ХРИСТИАНСКОЕ ПОНИМАНИЕ СОБСТВЕННОСТИ (Мужи апостольские и апологеты о собственности и богатстве) Т.Б. Коваль Институт экономических проблем переходного периода, Москва
Вступление
1) Актуальность проблемы частной собственности в современной России.
Сегодня проблема собственности приобрела особую актуальность, смысл и значение.
Особенно остро стоит вопрос о частной собственности. Тому есть несколько причин.
Во-первых, Россия продолжает сохранять “переходный” характер экономики и
экономического сознания. Коммунистическое наследие, в котором частная
собственность играла роль “первородного греха”, окончательно не преодолено.
Негативное отношение к “частнособственническим инстинктам” во многом
сохраняется. Не случайно поэтому многие россияне до сих пор негативно относятся
к самому понятию частная собственность, а нередко испытывают и ненависть к тем,
кто ею обладает. В целом можно сказать, что современное российское общество,
переживая все более углубляющуюся социальную поляризацию, не имеет однозначных и
ясных ориентиров в отношении к частной собственности.
Во-вторых, не совсем ясно, как именно новый политический режим будет (или не
будет) относится к собственности и собственникам не на словах, а на деле. В
условиях возрастания угрозы умаления демократии вопрос о частной собственности
становится знаковым. Соблюдение прав собственников и неприкосновенности частной
собственности станет индикатором соблюдения гражданских прав и свобод в целом.
В-третьих, нельзя не отметить, что именно сейчас Русская Православная Церковь
впервые в истории предоставила свою социальную доктрину, официальную точку
зрения по всем социальным и социально-экономическим вопросам. Важность принятого
документа трудно переоценить.
Таким образом, общественная, политическая и религиозная жизнь выдвигает проблему
собственности на первый план. В этом контексте важно обратиться к христианскому
пониманию проблемы собственности.
2) Постановка проблемы. Цели и задачи доклада
Но что есть “христианское понимание” и “христианское отношение” к собственности?
Ведь существуют явные расхождения между православным, католическим и
протестантским видением проблемы, не говоря уже о разбросе во взглядах на этот
вопрос среди многочисленных христианских течений и сект (1). Не менее глубоки
различия в рамках одного христианского исповедания, например, Православия или
Католицизма, в разные исторические эпохи. Тогда, что именно в понимании проблемы
собственности в христианстве можно считать исторически преходящим, а что,
наоборот, неизменным?
В данном докладе я предлагаю сосредоточиться только на одном аспекте. Попробуем
мысленно перекинуть мост длиной в два тысячелетия. Обратимся к эпохе раннего
христианства, к самым его первым векам. Как в то время христианские пастыри
видели проблему собственности? Какие этические принципы полагали в основу
отношения к собственности и богатству? В чем они были единодушны и что вызывало
разногласия по данной проблеме?
3) Общая характеристика эпохи и писаний ранних Отцов Церкви
Самыми ранними, первыми Отцами Церкви были “мужи апостольские” и “апологеты”.
“Мужи апостольские” - так стали называть в богословской науке с 17в. учеников
самих апостолов или учеников их учеников. Они жили в конце I - начале II в.в. К
мужам апостольским относятся два ученика апостола Иоанна - св. Игнатий Богоносец
и св. Поликарп Смирнский, а также св. Климент Римский; Папий; Ерм - автор
апокалипсического сочинения “Пастырь”, который многими признавался за ученика
апостола Павла; неизвестный автор “Учения двенадцати апостолов”).
Писания мужей апостольских пользовались большой популярностью и авторитетом. До
определения новозаветного канона в IV в. они воспринимались как неотъемлемая
часть Нового Завета.
В II - IIIв.в. на смену мужам апостольским приходят так называемые апологеты,
которые выступили в роли адвокатов христианства перед лицом враждебного ему
мира. Основная цель их писаний заключалась в защите христианства от гонений со
стороны властей и критики со стороны языческих писателей, иудейских законников,
а также представителей различных философских школ. (К апологетам относятся такие
выдающиеся мыслители раннехристианской эпохи как Кодрат, св. Иустин Мученик,
Татиан, Афигагор, Феофил Антиохийский, Минуций Феликс, св. Ириней Лионский,
Тертуллиан, св. Климент Александрийский и Ориген. Одни из них впоследствии
признаются Отцами Церкви, другие в той или иной степени отходят от нее.)
В отличие от сочинений мужей апостольских, написанных в форме, близкой к
проповеди или развернутым притчам, апологии были первыми сочинениями
христианской философии, логически доказывающими истину и отстаивающими ее в
споре с нехристианскими мыслителями (в основном с языческими философами, - с
одной стороны, и гностиками, - с другой). Апологеты, по словам известного
патролога И.В.Попова, “старались представить учение Священного Писания
философией, но наиболее чистой, истинной, достоверной, популярной и
действенной”(2). В своем единстве сочинения мужей апостольских и апологетов
составляют “доникейскую” патрологию (то есть до Никейского Собора 325г.) Они
отличаются своим неповторимым характером, особенной свободой, смелостью и
непосредственностью.
Конечно, писания мужей апостольских и апологетов были посвящены прежде всего
различным вопросам духовной жизни, но, тем не менее, в них содержится много
материала, позволяющего оценить их отношение к социальным проблемам, в частности
к проблеме собственности, богатства и бедности.
Конечно, в освоении этого материала есть множество трудностей. Для меня лично
особенно непросто воспринимать писания ранних Отцов Церкви как они есть,
отрешившись от всего, что было сказано великими церковными мыслителями
последующих эпох. Ведь существует опасность видеть тексты ранних Отцов Церкви
сквозь призму “общепринятых” идей, сформировавшихся в позднейшие эпохи в
церковных традициях Западного и Восточного христианства. Кроме того, необходимо
постоянно учитывать историческую обстановку и духовный климат раннехристианской
эпохи в целостности, не игнорируя ее противоречий.
В этой связи необходимо отметить два существенных момента. Они связаны с особой
эсхатологической атмосферой, отличавшей эпоху первых веков христианства. (
Эсхатологические настроения последующих эпох имели иной характер). Тогда же все
христиане радостно и напряженно, со дня на день ожидали второго пришествия
Христа. Его уход казался чем-то очень кратковременным. “Уже последние времена” -
говорил св. Игнатий Богоносец (3). “Нам, нашему поколению, еще до сотворения
мира Бог назначил увидеть конец времен” – эти слова Тертуллиана отражают
убеждения христиан той эпохи. Причем радость встречи с любимым Учителем
затмевала ужас при мысли о близком и катастрофическом конце земной жизни и
истории. Осуждение практически всего человечества и спасение немногочисленного
“остатка” воспринималось как нечто само собой разумеющееся, а наступление
Царства Божия, Нового Иерусалима мыслилось как внезапное явление Божественного
Всемогущества .
Первым следствием этого особого эсхатологизма было сосредоточение на жизни
небесной и вечной, а не земной и временной. Это настроение ярко выразил
Тертуллиан, говоря о том, что именно из-за наступления конца времен “Господь
велит нам укрощать и отсекать мирские вожделения”.
Это “отсечение” мирских, земных интересов перед лицом близкого конца мира
означало, что вообще ничто земное не рассматривалась как самоценное. К чему
задерживаться мысленно на чем-либо земном, испытывать к нему привязанность, если
завтра ему настанет конец? В Апологии Афинагора Афинянина говорится: “Имея
надежду вечной жизни, мы (христиане) презираем здешние житейские дела и даже
душевные удовольствия”(4).
Все земные ценности, начиная от семьи, брака и заканчивая собственностью,
рассматривались как лишенное смысла бремя, препятствующее вхождению в новую
преображенную жизнь. Поэтому в ряде случаев (в зависимости от контекста) то, что
можно принять за призыв к аскетике, (например, совет не обзаводиться семьей и
рожать детей, или не иметь вовсе никакой собственности), есть скорее проявление
этого особого эсхатологизма. Здесь ясно слышится призыв к осознанию
бессмысленности земных ценностей и благ перед лицом уже почти наступающего конца
света.
Так или иначе, но весь земной активизм, творчество, культура, совершенствование
социальных отношений, вообще все, нацеленное на долговременную перспективу и
передачу будущим поколениям, теряло смысл. “Не было поэтому чувства истории, а
только апокалиптического исполнения времен . Не могло быть чувства культуры и
творчества” – отмечал в этой связи арх. Киприан Керн (5). Об этом же говорил
прот. Иоанн Мейендорф, отмечая, что “ такая эсхатология не дает основания ни для
какой христианской миссии по отношению к обществу или культуре…Эсхатология ухода
от мира, конечно, психологически понятна и даже оправдана в те времена, когда
христианская община, из-за внешнего давления и преследования, принуждена войти в
себя и изолироваться от мира. Как это случилось в первые века и случается в наше
время, но, превращенная в систему, она явно не согласна с новозаветным
представлением о мире как целом: “Новый Иерусалим” – не только свободный дар
Божий, сходящий с небес, но и запечатление и исполнение всех разумных усилий и
добрых стремлений человечества, преображенных Богом в новое творение”(6) .
Вторым следствием было сосредоточение на этической проблематике. Эсхатология и
этика выступают у ранних Отцов Церкви в неразрывном единстве. Церковь предстает
не только религиозным, но религиозно-нравственным сообществом. Писания ранних
Отцов Церкви обращены не только к уму, но и к нравственному чувству.
Показательно в этом отношении, что ранние Отцы Церкви приводили в качестве
доказательства истинности христианства праведность жизни христиан и их
готовность умереть за веру.
Так, например, Св. Иустин Философ, доказывая истинность веры во Христа, говорил
о глубоком нравственном перевороте, который совершается в душе человека,
переходящего от язычества к христианству. Особое внимание он обращал на то, что
все земные проблемы перестают быть для верующего главными, а земные блага -
единственными. До обретения веры в Христа, говорит св. Иустин, “мы более всего
заботились о снискании богатства и имения”. После крещения - “и то, что имеем,
вносим в общество и делимся со всяким нуждающимся” (7) Таким образом, проблема
собственности и богатства сразу же входит в нравственную проповедь ранних Отцов
Церкви. По их мысли, именно отношение к собственности и земным благам служит тем
индикатором, которое отличает языческий образ жизни от христианского.
Тесная связь богословия с этикой проявлялась в частности в том, что социальные и
экономические проблемы не рассматривались в этот период отвлеченно. Внимание
мужей апостольских и апологетов сосредотачивается прежде всего на внутреннем
мире человека, а не проблемах социального неравенства, богатства или бедности
вообще. В центре внимания - человеческие мысли, чувства и поступки, связанные с
богатством или бедностью. Ибо, по выражению Минуция Феликса “что бы ни делала
судьба, у человека душа свободна и в нем судится его действие, а не внешнее
положение” (8) Таким образом, не собственность, но внутренний мир и поведение
собственников, не рабство, а рабы и их хозяева – так ставят вопросы социальной и
трудовой этики раннехристианские мыслители. Они обращались к окружающим их людям
с проповедью определенной системы ценностей и поведения. Все вопросы, так или
иначе связанные с социальной и экономической жизнью, культурным творчеством и
цивилизационным развитием, были вписаны в общий контекст этического учения.
4) Исходная позиция мужей апостольских и апологетов в постановке проблемы
собственности и земных благ
Свои рассуждения о собственности, богатстве и земных благах мужи апостольских и
апологеты строили исходя из веры в единого Бога Творца всего сущего и Иисуса
Христа Сына Божия.
Проповедь единого Бога Творца была обращена прежде всего к язычникам, которые
придерживались многобожия. В писаниях мужей апостольских и апологетов Бог
предстает Творцом всего сущего, Вседержителем и Владыкой мира. Слова
псалмопевца, - “Господня земля и что наполняет ее, вселенная и все живущее в
ней” (Пс.,23,1); “Моя Вселенная и все, что наполняет ее (Пс.,49,12), -
становятся путеводными для мужей апостольских и апологетов. Согласно Феофилу
Антиохийскому “Бог назван Богом потому, что положил все в своей крепости…,
называется Господом, потому что господствует над всем, - Отцом, потому что
существует прежде всего, - Зиждителем и Творцом, потому что все создал и
сотворил, - Всевышним, потому что превыше всего, - Вседержителем, потому что
всем управляет и все содержит. Ибо и высоты небес, и глубины бездн, и пределы
вселенной в руке его…” (9)
Вера в Бога Творца неотделима в писаниях ранних Отцов Церкви от идеи о благости
всего сотворенного, как невидимого, так и видимого, то есть материального мира.
В этом отношении писания мужей апостольских и апологетов противостояли
гностическому дуализму и ложному пониманию духовности, осуждающей плоть и
материю. Не случайно поэтому многие апологеты, как, например, св. Ириней
Лионский в своем фундаментальном труде “Обличения и опровержения лжеименного
знания”, подробно рассматривали и опровергали гностическое осуждение материи как
субстанционального зла.
Признание материального мира благим стало основой для развития идей ранних Отцов
Церкви о Боговоплощении. При этом, как справедливо отмечал Л.П.Карсавин, ранние
Отцы Церкви “не задумывались над тем, насколько точно выражали они тайну
Боговоплощения. Ибо им она не сама по себе была существенна. - Они хотели - в
противовес язычеству и гностицизму - обосновать христианское понимание мира как
благого, хотя и грешного творения Божьего, абсолютную ценность человеческой
жизни” (10). Показательно, что Аристид, Афинагор, Татиан и другие мыслители
раннехристианской эпохи восторгались сотворенным видимым миром, полагая что само
созерцание красоты и гармонии всей природы, неба, земли, моря, солнца приводит к
постижению Единого Бога.
Признание Бога Творцом и Господином вселенной, - с одной стороны, и всего
сотворенного, в том числе и видимого, материального мира, благим, - с другой
стороны, составляют ту основу, на которой строились рассуждения ранних Отцов
Церкви о собственности и материальных благах в целом.
5) Основные общие положения в постановке и раскрытии проблемы собственности и
земных благ
В писаниях мужей апостольских и апологетов можно найти как общие для всех
авторов идеи относительно собственности и богатства, так и проследить
определенные различия во взглядах по этим вопросам. Обратимся сначала к тому
общему, что объединяло взгляды ранних Отцов Церкви на указанные проблемы.
1. Бог как Творец и Господин творения есть “верховный собственник” самой жизни
человека и всех благ (материальных и духовных), их податель и распорядитель.
Бог, являясь Творцом вселенной, является и ее Господином. У вселенной “есть
господин, который правит ею и пребывает в ней, и это – Бог всемогущий” - говорит
Ориген (11).
Как истинный Господин и Владыка вселенной, Господь является в то же время и
“верховным собственником” всего сущего: по слову Тертуллиана “нет ничего нашего,
поскольку все - Божее” (12).
Человек владеет тем, что ему дает Бог, и Бог является подателем всего – и жизни,
и благ. “Он Сам все подает нам” – говорит св. Иустин (13). По его словам,
христиане благодарят Бога за все, и, в частности, за саму жизнь и за подаяние
средств к жизни: “за то, что мы сотворены, за все средства к благосостоянию
нашему” (14). Отец Небесный “дары свои охотно и ласково раздает приступающим к
Нему с чистым расположением” - говорил св. Климент Римский (15) .
2. Все блага, подателем которых является Бог, предназначены для всех людей.
Св. Ириней Лионский говорит в этой связи, что Бог, Который “благоволительно
повелевает солнцу своему восходить над всеми и посылает дождь на праведных и
неправедных, будет судить тех, которые пользуясь Его равно распределяемой
благостью - (курсив мой), жили не соответственно дарам Его щедрости, но в
удовольствии и роскоши проводили дни свои вопреки Его благости и даже
богохульствовали против Того, Кто оказал на них столько благодеяний” (16).
Климент Александрийский в своем произведении “Педагог” так развивает эту идею :
“Бог создал человечество для братского общения.., все доставляя всем, даровав в
общее достояние для всех. Все, следовательно, должно быть общим, и богатые не
должны желать более иметь, чем другие… Знаю, что Бог дал нам наслаждаться, но
только в пределах необходимого, и по Его воле наслаждение должно быть общим. Это
не в порядке вещей, чтоб один в изобилии жил, тогда как многие терпят нужду”
(17).
Тертуллиан доводит эту идею до формулы : “И то, что кажется нашим, на самом деле
чужое.., поскольку все –Божее (18) .
Таким образом, никто не должен эгоистически пользоваться избытком благ в ущерб
ближнему или стремиться завладеть всеми благами. Отсюда - призыв ранних Отцов
Церкви давать по возможности ближним из своей собственности и подражать в этом
верховному подателю всех благ – Богу.
“Отец хочет, чтобы всем было раздаваемо от даров каждого” - говорится в “Учении
двенадцати апостолов” (19) И почти то же говорит Ерм, автор “Пастыря”: “Всем
давай потому, что Бог хочет, чтобы всем было даруемо из Его даров”.
Человек, по мысли автора “Послания к Диогнету”, призван подражать Богу. Таким
подражателем будет, в частности, и тот, кто “полученные им от Бога дары раздает
нуждающимся и делается так сказать богом для получающих от руки его” (20).
В “Учении двенадцати апостолов” совет приобретает форму императива: “Разделяй
все с братом твоим, и не говори, что эта твоя собственность, ибо если имеете
общение в бессмертном, то не тем ли паче и в смертных вещах?” (21) .
Памятование о всеобщем предназначении благ и любовь к ближнему становятся
основой для исполнения долга милосердия в отношении нуждающихся. Милостыня,
понятая в широком значении слова, одна из главных добродетелей христианина и его
нравственный долг. Более того. В этом заключается один из способов подражания
Богу. “Ибо не в том состоит блаженство, чтобы иметь власть над другими, или быть
сильнее слабейших, или быть богатым и притеснять низших, таким образом никто не
может подражать Богу; это не достойно Его величия. Но тот, кто принимает на себя
бремя ближнего, кто имея в чем-либо превосходство, благодетельствует другому
низшему себя, кто полученные им от Бога дары раздает нуждающимся …тот есть
подражатель Богу” (22) .
В “Учении двенадцати апостолов” говорится о необходимости делиться с ближними
своей собственностью: “Не будь простирающим руки, чтобы брать, и убирающим,
когда нужно дать. Если что имеешь от трудов рук своих, отдай во искупление
грехов твоих. Давай, не колеблясь, и давая, не ропщи, ибо ты знаешь, Кто есть
добрый Воздаятель награды”. Св. Климент Римский в своем Первом послании
коринфянам призывает: “Богатый подавай бедному, и бедный благодари Бога, что Он
даровал ему, через кого может быть восполнена его скудость.” (23) .
В “Пастыре” Ерма дела милосердия также призывает “щедро раздавать нуждающимся”.
Увещевая тех христиан, которые владеют многим, “Пастырь” говорит: “Такое
невоздержание вредно для вас, которые имеете и не делитесь с нуждающимися.
Подумайте о грядущем суде. Вы, которые превосходите других богатством,
отыскивайте алчущих, пока еще не окончена башня. Итак, смотрите вы, гордящиеся
своими богатствами, чтобы не восстенали терпящие нужду и стон их взойдет к
Господу и исключены будете со своими сокровищами за двери башни” (24).
В этой связи встает вопрос – всем ли просящим нужно уделять из своей
собственности? Или необходимо быть уверенным, что просящий действительно
нуждается в помощи? И как много, до какой степени необходимо раздавать
собственность?
“Пастырь” Ерма и “Учение двенадцати апостолов” говорят не только о тех, кто дает
милостыню, но и о тех, кто берет ее. “От плода трудов твоих, который дет тебе
Бог, давай всем бедным просто, ни мало не сомневаясь кому даешь... Берущие
отдадут отчет Богу, почему и на что брали. Берущие по нужде не будут осуждены, а
берущие притворно подвергнутся суду. Дающий же не будет виноват, ибо он исполнил
служение, какое получил от Бога, не разбирая, кому дать и кому не давать, и
исполнил с похвалою пред Богом“ (25).. Так и “Учение двенадцати апостолов”
возлагает ответственность на того, кто просит: “Увы берущему : если берет кто,
имея нужду, он будет неповинен, но не имеющий нужды даст ответ, зачем и для чего
он взял” (26).
В целом ряде сочинений мужей апостольских и апологетов содержится идея
гармонического существования и взаимопомощи богатых и бедных. Причем не только
богатый может помочь бедному, но и бедный помогает богатому. “Богатый имеет
много сокровищ, но беден для Господа; развлекаемый своими богатствами, он очень
мало молится Господу... Но когда богатый подает бедному то, в чем тот нуждается,
то бедный молит Господа за богатого, и Бог подает богатому все блага; потому что
бедный богат в молитве и молитва его имеет великую силу пред Господом. Богатый
подает бедному, веруя, что ему внимает Господь, и охотно и без сомнения подает
ему все. заботясь, чтобы у него не было в чем недостатка. Бедный благодарит
Господа за богатого, дающего ему. Тот и другой делают дело... во время засухи
вяз, имея в себе влагу, питает виноградную лозу, а виноградная лоза, имея
постоянную влагу, дает двойной плод, и за себя, и за вяз. Так и бедные, моля
Господа за богатых, бывают услышаны, и умножают богатства их, богатые, помогая
бедным, ободряют их души... Блаженны те, которые, имея богатство, чувствуют, что
они обогащаются от Господа, ибо кто почувствует это, тот может делать нечто
доброе” (27)
Важно отметить, что все это не отменяет законности права частной собственности.
Мужи апостольские и апологеты, как и авторы книг Ветхого и Нового Заветов,
исходят из факта обладания людьми частной собственностью. Закон Моисея, который,
по выражению св. Климента Александрийского, есть “воспитание разнузданных детей”
(28), содержит запрет на покушение на собственность другого: заповедь “не
укради” и заповедь “не пожелай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего
твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у
ближнего твоего”.
В писаниях мужей апостольских и апологетов трудно найти обширные комментарии к
этим заповедям, подобные тем, которые будут сделаны несколько позже, например,
Блаженным Августином. Тем не менее, в “Учении двенадцати апостолов” прямо
повторяется заповедь “не кради” и “не желай того, что принадлежит ближнему”. К
вечной погибели ведут преступления нравственных заповедей. “Учение двенадцати
апостолов” называет 43 таких преступления, причем 7 из них относятся к порокам,
так или иначе связанным с собственностью. Кражи, хищения, любостяжания стоят в
одном ряду с убийством, блудом, волхованием. Также и те, кто отворачивается от
нуждающихся, не милуют нищих “Учение двенадцати апостолов” ставит в один ряд с
убийцами детей. В Послании апостола Варнавы приводится аллегорическое толкование
заповедей Моисея о запрете на употребление в пищу определенных животных. Слова
из Ветхого Завета “не ешь ни орла, ни ястреба, ни коршуна, ни ворона” Варнава
трактует как совет не иметь дела с ворами и грабителями: “не прилепляйся к таким
людям, которые не умеют доставлять себе пищу трудом и потом, но беззаконно
похищают чужое” (29) Памятуя о том, что в конечном итоге все блага – Божии и что
предназначены они всем людям, ворами и грабителями могут считаться и те
неправедные богачи, которые стремятся присвоить себе все, лишая остальных
средств к существованию.
Многие ранние отцы Церкви говорят об отношении к собственности в
раннехристианских общинах. Во всех случаях речь идет о добровольном
пожертвовании собственности в пользу ближних, а не о каком-либо принудительном
перераспределении.
Раннехристианские общины практиковали обобществление имущества, о чем
упоминается уже в Деяниях Апостолов : “ У множества же уверовавших было одно
сердце и одна душа; и никто ничего из своего имения своего не называл своим, но
все было у них общее...Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые
владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к
ногам апостолов , и каждому давалось , в чем кто имел нужду” (Деян. 4, 32, 34,
35). Так и по слову св. Иустина Философа “...достаточные из нас помогают всем
бедным, и мы всегда живем за одно друг с другом...Достаточные же и желающие,
каждый по своему произволению (курсив мой), дают, что хотят, и собранное
хранится у предстоятеля; а он имеет попечение о сирых и вдовах, о всех
нуждающихся по болезни или по другой причине, о находящихся в узах, о странниках
издалека, вообще печется о всех, находящихся в нужде” (30)
Весьма ценны в этом отношении свидетельства св. Поликарпа Смирнского о жизни
христианских общин и тех проблемах, с которыми они сталкивались. Так, он говорит
о пресвитере Валенте, который вместе с женой, по любостяжанию, утаил деньги,
данные для бедных. “Кто предается любостяжанию, тот оскверняется идолослужением
и достоин считаться в ряду язычников”. Однако, св. Поликарп увещевает не
относится к Валенту как к врагу, но простить его и стараться исправить его как
вообще должны исправляться “члены страждущие и заблудшие” (31) .
На эту проблему обратил свое внимание и св. Климент Александрийский,
рассматривая историю с Ананией с его женой Сапфирой, которая приводится в
Деяниях святых апостолов. Продав имение, они оставили себе часть, а часть отдали
общине, солгав, что отдали все. Апостол говорит Анании, что он солгал “не
человекам, а Богу”. После разоблачения они умирают. Соответствует ли столь
жестокое наказание незначительному проступку? Св. Климент не обходит этот
вопрос, трактуя его аллегорически. По мнению св. Климента, “Подобно тому, как
Моисей только словом убил египтянина, когда тот несправедливо ожесточился против
еврея, так и апостол Петр “убил словом неправедно утаивших часть цены поля и
солгавших” (32).
Таким образом, мужи апостольские и апологеты учат человечество высшему братству.
высшей общности в Боге. Во Христе. В евангельском духе любви это братство может
осуществиться. Ранние Отцы Церкви все в мире считали Божиим. Тому, Кто сотворил
мир, принадлежит все. И сам человек в конечном счете принадлежит не себе, а
Богу. Подобно тому как по любви к людям Бог дарует и саму жизнь, и средства к
жизни, так и по любви к Богу и ближним люди должны, отказавшись от эгоистических
стремлений, отдавать свое. В братской любви стирается грань между “моим” и
“твоим”, собственность объединяется. Там, где нет духовной общности в любви и
вере, не может быть и подлинной общности в собственности. При этом всякое
покушение на собственность ближнего есть великий грех. Покушение на
собственность другого есть покушение и на его личность. Человек имеет право
только отдавать другим, но не брать у других.
3) Необходимо различать “блага истинные” и “блага ложные”, “собственность
истинную” и “собственность ложную”.
Наряду с признанием материального мира благим как благ его Творец, христианские
мыслители первых веков проповедовали особое, христианское миро-отрицание: “Умри
для мира, отвергнув его безумие: живи же для Бога, и , познав Его, отвергни
древнее рождение” – говорит Татиан. В этих словах содержится призыв к
освобождению из духовного плена у мирских благ и собственности. Восстановление
должного соотношения духа и плоти составляет важную тему писаний мужей
апостольских и апологетов. Этика собственности строится как этика господства
духовного начала над материальным.
Одним из методов проповеди должного отношения к собственности и богатству служит
у ранних Отцов Церкви противопоставление “истинных” и “неистинных” благ. Причем
проводится оно в широком контексте противопоставлений “истинных” и “неистинных”
понятий о жизни и смерти.
Такое противопоставление создало даже особый тип духовной литературы
раннехристианской эпохи. Ее называют литературой “двух путей”. (К литературе
двух путей относится “Учение двенадцати апостолов”, писания псевдо-Варнавы,
седьмая книга “Апостольских постановлений ” и сочинение “Апостольские церковные
порядки”. К ней же примыкают многочисленные отрывки из различный сочинений мужей
апостольских и апологетов. )
Идея двух путей содержится уже в Ветхом Завете: “Так говорит Господь: вот Я
предлагаю вам путь жизни и путь смерти (Иерем.21,8) С этих слов и начинается вся
литература “двух путей”, эта же тема прослеживается и в сочинениях ранних Отцов
Церкви.
“Два есть пути, один – жизни и другой – смерти, и велико различие между этими
двумя путями” (“Учение двенадцати апостолов”). И если путь жизни от Бога, то
путь смерти, как сказано в книге “Апостольских конституций” – от “чуждого образа
и воли”. Один путь ведет к вечной жизни, другой - к вечной погибели. Так, по
выражению св. Игнатия Богоносца “одно из двух предлежит нам, смерть или жизнь, и
каждому предстоит удалиться в “свое место”.
Что именно представляется “истинной”, “настоящей”, “подлинной” жизнью и смертью,
благом и собственностью? И что, наоборот, “неистинным”?
“Истинное” противостоит “неистинному” как вечное – временному, небесное –
земному, духовное – мирскому и суетному.
Ибо есть как бы две монеты: одна - Божия, а другая - мирская, и каждая имеет
свой собственный образ; неверующие носят образ мира сего, а верующие в любви -
образ Бога через Иисуса Христа” (33). Христианин есть странник в этом мире :
“Знаете ли, рабы Божии, что находитесь в странствии? Ваш город находится далеко
от этого города” – говорится в “Пастыре” Ерма.
“Христиане… живут в мире, но не суть от мира.., мир ненавидит христиан за то,
что они вооружаются против его удовольствий…христиане обитают как пришельцы в
тленном мире, ожидая нетления на небесах” – говорится в “Послании к Диогнету”
(34).
Поэтому истинная жизнь та, которая дает это нетление. Истинная смерть также
заключается не в окончании земного пути и земной смерти, а в вечной погибели.
Именно ее и следует бояться. “…Тогда ты познаешь обольщение и заблуждение мира,
когда на самом деле научишься жить на небе, когда будешь презирать здешнюю
мнимую смерть, а бояться смерти действительной, уготовляемой для имеющих быть
осужденными на вечный огонь” (35)
Кто же осужден на погибель вечную? “Те, которые любят настоящий век,
роскошествуют в богатстве своем и не ожидают благ будущих – гибнут души их” (
36)
Вечная жизнь связана и с вечными благами. И обеспечивает ее не только и не
столько хлеб земной, но “хлеб небесный” - Слово Божие и вера в Христа.
Так, например, св. Игнатий Антиохийский Богоносец говорит : “Нет для меня
сладости в пище тленной, ни в удовольствиях этой жизни. Хлеба Божия желаю, хлеба
небесного, хлеба жизни, который есть плоть Иисуса Христа, Сына Божия,
родившегося в последнее время от семени Давида и Авраама. И пития Божия желаю, -
крови Его, которая есть любовь нетленная и жизнь вечная (37). Так же
противопоставляются истинные собственность и богатство неистинным.
Земные, тленные собственность и богатство - “неистинные”. Сосредоточение на них
есть идолопоклонство, собирание их ведет к греху и погибели. Св. Климент
Александрийский приводит слова пророка Варуха: “Где князья народов и владевшие
зверями земными, забавляющиеся птицами небесными и собиравшие серебро и золото,
на которое надеются люди и стяжаниям которых нет конца? ..Они исчезли и сошли в
ад” (Вар.3,16-19) И делает следующий комментарий: Вообще богатство, дурно
управляемое, есть целая укрепленная гора греха и злодеяния. Многие, на него
зарившиеся, не могли войти в Царствие Небесное (Мф.,19, 23-24) До болезненности
страстно добиваясь из-за них самих вещей этого мира, они потонули в своих
порочных пожеланиях…Безумцы те, которые в своей ненасытимости сокровищами
услаждаются…О, если бы люди… золото навозом считали! ..лучшим же богатством
является не иметь никаких пожеланий; и истинной гордостью должна быть эта, чтобы
богатством не чваниться, а им пренебрегать” (38)Он также говорил , что “Не тот
богат, кто владеет имуществом и его бережет, а тот, кто им делится; даяние, а не
обладание нас осчастливливает”.
Истинное богатство есть “богатство в Боге”. Минуций Феликс в своем сочинении
“Октавий” восклицает: “ как может быть беден тот, кто ...богат в Боге?” Поэтому
в “Послании к Диогнету “ о христианах как богатых в Боге говорится : “...они
бедны, но многих обогащают. Всего лишены, но во всем изобилуют” ( Ср. с 2
Кор.,6, 9-10)
“Христианство есть истинное богатство” – так называл одну из глав третьей книги
своего сочинения “Педагог” св. Климент Александрийский.
То же относит он и к собственности: “Истинная твоя, твоя славная, неотъемлемая
собственность это – вера в Бога, исповедание Мужа скорбей (Ис.65,3)”, как и
“благотворительное человеколюбие”. В другом своем сочинении истинной
собственностью св. Климент называет также мудрость. “Сокровище же божественное и
неоскудевающее богатство - это приобретаемая многими трудами мудрость” (39)
“Мудрость нельзя купить на земную монету; не на рынке. А на небе она дешево
продается: и купить ее можно лишь на истинную монету, бессмертным Логосом,
царственным этим Золотом” (40)
Мысль о “покупке” или об “обмене” земных благ на небесные, которая, возможно,
может показаться несколько меркантильной, часто употреблялась ранними Отцами
Церкви в их проповеди и увещевании людей. Характерно в этом отношении сочинение
Ерма “Пастырь”. В нем в частности говорится: “Очисти сердце свое от всех сует
настоящего века, соблюдай прежде сказанное тебе, от Бога данные слова, и
получишь все блага, о которых просишь” (41)
Противопоставление “истинного”, небесного и “неистинного”, земного и мирского
зачастую распространяется в раннехристианской литературе на противопоставление
христианского и нехристианского, должного и недолжного Характерно при этом, что
авторы не ограничивают себя в обилии приводимых примеров “истинного” и
“неистинного”. Так, например, Тертуллиан, противопоставляя христианский образ
жизни языческому и клеймя мирские удовольствия язычников, в частности зрелища,
пишет: “Этому противостоят другие наслаждения и зрелища - “ святые, вечные и
бесплатные” .Обращаясь к христианину, он говорит, что восхождение в вере и
праведности есть “твои колесничные гонки: по этой дороге ты должен мчаться,
считая мгновения и пройденные круги, не сводя глаз с конечной цели, отстаивая
честь болеющей за тебя Церкви, под знаменем Бога, по сигналу трубы Его ангела,
стремясь к славной пальме мученичества” (42).
4) Христианин должен ориентироваться на приобретение истинной собственности и
истинных сокровищ, а земную собственность и богатство презирать.
Эта мысль проводится у всех ранних Отцов Церкви Татиан, ученик Иустина Философа,
в речи против эллинов восклицает : “Не хочу царствовать, не желаю быть богатым,
отказываюсь от военноначальства, ненавижу блуд; не замышляю плавать на корабле
ради ненасытной жадности, не вступаю в борьбу ради получения венцов; я свободен
от всякого безумного честолюбия...” И далее продолжает в стиле Екклезиаста: Я
вижу, что одно и то же солнце для всех, что одна смерть постигает всех, живет ли
кто в удовольствиях или в бедности. Богатый сеет, и бедный пользуется тем же
посевом. Богачи умирают, такой же исход жизни имеют и нищие” (43).
Развивая евангельскую идею о том, что “трудно богатому войти в Царствие
Небесное”, мужи апостольские и апологеты в целом склоняются к мысли о том, что
богатство - тяжелое искушение, привязывающее сердце человека к земной суете. Об
этом образно и ярко говорит Минуций Феликс в своем “Октавии”. “ Мы владеем всем,
коль скоро ничего не желаем. Как путешественнику тем удобнее идти, чем меньше он
имеет за собою груза, так точно на жизненном пути блаженнее человек, который
облегчает себя посредством бедности и не задыхается от тяжести богатств. Если бы
мы считали их полезными, то просили бы их у Бога, и Он, без сомнения, мог бы
дать нам сколько-нибудь, потому что все принадлежит Ему. Мы лучше хотим
презирать богатство, нежели владеть им… . А что мы чувствуем недостатки тела и
терпим их, - это не наказание, а принадлежность нашего воинствования. Ибо
мужество укрепляется немощами, и несчастие бывает часто школою добродетели. ..Мы
испытываемся несчастиями, как золото огнем... Христианин может только казаться
несчастным, но не быть таким ” (44) .
Как же быть с теми многочисленными примерами жизни, когда люди, имеющие многое,
может быть, за всю свою жизнь не терпят никаких страданий и неудобств, а
несчастные бедняки всю жизнь обречены страдать? Минуций Феликс, обращаясь к
христианам, задающим подобный вопрос говорит: “ Может быть, вас обольщает то,
что, и не зная Бога, многие изобилуют богатствами, пользуются почестями,
обладают могуществом? Несчастные! Они возвышаются для того, чтобы глубже
пасть...Некоторые из вас достигают вершины власти и могущества для того только,
чтобы злоупотребить данной им властью и удовлетворить своим прихотливым
страстям...Богат ли ты? Опасно полагаться на фортуну; большие запасы для
краткого пути составляют не подспорье, но тяжелое бремя. Ты хвалишься тем, что
ходишь в пурпуровой одежде и пред тобой носят пуки прутьев с секирой? Но нелепое
заблуждение, бессмысленное почитание своего достоинства - блистать багряницею и
быть грязным душой. Ты славишься своей знатностью, хвалишься доблестями своих
родителей? Но мы все родимся равными, одна добродетель только отличает нас. “
(45)
6) Различия во взглядах раннехристианских писателей на проблему собственности и
богатства
Перейдем теперь к некоторым спорным вопросам, относящимся к проблеме
собственности и богатства, по которым мужи апостольские и апологеты высказывали
различные, порой противоположные взгляды. В общем виде основной спорный вопрос
можно сформулировать следующим образом: Является ли собственность и богатство по
природе своей нравственно нейтральными или неизбежно порочными? Является ли,
напротив, отсутствие собственности и бедность нравственно нейтральной или всегда
является признаком добродетельности?
Этот вопрос является глубоко принципиальным. В сочинениях мужей апостольских и
апологетов содержится два варианта ответов на него. Первый вариант, данный с
различной степенью категоричности, заключается в признании собственности и
богатства категориями нравственно порочными. Наиболее резкие суждения можно
найти у Тертуллиана. Он в частности пишет: “Нет более убедительного основания
презирать деньги, чем то, что Сам Господь жил без богатств. Он всегда
оправдывает бедных, а богатых осуждает. Таким образом, с терпением Он связывает
убыток, а с богатством - презрение” (46) По мнению Тертуллиана даже ради
пропитания близких не следует заботиться о зароботке, а тем более о приобретении
собственности. “Ради Бога тебе следовало бы оставить все - родителей, супругу,
детей. И ты еще сомневаешься, следует ли тебе бросить твое ремесло, торговлю или
иное занятие, которому ты предаешься ради родителей и детей! Нам уже было
однажды сказано, что ради Господа следует оставить и налоги, и ремесла, и все
дела. Бросили же призванные Господом Иаков и Иоанн и отца и лодку, оставил же
Матфей место сборщика податей. Даже отца родного похоронить - и то было слишком
большой отсрочкой для дела веры! Никто из тех, кого избрал Господь, не сказал:
“Мне не на что жить.” Вера ведь не страшиться голода… Вере уже известно, что не
следует дорожить самой жизнью, что же говорить о средствах к жизни? “ (47)
С большой художественной выразительностью, но значительно мягче по общему тону,
проводит эту же идею собственности и богатства как порока “Пастырь” Ерма.
В третьем своем мистическом видении Ерм видит башню, олицетворяющую христианскую
Церковь. Когда закончится ее строительство, наступит конец времен, которому
надлежит быть вскоре.
Башня (Церковь) строится из камней различной формы и качества. В основание башни
- Церкви, строящейся на водах крещения, положены “камни квадратные и белые,
хорошо прилаживающиеся своими спайками - это суть апостолы, епископы, учители и
диаконы”, праведно служившие Богу. Другие камни, идущие на строительство башни -
праведники миряне и новообращенные. Однако Ерм видит и те камни, которые
отбрасываются и полагаются на том или ином расстоянии от башни.
Среди разного рода камней Ерм видит, в частности, белые и круглые камни. Одни из
них годятся на построение башни, другие – нет.
С одной стороны, это белые, светлые камни. Они - “с белой горы”. Это те, кто
“веруют от сердца”. “Блажен этот род, потому что невинен”.
С другой стороны, их круглая форма не позволяет строителям башни употребить их в
дело. Круглая форма – это богатство.
Некоторые из круглых камней в видении Ерма все же пошли на строительство башни
после того, как их обсекли до квадратной формы, то есть после того, как Господь
лишил их богатства. “Богатство немного омрачило их, но они не отступили от Бога,
и никакое худое слово не сошло с языка их, но всегда правда, добродетель и
истина. Посему Господь, зная душу их, и то, что они родились и пребывают
добрыми, повелел обсечь их богатства, но не совсем отъять их, чтобы из
оставшегося они могли делать добро, и жить с Богом.. Посему они несколько
обсечены и положены в здание башни” (48)
Другие круглые белые камни были негодны для здания, так как “найдены очень
круглыми”. Хотя они “имеют веру, но имеют и богатства века сего”.
Есть опасность, что когда придет гонение, то ради богатств своих и попечения о
мирских благах они отрекутся от Господа. Ерм спрашивает, когда же они будут
угодны Господу и пойдут на строительство башни. “Когда обсечены будут богатства
их, которые их утешают...Ибо как круглый камень, если не будет обсечен и не
откинет от себя кое-чего, не может быть квадратным: так и богатые в нынешнем
веке, если не будет обсечены их богатства, не могут быть угодны Господу”. Так и
сам Ерм , - “когда был богат, был бесполезен; а теперь ты полезен и годен для
жизни” (с. 210). Таким образом, “Должно обсечь у них блага настоящего века и
суетное богатство, и тогда они будут годны в царствии Божием” (49)
Иной вариант ответа на вопрос о нравственной природе собственности и богатства
представлен в основном в сочинениях св. Климента Александрийского, который
утверждает нравственную нейтральность собственности и богатства.
Признавая, что “Божественный наш Спаситель как бедность, так и богатство
...причислил к вещам одновременно и духовным, и телесным”, св. Климент говорит о
том, что собственность нейтральна по своей нравственной природе, и что богатство
, как и бедность, могут служить и ко благу, и ко злу.
По его мнению, “доброе здравие и обладание всеми вещами, которые необходимы для
поддержания телесной жизни, развивают в душе свободу и независимость, если
только она разумно пользуется земными благами” (50)
Напротив, бедность, также как и болезни и страдания, “ лишает душу
необходимого.., отклоняет ее от созерцания и мешает хранить безупречную чистоту
и безгрешность”.
Св. Климент Александрийский обращается к известной евангельской притче о бедняке
и Лазаре. “Что хочет Господь сказать притчей о Лазаре, где предстают очам нашим
образы богача и бедняка? ( Лк.16,19 и сл.) Что означают и эти слова: “ Никто не
может служить двум господам - Богу и маммоне? ( Мф., 6,24, Лк.16,13) И там и
здесь Господь говорит о беспорядочной любви к собиранию богатств. Не видите
разве, что люди, привязанные к ним, не являются и на пир, куда были приглашены (
Мф.22,2, сл.; Лк.14,16) ? И не потому не являлись, что были имущими и богатыми,
но потому, что оказались слишком заняты имуществом и порабощены своим
богатством.” Этими словами св. Климент убеждает, что порочны не сами по себе
собственность и богатство , но лишь неправильное отношение к ним: “Богатство
походит на змея: если кто еще различить его верно не сумеет, как он, вися на
кончике хвоста, качается в воздухе, не причиняя никому опасности, то он
обвивается около руки того и умерщвляет. Точно так же и богатству присуще
замечательное свойство: при неискусном и неопытном прикосновении к нему оно
змеем изворачивается, обвивается около собственника и его умерщвляет. А если кто
им распоряжается великодушно и рассудительно, тот, это ядовитое животное поражая
волшебством Логоса, остается невредимым".
По мысли Климента Александрийского для достижения вечной жизни необходимо
достойное прохождение земной жизни, что в свою очередь требует и питания
вещественного, и питания духовного : “Заботьтесь не о пище тленной, - говорит
Господь, - а о пище, пребывающей в жизнь вечную (Ин.,6,27). Насыщение же
происходит через принятие пищи вещественной и через сообщение спасительного
учения. (51)
Другой спорный вопрос тесно связан с первым. Является ли отсутствие
собственности нравственным благом? И что есть бедность - нравственно нейтральная
категория или признак и гарантия добродетели? И вновь мы видим прямо
противоположные взгляды у Тертуллиана, - с одной стороны, и св. Климента
Александорийского, - с другой.
По мнению Тертуллиана “Если Царство Божье не принадлежит богатым, то бедные
неминуемо должны иметь его своим уделом” (52).
Св. Климент Александрийский имел противоположное мнение. “Не бедность вообще
ради нее самой благословляет Господь, а ту бедность, что пренебрегает мирскими
сокровищами из-за любви к правде, и ту, которая пренебрегает мирскими почестями,
чтобы приобресть сокровище истинное” (53) Трактуя изречение “Даже лисицы имеют
норы ( Мф.8,20; Лк.9,58) св. Климент говорил, что “Господь называет лисицами
людей, все занятие которых состоит лишь в выкапывании и зарывании золота”.
Однако, “Бесчисленные заботы порождает не только богатство..., но и бедность,
если кто не умеет переносить ее” (54) . В целом, св. Климент выступает за
“средний путь”, за обладание необходимым, а не излишним и за разумное
пользование собственностью в духе ответственности перед Богом и любви к ближним
: “Правое - в середине, это умеренный образ жизни, свободный от обоих
крайностей: как от роскоши, так и скряжничества”.
Заключение
Мы рассмотрели самые ранние сочинения христианских мыслителей, созданные до
Никейского Собора. В этот период еще не было ни догматов, ни общепринятых
позиций по многим вопросам, в том числе и социальной жизни. Возможно, кому-то
написанные почти два тысячелетия назад строки могут показаться “археологией”, не
имеющей никакого отношения к современной жизни. На мой взгляд это не так. Не
стоит преувеличивать, но не стоит и преуменьшать их значения для понимания
современной ситуации с проблемой собственности и богатством.
Многие ранние Отцы Церкви, прежде всего апологеты, обращались к языческому миру
и к последователям гностицизма. Казалось бы, древнее язычество давно ушло и
христианская проповедь, обращенная к язычникам не актуальна. Но так ли это? Мне
кажется, что сейчас язычество выступило в новом обличье: не связанное с
многобожием, оно сделало своим богом деньги, а целью жизни – погоню за
богатством и материальным благополучием.
И дело не в количестве собственности и богатства, а во внутренней установке.
А потому призыв ранних Отцов Церкви к внутренней, духовной свободе от излишней
привязанности к собственности и благам все так же необходим.
Еще более важной представляется полемика ранних Отцов Церкви с гностиками. Дело
в том, что гностический мотив отрицательного отношения к материи и телесности
как “злому началу” в отличие от духового “доброго начала” звучит и по сей день.
Особенно печально, что такой “спиритуализм” часто выдается за христианскую
истину. В результате внешне принятый верующими “зрак раба”, любовь к “худым
ризам”, подражание кенотическому образу приводит к брезгованию и небрежению
делами земными и ответственностью за возрождение страны, в том числе и
экономическое. Задача состоит в том, чтобы привнести подлинное христианское
отношение к собственности и богатству в современную хозяйственную жизнь. Для
этого необходимо ясно осознавать, с одной стороны, опасность безответственного,
эгоистического отношения к собственности и благам, духовного пленения и
языческого поклонения им, и, с другой стороны, опасность отрешенности от дел
мира и ориентации на нищету.
Примечания
1. Основное различие между православным и католическим подходами к проблеме
частной собственности заключается в том, что Католицизм видит в собственности
установление “естественного права”. Православие склонно считать. Что частная
собственность есть исторический институт, “который все время меняется в своих
очертаниях, как и в своем социальном значении, и ни один из ее образов ее
существования не имеет самодавлеющего, пребывающего значения” – писал в этой
связи С.Н. Булгаков // Булгаков С.Н. Православие. М.,1991,с. 366.
2. Попов И.В. Конспект лекций по патрологии. Сергиев Посад, 1916, с.31.
3. Св. Игнатий Богоносец. Послание к ефесянам.// Ранние отцы Церкви.
Антология.Брюссель,1988,с.106.