В поисках предков. Скифы. Глава 22. Скифский мир
Итак, на смену скифам в Северное Причерноморье пришли сарматы, которых Геродот, как мы помним, выводит от амазонок и женившихся на них скифских юношей. Сами же амазонки, как мы помним, тоже скифского рода. Таким образом, речь должна идти о том, что одни скифские племена сменили другие скифские же племена. Или добавились к ним.
Появившиеся ещё позднее готы также не дают основания говорить об исчезновении скифов, т.к. готы, по всей видимости, есть скифы. «Той же традиции, очевидно, принадлежит свидетельство поэта I в. н.э. Валерия Флакка, который в своих «Аргонавтиках» связывает её с идущей от Геродота теорией о происхождении колхов от воинов Сесостриса (V, 416 – 421): cunabula gentis (417) Colchidos hie ortusque tuens, ut prima Sesostris (418) intulerit rex bella Getis, ut clade suorum (419) territus hos Thebas patriumque reducat ad amnem, (420) Phasidis hos imponat agris Colchosque vocari (421) imperat. Скифы, таким образом, отождествляются здесь с гетами, как позже Кассиодор (у Иордана) отождествлял тех и других с готами».[1]
Что касается гуннов, то их и их вождя Атиллу Приск Панийский называет скифами.
Впрочем, иначе и быть не может. Если мы посмотрим к востоку от Северного Причерноморья, то увидим племена – носители культуры скифского типа.
У Геродота на окраине мира, ещё дальше скифов, живут аримаспы, которые охраняют большие залежи золота. «На севере же Европы, по-видимому, есть очень много золота. Как его там добывают, я также не могу определённо сказать. Согласно сказанию, его похищают у грифов одноглазые люди – аримаспы. Но я не верю, что от природы вообще существуют одноглазые люди, а в остальном естество у них, как и у прочих людей. Во всяком случае, кажется, что эти окраины ойкумены, окружающие остальные земли, обладают продуктами, которые у нас считаются весьма ценными и редкими».[2]
Интерес грека к золоту понятен. Нас же интересуют упомянутые им в связи с драгоценным металлом, аримаспы. Возможно, рассказ Геродота основан на фантастических данных, предоставленных ему. Эти сведения происходят из легенд и сказочных сюжетов народов Китая, Индии и Центральной Азии.
Но аримаспы могли существовать и в реальности. Дело в том, что помещали аримаспов в районы от Урала до Алтая, т.е. как раз в регионы, богатые золотом. Более того, в этих районах известны места, где в древности добывали золото. Поэтому с одной стороны, сведения об аримаспах носят фантастический характер, с другой – в их основе могут лежать реальные факты. Возможно, со временем исказилось название обитавшего там народа.
Упомянутые грифоны у античных авторов являются мифическими существами, которые охраняют сокровища. Они имеют голову орла, тело льва и крылья. И они позволяют нам говорить о народах, населявших территорию от Урала до Алтая, как о скифах.
Это связано с тем, что грифоны являются важнейшей составной частью скифского звериного стиля. Различные сцены с грифонами исследователи находят на золотых украшениях, сосудах и других предметах, принадлежавших скифам в Северном Причерноморье. «На Среднем Дону мотив грифона в самых разных его вариантах довольно широко представлен в курганных комплексах V – IV вв. до н.э. Известны многочисленные (79 экземпляров) золотые штампованные бляшки (размерами 2x1,5 см) с изображением этих крылатых чудовищ, идущих влево («Частые курганы», курган № 3, IV в. до н.э., раскопки ВУАК). Аналогии данному образцу в такой стилистической трактовке встречаются в «царском» кургане № 8 группы «Пять братьев» в низовьях Дона и в знаменитой гробнице Куль-Обы близ Керчи, в Крыму. Золотые бляшки с грифонами, идущими вправо, найдены в курганах у с. Мастюгино (работы А.А. Спицина и П.Д. Либерова), а также в ходе наших раскопок у с. Терновое (курган № 10).
Для всех этих среднедонских экземпляров характерно наличие вокруг фигуры хищника окантовки в виде бордюра, расчленённого насечками.
Еще одну интересную группу составляют грифоны, стоящие попарно, в геральдической позе (т. е. напротив друг друга): она немногочисленна и представлена только в погребениях у с. Мастюгино – до 9 экземпляров (раскопки А.А. Спицина, Н.Е. Макаренко и П.Д. Либерова).
Близкие по стилю изображения встречаются на золотых бляшках «царских» скифских курганов степной полосы: Чмыревой Могилы, Верхнего Рогачика, Куль-Обы. Таким образом, эта группа может быть датирована не позже IV в. до н.э.»[3]
Грифон мог условно олицетворять у скифов структуру мироздания: «это существо, сочетающее в себе черты хищной птицы и льва, т. е. зооморфных олицетворений обоих потусторонних миров – верхнего и нижнего. Иными словами, используя этот образ, данное искусство доводит до логического конца ту тенденцию к описанию средствами зоологического кода мироздания как бинарной, а не тернарной структуры, которая выше была отмечена для скифского стиля: «этот» мир, мир смертных, символизируемый копытными, противостоит «иному» миру, миру смерти в его различных ипостасях – «верхней» (хищная птица), «нижней» (кошачий хищник) или совмещённой (грифон)».[4]
Как бы то ни было, но искусство, связанное с изображением грифонов, объединяет скифов Северного Причерноморья с народами, обитавшими восточнее.
Изображения грифонов именно в скифскую эпоху присутствует у греков и у народов Передней Азии. Возможно, скифы переняли образ грифона у греков или восточных народов.
Существо, сочетающее в себе черты птицы и млекопитающего, присутствует также в рассказе легендарного поэта Аристея, грека, который в VII в. до н.э., возможно, посетил территории, лежащие восточнее Северного Причерноморья. Геродот в своём описании аримаспов мог опираться на его данные. Аристей, сын Каистробия и уроженец Проконеса, написал поэму, в которой рассказал про одноглазых людей. Согласно его повествованию, он прибыл к исседонам, за которыми и живут одноглазые аримаспы, за которыми грифы стерегут золото. Ещё дальше за грифами живут гипербореи, владения которых доходят до моря. Аристей сообщает, что сам он дальше исседонов не ходил, поэтому сообщает о дальних землях и народах, их населяющих, со слов самих исседонов.
Некоторые исследователи считают, что сообщения исседонов Аристею «содержат множество страшных басен и вымыслов, видимо, именно для того, чтобы отпугнуть чужеземцев от проникновения в богатые золотом области, лежавшие дальше к востоку. Во-вторых, теперь уже очевидно, что путешествие это имело место где-то в конце VII или в начале VI вв. до н.э., и, несмотря па стихотворную форму и обилие легендарных сведений, эпос основан на надёжных географических и исторических фактах.
Остаётся решить, зачем отправился Аристей в далёкую страну исседонов, и где именно находилась эта страна. О действительной цели его путешествия мы можем только гадать. Не исключено, что он сам или по поручению эллинских купцов, обосновавшихся на торжищах Березани и Ольвии, предпринял попытку разведать новые земли за пределами Скифии, по слухам, весьма прибыльные для торговли».[5]
Исседонов учёные относят к скифам. «Исседоны были названы Гекатеем скифским племенем. И хотя Геродот, по-видимому, не считает их скифами, в современной науке установилось мнение о скифском (сакском) происхождении исседонов на основании родства их культуры с культурой савроматов, массагетов и других сакских племен Средней Азии и Казахстана. Это особенно ясно выявляется материалами археологических раскопок.
На территории Семиречья с прилегающими районами Тянь-Шаня археологи выявили самобытную скифскую (сакскую) культуру VII – IV вв. до н.э., представленную как царскими, так и рядовыми могильниками в долине рек Или, Чу, Талас и па Центральном Тянь-Шане».[6]
Итак, некий грек Аристей перешёл Урал, достиг Западной Сибири, скорее всего, с целью поиска золота. Но само золото он не нашёл и собрал лишь ту информацию, которую ему сообщили исседоны.
Какой же вывод делают из анализа поэмы Аристея?
«Находки ольвийских зеркал на Волге и Урале – наилучшее доказательство реальности торгового пути, описанного Геродотом. Он шёл из Ольвии, пересекал Дон, поворачивал по Волге на север и доходил до южных отрогов Урала в районе Орска, где и заканчивался. Этот путь не был единым. От него имелись ответвления на север и на юг».[7]
Таким образом, греки ограничивали свои знания о народонаселении Уралом и Сибирью. О живущих за скифами исседонах Геродот сообщает кратко, что они справедливы и что у них женщины имеют равные права с мужчинами.
Но и другие античные авторы также знают об этом. У древних писателей существовало два понимания названия Скифия. В географическом смысле они описывают Скифию именно как территорию, расположенную в Северном Причерноморье, от Дуная до Дона.
Но было и другое понимание Скифии – этнографическое. За пределами Скифии древние помещают также скифов, сходных по культуре со скифами «географическими». Выше мы проследили, что письменные источники сообщают не только о скифах европейских, но и азиатских. Например, упомянутый выше Аристей писал о среднеазиатских скифах. В целом, знание древними авторами азиатских скифов было для них привычным и обыденным. Так, Страбон пишет: «Саки, пасущие агнцев, рождением – скифы; живут же в Азии хлебом обильной. Хотя и номадов потомки,
но непорочных людей».[8]
У Диодора Сцилийского скифы живут севернее Индии, отделённые от них горами: «По форме своей Индия – четырёхгранная. Ту сторону её, что обращена к востоку, и ту, что к югу, омывает Великое море, ту, что к северу, гора Эмод отделяет от Скифии, населённой теми из скифов, которых называют саками, четвёртую же сторону, обращённую к западу, ограничивает река, именуемая Инд, пожалуй, самая большая из всех рек после Нила».[9]
Латинские писатели также пишут об азиатских скифах, соседствующих с Индией. Подробный разбор античных источников, сообщающих о восточных скифах, позволяет нам убедиться о том, что древние писатели не заблуждались относительно огромной протяжённости территории Евразии, населяемой скифами, родственными тем, которые жили в Северном Причерноморье.
«Рядом с индийцами упоминает скифов Гораций (Сагт., IV, 14; Carra. Saec). Несомненно восточных скифов имеет в виду Помпей Трог (Юстин), когда говорит о том, что они основали Парфянское и Бактрийское царства, перерезали войско Кира, а оружие римлян узнали только по слухам, но не почувствовали (II, 1, 1 ел.; II, 3, 1 ел.; ср. XXXVIII, 3, 5 ел.). В Азии Мела (I, 11) назвал первыми (из живущих с востока племён) индов, серов и скифов. При описании Каспийского моря, которое Мела считает заливом Внешнего Океана (II, 38), он разделяет его на три залива: прямо против устья – Гирканский, влево – Скифский (т. е. тот, что обращён к Азии), вправо – собственно Каспийский. В Скифский залив впадают реки Яксарт и Окс, протекающие по пустыням Скифии (II, 42), а в самом Каспийском море есть несколько пустынных островов, не имеющих собственных имён и называемых вообще Скифскими (II, 56),48. Достаточно определённо и свидетельство Плиния (VI, 49 – 50) о том, что за рекой Яксарт, которую скифы называют Силисом, живут скифские народы. Персы дали им общее название сагов (Sagas) от ближайшего народа, а древние – арамийцев (Aramios). Сами скифы, как пишет Плиний, персов называют хорсарами (Chorsaros), а Кавказские горы – Кроукасисом (Croucasim), т. е. белым от снега. Два этих слова находят бесспорные иранские параллели: первое из них сопоставляется с иранским, даже персидским *Xor-sar – «петушиная голова», «красная голова», а второе – с иранским *Xrohu-kas – «блестящий лёд». Дважды Плиний говорит о скифах как о соседях бактрийцев. К этому можно добавить, что Ганг у Плиния стекает со Скифских гор (VI, 65). Сообщение Плиния о р. Сплисе как границе персидских и скифских племён, которых персы называют саками, повторяет Солин (49, 5 – б), добавляя, что среди этих народов наиболее известны массагеты, есседоны, сатархи и апалеи (49, 7; ср. 19, 3). В другом месте Солин (19, 2) называет Скифией страну у р. Пропаниса (Ргоpanniso) – здесь имеется в виду, скорее всего, не река, а горный хребет Паропанис – Гиндукуш.
Таким образом, и здесь Скифия соседствует с Индией. Скифов в числе варварских народов Востока – индийцев, парфян, бактрийцев и др. – называют Юлий Валерий (Epitom., I, 2), Аврелий Виктор (De vit. illustr., LXXIX, 4, 5; De Caes., I, 6; Epitom., I, 9), Евтрошш (VI, 10), Павел Оросий (Adv. Pagan., VI, 12, 19). Последнему принадлежит подробное описание горного хребта, тянущегося через всю Азию до крайнего востока и имеющего различные названия, но составляющего по существу единое целое (Adv. Pagan., I, 2, 36 sq.); к северу от этого хребта между Каспийским морем и горой Иыавом (т. е. крайней восточной оконечностью Тавра) живёт, как пишет Оросий (I, 2, 47), 42 кочевых гирканских и скифских племени.
Таким образом, представление о восточных, среднеазиатских скифах издавна было в античной традиции достаточно определённым. Персы называли этих скифов саками (Ildt., VII, 64, 2), и под этим именем они фигурируют в древнеперсидских надписях; при этом они достаточно определённо локализуются на границах северо-западной Индии, т. е. там же, где и восточные скифы античных авторов. Геродот (ibid.) называет их амиргийскими скифами, что, по установившемуся в науке мнению, тождественно сакам Бехистунской и Персепольской (е) надписей (т. е. самых ранних списков подвластных персам народов), сакам-хаумаварга более поздних надписей и, возможно, также сакам за Согдом. Исследователи неоднократно подчеркивали идентичность терминов «скифы» и «саки», однако на практике их применяют, как правило, для обозначения различных понятий, и северочерноморские скифы оказываются каким-то отличным от собственно среднеазиатских кочевников – саков – племенным образованием, хотя, скорее, это были одни и те же племена, только по-разному называемые персами и греками. Идентичность имён доказывают не только Херил Самосский (Strab., VII, 3, 9), Геродот (VII, 64, 2), Страбон (XI, 8, 2), но и Диодор (II, 35, 1), Плиний (VI, 50), Солин (49, б),65 Стефан Византийский, Гезихий и Фотий (s. v. Saxou).
В состав скифо-сакских племён входили, очевидно, исседоны и массагеты – об этом есть прямые свидетельства Страбона (XI, 8, 2), Диодора Сицилийского (II, 43, 5) и Солина (49, 7); на это указывают такие, например, совпадения: имя массагетской царицы Томирис (Hdt., I, 205) перекликается с именем одного из сакских царей – Тамирис (Polyaen., Strat., VII, 12); имя её сына Спаргаписа (Hdt., I, 211, 3; 213) перекликается с именем скифского царя Спаргапифа (Hdt., IV, 76, 6); имя брата одного из скифских царей – Марсагет (Ctes. ар. Phot., cod. LXXII, p. 106, § 16) напоминает о племенном названии массагетов; показательны также разногласия в сообщениях античных авторов о племенах, на которые пошёл походом Кир: Геродот (I, 201) называет их массагетами, Страбон (XI, 8, 5), передающий аналогичные подробности о походе – саками (а в других местах – массагетами: XI, 8, 6; ср. XI, 6, 2); другие авторы (Юстин – Помпеи Трог, Фронтин, Полиен, Оросий и др.), описывая поход в общем в тех же чертах, называют врагов Кира скифами (во главе с царицей Тамирис; ср.: Amm. Marcel., XXIII, 6, 7: Кира погубила скифская царица Тамирис)».[10]
Подведём итог: для специалистов, изучающих тему, ясно, что саки и скифы есть понятия тождественные.[11]
Средневековые авторы полагали, что монголо-татары, завоевавшие Русь, покорили Скифию. «Безусловный интерес представляют и сведения о татарских кочевьях в Восточной Европе в XIII в. «Они (татары. – В.Г.), –пишет монах-путешественник Вильгельм де Руб-рук, – поделили между собою Скифию, которая тянется от Дуная до восхода солнца».[12]
Обратим внимание на восточную границу Скифии, как её определяет автор. До «восхода Солнца», по всей видимости, следует понимать: «до Тихого океана».
Историки ищут землю исседонов на Алтае. «Где же искать страну исседонов? Геродот дважды упоминает об этом. Первый раз, когда речь идёт о направлении торгового пути. Из этого рассказа следует, что они жили за высокими горами, к востоку от «плешивых», т. е. где-то в Южном Зауралье. Второй раз – при описании массагетов, населявших обширную равнину к востоку от Каспийского моря. Исседоны занимали земли «по ту сторону реки Аракса, напротив (т. е. севернее. – ВТ.) массагетов». И в том, и в другом случае мы неизбежно попадаем в степи Центрального Казахстана. Если это действительно так, то страна аримаспов и «стерегущих золото грифов» находилась, скорее всего, на Алтае. Эта мысль отнюдь не нова. Ещё великий Гумбольдт, опираясь только на свою интуицию, пришёл к такому выводу. Сейчас, помимо его догадок, в нашем распоряжении есть и более весомые аргументы».[13]
Более весомый аргумент – это открытие на Алтае материальных следов народа скифского типа. Речь идёт о пазырыкской культуре, названной в честь Пазырыкских курганов. Как называли народ, построивший эти курганы, неизвестно. Но тела, похороненные в гробницах, выполненных из дерева и помещённых под огромные камни, отлично сохранились благодаря толстому слою льда, в который они были вмурованы.
Похоронены в гробницах, вне сомнения, вожди этого народа. Так вот, почти во всех захоронениях присутствуют изображения с грифонами, которые, как мы помним, являются составным элементом скифского звериного стиля.
Значит ли это, что историки нашли землю аримаспов, о которых писал Аристей?
Найденные археологами грифоны были вырезаны из кожи и войлока, отчеканены на золоте и вылиты в бронзе. Грифонам поклонялись на Алтае. Ими украшали оружие, парадную одежду и конскую упряжь.
Так грифоны, их упоминание у греков и современные находки археологов расширили географию расселения скифских племён далее на восток.
Учёные установили, далее, что алтайцы, они же – аримаспы, добывали золото именно в скифскую эпоху в VII – III вв. до н.э. Шахты, в которых добывали золото, серебро, олово, медь, были узкие и мелкие. Горную породу дробили с помощью воды и огня. Между камнями в щели забивали деревянные клинья, затем поливали их водой и те, разбухая, расщепляли горную породу.
Остатки древних разработок обнаружил ещё академик Паллас в 1771 г. Речь идёт о Змеиногорском руднике на берегу р. Змеевки. Больше чем на 200 метров протянулись отвалы пустой породы вдоль берега реки. Драгоценного металла там было в своё время очень много.
Как показали результаты лабораторного анализа, все предметы из золота в Пазырыкских курганах имеют большую примесь серебра, что соответствует золоту, которое добывали в Змеиногорском золотом месторождении. Это значит, что вожди, похороненные в курганах Восточного Алтая, получали золото из западных районов страны, т.е. издалека.
Вождей на Алтае хоронили в деревянных колодах, которые были заполнены льдом.
В 1993 г. в таком захоронении нашли женскую мумию. Её тело было покрыто татуировкой в соответствии с классическим скифским звериным стилем. Её одежду составляла блуза, сделанная из китайского шёлка и головной убор. Что касается шёлка, то в то время он ценился дороже, чем золото. На основе этой мумии антропологи составили скульптурный портрет женщины. «У неё вполне европейские черты лица. Если бы она чудом воскресла и её облачили в современный женский наряд, то она ничем не отличалась бы по своему внешнему облику от наших современниц.
Новосибирские генетики сумели извлечь из тканей пазырыкской «дамы» фрагменты молекул ДНК, и поэтому появились шансы добыть неумерший 2,5 тыс. лет «алтайский ген». Стоит ли говорить, что наличие такого древнего гена даёт в руки специалистов бесценную возможность выяснить, какие же именно этносы являются наследниками создателей пазырыкской культуры».[14]
В 1995 г. была найдена мумия мужчины. Раскопав курган, археологи обнаружили под ним погребальную камеру. На дне ямы находился сруб из брёвен большого диаметра. Сруб был с перекрытием. Сняв его, увидели, что сруб заполнен льдом. Благодаря ему, все предметы и сама мумия хорошо сохранились. Молодой мужчина лежал на правом боку, головой к восходу Солнца. Он был одет в роскошную белую шубу-дублёнку с длинными рукавами, украшенными верёвочными кистями из конского волоса, в тканые штаны немного ниже колен и высокие сапоги из войлока белого цвета. Головной убор представлял собой войлочный колпак в виде шлема.
Открытия скифских захоронений в Горном Алтае позволяют заглянуть в мир наших предков, живших две с половиной тысячи лет назад. «Судя по вещам, которые мы находим в погребениях пазырыкцев, их жизнь не представляется столь же «незатейливой», какой Н. М. Пржевальскому представлялась жизнь современных ему номадов, а сами они не кажутся людьми «неразвитыми» (по выражению того же путешественника). За великолепными украшениями, за мумифицированными и татуированными телами самих пазырыкцев, за пышными уборами их коней стоит целый мир сложных мировоззренческих и мифологических представлений, стоит жизнь, которую можно лишь отчасти сравнить с той, что увидели путешественники в XIX – начале XX в. в Центральной Азии, Казахстане и на Алтае».[15]
Не менее интересными оказались находки в районе посёлка Аржан Республики Тува. В 2001 году здесь, на глубине четырёх метров, археологи нашли много человеческих скелетов и золота. Так усилиями совместной российско-германской экспедиции был открыт ставший знаменитым царский курган в Туве. Время его создания учёные относят ко второй половине VII в. до н.э.
В частности, был найден деревянный ковш с золотой ручкой, о котором сообщал Геродот. В кургане под названием Аржан-2 было обнаружено почти шесть тысяч ювелирных изделий (!)
Находки в Алтае ясно показали существование в скифскую эпоху в Сибири народа с высокоразвитой материальной культурой.
В настоящее время историки считают, что находки в Аржане дали возможность найти истоки скифской культуры в Центральной Азии. «Итак, Аржан-1 дал ответ на истоки скифской культуры и искусства, а Аржан-2 подтвердил высокий статус централъноазиатской прародины скифов в период их массовой миграции на запад.
Lux Orient – «Свет с Востока». Корни скифской проблемы удалось, наконец, отыскать в глубинах Центральной Азии – в далёкой Туве».[16]
И далее: «в многолетнем споре чаша весов явно склоняется в сторону защитников централъноазиатской гипотезы, особенно после открытия таких принципиально важных археологических памятников, как курганы Аржан-1 и Аржан-2 в Туве. В этих поистине царских по роскоши и величине гробницах учёные нашли и самые ранние проявления знаменитой скифской «триады» (предметы вооружения, конской сбруи и звериного стиля) IX – VIII вв. до н.э. (Аржан-1), и характерные изделия эпохи массовых передвижений конных скифских орд из своей азиатской прародины на запад в VII в. до н.э. (Аржан-2).
Несмотря на то, что в степях Северного Причерноморья предшествующие племена киммерийцев хронологически тесно смыкаются со скифами и в какое-то время (на рубеже VIII и VII вв. до н.э.) даже вроде бы соприкасаются друг с другом, каждая из этих культур имеет свои чётко выраженные индивидуальные черты буквально во всех своих проявлениях. Поэтому культуру скифского типа нельзя генетически выводить из киммерийской. Скифы – явные пришельцы в причерноморских степях, и распространение здесь скифской «триады» (и прочих характерных для скифов черт культуры) связано с новой миграционной волной ираноязычных кочевников из Азии».[17]
Итак, скифы пришли из Азии, только – из Центральной Азии. Это означает, что в пределах Скифии одно племя переместилось с востока на запад.
Затем на смену скифам на территорию современной Украины могли придти народы, являющиеся носителями культуры скифского типа. Это значит, что скифов могли сменить только скифы.
Таким образом, речь идёт о передвижениях народов скифской культуры по территории Скифии.
Исходя из вышеизложенного, можно предположить, что торговля Боспорского царства со скифами имела своим предметом не только хлеб и сырьё, но также и золото Алтая. Археологи находят следы попыток боспорских купцов в установлении торговли с районами Урала и Центральной Азии. Наприпер, золотые монеты, выпущенные в Пантикапее с изображениями грифона, держащего в лапах осётра или пшеничный колос. А сосуд с боспорскими монетами III в. до н.э. найден в Джунгарии, расположенной далеко от Боспора.
С падением Боспорского царства в первых веках нашей эры эти торговые пути будут забыты. И только в XIII в. в районы Урала и Сибири, богатые золотом, станут заново прокладывать пути купцы из Европы.
Читатель видит, что рассказ о золоте привёл нас к скифским племенам, живущим далеко от Северного Причерноморья. Геродот сообщает, что «согласно одним сообщениям, скифы очень многочисленны, а по другим – коренных скифов, собственно говоря, очень мало».[18] Возможно, греки описывают скифов, как некую социальную группу, за которой скрывается всё остальное население территории, которую впоследствии мы узнаем, как Россию.
Возможно, как мы уже отмечали, скифы есть войско народа, впоследствии известного под именем русского. В этом случае подвижное войско, зачастую конное, вполне могло быть описано в качестве кочевого народа. А так как войско, как правило, располагается на границе, то по этой причине мы и читаем в источниках о скифах Северного Причерноморья и района реки Сырдарьи в Средней Азии. Другими словами, древние определяют территорию Скифии в прибрежной зоне, имеющей длину, соответствующую длине береговой линии – и неизвестную глубину.
Теперь от востока посмотрим на север от скифов. Там Геродот локализует аргиппов – миротворцев, вегетарианцев, ведущих добродетельный образ жизни. Но учёные локализуют племя аргиппов либо на Южном Урале, либо на Алтае и Тянь-Шане.[19]
При этом скифы, живущие у Днепра и занимающипеся земледелием, как бы «ненастоящие». «Единственная область в Восточной Европе внутри скифского квадрата, которую можно отождествить со страной почитателей плуга, страной, управляемой потомками Таргитая и Колаксая, это – область земледельческих скифских племён Среднего Поднепровья. Следуя эллинской традиции называть жителей этой страны скифами (что, очевидно, подкреплялось вхождением её в скифскую федерацию), Геродот и пишет о них как о скифах, но всегда добавляет поясняющий эпитет: «скифы-пахари» (т.е. «ненастоящие скифы», живущие некочевым бытом), «скифы-земледельцы».
В ряде случаев Геродот заменяет этническое или хозяйственное искусственное наименование географическим: «борисфениты» – «днепряне».
По счастью он нашёл нужным всё же дать окончательное разъяснение, перечислив земли потомков Таргитая и сказав, что всем им в совокупности имя сколоты, а скифами (очевидно, по аналогии с окружавшими греков действительными скифами) их назвали греки-колонисты.
Итак, мы получили право именовать днепровско-днестровский массив земледельческих культур скифского времени и скифского облика его самоназванием – сколотами. Южная граница сколотов – степь с её собственно скифским кочевым населением; восточные соседи – гелоны, вероятно, включившие в свой союз сколотских поселенцев на Ворскле».[20]
Таким образом, если скифы, как мы помним, есть стрелки у греков, то это можно понимать именно в качестве греческого обозначения войска, причём войска, отличительным качеством которого, по сравнению с армиями древних государств, яввляется наличие (конных) стрелков. А землепашцы, т.е. не стрелки, уже и не скифы, а сколоты.
Далее на север и восток от скифов живут племена, также являющиеся носителями культуры скифского типа.
1 ноября
Полная статистика будет доступна после того, как публикация наберет больше 100 просмотров.
В поисках предков. Скифы. Заключение
Изучение истории скифов должно начинаться с решения вопроса их происхождения. Единого мнения у историков не было, существовали две концепции, согласно первой из которых скифы были пришельцами в Северном Причерноморье. Прибыли они из Азии, из глубинных районов, при этом неизвестно, из каких именно.
Историки, придерживающиеся этой концепции, находили ей археологическое подтверждение. В VII в. до н.э. на территории Северного Причерноморья они отмечали элементы культуры скифов, которые появились там как бы внезапно и не имели переходных ступеней от местных культур.
Сторонники второй концепции, напротив, находят в Северном Причерноморье культуру, переходную от местной к скифской. М. И. Артамонов и Б. Н. Граков полагают, что предшествующей скифской была срубная культура. Таким образом, между местными и скифскими корнями прокладывался мостик, позволявший говорить о скифах, как автохтонах.
Но во временной плоскости между двумя культурами, срубной и скифской, находится культура типа Черногоровки – Новочеркасского клада. А. М. Лесков отождествляет представителей Черногоровской культуры с киммерийцами, а Новочеркасской со скифами. Тогда предшествовавшая им срубная культура является общей основой для киммерийцев и скифов.
Естественно, сторонники обеих концепций за доказательствами обращаются к археологии. Но в этой науке, независимо от концепций, на основании собранных фактов и их интепретации, приходят к выводу о том, что скифы вобрали в себя элементы как местной, так и пришлой культур.
Таким образом, в попытке решения вопроса о происхождении скифов две противоположности сходятся в единстве.
У сторонников прихода скифов из Азии не отрицается влияние местного элемента на формирование пришлой скифской культуры. Но и сторонники их автохтонного происхождения также согласны в том, что пришлый элемент сыграл свою роль в создании местной скифской культуры.
Кто же прав?
Возможно, спор двух концепций сводится к вопросу об удельном весе местных и пришлых элементов в культуре скифов.
Но есть и другое решение, на первый взгляд кажущееся парадоксальным. Скифы, в соответствии с сообщением Геродота, могли быть пришельцами в Северном Причерноморьье, но при этом быть там автохтонами.
Как такое может быть?
Соединение двух противоположных концепций осуществляется, если изучить вопрос глубже.
Изучение письменных источников вкупе с археологическими открытиями позволяют утверждать о владениях скифов, не ограничивающихся береговой территорией Чёрного моря. Выяснив, что Скифия включала в свой состав довольно значительную часть Евразийского континента, включая территории Европы и Азии, правомерно сделать вывод о том, что, перемещаясь из Азии к северным берегам Чёрного моря, скифы не выходили за границы своей страны. Речь в этом случае должна идти о передвижениях из одного скифского региона в другой, тоже скифский регион.
Таким образом, дело сводится к определению восточной границы Скифии. Выше мы изучили этот вопрос, рассмотрев историю среднеазиатского похода Александра Македонского и археологические находки на Алтае. Как выяснилось, греческий завоеватель на берегах Сырдарьи воевал с теми же самыми скифами, которые в своё время отражали вторжение персидской армии в Северном Причерноморье, а истоки скифской культуры следует искать в Сибири и Казахстане.
Об этом говорят источники. «Данные античных писателей, прежде всего Аристея и Геродота, позволяют очертить исходную в движении скифов на запад территорию в междуречье Амударьи и Сырдарьи».[1]
Об этом сообщает археология, в том числе открытия на Алтае.
И таким образом, «новое, расширенное представление о скифской культуре на всём пространстве евразийских степей имеет достаточную опору не только в археологическом материале, но и в данных античных источников».[2]
Исходя из данных исторической науки, правомерно делать вывод о том, что территория Скифии является как бы прообразом территории бывшего СССР. Населяя огромные земли от Балтийского и Чёрного морей до вод Тихого океана, народы СССР представляли собой единую общность. Они воевали на западе, отражая нашествие Германии в годы Второй мировой войны, и на востоке, когда громили японцев. Жителей СССР иностранцы называли «русские», не отягощая себя выяснением того, кто из них белорус, украинец или казах.
В этом свете выяснение вопроса автохтонности или пришлости скифов на территории Скифии есть вопрос беспредметный. Это всё равно, что доказывать, что жители СССР были украинцами или туркменами. При отражении немецко-фашистской агрессии в западных регионах СССР плечом к плечу воевали представители всех народов СССР. Затем Советская Армия совершила освободительный поход в Европу, а потом разгромила японскую армию на Дальнем Востоке.
На территории Скифии в разное время, в силу разных исторических, политических и военных причин могли образовываться различные племенные союзы, в т.ч. военные союзы. Они должны были иметь названия, например: киммерийцы, скифы, сарматы, готы. Но после возвращения победителей домой исчезали сами эти союзы, как временные образования, но не народы, союзы образующие. После окончания Гражданской войны в 1920/22 гг. Красная Армия была сокращена в десять раз, уменьшившись с 5 миллионов до 500 тысяч человек. Но русский народ не исчез, не эмигрировал в неизвестном направлении, а просто перешёл от военной к мирной жизни.
Так же никуда не делось оседлое население Скифии. Дискуссии на тему автохтонности или пришлости скифов носят схоластический характер. Ведь все исследователи этого вопроса прекрасно знают, что скифы не есть самоназвание народа. Так их называли греки. Слово «скифы» означает стрелок. Сами же они называли себя сколотами, но опять же, это название мы читаем в греческой транскрипции. И, тем не менее, зная это, исследователи пишут, например, так: «Впервые на смену многим и многим населявшим Северное Причерноморье прежде народам, безвозвратно исчезнувшие имена которых заменяют ныне условные наименования археологических культур, на историческую арену выходят могущественные кочевые племена, самоназвания которых, отложившись в десятках письменных источниках, дошли до наших дней. Это – киммерийцы, скифы, сарматы».[3]
Мурзин знает, что самоназвание скифов совсем другое – сколоты. И зная это, пишет «скифы». Но скифы потом «исчезнут» и «появятся» сарматы и таким образом, Мурзин не выйдет за рамки теории броуновского движения диких кочевых племён на территории бывшего СССР. Однако, поскольку самоназвание у этих племён иное – сколоты – постольку речь идёт совсем о другом: одни и те же племена в разное время иностранцы называли по-разному.
Наши предки были могущественны и непобедимы. Они проживали на огромной территории, занимая такую площадь, которая позволяла им, не выходя за пределы своей страны, отражать нашествие персов на Дунае и греков Александра Македонского на Сырдарье. Ни один из завоевателей не сумел их покорить и поэтому наши предки вызывали одновременно зависть и ненависть. Им завидовали за их здоровый образ жизни, лишённый пороков, присущий древним цивилизациям. Но их также боялись и ненавидели – за то, что они не давали себя покорить. Вот почему о них писали по-разному. Одни историки античности ими восхищались, другие – ненавидели.
В последующие времена скифы продолжали оказывать влияние на страны античного мира, неся славу непобедимого народа. Так, знаменитый царь Понта Митридат Евпатор не решился начать военные действия против скифов. Общая ситуация, заключавшаяся в ослаблении Сирии и Египта, внутренних распрях в Парфянском царстве, раздробленности Армении, наконец, отдалённости Рима, казалось, позволяли Митридату использовать ситуацию и сосредоточить свои силы против скифов. Это было необходимо сделать ввиду непрерывных нападений скифов и сарматов на античные города Северного Причерноморья. Жители Херсонеса приглашали Митридата для защиты их от северных варваров. Однако и на тот момент скифы продолжали пользоваться славой непобедимых, что был вынужден учитывать в своих расчётах Митридат.[4]
Тогда следует найти ответ на вопрос, почему скифы, будучи непобедимыми, разгромили армии Передней Азии, а потом ушли? Потому что скифы не были завоевателями. Мы помним слова скифского посла, высказавшего Александру Македонскому осуждение за его стремление к завоеваниям – и отсутствие такой идеологии у скифов.
Далее, разгромлены были не все страны. Уничтожив переднеазиатского гегемона – Ассирию, скифы продвинулись далее до Иудеи включительно, но у границы с Египтом довольствовались выкупом и вернулись обратно.
Но при чём тут вообще Иудея, спросит читатель?
А вот при чём. Стремительное появление киммерийцев и скифов в Передней Азии, их борьба с Ассирией, их поход в Палестину и к границе Египта, наконец, поражение всех без исключения армий Древнего мира, осуществлявших вторжение в Скифию – говорят о том, что в своё время киммерийцы и скифы приходили в Переднюю Азию не ради завоеваний, а ради сокрушения того, что мы называем цивилизациями Древнего Востока. Военные успехи скифов сами за себя показывают, что победить их, завоевать этот народ и захватить его землю никто не мог, следовательно, они в Передней Азии повели себя не как завоеватели, впоследствии изгнанные обратно в свои пределы, но как русская армия в 1814 году, вступившая в Париж, освободившая Францию от Наполеона и, выполнив свою миссию, вернувшаяся обратно в пределы своей земли.
Переднеазиатский поход скифов был ответом на агрессивные действия против них со стороны ближевосточных держав.
Заключение истории скифов мы выполним, вспомнив ещё раз автора, на которого ссылались в Предисловии.
Вот что пишет Б. Ф. Поршнев о тайных пружинах международной политики. «Но на самом-то деле Габсбурги и не думали отказываться от агрессии. Кажущиеся неудачи католической политики Габсбургов в их собственной монархии в действительности были следствием не слабости, а расчётливой и дальновидной осторожности. Преждевременный вызов всеевропейскому фронту противников мог бы погубить всё дело. В глубокой тайне выжидал и подготавливал австрийский двор ту минуту, когда можно будет сделать решительный шаг к установлению универсальной Империи Габсбургов. Проницательнейшие умы иезуитов, всецело руководивших слабоумным Рудольфом II, к старости совсем погрязшим в астрологии и алхимии, разрабатывали эту проблему в тиши императорских покоев. Видное место среди подготовителей и организаторов немецко-габсбургского «похищения Европы» занимал венский епископ Мельхиор Клезль (с 1616 г. – кардинал), ставший после смерти Рудольфа II при занявшем в 1612 г. императорский престол Матвее Габсбурге главою тайного совета и вдохновителем всей политики императорского двора».[5] И далее: «Почему же с точки зрения этих людей, глубоко скрытых от взоров европейского общественного мнения, но фактически решавших вопрос, быть ли войне или миру в Европе…» и т.д.
Нам здесь интересно, что вопросы войны и мира решают не короли и не императоры, а некий кардинал, работающий в составе тайного совета, скрытый от «взоров общественного мнения», но являющийся вдохновителем европейской политики».
В скифскую эпоху «тайные кардиналы» находились в Иерусалиме. Захватив Палестину, уничтожив её жителей, а оставшихся превратив в своих рабов, самих иудеев использующие в качестве солдат «новой веры», иудейские жрецы колена Левия сидели в храме и плели паутину для остального человечества, чтобы подчинить образу Власти всех так же, как они уже подчинили народы в Иудее.
Исход евреев из Египта под предводительством жреца Моисея, захват власти в Палестине и строительство там пирамиды власти, основывающейся на идеологии монотеистической религии – всё это было полигоном, на котором отрабатывали способы захвата власти и которые следовало применить затем в мировом масштабе.
Да иудейские пророки это и не скрывали! Они открыто объявили себя избранными и заявили, что им должны подчиниться все остальные народы Земли, а неподчинившиеся подлежат уничтожению. Подробно автор изложил это в серии «Библия под микроскопом».
Здесь же выскажу предположение о том, что главной целью похода скифов в Переднюю Азию могло быть стремление уничтожить иудаизм как идеологию. Вот почему сначала были разгромлены армии передневосточных государств, стоявшие на пути скифов к Иерусалиму, затем разгромлена сама Иудея. Вторая цель, как было указано выше, заключалась в освобождении скифов, взятых в плен армиями древневосточных государств в ходе их набегов на скифские земли.
Но контакт с древними цивилизациями вызывал разлагающее действие среди скифов. Войны, в ходе которых они отягощали себя добычей, торговля с греческими колониями – оба эти фактора стали причиной появления знати среди скифов, увеличения её богатств и как следствие, усиления социального неравенства в едином прежде народе.
Таким образом, контакт с цивилизациями Древнего мира привёл к заражению скифов бациллой богатства. Эта болезнь в конечном счёте привела их к созданию властной пирамиды, по образцу древних царств.
Эпохой экономического расцвета скифской аристократии следует считать IV в. до н.э.[6] Археологи отмечают в захоронениях скифской знати просто необыкновенную роскошь. От Киева до нижнего Приднепровья скифские гробницы буквально напичканы золотыми изделиями.
Затем, в III в. до н.э., скифские вожди берут в свои руки хлебную торговлю с греческими городами, что способствует дальнейшему росту их богатств. «На монетах, чеканенных в Истрии и Ольвии в III – II вв. до н.э. с именами скифских царей Канита и Скилура, фигурируют изображения колосьев пшеницы и другие символы торговли хлебом. Цари скифов принимали греческих послов. При Каните жил некто Гермий, сын Аполлодора, антиохиец, представлявший при его особе интересы греческих городов фракийского побережья. Ариапиф имел ещё в V в. в Ольвии представителем некоего Тимна. На рубеже III – II вв. до н.э. скифский царь Сайтаферн донимал Ольвию данью под видом подарков гостеприимства, иногда не совсем почётно обращаясь с её архонтами».[7]
Рост богатства неизбежно привёл к социальному расслоению населения и разложению общинного строя скифского общества. Следующий шаг – это создание государства.
Перенесение столицы скифов из Каменского городища на Днепре в Неаполь (Новый город) в Крыму, возможно, связано с натиском сарматов из-за Дона. Но может быть и другая причина, заключающаяся в стремлении поставить под контроль боспорскую торговлю.
Итак, скифы стали проводниками греческой торговли и это закономерно привело их к созданию государства. Своего высшего уровня скифское государство достигло, как принято считать, в правление Атея. «Время правления Атея было периодом наибольшего расцвета скифской державы, пиком её могущества. Смерть престарелого вождя и поражение в войне с Македонией означали начало упадка. После этого ощутимого удара, по-видимому, последовали крупные политические перемены: падение влияния в соседних областях, брожение и центробежные тенденции у подвластных народов и племён. Нет, Скифия ещё не погибла. Восемь лет спустя после разгрома в Придунавье она сумела даже взять реванш, уничтожив армию Зопириона в причерноморских степях. Но уже сама возможность проникновения враждебных войск в центральные районы страны говорит о значительном ослаблении верховной власти у скифов. Правда, чисто внешне этот кризис ещё почти невидим и неуловим.
Именно в последние десятилетия IV в. до н.э. возводятся десятки грандиозных курганов с пышными гробницами скифских «царей» и высшей знати. Именно в это время достигают максимального развития взаимовыгодные связи между греческими городами-колониями и Скифией. И вдруг всё рухнуло, «кануло в Лету», исчезло как дивный мираж в знойной пустыне.
На рубеже IV и III вв. до н.э. или в самом начале III в. до н.э. великая Скифская держава навсегда уходит с исторической арены. Замирает жизнь на городищах и открытых поселениях. Не возводятся более курганы, как рядовые, так и «царские». Точного объяснения причин столь грандиозной катастрофы не найдено до сих пор».[8]
Скифов не смогли завоевать силовым методом. Тогда их разложили торговлей, что, в конечном счёте, привело к созданию государства, а государственная власть ослабила скифов и сделала их уязвимыми перед внешними врагами.
Источники рисуют полное и внезапное уничтожение Скифии, но скорее всего, этот процесс растянулся во времени. «По-видимому, рисующий картину полного разгрома скифского государства Диодор (кстати, не ясно к какому времени относится его сообщение) прав только частично. Известны скифские памятники в низовьях Днепра и к востоку от него, по реке Молочной, что плохо согласуется со свидетельством этого античного автора о полном уничтожении Скифии. Очевидно, погром охватил только те области, где сарматы встретили упорное сопротивление. В других местах скифы могли подчиниться завоевателям и платить им дань, сохранив свою жизнь и имущество. Есть также все основания считать, что Нижний Днепр, Крым и территория, которую Страбон назвал «Малой Скифией» (совр. Добруджа), сохранили старое скифское население. Несколько позднее Скифия будет ограничена только площадью Крыма и узкой полосой причерноморского побережья до Ольвии.
Окончательно изгнали скифов из этих окраинных мест сперва готское (III в. н.э.), а потом и гуннское (IV в. н.э.) нашествия. Скифы исчезли как народ и больше никогда не упоминались в анналах мировой истории».[9]
Историки рисуют картину уничтожения скифов народами, пришедшими с востока, т.е. оттуда, где, как мы теперь знаем, находился центр и источник скифской культуры. Получается, что в Северном Причерноморье скифов изгнали… скифы.
Это значит, что скифы не были изгнаны или уничтожены. Они, как и их предки автохтоны, остались жить на своих местах, приняв участие в этногенезе славян, которых мы полагаем нашими предками, живущими на территории России, от Дуная до «восхода Солнца», испокон веков.