«Земля ждет вас» - немецкая листовка, описывавшая, как замечательно будут жить жители СССР после свержения власти большевиков ( http :// amnesia . pavelber . com ).
Слева: казненные немцами местные жители. Справа: расстрел немцами мирных советских граждан ( http :// humus . livejournal . com )
А вот что в действительности означало это обещание гитлеровской пропаганды («земля ждет вас»). Уничтожение советских граждан проводилось планомерно и регулярно в течение всего периода немецкой оккупации; только зондеркомандами СС были уничтожены миллионы мирных советских людей.
Таким образом, основная цель немцев состояла вовсе не в сломе социалистического строя (который они как раз могли сохранить, по крайней мере, для видимости[370]) и вовсе не в уничтожении большевиков или советской власти, а в уничтожении основной массы населения России, ее расчленении на несколько квази-государств, частичной колонизации ее территории немцами и превращении остальной территории в сырьевые колонии Запада[371]. Как видим, нацистские лидеры так прямо это и заявляли и писали в своих программах и планах. То, чего они недоговаривали, заключалось в том, что все это делалось не в интересах немецкого народа, которому была отведена роль пушечного мяса, а в интересах мировой олигархии Запада. Именно для нее и ради ее интересов и осуществлялись в конечном счете все эти немецкие завоевания на востоке. Не зря она вложила в Гитлера столько инвестиций, начиная с 1922 года, не зря было потрачено столько дипломатических и политических усилий со стороны правительств западных стран на подталкивание фашистского фюрера к войне с Россией. Все эти инвестиции, вложенные в Германию, в дальнейшем ей пришлось бы выплатить сполна тем «джентльменам», которые спонсировали Гитлера. А сам немецкий народ под властью мировой олигархии ждала бы самая незавидная участь[372].
В России во время войны не сразу, но уже через несколько месяцев после ее начала произошло осознание того, что со стороны Германии это не простая война, а война на уничтожение русского народа. Это и придало в последующем особенное ожесточение боевым действиям. Как писал впоследствии немецкий историк Хаффнер, «С того момента, когда русскому народу стали ясны намерения Гитлера, немецкой силе была противопоставлена сила русского народа. С этого момента был ясен также исход: русские были сильнее… прежде всего потому, что для них решался вопрос жизни и смерти» ([57] с.698).
На Москву! Хох! От Москвы: Ох! - плакат В.Дени ( www . krasnoyeznamya . ru )
«Через несколько месяцев мы будем в Москве. - писал Гитлер в начале войны, - Я сотру этот чертов город с лица земли, а на его месте построю искусственное озеро. Само название “Москва” исчезнет навсегда» [3].
Но разумеется, одним лишь состоянием боевого духа невозможно объяснить весь ход войны и ее перипетии. Поэтому есть смысл кратко рассмотреть объективные причины поражений Советского Союза в начале войны и его побед во второй ее фазе, как они рассматриваются ведущими историками. Существует несколько объяснений военным поражениям СССР в начале войны. Одна точка зрения основную вину возлагает на Сталина и советское руководство, которые якобы «проспали» начало войны, и Гитлер застал всю Красную армию врасплох, чуть ли не безмятежно спящей в своих кроватях. Повод так думать в свое время дал сам Сталин, который в приказе от 23 февраля 1942 г. заявил о «неожиданности и внезапности» нападения немцев. В дальнейшем этот тезис в 1956 г. развил Н.Хрущев, который всю вину за эту «внезапность» и ее последствия возложил на Сталина. Он же утверждал, что Сталин самоустранился от дел и не руководил страной в течение первых 8-9 дней войны. Ну и, разумеется, этот тезис подхватили многие советские историки, утверждавшие что Сталин сначала «проспал» немецкое наступление, а потом долго находился в шоке от того, что «проспал», и бездействовал.
Однако имеющиеся на сегодня факты позволяют заключить, что данная точка зрения неверна. Как уже говорилось, сегодня историками доказано, что Сталин вовсе никуда не исчезал в первые дни войны и вовсе не находился в шоке, а интенсивно работал. Рой и Жорес Медведевы после анализа всех имеющихся фактов пришли к выводу, что единственным днем в начале войны, когда Сталин не работал интенсивно, был день и вечер 29 июня, которые он провел у себя на даче. Да и то, как полагают историки, Сталин мог в этот день обдумывать решение о создании Государственного комитета обороны (о чем было объявлено на следующий день) и принимать другие стратегические решения. В любом случае, по их словам, «нет оснований сегодня придавать этому эпизоду слишком большое значение» ([76] с.289-292).
Версия о том, что Гитлер застал Красную армию врасплох, безоружной и не готовой к бою, тоже не подтверждается. Как отмечает М.Солонин, несколько советских военачальников в своих мемуарах это опровергли ([118] с.190-200). Кроме того, известно, что 21 июня 1941 г., за сутки до немецкого вторжения, Сталин издал приказ о приведении пограничных войск в боевую готовность (а для этого достаточно 2-3 часов) и предупредил многих руководителей областей, республик и военных округов о возможности нападения Германии ([43] с.466). Вероятно, советское руководство все же не было уверено в том, что нападение произойдет 22 июня или даже что оно вообще произойдет в 1941 г. Но это ничего по сути не меняет – ведь сражаться с немцами должен был не Сталин, а Красная армия, которая получила приказ о боевой готовности, но почему-то начала беспорядочно отступать и массами сдаваться в плен.
Не выдерживает никакой критики и побочная версия о том, что Сталин готовил упреждающий удар, но Гитлер его опередил – отсюда «неожиданность и внезапность». С данной гипотезой выступил Резун, выпускавший свои книги под громким псевдонимом Суворов (почему не Наполеон?), а позднее эту гипотезу в целом ряде книг развивал М.Солонин [118]. Данная гипотеза основывается исключительно на косвенных фактах и предположениях, нет ни одного прямого факта (приказа, свидетельства одного из представителей военного командования и т.д.), который бы ее подтверждал[373]. В то же время есть несколько фактов, которые сразу и полностью опровергают эту гипотезу. Во-первых, как указывает В.Кожинов, советское командование не разработало даже ни одного плана превентивной войны – значит, у Сталина не было и мыслей о том, чтобы против Гитлера применить эту тактику. Имелся лишь один такой план, разработанный лично Г.Жуковым по собственной инициативе втайне от Сталина. Во-вторых, есть свидетельство Г.Жукова о том, что незадолго до 22 июня 1941 г. он и тогдашний нарком обороны и начальник Генштаба С.Тимошенко предложили Сталину нанести упреждающий удар по немцам, и Сталин был категорически против, так как боялся спровоцировать немцев ([57] с.647-648). В-третьих, как указывает В.Дорофеев, как раз накануне войны советское командование приняло решение рассредоточить значительную часть армии в глубину – а это чисто оборонительная тактика. «К утру 22 июня 1941 года, - пишет историк, - из 170 дивизий, имеющихся у Советского Союза, в первом эшелоне от Балтики до Карпат оказалось лишь 56, остальные находились в глубине страны» ([40] с.317). Если бы планировался превентивный удар и тем более наступление внутрь германской территории, то вся армия была бы сконцентрирована у границы, чтобы сразу пойти в бой. Но этого не было. Не говоря уже о том, что решение первым начать войну против Гитлера противоречило осторожному характеру Сталина, всему его поведению накануне войны, да и хотя бы тому факту, что он еще только начал перевооружение Красной армии, и она была не очень готова для войны с Германией. Поэтому гипотеза о том, что «Гитлер опередил Сталина», представляется совершенно несостоятельной.
Когда Сталин говорил о «внезапности» немецкого наступления, он, вероятно, подразумевал следующее. Во-первых, Сталин и все население страны оказались морально неподготовлены к нападению Гитлера. И здесь сказались издержки коммунистической идеологии. Советская пропаганда в то время утверждала, что главный враг СССР – «мировой империализм» Запада, то есть Англии, Франции и США, который хочет уничтожить советский социализм. Антигерманской пропаганды перед войной практически не было, очевидно, из-за ложного страха Сталина «обидеть» и спровоцировать Гитлера. Сталин не понимал, что сам Гитлер и его военная машина были выпестованы «западным империализмом» - то есть мировой олигархией Запада, включая германскую олигархию, специально для нападения для СССР, и что у Гитлера не было иного выбора: если бы он и далее упрямился, то он был бы устранен своими собственными спонсорами. Сказалось и непонимание советским руководством истинных, а не видимых, взаимоотношений между британской правящей верхушкой и Гитлером: Сталин не мог себе представить, что Германия нападет на СССР, имея у себя в тылу воюющую с ней Англию. В общем, так или иначе, Гитлеру и его британским спонсорам в какой-то степени удалось перехитрить Сталина[374].
Во-вторых, под «внезапностью» нападения немцев Сталин мог иметь в виду следующее. Военные операции 1941-1945 гг. в корне отличались от всех предшествующих войн, включая Первую мировую войну. Война стала чрезвычайно мобильной. Немецкие танковые дивизии в первый же день войны на Минском направлении прорвались вглубь страны на 50-60 км, на других направлениях – на 15-25 км. Таким образом, сам факт, что Гитлер имел возможность выбрать время и направления главных ударов, давал ему огромное преимущество. А организовать сплошную и плотную линию обороны на протяжении 3000 км западной границы СССР не было никакой возможности. К тому же, как сегодня известно, противостоящие немцам 170 дивизий Красной армии были укомплектованы лишь наполовину, и их общая численность составляла 1,36 млн. человек, в то время как у немцев было к 22 июня 1941 г. переброшено к границе с СССР 160-170 дивизий, но они были полностью укомплектованы, имея общую численность 2,3-2,4 млн. человек ([76] с.262). Таким образом, имея почти двукратный перевес, Гитлер имел огромное преимущество просто потому, что нападал, и нападал не на узком участке, а на огромном пространстве, что давало ему полный выбор в нанесении ударов там, где их меньше всего ожидали. Вот именно это обстоятельство и было основной причиной крупных поражений Красной армии в первые недели войны, хотя моральная неподготовленность к войне с Германией также могла сыграть отрицательную роль.
В этой связи можно говорить о стратегическом просчете Сталина, который недооценил противника и не позаботился накануне начала войны не только о моральной подготовке армии, но и о доведении численности дивизий до нормального уровня, несмотря на настойчивые просьбы Тимошенко и Жукова. Однако это все равно не лишило бы Гитлера его главного преимущества, которое он имел как нападающая сторона. Вместе с тем, все эти просчеты Сталина объясняют поражения Красной армии лишь в первые недели или месяцы войны. Но был более серьезный стратегический просчет, который обернулся более серьезными поражениями и в течение последующих полутора лет. Речь идет о том, что в середине 1930-х годов (как уже было указано в предыдущей главе) советским командованием была принята в корне неверная военная стратегия. Она была, во-первых, ориентирована на ведение в основном наступательной войны, а, во-вторых, была отсталой, отталкивалась от опыта прошлых войн, без учета современных реалий. Например, на вооружении у солдат были лишь винтовки (у немцев – и винтовки, и автоматы), солдаты передвигались в основном пешком (у немцев – на автомобилях или мотоциклах). В то же время на вооружении было очень много легких танков и бомбардировщиков, и почти не было средних и тяжелых танков - и совсем не было хороших средних и тяжелых танков, штурмовиков и истребителей. Было ли это сознательным вредительством со стороны Тухачевского и других маршалов, замышлявших в 1937 г. военный переворот (что подтверждают признания Тухачевского), или это было со стороны большинства маршалов просто грубым просчетом и результатом отсутствия реального боевого опыта - как полагает, например, В.Кожинов – дела по сути не меняет[375]. После расстрела Тухачевского Сталин разработал программу коренного перевооружения армии, но она только начала реализовываться – реально к началу войны перевооружить и переобучить армию не успели[376].
С учетом вышеизложенного наиболее важная причина неудач СССР на первом этапе войны состоит все-таки не в том временном преимуществе, которое получил Гитлер в первые недели или месяцы войны как нападающая сторона, имевшая 2-кратный перевес на фронте. Ведь немецкая сторона имела преимущество и в последующие полтора года. Даже после поражения под Москвой в конце 1941 г., Гитлер в следующем году предпринял мощное наступление на юге, дойдя до Сталинграда. Если бы ему удалось захватить Поволжье, то он бы лишил страну последней зерновой житницы и отрезал Кавказ, откуда поступала нефть – источник топлива. Это был критический момент в ходе войны, когда опять решалась судьба страны. И лишь в 1943 году наступил перелом в войне: совершенно очевидно, что в 1943 г. Красная армия имела явное преимущество над вермахтом, чего не было ранее. Она пресекла попытку немцев развить наступление под Курском и сама перешла в наступление. С учетом этого главная причина военных неудач в первые полтора года войны состоит не в каких-то тактических промахах и ошибках, допущенных советским руководством накануне или в первые дни и месяцы войны, а просто в том факте, что враг оказался сильнее. Данную точку зрения достаточно убедительно обосновывает, например, В.Кожинов, и ее придерживается также Р.Баландин и ряд других историков. И дело было не в численности армии, и не в числе танков: и по тому, и по другому количественному показателю Красная армия накануне войны не уступала немецкой. Главная проблема заключалась в качестве вооруженности и обученности нашей армии.
Во-первых, значительная часть Красной армии была необстрелянной и имела низкую боевую подготовку, в отличие от немецкой армии, получившей уже значительный опыт военных действий. Численность Красной армии выросла с 1,5 млн. в 1938 г. до 5,3 млн. человек к началу Великой Отечественной войны ([57] с.688), а это означает, что подавляющая ее часть не имела вообще никакого боевого опыта. Это касалось как солдат, так и офицеров. Именно отсутствие боевого опыта и низкий уровень боевой подготовки были причиной довольно больших проблем, первоначально возникших у Красной армии и в войне с японцами на Халхин-Голе в 1939 г., и в войне с финнами в 1940 г. Между тем даже два-три месяца участия в боевых действиях могли привести к качественному изменению армии. Так, журналист Д.Элдрайдж, наблюдавший советско-финскую войну 1940 года (с финской стороны), писал: «В течение трех месяцев Красная армия стала совершенно иной, чем та колеблющаяся масса, которая сначала вторглась в Финляндию» ([152] с.331). Но в финской войне участвовало менее миллиона советских солдат и офицеров, а у остальных, за малым исключением, не было никакого боевого опыта. Так, известно, что из 1,36 млн. военнослужащих, расквартированных вдоль западной границы, 500 тысяч человек (почти 40%) были призваны в армию лишь накануне войны, в апреле-мае 1941 г., то есть были новобранцами ([76] с.261). Необстрелянность армии была, судя по всему, одной из главных причин панического бегства, случавшегося неоднократно в первые месяцы войны.
Во-вторых, как уже было сказано, Красная армия сильно уступала по своей технической оснащенности и качеству вооружений, это отставание было преодолено лишь спустя полтора-два года войны. Немецкое командование перед нападением на СССР прекрасно осознавало свое преимущество в технической оснащенности, потому и планировало закончить войну за несколько месяцев. Характерна, например, запись Геббельса в своем дневнике незадолго до начала войны: «в отношении материальной силы они [русские] с нами вообще не могут сравниться. Мы не полемизируем в прессе, сохраняем полное молчание и в один прекрасный день просто наносим удар» ([40] с.316). Хорошо известно, что все западные военные эксперты: и немецкие, и английские, и американские, - в начале войны не сомневались в том, что Гитлер полностью разгромит Красную армию в течение всего лишь нескольких месяцев.
Признаться, у меня с детства возникал вопрос, как вообще советское военное командование планировало воевать с одними винтовками устаревших моделей, которые имели на вооружение красноармейцы в 1941 г., против автоматов, которыми была вооружена значительная часть германской армии. Не случайно многие бойцы бросали свои винтовки и воевали трофейными немецкими автоматами – в ближнем бою их превосходство было очевидным. Столь же печальным было отставание и в других видах вооружений, о чем уже говорилось. Нет сомнения, что немецкие танки и самолеты в начале войны были значительно лучше советских. Особенно сказывалось превосходство немецкой армии в ее скорости и маневренности. Вот что писал очевидец войны Б.Лукашев в своем письме историку В.Кожинову: «Немецкий солдат – это, в основном, промышленный рабочий одной из самых образованных наций мира. Технарь. Наш красноармеец – колхозник, хорошо владеющий косой, вилами и т.д. Война же была “войной моторов»… Я не видел ни одного подразделения у немцев (они заняли деревню, где я жил, 13 октября 1941 года) идущего пешком: мотоциклы, грузовики, гусеничные вездеходы… Кстати, на грузовиках всей Европы – французских, чешских и т.д. То есть армия немцев была более маневренной, а это давало огромные преимущества: можно выбирать место и время очередного удара без риска, что противник, - то есть мы – успеет все сделать для отражения удара… при любом “раскладе” мы были обречены на первоначальные неудачи: против всей Европы трудновато устоять…» ([57] с.631).
Именно эта скорость и маневренность немецкой армии, которая была непривычна для красноармейцев, и объясняет то, почему немцы так быстро продвигались, и почему так много советских солдат попадало в окружение. На этом и строился расчет немецкого командования. В директиве вермахта от 31 января 1941 г. (которая была найдена в гитлеровском штабе после капитуляции Германии) была поставлена задача: уничтожить «массу русских войск путем быстрейшего продвижения вперед танковых групп и помешать отходу боеспособных войск в просторы русской территории» ([40] с.316). Но к последнему году войны ситуация в техническом оснащении армий полностью уравнялась, а по некоторым позициям: например, по авиации, танкам, некоторым современным видим вооружений («катюши») Красная армия имела преимущество. Теперь уже немцы часто попадали в окружение, а скорость продвижения Красной армии в ряде случаев даже превышала рекорды немцев начала войны. Причиной было отчасти техническое превосходство теперь уже советских войск, но в еще большей мере приобретенный ими опыт. Вот что писал немецкий историк П.Карелл о советском наступлении в Белоруссии – Польше в июне-июле 1944 года: «За пять недель они прошли с боями 700 километров – темпы наступления советских войск превышали темпы продвижения танковых групп Гудериана и Гота по маршруту Брест-Смоленск-Ельня во время “блицкрига” летом 1941 года…» ([57] с.742). Наступление англо-американской армии в 1944-1945 гг. было далеко не столь успешным, хотя ей противостояла намного более слабая группировка немцев. Не зря некоторые западные историки называли Красную армию образца 1944-1945 гг. «королями сухопутной войны» (оставляя за англичанами и американцами право называться «королями морской войны»).
Но это стало возможным лишь благодаря мощи советской тяжелой промышленности, созданной в 1930-е годы, и благодаря талантливым советским инженерам, выращенным в тот же период. Именно они создали лучший танк Второй мировой войны Т-34, установку залпового огня («катюшу»), кумулятивные снаряды, первоклассные самолеты, автоматы и т.д., а советская промышленность смогла это произвести в небывалом количестве в небывало короткие сроки, превзойдя всю континентальную Европу, работавшую на Гитлера. Так, по сравнению с Германией (без учета ее союзников), Советский Союз уже в 1942 г. выпустил танков в 3,9 раз больше, самолетов – в 1,9 раза, орудий – в 3,1 раза больше ([51] с.490). И это несмотря на потерю в первые полтора года войны территорий, захваченных немцами, где находилось более 40% населения и около 1/3 мощностей промышленности СССР. Это поразительный результат – советская военная промышленность оказалась мощнее, чем военная промышленность всей континентальной Европы, работавшая на Гитлера! И это было не потому, что СССР умудрился за 10-12 лет по уровню развития промышленности обогнать Западную Европу. Он не смог этого сделать и за 70 лет строительства социализма. И в те годы по размеру промышленных мощностей и по квалификации рабочих и инженеров Советский Союз сильно уступал Западной Европе. Как пишет С.Кара-Мурза, «в 1943 г. промышленный потенциал СССР был в 4 раза меньше, чем тот, что работал на Германию, - а танков и самолетов Красная Армия получала больше немецкой» ([51] с.942). Это говорит о том, что мобилизационный потенциал советской промышленности оказался неизмеримо выше. Советская (социалистическая) промышленность и ее труженики оказались способны подчинить абсолютно все одной цели – победе в войне; а западноевропейская (капиталистическая) промышленность при всех стараниях Гитлера этого сделать не могла.
Все для фронта! Все для победы! Плакат Л.Лисицына 1942 г. ( http :// sovposters . ru )
Конечно, можно обсуждать и анализировать те стратегические просчеты, которые допустило советское руководство накануне войны, а также в 1930-е годы при планировании будущей войны и технического оснащения армии. Но это были именно военные стратегические просчеты, за которые значительную долю ответственности несут маршалы и генералы, руководившие Красной армией до 1937-1938 гг., бóльшая часть которых была репрессирована в эти годы. Общий курс на индустриализацию, коллективизацию и строительство социализма был верным и единственно правильным, война это доказала. Не будь всего этого, СССР не смог бы построить мощной военной промышленности и не смог бы выстоять в войне с Германией и ее союзниками. И не помог бы никакой боевой дух. У индейцев Северной Америки и у африканских зулусов тоже был высокий боевой дух, и они были отважными воинами, но это им не помогло – и те, и другие были покорены и частично истреблены американцами и англичанами. То же произошло бы и с Россией. Конечно, это не умаляет роль боевого духа, который складывался из любви к Родине, чувства общности советских людей и доверия к своему руководству. Но многим российским историкам свойственно преувеличение этого фактора, как будто важен лишь боевой дух, а все остальное не важно – можно хоть с лопатой идти в атаку.
Интересно, что многие жившие в то время люди осознавали вышесказанное – что именно строительство социализма обеспечило России победу в войне. И речь идет не только о советском руководстве и о Сталине, который заявил в феврале 1946 г., что Германию победил советский общественный строй. Даже такой независимый мыслитель как Пришвин, бывший помещик-дворянин, ранее хуливший коммунистов и социализм, записал в своем дневнике в 1951 году: «После разгрома немцев какое может быть сомнение в правоте Ленина…» ([57] с.781-782). И мысль его проста и понятна – только провозглашенный Лениным социализм мог так мобилизовать страну, чтобы позволить ей в кратчайшие сроки построить могучую технически передовую армию и мобилизовать население для отражения величайшего нашествия в истории человечества.
Исходя из вышеизложенного, я не вполне согласен с общим выводом В.Кожинова, касающегося Великой Отечественной войны. Он пишет (выделено им): «Никто до 1941 года не мог ясно предвидеть, что страна будет вынуждена вести колоссальную – геополитическую – войну за само свое бытие на планете с мощнейшей военной машиной, вобравшей в себя энергию почти всей Европы. Но вполне уместно сказать, что сама история страны (во всей ее полноте) это как бы «предвидела», - иначе и не было бы великой Победы!» ([57] с.615). Вместе с тем, выше было показано (см. предыдущую главу), что Сталин и его единомышленники, в противовес правой оппозиции, умеренным членам партии, а также экономистам и прочим далеко не глупым «интеллигентам», уже в 1920-е годы предвидели неизбежность скорой агрессии со стороны Запада, направленной на уничтожение России. Нельзя не признать, что это было хотя и почти немыслимое, но гениальное предвидение. И это было предвидение вовсе не «самой истории» (как пишет Кожинов), а конкретных людей, патриотов своей Родины, в основной массе – коммунистов, прошедших Революцию и Гражданскую войну и хорошо прочувствовавших ту опасность, которая угрожает России с Запада. Именно в силу этого предвидения и были предприняты те чрезвычайные и экстраординарные меры (индустриализация, коллективизация и т.д.), которые сегодня воспринимаются многими как трагедия. Безусловно, это была трагедия, но это была также необходимая жертва во имя спасения России и всех народов Советского Союза.
Вот какие комментарии приводит С.Кара-Мурза после своего прочтения полных стенограмм дискуссий о коллективизации и индустриализации, происходивших на съездах и пленумах коммунистической партии во второй половине 1920-х и в начале 1930-х годов: «Это – великие документы истории. Сегодня и поверить трудно, что велись у нас дотошные, на высоком накале, сильным языком, споры о самых главных выборах пути. С обеих сторон – люди умные, знающие и сильные. За каждым выступлением просвечивают и видение истории, и представление о России и Западе, и идеалы человека… Другие варианты были соблазнительными – полегче. Но на них тогда отвечали, что не выйдет, не пролезем мы в ту узенькую дырочку, что оставляла нам история. Захлопнут ее раньше. Война это подтвердила, но тогда, в начале 30-х годов, требовалась интуиция и воля, чтобы не поддаться на соблазн» ([51] с.571).
Полагаю, что именно массовое осознание факта этого гениального предвидения населением в ходе Великой Отечественной войны и было одной из причин возникновения культа Сталина. Целый ряд фактов, о которых далее будет сказано, свидетельствуют о том, что культ личности советского вождя никем специально не насаждался, подобно тому как, например, насаждался культ фюрера в Германии. По всем признакам видно, что культ Сталина возник в основном сам по себе, стихийно. И главная причина – не только и не столько роль и заслуги Сталина в боевых операциях самой войны, а осознание населением того, что нет, не зря они строили социализм и тяжелую промышленность, не зря проводили коллективизацию, не зря претерпели столько лишений в 1930-е годы (хотя ранее многие сомневались в том, что они оправданны), ну и, конечно, в ходе самой войны – все это было не зря. И многие в этом увидели гениальное предвидение Сталина: они ничего этого не понимали и роптали, а он давно все понял и железной рукой вел в правильном направлении, несмотря на все их сопротивление и нежелание.
В заключение нужно сказать несколько слов о том, во что обошлась Великая Отечественная война. Выше уже говорилось о том, что эта война по своим масштабам и потерям среди военнослужащих и мирного населения несопоставима ни с одной предшествующей войной в истории человечества, также несопоставима она и с другими военными операциями в период Второй мировой войны. Летом 1942 года армия Гитлера, воевавшая в России, насчитывала 6,2 миллиона человек, на ее вооружении находилось свыше 5000 танков, 52 000 орудий ([57] с.690). А вся итало-германская группировка в Северной Африке (основную ее часть составляли итальянцы) в 1942 г. насчитывала всего лишь 80 тысяч человек, то есть была в 80 раз (!) меньше. И что удивительно – сегодня находятся не только западные, но и российские авторы, которые всерьез сравнивают войну англичан и американцев в Африке с войной, которую вел Советский Союз. То же относится и в целом к участию союзников СССР в войне против Третьего рейха. Например, по данным западного историка Л.Гарта, боевые потери союзников (англичан, американцев, французов) в единственной их крупной военной операции – в боях за освобождение Европы - с сентября 1944 г. по май 1945 г. составили 500 тысяч человек. В самой крупной военной операции союзников до 1944 г.: в сражении при Эль-Аламейне в Северной Африке в 1942 г. потери англичан составили лишь 10 тысяч человек; а их потери за все годы войны составили 260 тысяч человек ([57] с.738, 745). Это несопоставимо с потерями СССР и гитлеровской армии на советско-германском фронте. Только в одной Сталинградской битве армия Третьего рейха потеряла 700 тысяч убитыми и ранеными и еще несколько сотен тысяч попали в плен [3].
Что касается советских потерь, то здесь циркулируют самые невероятные оценки. Солженицын утверждал, что одних только советских военнослужащих (не считая мирных жителей) погибло 44 миллиона человек, чего просто не могло быть, это означало бы гибель всех без исключения мужчин страны в возрасте от 18 до 45 лет. В.Кожинов на основе анализа демографической статистики и других имеющихся расчетов доказал, что прямые потери или жертвы войны для СССР составили 19,9 миллионов человек, из них 6,5 миллиона погибло в боях, а 13,4 миллиона – погибшие мирные жители и военнопленные. Как пишет историк (выделено им), «Поскольку война против нас в 1941-1945 годах была направлена не только (и даже не столько!) на захват территории, но и на уничтожение…, гибель гражданских лиц совместно с гибелью пленных в два с лишним раза (!) превысила боевые потери армии…» ([57] с.731-739).
Армия Третьего рейха потеряла в боях на Восточном фронте 3,7 млн. военнослужащих; но в целом континентальная Европа за пределами СССР (Третий рейх, его вассалы и союзники) в войну потеряла 17,9 миллионов человек ([57] с.739)[377]. Как видим, число убитых в бою с советской стороны (6,5 млн.) в 1,7 раза превышает число убитых с германской стороны (3,7 млн.), и это, по мнению В.Кожинова, «объясняется главным образом более высоким уровнем выучки, дисциплины и технической оснащенности (которую обеспечивала промышленность всей Европы) армии врага» ([57] с.738). Однако если к числу военнослужащих, убитых в бою, добавить число военнослужащих, взятых в плен: соответственно, 2-2,5 миллиона с советской и 3,8 миллиона с германской стороны ([57] с.629, 736), то общее соотношение боевых потерь будет иным: 8,5-9 миллионов с советской стороны и 7,5 миллионов с германской стороны. Примерно такие же данные о размере военных потерь Советского Союза (8,6-8,7 миллионов) содержатся в выводах двух специальных комиссий, подсчитывавших потери, а также в работе американского демографа (русского эмигранта) С.Максудова ([6] с.138). Как видим, боевые потери с советской стороны, с учетом взятых в плен, лишь на 15% превысили боевые потери на Восточном фронте с германской стороны.
Приведенные цифры, которые основаны на всесторонних расчетах и выверенных данных военной статистики, развенчивают целый ряд мифов, которые циркулируют о Великой Отечественной войне вплоть до настоящего времени: «забросали врага телами»; «угробили» столько людей, что лучше бы войну проиграли и т.д. Во-первых, понятно, что не советское правительство и командование виноваты в гибели 13-14 миллионов мирных жителей СССР (включая 2 миллиона мужчин, схваченных немцами, которых те причислили к военнопленным), а нацисты, устроившие геноцид. Ведь к примеру, на той же оккупированной немцами части Франции, за исключением евреев и небольшого числа участников Сопротивления, из мирных жителей почти никто не пострадал. А 1,5 миллиона французских военнопленных, взятых Германией в 1940 году, содержались в нормальных условиях, и почти все вернулись домой. Во-вторых, боевые потери советской и германской сторон вполне сопоставимы, и явное военно-техническое преимущество германской стороны в первые полтора года войны вполне объясняет более значительные боевые потери советской стороны. Поэтому обвинения советского военного командования в организации бессмысленной гибели людей несостоятельны[378]. Как пишет в этой связи В.Кожинов, «Г.К.Жуков в 1965 году возмущался… характерной для множества авторов сочинений о войне недооценкой вражеской армии: “Мы воевали против сильнейшей армии. Таких солдат и офицеров не было. И они ведь до последнего воевали…”» ([57] с.717).
Между прочим, не только маршал Жуков, но и множество других участников войны отмечали высокий боевой дух германской армии. И то, что соотношение числа убитых и сдавшихся в плен у немцев составило 1:1, а у русских – 3:1, еще не говорит о низком боевом духе немцев. Это могло быть, в первую очередь, следствием того же нацистского геноцида. После опыта 1941 года русские прекрасно понимали, что их ждет в плену и в плен просто не сдавались, предпочитая умереть в бою даже в безнадежной ситуации. А немцы, итальянцы, румыны, французы, воевавшие за Третий рейх, рассчитывали на милосердие, которое русские неизменно проявляли к пленным.
Нельзя не учитывать и то, что значительную часть германской армии, особенно на первом этапе войны, составляли фанатики, одурманенные идеями расового превосходства, которые не только в Германии, но и в других странах Западной Европы насаждались перед этим в течение многих десятилетий. И этот фанатизм мог обеспечивать германской армии то упорство в бою, с которым столкнулась Красная армия. Вот что пишет, например, книжный обозреватель А.Кисель в рецензии на опубликованные после войны мемуары немецкого пилота бомбардировщика «Юнкерс-87» Г.Руделя: «Рудель – воплощение железной силы, воли, упорства, нечеловеческой целеустремленности. Человекомашина, обыденным и спокойным голосом делящаяся не впечатлениями, нет – наблюдениями… Никакой “работы над ошибками”. Никакого “взгляда с другой стороны”… Есть цель, есть оружие. Цель поражена, потому что “любое препятствие перед боевыми порядками наших армий должно быть уничтожено”… В неоспоримости собственной правоты у Руделя нет ни грана сомнения. У него есть ответы на все вопросы, и прежде всего на тот, почему он прав и должен победить. Все дело – “в лучшем качестве людей” (выделено мной – Ю.К.). “Уже несколько месяцев я нахожусь дома, но только сейчас понимаю, как сильно хочу на фронт”, - ни ранения, ни отступление не повлияют на его стойкость и твердость» ([153] 30-31/2009, с. 67). Известно, что в германской оккупационной армии было очень много добровольцев не только из Германии, но и из самых разных европейских стран, о чем уже говорилось. Как писал в 1953 г. немецкий профессор К.Пфеффер, «Большинство добровольцев из стран Западной Европы шли на Восточный фронт только потому, что усматривали в этом общую задачу для всего Запада… Добровольцы из Западной Европы, как правило, придавались соединениям и частям СС…» ([57] с.635). А как известно, именно части СС совершили основную массу военных преступлений против мирного населения на территории СССР и Польши.
Фанатизм военнослужащих армии Третьего рейха выражался прежде всего в том, что они не воспринимали жителей Советского Союза как нормальных, равных им людей, или не считали их за людей вообще. С.Кара-Мурза приводит пример: многие гитлеровцы на оккупированных территориях не испытывали никакого стыда по отношению к местным женщинам, они могли, например, спокойно раздеться донага в их присутствии или справлять нужду. То есть, глубоко в сознании немцев была заложена установка на то, что местное (славянское) население – недочеловеки, типа животных, а раз так, то о каком стыде может идти речь?
«Сверхчеловеки». Источник: http :// radical . ru
Склонность гитлеровцев фотографироваться на фоне повешенных ими мирных жителей, и то удовольствие, с которым они это делали, пожалуй, не имеет прецедентов в мировой истории. Во всяком случае, столь массового распространения данной патологии история последних столетий более не знала.
В свете вышеизложенного некоторые историки, в частности, С.Кара-Мурза, полагают, что Великая Отечественная война была «войной цивилизаций»: цивилизация Запада пыталась уничтожить русскую цивилизацию ([51] с.442). Это мнение можно считать верным, но с одной очень существенной оговоркой. В действительности войну против России вела западная олигархия, преследуя цель завоевания мира. Но ей удалось «вдолбить» в головы значительной части населения на Западе, что речь идет об уничтожении «низшей расы», «неполноценной цивилизации». Таким образом, искусственно созданная иллюзия была превращена в самую жуткую реальность. Если мы опять вспомним, как готовилась эта война, то увидим, что будущая «война цивилизаций» с русскими и восточными славянами насаждалась в головах немцев и других западноевропейцев в течение, по меньшей мере, полувека до начала Великой Отечественной войны. Поэтому все, кто воевал с русскими в 1941-1945 гг., даже совсем немолодые немецкие солдаты, ушедшие на фронт, выросли и всю свою жизнь прожили в условиях постоянной «промывки мозгов», в условиях пропаганды превосходства германской нации, неполноценности славян и неизбежности будущей войны цивилизаций. Гитлер создавал свою пропаганду вовсе не на пустом месте, он всего лишь усилил то, что уже существовало, и придал ему одиозные формы. Но это не значит, что та не одиозная, а весьма умная и всепроникающая пропаганда, которая существовала до Гитлера (и которая проводилась немецкими историками, социологами, антропологами, лингвистами и другими учеными) была менее эффективной. Скорее наоборот – она-то и воспитала тех идейных фанатиков-нацистов в Германии и других странах Западной Европы, которые поверили в «лучшее качество людей» Запада и, не моргнув глазом, совершали самые чудовищные преступления на территории Советского Союза и Польши.
Простые же немцы, оболваненные гитлеровской пропагандой, были поражены увиденным в России. Вот что пишет И.Солоневич, живший перед войной и в годы войны в Германии: «Я видел этого Фрица за все годы войны. Я должен отдать справедливость этому Фрицу: он был не столько обижен, сколько изумлен: позвольте, как же это так, так о чем же нам сто лет подряд писали и говорили, так как же так вышло, так где же эти босые и лишние люди» (то есть «неполноценные славяне» - Ю.К.) ([117] с.160). А вот что писал генерал Ваффен СС Л.Дегрелль в своих дневниках: «Представьте себе удивление немцев, проходящих по России и встречающих только блондинов с голубыми глазами, точный тип совершенных арийцев, которыми их учили восхищаться. Блондины. И блондинки! И какие блондинки! Высокие деревенские девушки, прекрасные крепкие, с голубыми глазами, более естественные и здоровые, чем все те, что были в гитлерюгенде. Нельзя было себе представить более типичную арийскую расу, если следовать самым строгим канонам гитлеризма» ([90] с.459). Наверное, это изумление генерала-эсесовца, убежденного фанатика-расиста, как нельзя лучше свидетельствует о том, что при помощи целенаправленной многолетней пропаганды можно смоделировать в сознании людей любую, самую бредовую идеологию, и любую, самую жуткую «войну цивилизаций». А затем эту смоделированную в сознании и заложенную в подсознание «войну цивилизаций» воплотить в реальности.
Во второй книге трилогии было показано, что насаждение идеологии «войны цивилизаций» и иных идеологий расового/национального превосходства во все исторические эпохи являлось излюбленным приемом олигархии, особенно мировой олигархии, стремившейся к мировому господству. Это – способ формирования карательной армии, при помощи которой олигархия и рассчитывает удерживать власть над миром. Подобное было и в Римской империи, и в Британской империи, и в германском Третьем рейхе, и даже в Речи Посполитой в XVI-XVIII вв. В XXI веке мы наблюдаем то же явление: попытки насадить в головах населения Запада идеологию «войны цивилизаций» (прежде всего, с мусульманским миром, но также с Россией), а также мессианские идеи о превосходстве Запада (концепция «золотого миллиарда»). Опыт 1930-х годов и Великой Отечественной войны показывает, что мировая олигархия может очень быстро перейти, так сказать, от слов к делу, от пропаганды этих идей – к самым наглым военным агрессиям и массовому геноциду «нецивилизованных» народов. А в последующем и к развязыванию глобальной войны цивилизаций. И этому может очень способствовать глобальный социально-экономический кризис (кризис коррупции), который в XXI веке разворачивается в целом по тому же сценарию, что и Великая депрессия в 1930-е годы, и другие кризисы коррупции в прошлом.
Нюрнбергский процесс (ноябрь 1945-февраль 1946 гг.). На скамье подсудимых (в переднем ряду, слева направо): Геринг, Гесс, Риббентроп, Кейтель ( http :// lenta . ru ). Всего было осуждено 19 бывших руководителей Третьего рейха, из них 12 приговорены к смертной казни. Вместо того чтобы мстить немцам за 20 миллионов убитых советских граждан, сталинское правительство показало всему миру пример милосердия и справедливости.
На суде выяснилось, какие пропагандистские трюки (помимо вышеупомянутых) использовал Гитлер для обоснования необходимости войны с СССР. Оказалось, даже высшие офицерские чины СС и вермахта были убеждены в том, что нападение Германии на СССР было «актом самообороны», превентивный удар с целью не допустить якобы готовившееся нападение со стороны СССР. И последующая оккупация Советского Союза и уничтожение миллионов его мирных жителей обосновывались все той же необходимостью «самообороны» - дескать, в противном случае все равно потенциальная угроза со стороны СССР будет существовать. Нюрнбергский трибунал и делегации 4 стран-союзников (СССР, США, Великобритании, Франции) единодушно отвергли эту логику как противоречащую фактам и здравому смыслу. Интересно, что ту же «геббельсовскую пропаганду», которой одурманили немцев накануне войны, сегодня нам преподносят Резун-Суворов и Марк Солонин, книги которых, благодаря их влиятельным спонсорам, вышли огромными тиражами (см. пп.21.7, 22.4, 24.6). Только теперь этой «геббельсовской пропагандой» (которая была уже однажды публично опровергнута на Нюрнбергском процессе) морочат голову россиянам и всему миру.