В поисках предков. Скифы. Глава 19. Александр Македонский на берегу Сырдарьи
Знаменитый царь Александр Македонский мечтал о захвате всего мира, что мы сейчас понимаем, как завоевание Ойкумены. Однако при всей известности его побед на Востоке не следует упускать из виду поражение македонян в борьбе со скифами там, где воевал его отец Филипп – у берегов Дуная.
В ходе похода Александра Македонского в Азию, на западе наместник Фракии Зопирион сделал попытку вторжения в скифские земли. Он перешёл Дунай и осадил Ольвию. Ольвия играла огромную роль в хозяйственной жизни скифов. Именно этим обстоятельством объясняется стремление Македонии захватить этот город.[1] Однако в 331 г. до н.э. у стен Ольвии македонское войско было наголову разбито скифами. Сам Зопирион уцелел в сражении и попытался спастись бегством. Но скифы нагнали его у берегов Дуная и там убили: «полководца Александра Великого Зопириона точно так же уничтожили со всей его армией».[2]«Зопирион, поставленный Александром Великим в наместники Понта, считая, что если он не совершит никаких подвигов своими силами, то он выкажет себя бездеятельным, собрал тридцатитысячное войско и пошёл войной против скифов. Он погиб со всем своим войском и тем самым понёс кару за войну, которую он опрометчиво начал против народа, ни в чём не повинного».[3]
Подробности похода Зопириона нам неизвестны. Некоторый свет на те события проливает археология.
В 1968 г. в Молдавии в с. Олонешты был обнаружен клад, в котором нашли 6 бронзовых с позолотой шлемов, 6 пар бронзовых поножей, бронзовый шестиламповый светильник и часть бронзовой пластины с изображением богини Афины. Предметы греческого происхождения, датированы IV в. до н.э. На шлемах имеются вмятины от сильных ударов. На одном шлеме удары сделаны, возможно, зубчатой палицей, на козырьке шлема след от удара стрелы. Один из шлемов сделан мастером высочайшего класса и без сомнения, принадлежал очень высокопоставленному лицу. «В итоге обзора вещей олонештского клада, – отмечает археолог Г. П. Сергеев, – возникает вопрос о том, когда и при каких обстоятельствах они были закопаны. Учитывая возраст наиболее поздних вещей клада и допуская, что некоторое время после изготовления они были в употреблении, следует думать, что клад был зарыт около начала последней четверти IV в. до н.э. Тот факт, что на всех шлемах имеются следы ударов, заставляет думать, что их владельцев постигла военная катастрофа. Известно, что примерно в 331 – 330 гг. до н.э. Зопирион, полководец Александра Македонского, вторгся с большой армией в Северо-Западное Причерноморье и осадил Ольвию, но не добившись успеха, вынужден был снять осаду сильно укреплённого города и возвратиться обратно. При отступлении его войско и сам полководец были уничтожены скифами и гетами, о чём свидетельствуют античные авторы – Макробий, Курций Руф и Юстин. Вполне возможно, что вещи олонештского клада принадлежали военачальникам Зопириона».[4]
Сам Александр Македонский в ходе своего азиатского похода пытался покорить скифские племена Средней Азии. Но как Зопирион потерпел неудачу в борьбе с европейскими скифами, так и Александр Македонский не смог победить скифов азиатских.
Разгромив Персию, Александр продолжал поход, покоряя местные народы и племена. Так он вышел к реке Сырдарья, за которой лежали владения массагетов. Это то самое племя, которое в своё время разгромило и полностью уничтожило войско персидского царя Кира. Но массагеты были частью саков – среднеазиатских скифов. «Племена ираноязычных кочевников саков обитали в I тыс. до н.э. на территории Казахстана и Средней Азии (от Аральского моря до Амударьи). Согласно сообщению греческого историка Диодора Сицилийского, они были ближайшими родственниками скифов. «...Это племя (скифов. – В. Г.), – пишет он, – широко разрослось и имело замечательных царей, по имени которых одни были названы саками (курсив мой. – В. Г.), другие – массагетами, некоторые аримаспами».
Как показали археологические раскопки, материальная культура саков имеет много общего с культурой скифов Северного Причерноморья. В антропологическом отношении, саки, как и скифы, – безусловные европеоиды. И те и другие говорили на каких-то диалектах древнеиранского языка. Сакские племена пользовались типично скифскими вооружением и конским убором, украшенными, как правило, изображениями в скифском зверином стиле («триада»). Саки, подобно скифам и массагетам, вели упорную борьбу за свою свободу с могучей Персидской империей, и, тем не менее, часть из них (на юге) попала в зависимость от самой северной провинции («сатрапии») государства Ахеменидов, которая называлась Бактрией».[5]
Итак, на берегах Сырдарьи Александр столкнулся со скифами. Возможно, против Александра выступило всё ополчение среднеазиатских скифов. Возможно также, что непосредственно в районе Сырдарьи действовал только авангард саков – массагеты. Об этом племени азиатских скифов археология сообщает следующее: «в 1984 г. российские археологи совершенно случайно открыли на пустынном и мало посещаемом людьми плато Усть-Урт на самом западе Казахстана два замечательных массагетских святилища – Байте I и Байте III, где наряду с курганами, каменными сооружениями и жертвенниками стояли или валялись на земле десятки антропоморфных скульптур, изображавших предков массагетов. Место было действительно глухое. Ближайший населённый пункт находился в 50 км западнее (пос. Сай-Утёс в Казахстане). Глубокие (до 40 – 50 м) колодцы с полусолёной водой были пригодны лишь для проходивших здесь изредка отар овец, но не для людей. Кругом раскинулась самая настоящая, выжженная солнцем пустыня. И вот, в этих, почти экстремальных, условиях к изучению уникального комплекса массагетских святилищ приступила в 1988 г. экспедиция Института археологии Академии наук СССР. Возглавлял её молодой, но уже известный археолог – специалист по каменным изваяниям скифской эпохи Валерий Сергеевич Ольховский.
Работы на плато Усть-Урт велись и после распада СССР, вплоть до начала XXI в. В 2002 г. B. C. Ольховский блестяще защитил докторскую диссертацию по каменной скульптуре скифского периода, и значительную часть материалов по данной теме составили открытия в святилищах Байте. А в 2003 г. он трагически погиб, находясь в экспедиции в Краснодарском крае.
Комплекс Байте неординарен не только наличием изваяний, но и их необычайно большим количеством – их там не менее шести десятков. Большинство изваяний относится к числу плоских скульптур, подтеской и гравировкой, достаточно реалистично передающих человеческую натуру. Иконографически все каменные «идолы» Байте воспроизводят стоящую мужскую фигуру. Положение рук строго фиксировано: правая рука опущена вниз и раскрытой ладонью прижата к животу. Какие-либо предметы (ритон, плеть и др.) в руках не изображались. Весьма выразительны лица: рельефом показаны брови, нос, глаза, тонкие усы, углублением – рот; примечательно отсутствие изображений бороды.
Набор воспроизводимых на скульптурах предметов невелик, но выразителен – это, прежде всего, оружие: мечи, кинжалы, луки в футлярах (горитах). На головах – шлемы или кожаные головные уборы. Часто представлены пояса, многовитковые гривны (шейные украшения) и браслеты.
Каждый из комплексов Байте состоял из нескольких курганов («священных могил предков»), культовых сооружений (каменных выкладок, жертвенников, памятных каменных столбов и др.) и большого числа антропоморфных изваяний, что даёт все основания рассматривать их как святилища, связанные с культом предков, родовых и племенных божеств, а также сил природы.
Размещение скульптур в пределах каждого комплекса отдельными группами, по три-шесть скульптур, возможно, отразило принадлежность данных скоплений отдельным подразделениям кочевого населения, скорее всего – родам.
Время функционирования уникальных святилищ Байте археологи относят к V – IV вв. до н.э. Ничего похожего на святилища массагетов, укрытых на плато Усть-Урт, на территории обитания скифо-сибирских племён больше не обнаружено».[6]
Итак, массагеты, с которыми столкнулся Александр Македонский в Средней Азии, есть одно из сакских племён. Саки же суть азиатские скифы. Археология сообщает о единой культуре скифов европейских и азиатских. «Раскопки Иссыкского кургана позволили выяснить, как были одеты вожди саков Семиречья.
…Судя по изображениям на предметах торевтики, аналогичные одежды носили скифы».[7]
«В горном Алтае в рассматриваемое время существовали два основных типа колчанов: большие деревянные, обтянутые берестой или кожей, и маленькие кожаные. Точно такие же колчаны (большой и маленький) были известны и у скифов».[8]
Сходное вооружение скифов и саков распространялось на большом евразийском пространстве. «Вооружение древнеалтайских воинов развивалось в теснейшем контакте с военным делом племён сопредельных территорий, испытывая особенно сильное влияние скифо-сакского мира. В то же время анализ рассмотренных здесь предметов вооружения свидетельствует о связях и с военным делом населения Монголии, Тувы и Минусинской котловины. Все эти взаимовлияния вполне закономерны, так как лук и стрелы были главным оружием у всех кочевых народов обширных евразийских степей».[9]
Историки на основании изучения совокупности источников, делают вывод о родстве европейских и азиатских скифов. «Подводя итог, можно отметить, что некоторые из рассмотренных схождений отражают лишь факт принадлежности скифов и ряда среднеазиатских народов к индоиранской семье, другие же, преимущественно скифо-сакские, более специфичны и могут, на мой взгляд, трактоваться как свидетельство если не тождества (для такого толкования материал слишком скуден), то значительной близости мифологии скифов и сакских (по крайней мере, какой-то их части) племён. Этот вывод, с одной стороны, позволяет предположить правомочность привлечения скифских материалов для толкования сакских древностей, связанных с мифологией и религиозными верованиями, а с другой – проливает дополнительный свет на этногенетические отношения скифов и саков, на степень их родства».[10]
Таким образом, историческая наука определённо говорит о том, что противниками Александра Македонского в Средней Азии были скифские племена. Д. А. Щеглов, анализируя вопрос идентификации противников Александра Македонского в Средней Азии, приходит к следующему выводу: «есть основания полагать, что европейские скифы были даями или дахами».[11]
О походе Александра Македонского в Среднюю Азию сообщают его биографы Арриан и Курций Руф. Они, по-видимому, опирались на общие источники и различают скифов европейских и скифов азиатских. «Несколько особняком от прочей эллинистической традиции, связанной с этим гомеровским пассажем, стоят два сообщения историков Александра – Арриана (Anab. IV, 1, 1, сюда же Itin. Alex. 95) и Курция Руфа (VII, 6, 11). Оба автора сообщают о том, что, когда Александр находился в Средней Азии, поблизости от Мараканды, к нему явились послы от «скифов абиев» (πρέσβεις παρά τε Σκυθών τών Αβίων καλουμένων; legati Abiorum Scytharum). Совпадение основного содержания сообщений, как и некоторых их деталей, заставляет полагать, что они восходят к общему источнику. Однако определить этот источник не представляется возможным, хотя наиболее вероятно, что речь должна идти об одном из участников похода Александра, например Птолемее или Клитархе, заимствование материала которых обоими авторами широко известно. Если это так, то рассказ Арриана – Курция Руфа должен восходить в конечном итоге ешё к концу IV в. до н.э. Их сообщение отличается от господствовавшей в античности традиции прежде всего тем, что они считают абиев «азиатскими скифами» и чётко отделяют их от скифов европейских, также приславших послов к Александру».[12]
Итак, когда войско Александра достигло Сырдарьи, к нему прибыло посольство от скифов. «Несколько дней спустя к Александру пришло посольство от скифов, именуемых абиями (Гомер воспел их в своей поэме, назвав справедливейшими людьми; они живут в Азии, независимы – в значительной мере благодаря бедности и справедливости), и также от европейских скифов; это самое большое племя, живущее в Европе. С ними Александр отправил кое-кого из «друзей» под предлогом заключения дружбы; настоящая же цель этого посольства была в том, чтобы познакомиться с природой скифской земли и узнать, велико ли народонаселение, каковы его обычаи и с каким вооружением выходит оно на войну».[13]
Арриан различает скифов европейских и азиатских и определяет их, как самое большое племя в Европе.
Таким образом, термин «скифы» есть собирательный. Есть скифы Северного Причерноморья, есть саки, скифы Средней Азии. Но это всё один народ. Об этом сообщают в своей совокупности письменные источники. Это подтверждает археология.
У Квинта Курция Руфа читаем также о приходе скифских послов. «Затем прибыли послы скифов-амбиев, сохранявших свободу со времени смерти Кира, теперь же желавших подчиниться Александру. Их признавали самым справедливым племенем варваров; они брались за оружие, только когда их задевали; пользуясь умеренной и справедливой свободой, они уравняли между собой простых людей и старейшин. Царь беседовал с ними милостиво и послал к европейским скифам одного из друзей, по имени Пенда, передать им, чтобы они не переходили без его разрешения границу своей области – реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером страны и посетить скифов, живущих на берегах Боспора».[14]
Если сообщение Курция Руфа точное и скифы никогда не нападали первыми, это значит, что и скифский поход в Переднюю Азию, о котором мы говорили выше, стал их ответной реакцией на агрессивные действия цивилизаций Ближнего Востока.
Курций Руф сообщает о территории скифов и единстве их культуры. «Танаис отделяет бактрийцев от скифов, называемых европейскими. Кроме того, он является рубежом Азии и Европы. Племя скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется на восток и на север, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. Они занимают ещё и другую область, прямо лежащую за Истром, и в то же время граничат с Бактрией, с крайними пределами Азии. Они населяют земли, находящиеся на севере; далее начинаются дремучие леса и обширные безлюдные края; те же, что располагаются вдоль Танаиса и Бактра, носят на себе следы одинаковой культуры».[15]
Ниже мы будем говорить о наступлении сарматов из-за Дона и об отступлении скифов в Крым. Здесь же зафиксируем, что Курций Руф определяет скифов, как часть сарматов. Другими словами, речь будет идти не о смене одних народов другими на территории Северного Причерноморья, а о движениях племён единого скифского народа, который со временем назовут сарматами.
Александр планировал построить на берегу Сырдарьи очередной одноимённый город, но в это время у него в тылу покорённые племена подняли восстание. Пока македонский царь был занят его подавлением, к реке подошло скифское войско. «В это время на берега Танаиса прибыло войско азиатских скифов; многие прослышали о восстании варваров, живущих за рекой, и собирались и сами напасть на македонцев, если восстание окажется действительно серьёзным».[16]
Скифы, как сообщает Арриан, стреляли через реку в македонцев, дразнили их и вызывали на бой. Александр решил перейти реку и атаковать скифов. Но гадания на жертве были неблагоприятны и он удержался от наступления: «…знамения оказались неблагоприятными. Его это очень раздосадовало, но всё-таки от переправы он удержался. Скифы не оставляли его в покое. Александр опять принёс жертву, собираясь перейти через реку, и Аристандр прорицатель опять сказал, что ему грозит беда. Александр ответил, что лучше ему пойти на смерть, чем, покорив почти всю Азию, стать посмешищем для скифов, как стал им когда-то Дарий, отец Ксеркса. Аристандр ответил, что знамения, посылаемые божеством, он не может толковать по-другому, только потому что Александру хочется услышать другое».
Кстати, после победы над Дарием Александр перестал советоваться с гадателями и прорицатедями. «Перестав после победы над Дарием советоваться с кудесниками и прорицателями, он снова предался суевериям, пустым выдумкам человеческого ума; он велит Аристандру, которому он доверился, принести жертвы, чтобы узнать об исходе дел».[17] Но перед схваткой со скифами он сделал это дважды. Это значит, что Александр отдавал себе отчёт в том, что встретился с серьёзным противником и что он должен отнестись к предстоящей схватке со всей серьёзностью.
Александр не хочет стать посмешищем в глазах скифов, как в их глазах стал посмешищем Дарий! Но Дарий воевал не в Средней Азии, а в Северном Причерноморье и форсировал не Сырдарью, а Дунай! Что значит эта фраза Александра? Что европейские скифы и скифы азиатские есть один народ в понимании македонского царя. Племён много, называются они по-разному, но все они суть носители культуры скифского типа, проживающие на огромном расстоянии от Дуная до Казахстана и далее; они сводятся в две большие скифские группы: европейских скифов и саков – скифов азиатских. Или просто – скифов.
Под пером Арриана Александр Македонский, несмотря на дурные предзнаменования, переправился через Сырдарью и победил скифов. Но дьявол – в мелочах!
По Арианну, скифов конечно же, очень много, они терпят поражение, естественно, перед непобедимыми греками в панике бегут, их преследуют, но… но несмотря на полную победу, и большую численность врагов, македонцы берут в плен всего лишь около полутораста скифов. «Меха для переправы были готовы; войско в полном вооружении стояло у реки, и машины по данному знаку стали метать стрелы в скифов, скакавших на лошадях по берегу. Некоторые были ранены; одному стрела пробила насквозь щит и панцирь, и он упал с лошади. Скифы испугались стрел, летящих на такое большое расстояние, и того, что богатырь их убит, и отошли немного от берега. Александр, видя их смятение, начал переправу под звуки труб; он шёл впереди, войско за ним следовало. Он распорядился, чтобы первыми на берег вышли лучники и пращники: они должны были камнями и стрелами удерживать скифов и не давать им приблизиться к выходящим на берег пехотинцам до тех пор, пока не переправится вся конница. Когда все оказались на берегу, он пустил на скифов сначала одну гиппархию чужеземцев и четыре илы солдат, вооружённых сариссами. Скифы встретили их, окружили на своих лошадях, поразили – многие немногих – и скрылись беспрепятственно. Александр ввёл между рядами всадников лучников, агриан и прочих легко вооружённых воинов, которыми командовал Балакр, и повёл их на скифов. Когда они сблизились, он приказал трем гиппархиям «друзей» и всем конным дротометателям броситься на скифов. Сам он поспешно повёл остальную конницу, построив её глубокими рядами; теперь взять её в окружение, как раньше, скифы уже не могли: одновременно с нападением конницы, легковооружённые воины, перемешанные со всадниками, не давали скифам возможности увернуться и напасть снова. И тут у скифов началось поголовное бегство. Их пало около тысячи, в том числе один из их предводителей, Сатрак; в плен взято было человек полтораста. Врага преследовали стремительно…»[18]
Но при стремительном преследовании бегущего в панике врага 150 взятых в плен – это очень мало. Напомним навскидку, что после поражения от русских при Кунерсдорфе в 1759 г. из 48 тысяч пруссаков Фридриха Великого сами пруссаки признали потерю 20 000 человек на поле боя плюс 2000 дезертиров. Однако А. Керсновский считает, что в реальности потери пруссаков были выше: «их потеря должна быть не менее 30 000. Нами погребено на месте 7627 прусских трупов, взято свыше 4500 пленных».[19] Тут следует уточнить, что русские не преследовали пруссаков, а ведь именно при преследовании и берётся в плен основная масса пленных.
Поэтому очень трудно согласовывается число пленных скифов с рассказом об их паническом бегстве и «яростном» преследовании греками. Но здесь встаёт проблема источников.
После окончания Бородинского сражения в 1812 г. Наполеон в своём 18-м бюллетене заявил о победе над русскими, и не будь русских источников об этой знаменитой битве, нам бы пришлось принять эту фантастическую французскую версию. Тем более, что после сражения русская армия отступила, а французы продолжили движение и заняли Москву.
В «деле» же Александра Македонского мы имеем сведения только с одной стороны. Более того, даже эти пристрастные источники сообщают о том, что Александр после битвы отступил: всех скифов догнать не удалось, потому что на той местности была плохая вода. У Александра из-за этого началось расстройство желудка (понос?): «Врага преследовали стремительно, и воины замучились от сильной жары; всё войско терпело жажду, и сам Александр на скаку пил воду, какая там была. А была эта вода плохой, и у него началось сильное расстройство. Поэтому и не удалось догнать всех скифов; я думаю, что если бы Александр не заболел, то их всех бы перебили во время их бегства. Он же в чрезвычайно тяжёлом состоянии был отнесён обратно в лагерь. Так исполнилось предсказание Аристандра».
Высадку на противоположный берег реки Александр обеспечил ценой отправки на верную гибель гиппархии чужеземцев и четырёх ил солдат, которых скифы окружили и как следует из описания Арриана, уничтожили.
Возможно, далее, что скифы стали преднамеренно отступать, чтобы заманить македонцев вглубь своей страны и там уничтожить. Так поступили скифы, уничтожая Кира, так был разгромлен Дарий, так уничтожили войско Зопириона.
Возможно, памятуя об этих неудачных завоевателях, Александр не решился на преследование и предпочёл оставить скифов в покое.
Итак, Александр преследовал скифов столь яростно, что в итоге оказался… в исходном пункте, откуда начал наступление.
Вскоре к нему по Аррианну снова прибыло скифское посольство, заявившее ему, что он имел дело не со скифским войском, а с разбойниками и что царь скифов к этому сражению отношения не имеет.
Тем временем посланный Александром отряд напал на скифов и был совершенно ими уничтожен: «значительная часть войска погибла, попав в засаду, устроенную скифами, которые спрятались в зарослях и напали из своего укрытия на македонцев как раз в разгар схватки. Варвары воспользовались смятением и беспорядком в войске и перебили всех: спаслось не больше 40 всадников и человек 300 пехотинцев».[20]
А потом наступила зима. К Александру снова пришли европейские скифы, сообщает Арриан, а с ними и те, кого правитель Македонии отправлял в Скифию.
Александру предложили подумать о захвате Скифии, но он сказал, что откладывает это предприятие на более позднее время. «Мысли его, говорил он, заняты теперь Индией; покорив её, он овладеет всей Азией; овладев же Азией, вернётся в Элладу и оттуда уже, через Геллеспонт и Пропонтиду со всеми сухопутными и морскими силами ворвётся на Понт».[21]
Таким образом, «победив», в изложении воспоминаний участников похода, у которых брали сведения Арриан и Курций, скифов, Александр отказывается от их преследования, не завоёвывает их территорию и далее осуществляет поход в Индию, то есть, по существу, поворачивает после сражения со скифами на сто восемьдесят градусов. Но от захвата Скифии не отказывается, а лишь откладывает поход, с целью привлечения в будущем всех своих сил.
Или фантазирует о будущем походе, стремясь скрыть досаду от неудачной схватки со скифами на берегах Сырдарьи.
Читая Арриана об этой победе, закончившейся, во-первых, исполнением предсказания прорицателя, во-вторых, малым числом пленных, в-третьих, унесением Александра в тяжёлом состоянии обратно в лагерь, т.е. назад за реку, автор этих строк невольно вспоминает насморк Наполеона, который помешал ему победить русских при Бородино, русские «морозы», из-за которых французам пришлось покинуть Россию, после того, как они «блестяще разгромили» русскую армию.
Однако после кампании 1812 г. такие русские свидетели, как Липранди, Давыдов, сменив сабли на перо и бумагу, доказали лживость французских заявлений.[22] В разборе же сражения между Александром Македонским и скифами мы не можем быть столь категоричными ввиду отсутствия, как было сказано выше, источников со стороны скифов.
Читатель может возразить: действительно, скифский поход не состоялся, Александр Македонский повернул обратно и двинулся на Индию. Но из этого не следует, что древние историки, повествующие о походе Александра в Азию, имели обыкновение скрывать его неудачи и поражения.
Но на такое возражение можно ответить словами Квинта Курция Руфа, который, сообщая об уничтожении части македонского войска, попавшего в засаду скифов, добавляет следующее: «Это поражение Александр ловко скрыл, пригрозив прибывшим с места сражения казнью за распространение вести о случившемся».[23]
Как видно, о своих поражениях скрывал сам македонский царь. Что мешало Александру скрывать и другие поражения? Тем более, что победа должна была сопровождаться добычей, захватом земель и пленных. Но полторы сотни пленных скифов в ходе сражения при отсутствии добычи и захваченных территорий есть свидетельство не победы, а поражения.
На этом основании закономерно сделать вывод о том, что на берегу Сырдарьи Александр потерпел поражение от скифов, отказался, по крайней мере, на ближайшее время, от покорения Скифии, при этом распорядился скрыть правду, выдавая неудачу за победу.
У Квинта Курция Руфа мы встречаем также интересное описание скифов, которое он даёт, сообщая про посольство, прибывшее к Александру Македонскому накануне сражения.
«Скифы, в отличие от остальных варваров, имеют разум не грубый и не чуждый культуре. Говорят, что некоторым из них доступна и мудрость, в какой мере она может быть у племени, не расстающегося с оружием. Память сохранила даже содержание речи, с которой они обратились к царю. Может быть, их красноречие отличается от привычного нам, которым досталось жить в просвещённое время, но если их речь и может вызвать презрение, наша правдивость требует, чтобы мы передали сообщённое нам, каково бы оно ни было, без изменений. Итак, как мы узнали, один из них, самый старший, сказал: «Если бы боги захотели величину твоего тела сделать равной твоей жадности, ты не уместился бы на всей земле; одной рукой ты касался бы востока, другой запада, и, достигнув таких пределов, ты захотел бы узнать, где очаг божественного света. Ты желаешь даже того, чего не можешь захватить. Из Европы устремляешься в Азию, из Азии в Европу; если тебе удастся покорить весь людской род, то ты поведёшь войну с лесами, снегами, реками и дикими животными. Что ещё? Разве ты не знаешь, что большие деревья долго растут, а выкорчёвываются за один час? Глуп тот, кто зарится на их плоды, не измеряя их вышины. Смотри, как бы, стараясь взобраться на вершину, ты не упал вместе с сучьями, за которые ухватишься. Даже лев однажды послужил пищей для крошечных птиц; ржавчина поедает железо. Ничего нет столь крепкого, чему не угрожала бы опасность даже от слабого существа. Откуда у нас с тобой вражда? Никогда мы не ступали ногой на твою землю. Разве в наших обширных лесах нам не позволено быть в неведении, кто ты и откуда пришёл? Мы не можем никому служить и не желаем повелевать. Знай, нам, скифам, даны такие дары: упряжка быков, плуг, копьё, стрела и чаша. Этим мы пользуемся в общении с друзьями и против врагов. Плоды, добытые трудом быков, мы подносим друзьям; из чаши вместе с ними мы возливаем вино богам; стрелой мы поражаем врагов издали, а копьём – вблизи. Так мы победили царя Сирии, а затем царя персов и мидийцев, и благодаря этим победам перед нами открылся путь вплоть до Египта. Ты хвалишься, что пришёл сюда преследовать грабителей, а сам грабишь все племена, до которых дошёл. Лидию ты занял, Сирию захватил, Персию удерживаешь, бактрийцы под твоей властью, индов ты домогался; теперь протягиваешь жадные и ненасытные руки и к нашим стадам. Зачем тебе богатство? Оно вызывает только больший голод. Ты первый испытываешь его от пресыщения; чем больше ты имеешь, тем с большей жадностью стремишься к тому, чего у тебя нет. Неужели ты не помнишь, как долго ты задержался в Бактрии? Пока ты покорял бактрийцев, начали войну согдийцы. Война у тебя рождается из побед. В самом деле, хотя ты самый великий и могущественный человек, никто, однако, не хочет терпеть чужестранного господина.
Перейди только Танаис, и ты узнаешь ширину наших просторов; скифов же ты никогда не настигнешь. Наша бедность будет быстрее твоего войска, везущего с собой добычу, награбленную у стольких народов. В другой раз, думая, что мы далеко, ты увидишь нас в своём лагере. Одинаково стремительно мы преследуем и бежим. Я слышал, что скифские пустыни даже вошли у греков в поговорки. А мы охотнее бродим по местам пустынным и не тронутым культурой, чем по городам и плодоносным полям. Поэтому крепче держись за свою судьбу. Она выскальзывает, и её нельзя удержать насильно. Со временем ты лучше поймёшь пользу этого совета, чем сейчас. Наложи узду на своё счастье: легче будешь им управлять. У нас говорят, что у счастья нет ног, а только руки и крылья: протягивая руки, оно не позволяет схватить себя также и за крылья. Наконец, если ты бог, ты сам должен оказывать смертным благодеяния, а не отнимать у них добро, а если ты человек, то помни, что ты всегда им и останешься. Глупо думать о том, ради чего ты можешь забыть о себе.
С кем ты не будешь воевать, в тех сможешь найти верных друзей. Самая крепкая дружба бывает между равными, а равными считаются только те, кто не угрожал друг другу силой.
Не воображай, что побеждённые тобой – твои друзья. Между господином и рабом не может быть дружбы; права войны сохраняются и в мирное время. Не думай, что скифы скрепляют дружбу клятвой: для них клятва в сохранении верности. Это греки из предосторожности подписывают договоры и призывают при этом богов; наша религия – в соблюдении верности. Кто не почитает людей, тот обманывает богов. Никому не нужен такой друг, в верности которого сомневаешься. Впрочем, ты будешь иметь в нас стражей Азии и Европы; если бы нас не отделял Танаис, мы соприкасались бы с Бактрией; за Танаисом мы населяем земли вплоть до Фракии; а с Фракией, говорят, граничит Македония. Мы соседи обеих твоих империй, подумай, кого ты хотел бы в нас иметь, врагов или друзей».[24]
Так говорил скиф македонскому царю.
Из его речи мы узнаём, что страна скифов – это не одни лишь пустыни, но обширные леса; скифы имеют стада скота, но их орудием является также и плуг; это без сомнения, оседлый народ, возделывающий землю. Скифы знают свою историю, знают о походе предков в Азию вплоть до границ Египта. Скиф сообщает македонскому царю о размерах своей страны, от Дуная до Сырдарьи – и биографы Александра передают его слова, не возражая на них.
В заключение укажем, что Александр победить скифов не мог даже теоретически – просто потому, что главные силы скифов были ещё только на подходе. «До сих пор пришёл только один отряд этого племени, других полчищ ещё ждут».[25] Таким образом, по факту Александр имел вооружённое столкновение лишь с авангардом скифского войска. Главные силы ещё только были на подходе, следовательно, разгромить их Александр никак не мог. Максимум – потеснить авангард (передовой отряд). От встречи же с главными силами македонский царь уклонился, видимо, не ожидая снискать себе лавры, и ушёл завоёвывать Индию.
Курций Руф сообщает о вторичном посольстве скифов после сражения, что, убедившись в силе Александра, скифы покоряются ему. Тем самым Курций вступает в противоречие сам с собой: сначала он вложил в уста Александра обоснование его наступления – у скифов только один отряд, а сзади идут остальные силы. А теперь, описывая вторичное скифское посольство, пытается уверить, что скифы, не вступив ещё в борьбу с главными силами, отказываются от сопротивления и покоряются Александру. Это неправдоподобное сообщение, конечно, имеющее целью скрыть неудачу Александра, как он это имел обыкновение делать, о чём сообщает тот же Курций. При этом не только скрыть, но и обосновать отказ Александра от дальнейшего наступления в Скифию и его уход (читай: отступление) от Сырдарьи в противоположную сторону.
1 ноября
Полная статистика будет доступна после того, как публикация наберет больше 100 просмотров.