ПРАВО СОБСТВЕННОСТИ В ОЦЕНКЕ СВЯТЫХ ОТЦОВ Н.В. Сомин Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, Москва
Введение . Для всякого христианина, не только православного, но и иных
конфессий, должно быть ясно, что верное решение вопросов нравственного характера
возможно только на основании Евангелия и его интерпретации людьми безусловного
авторитета, оссиянными Духом Святым. Для православных такими людьми являются,
помимо апостолов, святые отцы III-V и последующих веков: свв. Василий Великий,
Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский и другие. Впрочем, они
же являются святыми и католической церкви (хотя в католичестве их учению
придается меньший вес). Поэтому представляет исключительный интерес выяснить,
что думали святые отцы о таком важном социальном институте как собственность.
А ознакомиться следует обязательно. Святые отцы очень глубоко и многосторонне
исследуют этот вопрос. Причем анализ ведется в нравственной плоскости, хотя,
помимо чисто нравственных аргументов, отцы привлекают богословские и
исторические соображения. Но, прежде всего, следует сделать одно замечание.
Часто утверждают, что необходимо строго различать богатство и право
собственности; и если относительно богатства и богатых святые отцы могут
высказываться очень резко, то на право собственности эти мнения переносить
нельзя. Однако вся патристическая традиция как раз не различает богатство и
собственность. Для святых отцов и "собственность" и "богатство" - это имение,
материальные ценности, находящиеся в частных руках. Разница лишь количественная:
если они хотят подчеркнуть значительность этого имения, то говорят о
"богатстве". Таким образом, говоря и о "собственности" и о "богатстве" святые
отцы имеют в виду частную собственность - ту правовую форму собственности,
которая господствовала в их время. Поэтому, обсуждая нравственную ценность
богатства, они тем самым дают нравственную оценку частной собственности.
И следует сразу сказать, что оценка эта отрицательная. "Богатство" - это плохо.
Причем, святые отцы рассматривают проблему как бы с двух уровней:
I. уровень "психологический", или лучше сказать "аскетический", где
анализируется взаимоотношение богатства с индивидуальной душой;
II. уровень "микросоциальный", на котором рассматриваются имущественные
отношения к ближнему и взаимоотношения людей в локальных коллективах; здесь
решающей является любовь к ближнему, которая и рассматривается святыми отцами
как сущность социальных отношений. ("Макросоциального" уровня, т.е. социальной
жизни нации, государства, - святые отцы почти не касаются).
Такое "стереоскопическое" видение позволяет отцам, охватить огромный круг
вопросов, и сформулировать христианские идеалы как в плане личного отношения к
имению, так и в области взаимоотношений между людьми. Иллюстрировать
высказываемые положения мы будем в основном выписками из творений св. Иоанна
Златоуста, у которого тема богатства, бедности и милостыни разработана
чрезвычайно подробно. Но и остальные святые отцы с ним полностью согласны (об
одном исключении мы упомянем), и часто они существенно дополняют воззрения
Златоуста.
"Психологический" уровень . Искушенные читатели могут сразу возразить: святые
отцы порицают не богатство, а любостяжание. Действительно, в творениях святых
отцов мы не раз можем найти эту мысль. Например, у Иоанна Златоуста: "Не о
богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был
богат, но не служил мамоне" /VII:243/. Тут раболепствование богатству и есть
любостяжание. Но, однако, у того же Иоанна Златоуста можно найти многочисленные
тексты, в которых осуждаются именно богатые: "Оно (богатство - Н.С.) душу делает
гнусною, - а что бесчестнее этого?" /XI:415/. "душа богатого исполнена всех зол:
гордости, тщеславия, бесчисленных пожеланий, гнева, ярости, корыстолюбия,
неправды и тому подобного" /IX:132/.
Можно ли считать это опиской, небрежностью или неудачным выражением? Думается,
что нет. Дело в том, что в мышлении святых отцов богатый - почти всегда
любостяжательный (правда, бывают исключения). Почему так? Святые отцы дают
исчерпывающий ответ.
Прежде всего, утверждают они, богатство дает возможность удовлетворить нам самые
вожделенные страсти. Златоуст: "В самом деле, богатство обычно не делает ни
добрым, ни человеколюбивым; не вводит и не насаждает в душе и никакой другой
добродетели (...) Итак, скажите мне, потому ли богатство кажется вам желанным и
высокоценным, что оно питает в вас тягчайшие страсти, доводя гнев до дела,
вздувая пузыри больного честолюбия до громадных размеров, и возбуждая к
гордости?" /XII:555-556/.
Но можно ли, удовлетворяя этим страстям погасить жажду любостяжания? Нет -
отвечают святые отцы. Наоборот, богатство еще сильнее возбуждает страсть
любостяжания. Тот же Златоуст: "...ничто так не возбуждает страсти к богатству,
как обладание им" /XI:870/. "...летать, скажешь, невозможно. Но еще более
невозможно положить предел страсти любостяжания; легче для людей летать, нежели
умножением богатства прекратить страсть к нему" /VII:648/.
Таким образом, любостяжание требует богатства, а оно, будучи приобретенным, еще
более увеличивает страсть любостяжания. Этот страшный эффект под именем
"положительная обратная связь" хорошо знают инженеры: система в этом случае
разгоняется, как говорят "идет в разнос" и катастрофа становится неминуемой.
Увы, тоже самое происходит в системе "любостяжание-богатство", когда одно
стимулирует другое и страсть любостяжания, делаясь ненасытимой, разрастается до
гибельных пределов.
Итог - плачевен. В результате, как говорит Златоуст, богатые "будучи несчастнее
всякого пленника, платят дань мамоне, как некоему жестокому тирану" /VII:243/.
Хуже всего то, что это пленение удаляет богатых от служения Богу. Недаром
Златоуст не раз вспоминает евангельское "не можете служить Богу и мамонне"
(Мф.6,24). Но удаленность от Бога и есть ад. А потому посмертная участь
раболепствующих богатству незавидна.
Как же спастись богатому? На этот вопрос Иоанн Златоуст дает однозначный ответ:
богатый может спастись только путем раздачи бедным своего имения. Великий
святитель уверен, что единственное должное использование богатства состоит в
раздаче его бедным:
"богач есть как бы приемщик денег, следующих к раздаче бедным, получивший
повеление разделить их нуждающимся из его сослужителей; посему, если он истратит
на себя сколько-нибудь сверх необходимой нужды, то подвергнется там жесточайшей
ответственности; потому что имущество его принадлежит не ему собственно, но его
сослужителям" /I:805-806/. "Тот именно, кто отверг богатство и роздал его
бедным, воспользовался им должным образом" /XII:558/.
Причем (это следует особо подчеркнуть) чтобы спастись, отдать богатому нужно
все: "Как же можно спастись богатому? Все стяжание свое делая общим для
нуждающихся" /VII:751/. "Ты говоришь: я подал. Но не должно прекращать подаяний.
Тогда только ты можешь иметь извинение, когда сам не имеешь, когда сам ничем не
обладаешь. Доколе же у тебя чего-нибудь есть, то хотя бы ты подал и тысячам
нищих, но пока еще есть другие алчущие, тебе нет извинения" /X:627/.
И такая строгость в устах святых отцов не кажется чрезмерной: богатство столь
сильный соблазн, что избежать его могут лишь избранники Божии, получившие, как
Иов, особую, сугубую благодать. А для всех остальных христиан путь один:
избавиться от него полностью, раздать его бедным. Болезнь столь опасна, что для
ее лечения нужны радикальные средства.
Отсюда легко понять, что святоотеческим личным идеалом христианина по отношению
к собственности является полное нестяжание, добровольная бедность. Бедный
свободен служить Богу. Златоуст говорит: "не только попечение о снискании
богатств для вас вредно, но даже вредна излишняя заботливость о самонужнейших
вещах, поскольку ею подрывается ваше спасение; она удаляет вас от сотворившего,
помышляющего и любящего вас Бога" /VII:244-245/.
"Микросоциальный" уровень . Такова, по святым отцам, картина "психологии
богатства". Но человек, раболепствующий богатству, губит не только себя - он
причиняет неисчислимые беды окружающим. И отцы выходят из области личной
психологии и обращаются к сфере взаимоотношений между людьми.
Прежде всего крайне интересными представляются воззрения святых отцов на
происхождение собственности. Их единодушное мнение: всякое богатство основано на
неправде, деление на богатых и бедных несправедливо, оно не есть воля Божия, а
является следствием греха человеческого.
Лактанций (IVв.): "Любостяжание есть источник всех зол (...) Люди, обилующие в
чем-либо, не только перестали уделять другим избытки свои, начали присваивать и
похищать себе чужое, будучи влекомы к тому собственною корыстью. То, что прежде
было в общем употреблении у всех людей, начало скопляться часто в домах у
немногих. Чтобы других подвергнуть своему рабству, люди стали собирать себе в
одни руки первые потребности жизни и беречь их тщательно, дабы небесные дары
сделать своею собственностью, не для того, чтобы уделять их ближнему из
человеколюбия, которого в них не было, но чтобы удовлетворять единственно своему
любостяжанию и корысти. После того, составили они себе самые несправедливые
законы под личиною мнимого правосудия, посредством которых защитили против силы
народа свое хищничество" ("Божественные наставления", кн.5, гл.6, цит. по
/1:35/).
Григорий Богослов: "бедность и богатство (...) в последствии времени появились в
роде человеческом и, как некоторые недуги, вторглись вместе с неправдою, которая
и изобрела их (...) с того времени, как появились зависть и раздоры,.. с того
времени расторглось родство между людьми, отчуждение их друг от друга выразилось
в различных наименованиях званий и любостяжании, призвав и закон на помощь своей
власти, заставило позабыть о благородстве естества человеческого - ты же смотри
на первоначальное равенство прав, а не на последовавшее разделение; не на законы
властителя, а на законы Создателя" /3:221/.
Из этих выписок ясно, что святые отцы видели причину права собственности в
страсти к стяжанию; закон лишь оправдывал и, так сказать, легализовывал эту
страсть. Златоуст высказывается еще более жестко: "Мы видим, что многие собирают
великое богатство хищением (...) отвечай мне, можно ли сказать, что это
богатство от Бога? Нет. Откуда же? От греха" /X:350/; "невозможно разбогатеть
тому, кто не делает несправедливости" /XI:703/. Если к этим выпискам
присовокупить формулировку святителя "не уделять из своего имущества есть также
похищение" /I:805/, то перед ними бледнеет знаменитое Прудоновское
"собственность есть кража".
Как итог, святые отцы выводят вполне определенную обратную зависимость между
богатством и христианской любовью. И обратно, согласно заповеди "возлюби
ближнего как самого себя", святые отцы выводят положительную связь между любовью
и нестяжанием.
Особенно четко формулирует этот довод святитель Василий Вели- кий: "кто любит
ближнего как самого себя, тот ничего не имеет у себя излишнего перед ближним. Но
ты оказываешься имеющим "стяжания многа". Откуда же это у тебя? Не ясно ли
видно, что свое собственное удовольствие предпочитаешь ты облегчению участи
многих? Поэтому чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви" /5:101/.
Иоанн Златоуст также не раз об этом говорит: "если, имея богатство, раздаем его
другим, или предложенного нам не берем, мы бываем добры; напротив, если берем
или приобретаем его, то становимся недобрыми" /XI:706/. "...желание иметь
средств к жизни больше, нежели сколько у ближнего, происходит не от иного чего,
как от того, что любовь охладела" /XI:153/.
Таким образом, по святым отцам, приобретая через богатство, казалось бы, все
желаемое, человек почти всегда теряет главное: любовь как к Богу, так и к
ближнему. Богатство является как бы лакмусовой бумажкой, выявляющей качества
души: если человек богат, то, как правило (повторяем, по промыслу Божию есть
исключения), он любостяжателен и жестокосерден.
Отношение святых отцов к частной собственности определенно характеризует их
отрицательная оценка таких типичных ее спутников, как право наследования и ссуда
под проценты.
У отцов есть еще один, может быть самый сильный, аргумент против частной
собственности. Это - апология братского общения имуществ. При этом святые отцы
основываются на известных "коммунистических" фрагментах Деяний апостольских
(Деян.2,44-46; 4,32-37). В отличие от современных экзегетов, они восторженно
принимают все происходившее в Иерусалимской общине, не сомневаясь, что там было
реализован подлинный христианский коммунизм. Избыток любви, необычайная
благодать Святого Духа, действующая в Иерусалимской общине, привели к разрушению
принципа частной собственности. Для того, чтобы обрисовать высоту идеала общения
имуществ Иоанн Златоуст находит удивительно прекрасные слова: "Это было
ангельское общество, потому что они ничего не называли своим (...) Видел ли ты
успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была
радость, потому что приобретенные блага были больше. Никто не поносил, никто не
завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети
принимали наставления, все были настроены как новорожденные (...) Не было
холодного слова: мое и твое; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что
ест свое; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не
считали чужим того, что принадлежало братьям, - так как то было Господне; не
считали и своим, но - принадлежащим братьям" /IX:73/.
Здесь обращает на себя внимание отношение святителя к словам "мое и твое",
которые вполне отражают смысл частной собственности. Св. отец характеризует это
речение как "жестокое", "произведшее бесчисленные войны", "холодное". Одно это
ярко характеризует негативное отношение святителя к частной собственности. В
другом месте св. отец еще более строг: "слово - это "мое" - проклятое и
пагубное; оно привнесено от диавола" /XI:181/.
"Мое" - от диавола (!). Однако, это утверждает не только Златоуст. Вот мнение
другого великого святого, Симеона Нового Богослова: "Диавол внушает нам сделать
частной собственностью и превратить в наше сбережение то, что было предназначено
для общего пользования" (цит по /4:135/).
Иоанн Златоуст настолько восхищен жизнью первохристиан в Иерусалимской общине,
что прямо с амвона призывает своих прихожан последовать их примеру: "Но если бы
мы сделали опыт, тогда отважились бы на это дело. И какая была бы благодать!
Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти тысяч, когда все по
всей вселенной были врагами веры, когда ниоткуда не ожидали утешения, они столь
смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по
благодати Божией, везде во вселенной пребывают верные? И остался ли бы тогда кто
язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом мы всех склонили бы и
привлекли бы к себе. Впрочем, если пойдем этим путем, то уповаю на Бога, будет и
это. Только послушайтесь меня, и устроим дело таким порядком; и если Бог продлит
жизнь, то, я уверен, мы скоро будем вести такой образ жизни" /IX:114/.
Высота и святость идеала общения имуществ доказывается святыми отцами и чисто
богословскими доводами, которые обосновывают и во многом дополняют доводы
нравственные.
В первую очередь - это довод "от творения". В основе воззрений отцов лежит мысль
о том, что все материальное, весь вещный мир сотворен Богом, так что только Бог
является подлинным, полновластным собственником вещей. Поэтому, присваивание
имения человеком себе в собственность неправомерно - все внешнее по сути дела
общее; чело- век - лишь управитель вещного мира, но не его собственник.
Тертуллиан: "Ведь и то, что кажется нашим, на самом деле чужое. Ибо нет ничего
нашего, поскольку все Божье, да и мы сами". ("О терпении", /8:325/). Иоанн
Златоуст: "Эти имущества Господни, откуда бы мы их ни собрали" /I:805/.
И отсюда с непререкаемой логикой отцы выводят, что принадлежащее Богу должно
быть общим. Киприан Карфагенский: "Ибо что принадлежит Богу, то должно
составлять общее достояние, и никто не должен быть лишаем участия в благодеяниях
и дарах Его" ("Книга о благотворениях и милостыне", ч.2, цит. по /1:33/). Иоанн
Златоуст: "...что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем" /XI:704/.
Златоуст подытоживает: "Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем
отдельное, владение вещами, и оно более согласно с самой природой" /XI:705/.
Обращаясь к Иерусалимской общине, святитель общность имений называет "виновницей
благ" /IX:112/. Однако отсюда не следует, что Златоуст считал общение имений
панацеей от всех социальных нестроений. Он делает удивительно глубокое и ценное
для нас замечание: "Но скажи мне: любовь ли родила нестяжание, или нестяжание -
любовь? Мне кажется, любовь - нестяжание, которое укрепляло ее еще больше"
/IX:110/.
Святитель ясно понимает, что общение имуществ должно зиждеться на христианской
любви - только тогда оно будет благодатным и стабильным. Насильное же, чисто
административное введение общения имуществ, без нравственного
усовершенствования, никаких благих плодов не даст.
Пастырские приемы святых отцов . Однако в святоотеческих творениях можно найти
выказывания, которые, на первый взгляд, противоречат только что обрисованной
точке зрения. Василий Великий: "Не всегда нищета похвальна, а только, когда она
с Евангельской целью принята произвольно. Ибо многие по достатку нищи, а по
произволению весьма любостяжательны" /6:294/. Бл Иероним: "Богатому не вредит
богатство, если он хорошо пользуется им, а бедного бедность не делает достойным
похвалы, если он в рубище и нищете не избегает греха" ("Письмо к Сальвию", цит.
по /2:62/). Златоуст: "(Бог - Н.С.) Дал и деньги, чтобы мы употребляли их как
должно" /XI:314/. "Впрочем, Он не запрещает обогащаться, но не велит быть рабом
денег и предаваться любостяжанию" /VII:751/.
Такого рода выписки можно многократно умножать. Кроме того, святоотеческое
наследие содержит сочинение Климента Александрийского "Кто из богатых
спасется?", которое ставит своей целью доказать, что для спасения вовсе не
обязательно отказываться от своего богатства. Климент толкует эпизод с богатым
юношей (Мф.19,16-26) аллегорически - в том смысле, что Христос советовал ему
отказаться от страстей душевных. Вывод Климента таков: "Возможно и при богатстве
получить спасение (...), если богатством, к коему он остается равнодушным, будет
располагать хорошо" (цит. по /1:79/).
Как же это понять? Ведь не могут же святые отцы противоречить сами себе?
Противоречия здесь и в самом деле нет. Разгадка лежит в особых приемах
пастырско-гомилетической деятельности святых отцов. Они выступают как бы в двух
лицах: как христианские моралисты и одновременно - как великие пастыри. Любящее
сердце пастыря им подсказывает, что падший человек не может в мгновение ока
сделаться святым, что требуются годы и годы тяжелого труда по исправлению
собственной души. И поэтому начале восхождения пастырю следует снижать планку
требований, ставя перед пасомыми понятные и посильные цели. Этим - соображениями
пастырской икономии - и объясняются только что приведенные "компромиссные"
высказывания. Святые отцы по необходимости терпят частную собственность,
понимая, что вообще отказ от права собственности приведет к анархии и разбою.
Однако они тем не менее подчеркивают, что она - отнюдь не христианский идеал,
что подлинно христианское отношение к имению куда более высокое, причем эти
идеалы не сказка, не утопия - эти идеалы реально достижимы, они достигались и
достигаются многими.
Интересно, что сами святые отцы подтвеждают этот тезис рядом "икономических"
высказываний. Василий Великий: "А желающему следовать за Господом дал Он совет
продать все имение на благотворение нищим, и потом уже следовать за Ним. Но как
последователям Своим и достигшим совершенства повелевает вдруг и совершенно
исполнить дело милостыни, чтоб, совершив служение своим имением, приступили они
к служению словом и духом; так прочим предписывает всегдашние подаяния и
всегдашнее общение того, что имеют, чтоб чрез это, став жалостливыми,
общительными и милостивыми, оказались подражателями Божию человеколюбию"
/7:396/. Григорий Богослов: "Откажись от всего и стяжи одного Бога...А если не
хочешь оставить все, отдай большую часть. Если же и того не хочешь, по крайней
мере излишки употребляй благочестиво" ("Мысли, писанные четверостишиями", цит.
по /1:109/). Иоанн Златоуст: "Итак, если вдруг всего достигнуть для тебя трудно,
то не домогайся получить все в один раз, но постепенно мало-по-малу восходи по
этой лестнице, ведущей тебя на небо" /VII:647/. "Не можешь совершенно расстаться
с богатством? Уделяй часть от имения твоего (...) Не хочешь отдать Ему (Христу)
всего? Отдай по крайней мере половину, или третью часть" /VII:478/. "...у нас и
речь теперь не о том, чтобы вы растратили имущество. Я желал бы этого; но так
как это бремя выше сил ваших, то я не принуждаю. Я только убеждаю, чтобы вы не
желали чужого, чтобы уделяли и от своего" /VIII:441/.
Относительно же воззрений Климента Александрийского, проф. В.И.Экземплярский,
автор великолепной монографии по обсуждаемому нами вопросу /1/, замечает: "здесь
он стоит 1 0совершенно одиноко в ряду древнецерковных писателей" /1:82-83/.
Подведем итог. Чтобы адекватно понять святых отцов, надо иметь в виду, что их
высказывания делятся на две категории:
1. Принципиальные высказывания, отражающие воззрения святых отцов на
христианский идеал отношения к собственности.
2. "Икономические" высказывания, продиктованные пастырскими соображениями, в
которых говорится только о первых шагах по пути к совершенству.
С учетом такой дифференциации, и вспоминая введенное выше разделение на уровни
"психологический" (I) и "микросоциальный" (II) мы получаем следующую двумерную
схему воззрений святых отцов на проблему собственности:
I.1. Полное нестяжание (добровольная бедность).
I.2. Братское общение имуществ (христианский коммунизм).
II.1. Отказ от роскоши и излишеств.
II.2. Нежелание чужого. Милостыня.
_Вместо заключения. . Итак, перед нами прошли раздумья людей высочайшего
христианского уровня о богатстве, бедности и собственности. Как относиться ко
всему этому нам? Увы, многим современным христианским теоретикам экономики
воззрения святых отцов кажутся неактуальными, утопичными, наивными. Мол, ныне
другие реалии, к которым эти воззрения неприменимы. Думается, что это неверно.
Да, мир изменился, но падшесть человеческая осталась. Вся колоссальная машина
современной экономики движется любостяжанием, корыстью, наживой. И тотальность
этой, основанной на частной собственности, экономики приводит к нищете для
одних, благополучию для других, но во всех случаях - к антихристианскому,
материалистически ориентированному социуму. Старые, хорошо знакомые святым
отцам, страсти приобретают для современного "экономического" человека новую,
устрашающую форму. Какую? - это особый вопрос, требующий отдельного
рассмотрения, и надо надеяться, что он будет проанализирован на этой
конференции. Может быть именно сейчас, в условиях постперестроечной России,
святоотеческое учение актуально как никогда. Оно для всех мыслящих о проблеме
"экономика и христианство" дает бесценное знание. Действительно, их можно
разделить на несколько категорий.
Ныне очень многие христианские теоретики (в том числе и православные) считают,
что частная собственность - незыблемая и благодатная основа христианского
общества. Они вооружились мощным арсеналом аргументов (в основном,
нерелигиозного характера). Иерусалимскую же общину первохристиан они считают
"неудачей". Для них (если, конечно, они - искренние христиане) очевидная
несовместимость святоотеческих воззрений с их парадигмой заставит еще и еще раз
задуматься, вновь проверить свои доводы, может быть, поспорить со святыми
отцами, а для этого - хорошенько изучить их творения. А задуматься есть над чем.
Например, над тем, что в Евангелии нет ни одного (!) речения, прямо или косвенно
направленного на апологию частной собственности (не пытайтесь искать - их не
нашли ни святые отцы, ни папы, которым для обоснования католической социальной
доктрины такие цитаты были нужны как воздух).
Другая категория христиан хорошо видит безблагодатность современной рыночной
экономики и все негативные стороны частной собственности. Да, говорят они,
частная собственность - порождение падшей природы человека. Но она существует и
будет существовать, а потому ее нужно терпеть и стараться по возможности
облагородить, нивелировать ее неприглядные черты. Такие православные с большим
сочувствием относятся к экономическим реалиям дореволюционной России, особенно
отмечая русскую общину и артель. Правда, слова "социализм" они сторонятся,
памятуя его богоборческую реализацию в советской России. Эти христиане ближе к
истине. Для них святоотеческое учение может указать то направление, в котором
следует вести работу по преображению современных реалий.
Наконец, есть христиане (хотя их и не много), которые стремятся не только
думать, но и жить по христиански, подчинив всю свою жизнь, включая и
хозяйственно-экономическую деятельность, Христовым заповедям. Для них
святоотеческое учение может стать не только нравственным ориентиром, но и
руководством к действию, программой жизни.
Литература
I-XII. Творения святого отца нашего Иоанна Златоуста, Архиепископа
Константинопольского, в русском переводе. тт. I-XII. С.-Петербург. Издание
С.-Петербургской Духовной Академии. 1894-1911.
1. В. И. Экземплярский. Учение древней Церкви о собственности и милостыне. Киев,
1910.
2. И. Зейпель. Хозяйственно-этические взгляды отцов церкви. М., 1913.
3. Св. Григорий Богослов. О любви к бедным. Творения, т.1, Свято-Троицкая
Сергиева Лавра, 1994.
4. Апхиеп. Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Богослов. М., 1992.