Справа: Догоним и перегоним Америку (по производству мяса и молока) - плакат начала 1960-х годов ( www . sovr . ru )
Результатом стало повальное бегство из села, особенно молодежи (которое, кстати, позднее, в конце 1970-х годов, прекратилось). Как пишет В.Кожинов, «согласно переписи 1959 года в составе сельского населения СССР имелось 16,7 млн. людей в возрасте от 10 до 19 лет, а спустя 11 лет по переписи 1970 года, жителей села в возрасте от 21 до 30 лет было всего лишь около 10 млн., то есть на 41% меньше!» ([57] с.962). Таким образом, почти каждый второй деревенский подросток, достигнув совершеннолетия, в 1960-е годы уезжал из села в город, что вело к резкому сокращению рабочих рук на селе. Именно тогда начали говорить о «запустении деревни». Все это сказалось и на урожайности. Как пишет историк, «при Хрущеве производство зерна на “основных” посевных площадях [без учета целинных земель] упало (в среднем) с 80,9 до 73,1 млн. тонн! И это – несмотря на весьма значительное увеличение поставок селу техники и удобрений…» ([57] с.965). Спасла положение лишь кампания по освоению целины, благодаря которой и удалось немного увеличить производство зерна на душу населения.
Бездарными были и пропагандистские лозунги, выдвинуты Хрущевым. Было объявлено, что через 20 лет, к 1980 году, будет построен коммунизм, это было записано в официальной программе КПСС, и был выдвинут лозунг «нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме». Главной же составляющей этого «построения коммунизма» видели в том, чтобы «догнать и перегнать» Америку по ряду показателей – по производству стали, тракторов, мяса, молока и т.д. Дескать, как только эти показатели будут достигнуты, сразу же и наступит коммунизм. Выдвигались и другие «критерии коммунизма». Например, один из лозунгов гласил: коммунизм означает бесплатный проезд в городском транспорте. Как полагают многие авторы, вся эта хрущевская пропаганда привела к опошлению советской идеологии, профанации реальных достижений советской власти и подорвала идеологическую основу существования государства. Ведь важным составляющим коммунистической идеи была идея социальной справедливости и построения справедливого общества. Когда эту идею свели лишь к количеству потребляемого мяса и молока и других материальных благ, то от нее фактически ничего не осталось.
Некоторые авторы именно в подрыве идеологической основы общества видят основную причину краха Советского Союза в конце XX в. и последующего кризиса в стране. Как полагает В.Кожинов, абсолютное большинство населения СССР в течение 1950-1980-х годов утратило веру и в существующий строй, и в существующую идеологию, и в правящую верхушку, что и было основной причиной последовавшего краха страны ([57] с.986-1001). Как пишет И.Шафаревич, «русские – “идеологический” народ. Мы должны осознавать некоторый “смысл жизни” и согласно ему строить жизнь. Просто “догнать” кого-то таким «смыслом» быть не может. Тем самым главная составляющая жизни – ее мотивация – ушла. Как всякий исторический процесс, это выкристаллизовывалось в течение нескольких десятилетий… Но именно такова, как мне представляется, основа теперешнего распада жизни» ([149] с.578).
В приведенной цитате под «смыслом жизни» понимается та самая «центральная» или «национальная» идея, о которой уже шла речь. Возможно, для России она имеет особое значение, мы далее об этом поговорим, но она важна для любого крупного государства. Мы видели, что Сталин выстраивал эту «центральную» идею существования государства вокруг двух основных столпов - вокруг коммунистической идеи и, начиная с середины 1930-х гг., вокруг русской национальной идеи. На этих двух идеологических столпах, можно сказать, и стоял Советский Союз – они помогали проводить индустриализацию, выстоять в войне, восстанавливать разрушенную страну, осваивать космос и создавать передовую отечественную науку. Сталин не был достаточно последовательным в отношении русской национальной идеи – он то возвышал ее, как это было накануне и во время войны, то опять отодвигал на второй план. Но в целом, начиная с середины 1930-х гг., он поддерживал обе эти идеи. Однако Хрущев нанес сокрушительные удары по им обеим, что, в сущности, было равносильно подрыву всей духовной и идеологической основы существования государства.
Если в отношении коммунистической идеи сделанное Хрущевым можно расценить как «опошление» и «профанация», то, что касается русской национальной идеи, он ее просто растоптал. Целый ряд территорий, следуя какому-то вопиющему произволу, были переданы при Хрущеве от РСФСР другим союзным или автономным республикам. Крым был передан Украине, Наурский и Шелковской районы Ставрополья также с чисто русским населением были переданы Чечено-Ингушетии. Никакого ни экономического, ни социального смысла эти передачи территорий не имели, а была полная бессмыслица, которая могла иметь лишь отрицательный результат. И этот результат мы наблюдаем уже два десятилетия: и в Наурском и Шелковском районах Чечни (в 1990-е годы), и в Крыму (все 1990-2000-е годы) мы видим непрерывные эксцессы и притеснения русского населения.
Но еще более страшный удар наносился по русской культуре. Как пишет С.Кара-Мурза, Хрущев «был лишен чувства России. При нем за несколько лет было разрушено больше храмов, чем за все предыдущие сорок лет советской власти, и после состоявшегося во время войны окончательного примирения государства с церковью это было совершенно лишено оснований» ([51] с.548). Как отмечает И.Шафаревич, лишь за два года при Хрущеве было закрыто более половины действующих православных храмов – всего около 10 000 (!) церквей ([149] с.648, 885). Здесь надо отметить, что антицерковная кампания, проводившаяся в начале 1930-х гг. (как и в начале 1920-х) имела не только идеологический, но и экономический смысл. Стране для индустриализации позарез было нужно золото, и большинство изъятых церковных ценностей сразу же шло на экспорт, на них закупалось столь необходимое оборудование для строящихся заводов. Теперь же, при Хрущеве, разгром церквей не имел никакого смысла – ни экономического, ни политического, ни социального, ни идеологического. Денег для строительства новых заводов и так хватало, и это строительство не было для страны вопросом жизни и смерти. Конечно, бывало, что взамен разрушенных храмов при Хрущеве возводили памятники коммунистическим «идолам» - например, на Театральной площади в самом центре Москвы в 1961 г. был открыт памятник Карлу Марксу. Но параллельно этому при Хрущеве разрушалась и коммунистическая идеология, и над самими «идолами» тоже уже начинали смеяться. Сам Сталин в то время был одним из таких «идолов», и по нему был нанесен самый страшный удар. Можно вспомнить множество начавших хождение в то время анекдотов и про Карла Маркса, и про Ленина, не говоря уже о самом Хрущеве и позднее о его преемнике Брежневе. Поэтому никакой «идеологической составляющей» в массовом уничтожении православных храмов при Хрущеве не прослеживается (в отличие от того, что было в 1920-1930-е гг.) – это был такой же бессмысленный вандализм, как и все остальные его мероприятия.
Наряду с разгромом русской православной церкви и волюнтаристской «раздачей» территорий РСФСР, именно при Хрущеве началась страшная экономическая дискриминация Российской Федерации по отношению к другим республикам, о которой будет рассказано в следующей главе. Все это вместе дает основание заключить, что действиями Хрущева руководила русофобия. И это вряд ли является случайностью. Ту же русофобию, ненависть к русскому народу, мы видим и в действиях мировой олигархии в XIX-XX вв., и в действиях российской и советской олигархии первой половины XX в. – царской «камарильи», «камарильи» Временного правительства, а также дворянско-белогвардейской и троцкистско-зиновьевской «камарильи», о чем выше говорилось.
Еще одна «реформа» Хрущева заключалась в расширении экономической и правовой самостоятельности союзных республик. Для большинства советских людей эта звучавшая в официальных документах фраза ни о чем не говорила, и скорее воспринималась положительно, но она уже во многом предопределила будущий распад СССР в 1991 г. По существу данная реформа подрывала тот принцип, который был найден как компромисс между ленинской и сталинской позициями в 1922 г.: де-юре Советский Союз считался конфедерацией 15 государств, а де-факто он был унитарным централизованным государством, что и обеспечивало его нормальное развитие, особенно в условиях социалистической плановой экономики. Теперь же, после расширения экономической и правовой самостоятельности республик, неизбежно начались центробежные тенденции, разваливавшие экономику и государство. Ну, а Российской Федерации в этих условиях фактически отводилась роль «спасателя», того, кто будет «затыкать дыры», «оказывать братскую помощь» и выносить на себе основную тяжесть военной экономики, от которой будут отказываться другие республики. Так в самой этой «реформе» был заложен алгоритм дискриминации Российской Федерации и последующего распада СССР.
На самом деле во всех хрущевских мероприятиях, помимо того, что они были направлены на усиление власти партократии, был один глубинный смысл – было начато уничтожение государства, Советского Союза – преемника Российской империи. Потому что именно уничтожение государства и является всегда конечной, но правда, скрываемой и не всегда до конца осознаваемой, целью любой олигархии. Чем бессильнее становится государство, чем больше оно погружается в анархию, тем проще для олигархии реализовать свою власть над обществом[404]. И особенно страшные удары олигархия всегда старается нанести по доминирующей нации, если таковая имеется. Потому что такая нация всегда является, если так можно выразиться, государствообразующей нацией. Только она может силой своего единства скреплять государство в единое целое. Не будет такой нации – сразу же развалится и государство. Именно поэтому Хрущев избрал целью своих нападок русский народ и русскую культуру. А перед этим именно он в 1950 году руководил Ленинградским делом, когда были репрессированы тысячи ни в чем не повинных людей, обвиненных в «русском национализме». Задавив русскую национальную идею, он уничтожал один из двух идеологических столпов, на которых держался Советский Союз, а нанося удары по русскому народу, он уничтожал единственную силу, которая скрепляла этот рыхлый конгломерат из 15 республик в единое государство.
Наконец, как верно подметил С.Кара-Мурза, Хрущев на XX съезде нанес страшный удар и по самому фундаменту советского государства, поставив под сомнение его легитимность и создав в ходе критики культа личности «комплекс вины в тех, кто это государство строил и защищал» ([51] с.548). Советский Союз после его страшной лжи выглядел неким чудовищным мутантом, монстром, сошедшим со страниц антиутопий Оруэлла, а все его жители должны были каяться и рыдать, проклиная тот несчастный день, когда они родились в этом государстве. И этот чудовищный удар по нашему государству будет «аукаться» вплоть до сегодняшнего дня. Президент Ельцин в 1990-е годы заявит, обращаясь по телевизору к 150-миллионному населению России: «Всем нам нужно покаяться», шокируя этим заявлением многих ничего не понявших людей; с подобными же заявлениями в ельцинскую эпоху будут выступать и другие российские политики. Советские и российские писатели и кинорежиссеры десятилетиями будут эксплуатировать тему покаяния советского (русского) народа, получая за это премии и награды за границей. И как финал – Государственная дума России тоже «покается» и осудит «пакт Молотова-Риббентропа», тем самым дав зеленый свет тем, кто хочет приравнять СССР и гитлеровскую Германию и возложить на нашу страну ответственность за Вторую мировую войну и за 60 миллионов ее жертв. Круг замкнулся, процесс сатанизации Советского Союза – России, начатый Хрущевым, спустя 40-50 лет пришел к своему логическому концу.
Кто-то может сказать – нашей стране просто не повезло, что ей 10 лет правил такой бездарный правитель как Хрущев. Но приведенные выше факты показывают, что он не был столь бездарным, как об этом принято думать. В своем роде он был даже очень талантливым. Кто бы еще мог так талантливо и решительно усилить мощь и влияние того класса (олигархии), интересы которого он представлял? И кто бы еще мог так умело запустить процесс уничтожения СССР и разрушения советской экономики? Кроме того, Хрущев вовсе не был случайной фигурой: он был опытнейшим партийным и государственным деятелем, ранее был троцкистом, а троцкистов, явных или скрытых, в руководстве партии всегда было очень много. Поэтому нельзя сказать, что «он не ведал, что творил». Ведал, и даже очень хорошо. Да и пришел он к власти не путем ее силового захвата, что могло бы объяснить «случайность» появления во главе страны подобной фигуры. За его выдвижение голосовал весь аппарат ЦК КПСС, вся партийная верхушка, и не только в 1953-1955 годах, но и в 1957-м (в противостоянии с «антипартийной группой» Маленкова-Молотова), когда все авантюристические планы и действия Хрущева, губительные для страны, были уже налицо. Но голосовавшую за него «элиту» волновали не интересы страны и ее народа, которые могли серьезно пострадать в результате хрущевских авантюр, а лишь ее собственные шкурные интересы. И за Хрущева она голосовала именно потому, что видела в нем защитника этих шкурных интересов.