я? — Гарри неуверенно поерзал, удобно располагаясь между раздвинутых и согнутых в коленях ног Снейпа. — Я могу это расценивать как?.. — Вполне, — ответил Снейп, дотягиваясь до палочки и призывая круглую пластиковую баночку. — Держи. Гарри приподнялся, опираясь на один локоть, чтобы развинтить баночку. По спальне растекся нежный травяной аромат. — Со мной ты использовал другое, — заметил Гарри, зачерпывая вязкую мазь. Судя по сосредоточенному лицу, он волновался даже больше Снейпа и явно пытался отвлечь себя разговором. — Ну да, — Снейп искренне надеялся, что его пылающее лицо горит лишь в его воображении, не хватало еще пунцоветь, словно юная девственница. — Это я варил специально для себя, учитывая особенности своего дряхлого организма. Идиот... — Идиоты, — ласково поправил его Гарри дрогнувшим от нахлынувших чувств голосом. Он снова склонился над лицом Снейпа и неторопливо коснулся губами скулы, затем щеки, краешка рта. Губы Гарри охлаждали вспыхнувшую лицо, а мазь приятно холодила кожу там, где его ласкали осторожные пальцы любовника. Любимого. Снейп медленно выдохнул и шире расставил ноги, чуть выгибаясь в спине. Он так долго пытался знаками и словами попросить Гарри притормозить, если не остановиться совсем, позволить развиваться их отношениям постепенно, оглянуться и не торопиться, что сейчас не мог сдержать стона: — Быстрее, Гарри. Ты слишком медленный. |
| "Сказки, рассказанные перед сном профессором Зельеварения Северусом Снейпом" |