IV . IV. Как же будет выглядеть коммунистическое общество.
Представление о коммунистическом обществе вынесенное из лекций по научному коммунизму сводилось по сути к двум постулатам:
- труд станет первой жизненной потребностью человека и он с радо-стью будет работать там, где будет в данный момент необходимость в его уси-лиях, причём, как в примере у Ф. Энгельса, сегодня он тачечник, а завтра архи-тектор;
- «от каждого по способностям — каждому по потребностям» - кредо коммунизма.
Рассмотрим первый постулат. Не знаю как во времена Ф. Энгельса, но сейчас совершенно не мыслимо представить себе как можно в один момент переквалифицироваться из тачечника в архитектора. Любая деятельность глу-боко специфична и требует длительного обучения и выработки навыков. Это относится даже к простым рабочим профессиям, тем более невозможно пред-ставить как можно сегодня быть архитектором, а завтра биологом или матема-тиком. Сегодня очевидно, что это вздор ( думаю, это понятно было и в ХIX веке).
Рассмотрим второй постулат. «От каждого по способностям» - ну допустим, а если некто не захочет реализовывать свои способности? Застав-лять? Не получится. Откуда мы можем знать какие у кого способности. Да, и разве можно творить из-под палки?
«Каждому по потребностям» - даже, если уровень потребностей снизиться и более не будет стимулироваться производством, то это не означает, что любой каприз, любого человека должен исполняться, мало ли что может втемяшиться кому-нибудь в башку. Уровень потребностей должен постепенно сформироваться самим обществом, поскольку ресурсы планеты ограничены, постольку ограничены должны быть и потребности.
ВЫВОД: Оба постулата коммунистической формации в классическом «научном коммунизме» - не состоятельны, следовательно не состоятелен сам «научный коммунизм», но так как сама коммунистическая формация реальна, то вопрос: «Как же будет выглядеть коммунистическое общество?» - остаётся актуальным.
У Бернарда Шоу, есть пьеса «Человек и сверхчеловек». К сожалению, пьеса эта ставиться редко. Я ничего не знаю о её постановках у нас, да и вообще слышал только об одной постановке на Бродвее где-то, кажется, в шестидесятых годах прошлого века. Пересказывать всё содержание нет возможности. Ограничусь лишь третьим актом, так как в нём, по-моему мне-нию, явственно просматривается описание коммунистического общества...
В разговоре со своим приятелем некий молодой, состоятельный джен-тльмен рассуждает о том, что, если женщина «положит» глаз на мужчину, то он являет собой обречённую жертву. Она как боа-констриктор обовьёт его, лишит всякой возможности сопротивляться и в конце концов заполучит свою жертву, как удав заполучает кролика. И тут он узнает, что его подопечная, к которой он назначен опекуном, по мнению собеседника, как раз «положила глаз» на него. В ужасе он, предлагает своему шофёру, мечтающему совершить турне по Европе на автомобиле, немедленно бежать на континент.
Сообщение о побеге достигает её ушей и она бросается в погоню. Где-в горах то ли Италии, то ли Испании все попадают в полон к разбойникам. Предводитель разбойников, личность весьма колоритная, похож на Мефисто-феля, так представляется захваченным в плен: « Я бандит. Живу тем, что граб-лю богатых.» - «А я джентльмен. Живу тем, что граблю бедных.» - отвечает ему наш герой. Далее между ними завязывается философский спор, который мы пропустим. Наконец все укладываются спать. Сон, который обуревает всю эту компанию — есть основное содержание знаменитого третьего акта.
Пустынная местность, ровная как стол. По ней бредёт одинокая женская фигура в черном плаще с капюшоном, полностью закрывающем лицо. Вдали возникает ещё одна фигура, человека глубоко погружённого в свои мысли. «Сударь.» - обращается она к нему: «Где я нахожусь?» «Вы аду сударыня.» - отвечает он. Следует яростный всплеск эмоций: «Как в аду! Не может быть! Я прожила такую праведную жизнь; всё время была верна и носила траур по убиенному мужу. Все отцы церкви постоянно уверяли меня, что моё место несомненно в раю!» Собеседник с интересом и некоторым подозрением наблюдает за этой сценой. «Как Вас зовут сударыня?» - спрашивает он. «Донна Анна» - следует ответ. «Дон Жуан» - представляется он. Донна Анна вся в неистовом возмущении кричит как это так могло произойти, что она такая праведница оказалось в аду да ещё в одном месте с распутником и убийцей. Дон Жуан в ответ на возмущённую тираду говорит ей, что здесь очень редко происходят ошибки такого свойства, поэтому скорей всего она попала по адресу, однако, если ей так уж хочется оказаться в раю, то это совсем не сложно. То адское место, где они сейчас находятся — самый тихий и спокойный уголок ада, примыкающий непосредственно к раю, и она может спокойно туда пройти. «А где я могу найти своего супруга?» - следует очередной вопрос. «Он в раю» - следует ответ.
«Вот тут всё правильно - благородный Командор в раю, а его безбож-ный убийца в аду! Я немедленно иду к нему.»
«Не торопитесь сударыня, возможно, мой друг Командор не захочет с Вами общаться. Здесь редко поддерживаются старые связи.»
«!!!???»
« В этом мире бессмысленно притворяться. Все про всё знают, поэтому невозможно скрыть истинные чувства и мысли. Я, например, знаю, что траур, который Вы носили всю жизнь по Вашему мужу обязан исключительно тому, что он очень Вам к лицу. Что же касается меня и Командора, то в этом случае как раз произошла ошибка: я должен был бы оказаться в раю, а он в аду, так как он фехтует значительно лучше меня и лишь нелепая случайность, поскользнув-шись он сам упал на мою шпагу, превратила его в жертву, а меня в убийцу. Впрочем, он регулярно посещает нас и дружит со мной и Мефистофелем. Ведь никакой непроходимой границы между раем и адом нет. Она проходит в нас са-мих. Большинство предпочитает ад, так как именно здесь они могут жить, как привыкли или мечтали.»
«Как это?»
«Весело, без забот, легко, радостно, без каких-либо проблем вообще.»
«Как же тогда живут в раю?»
«В раю приживаются только те, для кого смыслом существования яв-ляется творчество. Рай, в первую очередь, - обиталище для гениев. В раю идеа-льные условия для творчества. Там никто и ничто не отвлекает от него».
Я не могу подробно пересказывать содержание всего третьего акта, хотя в нём вся философская суть пьесы. (она имеет подзаголовок — «комедия с философией»), а выбираю те моменты, которые с моей точки зрения важны для данного повествования. Использование прямой речи — только мой литера-турный приём, никакого прямого отношения к тексту самого Б. Шоу он не имеет (впрочем, это ясно видно по корявости моего пересказа).
Если отвлечься от сознания, что обитатели рая и ада Б. Шоу создания эфемерные, бесплотные, не нуждающиеся в материальных благах (персонажи этого акта могут по собственному желанию формировать свой образ. Напри-мер, выбрать возраст, соответствующий моде на данный момент, любые одеж-ды так далее), то чем они отличаются от людей коммунистического общества?
Автоматическое производство обеспечивает всем необходимым. Так что о «хлебе насущном» думать не приходится. Чем же себя занять в отсутст-вии необходимости работать?
Остаётся творчество. Хорошо это? Вроде бы да. Человек «освобожда-ется из царства необходимости» (добывания средств к существованию) и может полностью посвятить время познанию себя, Мира, и своего места в нём. Иными словами - наукам и искусствам ( я уже писал ранее, что искусство наряду с наукой — инструмент познания, прежде всего человека, но не только, разве, например, через пейзажи Шишкина или Поленова мы не познаём окружающий мир? Да, это прежде всего эмоциональное познание, но кто сказал - эмоцио-нальное не есть элемент Познания?)
Творчество часто предстаёт перед нами в образе труда (работы). Но между ними есть существенная разница. Здесь мне придётся всё-таки обрат-иться к статье В. Вильчека «Алгоритмы истории» («Нева», № 7, 1990 г.), которую я уже многократно упоминал, и пересказать своими словами о суще-стве различий между этим понятиями обнаруженное и декларированное авто-ром.
Труд, как в классическом марксизме, так и в его новой редакции есть сознательная деятельность человека по некой искусственной программе. Одна-ко теперь, в отличии от первоначальной теории К. Маркса он лишён своего са-крального смысла, то есть первопричины происхождения человека, и овещест-влённой в товаре стоимости.
В начале своего построения В. Вильчек приводит хорошо известное высказывание К. Маркса о пчеле, которая своим умением строить соты может посрамить любого архитектора, но как пишет К. Маркс: « … самая лучшая пчела отличается от самого плохого архитектора тем, что прежде, чем возвести своё творение он должен построить его в своей голове, то есть идеально.» В. Вильчек предлагает иное прочтение этого знаменитого высказывания: « … самая плохая пчела отличается от самого лучшего архитектора тем, что прежде, чем возвести своё творение он должен построить его в своей голове, то есть идеально.» Отличаются эти утверждения между собой сменой акцента. Если в первом случае искусственная программа, имеющееся в голове человека преподносится как его преимущество, то во-втором случае, как недостаток. Пчеле для «жизни» не нужно строить какую-то внешнюю систему поведения и умений, она существует согласно данной ей природой и записанной в её геноме.
Деятельность по искусственной программе, программе привнесённой извне и есть труд и присущ он только человеку, следовательно, фраза «труд сделал из обезьяны человека» лишена смысла, так как специфическая человеческая деятельность должна была бы возникнуть раньше самого человека. Иначе говоря, должны существовать иные причины происхождения человека. С точи зрения рассматриваемой теории это есть замена постулата, лежащего в её основании. Замена постулата ведёт к коренному переустройству всей теории ( вспомним постулат о параллельных прямых в геометрии).
Что же предлагает В. Вильчек в качестве нового основания марксизма? Поскольку непосредственное происхождение человека от обезьяны вполне просматривается ( ну, не от инфузории же «Туфельки» нам начинать свою родословную), то предлагается следующая концепция: «Человек произошёл не от обычной обезьяны, а от обезьяны «дефективной», то есть существа по каким-то причинам утратившим природную программу жизнедеятельности. Такое ущербное животное, как его величает автор: «вольноотпущенник при-роды», поскольку она не может определять его поведение, должно или погибнуть или научиться жить по внешней программе. Где её взять, да у соседей, то есть, например, у тех же обезьян, но нормальных, а можно позаимствовать поведение у соседей - оленей или волков. Отсюда появление в последствие тотемных животных и племён волков, оленей и других. Умение жить по искусственной программе — основа возникновения труда, производ-ства и цивилизации.
Цивилизация — по сути есть вторая, искусственная природа, созданная человеком под себя. История цивилизации — процесс развития и совершенст-вования второй природы и её обособления от природы первой. Полное отстра-нение от собственно природы, видимо, не произойдёт никогда. Мы хоть и уще-рбное, но всё-таки дитя её. Тем не менее автоматическое (коммунистическое) производство - вершина такого обособления.
История «изгнания» человека из природной тотальности — история трагическая, и как предполагает В. Вильчек, спустя тысячелетия была осмыс-ленна, в частности, как христианское учение об изгнании из Рая. Рай - природ-ная тотальность, а изгнание есть невозможность существовать в ней из-за утра-ты генетической программы действий.
Утрата природной программы - катастрофа грозящая гибелью для че-ловека, поэтому создание программы искусственной, сначала подсмотренной у природы, а затем всё более обособленной от неё есть буквально жизненная потребность человека. Потребность эта называется творчеством.
Сейчас творчество в своих проявлениях часто внешне не отличимо от труда, но между ними принципиальная разница: труд — способ обеспечить своё существование; основа творчества - восстановить (заменить) свою утраченную тотальность с природой. Попытка вернуться в Рай. Поэтому, как пишет В. Вильчек: «За право творить нередко приходится платить самому творцу, иногда деньгами, иногда непониманием современников, иногда свобо-дой, а иногда и жизнью. Если же творцу удалось «погреть руки» на огне, похи-щенном им у богов, то это всего лишь его везение, и не понимание теми кто ему платил, что любые поделки совершаются ради денег, и только шедевры создаются бесплатно.»
Наблюдаемая при капитализме борьба за право на труд на самом деле есть борьба за возможность иметь средства к существованию. Безработные, имеющие, по их мнению, приличное пособие бороться за право на труд не станут, а ведь именно они и пенсионеры, то есть люди имеющие средства к существованию, но не обязанные при этом работать — прообраз людей ком-мунистического общества.
Казалось бы из предыдущих рассуждений следует - потребность в творчестве должна быть присуще всем людям. Однако, как мне кажется, если раньше и было так, то теперь творчеством в чистом виде, то есть не в качестве работы, готовы заниматься единицы по сравнению с общим населением. Если вернуться к третьему акту пьесы Б. Шоу, то можно найти подтверждение это-му. Представленные в нём ад и рай по сути модель коммунистического обще-ства (удовлетворение существующих материальных потребностей и их полное отсутствие фактически одно и тоже). Люди творческие перебираются в рай, где возможно свободно творить, но это удел немногих в основном в нём уживаются гении.
В аду же обитают «стрекозы» из басни И. А. Крылова: « Песни, рез-вость всякий час» и их огромное большинство. Разве, если посмотреть на со-временные достаточно развитые, то есть наиболее близкие к коммунизму обще-ства, это не так? Жажда творчества большинством уже явно утрачена, её заме-нила жажда потребления, где под потреблением в первую очередь следует понимать развлечения.
То есть уже сейчас можно констатировать деградацию человечества, хотя пока в подавляющем большинстве случаев средства для существования приходится зарабатывать. Отсюда вывод: коммунистическое завтра, если оно наступит (ведь может случиться глобальная ядерная война, или производство, так и не став автоматическим, загубит экологию планеты, или огромный метео-рит...) станет закатом человечества. Деградация его будет нарастать, причём не только духовная, но и физическая. Когда не чем занять руки и прежде всего голову, когда надоедают одни и те же развлечения, их заменяют пьянством, наркотиками, немотивированными преступлениями и тому подобным.
Итак, коммунистический способ производства реально возможен, следовательно вместе с ним возникнет и коммунистическое общество. Если творчество станет действительно главной потребностью подавляющего боль-шинства людей (творчество не обязательно привилегия гениев можно, напри-мер, самозабвенно выпиливать лобзиком) оно будет достаточно устойчивым, если же нет, то коммунистическое общество - закат человечества, его старость причём старость не благородная, а маразматическая, отягощённая тяжёлыми, смертельными болезнями.
Впрочем, это закономерно и естественно, если конечна жизнь каждого отдельного человека, почему человеческое общество должно быть бессмерт-ным. Тем более, что даже Вселенная не бессмертна...