В поисках предков. Скифы. Глава 8. Скифское войско
Победное шествие скифов по территории Передней Азии должно иметь военные объяснения, к которым относятся вопросы организации, управления, вооружения и тактики скифских воинских контингентов.
«Ужас, который навели скифы на все ведущие страны Передней Азии, был настолько велик, что те дружно бросились перевооружать свои армии. На ассирийских стелах можно увидеть изображения двух всадников, скачущих на одной лошади. У одного из них в руках лук, и дабы он мог выстрелить, второй спешивался и держал узду их общего скакуна. Понятно, что такая «конница» не могла угнаться за легкокрылыми скифскими лучниками.
Наибольших успехов в послескифском перевооружении народов достигли разбитые ими наголову иранцы — мидийцы и персы. Они впоследствии, опираясь на усвоенные уроки, создадут Великую Персидскую державу».[1]
Перевооружение армии противника с учётом понесённых поражений есть чёткий сигнал о признании военного превосходства победителя. Военная мощь скифов оценивалась весьма высоко и античными историками. Так, у Фукидида читаем, что по военной мощи и численности войска «со скифами вообще не может сравниться ни один народ. И не только в Европе, но даже и в Азии нет народа, который сам по себе мог бы устоять против скифов, если бы они были едины».[2]
А Геродот сообщает очень важную деталь: «Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только сами они не допустят этого. Ведь у скифов нет ни городов, ни укреплений, и свои жилища они возят с собой. Все они конные лучники и промышляют не земледелием, а скотоводством; их жилища – в кибитках. Как же такому народу не быть неодолимым и неприступным?
Этой особенности скифов, конечно, благоприятствует их земля и содействуют реки».[3]
Обратим внимание на указание роли рек в неприступности скифов. Очевидно, что здесь реки упоминаются в оборонительном значении. Также очевидно следует из текста, что попытки завоевания скифов были. Но они заканчивались неудачно. Следовательно, скифы непобедимы, но неагрессивны.
В Передней Азии скифы появились, представляя собой войско, состоящее из конных лучников. О вооружении скифов сообщает Фукидид: «Геты и другие тамошние племена граничат со скифами и вооружены подобно им: все они конные лучники».[4]
При описании крымского племени тавров Граков Б. Н. указывает, что их оружие «изготовлялось по скифским образцам, самым совершенным в то время».[5]
Скифы были вооружены луками небольших размеров сигмаобразной формы. Имея при себе запас стрел, они стали непобедимыми для армий древневосточных цивилизаций. Последние состояли из тяжеловооружённой пехоты, конницы и боевых колесниц – как главной ударной силы. На колеснице находились возничий и один или два воина, имевшие большой лук арочной формы, меч и щит.
Способность скифского войска совершать марши на огромные расстояния, вести стрелковый бой, пользуясь луком и при этом легко и быстро перемещаться во время сражения, опиралась на наличие конницы.
Приручение коня позволило человечеству совершить целый ряд рывков в развитии современной цивилизации. В первую очередь это относится к массовым переселениям народов, которые стали менять постоянные места своего проживания, перемещаясь на огромные расстояния.
Затем, благодаря применению лошади, был сделан рывок в военном деле. Ассирийцы, наводившие ужас на соседние народы, использовали колесницы, более подвижные, чем пехота. На колеснице был возничий и лучник или копьеносец и таким образом, более мобильный стрелковый бой давал ассирийцам преимущество над пешими врагами.
Но гиксосы, завоевавшие Египет, были уже верхом на конях. В отличие от громоздких колесниц, конница была ещё более мобильна. Для колесниц, с которых лучник пускал стрелы, а копьеносец бросал копья, нужны были дороги, а конница могла без них обойтись в случае необходимости. «О лёгкой коннице скифов и саков, гуннов и авар, тюрок и монголов можно сказать словами китайского летописца: «Они бушуют как буря и молния и не знают устойчивого боевого порядка».[6]
Применение лошади в домашнем хозяйстве человека историки прослеживают в Индии, Китае, Египте со второго тысячелетия до нашей эры. Они использовались в качестве вьючных животных, на них перевозили грузы, тянули телеги, после того как было изобретено колесо.
Скифы стали если не первыми, то одними из первых, освоивших верховую езду и использовавших лошадей на поле боя. Именно этому обстоятельству они в значительной степени обязаны своими победами над армиями древневосточных царств. При этом в домашнем быту, на тяжёлых работах скифы продолжали использовать быков, лошади же у них были только для верховой езды, не только на войне, но и на охоте. «Скифы использовали своих коней только для верховой езды, будь то охота или война, рассматривая их как средство быстрого передвижения, и продолжали держать быков для домашних нужд и тяжёлой работы».[7]
Пеший воин, вскочивший на коня и ведущий бой верхом на лошади, представлял собой огромное преимущество над пехотой противника. Естественно, скифское изобретение стало распространяться сначала на весь ближневосточный регион, а оттуда – на Европу.
О наличии и значении лошадей в скифском обществе говорит археология. Например, захоронения в Пазырыке дают богатый материал о породах лошадей, условиях их содержания и удельного количества.
«Все погребения Пазырыка содержали в себе захоронения лошадей, число которых варьировалось от семи в кургане № 3 до четырнадцати в некоторых других. Эти животные принадлежали умершему хозяину. В их число входили и отработавшие своё верховые лошади, и те, на которых он ездил, пока его не настигла смерть, а также двух- и трёхлетки, которых он, вероятно, отобрал на будущее. И хотя профессор Витт установил, что основная масса малорослых коней, погребённых в Пазырыке, принадлежала к породе диких монгольских лошадей, родственных лошади Пржевальского, которые, таким образом, были похожи на тех, что использовались по всей Скифии, в каждом пазырыкском захоронении имелся также по крайней мере один экземпляр лошади чистых кровей – высоко ценимой ферганской породы. Жеребцов этой породы желали иметь у себя императоры Китая, так как они были настолько быстрыми, что китайцы верили в их сверхъестественное происхождение. Витт полагает, что жители Алтая, должно быть, добыли себе племенных животных посредством грабежа или получили в виде дани, но Руденко убеждён, что лошади, найденные в захоронениях, были выведены на месте. В среднем они имели пятнадцать ладоней в высоту, и большинство из них были гнедой масти. Витт придерживается того мнения, что копыта лошадей этой масти лучше приспособлены к езде по твёрдой и неровной местности, чем копыта животных с более светлым окрасом. По ногам некоторых лошадей лучших пород из погребений Пазырыка можно судить, что они проводили зиму в укрытии, а также есть доказательства того, что их кормили зерном. При этом простым монгольским лошадкам, лежащим в тех же самых могилах, не хватало еды уже задолго до их смерти».[8]
Лошади у скифов, по данным археологии, были крупными для своего времени и быстрыми. Они были неприхотливы в еде и условиях содержания и ценились далеко за пределами Скифии. «Анализ остеологического материала из скифских памятников и древних изображений лошадей позволяет установить, что скифские лошади были, по нашим меркам, сравнительно невелики ростом: высота в холке всего 130 – 140 см, но в то время они могли считаться довольно крупными, так как тогда кони были вообще значительно ниже современных. Зато скифские лошади были очень резвыми. Круглогодичное табунное содержание на подножном корму делало их выносливыми и неприхотливыми. Высокие качества скифских лошадей были известны далеко за пределами Северного Причерноморья. Вот что писал о них римский автор I – II вв. н.э. Арриан: «Их вначале трудно разогнать, так что можно отнестись к ним с полным презрением, если увидишь, как их сравнивают с конём фессалийским, сицилийским или пелопонесским, но зато они выдерживают какие угодно труды; и тогда можно видеть, как тот борзый, рослый и горячий конь выбивается из сил, а эта малорослая и шелудивая лошадёнка сначала перегоняет того, а затем оставляет далеко за собой».[9]
О том, насколько славились лошади скифов, говорит следующий факт. Отец Александра Македонского Филипп II в 339 г. до н.э. одержал победу над скифским царём Атеем. В числе богатой добычи он захватил также 20 тыс. чистокровных скифских кобылиц, которые по распоряжению царя были отправлены в Македонию с целью улучшения породы своих коней.
На многих памятниках искусства имеются изображения скифских лошадей. Например, на большой вазе, изготовленной из серебра, которую нашли в царском кургане Чертомлык. На изображении показаны скифы, которые ловят и стреноживают пасущихся лошадей. На золотой пекторали из Толстой Могилы изображены лошадь с жеребёнком. Кони имеются и на золотых бляшках, найденных в царском кургане Куль-Обы. В Неаполе Скифском, античном Танаисе на рельефах показаны лошади.
Другая порода скифских лошадей представляла собой более крупный тип, с красиво изогнутой тонкой шеей и стройными и длинными ногами. Напоминающие внешне современных ахалтекинцев, они попали с Северное Причерноморье предположительно из Средней Азии. Изображение такого коня сохранилось в Неаполе Скифском на настенной росписи одного из склепов.
Конская сбруя скифских лошадей отличалась качеством и изяществом. Их покрывали украшения, равных которым в распоряжении историков не имеется. «Все предметы конской сбруи кочевников, которые были открыты в Евразии, были сделаны с безупречным мастерством из самых лучших материалов, имевшихся в их распоряжении в те времена. Все они имеют изобилие украшений, равных которым пока ещё не было найдено. Конская сбруя, найденная в Пазырыке, потрясающе замысловатая, и всё же Алтай был бедной окраиной скифского мира, и если бы схожие предметы конской экипировки сохранились в южных регионах России, более чем вероятно, что по сложности и отделке они превзошли бы восточные образцы. Всякий раз, когда сравнение между двумя регионами оказывалось возможным, чисто скифские изделия демонстрировали большую изысканность и более высокий уровень мастерства в сочетании с любовью к более дорогим материалам».[10]
Народ, понимавший прекрасное, умевший его создавать, имевший для этого время – ведь сложные предметы искусства, без сомнения, требовали огромного времени на их создание, – это было, вне сомнения, высокоцивилизованное общество людей. Как же они украшали элементы своей одежды и жилища, если находили возможным создавать конскую сбрую в виде непревзойдённых шедевров искусства?..
«Непревзойдённое мастерство в сочетании с качеством узоров привели к появлению поистине великолепных предметов, о чём говорят находки, сделанные в Пазырыке. Каждая деталь конской упряжи выразительна и обнаруживает в полной мере всю ту степень любви к коню, которая руководила кочевниками при изготовлении конской сбруи. Хотя сцены, подобные изображённым на вазе из Чертомлыка и на других скифских изделиях из металла, и проливают в значительной мере свет на то, каким образом скифы запрягали и украшали своих лошадей, а археологические материалы с юга России подтвердили выводы, сделанные учёными ранее, многие технические детали оставались неясными. Только тогда, когда раскопки в Пазырыке явили на свет божий несколько полных комплектов конской сбруи, были решены мелкие вопросы и стал известен способ, каким алтайцы экипировали своих верховых лошадей. Сравнение между удилами, ремешками для носа и щёк из Пазырыка и такими же предметами, найденными в европейской части степи, показывает, что они были существенно схожими на территории всего этого региона…
… В Пазырыке на лбу лошади помещалась металлическая пластина, которую придерживал кожаный ремешок. Эта пластина, ремешки на носу, на щеках, все места пересечения ремешков и даже сами ремешки – все они были щедро украшены геометрическими узорами и изображениями животных, которые были либо пробиты в ремешках, либо являлись аппликациями из разнообразных материалов. Все ремни были сделаны из отличной кожи, тщательно выделанной, богато украшенной зачастую золотыми пластинками или насечками, покрытыми золотой или свинцовой фольгой. Пряжки делали из кости, удила – по большей части из бронзы или меди с небольшой примесью свинца или опять-таки из кованого железа. Они также часто заканчивались изображениями животных или цветов. Металлические стремена ещё не были изобретены в это время, но кожаные петли видны на вазе из Чертомлыка».[11]
Идентичность конской сбруи на обширном пространстве, далеко выходящем за рамки территории Северного Причерноморья, говорит об обширном ареале, который населяли племена, считающие себя одним народом. «Части конской сбруи, сделанные из непортящихся материалов, то есть удила и металлические нащечники, одинаковы и на Алтае, и на юге России, и поэтому кажется вполне вероятным, что детали экипировки, которые исчезли в собственно Скифии, имели в равной степени близкое сходство с предметами, сохранившимися в Пазырыке».[12]
Таким образом, скифская конница, о которой мы узнаём из письменных источников, а также данных археологии, даёт возможность заглянуть не только в мир скифских воинов, но и почерпнуть данные о самом обществе скифов в целом.
Ведение боя верхом на коне давало огромные преимущества против пеших воинов, к которому добавлялась способность скифов вести стрельбу из лука, сидя на коне, да ещё в движении.
Сами скифские луки превосходили аналогичное вооружение армий Востока. Там на вооружении состояли тяжёлые луки, имевшие вид треугольника или полукруга. Их делали из цельного дерева.
Скифский же лук имел сложную форму. Римский историк Аммиан Марцеллин писал: «В то время как луки всех народов сгибаются из гнущихся древков, луки скифские, ...выгнутые с обеих сторон широкими и глубокими внутрь рогами, имеют вид луны во время ущерба, а середину их разделяет прямой и круглый брусок». Римский автор сравнивал скифский лук с северным побережьем Чёрного моря, роль центральной планки у которого выполняет Крым.
Археологические находки дают основания утверждать о наличии у скифов луков двух типов, отличавшихся размерами. «Применение скифами коротких и длинных луков подтверждает и разная длина использовавшихся в Скифии древков стрел. Не исключено, что в Скифии использовались и простые луки. Изображение такого лука есть в батальной сцене на золотой пластине меча чертомлыцкой серии».[13]Черненко Е. В. объясняет использование скифами луков малых и больших размеров археологическими находками скифских стрел, длина древков наконечников которых колеблется от 44 – 45 см до 80 – 85 см.[14]
Большой лук представлял собой грозное оружие. Стрела, выпущенная из него, имела большую пробивную силу, причём на большом расстоянии. «Сложный лук был достаточно мощным и обеспечивал большую дальность полёта стрелы. По подсчетам П. Д. Львовского, стрела, пущенная из лука, могла пролететь расстояние до 500 м. Верность такого подсчёта подтверждается свидетельствами древних авторов и другими источниками. Аргишти, сын Русы, выстрелил на расстояние около 476 м. Вегеций сообщал о соревнованиях стрелков на дистанцию 400 м. Дальнобойность скифских луков отмечал Эсхил. Особую ценность имеет надпись из Ольвии о выдающемся достижении Анаксагора, сына Димагора, пославшего стрелу на расстояние в 282 оргии (около 521,6 м). Безусловно, этот выстрел был сделан из скифского лука, получившего повсеместное распространение в северопричерноморских колониях, и особенно в Ольвии».[15]
Надпись в Ольвии – это находка археологами каменной стелы, текст которой сообщает про рекордный выстрел Анаксагора. До него рекорд принадлежал урартскому царю Аргишти. И хотя лук царя Урарту был намного массивнее и длиннее, выстрел из скифского лука был сделан на большее расстояние.
Ещё одно не менее важное преимущество скифского лука заключалось в том, что он мог постоянно находиться в боевом положении, в то время как тетиву обычного лука армий востока можно было натягивать только непосредственно перед стрельбой, во избежание ослабления гибких свойств дерева.
Для изготовления луков сложной формы скифы склеивали разные породы деревьев, использовали сухожилия и роговые пластины. Для натягивания тетивы на луках располагались костяные накладки. Изготовленный скифский лук имел длину 80 – 100 см. Дальность стрельбы из него может быть принята в 500 метров.[16]
Стрелы, которыми стреляли скифы, также превосходили аналоги армий Древнего Востока и также становились образцами для подражания. По сути, скифы революционизировали военное дело, используя маленькие двухпёрые и трёхпёрые наконечники стрел, баллистические свойства которых намного превосходили стрелы древних цивилизаций Востока. Значение таких стрел было связано с историей конного войска.[17]Скифские стрелы были внедрены во все армии Ближнего и Среднего Востока в период VII – V вв. до н.э.
В эпоху бронзового века к стрелам, выполненным из мягких пород дерева, делали наконечники из кости и кремня – такая технология имела широкое распространение в указанный исторический период. По форме наконечники изготавливались сначала пирамидальные, четырёхгранные, а позже – цилиндрические, похожие на пулю современной винтовки. Изредка встречались стрелы с ромбовидными наконечниками, либо листовидными – они приобрели широкое распространение у скифов позднее, во время их азиатского похода. Их усовершенствовали, превратив наконечник из плоского в трёхпёрый, что придало стреле большую устойчивость в полёте.[18]
Но ко времени похода в Переднюю Азию наконечники стрел стали изготовлять из бронзы. Железные наконечники употреблялись довольно часто в течение всего скифского периода истории Северного Причерноморья, но широкого распространения они не получили. Их ковали такой же формы, как и бронзовые, в подражание последним. Изредка встречались также стрелы с деревянными наконечниками, их вырезали вместе с древком и также делали в подражание бронзовым.
Таким образом, в то время, когда орудия труда, а также вооружение изготовлялось уже из железа, наконечники для стрел по-прежнему были бронзовыми в преобладающем количестве. Объясняется это следующим. Плавить железо к тому времени ещё не научились и его необходимо было ковать. Главным же требованием к лучнику в описываемый период была необходимость поддержания высокого темпа стрельбы. Для этого в колчане у него должно было быть много стрел. Но чтобы обеспечить стрелка требуемым боезапасом, легче было отлить большое количество наконечников из бронзы, наполняя формы одну за другой, чем ковать их из железа.[19] «Абсолютное большинство наконечников отлито из бронзы. Все они отливались в составных литейных формах, сделанных из бронзы или камня».[20]
Количество стрел, изготавливаемых по указанной технологии, огромно. В одной мастерской за месяц можно было изготовить до полумиллиона стрел! Слово – специалисту. «Эксперимент, проведенный английскими археологами и специалистами по литью, показал очень высокую эффективность изготовления стрел. В такой литейной форме один мастер с несколькими квалифицированными помощниками мог отлить за неделю около 10 тыс. наконечников, шесть литейщиков в ней могли за месяц отлить более 500 тыс. наконечников, переработав при этом до 2 т металла. Л. Ундервуд, обратив внимание на удивительную сохранность формы, будто бы не бывшей в употреблении, сделал вывод, что в этой форме отливали не сами наконечники, а только восковые модели для них. Литьё наконечников проходило так, как это делалось уже много веков, с использованием техники литья по восковой модели. Авторы эксперимента предполагают, что различные операции, включая и заточку стрел после отделения литников, могли проводить семь различных мастеров. Они допускали возможность использования при отливке даже не одной, а нескольких одинаковых форм, располагая их по спирали и заливая металл в верхнюю форму, откуда он самотёком попадал в формы, расположенные ниже (рис. 72, 5). Даже если допустить, что эффективность труда литейщиков авторами эксперимента несколько и преувеличена, достаточно высокая производительность не может вызвать никаких сомнений. Об этом убедительно свидетельствуют частые находки горитов со многими десятками наконечников, практическое отсутствие погребений мужчин-скифов, в инвентаре которых не было бы наконечников стрел, десятки и сотни тысяч наконечников, усеявших просторы Евразии».[21]
Таким образом, отказ от производства наконечников для стрел из железа и плавка их из бронзы был сознательным решением, позволявшим обеспечить высокий темп стрельбы лучников на поле боя – вот почему в этом виде вооружения железо так и не смогло заменить собой бронзу: «железные наконечники редки в колчанных наборах Скифии. Их число лишь ненамного выросло по сравнению с отмеченными А. И. Мелюковой комплексами, где найдены железные наконечники (Александрополь, курган № 6 в с. Башмачка, в трёх погребениях Никопольского курганного поля и в двух у с. Кут). Железных наконечников почти нет и в ранних комплексах. Их число возрастает лишь в IV– III вв. до н.э. Больше они встречены в курганах на Среднем и Нижнем Дону. Но и здесь железные наконечники смогли вытеснить бронзовые только в сарматское время».[22]
Как было сказано выше, те наконечники, которые всё же делались из железа, были изготовлены в подражание медным. Их делали трёхлопастными с выступающей втулкой, которая образовывалась в результате свёртывания полоски металла ниже головки. Трудность ковки такой формы для специалистов очевидна.
Вытеснить бронзу железо смогло только позже, когда в эпоху сарматов наконечники для стрел стали делать не втульчатые, а черешковые. Снижение трудоёмкости в производстве наконечников такой формы позволило заменить бронзу на железо, которое, как показывают данные археологии, было невысокого качества и содержало высокий уровень примесей из шлака.
О качестве скифских стрел нам также сообщает археология. «В скифских могилах иногда находят древки стрел длиной 45 – 84 см. Они делались из мягких пород дерева – берёзы, тополя, ясеня. Наконечники стрел отливались из бронзы в специальных формах либо (реже) ковались из железа. Количество колчанов со стрелами в одной могиле самое разное. Обычно это один колчан с 60 – 100 (реже 200) стрелами. Известен случай, когда в одной гробнице нашли 16 наборов стрел общей численностью свыше 1000 экземпляров.
Античные авторы в один голос свидетельствуют о том, что скифы были лучшими стрелками из лука во всём древнем мире».[23]
Армии стран Передней Азии, как было сказано выше, перенимали вооружение скифов. «Киммерийцы и саки оказали определённое влияние на вооружение вавилонской армии ещё до захвата Месопотамии персами. Нередко вавилонские воины были вооружены скифскими стрелами с медными и железными наконечниками, скифскими луками и т. д. По баллистическим качествам скифские луки намного превосходили аккадские (т. е. ассирийские и вавилонские). Как отмечал Б. Б. Пиотровский, в комплексах археологических памятников VII в. до н.э. в Передней Азии найдены «бронзовые наконечники стрел характерной формы (двупёрые, с шипом сбоку или же трёхгранные), отличные от обычных переднеазиатских, но совпадающие по форме со скифскими». По его мнению, «весьма вероятно, что эти бронзовые наконечники стрел проникли в Переднюю Азию вместе с киммерийцами и скифами в VII в.». В течение VII и VI вв. «скифские» стрелы быстро распространились в Закавказье, Малой Азии, Вавилонии, Ассирии, Сирии и Палестине, как об этом свидетельствуют находки бронзовых наконечников скифского типа. В частности, они найдены в Каркемише, Ниневии, Ашшуре и Вавилоне.
Как известно, мидийцы также были вооружены скифскими стрелами. По сообщению Геродота (1.73), индийский царь Киаксар отдал своих детей учиться стрельбе из лука скифам. Как отмечает И. М. Дьяконов, мидийцы заимствовали у скифов их конно-стрелковую тактику (Дьяконов 1956: 290). «Много стрел скифского типа было собрано на местах древних сражений, в которых участвовали мидийцы» (Пиотровский 1959: 238). Наконечники скифских стрел обнаружены также «на местах осады городов, где исторически скифы не засвидетельствованы, а засвидетельствованы мидийцы и персы, в частности, и в Вавилоне» (Дьяконов 1956: 254, примеч. 2; ср.: Koldewey 1925: 256 f).
До сих пор исследователи приписывали наконечники скифских стрел, найденные у стен древних городов Передней Азии, иранцам (как самим скифам, так мидийцам и персам) и по наконечникам стрел пытались определить этническую принадлежность воинов. Однако рассмотренные выше вавилонские тексты требуют пересмотра такого заключения, поскольку до сих пор не было обращено внимания на то, что вавилоняне ещё до захвата Месопотамии персами успели принять на вооружение скифские луки. Б. Б. Пиотровский справедливо указывает, что стрелы типа скифских изготовлялись в разных местах. Об этом свидетельствует и тот факт, что на территории современного Ирака, в Мосуле, была найдена форма для отливки стрел, сходных со скифскими (Пиотровский 1959: 239). Известно также, что в состав наёмников ассирийской армии входили и киммерийцы (там же: 233 сл.), и у ассирийского царя Асархаддона был киммерийский лук (указано И. М. Дьяконовым)».[24]
Таким образом, высокое качество скифского вооружения подтверждается фактом перевооружения древних армий по скифскому образцу.
Стрелы, обеспечившие скифским лучникам славу лучших в Древнем мире, также стали объектом для подражания.
Высокий темп стрельбы из лука был тем более эффективен, когда целью были пешие воины, особенно в плотном строю. Таким плотным строем была, например, греческая фаланга. Имеется описание у Ксенофонта перехода греческих наёмников царя Кира в Малой Азии, когда их обстреляли лучники, которые стали «...пускать стрелы и никто из них не промахнулся, – а промахнуться было трудно даже при большом желании».
Скифы носили лук в коробке, которая подвешивалась с левой стороны на поясе. В ней же хранили и стрелы. Стрелы, впрочем, могли храниться и отдельно, в специальных колчанах. Они изготавливались из дерева и кожи.
Коробка для стрел называется горит. Это уникальная вещь, присущая только скифам. Её изготавливали из бересты или кожи. Внутри с целью придания жёсткости делалась деревянная вставка. Горит состоял из двух отделений: внутреннее, ближнее к телу воина – для лука, внешнее – для стрел. Всего в такой футляр помещалось до 150 стрел.
Качественно изготовленные, такие гориты представляли собой настоящие произведения искусства. Покрытые кожаными тиснениями замысловатой формы, с бронзовыми и даже золотыми накладками – впрочем, такие гориты ложили в могилы знатных скифов. При этом сам лук в захоронения скифы не клали, возможно, по неизвестным для нас ритуальным соображениям.
Преимущество твёрдого горита перед мягким колчаном состояло в том, что позволяло стрелку практически мгновенно достать из него лук и практически уже в первую секунду выпустить первую стрелу.
Какова была скорострельность скифских лучников, мы не знаем. Можно лишь предполагать, что в древности скифы стреляли не хуже воинов Средневековья, которые за минуту выпускали от 10 до 12 стрел. Эта цифра не кажется невероятной, если речь идёт о бесприцельной стрельбе по плотной массе пехоты.
При этом эффективность работы лучников следует оценивать также и по высокому уровню психологического воздействия на противника, оказывающегося под градом стрел, плотность которых увеличивается по мере сближения противоборствующих сторон.
Поражающая сила скифских стрел была большой. Археологи находят в ходе раскопок наконечники стрел, которые настолько глубоко засели в костях погребённого, что его не могут извлечь даже в том случае, когда смерть наступила от других причин и следовательно, раненый после этого оставался жить.
Примеры.
«В погребении из кургана № 16 ус. Широкое Скадовского р-на Херсонской обл. у мужчины-воина было выявлено два ранения в голову – обломки бронзовых наконечников застряли в лобной и теменной костях. Их не смогли извлечь из черепа, после ранения человек прожил несколько лет, а вокруг наконечников образовался нарост кости. В лобной части черепа мужчины из погребения в кургане № 22 у Холодного Яра также торчала стрела. В центральном погребении кургана № 22 у с. Вильна Украина Каховского р-на Херсонской обл. в позвонке воина торчал наконечник стрелы, вонзившийся на половину своей длины».[25]
Ксенофонт сообщает о том, что стрела пробивала не только щит, но и панцирь. Фукидид пишет, что «от стрел не защищали... войлочные панцири, о которые ломались метательные дротики». На античных сосудах можно видеть батальные сцены, на которых щиты и панцири воинов пробиты стрелами.
И после скифского исторического периода луки скифского типа продолжали использовать в Евразии в течение ещё нескольких веков. Скифский лук был настолько совершенным, что его конструкция за это время не претерпела каких-либо существенных изменений. Специалисты находят общее у луков скифов с гуннскими и другими сложными луками даже до эпохи позднего средневековья.
Таким образом, скифские луки славились своим качеством, их перенимали другие народы, о чём историки имеют в своём распоряжении письменные источники.
Пример.
«Скифы ещё до Ахеменидов оказали определённое влияние на вооружение вавилонских воинов, о чём свидетельствуют следующие хозяйственные документы времени Навуходоносора II и Набонида, где упоминаются предметы скифского вооружения и конского снаряжения. Эти тексты приведены в сокращённой форме.
GCCII 122. «Киммерийские кожаные ремни (даны) в распоряжение надсмотрщика над лошадьми Римута». Документ был составлен в 564 г. Далее в одном частном письме (СТ XXII105), которое, судя по именам упомянутых в нём лиц, относится ко времени Набонида, содержится просьба прислать «киммерийские ремни».
YOS VI 237. «200 киммерийских тростниковых стрел, из которых 180 с медными наконечниками, 1 киммерийский лук, которые доставлены сюда для обмена, и 10 корзин, которые находятся в распоряжении Ки-Бела, предназначены для снаряжения сторожевого поста». Далее в тексте речь идёт о других расходах, а затем говорится: «1 щит, 20 тростниковых стрел, из которых 12 с наконечниками, 1 киммерийский лук, 1 копьё (переданы) в распоряжение Нергал-иддина и Нуреа» (дальнейший текст не имеет отношения к рассматриваемому здесь предмету). Сам документ датируется 541 г. Он происходит из архива храма Эанна в городе Уруке. В TCL XII 114, составленном в Уруке в том же 541 г., содержится перечень вооружения и обмундирования для восьми лучников, которые несли караульную службу. Они были вооружены копьями, железными кинжалами, щитами, «аккадскими» (ak-ka-de-e-ti) луками. Кроме того, они получили 56 «аккадских» и 116 «киммерийских» стрел (sil-ta-hu gi-mi-ra-a-a), из которых 46 были с железными наконечниками. Наконец, в хозяйственном документе, составленном в Уруке в том же году, наряду с аккадским луком упоминается и киммерийский (АnОг VIII 35: 25)».[26]
Письменные источники и данные археологии убедительно свидетельствуют о высоком качестве и совершенстве оружия скифов на всём протяжении скифской истории.
От луков и стрел перейдём теперь к рассмотрению копий и дротиков, которые применяли скифы.
Их наконечники также изготовляли из бронзы и железа. Как и стрелы, наконечники были листовидной формы и имели посередине высокое и узкое ребро. В описываемый период посадка всадника на лошади не была устойчивой, в силу чего удар копьём наносился не силой движения лошади, а махом руки. В ближнем бою копьё бросали в противника, для этой же цели служили и дротики.
Длина древка копья обычно составляла 1,75 – 2,2 метра, но могла быть и больше. «Заметное место в составе скифского оружия занимали копья и дротики. Археологи нашли уже более тысячи образцов. Обычно длина древкового оружия колеблется в пределах 2 м. Однако есть уже немало находок длинных кавалерийских копий – «пик», чья длина превышает 3 м. Короткие копья использовались для ближнего боя и для метания. Метали и дротики. Длинное копьё всаднику надо было держать двумя руками, но при наличии лёгкого, но прочного седла (из дерева, войлока и кожи) и кожаных стремян обеспечивалась достаточно удобная позиция для атаки противника».[27]
Наличие у скифов длинных копий на вооружении всадников вкупе с доспехами, также у конных воинов, даёт основания предположить, что в составе скифского войска была тяжёлая конница. «Если учесть, что почти все могилы воинов с тяжёлым защитным вооружением сопровождаются, как правило, захоронениями коней в полной сбруе (в степной зоне) или только уздечными наборами, имитирующими захоронение коня (в лесостепи), то можно придти к следующему выводу: металлические доспехи использовались всадниками, а не пехотинцами, и следовательно, у скифов не позже конца V – начала IV в. до н.э, появилась тяжёлая кавалерия. Но чем же она могла сокрушить врага, в частности хорошо обученную пехоту (например, греческих гоплитов, да ещё стоящих в сомкнутом строю фаланги)? Е. В. Черненко впервые поставил вопрос о наличии на вооружении у скифских всадников не только коротких (до 2 м), но и длинных копий-пик (от 2,5 до 3,3 м). Подобные длинные копья теперь обнаружены в степи и лесостепи, вплоть до устья Дона, на самом востоке Скифии: у станицы Елизаветовской (копья длиной 2,55 и 2,70 м), в Хоминой Могиле (3,2 м), в Нагорье (более 3 м), в Страшной Могиле (3,1 м). Все эти длинные копья относятся к IV в. до н.э.
Со своей стороны, я могу дополнить этот список новыми данными со Среднего Дона. В кургане № 12 у с. Терновое в погребении воина-дружинника были обнаружены железные наконечники (со втоком) копий и дротиков. Общая длина копья составляла 3,32 м. Наконечник дротика со втоком имел 2,04 м длины. Погребение относится к IV в. до н.э.»[28]
О тяжёлой коннице в составе скифского войска поговорим подробнее ниже, но сначала дадим описание мечей и кинжалов, которыми пользовались воины Северного Причерноморья.
В отличие от луков, мечи были менее распространены у скифов. Их длина составляла 0,50 – 0,85 см., длина кинжала – 0,17 – 0,50 см. Других отличий между скифскими мечами и кинжалами, кроме их длины, исследователи не находят.
Это оружие ближнего боя было в основном с двумя лезвиями, однолезвийные мечи находят очень редко. У скифов меч был больше колющим оружием, чем рубящим. Носили их с правой стороны, спереди, ножны для мечей изготавливали из дерева. Для богатого воина меч был непременным атрибутом его вооружения, в то время как обычный скифский воин мог его и не иметь. «В курганах Скифии к настоящему времени найдено уже несколько сотен мечей и кинжалов. Как правило, они двулезвийные и имеют достаточную длину – от 60 см до 1 м (таких свыше 25%). Это оружие позволяло эффективно сражаться во всех видах пешего и конного боя. Изготовлению мечей скифские оружейники уделяли особое внимание. На их производство шёл лучший металл, лучшая сталь, и они в ряде случаев ненамного уступают требованиям, предъявляемым к современному холодному оружию».[29]
Другим видом оружия ближнего боя была секира, а также топор, клевец или чекан. Это вооружение позволяло скифу вести бой как пешим, так и верхом на коне – в отличие от меча, при спешивании, для самообороны или чтобы добить поражённого врага.
Артамонов полагает,[30] что типологически мечи и кинжалы скифов не связаны с предшествующими образцами этого рода и что они созданы, видимо, уже в самой Передней Азии, в период пребывания там скифов. Как правило, оружие скифов было железным: «в скифское время население горного Алтая применяло железное оружие, а найденные в погребениях кинжалы и чеканы из бронзы, даже близкие по форме и размерам к настоящим, все без исключения являлись культовыми моделями».[31]
Специалисты делают вывод о том, что помимо арсенала наступательного оружия у скифов был и полный комплекс защитного вооружения. Об этом говорят археологические находки на территории Северного Причерноморья и Северного Кавказа. Его образцы находят у воинов-аристократов, у рядовых воинов – реже. Предметы вооружения датируются VI в. до н.э. К средствам защиты, которые находят в захоронениях, относятся шлемы, щиты, боевые пояса, а также панцири разных типов. Панцири служили основным видом защиты, они были удобны, надёжны и при этом обеспечивали конному воину максимальную подвижность.
Панцири изготавливались из чешуйчато нашитых на кожу железных, бронзовых, реже костяных нашивок. Они прикрывали грудь, плечи, спину. Будучи гибкими по своей конструкции, панцири не стесняли движений воина.
Остатки щитов археологи находят редко, но это объясняется не малым количеством щитов как таковых, а тем обстоятельством, что их изготавливали из дерева, которое за прошедшие века сгнило. О наличии щитов в захоронениях историки судят по сохранившимся от них металлическим частям. Щиты у скифов были в основном лёгкие, различной формы и небольших размеров. Их делали из дерева и обтягивали кожей. Очень редко находят тяжёлые щиты, которые покрывали железными пластинами.
Средства защиты находят в могильниках рядом с конскими захоронениями и предметами конского снаряжения. Это значит, что щиты были у конных скифов. Их крепили на плече всадника сзади с целью дополнительной защиты спины. Они были в форме боба либо круглые.
Защитное вооружение имело широкое распространение и следовательно, скифы не только вели бой на длинной дистанции с применением луков и стрел, но и сближались с противником в ближнем бою.
Поножи и шлем у скифов встречаются очень редко, из чего делают вывод, что скифы, по всей видимости, практически не участвовали в ближнем бою, в условиях, когда противник мог им нанести удар сверху.
Но для защиты головы служила шапка, изготовленная из войлока или кожи, которая называлась башлык. Внешне она похожа на будёновку. Подобный головной убор, только более высокий, имели также киммерийцы. «Возможно также, что ассирийцы и вавилоняне заимствовали у скифов специальный головной убор с высоким острым концом, вытянутым вверх, который в Вавилонии назывался karballatu. Происхождение этого слова неясно, но примечательно, что в клинописных источниках оно упоминается только начиная с новоассирийского и нововавилонского времени. В ахеменидских надписях название племени saka tigraxauda («саки с остроконечными шапками») на аккадский язык переведено mat gi-mir-ri sa kar-bal-la-ti su-nu zaq-pa-'a – «страна киммерийцев, шапки которых остроконечны» (ср.: CAD Z: 61)».[32] С округлым верхом, который немного выступает вперёд, башлык, возможно, имел древнее происхождение, восходя ещё к доспехам эпохи арийских племён. Затем на его кожаную основу стали крепить, подобно панцирям, металлические пластины. Такой головной убор обеспечивал защиту не только головы, но и шеи. С приходом греков в Северное Причерноморье скифы стали использовать шлемы из Коринфа, Аттики, Южной Греции. Это были цельнокованые шлемы, их делали из блестящей полированной бронзы. Этим заимствование, впрочем и ограничивается. Всё остальное скифское вооружение имеет местные корни.
К защитному вооружению следует отнести также широкий пояс. Его покрывали бронзовыми и железными узкими пластинками. Боевой пояс имел двойное назначение. Во-первых, выполнял защитную функцию. Он был широкий, имел поперечные накладки, выполненные из железа, бронзы или золота и служил скифу доспехом, прикрывая всадника со стороны живота и спины, то есть там, где его не защищал панцирь.
Во-вторых, к нему крепился целый ряд предметов, жизненно необходимых воину. Это, прежде всего, горит с луком и стрелами, меч-акинак, дополнительный колчан, боевая секира, нагайка, точильный камень, наконец – чаша для пиршеств.
Далее, боевой пояс давал информацию о знатности и боевых заслугах воина. Чем больше подвигов совершил воин и чем старше он был, тем более роскошным и богатым был его пояс.
С V в. до н.э. в арсенал защитного скифского вооружения стали входить также оборонительные доспехи античного происхождения. Это шлемы, щиты, поножи, которые использовали конные воины местного происхождения. Что касается нагрудников из бронзы греческого происхождения, то их находят редко.
Тяжёлое защитное вооружение было также и у коней всадников. В археологических находках под Никополем VI в. до н.э., на Кубани имеются большие пластины из бронзы, которые, как полагают, могли использоваться в качестве конского защитного вооружения. А массивные бронзовые налобники служили для защиты коней бесспорно. Их нашли в курганах на Посулье и датируют V в. до н.э. Для защиты головы лошади использовали кованые или литые пластины из бронзы. Грудь коня защищали кожаные нагрудники с набором металлических бляшек.
Защитное вооружение скифов было продуманным и целесообразным. Всё снаряжение всадника было разработано таким образом, что выполняло функцию его защиты и в то же время не стесняло его движений во время боя и оставляло свободными его руки для стрельбы из лука или работы с мечом, либо копьём.
Таким образом, как видно из приведенного материала, основу скифского войска составляла лёгкая конница, вооружённая луками, копьями и дротиками. Оружие ближнего боя предназначалось для добивания врага или самообороны при спешивании.
Геродот подтверждает такую точку зрения, называя скифов превосходными стрелками из луков. Из этого делают вывод о том, что лук и стрелы являлись основным оружием скифского войска, а находки археологов такую точку зрения подтверждают. На длинной дистанции боя скифы применяли лук и стрелы, а также метательные копья и дротики, на средней – длинные копья, а на ближней дистанции – короткие копья и длинные мечи.
Основу боевого порядка таких воинских контингентов должна была составлять конная лава. Лёгкое вооружение способствовало применению тактики, в соответствии с которой скифы избегали ближнего боя, изматывали врага стрельбой из лука с частой сменой позиций, а затем преследовали, добивая раненых и отставших.
В геродотовском описании персидского похода в Скифию дело так и не дошло до ближнего боя. Скифы атаковали, приближаясь на определённое расстояние, осыпали противника стрелами, а затем обращались в бегство, чтобы снова напасть с другого направления.
Но у того же Геродота имеются упоминания о том, что перед сражением скифы строились: «скифы, конные и пешие, выстроились для боя», «ряды скифской конницы». Более подробной информацией о боевом строе скифов историки не располагают. Ясно лишь, что боевой порядок в скифском войске был и что в ближнем бою они должны были участвовать.
Для этого у скифов имелись мечи, которые давали возможность для борьбы как с пешим, так и конным противником. Два вида мечей – короткий и длинный – говорят о том, что короткий использовался для пешего боя, а длинный – для рубки с коня. Это значит, что помимо легкоконных лучников у скифов были конные отряды, вооружённые мечами для ближнего боя.
Этой же цели – ведению боя на короткой дистанции, служили также короткие копья. Скифская конница имела на своём вооружении такой вид копья, при этом роль меча была второстепенной. На таких памятниках скифского искусства, как Гермесова пластина или Солохский гребень можно видеть использование короткого копья в ближнем конном бою.
Длинные копья – пики – находят реже. Однако этому факту находят объяснение. Не во всех могильных захоронениях можно было, с учётом их размеров, положить длинные копья. В целом виде длинные копья обнаружены в кургане VI в. до н.э. в Подолии и в другом кургане возле г. Орджоникидзе на Никополыцине. Довольно часто в то же время находят сломанные копья, из чего делают вывод, что они были длинные и для того, чтобы поместить их в захоронение, копья ломали.
Итак, у скифов было также и оружие для ближнего боя – короткие и длинные мечи, короткие копья и пики.
В целом необходимо сказать, что скифское вооружение было непревзойдённым для древних армий. Оно было совершенным для своего времени. Более того, созданный скифами комплекс наступательного и защитного вооружения вплоть до изобретения огнестрельного оружия не претерпел сколько-нибудь существенных изменений.
Подведём итог.
У скифов было конное войско, оружие для ближнего боя, которым пользовались всадники, а также защитное вооружение, принадлежавшее конным воинам и самим коням. Это значит, что, помимо многочисленной лёгкой конницы, в составе скифского войска была также и тяжёлая конница, служившая для прорыва обороны пешего строя противника, а также проведения контратак на участках прорыва противника. Следовательно, тяжёлая конница была основной ударной силой скифов. Её наличие датируется, начиная с VI в. до н.э.
Социальный состав тяжеловооружённых скифских всадников определяют, во-первых, как представителей высшей знати, во-вторых – воинов-дружинников. «В тяжеловооружённых воинах следует видеть не только представителей высших слоёв местного общества, но главным образом конных воинов-дружинников, существование которых верно отметила А.И. Мелюкова. Значительное усиление роли дружины у скифов происходит в IV – III вв. до н.э. Именно в это время защитные доспехи получают самое широкое применение. Наиболее эффективным было использование дружины панцирных воинов в сомкнутом глубоком строю, во главе лавы легковооружённых всадников, при встречном бое с конным или при прорыве пешего строя противника».[33]
От взгляда на тактику скифов, как только конных лучников, не вступающих в ближний бой, исследователи вопроса пришли к выводу о взаимодействии скифских лучников с тяжёлой конницей. «Намного больше стало известно и о длинных мечах у скифов. Их количество в общей численности известных нам образцов давно уже перевалило за 25%. Таким образом, пришло время отказаться от старого взгляда на стратегию и тактику скифского войска, взгляда, который во многом сформировался на основе двух факторов: описаний Геродота по поводу скифо-персидской войны (атаки лавы легковооруженных скифских конных лучников и её быстрый отход в случае неудачи) и недостаточности наших сведений о вооружении скифских воинов.
Хорошо известно, что характер вооружения той или иной армии во многом определяет стратегию и тактику её действий. Поэтому сам факт наличия у скифов всадников в тяжёлых защитных доспехах, с длинными мечами и с длинными копьями-пиками меняет коренным образом и наше общее представление о реальных действиях конного скифского войска. В сочетании все эти элементы дают нам образ типичного «катафрактария» – воина-рыцаря в железном чешуйчатом панцире, металлическом шлеме, поножах и с длинными мечом и копьём в руках, воевавшем на защищённом доспехами коне.
Безусловно, тяжёлая конница скифов широко применяла и другие виды оружия: для дальнего боя – лук и стрелы, для средней дистанции – дротики и метательные копья, а для ближнего, рукопашного, боя – длинные и короткие копья, длинные мечи и боевые топоры. Но только «панцирная» и хорошо обученная кавалерия могла побеждать в открытом бою фалангу греческих гоплитов или тяжеловооружённую конницу. Именно это и произошло в битве при Фате в 309 г. до н.э., когда отряд отборных тяжеловооружённых скифских всадников, находясь в центре боевого порядка своих войск, успешной атакой разбил противостоящую ему неприятельскую кавалерию, и после недолгого преследования деморализованного врага совершил фланговый манёвр, довершив разгром вражеской армии. В те времена провести столь сложную атаку с перестроениями могли лишь очень немногие конные войска». [34]
Таким образом, как отмечают специалисты, «на Северном Причерноморье и Северном Кавказе ещё в VI в. до н.э. появилась сильная тяжёлая конница, способная успешно сражаться в открытом бою с любым конным и пешим противником».[35]
Геродот о скифской коннице сообщает, что она «постоянно обращала в бегство вражескую конницу».[36] Речь у отца истории идёт о походе в Скифию персидского царя Дария. Но вплоть до появления тяжёлой конницы Александра Македонского персы не знали себе равных в ойкумене. Это значит, что скифская тяжёлая конница обладала весьма высокими боевыми качествами.
Рассмотрим это на примере единственной битвы на территории Северного Причерноморья, о которой нам известно и на которую сослался Гуляев В. И.
Речь идёт о битве при Фате, имевшей место в 309 г. до н.э. На поле боя сошлись сыновья боспорского царя Парисада, выяснявшие после смерти отца, кто из них займёт его престол. Итак, вот что нам известно об этой битве.
В «Понте по смерти Парисада, царя Киммерийского Боспора {309 г. до н.э.}, сыновья его Эвмел, Сатир и Притан подняли между собою войну из-за власти. Старший из них, Сатир, получил власть от отца, царствовавшего тридцать восемь лет; но Эвмел, вступив в дружеские отношения с некоторыми из соседних варварских народов и собрав значительные военные силы, стал оспаривать у брата власть. Сатир, узнав об этом, двинулся против него со значительным войском; перейдя через реку Фат и, приблизившись к неприятелям, он окружил свой лагерь телегами, на которых привёз огромное количество провианта, затем выстроил войско и сам по скифскому обычаю стал в центре боевого строя. Союзниками Сатира в этом походе были греческие наёмники в числе не более двух тысяч и столько же фракийцев, а всё остальное войско состояло из союзников-скифов в количестве двадцати с лишком тысяч пехоты и не менее десяти тысяч всадников. На стороне Эвмела был царь фатеев Арифарн с двадцатью тысячами конницы и двадцатью двумя тысячами пехоты. Когда произошло упорное сражение, Сатир, окружённый отборными воинами, завязал конную стычку со свитой Арифарна, стоявшей против него в центре боевого строя, и после значительных потерь с той и другой стороны принудил, наконец, варварского царя обратиться в бегство. Сначала Сатир бросился его преследовать, убивая всех попадавшихся на пути, но немного спустя, услышав, что брат его Эвмел одолевает на правом фланге и обратил в бегство его наёмников, он прекратил преследование и поспешил на помощь побеждённым; сделавшись вторично виновником победы, он разбил всё неприятельское войско, так что для всех стало ясно, что и по старшинству происхождения и по храбрости он был достоин наследовать отцовскую власть».[37]
Ссылки автора на скифские обычаи, которым следовали в ходе сражения, а также наличие в составе армии скифских воинских контингентов, говорит о высоком уровне скифского военного искусства.
Отборная конница в центре боевого построения – это, без сомнения, тяжеловооружённая конница, которая является главной ударной силой и которая решает исход битвы. Пехота выполняет вспомогательную роль, поддерживает конницу и организованное таким образом взаимодействие, видимо, было характерной чертой для скифского образа ведения боевых действий.
Есть нюанс.
Если игнорировать высокий уровень боеспособности скифских воинских контингентов, тогда истоки военного искусства, продемонстрированные в битве при Фате, следует искать у древних греков, проникших в Северное Причерноморье и научивших местных варваров военному искусству.
Но такое допущение вряд ли будет правильным. У греков лобовой удар наносила пехота. Знаменитая греческая фаланга прорывала строй противника, конница при этом играла вспомогательную роль. В эпоху Филиппа II и Александра Македонского главной ударной силой становится тяжёлая конница. Но у македонцев конница строилась на фланге, а не в центре. Далее, ссылка Диодора на скифские обычаи ведения войны ясно говорят нам о том, что способ построения в описываемой битве был скифский.
Поэтому правильным будет видеть в битке при Фате скифский обычай ведения боя. Тяжёлая конница в центре боевого построения, во взаимодействии с пехотой и лёгкой конницей прорывает строй противника. Затем, прекратив преследование противника, эта ударная масса осуществляет манёвр, меняет направление удара и наносит поражение тяжёлой пехоте противника. Подобный образ действий в сочетании со сложным перестроением способно осуществить войско, обладающее высоким уровнем выучки и дисциплины.
Все эти качества скифы продемонстрировали и в других столкновениях с внешними врагами. А македонскую армию времён Александра Македонского скифы не просто разгромили, но и уничтожили. Полностью. «Не менее очевидна решающая роль тяжёлой скифской конницы и в разгроме известного полководца Александра Македонского – Зопириона. После неудачной осады Ольвии при отступлении на запад он был уничтожен скифами вместе со своей 30-тысячной армией, где были в изобилии представлены и грозная македонская фаланга с ужасными копьями-сариссами, и хвалёная македонская тяжёлая кавалерия. Эта армия состояла из профессиональных, хорошо обученных солдат и сокрушить её боевые порядки скифы могли только с помощью разящего удара собранной в кулак (точнее, в «клин») «панцирной» конницы.
Таким образом, наши общие представления о вооружении и военном деле у скифов претерпели за последнее время значительные изменения: скифы вели успешные войны не только с соседними кочевыми народами, но и с вымуштрованными войсками античных полководцев».[38]
Теперь вспомним, что тогда, в 713 г. до н.э., когда киммерийцы, а за ними скифы двинулись в Переднюю Азию, конница армий древневосточных государств была, по сути, «ездящей пехотой». Воины тогда использовали коней для передвижений, а вели бой, спешившись. Иначе и быть не могло: седло и уздечка ещё не были изобретены и вести бой верхом не представлялось возможным. Сидя на коне, всадник должен был крепко держаться ногами за круп лошади, а руками за гриву, чтобы не упасть.
Качественный скачок был сделан с изобретением колесниц. Эта новая технология ведения боевых действий послужила причиной побед древневосточных армий. Колесницы врывались в строй противника, опрокидывали его, поражали стрелами, копьями и дротиками и прокладывали путь пехоте.
Но успехи скифов в Передней Азии следует искать в той, поистине, революции, которую они совершили в военном деле.
Скифы вели бой верхом и их противники не могли ничего этому противопоставить. Сам способ боя, сидя на лошади, вызывал панику в рядах врагов, не говоря уже о меткости стрельбы скифских лучников, сидящих на лошадях.
И это нетрудно понять. Скифы настолько уверенно чувствовали себя в конном бою, что не могли не сеять панику в рядах своих врагов. Коломийцев И. П. («Тайна Великой Скифии») напрямую связывает со скифами, вторгшимися в Переднюю Азию в начале VII в. до н.э., появление мифа о кентаврах.
И это не удивительно, что образ скифа, человека, словно слившегося с лошадью, произвёл настолько сильное впечатление на умы современников, что вызвал к жизни появление кентавров – полулюдей, полулошадей. «Из древнегреческих мифов известно, что кентавр представлял собой человека, у которого верхняя часть тела заменяет голову и шею лошади. Однако первоначально кентавра изображали как человека с крупом лошади».[39]
Скифов называли непобедимыми. Но кроме ужаса перед непобедимым врагом в греческих мифах мы находим и иные характерные черты, которыми обладают легендарные существа. Читаем далее. «Интересно, что в греческих мифах кентавры не только сильные воины, но и весьма образованные. Самый знаменитый из них, Хирон, знал астрономию, медицину, хирургию, ботанику, право и увлекался музыкой и охотой. Благодаря его учёности в Греции возникла самая знаменитая школа, в числе учеников которой были Ахиллес, Геракл. Его посещали аргонавты, для него пел Орфей, а после смерти Хирона его поместили среди звёзд, где он известен как Сагиттариус или Стрелец. Между прочим, символ этого созвездия – стрела лучника и часть лука».[40]
Скифские всадники, стреляющие из луков на полном скаку, нашли своё отражение в образе кентавров – таково было значение и впечатление людей древней цивилизации от встречи с жителями Северного Причерноморья.
Английский поэт, последователь Чосера, Джон Лидгейт (ок. 1370 – ок. 1450) в «Разрушении Трои» даёт следующее описание кентавра, наводящего ужас на греков:
И с ним, говорит Гвидо, был
Чудесный лучник, очень странного вида,
Похожее на человека чудовище.
Сверху он был человеком,
Но его торс опирался о круп лошади.
Кожа той его части, что была подобна человеку,
Была чёрной и грубой, как у медведя,
И покрыта шерстью, чтобы защищать от холода.
Он был грязен и ужасен на вид,
А глаза его горели ярко,
Как очаг с красными языками пламени,
Или молния, прилетевшая с небес.
Его взгляд был страшен, как огонь.
Как я слышал, он был отличным лучником
И своим луком и ночью и днём
Наводил ужас на греков.
А у Шекспира в «Троиле и Крессиде» ужасный лучник нагоняет страх на целое войско.
Так может, во время похода в Переднюю Азию скифы были только конными лучниками, а тяжёлая конница появилась у них значительно позднее, когда её переняли у Александра Македонского?
Специалисты утверждают обратное: не скифы перенимали военное дело у греков, а наоборот, древние армии и греки в том числе, заимствовали опыт скифов. В частности, македонский царь Филипп II, создавший армию, с помощью которой завоевал Грецию, а его сын Александр Македонский победил персов, перенимал боевой опыт у скифов. «Тактико-боевым построением конной илы (Ael. Tact., 18; Arr. An., III.14.2) со времён Филиппа был клин. Это построение македоняне переняли у фракийцев и скифов. Арриан: «Мы слышим, что скифы в частности пользовались клиновидным строем, а также фракийцы, научившиеся этому от скифов. Филипп Македонский обучал македонян пользоваться этим строем, которое особенно полезно, потому что вожди выстроены кругом, а фронт клина выступает вперёд острием. Это облегчает ему прорыв сквозь вражеский строй и позволяет быстро разворачиваться кругом или назад» (Arr. Tact., 16.6-7; под строем, разумеется, понимается вражеская кавалерия или расстроившая ряды пехота). Элиан более чётко выделяет роль Филиппа в нововведении: «Считают, что клиновидными строями скифы и фракийцы пользовались, а македоняне их использовали, когда Филипп этот вид строя ввёл» (Ael. Tact., 18.4; пер. А.К. Нефёдкина). Асклепиодот: «Говорят, что клиновидные строи скифы и фракийцы изобрели, а позднее и македоняне использовали их как пригодные более, чем квадратные» (Asclep. Tact., 7.3; пер. А.К. Нефёдкина)».[41]
Таким образом, непобедимая армия Александра Македонского, обеспечившая его отцу победу над греческими полисами и объединение их под своей властью, а самому Александру его знаменитые походы на Восток, была создана Филиппом под влиянием скифского опыта. Неудивительно поэтому, что покорить скифов, у которых греки научились воевать, так и не смогли ни сам Филипп, ни его сын.
Далее. Обратим внимание на клиновидное построение, которое удобно именно тем, что позволяет осуществлять манёвр в нужном направлении по указанию командиров. А для манёвра нужна выучка войск. При повороте в ту или другую сторону необходимо сохранять строй – это могут выполнить обученные воинские контингенты.
Таким образом, успехи скифов в ходе похода в Переднюю Азию следует объяснить новыми способами ведения боевых действий, к которым следует прежде всего отнести применение конницы – именно в качестве рода войск, а не «ездящей пехоты». Затем – стрельбу из лука верхом на коне, стрельбу на полном скаку, обернувшись назад. Держа в обеих руках оружие, всадник удерживался верхом на коне с помощью ног и наклона корпуса, а это требовало от него виртуозного искусства. Это и есть тот самый знаменитый «скифский выстрел». Сам термин, точнее, факт его появления и употребления, говорит о том, что народы Передней Азии столкнулись с чем-то для них ранее невиданным. Большая дальность стрельбы, убойная сила скифского выстрела объяснялась ещё и тем, что скифы натягивали тетиву не к груди, как это обычно делали другие народы, а к противоположному плечу, обеспечивая максимальное натяжение тетивы.
Подскакав к малоподвижному строю противника, скифы осыпали его градом стрел и наносили урон ещё до начала ближнего боя. При попытке противника сблизиться, скифы отступали, чтобы перегруппироваться и снова атаковать, но уже с другого направления. Таким образом, они были неуловимы, враг уничтожался, но ничего не мог предпринять против всё время маневрирующих всадников. Подвижные и выносливые скифские кони обеспечивали недосягаемость своих всадников для противника.
Наличие тяжёлого оружия для ближнего боя, а также защитного вооружения всадников и коней говорит о том, что стрелковый бой лёгкой конницы выполнял задачи расстройства рядов противника, изматывания его и нанесения урона до того, как в бой вступит главная ударная сила скифов – тяжёлая конница.
После того, как легкоконные лучники добивались указанных целей, скифская конница атаковала расстроенного и измотанного врага и наносила ему окончательное поражение.
О результатах применения такой тактики ведения боя мы судим по итогам похода скифов в Переднюю Азию.
1 ноября
Полная статистика будет доступна после того, как публикация наберет больше 100 просмотров.