— Джеймс, это Питер. Муж моей сестры и отец малышки.
Питер тихо усмехнулся и протянул руку Джеймсу.
— Я бы обиделся, но поскольку знаком с ней уже очень давно, то просто перестал её слушать. Много слышал о тебе.
Джеймс издал звук похожий на смех и взволнованный тяжёлый вздох одновременно.
— Только хорошее, — добавила Чей.
— Разве вы двое не должны развлекать гостей? — спросила я.
Но как только Чей протянула мне Ленни, я пожалела о своих словах.
— Я выполнила свою часть.
— И едва ли она ещё тебя увидит. Мы за первым столом, и это только до конца ужина и нашего танца?
У меня возникло ощущение, что это будет самый длинный ужин — по крайней мере, самый длинный ужин, на котором, если быть точной, я обладала привилегией самостоятельно есть. Как только я села и попыталась объединить ребёнка и еду, все, чего хотела Ленни — это крутиться и махать ручками. Наконец, Джеймс сжалился, потянулся и забрал её. Он обладал терпением, которого у меня было не так много. Она также извивалась и на его коленях, но он обернул это всё в своеобразную игру, которая превратила её в хихикающий шторм. Я покачала головой и прикончила остаток своего ужина, не переставая всё время поглядывать на него и улыбаться.
— Не надо, — прошептал он, и я нахмурилась в ответ. — Прекрати на меня так смотреть и думать, что я хорошо с ней справляюсь.
— Ты хорошо с ней справляешься и это очаровательно. Но я также понимаю, что это не значит, будто ты хочешь собственных детей, и меня всё устраивает.
Он посмотрел на меня.
— Ты не думаешь, что однажды будешь сожалеть о том, что не стала матерью, и злиться из-за этого?
— Не думаю, — покачала головой. — Милых, как она… нет. В детях нет ничего рационального, они просто… абсолютный хаос. У меня было достаточно этого для одной жизни.
Взгляд Джеймса стал грустным, и мне захотелось взять последние слова обратно, но на моё плечо опустилась рука.
— Ты начнёшь думать иначе, когда у тебя будет свой ребёнок, — сказала мама, потирая мой затылок, прежде чем потянуться к Джеймсу за Ленни.
Я застонала и бросила салфетку, лежащую на коленях, на стол.
— Предполагалось, что ты не услышишь всего этого.
— И я не собиралась специально подслушивать, — она села рядом со мной, но как только Ленни увидела её, то начала извиваться, пока мы не передали её через стол. Мама положила её на плечо и похлопала по спинке. — Эй, принцесса…
Я почувствовала трение на внутренней стороне запястья.
— Роуз.
Моя грудная клетка начала трястись, когда я попыталась вдохнуть, и когда, наконец, это удалось, звуки зала обрушились на все мои пять чувств.
Джеймса провёл рукой по моей шее.
— Ты отключилась на секунду, — прошептал он.
По коже побежали мурашки, все чувства казались перегруженными.
Джеймс накинул пиджак мне на плечи, одной рукой держа меня за руку, а другую положив на спинку стула.
— Я в порядке, — сказала я, но каждый нерв в моём теле покалывал и горел, особенно шея.
— Роуз? — мама наклонилась вперёд, наблюдая за мной также пристально, как и Джеймс.
— У меня не слишком хорошие воспоминания связаны с «принцессой», — это слово эхом отдавалось в голове голосом Гейба, но я сделала глубокий вдох и откинула всё это.
— Я в порядке.
Я расслабилась, позволяя Джеймсу притянуть меня ближе.
— Со мной действительно всё хорошо, мам.
Она улыбнулась и переложила Ленни на другую руку.
— Не думаю, что когда-нибудь захочу знать подробности, но я рада, что вы есть друг у друга.
Достав руку, я обняла Джеймса за шею.
— Я тоже.
Он прижался губами к моему виску и прошептал:
— Я люблю тебя, Роуз.
Моё сердце забилось о грудную клетку, и холод, который я ощущала, сменился теплом. Я взглянула на него, отмечая, как светятся его глаза.
— Я тоже тебя люблю.
Я знала — пока я живу, мне никогда не надоест смотреть на то, как его глаза каждый раз озаряются светом от моего признания. Я практически забыла, что мы находились в помещении, наполненном людьми, где моя мама сидела в двух шагах от нас.
Оглянувшись, заметила, что в её глазах всё ещё был оттенок тревоги, и поняла, что для всех было странно, что Джеймс и я сошлись так быстро, но мы к этому привыкли.
После приёма, мы подъехали к выстроившимся в ряд домикам, где собирались провести следующие несколько ночей. Было здорово убраться прочь от всего, и ещё лучше получить Джеймса в своё полное распоряжение. Я скинула туфли, как только мы вошли, и также рассчитывала снять с себя неудобное платье, но решила предоставить это развлечение Джеймсу.
Мы взяли бутылку шампанского с собой на веранду и устроились в плетёном кресле, наблюдая, как ночь опускается на лес. Я стащила бутылку с ресепшена, чтобы отметить наш собственный праздник. Мои внутренности сжались в ожидании ночи. Если быть честной, я находилась в таком состоянии с того момента, как Джеймс сказал про домик. Находясь рядом с ним, я всегда была на взводе, но он был непреклонен касаемо нашего соглашения «не использовать секс, как выход из положения», и мне было известно, что ему необходимо полностью восстановиться. Мы оба в этом нуждались, но у меня было ощущение, что для него всё это намного глубже. Не только из-за того, что он сделал со мной — для меня, — но и из-за того, что ему пришлось делать и видеть до того, как я туда попала. Так что, как бы сильно, иногда, меня это ни выбивало из колеи, я придерживалась нашего уговора.
И это сделало предстоящую ночь ещё желанней. Я хотела его так сильно, что чувствовала, как сжимаются пальцы на ногах, но ещё мне хотелось насладиться им. Нежиться в ощущениях его кожи на моей — простой лёгкости, которая появилась между нами.
Джеймс поставил бокал на пол рядом с ножкой кресла и погрузил пальцы в мои волосы, пока я делала последние несколько глотков.
— Уверен, что готов к этому, — поддразнила я его, вручая свой бокал.
Он усмехнулся, перемещая руки вниз к краю моего обтягивающего платья. Затем он их убрал и погладил меня по животу.
— Ты права. Возможно, нам следует отложить это ещё на несколько месяцев.
Я выпрямилась и потянула его за галстук.
— Нет, — притянула его ближе, пока наши губы не соприкоснулись. Первая нежная ласка. Мне хотелось насладиться каждым малейшим чувством, и в то же время наброситься на него.
Поцелуй перешёл в ожесточенную борьбу, когда мои руки нашли его волосы, и он сжал мои бёдра, притягивая к себе на колени, чтобы я ощутила насколько он твёрдый.
Я стянула с него галстук, отстраняясь не больше, чем на секунду. Наши языки столкнулись, когда мои руки направились к пуговицам на его рубашки.
— Ты хочешь заняться этим здесь? — он окинул взглядом соседние домики, и я потянулась через него, чтобы выключить свет.
— Они ничего не увидят, — я поцеловала и прикусила его губу, но плетёное кресло определённо не подходило.
Ещё раз прижалась к его губам и поднялась.
— Жди здесь.
Я забежала в спальню, стянула одеяло и принесла его обратно на веранду, расстелив на полу.
— Они могут ничего не увидеть, но я точно уверен, что услышат достаточно, — Джеймс сбросил туфли, коснулся бретелек моего платья и стянул их вниз по рукам. Он оставлял поцелуи на ключице и руках, в то время как я трудилась над его ремнём и брюками. Джеймс расстегнул платье, стянул его вниз по бёдрам и толкнул меня на пол. Стянув платье с моих ног, он кинул его в угол к своей рубашке и брюкам.
Я так долго ждала, когда снова смогу ощутить его разгорячённую кожу на своей, пробежаться пальцами по его мышцам и почувствовать его внутри себя. Всё слилось в поток прикосновений и поцелуев, мы притягивали друг друга ближе, пока между нами не осталось свободного пространства.
Джеймс отстранился от моего обнажённого тела, очерчивая пальцами шрам от выстрела на плече. Затем он наклонился и поцеловал выступающую розовую кожу, после чего дюйм за дюймом начал опускаться вниз по моему телу своими горячими губами. Я застонала, оборачивая ноги вокруг его талии, притягивая ближе и поторапливая.
Я находилась на грани безумия от необходимости, и всё, что он мог делать — это дразнить. Он усмехнулся на мою попытку, удерживая внимание выше талии и вырисовывая лёгкие круги вокруг сосков.
Схватив за волосы, я притянула его ближе к своему лицу.
— Я. Чёрт подери. Теряю. Терпение.
— Хорошо, — прошептал он. Я застонала, когда он наконец прижался к моему влажному и ожидающему входу. Я приподняла бёдра, пытаясь подтолкнуть его вперёд.
— Ты чертовски прекрасна, — простонал он, медленно вжимаясь в меня. Я почти кончила от смеси предвкушения и ощущения его внутри себя впервые за эти месяцы. Обернув ноги вокруг его бёдер, я поднимала свои навстречу его толчкам.
Я застонала, уткнувшись ему в шею, и поставила ноги на пол, чтобы как можно сильнее прижиматься к нему, пока он толкался в меня, соприкасаясь тазовой костью моего клитора. Вцепившись пальцами в его плечи, я вскрикнула.
Нас впереди ждало четыре для нежности и неторопливости. Прямо сейчас моё тело нуждалось в разрядке — жесткой и быстрой, от которой покалывает все нервные окончания.
Моё тело дрожало под ним, наши стоны и тела переплелись в обоюдной необходимости, когда его темп ускорился. Каждый нерв был напряжён до отказа, в то время как давление нарастало. Я прижалась к его губам, когда меня охватила первая волна оргазма, и его вкус наполнил мой рот, а язык встретился с моим.
Он продолжил толкаться, пока вспышки оргазма взрывались во мне. Жёстче, глубже, быстрее, пока не застонал и не задрожал надо мной. Я провела руками по его мокрой от пота груди, и он лёг рядом, прижимая меня к себе.
Пока мы лежали на полу, восстанавливая дыхание, я положила голову на его руку и проследила указательным пальцем контуры его мышц.
Я чувствовала себя цельной и наполненной, счастливее, чем за всю свою жизнь. Мы вместе прошли через ад, боролись друг за друга и между собой, и как бы сильно мне порой не хотелось избавиться от прошлого, оглядываясь на боль, я напоминала себе о том, как далеко мы продвинулись. На что мы были способны. Это делало каждый поцелуй слаще. Каждый вздох глубже.
Я наконец-то приняла всё, что со мной произошло, и осознала, что не изменила бы даже самые тёмные моменты моей истории, потому что как бы сильно не болели раны, боль означала, что у меня всё ещё есть шанс на счастье. И боль привела меня к человеку, который мог помочь мне найти его.
— О чём ты думаешь, Сахарочек? — спросил Джеймс, скользя пальцами по моему подбородку.
— Что мне повезло, — слова Аллеи мелькнули у меня в голове. Последнее воспоминание о ней было, когда она держала направленный на меня пистолет, сразу после того, как пуля прорезала мою руку. Но это была уже не она. Она позволила тьме поглотить себя, просто потому что не знала, как жить без неё.
— Я люблю тебя, Роуз.
— Хорошо, — ухмыльнулась я, — тогда ты можешь показать мне это во всех остальных комнатах домика.
Джеймс хмыкнул и перетащил меня на свою грудь.
— Тебе следовало предупредить меня о том, что придётся здорово потрудиться.
— В таком случае пошли в душ, и ты сможешь восстановиться. Теперь, когда ты в полной мере предупрежден, можешь трудиться всю оставшуюся ночь.
Он игриво шлёпнул меня по бедру, и я наклонилась вперёд и прошептала ему на ухо:
— Я тоже тебя люблю.
[1] Cedar Point — парк развлечений, площадью 1,47 км², расположенный в городе Сандаски, Огайо, США на узком полуострове, который омывает озеро Эри. Открытый в 1870 году, парк является вторым самым старым функционирующим по сей день парком развлечений в США после Lake Compouncе.
[2] может применяться как анестетик и седативное средство, однако во многих странах она находится вне закона. В маленьких дозах используется в качестве стимулирующего средства посетителями ночных клубов. Считается препаратом, используемым насильниками для воздействия на жертву. Он очень солёный, однако не имеет цвета и запаха, чем и пользуются злоумышленники, добавляющие препарат в напитки.