В поисках предков. Скифы. Глава 7. Вторжение в Переднюю Азию
О вторжении киммерийцев и скифов в Переднюю Азию сообщает Геродот: «…нашествие киммерийцев, которые ещё до времён Креза дошли до Ионии, не было длительным завоеванием, а скорее простым набегом для захвата добычи».[1]
Здесь сразу следует оговориться, указав на наличие точки зрения, согласно которой рассказу Геродота о вторжении скифов в Малую Азию доверять нельзя. А так как других источников об этом не имеется, то и азиатский поход скифов, вплоть до границ Египта, в реальной истории места не имел.
Однако о доверии к скифскому рассказу Геродота пишет, например, Грантовский Э. А.,[2] который ссылается на «отца истории», а дальше, на странице 11, пишет следующее: «Правдоподобность многих античных свидетельств и рассказов о Скифии, в том числе и самого Геродота, не раз вызывала сомнения учёных, но новые археологические материалы неоднократно подтверждали достоверность сведений о нравах и обычаях скифов, конкретных эпизодах их истории».
Далее, помимо Геродота, имеются и другие источники, из которых мы можем узнать о более ранних событиях, связанных со скифами.
Откроем 1-ю книгу Эпитомы сочинения Помпея Трога «История Филиппа» и в первой главе прочитаем там следующее: «Изначала власть (imperium) над племенами и народами находилась в руках царей, которых возносило на такую высоту величия не заискивание перед народом, а умеренность (moderatio), признаваемая в них людьми благомыслящими (inter bonos). Народы не были связаны тогда никакими законами: решения правителей заменяли законы. В те времена было более в обычае охранять пределы своих владений (imperii), чем расширять их: для каждого царство его ограничивалось пределами его родины. Царь ассирийский Нин, движимый жаждой власти (imperii), первый изменил этому древнему обычаю, как будто прирождённому всем народам. Он первый начал вести войны с соседями и покорил ещё не привыкшие к сопротивлению народы до самых пределов Либии. Были, правда, и в более древние времена царь египетский Везосис и Танай, царь Скифии: первый из них дошёл походом до Понта, второй – до Египта».[3]
Таким образом, древний автор указывает ещё на те далёкие времена, когда народы не воевали друг с другом и когда первыми стали вести внешние войны ради завоевания господства над другими народами Египет, Скифия и Ассирия. О войнах Египта в Передней Азии мы знаем. О том, что египтяне доходили до Понта, узнаём от Помпея Трога. В свете этого поход скифов логично рассматривать в качестве ответного хода против египтян, которых погнали обратно, водворив их в прежние границы.
Читаем далее, во 2-й книге Эпитомы, более подробно о походах скифов:
«Скифам трижды удавалось добиться господства над Азией (imperium Asiae), а сами они либо оставались не затронутыми чужим владычеством, либо же оказывались не побеждёнными. Дария, царя персов, они с позором прогнали из Скифии, Кира убили со всем его войском, полководца Александра Великого Зопириона точно так же уничтожили со всей его армией. О римском оружии они только слышали, но на себе его силы не испытали. Парфянскую и Бактрийскую державы они сами основали. Народ скифский суров и в труде и на войне, телом невероятно силён; он не ищет ничего, что грозит утратой, а победив, не хочет ничего, кроме славы. Первым, кто объявил скифам войну, был египетский царь Везосис. Предварительно он направил к ним послов с требованием покорности. Но скифы, заранее узнав от соседей о приближении царя, ответили послам, что глава столь богатого народа безрассудно начинает войну против нищих, между тем как ему следовало бы скорее опасаться нападения [на свою собственную страну], ведь исход войны сомнителен, победа не принесёт выгоды, а ущерб налицо. Поэтому скифы вовсе не намерены ждать, когда враги доберутся до них, и так как они могут получить от врагов гораздо больше, [чем враги от них], то они сами пойдут навстречу добыче. Сказано – сделано. Царь, узнав, что враги приближаются с такой быстротой, бежал, покинув своё войско со всем заготовленным для войны, и в страхе укрылся в своем царстве. Вторжению скифов в Египет помешали болота. Повернув обратно, скифы покорили Азию, сделали её своей данницей, но обложили её умеренной податью, скорее в знак своего владычества (titulum imperii) над ней, чем в знак вознаграждения за победы. На покорение Азии скифы потратили 15 лет, но были вызваны оттуда по требованию своих жён, которые через посланцев передали им, что если они не возвратятся, то их жёны намерены прижить потомство с соседями, но не допустят, чтобы по вине женщин пресёкся род скифов. В течение 1500 лет платила Азия дань скифам. Прекратил выплату дани царь ассирийский Нин».[4]
Однако Геродот указывает, что царь Египта Сесострис сумел нанести поражение скифам: «103. Так Сесострис прошёл по материку, пока не переправился из Азии в Европу и не покорил скифов и фракийцев».[5] И далее: «Сесострис, по его словам, ведь не только покорил все те народы, что и Дарий, да к тому же ещё скифов, которых Дарий не мог одолеть».
Очевидно, Геродот путает Сесостриса с Псамметихом I, который воевал в Палестине со скифами и фракийцами, но никогда не вторгался в Скифию.
«Имя фигурирующего в рассказе Помпея Трога египетского царя Vezosis/Vesosis (Vesosis: lord. Get. 6, Vezosis: Just., с вариантами в рукописях: Vezoris, Vizosis, Vexosis, Vesois, Vesore, Vizores, Vexos-sis71), как справедливо заметил еще А. фон Гутшмид, является искажением одной из форм имени легендарного египетского царя Сесостриса. Очевидно, ещё Помпей Трог ошибочно прочёл в своем источнике ΟЄϹΩϹІϹ вместо ϹЄϹΩϹΙϹ. Аналогичным образом объясняется и имя скифского царя Tanausis (lord. Get.)/Tanaus (Just.) – это, видимо, также неправильное чтение: ΤΛΝΛϒϹΙϹ вместо ΙΛΝΔϒϹΙϹ72. Возникновение второго искажения облегчилось, вероятно, ассоциацией с названием северопонтийской реки Танаис».[6]
Одной из особенностей скифского войска было наличие в его рядах женщин, которые не только сопровождали своих мужей в походах, но и сами принимали участие в боевых действиях. С участием женщин в скифских походах связана история амазонок, которая относится к эпохе «второго владычества» скифов в Азии (после войны с Египтом). Обратимся вновь к источникам.
«У скифов между тем двое юношей царского рода Плин и Сколопит, изгнанные из отечества вследствие происков вельмож, увлекли за собой множество молодых людей и поселились на берегу Каппадокии Понтийской около реки Термодонта, заняв покорённую ими Темискирскую равнину. Отсюда они в течение многих лет совершали грабительские набеги на соседние племена, которые, договорившись между собой, заманили их в засаду и перебили. Когда их жёны увидели, что к изгнанию прибавилось ещё и вдовство, они взялись за оружие и стали защищать свои владения; сначала они только оборонялись, а потом и сами стали нападать [на соседей]. От браков с соседями они отказались, говоря, что это будет не брак, а рабство. Осмелившись на то, чему не было примера в веках, они без мужчин, вернее даже презрев мужчин, стали защищать своё государство. Чтобы одни из них не казались счастливее других, они убили и тех мужчин, которые оставались дома. За гибель своих мужей они мстили избиением соседей. Когда же они оружием добились мира, они стали вступать в кратковременные связи с соседями, чтобы род их не прекращался. Когда у них рождались мальчики, они их убивали. Девочек они воспитывали по своему примеру, не приучали их ни к безделью, ни к прядению шерсти, а к оружию, к коням, к охоте, ещё в младенчестве выжигая им правую грудь, чтобы она не мешала стрелять из лука. Отсюда и произошло название амазонок. Было у них две царицы – Марпезия и Лампето. Они разделили войско на две части и, уже прославившись своей силой, стали по очереди вести войны и защищать границы своих владений, а чтобы своим успехам придать больше значительности, они говорили, что отец их Марс. Покорив большую часть Европы, они завладели также некоторыми азиатскими государствами. Основав там Эфес и многие другие города, они отослали на родину часть своего войска с громадной добычей; другая часть, которая осталась, чтобы сохранить власть над Азией, вместе с царицей Марпезией была перебита объединившимися варварами. Вместо Марпезии вступила на царство дочь её Синопа. Кроме исключительного знания военного дела, она вызывала всеобщее изумление тем, что в течение всей своей жизни сохранила девство. Благодаря доблести этой правительницы амазонки прославились настолько, что [тот] царь, для которого Геркулес должен был совершить двенадцать своих подвигов, потребовал у него как невозможного, чтобы он принёс оружие амазонской царицы. Геркулес отправился с девятью военными кораблями в сопровождении знатнейшего греческого юношества и напал на не ожидавших нападения амазонок. У амазонок в это время царствовали две сестры, Антиопа и Орития, но Орития вела тогда войну за пределами своего государства. Поэтому, когда Геркулес причалил к берегу, в стране амазонок с царицей Антиопой, не ожидавшей ниоткуда опасности, оставалось мало народа. Потому-то и случилось, что при этом внезапном нападении за оружие взялись лишь немногие, и победа досталась врагу без труда. Много амазонок было убито и взято в плен, в том числе две сестры Антиопы: Меналиппа – Геркулесом, а Ипполита – Тезеем. Тезею эта пленница досталась как добыча, он женился на ней, и она родила ему сына Ипполита. Геркулес же после победы возвратил пленную Меналиппу её сестре и в качестве выкупа получил оружие царицы. Исполнивши, таким образом, приказание, Геркулес возвратился к царю [Евристею]. Однако, как только Орития узнала о войне против своих сестёр и о том, что похититель [Ипполиты] – глава афинян, она стала призывать своих спутниц к мщению: бесполезны, говорит она, покорение Понта и Азии, если они открыты для нападения, а вернее, для грабительских набегов со стороны греков. Затем она обратилась за помощью к скифскому царю Сагиллу. Она сказала, что ведь амазонки происходят от скифов, указала на гибель мужей, на необходимость взяться за оружие, на причины войны, на то, что, как обнаружилось, у скифов женщины не уступают мужчинам в доблести, а равняются с ними. Сагилл, стремившийся прославить свой народ, послал на помощь царице своего сына Панасагора с огромным конным войском. Но [между скифами и амазонками] ещё до битвы возникли раздоры, и [амазонки], лишённые помощи, потерпели поражение от афинян. Однако им удалось укрыться в лагере их союзников, с помощью которых они вернулись в своё царство, не подвергнувшись нападению со стороны других племён. После Оритии царицей стала Пентесилея, которая во время Троянской войны пришла на помощь [троянцам] против греков и проявила величайшую свою доблесть, [сражаясь] с храбрейшими мужами. После того как Пентесилея была убита, а войско её истреблено, лишь немногие [амазонки], которые оставались в своём царстве, с трудом отбиваясь от соседей, просуществовали до времён Александра Великого. Их царица, Минития, или Талестрис, после того как сошлась с Александром Великим на тридцать дней, чтобы иметь от него потомство, возвратилась в своё царство и в скором времени погибла, и вместе с ней погиб весь народ амазонок».[7]
Николай Дамасский, греческий писатель эпохи Августа, сообщает о мифических временах, когда из Северного Причерноморья амазонки осуществили вторжение в Аттику. «До нас дошла написанная вскоре после смерти Александра Великого (умер в 321 г. до н.э.) школьная хронологическая таблица. Её по месту находки на о. Паросе зовут то Паросской хроникой, то Паросским мрамором. В ней этот поход амазонок-киммерийцев отнесён к 1251 г. до н.э. по принятой в наше время хронологии».[8]
У Геродота история амазонок связана с появлением савроматов. Скифы не хотели воевать с амазонками и послали к ним своих юношей. Они сочетались браком, но так как амазонки не хотели жить среди скифов, то женившиеся на них скифские юноши стали жить с ними отдельно от своего рода. Так по сообщению Геродота,[9] образовалось племя савроматов. «Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами».
Кажущаяся фантастичность древних известий об амазонках получила, однако, подтверждение археологов. Исследования савроматских курганов Поволжья и Приуралья дали находки богатых женских захоронений с набором боевого оружия и конской сбруи.[10] Только в женских погребениях находились переносные каменные алтари для жертвоприношений. Это значит, что женщины руководили религиозными церемониями. Подавляющее большинство захоронений вооружённых скифянок исследователи относят к V – первой половине IV в. до н.э. К 1991 г. «на территории европейских скифов было выявлено (при активном участии антропологов) свыше 120 женских могил с оружием. До 70% этих погребений принадлежали девушкам и молодым женщинам в возрасте от 16 до 30 лет. Единственным исключением оставалась здесь до последнего времени область Среднего Дона».[11]
Однако в женских погребениях почти полностью отсутствуют детали защитного вооружения, которые должны быть, если рассказ Геродота о женщинах-воинах точен. Наличие почти исключительно одних только наконечников стрел (бронзовых), наконечников копий и дротиков, пращных камней, заставляют иначе взглянуть на вопрос. У скифов были женщины-воины, как и сообщает отец истории. Но скорее всего, они были частью скифского войска и исполняли функции легковооружённых отрядов.[12]
По всей видимости, помимо амазонок, которых описал Геродот, скифы имели в составе своего войска женщин, которые совершали военные походы вместе со своими мужьями.
Сообщения греков об амазонках несут на себе отпечаток греческого взгляда на роль женщины в обществе той эпохи. Греческие женщины почти всю жизнь проводили дома и занимались женским трудом, поэтому у античных авторов женщины скифов живут на повозках, которые заменяют им дом, исполняют женские обязанности, в то время как амазонка верхом на коне, с оружием в руках, конечно, представляет собой контраст по сравнению с античными представлениями.
А между тем, в скифском обществе женщина не могла не уметь обращаться с конём и оружием. «В каждом третьем женском скифском погребении археологи находят стрелы, реже встречаются мечи, копья и боевые пояса. По мнению специалиста по военному делу скифов Е. В. Черненко, вооружённые женщины занимали заметное место в скифском войске. Археологические данные подтверждаются и некоторыми письменными свидетельствами о том, что скифами иногда управляли воинственные царицы, а скифские женщины в доблести не уступали мужчинам».[13]
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в скифском войске женщины исполняли обязанности лёгкой пехоты и возможно, из них формировались отдельные подразделения, отголоски о которых мы находим в сообщениях древних авторов.
Вполне возможно, что сообщение Помпея Трога, которое приведено выше, не связано с амазонками непосредственно, а списано с других, неизвестных нам источников, первооснова которых относится к устным преданиям самих скифов. Основание для такого предположения есть.
«Начало рассказа Помпея Трога, однако, не связано напрямую с амазонками и происходит из иного источника, который, по-видимому, в конечном итоге восходит к скифской устной традиции. Об этом свидетельствует, прежде всего, имя одного из «царственных юношей», возглавлявших поход скифов, Scolopitus, которое имеет прозрачную восточноиранскую (скифскую) этимологию. Во второй части этого композита находится иранское слово pita(r)-, «отец» (осет. fyd/fidae, ср. Dakmapida < *Taxma-pita- в Персеполе и сарматские имена Πιτοφαρνακης, Πιτφαρνακης, Φιτοφαρ[νακης] – *Pita-farnaka-, Πιδος, Φιδας и др.), в первой – название скифов Σκολότοι, которое упоминает Геродот (IV, 6) в качестве самоназвания скифов в отличие от греческого их имени Σκύθαι. В действительности оба имени передают две диалектные формы одного и того же скифского самоназвания, переданного аккадскими текстами как A/Iškuzāia, которое может быть восстановлено на основании сопоставления разных его фиксаций как *s/škuδa-. В слове Σκολότοι конечное тау передаёт северовосточноиранский суффикс множественности или собирательности –tae-, обычный в осетинских этнонимах и фамилиях, а переход межзубного в –в интервокальной позиции характерен для ряда восточноиранских языков. Тот же этноним, но без суффикса -tae-, лежит в основе имени скифского царя Σκύλης, история которого изложена Геродотом (IV, 78-80).
Название Σκολότοι в качестве обозначения скифов, кажется, в античных источниках более не встречается (ср. однако имя скифского царя Σκίλουρος, Strabo VII, 3, 17; 4, 3, 7, которое, возможно, содержит то же слово в первой части)».[14]
Таким образом, сообщение Помпея Трога, скорее всего, взято из скифского же источника, который хорошо информирован о жизни скифов и является той первоосновой, из которой брал информацию и Геродот.
Итак, походы, которые скифы совершали в Азию, возглавляли вожди, имена двоих из которых до нас дошли. Это Сколопит и Мадий, сын Прототия. Сколопит, как мы выяснили выше, означает «отец сколотов», поэтому, возможно, его образ есть обобщённый. А Мадий, скорее всего, есть имя реального скифского вождя.
«Сколопит, имя которого означает «Отец сколотов», полностью принадлежит фольклору и был, очевидно, одним из скифских эпических героев, однако Мадий – несомненно историческое лицо. Он упомянут также Страбоном (I, 3, 21), который пользовался в этом пассаже независимым от Геродота и хорошо осведомлённым источником, по всей видимости восходящим к местной традиции малоазийских греков. Достоверность этого источника подтверждается тем, что ему было известно не только реальное имя царя киммерийцев во время их вторжений в Лидию и Ионию (Λύγδαμις, Dugdamme современных аккадских текстов), но и обстоятельства его гибели, описанной в ассирийских надписях (ср. выше, 1.1.5, 2.0.0). Страбон упоминает, кроме того, поражение, нанесённое Мадием трерам и, вероятно, киммерийцам – информация, также неизвестная Геродоту».[15]
Это не означает впрочем, что Геродот был мало осведомлён о предмете, который взялся освещать. Уже само имя Партатуа говорит как о наличии у отца народов информации про скифское нашествие в Азию, так и заставляет подозревать, что в свою «историю» Геродот включил не всю информацию о скифах, которую он знал.
Тот факт, что один из скифских вождей, возглавивших их поход в Переднюю Азию, именовался, как «отец скифов», не был известен древним авторам – значение имени не было понятно ни Помпею Трогу, ни источнику, из которого он взял эту информацию.
Значение имени другого скифского вождя неясно, кроме его скифского происхождения. «Убедительная этимология имени второго предводителя скифов, Plynos, отсутствует. Форма имени Сколопита, как и формы имён действующих лиц излагаемой Геродотом легенды о происхождении скифов (IV, 5 – 7), несомненно свидетельствуют о том, что основа обоих повествований – скифская. При этом эллинизация, которой подверглись оба рассказа (источник сведений Помпея Трога был написан, видимо, по-гречески, ср. форму имен Lampeto, Antiope, Sagylos, Plynos), была достаточно поверхностной, и даже имена основных действующих лиц остались подлинными. В других, более основательно эллинизированных, версиях скифских преданий, например в рассказах о подвигах Геракла в Скифии, в том числе во второй версии этногенетического мифа у Геродота, имена персонажей часто заменялись на греческие (IV, 8 – 10)».[16]
О втором завоевании Азии скифами сообщает только Помпей Трог. Что касается господства скифов в Азии, которое Помпей Трог называет третьим, то о нём пишет не только он. У Геродота[17] скифы совершали поход, возглавляемые сыном Прототия, Мадием. Они вторглись в Мидию, разгромили войско мидийцев и установили господство в Азии. После этого скифы совершили поход к границам Египта, но царь Псамметих откупился от них и скифы двинулись в обратный путь. Проходя через Сирию, они разорили храм Афродиты Урании в Аскалоне. После 28 лет господства в Азии царь Мидии Киаксар пригласил скифов на пир, на котором напоил их допьяна, а затем убил. Оставшиеся в живых скифы вернулись домой.
У Диодора[18] скифы сначала перешли Танаис и завоевали земли вплоть до Фракии, а потом изменили направление движения и вышли к Египту, достигнув Нила. Скорее всего, Диодор пользовался теми же источниками, что и Помпей Трог, и Геродот. Диодор, впрочем, сообщает о том, что скифы переселяли многие народы с их территорий на другие земли, но историки предполагают, что в этом случае речь идёт о вставке, которую сделали позднее. «Видимо, это добавление принадлежит какому-нибудь эллинистическому эрудиту, стремившемуся объяснить появление на отдалённых территориях двух омонимичных (сирийцы и левкосирийцы) или родственных (мидийцы и сарматы) народов. Возможно, в основе подобных рассказов лежат сведения о реальной практике новоассирийских и нововавилонских царей, о которой скорее всего были осведомлены греки, однако они связывались с самыми различными народами и легендарными восточными правителями. Так, аналогичным образом парфяне считались потомками скифов, переселённых в Персию египетским царем Сесострисом (Io. Malal. 11,3 Thurn; Suda s.v. Σώστρις, Πάρθοι и др., ср. выше, 2.6.8). Достаточно поздняя дата этого рассказа удостоверяется особым вниманием к сарматам, которые, согласно этому сообщению, захватили и разорили скифскую землю».[19]
На этом основании специалисты делают вывод о том, что позднейшая вставка у Диодора относится к событиям III в. до н.э., когда сарматы вытеснили скифов с территории Северного Причерноморья в Крым. В эпоху эллинизма термином «скифы» обозначали в том числе саков, массагетов и аримаспов.
У Диодора длительность скифского господства в Азии хронологически не определена, поэтому непонятно, сообщает он о походе скифов под руководством Киаксара, о чём пишет Геродот или речь идёт о походе времён Сесостриса.
О скифском походе в Азию мы узнаём также от Курция Руфа, составившего описание походов Александра Македонского. У него скифский посол к Александру говорит о том, что врагов «мы поражаем стрелой издали, копьём с близкого расстояния: так мы победили царя Сирии, а затем персов и мидийцев, и нам открылся путь до Египта». Видимо, скифский посол имел ввиду Киаксара и Дария. Кто был царём Сирии, побеждённый скифами, сказать трудно.
Античными данными об азиатском походе скифов дело не ограничивается. Имеются, правда, косвенные, данные в аккадских клинописных текстах, которые имеют особое значение, т.к. были написаны одновременно с контактами ассирийцев с киммерийцами и скифами, однако, значение этих текстов не следует и преувеличивать, учитывая их недостатки. С одной стороны, они достоверны и дают абсолютные даты событий. Но с другой – они весьма субъективны. Большая их часть относится к переписке и запросам ассирийских царей к оракулу, в то время как государственные архивы дошли до нас в весьма урезанном, неполном виде. Однако и те записи, которые имеются в распоряжении историков, большей частью посвящены не объективному рассмотрению обстановки, сложившейся вследствие скифского вторжения, а прославлению и возвеличиванию царей. Аккадские тексты подобраны тенденциозно, они отредактированы и «многие события, известные по документам, не нашли в них отражения».[20]
Ассирийские источники фиксируют присутствие скифов на востоке от Ассирии, в Мидии и Манне. Эти данные историки относят ко времени от начала 70-х гг. VII в. до н.э.
Разница в освещении скифского похода античными авторами и аккадскими текстами заключается в том, что если греческие источники описывают именно господство скифов в Азии, захват ими Мидии, подчинение Сирии и поход к границе Египта, то аккадским текстам эти события, по-видимому, неизвестны. Из тех текстов клинописи, которые до нас дошли, видно отношение ассирийцев к скифам, как малозначительному народу на окраине ойкумены, не играющего значительной роли в региональной политике рассматриваемого исторического периода.
Вывод, который делают из этого историки, заключается в том, что таким образом можно определить хронологию скифского похода, отнеся его к началу VII в. до н.э. «Однако те события, которые отразились в античной традиции как «господство скифов над Азией», включая разгром и подчинение Мидии, поход в Сирию и далее, вплоть до границ Египта, а также разгром киммерийцев, очевидно, не известны аккадским текстам, для которых скифы остаются малозначительным периферийным народом. Уже это обстоятельство заставляет предположить, что соответствующие события относятся ко времени, для которого ассирийские тексты, содержащие историческую информацию, уже практически отсутствуют, т.е. начиная примерно с середины 30-х гг. VII в. до н.э.»[21]
Античные авторы повествуют о скифском походе, включая его в общую историю Передней Азии. Отправной хронологической точкой у них является царствование Киаксара в Мидии. Современные историки считают, что античная хронология в освещении истории Передней Азии недостоверна и скорее всего, высчитана в более позднюю эпоху методом калькуляции количества поколений. Поэтому античные даты и периоды правлений или господства скифов в Азии («28 лет») в настоящее время считаются недостоверными.
Но в то же время это не даёт оснований для того, чтобы считать выдумками сами античные рассказы о скифском походе. «Однако, как отметил Э. А. Грантовский, справедливое недоверие к хронологическим данным античных авторов, в частности, Геродота, не должно автоматически вызывать недоверия к самому рассказу, и во всяком случае сюжет повествования и датировка описанных в нём событий обычно происходят из разных источников».[22]
Вторжение киммерийцев и скифов в Переднюю Азию сыграло большую роль в истории народов, населявших этот регион.
При этом, если, как сообщает Геродот, киммерийцы покинули земли своих отцов под натиском скифов, то они должны были представлять собой беспорядочную толпу, отступившую в чужие земли в качестве побеждённых и просителей. Но у того же Геродота киммерийцы ведут вполне успешные наступательные походы. Из этого Артамонов М. И. делает вывод о том, что киммерийцы были одним из отрядов скифского войска.
Артамонов М. И., далее, считает,[23] что поход киммерийцев, а затем скифов представлял собой не хаотическое бегство людей, а организованное движение, осуществлявшееся в соответствии с разработанным планом. Из этого историк делает вывод о том, что общество скифов было организованным, скорее всего, киммерийцы и скифские племена представляли собой союз народов и племён. Они составили мощное образование, которое могло ставить перед собой и реализовывать грандиозные по размаху, масштабу и значению задачи, значительно изменив ход истории в Передней Азии.
Сами киммерийцы также, в свою очередь, могли быть разделены, как организационно, так и согласно поставленным задачам перед отдельными отрядами, на две группы, в соответствии с замыслом азиатского похода. Иванчик А. И. предполагает «существование в эпоху Асархаддона двух групп киммерийцев, западной и восточной. Основанием для этого предположения послужили достаточно многочисленные тексты, часть которых говорит о действиях киммерийцев на западе, в Малой Азии, а другая – на востоке, в районе Манны и Мидии».[24]
Вполне возможно, что скифские племена создавали подобные союзы и ранее, но с меньшим размахом и поэтому не оставили следов в античной и аккадской истории. А возможно, эти следы до нас просто не дошли.
О способностях скифского племенного союза говорит также то, что для его воинских контингентов перемещения на огромные расстояния не составляли больших трудностей.
Историки не сомневаются в том, что именно Междуречье стало «основной целью скифских походов»:[25] «…путь киммерийцев в Закавказье проходил по известной грекам и вполне доступной прибрежной Меотидо-Колхидской дороге. Учитывая массовость археологических материалов скифского облика из Прикубанья, а также данные топонимики юго-западного Кавказа, этот путь через Колхиду мы считаем единственно возможным. Здесь уместно вспомнить и некоторые лингвистические данные. Так, армянский термин «ска» (хска) – «исполин, великан» – уже давно сопоставляется с племенным названием скифов, а грузинский термин «гимир» или «гмири» – «герой» – считается производным от названия киммеров – киммерийцев».[26]
Таким образом, археологи прослеживают пути киммерийцев, а затем скифов в Переднюю Азию. Описывая два захоронения, в которых были погребены воины киммерийской эпохи, Тереножкин А. И. указывает, что и та, и другая гробницы «относятся едва ли не к самому концу киммерийского периода, возможно даже к первой половине VII в. до н.э. Ими как бы обозначен путь походов киммерийцев из степей Причерноморья в Малую Азию…»[27]
Их маршрут проходил через Закавказье. Киммерийцы двигались вдоль восточного побережья Чёрного моря, скифы шли восточнее, вдоль предгорья Кавказа с севера через Дербентский проход. Такое распределение, говоря современным языком, колонных путей, даёт объяснение того, почему киммерийцы появились в Каппадокии, Лидии и у северо-восточных границ Урарту, а скифы оказались в Мидии и к юго-востоку от Урарту. Клад, обнаруженный в иранском Курдистане у г. Сак-Кыза, в котором содержались предметы скифской культуры VII в. до н.э., подтверждает этот маршрут.
Таким образом, имевшая ранее место точка зрения о том, что путь киммерийцев в Переднюю Азию проходил через Дунай и Фракию, теперь считается малоубедительной.
Впрочем, это направление могло быть второстепенным и отвлекающим, во всяком случае, отвергать его совершенно не представляется возможным ввиду указаний источников. Набеги «киммерийцев на Малую Азию совершались подчас вместе с фракийским народом трерами чаще через Малую Азию, а иногда, по-видимому, через Геллеспонт. Об этом говорит Страбон».[28]
Итак, вооружённые отряды из Северного Причерноморья двинулись в Переднюю Азию через Закавказье, и спустившись на юг, повернули на запад. На их пути находились такие державы древнего мира, как Ассирия, Фригия и Урарту. Пришельцы вступили с ними в вооружённое противостояние.
Страбон, сообщая о нашествии киммерийцев, подтверждает информацию аккадских текстов о гибели вождя киммерийцев Лигдамиса, а также сообщает причину его смерти – месть богини Артемиды. «Сохранявшиеся в местной традиции сведения о нашествиях кочевников могли быть весьма точными. Так, к этой традиции, очевидно, восходит сообщение Страбона (I, 3, 21) о походах киммерийского царя Лигдамиса, которое содержит деталь, подтверждённую аккадскими надписями – его гибель в Киликии. Вероятно, этой традиции были известны не только место гибели Лигдамиса, но и её обстоятельства. Как показывают сообщения Каллимаха (Ad Dian. Ill, 251 – 258; fr. 75, 23 Pfeiffer, ср. выше, 1.1.5), гибель Лигдамиса приписывалась мести Артемиды Эфесской, что более соответствует смерти от внезапной болезни, чем гибели в бою. При этом поздняя версия «анналов» Ашшурбанипала (редакция IT, 159 – 161), составленная вскоре после смерти Лигдамиса, показывает, что он действительно умер от болезни и весьма красочно описывает её симптомы: «Он обезумел и в безумии кусал свои пальцы. Половину его тела разбило ударом, острая боль прон[зила его внутренности] (буквально: «шип возник у него внутри»), его язык был истерзан(?), его член отпал (стал вялым?). В выделениях и истечениях, стонах и стенаниях он испустил дух». Столь же точная информация о походах Лигдамиса, также сохранявшаяся первоначально в устной традиции, приводится в письме Лисимаха к гражданам Самоса, которое содержит даже точное число лет, в течение которых киммерийцы контролировали местность Батинетида на побережье поблизости от Самоса (см. ниже, 2.1.4).
Предполагается, что греческие авторы сообщают о вторжении в Переднюю Азию, основываясь на бытовавшие в их эпоху сказания, источники которых, видимо, следует искать в самой скифской среде. «Возможно, с устной традицией связано также сообщение Аристотеля о том, что киммерийцы в течение ста лет жили в Антандре (Aristot. apud Steph. Byz. s.v. = Plin. N.h. V, 123). Однако о конкретном содержании этой традиции судить трудно, поскольку, кроме самой этой цифры, никаких других сведений о ней не сохранилось».[29]
Добавляя к устным сказаниям, в изложении античных авторов, свидетельства аккадских текстов, мы получаем не только описание скифского (и киммерийского) похода, но и можем датировать некоторые его этапы.
1 ноября
Полная статистика будет доступна после того, как публикация наберет больше 100 просмотров.