24.5. Возникновение общественного недовольства

Дата: 2025-05-01; Просмотры: 3

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

«Реформы» Хрущева чуть было не привели к катастрофе уже в 1960-е годы. Наиболее заметной внешней чертой его провальной политики были начавшиеся в ряде регионов страны перебои со снабжением продовольствием. В ряде случаев они были столь серьезны, что вызвали массовое недовольство населения и чуть ли не «голодные бунты». Причина серьезных перебоев снабжения не совсем понятна - ведь в целом производство продовольствия росло, и довольно значительно. Но, по всей видимости, они явились следствием тех хрущевских «реформ», о которых уже говорилось. Одной из причин могла явиться передача всех полномочий от центра областным «правительствам» (совнархозам): те из них, которые были в числе основных производителей продовольствия и имели его излишки, не торопились с ними расставаться, несмотря на критическое положение в других регионах; а ликвидация министерства фактически означала уничтожение того центрального диспетчерского пункта, который мог отслеживать реальные запасы продовольствия на местах и оперативно перебрасывать их из одного региона в другой. Второй причиной могла явиться резко возросшая нестабильность сбора урожаев. Как было уже сказано, вал бездарных «реформ», «преобразований» и ужесточений, начатый в традиционных сельскохозяйственных районах страны, приводил к хаосу, бегству людей из села и падению валового сбора зерна, чего, по-видимому, никто не ожидал. А освоение целины в Казахстане оправдало ожидания лишь отчасти – после первых 1-2 хороших лет начались пыльные бури, засуха и неурожайные годы. В итоге производство зерна в стране от года к году очень сильно скакало, что порождало тревогу, неуверенность и стремление местных властей ни при каких обстоятельствах не расставаться с продовольственной «заначкой», сделанной на всякий случай. Для того чтобы ликвидировать дефициты зерна, созданные таким искусственным путем, правительству даже пришлось в отдельные годы начать закупать его за границей.

Перебои со снабжением продовольствием, а также проведенное Хрущевым повышение цен на мясо и молоко вызвали взрыв волнений и недовольства населения в самых разных районах страны: в Белоруссии, в центральной и южной России и т.д. Наибольший общественный резонанс получили события в Новочеркасске, где власти для разгона демонстрации протеста применили огнестрельное оружие – акт для Советского Союза совершенно беспрецедентный. Правда, солдаты дали залп не по самой толпе демонстрантов, а поверх голов, но все равно сразу появились жертвы: в частности, погибли дети, смотревшие за событиями с деревьев в сквере ([51] с.550).

Резкий рост недовольства населения и возникшая в связи с этим взрывоопасная ситуация нашли отражение в появлении целой серии анекдотов, которые сравнивали в шутливой форме правление Хрущева с ситуацией накануне октябрьской революции 1917 года. Например:

Одним из признаков неблагополучия и недовольства населения можно считать резкое падение рождаемости, произошедшее в 1960-е годы. Данное явление наблюдалось во всех республиках, кроме Таджикистана, но особенно сильным оно было в Российской Федерации: рождаемость здесь снизилась с 2,52% в год в 1954-1958 гг. до 1,47% в 1965-1969 гг.[405] Как указывалось в предыдущей главе, в 1950-е годы естественный прирост в стране был рекордным за последние 300 лет, это было следствием высокой рождаемости и низкой смертности. Причем, в Российской Федерации рождаемость и естественный прирост населения были примерно такими же, как и в среднем по Советскому Союзу (и тоже были рекордно высокими). В частности, в 1954-1958 гг. рождаемость в РСФСР была примерно на том же уровне, что и в Белоруссии, но выше, чем на Украине, в Эстонии, Латвии, Литве и Грузии. Однако к 1964-1969 гг. РСФСР по уровню рождаемости переместилась на самую низкую позицию, на один уровень с Латвией и Эстонией, где рождаемость традиционно, еще с XIX века, была очень низкой. А по сравнению с такими республиками как Туркмения, Таджикистан, Узбекистан и Азербайджан рождаемость в Российской Федерации была в 1964-1969 гг. в 2,5 раза (!) ниже, хотя ранее, в 1954-1958 гг., этот разрыв составлял всего лишь 1,3-1,5 раза ([168] pp.10-13, 86-89). С этого момента началось быстрое снижение доли русского населения среди народов СССР. Впрочем, рождаемость в Белоруссии и на Украине тоже резко снизилась именно в этот период – соответственно с 2,57% до 1,69% и с 2,06% до 1,51%. Естественный прирост во всех этих трех республиках в этот период почти совсем прекратился, так как смертность тоже повысилась. Немаловажным фактором роста смертности стал начавшийся алкоголизм, который до этого, в сталинскую эпоху, в стране практически исчез. Еще в 1960 г. среднее потребление спиртных напитков в СССР составляло всего лишь 4,82 л. на человека в год (почти в 4 раза меньше, чем в России в 2009 г.!), но уже к 1970 году оно фактически удвоилось, составив 9,22 л., и в последующем продолжало неуклонно расти ([51] с.306).

Без сомнения, всем этим неблагоприятным демографическим и социальным тенденциям способствовала та коррупция власти и приобретение ею антинародного характера, которые начались в период правления Хрущева, и затем продолжались в течение всей эпохи застоя. И более всего это сказалось на положении русского населения именно потому, что оно в наибольшей степени столкнулось с дискриминацией и коррупцией. Все достижения, которыми ранее гордилась и которые превозносила советская идеология («уверенность в завтрашнем дне», «защищенность» и т.д.), моментально исчезли, оставшись лишь в лозунгах и бравурно-лицемерных речах партийных боссов. Какая может быть «уверенность» и «защищенность», когда усиливается коррупция и произвол местных властей, когда люди все сильнее сталкиваются с отсутствием в магазинах самых необходимых товаров, включая продовольствие, когда налицо дискриминация одной части населения в пользу другой, русской в пользу нерусской, которые как раз и свидетельствуют о незащищенности и невозможности планировать свое будущее и будущее своих детей. А именно эти факторы более всего воздействуют на рождаемость и смертность.

Еще одной неблагоприятной социальной тенденцией того времени можно считать окончательное выхолащивание членства в коммунистической партии и комсомоле. Это затрагивало огромные массы людей. К примеру, в 1980-е годы только в КПСС состояло почти 20 миллионов человек – громадная, причем, наиболее активная часть населения. Помимо этого, в комсомоле состояло более 40 миллионов человек – и при этом комсомол считался своего рода «молодым резервом» партии. Поэтому процессы, происходившие внутри партии и комсомола, касались всего общества. Выше указывалось на крупные пороки, которые были присущи коммунистической партии с самого начала («армейское» подчинение приказам партийного начальства и засилье марксистской идеологии). Но наряду с ними, были очень важные и даже уникальные черты в деятельности партии, благодаря которым она заслужила уважение со стороны значительной части населения. Этими двумя чертами были бессребреничество и готовность оказывать бескорыстную помощь (Родине, окружающим людям и т.д.). Есть множество примеров, подтверждающих, что эти черты реально соответствовали облику значительной части коммунистов эпохи Ленина и Сталина. Выше говорилось о том, что руководители страны и партии жили в примерно таких же бытовых условиях, что и остальное население. А в 1920-е годы существовали официальные нормы, не позволявшие членам партии получать слишком много денег – существовал партмаксимум: все свои доходы свыше определенной суммы в месяц и в год коммунисты были обязаны сдать государству. Что касается бескорыстной помощи со стороны коммунистов и комсомольцев, то тому имеется множество примеров как в исторических трудах (что подтверждено массой свидетелей), так и в литературе. Хорошо известна история Павла Корчагина в романе Н.Островского «Как закалялась сталь», в котором он изложил свою собственную биографию. Ради того, чтобы помочь замерзающим и голодным городам, коммунисты и комсомольцы на пределе своих физических возможностей зимой строили узкоколейку, многие из них в процессе строительства умерли от истощения и тифа, лишь чудом выжил и главный герой, но на всю жизнь стал калекой. Во время войны стало своеобразной традицией вступать в коммунистическую партию перед боем или наступлением (что всегда было большим испытанием для солдат) – настолько членство в партии ассоциировалось с подвигом и самоотверженностью.

В эпоху Хрущева обе эти уникальные черты, придававшие партии авторитет и внутреннее содержание, очень быстро исчезли. Во-первых, партмаксимум к тому времени давно канул в прошлое, никто больше не ограничивал доходы членов партии; а новое поколение партийной номенклатуры, рвавшееся к власти, отнюдь не собиралось следовать прежним сталинским традициям скромности и неприхотливости в быту. Во-вторых, готовность оказывать бескорыстную помощь перестала считаться сколько-либо важным качеством для членства в партии и комсомоле. Характерен в этом отношении пример, приводимый С.Кара-Мурзой. Он пишет, что, когда учился на химфаке в МГУ (дело было вскоре после XX съезда КПСС в 1956 г.), комсомольское бюро курса приняло решение об исключении их однокурсника из комсомола. Вина этого однокурсника состояла в том, что он пообещал помочь отстающему товарищу по какому-то предмету, но так и не помог, а когда его вызвали на бюро, то он принципиально и в грубой форме совсем отказался это делать. Все члены комсомольского бюро были возмущены таким крайним эгоизмом и проголосовали единогласно за его исключение из комсомола. Однако когда это решение бюро курса было доведено до более высоких комсомольских инстанций, то они его не утвердили, и аргументация была довольно интересной. «Наш старший и умудренный товарищ, - пишет историк, - доходчиво объяснил, что ставить на обсуждение принципиальные вопросы философского характера уже не полагается. Не тот уже режим, мы уже после XX съезда партии живем. Вопрос, обязан ли член ВЛКСМ помогать товарищу, уже неправомерен и даже неприличен (выделено мной – Ю.К.)». Тот случай, пишет далее С.Кара-Мурза, высветил принципиальный поворот: отвергался один из коммунистических принципов, на которых поначалу возник комсомол, а это означало, что партийное строительство зашло в тупик, оно стало обслуживать не государственные интересы, а шкурные интересы отдельных личностей, интересы их личной карьеры ([51] с.586).

Подчеркну, что эту трансформацию роли комсомола комсомольское начальство МГУ напрямую связывало с тем идейным поворотом, который был сделан Хрущевым на XX съезде КПСС, когда была подвергнута очернению вся предыдущая история становления советского государства. Следствием этого идейного поворота стало то, что начисто был отвергнут весь положительный опыт партийного и комсомольского строительства, а роль партии и комсомола теперь была сведена к «школе бюрократии» - к школе, которая выращивала и выдвигала наиболее ловких, умных и умелых бюрократов. Ну а на самый верх при такой системе отбора должны были попадать индивидуумы, не отягощенные ни моральными принципами, ни внутренним содержанием – потому что надо же было с утра до вечера произносить «правильные» (то есть маразматические) коммунистические слова и речи, которые теперь были лишены уже всякого содержания[406]. Помимо этого успешным партийным функционерам надо было также в совершенстве овладеть тактикой «подсиживания» и «выпихивания» своих «товарищей» - конкурентов по внутрипартийной борьбе, соответствующие навыки тоже приобретались в процессе участия в комсомольской и партийной работе.

В 1970-1980-е годы это выхолащивание роли партии и комсомола было очевидным каждому человеку, жившему в то время в СССР. Все прекрасно понимали, что та самоотверженность коммунистов и их готовность выручать ближнего, которые демонстрировали советские кинофильмы, давно канули в прошлое и ничего общего не имеют с настоящим. Отношение к партии хорошо характеризуют анекдоты того времени: «Что такое КПСС? – Это набор глухих согласных»; «Почему долго не проводили чистку партии – Чтобы не засорять ряды беспартийных»; «Если погибну, считайте меня коммунистом! А если нет, так нет!»; «То, что комсомольцам 20-х было по плечу, комсомольцам 80-х – по х…!» и т.д.

С этим изменением роли партии были связаны две тенденции, которые имели всеобщий характер, то есть были распространены на всей территории Советского Союза. Первая – в партию в массовом порядке стремились вступить представители интеллигенции, бюрократия, служащие и т.д., поскольку членство в КПСС они рассматривали как необходимый элемент карьерного роста. Но принимали не всех, а лишь «наиболее достойных», и здесь существовала своеобразная очередь, подобная той, что была среди претендующих на получение квартиры от государства. Вторая тенденция – рабочие и колхозники, как правило, не хотели вступать в партию и их уговаривали, а то и заставляли это делать, силой затаскивали в партию, поскольку парткомам надо было отчитываться и было недопустимым в отчетах показывать слишком малый процент «рабочего класса» среди вступающих в КПСС. Отказ «рабочего класса» вступать в партию можно тоже рассматривать как своего рода массовый протест, имевший место в хрущевско-брежневскую эпоху. Ведь КПСС по-прежнему себя позиционировала как «партия рабочего класса» - но фактически получалось, что она превратилась в партию бюрократии и служащих, а «рабочий класс» ее стал бойкотировать. Вся эта ситуация была совершенно ненормальной и даже одиозной, но руководство КПСС это ничуть не смущало.

Итак, мы видим, что целый ряд социальных явлений, которые появились в хрущевский период и усилились в эпоху застоя, можно рассматривать либо как общественный протест либо как признак явного социального неблагополучия. Помимо собственно выражений протеста (демонстрации, бунты и т.д.) к таким явлениям можно отнести резкое падение рождаемости, взрыв алкоголизма, рост смертности, а также отказ рабочих вступать в коммунистическую партию и, наоборот, повальное стремление к членству в КПСС со стороны бюрократии, служащих, интеллигенции. Следует подчеркнуть, что все эти явления, и, в частности, резкое падение рождаемости, рост смертности и алкоголизма в 1960-е годы, произошли на фоне значительного роста благосостояния населения. Потребление продовольствия на душу населения заметно росло, улучшались жилищные условия благодаря массовому жилищному строительству; не было еще и сколько-либо заметного неравенства в распределении доходов. Это еще раз подтверждает, что рождаемость и смертность (включая такие факторы смертности как алкоголизм) определяются не уровнем благосостояния, а зависят от иных факторов, о которых уже говорилось (см. п. 23.2). Общей причиной неблагоприятных социальных явлений, появившихся в 1960-е гг., стала трансформация советского государства, подпавшего под власть партократии, или, говоря проще, коррупция или «порча» этого государства. Это выразилось в утрате государством и обществом центральной или национальной идеи, в выхолащивании роли партии, в изменении характера власти – приобретение ею антинародного характера, в росте некомпетентности и коррупции властей, в формировании коррумпированных кланов, в дискриминации одних национальностей в пользу других (в частности, русских в пользу нерусских) и т.д.

Помимо указанных, мы видим еще два социальных явления, которые появились в этот период и были своего рода протестом, реакцией общества на эти новые проблемы. Это движение диссидентов и массовое распространение антисоветских анекдотов.

Антисоветские анекдоты (как массовое явление), как и другие описанные социальные явления, тоже появились при Хрущеве – как реакция на его бездарное правление. Об этом даже свидетельствует один известный анекдот, который, судя по всему, появился вскоре после его отставки:

«В 1965 году жители Одессы обратились в ЦК с просьбой вернуть Хрущева: лучше десять лет без хлеба, чем год без анекдотов».

Да уж, не зря говорят, что смех людям нужен не менее, чем хлеб! Но в данном случае тревога одесситов была напрасной – никто их не собирался лишать смеха. Если после отставки Хрущева и возникли временные проблемы с новыми анекдотами, то уже очень скоро никаких проблем не было, при Брежневе анекдотов было еще больше, чем при Хрущеве – так как недостатки «заколосились» еще гуще.

На сегодняшний день известны тысячи антисоветских анекдотов хрущевско-брежневского периода. Рассказывали их все и повсюду, и я могу лично удостоверить, что из общей массы рассказываемых в 1970-1980-е годы анекдотов подавляющее большинство, наверное, 3/4 или 4/5, были антисоветскими, то есть содержавшими критику существующей власти, советской системы и окружающей действительности. Можно с уверенностью сказать, что подобного феномена в истории человечества последних тысячелетий еще не бывало. Он мог возникнуть только в условиях тотальной советской цензуры, не позволявшей населению по-другому высказывать свои взгляды. В антисоветских анекдотах обычно содержалась критика советской действительности; но некоторые содержали глубокомысленные выводы или своего рода мудрости. Например, в одном из них утверждалось следующее:

Можно сказать, что данный анекдот дает историческую оценку (и довольно-таки справедливую) деятельности основных советских лидеров за 70 лет существования советской власти. А вот еще один анекдот, в котором отражены парадоксы советской действительности данной эпохи:

7. Все недовольны, но голосуют “за”»

Скорее всего, большинство анекдотов были «продуктом народного творчества», то есть возникали стихийно, и отражали взгляды если не всего народа, то большинства интеллигенции. Нет никакого сомнения в том, что антисоветские анекдоты, звучавшие везде и повсюду, сыграли значительную роль в осознании обществом того факта, что «так жить нельзя». Некоторые фразы из анекдотов становились политическими лозунгами, призывами к смене советского режима, которые были понятны всем: например, фраза «Всю систему менять надо!» из анекдота про сантехника, чинившего унитаз. Как вспоминал В.Кожинов, антисоветские анекдоты настолько разлагающе действовали на молодежь, что он, собираясь в компании, старался изолировать детей, чтобы те, наслушавшись их, не утратили окончательно веру во все, что их окружало и чему их учили. Но вряд ли это могло помочь – во всех школах и институтах рассказывали те же самые анекдоты. Это было также свидетельством деморализации общества, полной утраты им идеалов и веры во что бы то ни было.

24.6. Советские диссиденты – революционеры или агенты Запада?

Еще одним новым социальным явлением, появившимся в хрущевский период, стало движение диссидентов. Сегодня у различных авторов и у российского населения оно вызывает разные ассоциации. Одни считают диссидентов революционерами, боровшимися с прогнившим советским режимом, другие – агентами Запада или даже более конкретно - агентами ЦРУ. Самое интересное, что оба мнения не только имеют право на существование, но оба в какой-то степени верны. В брежневскую эпоху видный диссидент Игорь Шафаревич написал одну из своих наиболее известных работ – «Русофобия» - о том, как целый ряд авторов-диссидентов используют свой диссидентский статус не для справедливой и конструктивной критики советской системы, а для огульного охаивания русского народа, русского государства, русской истории и вообще всего, связанного с Россией. Тем самым Шафаревич и сам отмежевался от описанной им русофобской «братии», а также поставил «межевой знак», разделяющий два основных диссидентских течения. Принципиальные различия, существовавшие между этими течениями, признают даже такие авторы, как С.Кара-Мурза, который ко всем диссидентам относится плохо и заявляет, что «никакого результата, полезного для нашего народа, от работы диссидентов я найти не могу». Тем не менее, он признает наличие существенных различий между диссидентами-патриотами (А.Солженицын, И.Шафаревич, Л.Бородин, В.Осипов и другие) и диссидентами-западниками (А.Сахаров, Е.Боннер, Новодворская и т.д.) ([51] с.730-742, 943).

При этом и С.Кара-Мурза, и И.Шафаревич убеждены в том, что значительная часть диссидентов-западников финансировалась из западных (же) источников. И многие из них сами прекрасно это осознавали и этого не скрывали. «Люди, которые ездили за границу, - пишет И.Шафаревич, - рассказывали, что эти эмигранты, когда им нужно было получать зарплату на радио “Свобода” или в издававшихся там газетах, хихикая, говорили: “Ну, пошли получать деньги ЦРУ”. То есть это был такой своеобразный черный юмор, который отражал, однако, действительность» ([149] с.888). В самом деле: то, что радио «Свобода» и ряд других антисоветских радиостанций, газет, телестудий и т.д. (где работало или подрабатывало большинство уехавших за границу диссидентов) финансировались ЦРУ в рамках холодной войны против Советского Союза, хорошо известно – это доказанный факт. Как пишет известный публицист А.Хинштейн, «столь боготворимую у нас радиостанцию “Свободная Европа” еще в 1949 году учредила, например, отнюдь не группа независимых ди-джеев, а организация вполне конкретная – “Национальный комитет за свободную Европу”, в состав которого входили тогда будущие президент Эйзенхауэр и директор ЦРУ Даллес, а также прочие ведущие американские политики, генералы и послы» ([145] с.249). Как видим, в числе создателей «Свободной Европы» - тот самый Даллес, который в докладе ЦРУ 28 августа 1948 года планировал бросить «все, что имеем, - все золото, всю материальную мощь на оболванивание и одурачивание людей» в Советском Союзе (см. п. 23.1). И как видим, уже начиная с 1949 года (год учреждения радиостанции «Свободная Европа») эта программа начала активно осуществляться.

Кактусы-фальшивогазетчики - карикатура Кукрыниксов 1953 г. ( www . laverock . ru )

Хорошо известно, что одним из основных направлений этой подрывной идеологической деятельности против СССР была русофобская пропаганда. Именно это направление работы ЦРУ: насаждение «вражды и ненависти к русскому народу», - специально было выделено Даллесом в упомянутом докладе 1948 года. Об этом же свидетельствует содержание различных «голосов», вещавших в советский период на русском языке. Кроме того, те же цели преследовал, например, созданный в то время в США так называемый Комитет освобождения народов России, который существовал на средства, официально выделявшиеся правительством США. Как указывает О.Платонов, председатель этого комитета адмирал А.Кларк определил его цели как борьбу с русским народом ([94] с.204).

Итак, мы видим во второй половине XX века точное повторение той же тенденции, которая существовала столетием ранее, когда Британия вела Большую игру против России и спонсировала для этих целей либеральную прессу и российских «диссидентов» типа Герцена. Общим для всей европейской либеральной прессы того времени было то, что она, по словам Маркса, должна была в обязательном порядке «проявлять ненависть к русским» (см. главу XV). Во второй половине XX в. мы видим то же самое, ту же «либеральную» («свободную») прессу: радио «Свобода», «Свободная Европа», множество «либеральных» печатных изданий, американских и западноевропейских телевизионных каналов, - которые на все лады и изо всех сил проявляют и насаждают ненависть к русским. Разумеется, не бесплатно: каждый час или страница проявленной ненависти к русским оплачивается соответствующим количеством американских долларов, выписываемых либо ЦРУ, либо так называемыми «неправительственными организациями» - различными «фондами», «институтами» и т.п., которые содержатся на деньги западных олигархов.

Среди диссидентов-русофобов было очень много лиц, которые перед тем, как уехать на Запад, являлись профессиональными работниками советского идеологического фронта. Например, из числа диссидентов, которых И.Шафаревич упоминал в «Русофобии» в качестве наиболее активных русофобов, изощрявшихся в поливании грязью России: Померанц, Амальрик, Шрагин, Янов, Синявский, Глезер, Белоцерковский, Меерсон-Аксенов, Плющ, - до половины ранее были советскими идеологическими работниками. Это свидетельствует о том глубочайшем кризисе, в котором находилась идеологическая работа в СССР, и о том величайшем лицемерии, которое ее окружало – так что в конечном счете самим идеологическим работникам было все равно, то ли охаивать Запад, получая деньги в СССР, то ли охаивать СССР и Россию, получая деньги у Запада. С какой стороны больше платили, на ту они и работали.

Однако данное диссидентское направление примечательно еще и тем, что самое деятельное участие в нем принимала сама советская партийная верхушка, и еще задолго до появления на сцене Михаила Горбачева и его соратников. Как писал И.Шафаревич, «первым диссидентом был, конечно, Хрущев, с него все началось» ([149] с.884). Именно он своими «разоблачениями», нашпигованными откровенной и чудовищной ложью, потряс основы советского государства и вызвал в стране такой идеологический и духовный кризис, какой вряд ли были способны породить все подрывные действия ЦРУ за весь период холодной войны. Вот как описывает то время С.Кара-Мурза: «Вообще после XX съезда все размышляли о репрессиях. Теперь и говорить об этом было можно, так что эта тема постоянно звучала, и, как вспоминаю, каждый день нет-нет, а вспомнишь ее, крутили в уме и так, и эдак. Хороших объяснений не было, у Хрущева тоже концы с концами не вязались, и каждый какую-то модель себе вырабатывал. Думаю, в этот момент неявно разошлись пути моего поколения. У многих стала зреть идея полного отрицания, в голове складывался образ какого-то иного мира, все виделось в ином свете» ([51] с.571).

Еще одним примером партократа-диссидента, помимо Хрущева, может служить член Политбюро ЦК КПСС Александр Яковлев - один из близких соратников Горбачева, который двигал его реформы в 1980-е годы. Привожу отрывок из книги С.Кара-Мурзы о его деятельности в 1960-е годы (выделено мной – Ю.К.): «В 1968 г. в издательстве ЦК КПСС “Политиздат” при ведомстве А.Н.Яковлева была учреждена серия “Пламенные революционеры”. Это была серия с тиражами 200 тыс. экземпляров и самыми высокими тогда гонорарами. Вот какие книги она издала в 1970-1974 гг.: Гладилин А. «Евангелие от Робеспьера»; Окуджава Б. «Глоток свободы», «Повесть о Пестеле»; Аксенов В. «Любовь к электричеству», «Повесть о Красине» (2 издания); Войнович В. «Степень доверия», «Повесть о Вере Фигнер» (2 издания); Корнилов В. «Сказать не желаю», «Повесть о В.Обнорском»; Гладилин А. «Сны Шлиссельбурга», «Повесть о Мышкине». Итак, самая привилегированная серия партийного издательства привлекает восемь авторов с крайне антисоветскими взглядами (шесть из них, получив гонорары, эмигрировали, “от кассы ЦК КПСС прямо к сейфу радио «Свобода»”, Окуджава и Корнилов остались диссидентствовать дома)» ([51] с.735). Как видим, еще за 20 лет до перестройки пропагандистское ведомство, возглавляемое крупным партийным функционером А.Яковлевым, поддерживало и финансировало диссидентов-антисоветчиков. А простому народу в СССР казалось, что советская власть, наоборот, борется с диссидентами!

На самом деле непонятно, боролся ли советский режим с диссидентами или их поддерживал. И речь идет не только о прямой финансовой поддержке некоторых диссидентов, о чем свидетельствует приведенный пример. Речь также идет о том, что советский режим своим лицемерием и своим идеологическим маразмом[407] всячески способствовал разрастанию протестного и, в частности, диссидентского движения. Лицемерие и лживость советской идеологии были настолько всем очевидны, что само ее насаждение, без попыток конструктивной ревизии, оказывало огромное воздействие на население и заставляло его с симпатией и доверием относится к диссидентам и к информации различных западных «голосов», которые многие слушали по радио. Все осознавали убожество и лживость советских лозунгов. «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи», «Под руководством партии – вперед, к победе коммунизма!», «Догоним и перегоним Америку!», «Народ и партия едины!», «Нынешнее поколение будет жить при коммунизме», «Слава партии родной!», «Решения ХХ(I,II,III,IV,V,VI,VII) съезда КПСС в жизнь!», «Пятилетке качества – рабочую гарантию», «Планы партии – планы народа!» и т.д. Эти лозунги были либо откровенно лицемерными и лживыми (так как КПСС уже давно превратилась в рутинную и лицемерную бюрократическую машину, оторванную от народа), либо всем была очевидна их полнейшая утопичность и разрыв с тем, что происходило в реальной жизни. Поэтому само поддержание и повсеместное насаждение этой лицемерной идеологии действовало как самый мощный катализатор диссидентского движения и в целом протестного антисоветского движения. Отсутствие какой-либо внятной реакции брежневского руководства на хрущевские «разоблачения», сделанные на XX съезде, тоже действовало в этом же направлении. Полнейшая неясность, сохранявшаяся в течение всей эпохи застоя, вокруг темы сталинских репрессий и вокруг других хрущевских «разоблачений», создавала почву для самых диких предположений и гипотез, и в целом также содействовала подрыву существующего строя, так как вызывала сомнения в его легитимности. Поэтому можно заключить, что в целом политика советского руководства в хрущевско-брежневский период не столько противодействовала, сколько поддерживала антисоветское диссидентское движение.

Что же касается борьбы с этим движением, то она, конечно, велась в виде различных «акций», предпринимавшихся против диссидентов со стороны силовых структур, и в виде разгромных статей в прессе. Но эти «акции» чаще всего предпринимались в ответ на какие-то внешние проявления: например, в ответ на скандалы или усиленное муссирование западными «голосами» какой-то темы или упоминание ими каких-то личностей. Если же разобраться по сути, то борьба велась прежде всего с диссидентами-патриотами, то есть с теми, кто призывал к конструктивным реформам, а против диссидентов-западников лишь создавалась видимость борьбы. Например, принято говорить о «гонениях» на диссидента-западника академика Сахарова. Но все они выразились лишь в том, что ему «пришлось» жить не в Москве или Ленинграде, а в Горьком – в городе, закрытом в то время для свободного посещения иностранцами. Однако Горький – это не какой-нибудь глухой сибирский поселок, куда ссылали политически неблагонадежных граждан при царе, а третий город страны по населению и один из ее главных культурных центров! Кроме того, академик Сахаров перед этим участвовал в разработке водородной бомбы, ему и по статусу секретности нельзя было свободно общаться с иностранцами. Так где же «гонения» на «правозащитника Сахарова»? О каких «гонениях» идет речь? Фактически речь идет не о «гонениях», а о мерах предосторожности – с тем чтобы уберечь общительного академика от разглашения государственных секретов иностранцам[408]. В действительности, если разобраться, то против диссидентов-западников и не было никаких гонений, а была наоборот, поддержка их деятельности. Из тех восьми писателей с антисоветскими взглядами, которых финансировало пропагандистское ведомство А.Яковлева в 1968 г. (см. выше), подавляющее большинство были явными диссидентами-западниками!

Совсем по-другому поступали советские органы с диссидентами-патриотами. Солженицына выдворили из страны, а до этого он успел много лет провести и в лагере, и в тюрьме. Туда же, в лагерь, по обвинению в высказывании антисоветских взглядов надолго отправились Л.Бородин и В.Осипов, вся вина которых состояла в том, что они написали что-то, что не понравилось советской цензуре. Гонениям подвергались и те, кто выступал за восстановление русских национальных традиций и против дискриминации русских в СССР. В записке, поданной председателем КГБ Андроповым в ЦК КПСС в 1981 г., говорилось: «В последнее время в Москве и ряде других городов страны появилась новая тенденция в настроениях некоторой части научной и творческой интеллигенции, именующей себя “русистами”. Под лозунгом защиты русских национальных традиций они, по существу, занимаются активной антисоветской деятельностью. Указанная деятельность имеет место в иной, более важной среде, нежели потерпевшие разгром и дискредитировавшие себя в глазах общественного мнения так называемые “правозащитники” (под последними подразумевался прежде всего Сахаров – Ю.К.). Изучение обстановки среди “русистов” показывает, что круг их сторонников расширяется и, несмотря на неоднородность, обретает организационную форму. В связи с изложенным представляется необходимым пресечь указанные враждебные действия…» ([149] с.623). «Было очевидно, - пишет И.Шафаревич, - что всякое соприкосновение с русской исторической традицией, попытка восстановления исторической памяти – болезненна для режима и вызывает ответный удар, обвинения в “патриархальщине”, “антисоветизме”, “идеализации старины”, “отступлении от классовых критериев”. Такие удары в свое время обрушились на В.В.Кожинова (за статью, где упоминалось «Слово о Законе и Благодати» Иллариона Киевского), Ю.И.Селезнева (за книгу о Достоевском), Ю.М.Лощица (за книгу о Гончарове), М.П.Лобанова (за книгу об Островском), В.П.Астафьева и многих других. Удар начинался со статьи в «Коммунисте» или «Литературной газете» и реализовывался в запрете на публикацию часто на многие годы» ([149] с.622).

Таким образом, мы видим большое сходство внутренней ситуации в стране, сложившейся в хрущевско-брежневскую эпоху, с эпохой Николая II. Тогда российское государство тоже душило всякую конструктивную и здоровую оппозицию, но нисколько не боролось с вредительскими элементами, враждебными самому государству. Столыпин разогнал I и II Думу, которые выступали с конструктивной программой реформ, ведших к общественному согласию, левых депутатов II Думы сослал на каторгу и устроил жесточайшие репрессии по всей стране. А на смену репрессированным и запрещенным политикам и партиям пришли гнилые III и IV Думы с их масонской «камарильей» – она-то и свергла Николая II и ввергла Россию в хаос 1917 года, закончившийся Гражданской войной. И то же самое произошло в 1980-е годы. Сахаров, который никаким серьезным гонениям в СССР не подвергался, хотя и считался диссидентом, сразу же после начала перестройки стал одним из ее глашатаев в Верховном Совете СССР. И к чему же он призывал? Разделить Советский Союз на 50 «нормальных государств»! ([51] с.731) То есть призывал к уничтожению России – другими словами, к реализации планов правящей верхушки Запада, которая давно их лелеет. Потому что в 1990-е годы мы все стали свидетелями того, какие «нормальные государства» появились на постсоветском пространстве – например, террористическое государство Ичкерия (Чечня), делавшее бизнес на терактах и торговле русскими рабами и заложниками; полуфашистское государство Грузия, дважды (в 1991-1992 и в 2008 гг.) устраивавшее геноцид абхазов и осетин и т.д. И этот план врагов России начал немедленно претворяться в жизнь – если бы он удался, то сегодня России бы уже не было, а вместо нее было бы несколько десятков таких «нормальных», то есть бандитских и фашистских, государств, уничтожающих население страны.

В целом и диссидентское движение, и другие формы протестных движений в позднем СССР представляли собой не что иное как революционное движение, которое началось сразу после того, как власть в середине 1950-х гг. захватила партократия. И все описанные выше участники этого движения: диссиденты-патриоты, диссиденты-западники и скрытые диссиденты-партаппаратчики типа Хрущева и Яковлева, – совершенно типичны. В простейшем виде эти участники революционного движения изображены на Схеме II, которая верна для ситуации, существовавшей и в эпоху Революции 1917 года, и в хрущевско-брежневскую эпоху, и в эпоху, наступившую после начала горбачевской перестройки, и вообще это типичная картина для любой страны, где сильна власть олигархии.

Мы видим, что наряду с искренними участниками революционного движения, солидарными с народной массой, которые хотят, как правило, вовсе не полного уничтожения государства, а лишь проведения внутри него серьезных конструктивных реформ, существуют еще две группы «революционеров», спонсируемых внешней и внутренней олигархией. Они как раз работают на полное уничтожение государства, так как это отвечает целям олигархии. Поэтому цели этих двух групп «революционеров» (а раз цели, то и используемые ими методы) в конечном счете совпадают, и нет ничего удивительного в том, что с какого-то момента они начинают действовать заодно. И те трансформации, которые время от времени происходят с этими «революционерами»: то они члены ЦК или даже члены Политбюро ЦК КПСС при Брежневе и Горбачеве, то становятся писателями или историками на службе американского капитала, то опять – государственными деятелями уже в ельцинской России, то опять – агентами западного влияния, но в путинской России, - все эти трансформации ничуть не влияют на их жизненную позицию. В каком бы качестве они не находились и кто бы ни платил им в данный момент деньги: внутренняя или международная олигархия или советское или российское государство, - их цель остается одной и той же: разрушение самого этого государства, с чем неизбежно связано и уничтожение русского народа.

Приведу еще 2-3 примера, иллюстрирующих вышесказанное. Тот же А.Яковлев, который в 1960-е годы спонсировал диссидентов-антисоветчиков, принадлежа к высшей советской номенклатуре, стал в 1990-е годы академиком и президентом Международного фонда «Демократия». И в 1999 г. по заданию Фонда Сороса (того самого фонда, который, например, финансировал «цветные революции» в Грузии и на Украине) он начал осуществление грандиозного проекта в области советской истории. Как следует из обсуждения данного проекта в Президиуме Российской академии наук 16 ноября 1999 г., речь шла об издании 40 томов (!) документов по советской истории, отобранных по одному главному принципу – они должны были служить очернению истории нашей страны. Яковлев эту цель всячески скрывал, но в конце концов сам проговорился. На возражение академика Е.Челышева: выборочный отбор исторических документов может привести к предвзятому представлению, «что в нашей стране бушевали только разрушительные силы», Яковлев заявил: «Позитивные документы никто не засекречивал. Они известны» ([51 с.1062). «Но ведь это, - комментирует С.Кара-Мурза (выделено им), - есть прямое признание, что данный труд ни в коей мере не является объективным и беспристрастным, в него отобраны только “негативные” документы, создающие своей совокупностью искаженный образ реальности… Прямо скажем, это фальсификация нашей истории, наносящая вред государству и обществу» ([51 с.1062-1063). Как видим, российский академик занимается сознательной фальсификацией российской истории, да еще по заданию американского Фонда Сороса – то есть продолжает ту же работу по развалу нашего государства и уничтожению нашего народа, которую он проводил ранее в качестве одного из руководителей СССР. Причем, это не ограничивается односторонним подбором документов. Так, С.Кара-Мурза обвиняет Яковлева еще и в исторической лжи: выступая на Президиуме РАН, тот говорил о 3,5 млн. депортированных крестьянских семей в период коллективизации, то есть завысил реальную цифру депортированных в 10 раз ([51 с.860). И это при том, что он-то, будучи руководителем пропагандистского аппарата ЦК, всегда имел в своем распоряжении действительную информацию (в отличие, к примеру, от диссидентов-патриотов типа Солженицына, которые таковой не имели).

Еще один пример. Бывший мэр Москвы Гавриил Попов в конце 2000-х годов опубликовал книгу о генерале Власове, который являлся предателем, служившим гитлеровской Германии во время Великой Отечественной войны. Попов его представил в своей книге фактически как патриота, который якобы боролся за «освобождение» страны от большевизма и за построение в России «свободного государства» при содействии Гитлера. О том, какую «свободу» Гитлер нес России и всем народам Советского Союза, выше уже говорилось: свободу умереть от непосильного труда или в газовой камере. Именно о такой свободе было написано большими буквами на въезде в фашистский концлагерь Освенцим: «Arbeit macht frei» (работа делает человека свободным). Большинству же населения страны «не светила» даже такая «свобода» - его просто планировали уничтожить как избыточное, лишнее население. И немцы сразу же этим и занялись по прибытии на территорию СССР – в Белоруссии сжигали население живьем в наглухо запертых амбарах (как в Хатыни и еще 700 белорусских селах), а на Украине – закапывали в «братские могилы» (как в Бабьем яру).

Таким образом, и в начале XXI века бывший мэр Москвы, уже в качестве писателя-историка, продолжает ту же работу по уничтожению нашего государства, которую он проводил в годы перестройки, будучи одним из государственных деятелей страны. Эта его работа, в том числе по очернению всего, что связано с Великой Отечественной войной, началась очень давно и поддерживалась и самим Г.Поповым, и его идейными единомышленниками, вне зависимости от того, были ли они в тот момент руководителями государства или диссидентами-западниками. Например, в бытность Г.Попова мэром Москвы 22 июня (!) 1992 года прямо на Красной площади был устроен грандиозный концерт поп-музыки с участием современных поп- и рок-групп и с танцами под открытым небом[409]. Как указывает С.Кара-Мурза, и место, и дата проведения этого концерта вряд ли были случайными – это было организованное сверху святотатство и надругательство – и над символом страны, каким является Красная площадь, и над самой большой трагедией страны – датой вероломного нападения Гитлера на СССР ([51 с.1055-1056).

Примеры можно продолжать. Вот что писал в 1995 году писатель, участник Великой Отечественной войны В.Богомолов (выделено мной – Ю.К.): «Очернение… Отечественной войны и десятков миллионов ее живых и мертвых участников как явление отчетливо обозначилось еще в 1992 году. Люди, пришедшие перед тем к власти… стали открыто инициировать, спонсировать и финансировать фальсификацию событий и очернение не только сталинского режима, системы и ее руководящих функционеров, но и рядовых участников войны – солдат, сержантов и офицеров.

Тогда меня особенно впечатлили выпущенные государственным издательством «Русская книга» два “документальных” сборника, содержащих откровенные передержки, фальсификацию и прямые подлоги. В прошлом году в этом издательстве у меня выходил однотомник, я общался там с людьми, и они мне подтвердили, что выпуск обеих клеветнических книг считался “правительственным заданием”, для них были выделены лучшая бумага и лучший переплетный материал, и курировал эти издания один из трех близких в то время к Б.Н.Ельцину высокопоставленных функционеров.

Еще в начале 1993 года мне стало известно, что издание в России книг перебежчика В.Б.Резуна («Суворова») также инициируется и частично спонсируется (выделение бумаги по низким ценам) сверху. Примечательно, что решительная критика и разоблачение этих фальшивок исходили от иностранных исследователей; на Западе появились десятки статей, затем уличение В.Резуна во лжи, передержках и подлогах продолжилось и в книгах, опубликованных за рубежом, у нас же все ограничилось несколькими статьями, и когда два года назад я спросил одного полковника, доктора исторических наук, почему бы российским ученым не издать сборник материалов, опровергающих пасквильные утверждения В.Резуна, он мне сказал: “Такой книги у нас не будет. Неужели вы не понимаете, что за изданием книг Суворова стоит правящий режим, что это насаждение нужной находящимся у власти идеологии?”.

Как мне удалось установить, заявление этого человека соответствовало истине, и хотя проведенные экспертизы (компьютерный лингвистический анализ) засвидетельствовали, что у книг В.Резуна “разные группы авторов” и основное назначение этих изданий – переложить ответственность за гитлеровскую агрессию в июне 1941 года на Советский Союз и внедрить в сознание молодежи виновность СССР и прежде всего русских в развязывании войны, унесшей жизни двадцати семи миллионов только наших соотечественников, эти клеветнические публикации по-прежнему поддерживаются находящимися у власти...» ([51 с.502-503).

Как видим, работа по уничтожению российского государства, самой России и ее народа определенным слоем людей (олигархией) не прекращалась ни тогда, когда они входили в высшее партийное и советское руководство СССР, ни тогда, когда после распада последнего те же люди захватили высшие посты в российском руководстве, ни позднее, когда они уже вышли из состава и советского, и российского руководства. Из всего вышесказанного следует еще один вывод: и в позднем СССР, и в послеперестроечной России и других странах, образовавшихся на развалинах Советского Союза, протекал и продолжает протекать процесс сращивания мировой и внутренней олигархии. Внутренний враг объединяется с внешним врагом и становится его постоянным партнером или агентом внутри страны. В соседних с Россией странах этот процесс особенно заметен. В Прибалтике США просто «посадили на трон» своих ставленников, подготовив для этой цели американцев прибалтийского происхождения. Именно через таких прибалтийских лидеров, «сделанных в США», Америка в 1990-2000-е годы получила прекрасные возможности влияния на политику прибалтийских стран[410]. На Украине похожим образом «обработали» будущего президента страны Ющенко – сначала женили его на американской жене, ради чего развели с прежней, украинской; а затем при помощи «оранжевой революции», спонсированной США, сделали Ющенко в 2004 году президентом Украины. Итог правления Ющенко к 2010 году – ухудшение отношений с Россией, насаждение на Украине русофобии, межнациональных конфликтов и углубление экономического и финансового кризиса (тот же, что и результат правления американской ставленницы Вике-Фрейберги в Латвии).

А вот как эти политические процессы в прибалтийских странах воспринимаются глазами художника. Источник: http :// caricatura . ru

В России также имели место подобные попытки. Например, в преддверии выборов российского президента в 2008 г. бурную политическую активность одно время развил бывший премьер-министр Михаил Касьянов, причем, ходили упорные слухи, что его кандидатуру поддерживают американцы. И он действительно ездил в то время «на смотрины» в США как один из претендентов на президентский пост в России и встречался там с видными американскими политиками на самом высоком уровне, хотя в России он никакого государственного поста не занимал, а его рейтинг как политика среди населения был практически равен нулю.

Еще более заметное сращивание внутренней и внешней олигархии происходит в области информационной и идеологической войны против России. Выше приводился пример – российский академик Яковлев, до этого – «правая рука» Горбачева и член Политбюро ЦК КПСС, занимался в 1999 году очернением советской истории по заданию Фонда Сороса. И подобных примеров можно найти множество. В современной России функционируют десятки различных иностранных «фондов» и «институтов», спонсируемых западными олигархами, подобными Соросу, со многими из них активно сотрудничают (и получают от них финансирование) видные российские политики, историки, экономисты, писатели. Представители этих «институтов» то и дело выступают на страницах российских газет и журналов, по российскому телевидению. Тот же Фонд Горбачева финансируется из западных источников, но возглавляется бывшим президентом СССР. Я не берусь утверждать, что все эти «фонды» и «институты» являются в обязательном порядке активными участниками этой войны, но нет никакого сомнения, что данное явление и его размеры свидетельствуют о необычайно активной информационной и идеологической войне, ведущейся против России и ее народа.

Карикатура с сайта: http://talimonov.gallery.ru

Данное явление - сращивание внутренней российской и мировой олигархии - началось очень давно, еще в 1960-е годы. Как было показано, многие члены правящей партократии типа Хрущева и Яковлева, а также их сотрудники и спонсируемые ими авторы, уже тогда являлись диссидентами, разрушавшими то государство, которое они должны были беречь и развивать – то есть занимались тем же, чем американцы в холодной войне против СССР. Этот тип людей С.Кара-Мурза называет «шестидесятниками руководящего звена». И вот какое интересное наблюдение сделал историк: «Примечательно…, что эти “шестидесятники руководящего звена” входили одновременно в номенклатуру и советскую, и западную. В Москве или Минске они запросто беседуют с Андроповым или Машеровым, а в США – с Робертом Кеннеди... Из этого следует, что “шестидесятники” имели очень широкий доступ к информационным и интеллектуальным ресурсам. Не только в СССР они занимали ключевые (реально) посты в сфере духовного воздействия на общество, и им был полностью открыт “спецхран” советского обществоведения. Давно началась их подпитка и внешними средствами (выделено мной – Ю.К.)» ([51 с.925).

Вся трагедия тогдашнего положения в Советском Союзе заключалась в том, что именно правящая партократия, которая уже тогда начала разваливать государство и объединяться в этих целях с американской олигархией, держала в своих руках и имела монополию на всю информацию, все интеллектуальные ресурсы, газеты, радио, телевидение, а также неограниченный (тоталитарный) контроль над населением. Ведь помимо полного контроля над СМИ и информацией, все жители СССР, за редким исключением, работали на государственных предприятиях (то есть на ту же партократию), больше они нигде работать не могли и потому и дома, и на работе были, что называется, «под колпаком». Этот тоталитарный контроль и навязываемая сверху дезинформация и разнообразные мифы очень сильно осложняли деятельность истинных диссидентов-патриотов – в отличие от диссидентов-западников, которые, как видим, имели мощную поддержку и в СССР, и за рубежом, и переходили «от кассы ЦК КПСС к кассе ЦРУ». Что же касается диссидентов-патриотов, то они не только были лишены средств к существованию (так как их сразу же выгоняли с работы и лишали источника заработка, как, например, Солженицына), их не только ссылали в лагеря, помещали в психбольницы и выдворяли из страны[411], но они были лишены и доступа к информации. А как без информации можно было анализировать и формулировать какие-то идеи, направленные на реформирование советской действительности и советской системы? Не удивительно, что многое из того, что было тогда написано диссидентами-патриотами, не соответствовало реальным историческим фактам и содержало много ошибок и неверных или даже глупых выводов. Это вытекало из реалий того времени.

Одним из примеров может служить А.Солженицын. Сегодня историки критикуют его за множество искажений исторических фактов и предвзятое или неверное изображение исторических личностей (Сталина, Ленина, Столыпина и других) в его ранних произведениях (1960-1980-х гг.), о чем уже говорилось. Но где было в то время взять достоверные факты? В СССР у него почти не было источников информации. Он и сам это признавал. Вот что он говорил по поводу своей работы над «Архипелагом ГУЛАГом»: «Там, где научное исследование требовало бы сто фактов, двести – а у меня их два! три! И между ними бездна, прорыв. И вот этот мост, в который нужно бы уложить еще сто девяносто восемь фактов, - мы художественным прыжком делаем, образом, рассказом, иногда пословицей» ([43] с.240). Как позднее выяснилось, и эти «два-три факта» не всегда были достоверными, а иногда представляли собой ложь, сознательно насаждавшуюся партократией. Но кто мог в то время подумать, что советское государство будет так нагло лгать своему народу, очерняя самого себя (!), свою собственную историю, предоставляя публике лживые, завышенные в 20 раз цифры о численности своих собственных политзаключенных и клеветнические измышления о своих собственных руководителях? Нормальный человек ни о чем подобном в то время просто не мог и подумать и все эти данные воспринимал за чистую монету. Поэтому на какое-то время и Солженицын, и многие другие диссиденты-патриоты стали просто игрушками в руках партократии, которая манипулировала их сознанием и направляла их протест и гнев в том направлении, в каком ей требовалось – то есть на разрушение основ советского государства, очернение Ленина, Сталина, Революции, Великой Отечественной войны и т.д. Это – не вина, а беда многих диссидентов-патриотов. С.Кара-Мурза, который критикует всех диссидентов, признает, что и сам был обманут диссидентско-перестроечной пропагандой и с одобрением воспринимал все происходящее в конце 1980-х - начале 1990-х годов, то есть сам в какой-то момент превратился в диссидента. И лишь в конце 1990-х годов, одновременно с большинством населения, прозрел и в ужасе воскликнул: «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию». Тогда же, кстати говоря, прозрел и Солженицын, и пересмотрел многие свои прежние взгляды. Эта трагедия произошла не по вине диссидентов-патриотов, а вследствие той тотальной системы контроля над информацией и личностью, которую советская партократия использовала в своих интересах и вопреки интересам русского народа и других народов СССР.

24.7. Советский империализм

В предыдущей главе было показано, что миф о советской военной угрозе, выдвинутый американской пропагандой во второй половине 1940-х годов, не имел ничего общего с действительностью. Об этом свидетельствуют как множество имеющихся фактов, так и мнения известных американских советологов того времени – таких как Д.Кеннан и Д.Блэкмер (см. п. 23.1). Единственный факт, который некоторые авторы выдвигают в качестве «доказательства» агрессивности послевоенного сталинского режима, состоит в появлении после войны советской зоны влияния в Европе – кордона восточноевропейских стран с просоветскими режимами вдоль западной границы Советского Союза: ГДР, Польши, ЧССР, Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии. Вместе с тем, данный факт нельзя рассматривать в отрыве от истории появления этого «кордона». Как справедливо указывают В.Кожинов и другие авторы, зона влияния СССР в Восточной Европе сложилась в результате разгрома гитлеровской Германии и являлась просто логическим завершением Великой Отечественной войны. Нельзя же было останавливать танки на государственной границе СССР в 1945 г. и вступать в переговоры о мире с Гитлером! В этом случае оставалась бы гипотетическая угроза нового нападения Германии на Советский Союз в будущем, чего нельзя было допустить. Поэтому установление военного контроля над частью территории Третьего рейха и поощрение во всех странах Восточной Европы режимов, лояльных СССР, было совершенно естественным шагом.

Иное дело – политика советского руководства в отношении Восточной Европы в последующие годы. Эти страны имели полное право самостоятельно решать, как им жить дальше и какой иметь государственный строй. И все факты, которые есть в нашем распоряжении (и в распоряжении историков), говорят о том, что Сталин не собирался диктовать ни Восточной Европе, ни другим соседям СССР, как им жить дальше, и не собирался вмешиваться в их дела. Вот эти факты:

1. В 1948 г. Югославия, по словам В.Кожинова, устроила «бунт» против СССР – она отказалась от тесного политического и идеологического взаимодействия с нашей страной, провозгласив ориентацию на свою собственную коммунистическую модель. При этом десятки тысяч коммунистов – сторонников ориентации на Советский Союз – были брошены в концлагеря, а в коммунистической партии была проведена массовая чистка. И Сталин никак не прореагировал на этот «бунт», позволив событиям течь своим чередом и согласившись с утратой контроля над Югославией, хотя имел в своем распоряжении мощнейшую армию, способную за несколько дней подавить любой подобный «бунт» ([57] с.850-852).

2. Сталин не вмешался в начавшуюся в 1950 г. корейскую войну, хотя его об этом просил и северокорейский лидер Ким Ир Сен, и Н.Хрущев. «Если бы мы оказали помощь, - писал позднее Хрущев, - …то, безусловно, Северная Корея победила бы» ([57] с.850). Такое пассивное отношение Сталина к войне, начавшейся возле его собственной границы, резко контрастировало с тем, как вели себя США, направившие в Корею большую регулярную армию. Как пишет В.Кожинов (выделено им), «реальные действия заокеанского соперника были гораздо более агрессивными… Ведь СССР граничит с Кореей, а США отделяют от нее ни много ни мало 8 тысяч км, и тем не менее американская армия, насчитывавшая несколько сот тысяч (!) военнослужащих, сражалась на корейской земле, потеряв более 54 тысяч человек убитыми» ([57] с.851).

3. Несмотря на создание в 1949 г. НАТО – военного союза, явно направленного против СССР, Сталин не предпринимал ответных мер по сколачиванию военных союзов из дружественных ему государств.

4. Несмотря на то, что Австрию освобождали советские войска, и она входила в советскую оккупационную зону, там не установился коммунистический режим, поскольку для него не было внутренних условий. И Сталин не пытался насаждать подобный режим в Австрии силой и не пытался удерживать военный контроль над Австрией. Советские войска спустя какое-то время просто ушли оттуда, и Австрия примкнула к западному блоку.

5. Наконец, как уже говорилось, в 1946 г. Сталин отказался от попыток какого-либо вмешательства в события в Греции и Иране, хотя существовали и военные возможности, и поводы для такого вмешательства.

Таким образом, все имеющиеся факты говорят об исключительной миролюбивости сталинской внешней политики в послевоенный период и опровергают гипотезы о якобы существовавших у Сталина в конце жизни намерениях начать военную экспансию и развязать Третью мировую войну. Что касается дальнейших планов Сталина в отношении Восточной Европы, то скорее всего, у него просто не было сколько-либо четких планов, и он был готов предоставить значительную свободу выбора самим этим странам. Весьма показательным примером в этом плане является его отношение к судьбе Австрии и к событиям в Югославии в 1948 г. Поэтому скорее всего, если бы Сталин не умер в 1953 г., он бы не стал препятствовать «контрреволюциям» в восточноевропейских странах, и какая-то их часть могла в дальнейшем по своей воле отказаться от строительства социализма и сотрудничества с Советским Союзом, как это пыталась сделать Венгрия в 1956 г. Кстати говоря, как указывает В.Кожинов, после смерти Сталина его преемники Маленков и Берия неоднократно заявляли о желательности объединения Западной и Восточной Германии и даже о возможности свертывания в Восточной Германии строительства социализма ([57] с.928; [9]). И вполне вероятно, что подобные варианты решения судьбы Германии они обсуждали со Сталиным до его смерти.

В свете приведенных фактов представляется неправомерными и неверными по сути утверждения многих современных российских авторов о том, что в возникновении холодной войны и противостояния СССР и США виноваты обе эти страны. Все имеющиеся факты свидетельствуют о том, что именно США развязали холодную войну и выступали в период 1946-1953 гг. в роли мирового агрессора и в роли нападающей стороны в отношении СССР, наша же страна ограничивалась мерами, направленными почти исключительно на защиту своей собственной территории. К сожалению, об этом либо забывают, либо этого не понимают даже те историки, которые в целом объективно оценивают ситуацию. Например, А.Шубин пишет, что «первая холодная война» была «встречным сражением двух систем», а «вторая холодная война была для СССР оборонительной» ([151] с.75). Это неверно – это противоречит имеющимся фактам. Как раз такое представление нам пытаются навязать с Запада, чтобы скрыть, кто был инициатором холодной войны, или вообще возложить ответственность за ее развязывание на нашу страну. В действительности было не два, а три этапа холодной войны. На первом этапе (1946-1954 гг.) Советский Союз вел чисто оборонительную политику. Затем, в 1955-1974 гг. эта политика стала агрессивной, и холодная война действительно переросла во «встречное сражение двух систем». В дальнейшем, после короткого периода разрядки (1975-1979 гг.), начался третий этап холодной войны (1980-1984 гг.), который со стороны СССР тоже вряд ли был совсем оборонительным – война в Афганистане началась именно в этот период, она во многом и породила этот новый виток холодной войны. Таким образом, если подходить честно и объективно, без учета нагнетаемых пропагандистских мифов о «мировом злодее Сталине», то по-настоящему миролюбивой и оборонительной политика СССР была лишь на первом этапе холодной войны, при жизни Сталина.

Однако со смертью Иосифа Виссарионовича миролюбивой политике Советского Союза пришел конец. Как пишет В.Кожинов, «Если “бунт” 1948 года в Югославии против СССР не вызвал военного вмешательства, то волнения в июне 1953-го (то есть уже после смерти Сталина) в Восточном Берлине были подавлены с использованием двух танковых дивизий, а при попытке Венгрии выйти из-под эгиды СССР была проведена крупномасштабная военная операция (ноябрь 1956 года – всего через несколько месяцев после считающегося поворотом к “либерализму” ХХ съезда КПСС!). Не приходится уже говорить о доставке в 1962 году немалого количества войск СССР – да еще и с ядерным оружием! – на Кубу, то есть почти на морскую границу США.

Дело в том, что при Хрущеве совершается многосторонняя “реанимация” идеологической и политической “революционности”, которая, в частности, противопоставлялась “консерватизму” сталинского правления…» ([57] с.850).

В частности, критикуя культ личности Сталина на ХХ съезде и обвинив его и в тех грехах, которые он совершал, и в тех, которых он не совершал, Хрущев обвинил его также в «консерватизме» во внешней политике. Одним из пунктов этих обвинений было то, что Сталин в 1948 г. «проспал» Югославию и позволил там утвердиться недружественному режиму Тито. Как пишет В.Кожинов, «Хрущев привел в докладе на ХХ съезде слова Сталина: “Вот шевельну мизинцем – и не будет Тито. Он слетит…” - и прокомментировал их так: “Сколько ни шевелил Сталин не только мизинцем, но и всем, чем мог, Тито не слетел”. Можно допустить, что Иосиф Виссарионович действительно высказался в этом духе, но вместе с тем как раз Хрущев “шевелил чем мог” в Венгрии в ноябре 1956 года – спустя всего девять месяцев после его цитированного доклада, - а в 1948 году ничего подобного не произошло» ([57] с.852). Как видим, критика Сталина со стороны Хрущева и в этом вопросе была не просто предвзятой, а какой-то злобно-предвзятой, сознательно очернявшей его действия.

На самом деле в резком изменении внешней политики СССР при Хрущеве нет ничего удивительного. Агрессивность во внешней политике и стремление к строительству империй (империализм) являются неотъемлемой и самой характерной чертой олигархии, это подтверждается четырехтысячелетней историей человечества. Имперское строительство и бряцание оружием во взаимоотношениях с внешним миром дают олигархии или власть над ним или, по крайней мере, ощущение власти, а это и есть то, к чему она стремится. Поэтому нет ничего удивительного в том, что начиная с правления Хрущева, который был ярким представителем партократии - советской олигархии – внешняя политика СССР претерпела существенную трансформацию, и эту политику можно охарактеризовать как советский империализм.

Давайте суммируем те факты, которые дают нам основание делать подобный вывод. Это - те действия на международной арене, которые предпринял Советский Союз в правление Хрущева:

1. Образование Варшавского договора в мае 1955 г. – военного союза СССР и стран Восточной Европы, противостоящего НАТО. С этого момента началось противостояние двух военных блоков, принявшее в последующие десятилетия глобальный характер.

2. Подавление военной силой восстания в Венгрии в ноябре 1956 г. Венгрии была силой навязана советская модель развития.

3. «Карибский кризис» 1962 года – размещение советских ракет с ядерным оружием на Кубе, что чуть было не привело к развязыванию ядерной войны СССР с США.

4. Начало «гонки вооружений» СССР-США. Советский Союз начал стремиться к достижению паритета с США и всем военным альянсом НАТО по количеству ядерного оружия и обычных видов вооружений.