― Это не был просто удачный выстрел, ― сказал Кирк.
― Я ходила с отцом на стрельбище пару раз в месяц с тех пор, как мне исполнилось одиннадцать, ― я так и продолжала сидеть, свернувшись калачиком, после того, как восстановила дыхание. ― Хоть что-нибудь из того, что ты сказал мне вчера, правда?
― Большая часть. Я просто поправил и преувеличил что-то в своей жизнь ― так легче запомнить.
― Как долго ты здесь? ― пробормотала я. Оттого, что моя челюсть вжималась в колено, слова прозвучали приглушённо.
― Слишком долго, ― сказал он.
Я снова легла в тёплую воду. Мне хотелось больше информации, но мой мозг погрузился в онемевший ступор и оставил меня без вопросов, так что никто из нас не говорил. Всё, что я слышала — это биение собственного сердца и наше дыхание.
Я испугалась, когда Кирк вытащил меня из ванной.
― Ещё не всё, ― запротестовала я.
― Вода остывает, и ты превращаешься в чернослив, ― сказал он, прижимая меня к столешнице раковины, чтобы вытереть полотенцем.
Она была практически той же температуры, что и вода в ванне, но не похоже, что я пробыла в ней так долго.
― Думаю, те обезболивающие таблетки слишком сильные.
Кирк усмехнулся и, умудряясь удерживать меня в вертикальном положении, просушил полотенцем мои волосы и вытер тело.
― Думаю, ты мало весишь.
― Могу я спать в твоей постели? ― моя голова наклонилась вперёд.
― Спать в ванной не достаточно хорошо?
Я засмеялась, и, несмотря на то, что это причиняло боль, это было лучшее чувство в мире. На этот краткий момент я почувствовала свободу.
― Конечно, ты можешь спать в моей постели, но я буду спать рядом.
— Согласна, ― не то, чтобы что-то поменялось с тех пор, как мы спали уже больше недели, но по какой-то причине я нуждалась в его одобрении.
Кирк отнёс меня обратно в спальню и уложил в постель прежде, чем снять с себя мокрую одежду и забраться в кровать рядом со мной.
― Ты всё ещё хочешь меня?
― Да. Почему ты об этом спрашиваешь?
― Я… ты… не делишься.
Он поцеловал меня в висок и притянул к своей груди.
― Ты моя, Сахарочек. Пока ты здесь, ты моя.
Я всё ещё хотела узнать побольше почему он здесь и чем занимается, но хватка, которой я цеплялась за сознание, становилась всё слабее.
Я открыла глаза, Гейб стоял в шаге от кровати. Теперь, когда этот ублюдок был мёртв, от него было сложнее избавиться, чем тогда, когда был жив. Он просто стоял, пялясь на меня тем же взглядом, как и тогда, когда я очнулась на столе в подвале.
Я потянулась в поисках Кирка, но постель была пуста.
― Заставь его исчезнуть, ― я попыталась закричать, заставляя себя произносить слова так громко, как только могла, но они едва звучали как шёпот. ― Кирк,― попыталась я снова, но беззвучно.
Гейб засмеялся.
― Ты жалкая. И слабая. Ты думала, что сможешь бороться с нами, но всё это время была белкой в клетке с тиграми.
― Ты не ёбаный тигр, ― прошептала я. ― Ты больной мудак, который мучает женщин, потому что слишком слаб для чего-то ещё.
Он схватил меня, и боль прострелила грудь. Я не могла дышать. Не могла кричать.
Что-то коснулось моей шеи, грубо, но легко. Это не было похоже на прикосновение других мужчин. Это переместилось вокруг моей шеи, и я подумала, что меня задушат.
Глаза Гейба округлились.
―Ты жалкая.