Талоны на получение товаров ( www . tomsk . ru )
Первым и самым заметным результатом перестройки для населения стали пустые полки магазинов по всей стране и талоны на получение продовольствия и других товаров первой необходимости, по которым только и можно было что-то купить.
Из страны вывозилось все, что можно – сырье, потребительские товары, продовольствие. Были даже случаи, когда срезали целые километры проводов, оставляя населенные пункты без электричества и связи, ради того чтобы продать и вывезти на экспорт ценный металл, из которого были сделаны кабели. «Многие товары, - пишет С.Кара-Мурза, - при спекуляции давали выручку 50 долларов на 1 рубль затрат и покупались у предприятия “на корню”. Некоторые изделия (алюминиевая посуда) превращались в удобный для перевозки лом и продавались как материал. По оценкам экспертов, в 1990 г. была вывезена 1/3 потребительских товаров. Вот пример: зимой 1991 г. к премьер-министру В.С.Павлову обратилось правительство Турции с просьбой организовать по всей территории Турции сеть станций технического обслуживания советских телевизоров, которых имелось уже более миллиона. По официальным данным, из СССР в Турцию не было продано ни одного телевизора» ([51] с.798). В результате в 1990-1991 гг. потребительские товары буквально «смыло» с прилавков магазинов, и от самих магазинов осталось одно название – им стало нечем торговать, по всей стране все магазины стояли совершенно пустые.
Всю эту вакханалию государство могло легко прекратить, например, введя пошлины на ввоз и вывоз товаров и строгий таможенный контроль. Тогда бы львиная часть спекулятивной прибыли поступала в госбюджет, а не в карманы предприимчивых дельцов и чиновников, и в бюджете не образовалась бы страшная дыра, приведшая к лавинообразному росту госдолга и фактическому банкротству государства[455]. Да и не было бы в таком случае резкого вывоза сырья и потребительских товаров за границу – ведь именно их дешевизна (ввиду искусственно сложившихся внутренних цен) и создавала к этому такие огромные стимулы. Но ничего этого сделано не было – очевидно, Горбачева и его окружение данная ситуация вполне устраивала: ведь можно было и самим при желании на этой торговле хорошо заработать. Пострадало в конечном счете население. В результате спекуляции и коррупции образовался огромный дефицит бюджета, это привело к гиперинфляции, а в итоге население фактически лишилось всех своих сбережений – в общей сложности 372 млрд. руб., находившихся в сберкассах по состоянию на начало 1992 г. (которые в одночасье обесценились в десятки раз), что по расчетам С.Кара-Мурзы составляло 14 триллионов рублей или 500 миллиардов долларов в ценах 2001 года ([51] с.1050). Фактически эти средства, равно как и львиная часть доходов госбюджета СССР в этот период, были присвоены спекулянтами, торговцами и чиновниками – ведь в экономике, как и в физике, ничто никуда просто так не исчезает, и ниоткуда не появляется. Если бы правительство Горбачева, начав рыночные реформы, своевременно позаботилось о мерах предотвращения тотальной спекуляции и борьбы с коррупцией, то эти потери для населения и госбюджета могли бы быть на порядок меньше.
Помимо товарных спекуляций, особенно в рамках экспортно-импортных операций, существовали и другие способы воровства государственных ресурсов. Многие предприниматели и чиновники в то время занимались перекачкой безналичных средств государственных предприятий в наличные, что чаще всего означало банальное разворовывание этих средств. До введения хозрасчета, а затем кооперативов и иных форм частной предпринимательской деятельности основная часть средств предприятий была зарезервирована для инвестиций и иной производственной деятельности, и не было никакой возможности потратить эти средства на частные нужды. Теперь же многие ограничения на их использование были отменены, что создало возможности для их разворовывания руководством госпредприятий; однако никаких мер по пресечению этого зла введено не было. В итоге все большее число предприятий начало искать возможности для перекачки безналичных средств в наличные, используя для этого различных посредников. Как указывает Д.Хоффман, одним из первых, кто уже в 1987 г. нашел лазейку для перекачивания безналичных денег предприятий в наличные, и стал предлагать соответствующие услуги, был будущий олигарх М.Ходорковский. Он образовал комсомольский центр научно-технического творчества молодежи, для которого такие операции были уже разрешены указом Горбачева, и занялся обналичиванием денег, которые ему переводили предприятия, причем, ему часто удавалось их конвертировать не только в наличные рубли, но и в иностранную валюту. Формально ничего противозаконного в операциях по обналичиванию уже не было. Но чаще всего речь шла о выкачивании директорами средств порученных им в управление государственных предприятий, на что правительство закрывало глаза. Как утверждает Хоффман, Ходорковский на этих операциях заработал «очень много денег», во многом благодаря тому что «у него были очень высокие покровители», что позволило ему уже в 1988 г. основать банк МЕНАТЕП и другие структуры его бизнеса ([146] с.129-139). Но он был хотя и одним из первых, но далеко не единственным – после начала кооперативного движения в 1998 году сотни и тысячи кооперативов и других предприятий по всей стране занялись такими же операциями.
Похожая схема выкачивания денег из государственных предприятий широко распространилась и в сфере торговли их продукцией. Например, частные фирмы, «обложившие» со всех сторон руководство АвтоВАЗа, брали партии машин на консигнацию, выплачивая вперед лишь маленькую сумму, а остальное могли вообще не заплатить или заплатить через несколько лет сильно обесцененными деньгами. То есть речь шла о банальном обмане АвтоВАЗа частными посредниками, который осуществлялся при попустительстве руководства автогиганта. Но большинство подобных сделок были мелкими – по 100-200 машин. Местная пресса в Тольятти ими возмущалась, называя их «жульническими», но власти на них не обращали никакого внимания. Одну из первых крупных сделок такого типа с заводом, указывает Д.Хоффман, провернул в начале 1990-х годов Б.Березовский. «Вместо того чтобы иметь дело с мелкими партиями по сто-двести автомобилей, - пишет он, - Березовский уговорил завод передать ЛогоВАЗу на реализацию десятки тысяч машин. По словам [местного журналиста] Иванова, первая партия состояла из 35 тысяч “жигулей”. Березовский сказал мне, что по условиям сделки десять процентов их стоимости выплачивалось сразу, а остальное – через два с половиной года». Таким образом, по оценке Хоффмана, Березовский на одной лишь этой сделке “нагрел” АвтоВАЗ на 105 миллионов долларов ([146] с.169-171).
В немереных размерах шло в те годы разворовывание государства через государственные кредиты. Дело в том, что дыра в бюджете государства все увеличивалась, оно буквально на глазах превращалось в банкрота, а выпущенные им деньги превращались в такие же быстро обесценивавшиеся бумажки, какими были керенки в 1917 году. Поэтому тот, кто успевал взять у государства кредит под низкие проценты и вложить его в материальные ценности или в твердую валюту, зарабатывал на этом огромные средства, так как отдавать кредит приходилось многократно обесценившимися рублями. «Ходорковский рассказывал мне, - пишет Д.Хоффман, - что в 1990 и 1991 годах доходы от сделок с компьютерами и твердой валютой стали играть второстепенную роль. “Главным делом стали государственные кредиты, - вспоминал он. – Мы брали у государства, передавали их государственным предприятиям, а потом брали деньги у государственных предприятий и возвращали их государству”. Оборот приносил огромную прибыль отчасти потому, что ни государственные предприятия, ни низкооплачиваемые бюрократы не понимали в полной мере, как меняется стоимость денег со временем. Ходорковский мог получить прибыль, используя их деньги. Латынина писала, что Ходорковский умело манипулировал бюрократами. “Трудно сказать, была ли у Ходорковского компетентная «крыша» … а только выгоды инвестиций в чиновников он понимает одним из первых, - писала она. Приемы высокопоставленных гостей на банковских дачах на Рублевском шоссе… приносят тысячекратный доход”. Другими словами, Ходорковский и Невзлин понимают ценность полезных связей – государственный чиновник, поразвлекавшись за их счет, открывал в их банке крупный счет, и они могли зарабатывать миллионы долларов, играя государственными деньгами» ([146] с.144).
Процветали и незаконные операции по переводу рублей в валюту – еще один канал утечки денег. «Советское правительство, - пишет Хоффман, - сохраняло строгие ограничения на твердую валюту, но новые коммерческие банки, включая МЕНАТЕП, начали систематически игнорировать их. Постепенно разваливавшееся советское государство было не в состоянии уследить за шустрыми ребятами, порхающими в поисках легких денег» ([146] с.144). Другим банком, который, по словам американского журналиста, занимался нелегальными операциями с валютой, был банк Смоленского Столичный. Начиная с 1992 года, когда купля-продажа валюты была уже разрешена, но гиперинфляция продолжалась, «золотым дном» для Столичного и других банков стала спекулятивная игра на валютных курсах. «За период с момента распада Советского Союза в 1991 году, - пишет Д.Хоффман, - до конца 1994 года курс рубля по отношению к доллару понизился на 95 процентов. Смоленский и другие банкиры получили огромные прибыли, играя на ежедневных колебаниях обменного курса рубля и доллара» ([146] с.64-65).
На фоне тотальной коррупции государственной власти процветали и откровенно мошеннические операции. В 1992 году, пишет американский журналист, «из южных республик Российской Федерации, Дагестана и Чечни, в Центральный банк по факсу поступил ряд поручений о переводе денег, так называемых авизо. Авизо предписывали Центральному банку немедленно перевести миллионы долларов на различные счета в коммерческих банках Москвы. Центральный банк выполнил это требование и перевел деньги, в том числе около 30 миллионов долларов в банк «Столичный». Позже Центральный банк обнаружил, что авизо были фальшивыми, и попытался компенсировать убытки, взяв деньги с резервных счетов банка Смоленского в Центральном банке. В отношении Смоленского было возбуждено уголовное дело. Случившееся вызвало множество вопросов, на которые не было найдено ответов, - в первую очередь, почему Центральный банк перевел такие суммы на основании факса.
Смоленский сказал мне, что рассматривает это дело как борьбу между новыми капиталистами и старой гвардией, хотя, возможно, это была более прозаическая борьба, связанная с коррупцией и воровством» ([146] с.68). Позже оказалось, что 25 миллионов долларов из средств, переведенных по фальшивому авизо, были переведены в Австрию в компанию, принадлежавшую жене Смоленского.
В данном примере, действительно, возникает множество вопросов, и самый главный связан с тем, можно ли было осуществить столь дерзкое и крупное мошенничество без четкой координации действий между московскими банками (включая Столичный), банками Дагестана и Чечни и чиновниками Центрального банка, отвечавшими за межбанковские переводы средств. Все это выглядит как тотальная коррупция банковской системы, включая Центральный банк.
Интересные отношения с властью, судя по описанию Д.Хоффмана, сложились еще у одного олигарха, В.Гусинского. Гусинский, пишет американский журналист, «открыл для себя, что с должностными лицами рангом повыше следовало устанавливать дружеские отношения. Наконец, несколько позже он узнал, что и на чиновников высшего эшелона власти можно было оказывать влияние, только приближение следовало строить из тщательно продуманных па, словно в сложном классическом танце. Важно было предложить что-то необходимое чиновнику для его дальнейшего продвижения по службе. Тогда, как убедился Гусинский, не нужны ни взятки, ни хорошие личные отношения. Чиновник, оказывая помощь, почти всегда преследовал собственные интересы. “Поэтому мне всегда было важно понять, чего хочет этот начальник”.
Самым важным начальником, с которым Гусинскому удалось подружиться в те годы, был Юрий Лужков…» ([146] с.184).
В последующем эта дружба принесла олигарху немалые дивиденды. «Финансовый центр Гусинского “Мост-банк”, - пишет Хоффман, - начавшийся практически с бухгалтерии, расширился при покровительстве Лужкова. В начале 1990-х в банке были открыты главные счета городской администрации. Привилегированное положение позволяло Гусинскому использовать муниципальные вклады для получения крупной прибыли для себя, выплачивая небольшие проценты городу. Гусинский разместил свой офис в том же высотном здании, из которого Лужков управлял городом... Банкоматы Гусинского стояли в вестибюлях, и московская элита пользовалась карточками “Мост-банка”. Он сказал тогда, что деньги можно делать из воздуха» ([146] с.190).
На фоне колоссального увеличения внутреннего и внешнего государственного долга СССР за годы правления Горбачева – примерно на триллион долларов (столько было разбазарено и украдено чиновниками и спекулянтами!) – пропажа 2000 тонн золота (почти весь золотой запас страны) рыночной стоимостью около 20 млрд. долл. в 1989-1991 гг. не кажется слишком большой суммой. Тем не менее, факт тоже примечательный. По данным М.Полторанина, это золото вывозилось из страны специальными курьерами с мандатами КГБ и Международного отдела ЦК КПСС, имевшими специальные полномочия, и затем бесследно исчезало. Когда в 1992 г. российское правительство поручило известной детективной компании «Кролл Ассошиэйтс» выяснить судьбу пропавшего золота, за что было заплачено полтора миллиона долларов, то столь же бесследно, как само золото, исчезли и результаты этого расследования ([145] с.55-58)[456].
Денег нет - коллаж с сайта http :// talimonov . gallery . ru
Очень характерно и то, что США отказались помочь России в данном расследовании, хотя речь шла, по словам самих американцев, об «огромных суммах, похищенных КГБ по поручению КПСС и помещенных в банки и подставные компании за границей» ([146] с.147). Но одно дело, когда американские «друзья» под флагом «борьбы с коммунизмом» уничтожали КГБ и российскую разведку и контрразведку, и другое дело, когда речь шла о помощи в нахождении золота КПСС, оказавшегося за границей. Здесь «дружба» сразу же закончилась. Как тут не вспомнить Николая II и Колчака, у которых тоже сразу же закончилась «дружба» с англичанами, когда речь зашла о царском золоте (тогда бесследно исчезло за границей и само золото, и разом сгинули все россияне, которые имели к нему хоть какое-то отношение – см. главу XIX).
Ограбив население один раз в начале 1990-х годов, государство продолжало этот грабеж и в дальнейшем, в течение почти всего срока правления Ельцина, попросту месяцами и годами не выплачивая людям зарплату. В этом «мероприятии» также, наряду с чиновниками, активное участие принимали олигархи с их «уполномоченными банками», в которых государство в то время (почему-то) принялось хранить бюджетные деньги. Вот что пишет Д.Хоффман на основе интервью, взятых у Ходорковского и других банкиров: «“Министерство финансов [- говорил Ходорковский -] помещало деньги на счет в банке МЕНАТЕП и давало указание направить эти деньги в регионы. Банк МЕНАТЕП брал 600 миллионов долларов, не выплачивал никаких денег министерству и задерживал начало платежей в регионы. Когда приходили люди, чтобы получить деньги, они тянули три недели, а потом выдавали не наличные деньги, а долговые обязательства, долговые обязательства банка МЕНАТЕП вместо наличных денег!” В течение этого периода времени банк МЕНАТЕП делал высокодоходные капиталовложения, получая миллионы долларов легких доходов без каких бы то ни было усилий, если не считать намеренного игнорирования указаний правительства. Никто не был арестован, никто не был наказан.
“Дело в том, что эти шальные деньги были результатом особых отношений с правительством, - рассказывал мне Владимир Виноградов, основатель «Инкомбанка», один из ведущих коммерческих банкиров 1990-х годов, после крушения его финансовой империи. – Например, деньги поступали от правительства для финансирования каких-то программ. Эти программы не получали финансирования или получали десятую часть того, что было на них выделено. А деньги вкладывались в ваучеры, которые затем обменивались на акции”. Так легкие деньги в два счета превращались в частную собственность…
Шахтеры, пенсионеры, учителя, медсестры не получали зарплату потому, что “уполномоченные” банкиры, магнаты, которые должны были выплачивать зарплату от имени государства, использовали эти деньги для быстрого обогащения» ([146] с.260-262).
С той же легкостью, с какой чиновники обирали и грабили народ, они торговали политическими интересами России, ее суверенитетом и даже ее территориями. «Уже в 1990 году, - пишет А.Хинштейн, - по соглашению Шеварднадзе-Бейкера, американцам был передан огромный кусок акватории Тихого океана – примерно 50 тысяч квадратных километров, изобиловавших углеводородами и биоресурсами» ([145] с.149). Речь шла об изменении морской границы между СССР и США, которая ранее была закреплена соответствующими соглашениями, и ничто не заставляло нашу страну их пересматривать. Почему Советский Союз вдруг решил сделать Америке такой щедрый подарок, в дополнение ко всем другим подаркам, сделанным Горбачевым (поспешный вывод войск из Восточной Европы, готовность следовать советам США и т.д.), совершенно непонятно. Ходили слухи, что министр иностранных дел СССР Шеварднадзе за эту сделку получил 2 миллиарда долларов.
Весьма своеобразно относился Шеварднадзе и к своей роли как одного из лидеров СССР – государства, которое он должен был (в силу своих должностей как министра иностранных дел и члена Политбюро) всячески защищать от попыток развала. В действительности же он сам содействовал этому развалу. «В мае 1990-го, - пишет А.Хинштейн, - госсекретарь США Бейкер прямо заявил литовскому премьер-министру Казимире Прунскене, что Америка будет твердо держаться непризнания вхождения Литвы в СССР. То же самое он повторил на встрече с главой советского МИД Шеварднадзе, мы, мол, относимся к прибалтийским республикам как к оккупированным странам. А Шеварднадзе – мало того, что в ответ никак не возмутился, так еще и ринулся американцу поддакивать: “Но жители Кавказа столь же остро чувствуют свое насильственное включение в состав Советского Союза, - изрек Эдуард Амвросьевич, - и многие так же думают и в Центральной Азии”» ([145] с.194).
Уходя со своего поста после распада СССР, Шеви, как его дружески называли американцы, подобрал себе достойную замену – А.Козырева, который до своего назначения министром иностранных дел России был всего лишь начальником управления в министерстве ([145] с.124). Очевидно, главным неоценимым достоинством Козырева была его необыкновенная любовь к Америке, которую он и не думал скрывать. Он даже жаловался американцам на то, как ему трудно все время отстаивать американские интересы в российском правительстве. «Я долго не продержусь, - говорил он им по свидетельству бывшего заместителя госсекретаря США С.Тэлботта, - Я устал быть единственным голосом, устал быть единственным человеком в окружении Ельцина, который защищает такие позиции, которые вы, американцы, признали бы приемлемыми» ([145] с.133).
Козырев, пишет А.Хинштейн, «вовсе не собирался защищать, укреплять и драться за новую Россию… Именно поэтому он ловил на лету едва не всякую инициативу Запада. Поддержал американцев в санкциях против Сербии, назвав правительство Милошевича “национал-коммунистическим”. Подписал с китайцами соглашение о передаче им плодородных целинных земель в Приморском крае, а также 600 с лишним островов на Амуре и Уссури… Едва не добился передачи Курил японцам. Настоял на выводе из Германии российских войск, не потребовав за это взамен никаких контрибуций (американцы выводили из Филиппин три бригады на протяжении 12 лет, а мы вывели три армии, полмиллиона человек – в считанные дни.)» ([145] с.131).
В отличие от других политиков, которые, торгуя интересами России, умели набить себе цену, Козырев и этого не умел. Строут Тэлботт описывает случай, когда весной 1996 г. тот принялся умолять госсекретаря США У.Кристофера организовать ему совместную фотографию с президентом Клинтоном в Овальном зале Белого дома. Кристофер ответил Козыреву, что организует это мероприятие, но лишь в случае если тот поддержит план США по расширению НАТО на восток. «Самое поразительное, - комментирует А.Хинштейн, - что Козырев на подобное унижение согласился, “прибыл в Вашингтон, сказал все правильные слова Крису, заработал короткую поездку на лимузине на Пенсильвания-авеню, 1600 для встречи с Клинтоном”. Вот так, за вялое рукопожатие американского президента, глава российского МИДа продавал наши стратегические интересы…» ([145] с.132).
В обмен на преданность А.Козырева Америке американцы хлопотали о судьбе «дорогого Андрея», как они его называли, предпринимали все возможное, чтобы такой «ценный кадр» подольше просидел в кресле министра иностранных дел. Так, в начале 1990-х годов, указывает Хинштейн, во многих газетах был опубликован пересказ телефонного разговора президента Буша-старшего с президентом Ельциным: «Вы просили оставить на месте Козырева, - говорил Ельцин. – Я, понимаешь, выполнил вашу просьбу» ([145] с.134).
Козырев был далеко не единственным «другом» Запада среди советских и российских политиков той эпохи, таких «друзей» было множество. Как пишет А.Хинштейн (выделено им), «По некоторым данным (их, в частности, обнародовал МИД Латвии) в период 1985-1992 годов Запад (прежде всего США) инвестировал в “процесс демократизации СССР”… 90 миллиардов долларов. Средства шли, как правило, не напрямую, а через различные посреднические структуры, такие как Общественный комитет российских реформ, американская ассоциация “Национальный вклад в демократию”, Институт Крибла и прочая, прочая. Дело дошло до того, что Фонд Конгресса США финансировал даже деятельность легендарной МДГ – межрегиональной депутатской группы, одним из сопредседателей которой был будущий президент Ельцин» ([145] с.81). Если это так, то размеры финансирования, которое получили в этот период различные «друзья» Америки в СССР (90 млрд. долл.) по своим размерам вполне сопоставимы с общей суммой займов, предоставленных за те же годы Западом Советскому Союзу-России (порядка 100 млрд. долл.). Но все официальные займы России, пришлось возвращать западным кредиторам, суммы же, полученные «друзьями» Америки в СССР, разумеется, не возвращались. Однако вряд ли это финансирование было бескорыстным – просто «возврат долга» осуществлялся в иных, неденежных формах[457].
Карикатуры с сайтов: http :// talimonov . gallery . ru , http://74.ru
Есть и более поздние примеры. По данным Хоффмана, накануне референдума доверия к Ельцину в апреле 1993 г. Сорос перевел 1 миллион долларов на осуществление кампании агитации за Ельцина и за проводимые им рыночные реформы и массовую приватизацию, которой руководил Чубайс ([146] с.229). Так что российское население в 1993 году агитировали на деньги Сороса – того самого, кто позднее финансировал «цветные революции» в странах СНГ. А не так давно Московская Хельсинкская группа (МХГ) была уличена в получении денег от британских спецслужб: средства на ее счет официально перечислял второй секретарь политического отдела посольства Великобритании Марк Доу, являвшийся сотрудником резидентуры британской разведки МИ-6 (что было установлено и доказано ФСБ). При этом, указывает А.Хинштейн, МХГ проявляет особенную активность в защите лиц, обвиняемых в шпионаже (!) против России, то есть, попросту говоря, в защите шпионов и предателей. «Если хотя бы один “шпионский” процесс закончится обвинительным приговором, - заявила председатель МХГ Л.Алексеева, - мы снова окажемся в закрытой стране». При этом она и не скрывает, что МХГ «финансируется исключительно из зарубежных источников», и утверждает, что «все правозащитные организации получают деньги… от западных фондов» ([145] с.286-289).
Вообще в истории бывали случаи, когда политические организации единовременно получали финансирование из-за рубежа (как, например, большевики в конце 1917 - начале 1918 гг. получили деньги от англо-американских финансистов) и при этом им удавалось не расплачиваться за это национальными интересами (а просто вернуть «долг» деньгами, как это сделали большевики – см. п. 22.2 и главу XX). Но это возможно лишь как исключение и лишь в виде кратковременной акции. Если же политическая организация постоянно в течение многих лет финансируется из-за рубежа, то вряд ли могут быть сомнения в том, что в обмен иностранные спонсоры потребуют определенных действий, которые не будут соответствовать национальным интересам России, а будут прямо им противоречить.
Торговля национальными интересами является, пожалуй, самой отвратительной формой коррупции. А.Хинштейн полагает, и с этим нельзя не согласиться, что именно патриотизм, стремление отстаивать национальные интересы России, является важнейшим критерием, отличающим достойного политика от недостойного. Даже если речь при этом не идет о прямом финансировании из-за рубежа и других формах коррупции, то отсутствие патриотизма, как правило, ничего хорошего о политиках не говорит. К сожалению, многих политиков 90-х годов, принадлежавших к правящей в то время «демократической» коалиции, вряд ли можно заподозрить в большом патриотизме. Вот несколько высказываний тех лет, приводимых публицистом:
Леонид Гозман, помощник Чубайса[458] и один из лидеров Союза правых сил: «Бороться сегодня за суверенитет России, это то же, что готовиться к отражению марсиан».
Альфред Кох, один из активных политиков-«демократов», заместитель Чубайса в Госкомимуществе (отвечая на вопрос о прогнозе экономического будущего России): «Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех людей, которые могут думать, но не умеют работать (в смысле – копать), которые только изобретать умеют. Далее – развал, превращение в десяток маленьких государств… Россия… никому не нужна (Смеется.) В мировом хозяйстве нет для нее места, не нужен ее алюминий, нефть. Россия только мешает, она цены обваливает своим демпингом. Поэтому я думаю, что участь печальна, безусловно…
Многострадальный народ страдает по собственной вине. Их никто не оккупировал, их никто не покорял, их никто не загонял в тюрьмы. Они сами на себя стучали, сами сажали в тюрьму и сами себя расстреливали. Поэтому этот народ по заслугам пожинает то, что он плодил» ([145] с.176-180).
Как видим, помимо незнания истории - насчет того, что никто не оккупировал и не покорял (может быть, Кох перепутал историю России и США?) – у этих политиков 90-х годов мы видим еще и весьма своеобразное, недоброе отношение к нашей стране, к ее народу и к своей роли как политиков и чиновников, руководивших в то время государством и процессом реформ. А бывший глава правительства Михаил Касьянов, например, заявил, что если станет президентом России, то сразу же в 2,5-3 раза снизит российскую экспортную цену на нефть (!), с тем чтобы учесть интересы «наших друзей» - стран Запада и добиться установления в торговле с ними «справедливой» цены ([145] с.172). Но ведь российская экспортная цена нефти привязана к мировой цене (это единственный справедливый и признаваемый всеми показатель) – и если продавать нефть ниже этой цены, это значит, обкрадывать свою страну, лишать ее части законных доходов. Как же надо не любить свою страну, чтобы стремиться к чему-то подобному! Или это – такая «хитрая формула», придуманная для того, чтобы перенаправить часть экспортной выручки от нефти в чьи-то карманы?
Очень показательно, что большинство «демократов»: Явлинский, Касьянов, Немцов, - поддержали «оранжевую революцию» на Украине в 2004-2005 гг., заявив, что никакой насильственной смены власти там не было ([145] с.276-277) - хотя хорошо известно, какую роль сыграли американцы в подкупе и организации митинговавших толп и давлении на украинские власти. А Немцов даже стал советником украинского президента Ющенко. Интересно, а если бы не американские, а российские спецслужбы организовали такую «цветную революцию» на Украине, то что бы тогда заявили «демократические» лидеры?
«Российский либерал, - пишет А.Хинштейн, - считает свою родину ущербной и недоделанной, называет “этой страной”, и после первых же трех рюмок начинает кричать, что ничего путного никогда из нее не выйдет. Чужбину же, наоборот, любит он всей душой, видит в ней центр мироздания и оплот просвещенности, а посему не понимает, что дурного случится, если Россия повторит судьбу Аляски; людям-то от этого будет только лучше.
Я прямо воочию представляю себе Чубайса, Касьянова и Невзлина с Каспаровым, стоящими за прилавком. А напротив – иностранные державы, пришедшие на эту гигантскую распродажу; весенний sale – все цены снижены на 30%.
Чего изволите-с? Ах, вам Калиниград-с, виноват, Кенигсберг. Сию минуточку. Карелия приглянулась? Всегда пожалуйста. Может быть, показать еще и Псковскую область, как раз получится целый комплект… Упаковать или так унесете?» ([145] с.171).
Особым феноменом чудовищной коррупции, не имеющим прецедентов в мировой истории, является приватизация 1990-х годов. Как говорил позднее А.Солженицын, «В безоглядной поспешности скорей, скорей установить частную собственность вместо государственной – Ельцин разнуздал в России массовое, многомиллиардное ограбление национальных достояний» ([101] 23.07.2007). Как пишет А.Хинштейн, в России «от приватизации 145 тысяч (!) предприятий бюджет получил всего 9,7 миллиарда “зеленых” – для сравнения, такую сумму наши туристы ежегодно оставляют на зарубежных курортах...
Многие по сей день считают, - продолжает публицист, - что разрушительные последствия либеральных реформ стали следствием неопытности молодых архитекторов; хотели, дескать, как лучше, а получилось как всегда.
Честно говоря, тезис этот – весьма сомнителен… можно было вполне не изобретать велосипед, а спокойно обратиться к опыту иных стран, уже прошедших через горнила приватизации» ([145] с.298-299).
Я вспоминаю, как став сотрудником международной консультационной и аудиторской компании Coopers & Lybrand (переименованной после слияния в PricewaterhouseCoopers)[459], я безнадежно в течение 1991-1992 гг. пытался организовать встречу руководства компании с вновь назначенным руководителем Госкомимущества РФ А.Чубайсом. При том, что с его предшественником на этом посту, М.Малеем, подобную встречу удалось организовать без каких-либо проблем и конструктивно ее провести. Дело в том, что компания Coopers & Lybrand являлась в то время крупнейшим в мире независимым консультантом по вопросам приватизации: она выступала в качестве консультанта правительств Великобритании, Венгрии, Чехии, Польши, Болгарии и целого ряда других стран, проводивших приватизацию. Но Чубайс не уделил ей даже часа своего времени – на встрече в Госкомимуществе с руководством Coopers & Lybrand, которую все же удалось организовать, интересы Госкомимущества Российской Федерации (!) представлял недоучившийся студент Гарвардского университета (и как выяснилось позже, агент ЦРУ) американец Джонатан Хэй, о котором далее еще будет сказано. Разумеется, никакого диалога с руководством Госкомимущества тогда не получилось – какой может быть диалог, когда одна сторона упорно не хочет в нем участвовать.
Вопрос здесь, конечно, не только в чьей-то опытности или неопытности. Возможно, Чубайс в то время считал, что лучше разбирается в вопросах российской приватизации, чем Coopers & Lybrand (хотя теперь, объясняя допущенные ошибки, ссылается на свою тогдашнюю неопытность). Но независимые консультационные и аудиторские компании такого уровня во всех странах привлекают, в первую очередь, для того, чтобы избежать обвинений в коррупции. Сам факт, что все предварительные обсуждения и сама процедура приватизации проводятся не келейно, а с привлечением группы солидных консультантов, уже практически исключает коррупционные сделки в ходе приватизации. Консультанты в данном случае не только дают советы и помогают, но (что более важно) выполняют примерно ту же роль, что и независимые наблюдатели на выборах.
Здесь надо также отметить, что привлечение Coopers and Lybrand в качестве консультанта не стоило бы России ни цента, так как эта компания в то время имела в своем распоряжении значительные средства, выделенные ЕС для приватизации в странах Восточной Европы (т.н. программа TACIS). И за счет этих средств она могла выплачивать зарплату своим специалистам, которые бы приняли участие (в качестве консультантов и наблюдателей) в приватизации российских предприятий. Кроме того, внутренние стандарты запрещали самой компании и ее сотрудникам участвовать в покупке предприятий – то есть заниматься т.н. инсайдерскими сделками, что во всем мире считается коррупцией. А вот участие тех сомнительных консультантов, которых привлек Чубайс, дорого обошлось нашей стране. Упоминавшийся Джонатан Хэй, пишет А.Хинштейн, «на пару со своим старшим другом Шлейфером (тоже помощником Чубайса – Ю.К.) скупил пакеты акций крупнейших предприятий страны – «Ростелекома», «Газпрома», «Пурнефтегаза», «Черногорнефти», Иркутского, Саянского и Братского алюминиевых заводов.
Большинство этих сделок было оформлено на структуры, которые контролировались женами американских советников. Так, супруга Шлейфера Нэнси Циммерман, верховодя в компании Farallon Fixed Income Associates, сумела заработать сотни миллионов долларов. Любовница Хэя (впоследствии ставшая его женой) Элизабет Герберт руководила фирмой Pallada Asset Management, также принесшей заокеанским жучкам немалый доход» ([145] с.113).
Данная фирма, указывает Хинштейн (которая между прочим, получила государственную лицензию № 1 на открытие ПИФа – паевого инвестиционного фонда), регулярно перечисляла деньги заместителю Чубайса Д.Васильеву на его счет в американском «Риггс-банке», чего Васильев впрочем и не отрицал. То есть, делилась своими доходами от участия в приватизации с одним из главных российских приватизаторов! А 50 миллионов долларов из Федерального общественного фонда по защите прав вкладчиков было перечислено… вовсе не обманутым вкладчикам, а той же «Палладе», до самих обманутых вкладчиков, утверждает Хинштейн, дошло лишь 17 тысяч долларов ([145] с.114).
В США против Хэя и Шлейфера было возбуждено уголовное дело, и они были признаны виновными в совершении незаконных сделок в ходе российской приватизации. В России же (которую, собственно говоря, они и ограбили) никто и ни к какой ответственности привлечен не был. Еще поразительнее, чем связанные с Хэем факты коррупции, является его связь с ЦРУ. Как пишет в своих воспоминаниях В.Полеванов, который побыл руководителем Госкомимущества всего лишь 2 месяца в конце 1994 – начале 1995 гг., контрразведка его в то время информировала о том, что Хэй является кадровым сотрудником ЦРУ. Следовательно, Чубайс, который был главой Госкомимущества до и после В.Полеванова, тоже должен был иметь эту информацию, но ничего не предпринимал для выдворения иностранного агента с должности одного из своих помощников. Более того, как пишет Хинштейн, Чубайс и в 1995 году всячески противился выдворению Хэя. А когда Полеванов все-таки его выгнал вместе с остальными сомнительными иностранными консультантами, то вскоре был снят со своей должности сам Полеванов. На этом настаивали американцы, и даже поставили его отставку условием выделения России транша МВФ в размере 6 миллиардов долларов. Разумеется, после отставки Полеванова все пошло по-прежнему… Заместитель Чубайса А.Кох, пишет Хинштейн, позднее говорил с нескрываемым цинизмом о Полеванове: «Он все пытался остановить приватизацию, говорил, что это разбазаривание… Полеванов тогда волновался: “Ай-ай-ай, караул, национальная безопасность! Страдают ее интересы!”» ([145] с.107-109).
Впоследствии отмечались массовые нарушения, допущенные в ходе приватизации (что признал и сам Чубайс), и даже высказывалось мнение, что ни одна крупная сделка по приватизации 1990-х годов не была чистой, во всех содержалась «коррупционная составляющая».
В результате приватизации… Карикатура с сайта www . chubais . ru
Одним из распространенных способов «прихватизации», как ее потом окрестили, стала такая схема: крупный, часто контрольный пакет акций приватизируемого предприятия за сравнительно небольшие деньги приобретала определенная (обычно заранее известная) компания, которая брала под это кредит и с легкостью быстро его возвращала – потому что, получив контроль над предприятием, сразу получала в свое распоряжение и все его ресурсы, многократно превышающие продажную цену. Другая схема была еще проще – предприятие приобреталось в ходе так называемого инвестиционного конкурса, когда в дополнение к символической цене покупки покупатель брал обязательство инвестировать в предприятие определенное количество денег. Но поскольку никто не контролировал выполнение подобных инвестиционных обязательств, то никто их и не выполнял. Таким образом, предприятие приобреталось у государства практически даром, и новый собственник ничего в него не инвестировал, а чаще всего просто распродавал его имущество и закрывал бóльшую часть производств на предприятии.
Особенно вопиющими были так называемые залоговые аукционы, проведенные в конце 1995 года. Суть их состояла в том, что крупнейшие предприятия страны: ЮКОС, Норильский никель, СИДАНКО, ЛУКойл, Сургутнефтегаз, Сибнефть и т.д. были проданы либо за бесценок[460], либо переданы вообще бесплатно: некоторые олигархи за них расплатились теми деньгами, которые перед этим им перечислило само государство. Причем, как пишет Д.Хоффман, в ряде случаев олигархи сами же и организовывали эти аукционы совместно с Госкомимуществом, готовя их фактически под себя и устраняя конкуренцию. Он прямо называет эти аукционы «мошенническими», и такое же определение дал им в свое время Д.Васильев ([146] с.349-361). А.Хинштейн называет их «величайшей аферой современности» ([145] с.304). А Счетная палата РФ в 2004 г. пришла к выводу, что они «носили притворный характер».
Еще одной величайшей аферой стала созданная правительством Ельцина финансовая пирамида ГКО (государственных краткосрочных облигаций), существовавшая в период с 1993 г. по 1998 г. Фактически этот механизм под видом «помощи» государству со стороны крупных частных вкладчиков создал еще один механизм его грабежа. Проценты, под которые занимало государство при размещении ГКО, превышали все мыслимые и немыслимые размеры и достигали 50%, 100% и даже 200% годовых. В мировой истории, пожалуй, нет других прецедентов, когда банкиры или ростовщики ссужали бы государство (!), которое всегда считалось самым надежным заемщиком, под такие безумные проценты. Д.Хоффман называет ГКО «символом безумия», «аферой» и «казино» и сравнивает их с финансовой пирамидой МММ, созданной в те же годы мошенником Мавроди ([146] с.463-465).
Пирамида ГКО стала основной причиной финансового кризиса 1998 г., но о том, что финансовый кризис неизбежен, любому человеку, что-либо понимающему в финансах, было ясно задолго до августа 1998 г. Дело в том, что этот кризис был создан руками самого правительства: государство тратило все больше и больше денег на погашение процентов по ГКО, для чего занимало все больше и больше денег на рынке ГКО, и рано или поздно должен был наступить тот день, когда оно уже не могло больше платить. Ситуация была похожа на человека, задолжавшего бандитам, которого «поставили на счетчик» - счетчик крутился быстрее, чем он успевал выплачивать им деньги. В первые два года существования ГКО размер задолженности государства был невелик (менее 3 млрд. долл.), и государство легко могло полностью ее погасить и вообще избавиться от данного вида займов (но оно попросту этого не хотело). Однако в последующие годы по «счетчику» набежало уже столько, что государство даже при желании не могло избавиться от ГКО. Так, в 1996 г. объем задолженности государства по ГКО превысил 40 млрд. долл., а в 1997 г. он достиг 65 млрд. долл., и уже более 90% доходов бюджета использовалось для погашения ранее выпущенных ГКО (то есть для «выплаты бандитам»), и лишь менее 10% доходов бюджета могли использоваться правительством для выплаты зарплат бюджетникам и на иные цели ([146] с.463-464). И, наконец, к началу 1998 г. задолженность по ГКО превысила все доходы бюджета. Далее банкротство государства было лишь делом времени – правительство пыталось его еще несколько месяцев оттягивать, занимая деньги за границей на более длинный срок, но дефолт августа 1998 года был неизбежен. В результате население ограбили еще раз – дефолт вызвал банкротство ряда крупных банков, и вся масса вкладчиков, которая держала в них деньги, потеряла их либо полностью, либо частично. А в результате почти 4-кратной девальвации рубля обесценились и те рублевые сбережения, которые население держало «под матрасом». Напротив, как отмечает А.Хинштейн, большинство крупных чиновников и министров «нажили сумасшедшие барыши», так как активно участвовали в ГКО: «В числе игроков был и Чубайс, и многие другие реформаторы рангом поменьше, а также обе президентские дочери; многократно их предупреждали, что лавочку нужно прикрывать – к весне 1998-го дивиденды по ГКО превысили все доходы страны ровно вдвое; но жадность и азарт – оказались сильнее здравого смысла» ([145] с.305).
На фоне таких афер обычные кражи, совершенные даже крупными чиновниками, не производят сильного впечатления. Например, М.Касьянов выкупил государственную дачу в Сосновке стоимостью 100 млн. долл. по цене, в 100 раз меньшей, используя подложную схему (что было доказано в суде). В западной прессе его обвиняли также в организации расхищения кредита МВФ 1998 года России в размере 4,8 млрд. долларов ([145] с.307-308). Сам факт разворовывания этого кредита ни у кого сомнения не вызывает. Еще одним возмутительным примером воровства является обнаружившаяся в 2000-е годы пропажа более 900 произведений искусства из Эрмитажа. Судя по всему, украдены они были не за один год, а крали много лет подряд. На этом фоне очень смешно читать обвинения современных историков в адрес первых советских правительств: дескать, при них происходило «преступное разбазаривание» национального достояния страны – продавали иконы, церковную золотую утварь, музейные ценности. Вот пример такого «разбазаривания»: как указывает С.Кара-Мурза, в 1930 году американцам за большие деньги была продана 21 картина из Эрмитажа, «и этими деньгами была оплачена треть импорта СССР из США за 1930 г. Были закуплены трактора и станки» ([51] с.963). Тогда продажа этих ценностей была необходима для спасения страны – без этих станков не было бы индустриализации, стало быть, не было бы у СССР танков и самолетов в 1941-1942 гг., - и значит, не было бы сегодня ни Эрмитажа, ни самой России. А в годы «демократии» без малого 1000 картин и иных предметов национального достояния Эрмитажа попросту разворовали, никто этого своевременно не пресек, и никто за это не был наказан.
«Нынешняя экономическая реформа, - писал С.Кара-Мурза в 2001 году, - породила совершенно особый новый вид преступника – профессионального расхитителя государственной собственности. По уровню доходов и своей экономической мощи эта новая социальная группа не имеет генетической связи со старой советской преступностью» ([51] с.1039).
Лучше бизнеса не было и нет, чем запустить лапу в государственный бюджет! Карикатура с сайта www . androsov . com
26.4. Что было построено в России в 1990-е годы?
Наиболее распространены две характеристики того социально-экономического режима, который сложился в стране в 1990-е годы: «олигархический капитализм» и «бандитский капитализм». Надо сказать, что последний термин ввели и начали широко употреблять сами олигархи и политики-«демократы» 90-х годов: Немцов, Чубайс, Гусинский и другие ([146] с.412-434). А после этого уже и многие другие авторы начали писать о том, что страна попала в эти годы под власть бандитов и бандитского капитализма ([51] с.1040). И это было близко к истинному положению дел. Некоторые российские олигархи 90-х годов мало чем сами отличались от бандитов. Д.Хоффман и Д.Стиглиц называют их «баронами-разбойниками», сравнивая с аналогичными персонажами, взятыми из истории Запада ([146] с.424; ([208] p. 160). В течение всех 90-х годов не прекращался бандитский передел собственности и сфер влияния, со стрельбой и убийствами, иногда переходящими в войну настоящих гангстерских группировок. Более всего это было заметно в нефтяной отрасли, куда многих привлекал запах больших денег: одних директоров нефтяных компаний в те годы было застрелено, по меньшей мере, несколько десятков человек, а всего число убийств в отрасли исчислялось сотнями или даже тысячами.
Об одном из таких примеров пишет Д.Хоффман: «Летом 1998 года, накануне кризиса, рабочие в Нефтеюганске провели митинг, чтобы выразить недовольство тем, что ЮКОС в течение нескольких месяцев не выплачивал им зарплату. Руководил митингом мэр города Владимир Петрухов. В июне он направил Ельцину, Кириенко и другим телеграммы, в которых обвинил Ходорковского и ЮКОС в том, что они “душат” город. На митинге один из участников держал плакат с надписью “Ходорковского к ответу”. 26 июня Петрухов был застрелен по дороге на работу» ([146] с.501). В дальнейшем по этому делу были осуждены начальник службы безопасности ЮКОСа и его подчиненные, доказано было их участие в убийствах еще нескольких людей, мешавших деятельности компании. Осужденные утверждали, что соответствующие распоряжения получали от Невзлина и других членов высшего руководства ЮКОСа.
Установление власти мафии и преступных кланов привело к возникновению в некоторых регионах страны некоего аналога феодально-рабовладельческих режимов. Подобный режим существовал, например, в Чечне при президенте Дудаеве, где открыто существовало рабство и работорговля. Другим примером такого рода может служить Нижний Тагил, где существовала целая сеть «сексуального рабства», в которую насильно затащили сотни или даже тысячи девушек. Ею руководила местная милиция во главе с милицейским начальством, а городские власти на все закрывали глаза (а скорее всего сами участвовали в этом «бизнесе»). Сеть поставляла «сексуальных рабынь» в Европу и арабские страны, десятки девушек, отказавшихся стать рабынями, были убиты. Жаловаться кому-либо было бесполезно – жалобы никакого эффекта не давали, а самим жалобщикам грозила расправа. Нечто похожее происходило в Анжеро-Судженске, где также действовала мощная сеть «сексуального рабства». Но это – лишь некоторые примеры, ставшие широко известными в СМИ; сколько всего в стране возникло таких «феодальных режимов», оценить невозможно. Приведенные факты свидетельствуют о том, что в действительности рыночные реформы 1990-х годов привели к формированию в стране некой смеси двух режимов (описанных в предыдущих разделах): олигархического капитализма и грабительского феодализма, где в роли «феодалов» выступали местные олигархи и чиновники[461].
Все это происходило на фоне страшного разгула преступности, который охватил всю страну и продолжал нарастать в течение 1990-х гг. Например, в 1998 г. в результате преступлений в стране погибло 64545 человек и было ранено 81565 человек. В 1997 г. в России было зарегистрировано 1,4 миллиона тяжких и особо тяжких преступлений, а в 1999 г. – уже 1,8 миллиона. В 1996 г. было приговорено к лишению свободы 500 тыс. чел, а в 2000 г. было выявлено 1741 тыс. лиц, совершивших преступления ([51] с.228, 214). Таким образом, число преступников, выявленных только за один 2000 год, составило около 2% от взрослого населения страны, каждый пятидесятый ее житель! Это – неизмеримо (в разы!) больше того уровня преступности, который когда-либо существовал в СССР.
Экономическую и демографическую ситуацию в России в 1990-е годы можно охарактеризовать как катастрофическую. Валовой внутренний продукт и промышленное производство России с 1990 по 1999 гг. упали на 50-60%. При этом особенно пострадали высокотехнологичные отрасли. Производство металлорежущих станков к 1996 г. сократилось в 14 раз, магнитофонов – более чем в 1000 раз. В структуре экспорта резко выросла доля сырья: если в 1990 году она составляла 60 %, то в 1995 году увеличилась до 85 %. Экспорт высокотехнологичной продукции сократился в 7 раз. Производство сельскохозяйственной продукции сократилось примерно на треть. Если в 1990 году валовой сбор зерна составил 116 млн. т, то в 1998 году был зафиксирован рекордно низкий урожай — менее 48 миллионов тонн. Поголовье крупного рогатого скота упало с 57 млн. в 1990 году до 28 млн. в 1999 году, овец — с 58 до 14 млн. соответственно [18].
Инвестиции в производство прекратились, города перестали проводить капитальный ремонт зданий и городской инфраструктуры (или его размеры сократились в десятки раз). Строительство дорог сократилось в несколько десятков раз (!) по сравнению с 1980-ми годами (а ведь тогда число автомобилей в стране было на порядок меньше). Количество людей, живущих за чертой бедности, согласно западным критериям (доход - менее 4 долларов в день) выросло с 2% в 1989 г. до 40% в 1998 г., а согласно советским критериям – до 60% ([208] pp. 143, 153). По уровню жизни, в соответствии с «индексом человеческого развития» (ФАО/ВОЗ), Россия, до недавнего времени занимавшая седьмое место в мире, опустилась до сорокового, то есть перешла из разряда одной из развитых стран в разряд заурядной страны третьего мира ([51] с.886).
Последствиями этой катастрофы стало появление огромной армии нищих людей, бомжей, беспризорных детей. Как указывал С.Кара-Мурза, массовое недоедание в 1990-е годы вызвало серьезные проблемы со здоровьем подрастающего поколения – детей и молодежи, а массовое обнищание пенсионеров стало одной из причин крайне высокой смертности. «В стране, - писал историк в 2001 г., - где массовая “структурная бедность” была давно искоренена и, прямо скажем, забыта так, что ее уже никто и не боялся, массовая бедность буквально “построена” политическими средствами. Это – огромный эксперимент над обществом и человеком. Он настолько жесток и огромен, что у многих не укладывается в голове – люди не верят, что сброшены в безысходную бедность, считают это каким-то временным “сбоем” в их нормальной жизни. Вот кончится это нечто, подобное войне, и все наладится» ([51] с.1131).
В этой связи интересно читается рассказ Хоффмана о том, как председатель правительства России Е.Гайдар после проведения «шоковой терапии» в 1992 году радовался тому, что магазины перестали принимать сметану от молокозаводов: дескать, наконец-то рынок начал работать. Водители грузовиков-цистерн, развозивших сметану и молочные продукты, устроили протест, а Гайдар этому радовался: наконец-то пришел конец дефицитной экономике и началась экономика рыночная ([146] с.214). На самом деле, это свидетельствовало о страшном обнищании населения вследствие «реформ» 1987-1991 гг., венцом которых стала «шоковая терапия» 1992 года. Инфляция в течение 1992 г. составила 2600%, то есть цены выросли в среднем в 25 раз, а зарплаты и пенсии остались на прежнем уровне; к тому же все сбережения людей в одночасье «пошли прахом» (вернее – были украдены бандитским государством) Поэтому у населения просто не стало денег, чтобы покупать продовольствие. Приведенный американским журналистом факт является хорошей иллюстрацией того, что из себя представляет либеральная экономическая теория и каков смысл либеральных рыночных реформ: на фоне начавшегося голода, нищеты и недоедания огромной массы населения молокозаводы уничтожают свою продукцию, сливая ее в сточную канаву, водители понимают, что это неправильно и бесчеловечно и устраивают протест, а главный либеральный реформатор этому очень рад, с удовольствием причмокивает и потирает руки[462].
Слева: Егор Гайдар - карикатура Н.Бухарина ( www . anekdot . ru )
Справа: карикатура с сайта www . del - o . ru
В области демографии страна провалилась в глубокую яму. Население в 1990-е годы начало сокращаться, и если бы не высокая иммиграция из других стран СНГ, то могло бы сократиться очень значительно. Фактически оно снизилось не слишком сильно - со 148-149 до 146 миллионов, но лишь за счет значительного притока иммигрантов и размывания ими русского населения. Естественная же убыль населения составляла более миллиона в год – около 10 миллионов за 1990-е годы. 60 тысяч человек ежегодно кончали жизнь самоубийством. Средняя продолжительность жизни мужчин снизилась с 63 до 56 лет. Смертность составляла от 1,5 до 2% в год – почти такая же смертность (2,5%) была среди заключенных ГУЛАГа в 1930-е годы. По сравнению с 1950-1960-ми годами смертность выросла более чем в 2 раза. Заболеваемость сифилисом выросла в 25 раз, СПИДом – в 60 раз. Рождаемость снизилась до исторического минимума, наверное, за всю историю России, составив 0,8-0,9% в год (в 3 раза ниже, чем в 1950-е годы), а у русских была и того ниже. Как писал И.Шафаревич в 1996 году, «сейчас у русских рождаемость ниже, чем во время Великой Отечественной войны, чем на оккупированной немцами территории, даже в тех областях, которые во время длительных боев много раз переходили из рук в руки». И это объясняется, по его мнению, не только резким ухудшением материальных условий жизни, но и «духовными изменениями – изменением отношения к детям, к семье, к жизни вообще» ([149] с.685-686).
Выше уже приводились результаты социологических опросов: если до начала рыночных реформ почти 90% населения ждало от них улучшений, то во второй половине 1990-х гг. около 80% населения оценивало их крайне негативно и уже ничего не ждало. Соответствующим было отношение и к политикам, возглавлявшим ход реформ. Доверие населения к Горбачеву сократилось с 60% в 1988 г. до 16% в 1991 г. и до 1% в 1996 г. Доверие к Ельцину упало до 3-4% в 1995 г. и к 2001 г. осталось на том же уровне (4%) ([82] с.37, 57). А начиная с середины 1990-х гг. у населения сложилось устойчивое представление, что президент Ельцин фактически не управляет страной, а вместо него ею управляют различные группы и кланы. Так, согласно опросу 1996 года лишь 35% опрошенных полагали, что реальная власть в России находится у президента, и таким образом, почти 2/3 полагали, что страной правит не президент, а олигархи, коррумпированные чиновники и мафия ([82] с.69).
В середине 1990-х годов в ходу было выражение, что страной управляет «семибанкирщина» - по аналогии с Семибоярщиной эпохи Смуты XVII века. Речь шла о 7 банкирах-олигархах, имевших в то время наибольшее влияние на Ельцина: Березовский, Гусинский, Ходорковский, Потанин, Виноградов, Смоленский и Фридман. Эта «группа семи», как пишет Д.Хоффман, «составила ядро финансово-политической олигархии», которая участвовала в залоговых аукционах, регулярно собиралась в олигархическом клубе на Воробьевых горах и приняла самое непосредственное участие в спасении Ельцина, рейтинг которого в 1995 г. упал до 3-4%, в то время как рейтинг лидера коммунистов Зюганова составлял 20%. Олигархи, по выражению американского журналиста, «наняли Чубайса» и выделили ему для спасения Ельцина значительные суммы денег: на его предвыборную кампанию были потрачены «возможно, 100 миллионов долларов или больше - на “черный пиар”, на издание газеты “Не дай Бог!” и изготовление наклеек “Купи еды…”, на подкуп журналистов, на письма, посланные по почте каждому ветерану Великой Отечественной войны…» ([146] с.370, 390). Как писал политолог К.Кагаловский, «Такой механизм финансирования выборов называется “коррупция в защиту демократии”», и Чубайс, по его словам, «может заслуженно считаться создателем системы “коррупция в защиту демократии”» ([146] с.393).
Так Ельцин в 1996 г. повышал свой рейтинг среди населения. На одном из концертов «В защиту демократии», организованных в рамках предвыборной президентской кампании 1996 г. ( http :// geopolitika . ucoz . ru )
Не только Хоффман, но еще ряд журналистов, политологов и историков (в том числе В.Никонов, бывший в то время заместителем председателя «Общероссийского движения поддержки Б. Н. Ельцина» и возглавлявший пресс-центр избирательного штаба Ельцина [18]) считают, что выборы 1996 года нельзя считать демократическими из-за широкого использования «административного ресурса», многократного превышения избирательным штабом Ельцина установленного лимита на затраченные средства, фальсификаций, а также из-за того, что практически все СМИ открыто поддерживали действующего президента.
Когда же олигархам удалось добиться переизбрания в 1996 г. Ельцина на второй срок президентства, они окончательно уверовали в силу своей власти. Как пишет Хоффман, Березовский «не мог сдержать эмоции. Сразу после выборов он сделал признание, дающее представление о могуществе и влиянии российской олигархии. В интервью, которое Березовский дал тогда газете “Файнэншл таймс”, он сказал, что семь магнатов контролируют около 50 процентов российской экономики» ([146] с.402). «Олигархи, - пишет американский журналист, - стали новым “советом директоров” России» - и начали управлять всей страной ([146] с.450). Но они заняли не только все позиции во вновь сформированном ими олигархическом «совете директоров России». Одновременно они закрепили за собой ключевые посты в прежних российских государственных и правительственных органах. Березовский возглавил Совет безопасности, Потанин стал первым заместителем главы правительства, а Чубайс - главой президентской администрации. Как пишет Д.Хоффман, «“семибанкирщина” правила даже тогда, когда Ельцин находился в Кремле» ([146] с.413). Ну, а поскольку он часто и подолгу болел в эти 4 года, то ничто ей не мешало править в его отсутствие. Ведущие телевизионные каналы тоже оказались под контролем олигархов: ОРТ – у Березовского, НТВ – у Гусинского, ими же контролировалось множество газет и журналов.
«Модель олигархического капитализма с центром в Москве, - пишет Хоффман, - быстро распространилась по всем регионам России, где местные магнаты перенимали опыт олигархов. Они брали под свой контроль промышленные предприятия, устанавливали тесные связи с губернаторами и стремились к богатству с той же дерзостью, которая принесла успех московским магнатам. Даже в столице правящая олигархия расширилась за пределы семерки, включив в себя десятки других менее известных магнатов. Например, Владимир Евтушенков, президент конгломерата “Система” и давний друг Юрия Лужкова, также влиятельный магнат, создал при поддержке города группу компаний с общим капиталом в миллиард долларов, работающих в сфере сотовой связи, электроники, гостиничного бизнеса, туризма, страхования, нефтепереработки и так далее» ([146] с.413).
Итак, высшие органы власти в стране и большинство региональных властей, равно как и подавляющее большинство российских предприятий, начиная с середины 1990-х годов оказались под контролем небольшой группы «всероссийских» или региональных олигархов. Чубайс, выступая 5 июля 1996 г. после победы Ельцина на выборах, заявил о торжестве демократии, частной собственности и рыночных реформ, которые, сказал он, стали теперь необратимыми ([146] с.402). И чем же занялись олигархи, получившие в результате всего этого власть? Может быть, восстановлением разрушенной страны, инвестициями? Ничего подобного. По оценкам, в течение 1990-х гг. из страны было выведено от 100 до 150 миллиардов долларов ([146] с.502) – и этот процесс «бегства капиталов» во второй половине указанного периода лишь усилился. В реальный сектор никто ничего не вкладывал, зато процветали финансовые махинации и различные способы отъема денег у доверчивого населения. На смену финансовым пирамидам типа МММ пришли ваучерные фонды, затем ПИФы. История начиналась и заканчивалась одинаково: сначала грандиозные обещания и громкая реклама по телевизору, а в конце – толпы обманутых держателей бумаг, превратившихся в простые бумажки, и обвинения в том, что руководство МММ/ваучерного фонда/ПИФа успело куда-то «слить» деньги и активы, прежде чем обанкротиться. Денежными спекуляциями и сама страна была доведена в 1998 г. до банкротства, а курс рубля в очередной раз резко упал, что окончательно подорвало доверие к национальной валюте. Не прекращались войны между самими олигархами – причем, на всех уровнях, как региональном, так и общероссийском. Ходорковский воевал с американским магнатом Дартом за доли участия в ЮКОСе и других компаниях. Потанин сцепился с Гусинским из-за того, кому достанется Связьинвест – компания, контролировавшая все телефонные станции и линии страны. Гусинский же в свою очередь воевал с Березовским, оба поливали друг друга грязью на контролируемых ими телеканалах, в своих газетах и журналах. Лужков сначала спорил с Чубайсом из-за того, кто будет «рулить» приватизацией в Москве, а потом, по словам Хоффмана, «с головой погрузился в конфликт не только лично с Ельциным, но и с президентским окружением, группой, к которой примыкал Березовский» ([146] с.517).
На этом фоне не прекращавшихся войн между олигархами, мафиозных войн и небывалого роста преступности, шла война России с Чечней, в которой политики-«демократы» и многие олигархи (несмотря на то, что власть в России принадлежала им безраздельно!) фактически поддерживали Чечню. Контролируемые ими телеканалы выставляли Россию в качестве «зачинщика» и «главного виновника» этой войны, а действия российской армии в Чечне квалифицировали как «преступления» и выставляли в искаженном, негативном свете. То есть политики-«демократы» и олигархи, захватившие власть в стране, тем не менее, фактически участвовали в войне на стороне врага этой страны. Чеченских же боевиков они превозносили исключительно как «борцов за свободу и демократию». А когда кто-нибудь из политических фигур, как например, Солженицын, отказывался поддерживать Чечню и ругать российскую армию, то это служило поводом для начала гонений на само данное лицо ([153] 31/2008, с. 69). И это все происходило на фоне беспрецедентного геноцида в Чечне и на сопредельных с ней территориях против русского населения, что и привело к русско-чеченским войнам. Как писал в те годы И.Шафаревич, «Во время трехлетнего правления Дудаева русское население Чечни подверглось свирепому террору: убийствам, пыткам, избиениям, изнасилованиям, цель которых была - сгон этого населения с их земли, захват домов и земель. Были убиты десятки тысяч русских, сотни тысяч превратились в нищих беженцев… По рассказам, в Чечне множество русских рабов продают и дарят, при попытке к бегству – убивают. На стене в Грозном – надпись: “Русские, не уходите, нам нужны рабы”» ([149] с.674-675).
Приведенные выше факты свидетельствуют о том, что установление власти олигархии в России в 1990-е годы привело к тому же, к чему оно всегда приводило в истории: к хаосу, анархии и разрухе. Иного результата и не могло быть. Олигархия и умеет управлять лишь при помощи нагнетания страха, террора и хаоса, а попытки государственного строительства предпринимаются, как правило, лишь для отвода глаз, поскольку вся деятельность олигархии направлена (неважно, осознанно или неосознанно) на развал и уничтожение государства. Но в 1990-е гг. даже и таких попыток не было – все шло под лозунгом «Чем меньше государства, тем лучше». Лучше всего продемонстрировал указанные принципы Березовский, который, согласно ряду свидетельств, финансировал похищения российских граждан, выплачивая чеченцам деньги за каждого похищенного. То есть это был такой своеобразный «бизнес», который строился на нагнетании страха и террора в стране, организованный человеком, занимавшим высокий государственный пост – возглавлявшим Совет безопасности России. Человек, ответственный за безопасность страны, занимался уничтожением последних элементов этой безопасности.
Усиление власти олигархии в эпоху революции 1985-1999 гг. было неизбежным, это вытекает из всего вышеизложенного. В стране, в которой не было ни национальной идеи, ни концепции реформ, в которой партийная номенклатура давно мечтала о «капиталистическом рае», а народ мечтал лишь о том, чтобы избавиться от очередей в магазинах и «с банкой дешевого пива» посмотреть «клубничку» по телевизору, ничего другого и не могло получиться. Но все же переход всей власти и собственности страны к очень узкому кругу лиц был настолько быстрым и решительным, не имеющим прецедентов в мировой истории, что у многих вызывает вопросы и удивление. Ряд авторов в свете вышеизложенного задаются вопросом, в какой мере всю политику правительства, осуществлявшуюся в первой половине 1990-х гг., можно считать целенаправленным заговором ограниченного круга лиц по захвату власти и собственности в стране.
Например, С.Кара-Мурза цитирует опубликованную в 2000 г. статью В.Найшуля, автора ваучерной приватизации, где тот пишет о роли, которую в событиях 1990-х гг. сыграла возникшая в конце 1980-х гг. «некая единая тусовка, …новое экономическое поколение, из которого и вышло все, что вы наблюдаете сейчас, - нынешние реформаторы. В том числе Чубайс». Комментируя это высказывание, С.Кара-Мурза пишет: «Вся эта атака на общенародную и общегосударственную собственность, на мой взгляд, замешана на смеси подлости и глупости и велась она исключительно в целях прикрытия наглой и жесткой акции по присвоению этой собственности горсткой хищников. Присвоив ее, они вовсе не отнеслись к этой собственности “с чувством хозяина” - они ее разграбили, надолго парализовав производительные силы страны» ([51] с.1113-1114). Подобные высказывания можно найти у очень многих авторов, они между собой могут различаться по степени жесткости и экспрессивности, но суть их всегда в том, что все произошедшее – дело рук маленькой спаянной группы[463].
Несомненно, ключевую роль в том, как развивались события в 90-е гг. и к чему они привели, сыграли два момента: массовая быстрая приватизация и резкий лавинообразный переход к рынку из состояния полного отсутствия рыночных отношений в СССР. Ни то, ни другое не имело прецедентов в мировой истории. В частности, массовая приватизация во всех других странах занимала десятилетия, и везде государство старалось максимизировать непосредственный эффект от приватизации: либо продать подороже, выручив деньги в госбюджет, либо добиться реальных масштабных инвестиций, ведущих к увеличению числа занятых на предприятии, либо достичь какие-то иные разумные социальные цели. Ничего из этого массовая приватизация 90-х в России не обеспечила и даже изначально не преследовала. Ряд авторов в этой связи указывают на то, что и Чубайс, и Гайдар хорошо представляли себе до начала массовой приватизации и «шоковой терапии», к чему они могут привести. Как указывает Д.Хоффман, идея массовой ваучерной приватизации, которую первоначально (в конце 1980-х гг.) выдвинул их приятель Найшуль, сначала была ими обоими отвергнута: «Возражения Гайдара, как он рассказал мне позже, сводились к тому, что частная собственность была “политически невозможна” и вводить ее без наличия развитых рыночных институтов и прав собственности опасно. Это было бы равносильно попытке разделить государственную собственность, играя в рулетку, сказал Гайдар. Население почувствует себя обманутым…
Чубайс также критически отнесся к плану приватизации Найшуля. Он сказал, что Найшуль избрал “тривиальное” решение – чеки на собственность для каждого человека, - чтобы осуществить то, что представлялось Чубайсу очень сложной операцией. “Почему я критиковал Найшуля? – сказал мне Чубайс позже. – Я критиковал его потому, что когда пытаешься решить проблему такой гигантской, неизмеримой, сверхъестественной сложности, как проблема приватизации, простое и глупое решение о раздаче 150 миллионов ваучеров всем гражданам и предоставлении им права вложить их во что они захотят представляется чрезвычайно примитивным. Это привело бы к гигантским диспропорциям. Миллионы людей получили бы что-то бесполезное, а некоторые получили бы что-то фантастически ценное. Миллионы людей были бы крайне недовольны, разочарованы...”» ([146] с.113).
Таким образом, согласно свидетельству Хоффмана, Чубайс и Гайдар в конце 1980-х годов придерживались такой же точки зрения (о пагубности массовой ваучерной приватизации), какой в 1990-е годы придерживались их собственные противники. А они сами в течение короткого времени совершили невероятный кульбит и полностью переменили свою точку зрения: до 1991 года они доказывали пагубность массовой ваучерной приватизации, а начиная с 1991 года они стали ее самыми рьяными сторонниками и «проталкивали» ее вопреки яростному сопротивлению Думы и большинства населения.
Такой же кульбит, разворот на 180 градусов, с ними случился в 1991 году в области их взглядов в целом в отношении проведения в стране рыночных реформ, и главное, в отношении скорости этих реформ. Между тем, как уже говорилось, именно быстрота и лавинообразный характер рыночных реформ, начатых еще при Горбачеве и продолженных при Ельцине, во многом способствовали возникшему экономическому хаосу, следствием которого стало, с одной стороны, разворовывание государства кучкой бюрократов и олигархов и, с другой стороны, обнищание массы населения. Однако самое удивительное состоит в том, что Гайдар и Чубайс до своего назначения в правительство страны прекрасно понимали, к чему подобные реформы могут привести. Как указывает А.Хинштейн, группа Чубайса в 1990 году подготовила аналитическую записку «по концепции перехода к рыночной экономике в СССР» (опубликована в журнале “Век XX и мир”, № 6), в которой указывала на возможные негативные последствия “большого скачка” в проведении рыночных реформ: «…к числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся общее снижение уровня жизни, рост дифференциации цен и доходов населения, возникновение массовой безработицы», а затем – сильное социальное расслоение «с высокой вероятностью экономических забастовок в базовых отраслях промышленности и политических забастовок в крупных городах». Это сильно контрастирует с последующими заявлениями Гайдара и Чубайса (равно как и Ельцина) в течение 1991-1994 гг. о том, что ожидает страну в результате предпринятого ими «большого скачка» к рынку: якобы вслед за первыми трудностями уже через несколько месяцев начнется улучшение жизни людей и невиданный рост экономики. «Позднее, - пишет Хинштейн, - сам Ельцин вынужденно признает, что выступал с подобными речами исключительно потому, что чрезмерно доверился своим молодым соратникам» ([145] с.297-300).
Приведенные факты много говорят о личных качествах Гайдара и Чубайса. Оказывается, люди, которые, как говорится, с пеной у рта доказывали всей стране в течение 1991-1998 годов правильность проводимой ими экономической политики: «быстрого скачка» к рынку и быстрой ваучерной приватизации, - вплоть до 1991 г. были уверены, наоборот, в пагубности подобных «скачков». Здесь помимо вопроса о личных качествах возникает также вопрос о компетентности. Если экономист по ключевым принципиальным вопросам вдруг меняет свою точку зрения на 180 градусов, то он либо а) лжет и вводит в заблуждение окружающих (или лгал/вводил их в заблуждение до этого), либо б) как экономист он просто некомпетентен (профессионалы не меняют свои точки зрения по ключевым вопросам на 180 градусов, да еще в течение 1 года). Причем, нетрудно заметить, что эта кардинальная трансформация произошла с Гайдаром и Чубайсом в тот момент, когда их (в 1991 году) выдвинули в правительство Российской Федерации и поручили им проводить те самые рыночные реформы и ту самую приватизацию.
Однако оставим вопрос о морально-этической и профессиональной стороне указанного поведения на совести самих данных персон, и попытаемся разобраться, что же могло их толкнуть на столь резкое изменение всех прежних взглядов и установок в экономической области. Выше говорилось о том, что многие экономисты, подобно экономистам Гайдару и Чубайсу (коими они являлись до 1991 года), но вопреки членам правительства Гайдару и Чубайсу (коими они стали в 1991 году), не поддерживали идею «скачка» при проведении рыночных реформ, указывая на его негативные последствия и предлагая постепенные реформы. Совпадали со взглядами экономистов Гайдара и Чубайса (но не совпадали со взглядами членов правительства Гайдара и Чубайса) и представления большинства людей на то, как должна проходить приватизация. Первый председатель Госкомимущества РФ М.Малей во время встречи с компанией Coopers & Lybrand в 1991 году (где присутствовал Ваш покорный слуга) сказал, что общий консенсус: включая мнения населения и подавляющего большинства депутатов Думы, - склоняется в пользу 100%-й «трудовой приватизации» - то есть к распределению всех акций приватизируемых предприятий среди работников самих этих предприятий[464]. Кроме того, в случаях выкупа акций предполагалось использовать именные приватизационные счета – чтобы было ясно, откуда поступают средства и чтобы исключить возможность спекуляции и скупки предприятий лицами, на них не работающими. Не хочу вдаваться в рассуждения, насколько такой подход был бы лучше или хуже того, что случилось, но чего он точно позволил бы избежать – это быстрой концентрации собственности в руках небольшой группы лиц (олигархии), а именно это во все исторические эпохи и было основной причиной кризисов коррупции и краха государств. Сам Малей собирался твердо отстаивать и проводить в жизнь именно эти принципы приватизации, о которых он говорил на встрече с нами. Но после его последовавшей вскоре отставки все они были, что называется, похоронены, и были приняты прямо противоположные принципы, которые проводили в жизнь вновь назначенные члены правительства Гайдар и Чубайс. Как видим, эти принципы проведения приватизации и рыночных реформ противоречили не только мнению экономистов Гайдара и Чубайса образца 1988-1990 гг., но они также противоречили мнению большинства населения, членов Думы и большинства других экономистов.
Известно, что разногласия по вопросам о принципах проведения приватизации и рыночных реформ явились ключевыми и в том остром конфликте президента Ельцина и Думы, который привел к вооруженным столкновениям и расстрелу Думы танками в октябре 1993 года.
Расстрел Белого дома Ельциным в октябре 1993 г., в результате которого было убито и ранено несколько сотен человек. Толпы зрителей, наблюдавших за этой трагедией, так и не поняли, ради чего все это делалось.
Налицо был не просто политический и социальный конфликт, но также государственный переворот, осуществленный Ельциным в 1993 году, смысл которого до сих пор не осознан российским обществом. Между тем, совершенно очевидно, что если бы принципы проведения рыночных реформ и приватизации были иными, приемлемыми для населения и большинства членов Думы, то не было бы и нужды в государственном перевороте и вооруженном столкновении президента и Думы.
Наконец, Д.Хоффман приводит слова Чубайса, сказанные им по окончании массовой приватизации в разговоре с западными банкирами. На их вопрос: «Что вы сделали для России?», он ответил: «Я приватизировал власть» ([146] с.235). Если это дополнить приведенным выше заявлением Березовского о том, что к 1996 году 7 человек установили контроль над 50% экономикой России и де факто – над президентом и правительством, то возникает интересная картина. Можно предположить, что некая группа людей, близкая Ельцину, объединилась и разработала план по целенаправленному захвату всей собственности и власти в стране. Здесь опять просматривается параллель с февралем 1917 года, когда группа людей, объединенных членством в масонской организации, свергла царя и захватила власть. Но масштаб того, что совершено в 1990-е годы, конечно, намного грандиознее: падению самодержавия в 1917 году уже не было альтернативы, к тому же царь сам отрекся, никто его не свергал; а развал государства и нарастание хаоса в 1917 году происходили бы и сами по себе, даже без особых усилий со стороны Временного правительства. Теперь же, в 1990-е годы, речь шла, во-первых, о государственном перевороте, осуществленном в октябре 1993 г. с применением армии против законно избранной Думы. Во-вторых, речь шла о программе рыночных реформ, против которых выступало большинство населения и членов Думы и которые привели к деиндустриализации страны и ее откату назад по всем позициям. В-третьих, речь шла о раздаче и разворовывании государственной собственности, прецедентов которому мировая история еще не знала.
Кроме того, приведенные факты: о беспрецедентном финансировании, которое выделили США для поддержки своих «друзей» в СССР-России (90 млрд. долл.), и о той роли, которые играли агенты ЦРУ типа Джонатана Хэя в российской приватизации, а западные политики и дипломаты – в устранении Полеванова и влиянии на ход российской приватизации, - придают этому возможному заговору особую «пикантность». Здесь уже возникают мысли о широком международном заговоре. Дополнительную «пикантность» всему этому придает также нежелание Чубайса привлекать в качестве консультантов по приватизации серьезные независимые фирмы, в том числе из так называемой «большой шестерки» аудиторских фирм, что позволило бы избежать многих злоупотреблений (и бесплатной «раздачи» предприятий в ущерб государству) в ходе приватизации[465]. Можно с уверенностью сказать, что если бы нечто подобное вышесказанному случилось в любой из крупных «стран западной демократии», которые любили ставить в пример российские «демократы» образца 90-х годов, то там бы это явилось предметом разбирательств в парламенте и верховном суде страны с привлечением широкой общественности и национальных спецслужб.
Выдвигавшийся Ельциным и всем его окружением в течение 1992-1996 гг. политический лозунг о том, что быстрые реформы и быстрая приватизация нужны для борьбы с «коммунистической угрозой», не выдерживает никакой критики. Уже после событий августа 1991 года (ГКЧП) стало ясно, что никакой коммунистической угрозы более не существует, так как прежняя партийная номенклатура (равно как и КПСС в целом) потеряла всякий авторитет и доверие общества, и сама она – ни к чему не способна. Как пишет в этой связи В.Кожинов, «после 1991 года появился целый ряд литературных сочинений и кинофильмов…, в которых изображались опаснейшие коммунистические заговоры против новой власти, но все это было чистейшей фантастикой» ([57] с.1001). Придуманный Чубайсом миф о «красных директорах», которых якобы надо было обязательно любой ценой и побыстрее отстранить от управления заводами, тоже не выдерживает никакой критики. В действительности они были ничем не хуже тех «новорусских» директоров, которые пришли им на смену. Я сам пообщался довольно тесно с несколькими десятками таких «красных директоров» в начале 1990-х гг. Все они, как правило, болели за свое предприятие (акционерами которого стали или собирались стать) и думали о его процветании и развитии, чего не скажешь о многих новых собственниках с торгово-спекулятивным менталитетом: чаще всего предприятия приобретались ради их активов (например, недвижимости), сами же они в таком случае сразу закрывались, и местное население оставалось без работы. Выкуп предприятий трудовыми коллективами (с чем активно боролся Чубайс) тоже ничего общего не имеет с «коммунистической угрозой»: в частности, при приватизации в Англии и в странах Восточной Европы в конце XX в. это был один из основных методов приватизации (так называемый MBO – management buy-out).
Следует отметить, что, как и в 1917 году, когда большинство членов Временного правительства и высшего руководства Петросовета были связаны между собой членством в масонской организации, так и в 1990-е годы многие члены группы, сформировавшей новую правящую верхушку страны, были объединены особыми связями. Вот что пишет Д.Хоффман о семерке олигархов, сформировавшей «семибанкирщину»: «У пятерых из них родители – один или оба – были евреями: у Гусинского, Березовского, Фридмана, Смоленского и Ходорковского» ([146] с.402). В другом месте он указывает, что у Чубайса мать была еврейкой. Известно, что к еврейской национальности принадлежал и ряд других персон, входивших в ближайшее окружение Ельцина: жена Ельцина Наина, его советник Александр Лифшиц, крупный бизнесмен Роман Абрамович, - а также в окружение Чубайса: Кох, Гозман, Уринсон, Найшуль и т.д. Все эти хорошо известные факты вызвали в то время ряд вполне традиционных подозрений и обвинений. «Наш народ – не слепой, - говорил лидер коммунистов Зюганов. – Он не может закрывать глаза на агрессивную, деструктивную роль сионистского капитала в разрушении экономики России и разграблении ее собственности, принадлежащей всем» ([146] с.500).
В действительности история не подтверждает версию о существовании мирового еврейского или сионистского заговора, о чем ранее уже говорилось. Но она свидетельствует о том, что «малый народ» (олигархия) почти всегда формируется по принципу принадлежности к какому-то закрытому сообществу: масонству, национальному меньшинству или даже к сектантскому или сексуальному меньшинству[466]. При этом вовсе не ставятся те цели, которые обычно выдвигаются авторами теории мирового заговора – например, поставить еврейскую нацию во главе всего мира и тому подобное. Сама олигархия представляет собой своеобразную нацию («малый народ») и продвижение какой-либо из существующих наций вовсе не входит в ее интересы. Если даже этот «малый народ» на каком-то этапе формируется на базе принадлежности к тому или иному нацменьшинству, то это служит лишь средством для быстрейшего достижения главной цели - захвата власти узкой группой лиц. А когда власть окончательно достигнута, то она, как правило, используется вовсе не для каких-то «цивилизационных задач», а просто для того, чтобы упиваться властью и собственным величием и по возможности еще более увеличивать свою власть над бесправным населением теми или иными способами (как это происходило, например, в России в течение XVIII века). Примеров тому и в этой книге, и во второй книге трилогии приводилось множество. При этом судьбы соотечественников, какой бы национальности они ни принадлежали, для членов олигархии, как правило, глубоко безразличны. Так, ранее приводились примеры того, как крупные еврейские банкиры и промышленные магнаты в Германии финансировали приход Гитлера к власти, несмотря на его обещания устроить расправу над еврейским народом (глава XXII). Они знали, что Гитлер с почтением относится к представителям крупного капитала и будет всячески поддерживать своих спонсоров после прихода к власти, а что он сделает с массой простых евреев, их не волновало.
В целом, несмотря на всю катастрофичность ситуации, сложившейся в России в 1990-е годы, я вижу и положительные моменты в том, что события пошли именно по этому, а не по какому-то иному пути. Та революция (или контрреволюция), которую осуществила команда Ельцина в 1990-е годы, со всей очевидностью продемонстрировала населению России те страшные последствия, к которым приведет воцарение системы олигархического капитализма. Это может оказаться хорошим стимулом к тому, чтобы Россия не захотела опять последовать в том же направлении, гибельность которого теперь стала всем очевидной. С этой точки зрения можно даже сказать, что горе-реформаторы 1990-х годов оказали стране услугу: они показали, как не надо проводить реформы и каковы могут быть последствия неверных действий в данной области. Кроме того, это «разбудило» российское общество, заставило многих людей задуматься о дальнейших судьбах страны и заняться их активным обсуждением. Все это повышает шансы на то, что Россия сможет в 2010-е годы преодолеть кризис коррупции и построить принципиально новую социальную модель, которая обеспечит прорыв в развитии российской цивилизации в XXI веке.
Не устали, братцы, тащить? Карикатура с сайта: www . chubais . ru
26.5. Укрепление государства в 2000-е годы. Продолжение кризиса коррупции
Первые попытки восстановить в стране какое-то подобие государственной власти и самостоятельной внешней политики были предприняты Е.Примаковым, назначенным на пост председателя правительства страны сразу после дефолта правительства 17 августа 1998 г. Несмотря на успешную работу на посту, доставшемуся ему в столь сложный момент, уже менее чем через год (в мае 1999 г.) Примаков был отправлен Ельциным в отставку, в чем в очередной раз проявился волюнтаристский стиль правления первого президента России. Впрочем, многие политологи считают, что данное решение, как и многие другие решения Ельцина, были навязаны ему «семьей» - то есть фактически правившей страной олигархической верхушкой. И эта же «семья», в частности, лично Б.Березовский, как утверждает Д.Хоффман, приняла активное участие в выдвижении В.Путина в 1999-2000 гг. на роль преемника Ельцина ([146] с.533). Надо полагать, всемогущий олигарх очень скоро об этом сильно пожалел – так как одно из первых мероприятий нового президента по наведению порядка в стране состояло в том, что он отстранил от власти самого Березовского, а также других членов «семьи».
По словам А.Солженицына, «Путину досталась по наследству страна, разграбленная и сшибленная с ног, с деморализованным и обнищавшим большинством народа. И он принялся за возможное – заметим, постепенное, медленное, - восстановление ее» ([101] 23.07.2007). Ранее, в 1998 г., писатель отказался принять государственную премию от Ельцина за свои литературные произведения, заявив, что «от Верховной Власти, доведшей Россию до гибельного состояния, награды принять не могу». Теперь же, при Путине, Солженицын принял награду.
Современникам хорошо известны те изменения, которые произошли в 2000-е годы. С Россией снова начали считаться в мире как с самостоятельным государством, в целом была решена проблема Чечни, удалось снизить разгул преступности, улучшалось экономическое положение страны. ВВП к 2008 году практически удвоился (что и ставил в качестве первоочередной задачи Путин), резко сократилось число бедных, с 1998 г. по 2007 г. среднедушевой доход в реальном выражении вырос в 2 раза, реальные пенсии - в 1,5 раза, реальные зарплаты - в 2,4 раза ([13] 16.08.2007). Восстановилась государственная бюджетная дисциплина и твердый рубль, выросла боеспособность вооруженных сил страны. Уровень удовлетворенности жизнью в 2007 г. достиг своего максимума за предшествующие 16 лет – 54% населения были удовлетворены происходящим ([13] 16.08.2007). Социологические опросы свидетельствуют о высокой оценке населением деятельности Путина. Пока он был президентом (2000-2008 гг.) положительно ее оценивали более 60% населения. И хотя в отдельные кризисные моменты этот процент снижался до 40%, но доверие к Путину никогда не падало столь низко, как это произошло в отношении Горбачева и Ельцина ([82] с.76-77).
Тем не менее, 2000-е годы далеко не решили серьезных проблем, существующих в современной России, и об этом следует сказать подробнее. В экономике страны не произошло никаких заметных сдвигов: фактически закрепилась ее сырьевая ориентация и в большинстве отраслей усугубилась технологическая отсталость. Даже в отраслях переработки собственного сырья не происходило никакого прогресса, а происходила деградация, что можно показать на примере нефтеперерабатывающей промышленности. Здесь за последние 20 лет было реализовано лишь 2-3 проекта серьезной реконструкции или строительства нового крупного завода. Износ основных фондов в целом по отрасли достиг 80% ([80] 21/2009, с. 6). Подавляющее большинство НПЗ окончательно морально и физически деградировало и способно производить в основном лишь мазут, который Россия в огромных количествах экспортирует по цене, не превышающей сырую нефть. До 30% продаваемого в стране бензина, по оценкам, не соответствует техническим нормам (значительная его часть – просто «паленый» бензин, ничего общего не имеющий с бензином), от чего выходят из строя автомобили и что создает угрозу жизни людей и экономике страны.
Как отмечают многие политологи и экономисты, продолжающаяся деиндустриализация страны начала сказываться уже и на уровне российской военной техники, от которой все чаще начинают отказываться покупатели по причине низкого качества (см, например: [13] 16.11.2009, А4) - что создает угрозу национальной безопасности страны. В результате начавшегося в 2008 г. мирового финансового кризиса ВВП и промышленное производство страны упали на 10%, что превзошло размеры падения этих показателей в других крупных странах мира.
Демографическая ситуация в стране к концу президентства Путина (2000-2008 гг.) несколько улучшилась; но в целом эта проблема, с которой пытался справиться Путин, вводя пособие на второго ребенка, далека от решения. Рождаемость в России по-прежнему ниже смертности, что имеет следствием непрерывную естественную убыль населения[467]. Численность населения России, несмотря на интенсивную иммиграцию, уменьшилась со 146,3 млн. человек в 2001 г. до 141,9 млн. человек по состоянию на 1.01.2010 г., то есть сокращалось даже более быстрыми темпами, чем в 1990-е годы. По прогнозу ООН, население России к 2050 году сократится на 26 млн. человек и составит 116 миллионов, старение населения вызовет сокращение трудоспособных кадров и ряд других проблем ([13] 27.04.2009, А3). Огромной проблемой является пьянство, порождающее высокую смертность. Потребление алкоголя в стране в 2009 г. составляло 18 л на человека в год ([13] 13.08.2009, А1), что почти в 4 раза превышало уровень потребления алкоголя в 1960 году - 4,8 л на человека. Продолжало расти число наркоманов, которое в конце 2000-х гг. достигло, по оценкам, 6 миллионов человек, и это число с 1991 года выросло в 20 (!) раз ([28] с.61).
Немаловажным фактом является то, что удельный вес русских в составе населения Российской Федерации неуклонно снижается. По данным переписи населения 2002 г. доля русских в населении страны составила 79,8%, но в связи с крайне низкой рождаемостью и высокой иммиграцией в 2000-е годы она продолжает быстро уменьшаться. Можно предположить, что перепись 2010 г. покажет ее дальнейшее снижение до порядка 70%, хотя ранее она составляла 85-90%. Страна из моноэтнической стремительно превращается в полиэтническую, что может привести к лавинообразному нарастанию межнациональных проблем и конфликтов.
Наибольшую обеспокоенность и населения, и экономистов, и политиков вызывает коррупция. Хотя правительство пытается с ней бороться, но ее уровень не снижается, а постоянно растет. Например, Н.Злобин в «Ведомостях» от 9.11.2009 утверждает, что за первые полтора года пребывания президента Медведева у власти с коррупцией стало хуже, о чем свидетельствуют опросы, статистика и наблюдения. В последние годы правления президента Путина наблюдалась такая же тенденция. По оценке компании PricewaterhouseCoopers, проводившей соответствующий анализ, в течение всего лишь 2-3 лет (2005-2007 гг.) ущерб от воровства в рамках частных и государственных компаний в России вырос в 2 раза (!), причем, размеры этого воровства намного выше, чем где-либо в Западной или Восточной Европе, и чем в среднем в мире ([13] 18.10.2007, А3).
Коррупция проявляется во всех сферах жизни общества, но, пожалуй, наиболее вредоносные ее проявления связаны с торможением экономического развития страны. Бизнесмены жалуются на повсеместное усиление взяточничества и бюрократизма, мешающее им работать, а экономисты отмечают огромную «коррупционную составляющую» в стоимости строительства и инвестициях. Так, президент Медведев, выступая по телевидению 25 ноября 2009 г., отметил, что стоимость строительства автодороги в районе Усть-Луги в Ленинградской области оказалась в 20 раз ниже (!) стоимости автодорог в Москве, и привел еще несколько цифр, свидетельствующих о колоссальных, ничем не объяснимых, перекосах в стоимости строительства. В газетах и по телевидению постоянно приводятся факты, свидетельствующие о чудовищной коррупции: намеченное строительство не осуществляется, начатые проекты не заканчиваются. Строительство новых автодорог в стране, столь необходимых для развития ее экономики, упало в 2006-2007 гг. до всего лишь 400-500 км в год, при том что, например, в Китае в 2007 г. было построено 47 тысяч км новых дорог – в 100 раз (!) больше, чем в России ([153] 20/2008, с. 63). А между тем, несмотря на такое катастрофическое положение дел, чиновники получают огромные личные доходы, исчисляющиеся миллионами и даже десятками миллионов долларов в год ([13] 10.04.2009; Аргументы и факты, 9.04.2009). Даже такое явление как рейдерство (захват предприятий), ставшее бичом среднего и малого бизнеса, по мнению многих авторов, расцвело лишь благодаря мощной поддержке со стороны коррумпированных чиновников и правоохранительных органов ([13] 5.08.2008; [153] 18/2007).
