Эвакуация британских войск из Дюнкерка. Источник: http :// historic . ru
Британцы в очередной раз предали своих союзников (на этот раз – французов), а Гитлер им лично обеспечил возможность беспрепятственно переправиться в Англию.
Западные историки обычно называют это избавление 300-тысячной британской армии от неминуемого разгрома «дюнкеркским чудом» и нередко объясняют его ошибкой немецкого командования. Но факты это опровергают. Вот что пишет по этому поводу В.Кожинов (выделено им):
«Пытались доказывать, что Гитлер и его военачальники допустили грубейшую ошибку. Между тем уже хотя бы один давно известный факт, что столь существенный приказ о приостановке наступления был передан немцами по радио в незашифрованном виде (и стал, естественно, известен англичанам) ясно говорит: это не ошибка, а намеренная акция. Германский генерал-фельдмаршал Рунштедт, выполнявший приказ о приостановке наступления, впоследствии заявил, что после дюнкеркского “чуда” Гитлер “надеялся заключить с Англией мир”.
Об истинной сути дюнкеркского “чуда” основательно написал в 1956 году французский историк А.Гутар: “Гитлер был убежден, что Англия… будет вынуждена заключить мир. Он имел твердое намерение облегчить англичанам это дело и предложить им чрезвычайно великодушные условия. Было ли удобно при этих условиях начать с того, чтобы захватить у них их единственную армию?.. Лучше… позволить их войскам совершить посадку на суда, что не представляло никакой опасности, так как они не могли взять с собой оружие, и война уже на исходе”» ([57] с.666).
Но даже если формальный мир с Британией был невозможен, что Гитлер мог прекрасно понимать, такой «обмен любезностями» между Британией и Германией (британская армия не стала воевать с германской, а та в ответ не стала учинять ей разгром!) сам по себе служил достаточно красноречивым сигналом и доказательством. Сигналом и доказательством того, что эти две страны не собирались друг с другом по-настоящему воевать, а все военные акции по отношению друг к другу, равно как и само нахождение в состоянии войны, предназначались лишь для дезинформации общественного мнения и советского руководства. Тем же целям служил и разработанный в Германии план вторжения в Англию – «Морской лев». Ведь у Гитлера не было достаточных военно-морских сил для вторжения, и этот план невозможно было реализовать. Впоследствии немецкие генералы фон Рунштедт и Блюментрит утверждали, что сам немецкий генералитет рассматривал этот план как чистейший блеф. Американский журналист У.Ширер в августе 1940 г. объехал побережье Ла Манша и не обнаружил никаких признаков подготовки немецкого вторжения в Британию. Более того, Гитлер ничего не предпринимал для того, чтобы сделать возможность этого вторжения более реальной. Как указывает Н.Стариков, он даже не попытался захватить военно-морской флот поверженной Франции (!), что можно было сделать очень легко и это как раз и могло изменить баланс сил на море в пользу Германии ([120] с.341-346). Данный факт еще лучше других доказывает, что Гитлер даже не помышлял о высадке на Британские острова. В документах немецкого военного командования, захваченных после капитуляции Германии, не было обнаружено ни одного (!) плана войны против Англии. Как пишет в этой связи В.Кожинов, «многие историки убедительно доказывают, что он [“Морской лев”] представлял собой фальшивку… преследовавшую цель дезинформировать и Великобританию (ради запугивания, чтобы склонить к мирным переговорам), и, главное, СССР (дабы обеспечить неожиданность нападения на него). В высшей степени показательно, что именно в том самом июле 1940 года составлялся реальный “План Барбаросса”!» ([57] с.665).
Франция была разгромлена Гитлером за 44 дня и стала еще одной жертвой – жертвой, принесенной самой чудовищной военной машине в истории человечества. Но жертвой Францию можно называть лишь с большой оговоркой. Гитлер не собирался ни уничтожать французов, ни захватывать французский военно-морской флот, ни даже оккупировать всей Франции – почти половина территории страны не была оккупирована немцами. Вновь сформированное французское правительство во главе с фашистским диктатором Петэном быстро объявило о капитуляции Франции, и Франция стала союзником Германии, а ее ресурсы и население стали служить Гитлеру. Как писал английский историк А.Тейлор, «Немцы обнаружили в хранилищах достаточные запасы нефти… для первой крупной кампании в России. А взимание с Франции оккупационных расходов обеспечило содержание армии численностью 18 млн. человек» ([57] с.628-629). К этому надо добавить, что немало французов воевало в составе гитлеровской армии, вторгшейся в СССР (только среди погибших на русском фронте оказалось 40-50 тысяч французов!); и даже в Северной Африке 200-тысячная французская армия в конце 1942 г. воевала на стороне Германии против англичан и американцев ([57] с.629). Помимо этого, большое число французских инженеров и рабочих были посланы в Германию для работы на военных заводах, изготавливавших военную технику для русского фронта, да и французские военные заводы токже работали на Гитлера.
Поэтому завоевание Франции для Гитлера, равно как и для его англосаксонских спонсоров (несмотря на кажущиеся разногласия), было еще одним шагом по созданию мощнейшей военной машины, какой еще никогда не существовало в истории. И создавалась эта машина лишь с одной целью – уничтожить Россию, и тем самым обеспечить группировке могущественных западных магнатов реализацию их сокровенных планов по господству над всем миром. Ради этого они будут готовы пожертвовать не только Францией, но даже и Англией – что мелочиться, ведь есть еще США и Канада, где их сила еще более велика, чем в самой Англии. А уничтожив Россию, можно будет без большого труда развалить и рыхлую гитлеровскую империю. Тем более, что высокопоставленные немецкие военные и штатские чиновники (Бек, Канарис, Остер, Герделлер, Шахт, Хассель) уже давно предлагали британскому правительству совместными усилиями свалить Гитлера ([120] с.317), а на его место поставить… того, кто устроит Британию и США. Таков был коварный план, задуманный мировой олигархией. И он едва не осуществился.
22.3. Внешняя политика СССР накануне Великой Отечественной войны
Внешнюю политику Советского Союза в рассматриваемый период необходимо рассматривать в контексте того, что происходило в то время в Европе. Фактически Вторая мировая война началась не с нападения Германии на Польшу в 1939 году, а намного раньше. 1 сентября 1939 года – это весьма условная дата, и она была выбрана западными историками именно потому, что лучше всего прикрывает ту лицемерную политику, которую Запад проводил по отношению к Гитлеру (до нападения на Польшу он одобрял действия Гитлера, а после него – перестал одобрять). В то же время выбор этой даты совершенно нелогичен. Непонятно, почему именно захват Гитлером Польши следует считать началом Второй мировой войны, а, например, не захват им Австрии в марте 1938 года. С тем же успехом начавшейся Второй мировой войной можно считать и захват Чехословакии Германией, Венгрией и Польшей в течение сентября 1938 г. – марта 1939 г., когда тоже шли бои и уничтожалось местное население. Совершенно непонятно, чем Польша лучше Австрии и Чехословакии, почему именно Польше историки оказали такую честь и проигнорировали две другие страны, еще ранее ставшие жертвой военной агрессии. Поэтому принятая сегодня датировка начала войны не вписывается ни в какую логику.
Если же судить о размахе военных действий, то Вторая мировая война реально началась 22 июня 1941 г., когда Германия и ее союзники напали на СССР и когда действительно по своему масштабу война стала мировой. То, что происходило до этого, сами западные историки называют «странной» или «мнимой» войной, и по масштабу военных действий оно не идет ни в какое сравнение даже, например, с Первой мировой войной, несмотря на гораздо более смертоносное оружие. Так, за первые два года Второй мировой войны (если считать ее началом 1 сентября 1939 г.) потери Англии и Франции составили порядка 100 тысяч человек, в то время как их потери за 4 года Первой мировой войны только убитыми достигли 2,3 миллиона, и еще 6,3 миллиона ранеными и пропавшими без вести. Потери Германии до 22 июня 1941 г. были еще меньше, чем потери Англии и Франции (100 тысяч), а за 4 года Первой мировой войны они составили 1,8 миллиона убитыми и 4,2 миллиона ранеными и пропавшими без вести [214]. Как видим, среднегодовые потери разнятся на порядок - в 10 раз и более, несмотря на гораздо более смертоносное оружие в эпоху Второй мировой войны. О какой же мировой войне идет речь? Это напоминает не мировую войну, а заурядный региональный военный конфликт.
В свете приведенных цифр и самого используемого на Западе термина – «мнимая война» - выбор даты 1 сентября 1939 года и вовсе представляется какой-то нелепостью. В сущности, в истории Второй мировой войны есть две ключевые даты. Первая - 12 марта 1938 года, когда немецкие войска вступили в Австрию, и тем самым Гитлер начал целую серию захватов независимых европейских государств. Вторая дата – 22 июня 1941 г., когда реально началась мировая война, не имевшая ничего подобного ранее в истории человечества, когда вся Европа вторглась на территорию Советского Союза в целях его уничтожения. Вот одну из этих дат, а вовсе не 1 сентября 1939 года, и следует считать днем начала Второй мировой войны.
Если исходить из вышеизложенного, то внешнеполитические действия Советского Союза в период с 1938 по 1941 гг. являются совершенно логичными и последовательными. Война (направленная в основном против него) уже фактически началась и требовала адекватных мер по созданию системы либо коллективной, либо индивидуальной защиты. Как уже выше было сказано, СССР через пять дней после нацистской аннексии Австрии, 18 марта 1938 г., направил Англии и Франции предложение о созыве конференции относительно коллективного плана гарантий против агрессии Германии. Но это предложение было проигнорировано и даже, по словам Черчилля, «с презрением» отвергнуто. После заявления Гитлера о намерении аннексировать Судетскую область Чехословакии Советский Союз направил в Прагу делегацию, которая объявила о готовности Красной армии оказать военную помощь чешской армии в отражении немецкой агрессии. В последующие месяцы Литвинов, Калинин и другие советские руководители неоднократно публично заявляли о такой готовности [78]. Но эта помощь тоже была отвергнута – Чехословакия по требованию Англии и Франции аннулировала договор с СССР о взаимопомощи, а затем ее территория подверглась разделу.
Планы Запада: усиление Гитлера и подталкивание его к войне с Россией, - были настолько очевидными и подтверждались таким количеством фактов, что, в сущности, можно было уже тогда поставить крест на любых попытках СССР договориться с Западом и попытаться заключить мирный договор с Германией, чтобы хотя бы отсрочить ее нападение на нашу страну. Тем не менее, такие попытки продолжались вплоть до конца августа 1939 г. Как указывает А.Шубин, 17 апреля 1939 г. Советский Союз сделал новое предложение Англии и Франции о заключении между собой соглашения сроком на 5-10 лет о военной помощи не только друг другу, но также третьим европейским странам, подвергшимся военной агрессии ([152] с.263). Однако переговоры с Англией и Францией по этому вопросу шли очень вяло. 3 мая нарком иностранных дел Литвинов подал в отставку, и его функции были возложены на Молотова. Многие западные историки рассматривают это как своего рода «приглашение» Гитлеру сесть за стол переговоров с СССР – ведь Литвинов был евреем, а для гитлеровцев вести переговоры с евреем было недопустимо. Но причина могла быть намного проще – эскалация международной напряженности (или фактическое начало Второй мировой войны) требовала более решительных действий, для чего Молотов подходил намного лучше мягкотелого Литвинова. Как пишет А.Шубин, «Сталин надеялся, что Молотов будет более напорист в давлении на партнеров (то есть на Англию и Францию – Ю.К.), чем Литвинов… Напористость Молотова быстрее привела к закономерному результату – переговоры зашли в тупик. С обходительным Литвиновым движение в этом направлении шло бы медленнее» ([152] с.264-265).
В дальнейшем переговоры с Англией и Францией хотя и продолжались, но более походили на фарс, чем на реальные переговоры. Так, 27 мая 1939 г. эти страны наконец согласились на идею военного союза, выдвинутую СССР 17 апреля (для чего им понадобилось почти полтора месяца!). Но перед этим, 19 мая, премьер-министр Великобритании Чемберлен заявил уже в парламенте (а не только в частных беседах, как ранее), что «скорее подаст в отставку, чем заключит договор с Советами» ([152] с.266-267). Что должны были подумать Сталин и советское руководство, получив столь противоречивые ответы? Разумеется, любой здравомыслящий политик пришел бы к выводу, что никакие реальные переговоры с Британией невозможны. Тем не менее, советское руководство упорно пыталось форсировать переговоры с Англией и Францией, хотя параллельно уже начались контакты с Германией по поводу заключения сепаратного мирного договора.
Дальнейшие переговоры с Англией и Францией проходили столь же нелепо, и с западной стороны имели совершенно явную цель – затянуть время, оставшееся до нападения Германии на Польшу, и помешать СССР вступить в реальный диалог с Германией. После двухмесячных консультаций наконец договорились о проведении переговоров на высшем уровне в Москве. Но вместо первых лиц Англия и Франция послали в Москву двух генералов, не имевших ни полномочий, ни информации, необходимой для достижения каких-либо договоренностей. По словам историка Л.Соцкова, инструкция, переданная британской делегации, содержала такой тезис: достижение любых договоренностей с Москвой не соответствует британским интересам [78]. И генералы исправно выполняли полученные ими инструкции. Сначала целую неделю (с 5 по 11 августа) добирались в Москву на пароходе, хотя можно было за несколько часов долететь на самолете. Потом целый день обсуждали порядок проведения переговоров, настаивая на том, что переговоры следует проводить не более двух-трех часов в день. А потом выяснилось, что переговоры вообще не имеют смысла, так как у англо-французской делегации нет ни полномочий, ни информации. Не говоря уже о том, что Польша категорически отказалась участвовать в переговорах, а без ее согласия предоставить Красной армии пропуск через свою территорию ни о каких совместных действиях СССР и Запада против Германии не могло быть и речи. Но Польша, разумеется, заняла такую позицию лишь потому, что последняя вполне устраивала Британию. Фактически Англия и Франция сорвали переговоры с Советским Союзом накануне немецкого вторжения в Польшу, и это было логичным продолжением всей их предшествующей политики по натравливанию Германии на Россию. По словам Л.Соцкова, «Мы все предвоенные годы бились над тем, чтобы создать антигитлеровскую коалицию и не смогли это сделать в результате упорного сопротивления англичан и французов» [78].
