«О том как немцы большевика на Россию выпускали». Плакат 1917 года - один из примеров «топорной» антибольшевистской пропаганды Временного правительства. Источник: www . rusarchives . ru
Отсутствие связи между Лениным и иностранными разведками косвенно подтверждает, например, и такой факт, как крайне стесненное финансовое положение Ленина в 1915-1916 гг., граничащее с нищетой. Это совсем не вяжется с имиджем «германского шпиона Ленина». Между тем, другие так называемые «революционеры» (Троцкий, Керенский, Милюков и т.д.) никогда не испытывали финансовых проблем, жили на широкую ногу и «сорили деньгами» – именно по той причине, что не были никакими революционерами, а были просто платными агентами иностранных разведок, «денежных мешков» и прочих спонсоров.
Интересно, что, занимаясь фабрикацией таких сомнительных «фактов», русская контрразведка слишком мало делала для выявления действительных немецких шпионов, которые не только свободно разгуливали и занимались подрывной деятельностью, но и проникали в само командование русской армией. Ранее уже приводилось на этот счет высказывание бывшего начальника штаба и главкома Северного фронта М.Бонч-Бруевича, который лично столкнулся «с бесцеремонным хозяйничаньем вражеской разведки в наших высших штабах и даже во дворце самого Николая II». А вот что, например, рассказывал по этому поводу полковник Анненков, также воевавший на германском фронте: «Сибирские казачьи войска были два раза избиты благодаря измене в тылу. Один раз это было… с корпусом Самсонова… Тут штаб корпуса просил о поддержке Гродненский гарнизон, где сосредоточены были 21-й и 23-й корпуса. Когда по радио просили поддержки, то немцы нам отвечали, что напрасно беспокоитесь, вы проданы давным-давно: каждый солдат по 8 рублей, офицер – по 14 рублей. Этому, конечно, не верили. Но то, что не пришла поддержка, что гродненские части не пришли, было ясно видно, что кто-то против нас работает в пользу немцев. Кроме того, были случаи, когда посылались в боевую линию части, имеющие по 15-20 патронов. Затем были случаи, когда батареи, стоящие сзади, в день выпускали 5-6 снарядов. Были случаи, когда посылались, вместо трехдюймовых снарядов, двенадцатидюймовые. Все это давало повод думать, что кто-то усиленно работает против нашей армии» ([85] с.358). Еще один пример – деятельность митрополита униатской церкви Шептицкого, который, будучи германским агентом (что подтверждено документально), широко развернул подрывную деятельность на территории России. Хотя Шептицкий был изобличен русской контрразведкой как немецкий шпион, Керенский, по словам В.Оппокова, «приложил немало усилий к тому, чтобы глава униатской церкви не только оживил и расширил свою российскую резидентуру, но и выдал ему (изобличавшие и его, и униатскую церковь, и германский штаб) документы, добытые нашей контрразведкой. Если учесть, что Шептицкий был тесно связан с высшим немецким руководством, то сам собой напрашивается вывод о возможной тайной связи Керенского с немцами, в чем он безуспешно пытался обвинять Ленина и большевиков…» ([85] с.360).
Как мы уже убедились в предыдущих главах, самый любимый прием нечистоплотных политиков – это обвинить своих противников в том, в чем они виноваты сами. Такие же приемы мы видим со стороны лидеров партий, представленных во Временном правительстве. Сами эти лидеры, похоже, были готовы продать что угодно и кому угодно, лишь бы деньги платили. И в том же самом они пытались обвинить своих политических противников.
Но подрывная деятельность против Ленина и большевиков не всегда велась столь же «топорно», как в приведенных выше примерах. В ряде случаев она была довольно успешной. В главе XVIII уже приводился пример, когда царской охранке удалось внедрить в руководство партии большевиков накануне Первой мировой войны пятерых провокаторов. Другим примером успешной провокации можно считать «дело об убийстве царской семьи большевиками», фабрикацией которого занимались следователи Колчака. О том, что такая фабрикация велась и довольно активно, также свидетельствуют факты, приводимые В.Оппоковым. Между тем, сегодня можно считать доказанным, что вовсе не большевики организовали истребление династии Романовых, скорее всего, это дело рук англичан. Конечно, не исключено, что у них были сообщники в органах советской власти. Однако тот же Юровский, которого историки считают одним из участников этого убийства[329], не был большевиком, а был эсером. «Внедрять в ряды большевиков провокаторов, - пишет В.Оппоков, - объявлять революционером-ленинцем любого, кто мог бросить тень и на революционную борьбу и на большевистское движение, - это было излюбленным приемом сыскных и контрразведывательных органов при царе, при Временном правительстве, при коротком владычестве в Сибири Верховного правителя – Колчака» ([85] с.329).
Нет никакого сомнения, что и без провокаторов ряды большевиков после начала роста их популярности и особенно после их прихода к власти в ноябре 1917 г. все более наводнялись людьми, примкнувшими к ним либо случайно, либо по соображениям выгоды. Накануне февраля 1917 г. численность РСДРП (б) насчитывала всего лишь 10 тыс. человек, в апреле 1917 г. она уже составляла около 50 тысяч, а к октябрю 1917 г. выросла до 350 тыс. ([51] с.138) Таким образом, на одного старого члена партии в октябре 1917 г. приходилось 35 новых, вступивших в нее менее 8 месяцев назад. Быстрое увеличение численности партии продолжалось и в последующие месяцы.
Одним из примеров притока в партию не по идейным, а по конъюнктурным соображениям является массовый приток и в советы, и в большевистскую партию эсеров, чему способствовало заключение с ними в начале 1918 г. политического альянса. Выше говорилось о том, какая коррупция царила в партии эсеров. Об этом свидетельствовал бывший британский агент Джордж Хилл, который, согласно его мемуарам, сам много раз передавал эсерам чемоданы с деньгами и номера заграничных счетов; об этом свидетельствует и целый ряд фактов, указывающих на связь с зарубежными спонсорами Керенского, Савинкова, Блюмкина других известных личностей из партии эсеров. Сам Савинков признал, что восстания эсеров в 1918 г. финансировались французской миссией. Кроме того, как указывает С.Кара-Мурза, в партии эсеров было немало откровенных уголовников. Об этом писали Пришвин и другие современники. Крестьяне не имели возможности сами заниматься политической деятельностью, так как были связаны сельскохозяйственной работой. Поэтому они часто выбирали своими представителями в комитеты и советы воров и уголовников (поскольку выбирать больше было некого), а те, как правило, вступали в партию эсеров, очень популярную среди крестьян ([51] с.123-124). И партия эсеров не пыталась бороться с наплывом в ее ряды таких сомнительных личностей.
Вместе с тем, эта партия была очень многочисленной, и массовый приток эсеров в партийные и советские органы мог лишь усилить хаос и анархию в управлении и усилить подрывную работу внутри советской власти. Ведь эсеровскую публику, составленную частью из уголовников, частью из коррумпированных политиков, было очень легко подкупить и толкнуть на любые преступления. Как пишет В.Оппоков, «беда большевиков в том, что они зачастую излишне доверяли согласительным договорам, например, с эсерами, подменяя компромиссы – откровенным слиянием. Вот и получилось, что энергичная, нахрапистая, практичная или даже меркантильная, жестокая эсеровская публика, заручившись большевистскими мандатами, а позже и членскими билетами, заполонила советские органы, хозяйственные учреждения, партийный аппарат, не столько растворившись среди большевиков, сколько растворив их в себе; придавая им эсеровскую окраску, силу и идейность, делала свое разрушительное и провокационное дело» ([85] с.333).
Да и помимо эсеров, в партию большевиков после октябрьской революции нахлынуло много других деятелей, которые поспешили сразу проникнуть в руководство партии. Поэтому убежденных большевиков – сторонников Ленина – даже в руководстве РСДРП (б) было не так уж и много. Как пишет Р.Баландин, «О какой-то мифической ленинской гвардии не приходится рассуждать уже потому, что ее не существовало» ([7] с.281).
20.4. …и агент мирового империализма Троцкий
Одним из таких новых людей, «примазавшихся» к партии большевиков в 1917 г., был Лев Троцкий (Бронштейн), быстро ставший второй фигурой в партии после Ленина. Вплоть до середины 1917 г. он не был большевиком, а считал себя лидером некоего независимого течения социал-демократии (так называемой группы «межрайонцев»). Между прочим, очень удобная позиция для того, чтобы поддерживать тесные контакты сразу с несколькими ведущими партиями и чтобы в критический момент успеть вспрыгнуть в тот поезд, который продолжит движение. Так и получилось - когда Троцкий в середине 1917 г. увидел резкий рост популярности большевиков и падение популярности меньшевиков и эсеров, то он быстро переметнулся к большевикам и постарался войти в руководство партии. Тем не менее, даже вступая в партию большевиков, он не разделял их взгляды. Например, когда Троцкий за 1-2 месяца до вступления в партию вел переговоры с Лениным о вхождении в редколлегию газеты «Правда», то он сказал: «Но признания большевизма требовать от нас нельзя… Большевики разбольшевичились – и я называться большевиком не могу» ([51] с.136). Однако это заявление не помешало ему как только ситуация начала складываться в пользу большевиков, сразу же вступить в РСДРП (б).
В настоящее время нет никаких сомнений в том, что Троцкий имел очень влиятельных иностранных спонсоров и, став в 1917 г. одним из лидеров большевистской партии, в основном руководствовался их интересами. Его связи с международными финансовыми кругами США и Великобритании (с мировой олигархией) хорошо известны и доказаны. Как пишет Р.Баландин, «Троцкий, обремененный семьей, никогда не испытывал финансовых трудностей (в отличие от Ленина – Ю.К.) … Есть сведения, что он получал деньги от американских банкиров, в частности от Якоба Шиффа, видного сиониста и миллионера…» ([7] с.281). Другим спонсором Троцкого был его собственный дядя – крупный коммерсант и банкир, член масонской ложи С-Петербурга Абрам Животовский. Во время Первой мировой войны Животовский активно занимался товарными спекуляциями. В частности, его обвиняли в том, что он продавал русский сахар и муку врагу России – Германии и содействовал возникновению голода в Петрограде [67]. Благодаря деньгам, полученным от своих спонсоров, Троцкий с семьей проделал в 1916-1917 гг. путешествие на пароходе из Европы в США и обратно первым классом, в Нью-Йорке остановился в шикарном отеле «Астор», возвращаясь в Россию, вез с собой 10 тысяч долларов наличными (эквивалент нынешних 200 тысяч долларов) [67]. А последние годы жизни он жил, как феодальный барон, на хорошо укрепленной и тщательно охраняемой вилле в Мексике, что стоило безумных денег. И это несмотря на то, что перед этим его выслали из СССР без гроша в кармане.
Доказано и то, что, проживая в Вене в период с 1907 по 1914 гг. Троцкий стал агентом-информатором австрийской и немецкой разведок, информируя их о том, что происходило в России. Во время Балканских войн 1912-1913 гг., в которой турки воевали со славянами и греками, он поехал в качестве военного корреспондента на театр военных действий и опубликовал в газете «Киевская мысль» более 70 статей антиславянской и антироссийской направленности [67]. В этих статьях он явно симпатизировал туркам - или всем тем, кто боролся с попытками славян создать сильное государство на Балканах. По данным американского историка А.Боровского, находясь на театре военных действий на Балканах, Троцкий передавал собранную им информацию военного характера в немецкую разведку [67].
В дальнейшем, оказавшись в США накануне событий 1917 г., он был, судя по всему, завербован британской разведкой. По данным американского историка Р.Спенса, известный британский агент (и уроженец Одессы) Сидней Рейли, который в дальнейшем будет активно вести подрывную деятельность против России, во время Первой мировой войны одновременно работал торговым агентом в компании А.Животовского, дяди Троцкого. Как полагает историк, во время пребывания Троцкого в Нью-Йорке С.Рейли и глава британской разведки в Северной Америки В.Вайсман завербовали его в британскую разведку [67]. Во всяком случае, в отчетах Вайсмана своему руководству в дальнейшем неоднократно фигурировало имя Троцкого, что является тому прямым подтверждением. Судя по всему, в переговорах с Троцким участвовал и американский полковник Манделл Хауз – советник президента США Вильсона и один из создателей тайного олигархического клуба – Совета по международным отношениям, в который входили богатейшие люди Америки (см.: [65] глава XX). По данным французского историка Н.Тандлера, именно полковник Хауз подготовил для Троцкого американский паспорт, с которым он плыл на пароходе в Россию в апреле 1917 г. [67]
Надо полагать, содействие его спонсоров помогло и его стремительной политической карьере в 1917 году. Хотя он приехал в Россию из эмиграции лишь в мае 1917 г., но сразу же был избран в исполком Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Членом партии большевиков Троцкий стал лишь в июле 1917 г., да и то заочно, сидя в тюрьме после июльских событий. Но из тюрьмы его очень скоро выпустили, и уже в сентябре, едва выйдя из тюрьмы, он стал председателем исполкома Петросовета, а в октябре считался вторым человеком в РСДРП (б) и входил в пятерку ее лидеров (наряду с Лениным, Сталиным, Бубновым и Сокольниковым), сформированную для организации свержения Временного правительства и вооруженного захвата власти. А еще через месяц вошел в Советское правительство (СНК) и стал наркомом иностранных дел.
Столь головокружительная партийная и государственная карьера Троцкого очень напоминает такую же стремительную карьеру Керенского. Тот ведь тоже не состоял ни в одной партии – в 1905-1917 гг. сотрудничал то с эсерами, то с меньшевиками, то с народными социалистами, то примыкал к трудовикам, то оставался сам по себе. Зато в течение ряда лет Керенский активно работал в масонской ложе «Великий Восток народов России» и был ее секретарем. Лишь в марте 1917 г. он вступил в партию эсеров, но еще до этого он уже успел стать министром юстиции Временного правительства и заместителем председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. А еще спустя несколько месяцев он уже был главой Временного правительства и одним из лидеров партии эсеров. Карьера Керенского столь же невероятна, как и карьера Троцкого, и объясняться может только одним – его очень сильно «проталкивали» иностранные и отечественные спонсоры, связанные с ним по масонским каналам. Лишь влиянием и деньгами этих спонсоров объясняется то, что никому не известный и нигде не состоявший (кроме масонской ложи) Александр Керенский вдруг в одночасье стал крупнейшим государственным и партийным деятелем страны. Феномен Льва Троцкого, очевидно, объясняется тем же самым – никакого другого объяснения придумать невозможно, даже при самом живом воображении. Разумеется, как Керенский, так и Троцкий, заняв высокий государственный пост, должен был «отрабатывать» эту поддержку и выполнять указания своих спонсоров.
Деятельность Троцкого после прихода большевиков к власти достаточно красноречиво подтверждает вышесказанное. Слишком многие его приказы и действия носили разрушительный характер и были направлены на продление войны с Германией, на разжигание Гражданской войны, на усиление хаоса и анархии в стране, то есть отвечали тем целям, которые ставила перед собой правящая верхушка Антанты и других иностранных государств, участвовавших в интервенции против России. Став наркомом иностранных дел, он взял курс на затягивание и фактический срыв переговоров с Германией о мире. Как указывает Н.Рожков, в декабре 1917 г. - январе 1918 г. ему удалось убедить большинство большевистского ЦК поддержать его позицию («ни мира, ни войны, армию распустить»), и отвергнуть позицию Ленина о быстрейшем заключении мирного соглашения ([107] 12, с.301). Таким образом, именно Троцкий несет ответственность за срыв переговоров и начало нового немецкого наступления в феврале 1918 г., которое привело к оккупации немцами значительной части страны. Лишь 17 февраля 1918 г. на совещании ЦК (большинством 7 голосов против 6) Ленину удалось провести свое предложение о немедленном заключении мира ([107] 12, с.302). Но теперь его условия, предлагавшиеся Германией, были намного хуже. Таковы были причины заключения Брестского мира, которые многие современники и историки называли «позорным и унизительным». Фактическую вину за это несет Троцкий, который, судя по всему, действовал в интересах Антанты и своих зарубежных спонсоров.
Второй пример – упорные попытки Троцкого в 1918 г. утопить и взорвать Балтийский флот. После подписания Брестского мира, провозгласившего независимость Финляндии, Балтийский флот, находившийся в Гельсингфорсе (Хельсинки), по условиям подписанного соглашения, следовало или перевести в Кронштадт, или передать немцам, или утопить. Но переходу в Кронштадт мешали ледяные торосы, а немцы выставили ультимативное требование передать им Балтийский флот до 31 марта 1918 г. ([122] с.254) В этих условиях командующий флотом А.Щастный получил приказ от Троцкого о затоплении флота. Однако он в нарушение приказа и рискуя жизнями людей, в течение марта перевел флот из Гельсингфорса в Кронштадт через льды. Из 350 боевых судов Балтийского флота было таким образом спасено 236 кораблей, включая все самые крупные и ценные корабли – дредноуты. Тогда Троцкий вместо похвалы за проявленное усердие и мастерство в начале мая прислал Щастному новый приказ – подготовить флот к взрыву в Кронштадте, якобы в целях воспрепятствовать его захвату немцами (с которыми Россия уже больше не воевала!). Более того, как указывает Н.Стариков, не надеясь больше на исполнительность Щастного и его подчиненных, Троцкий выпустил приказ о выделении специальных денежных средств для поощрения подрывников, которые возьмутся взорвать флот. Впоследствии на судебном процессе по делу Щастного Троцкий признался, что эти деньги выделяли англичане, и даже указал, кто именно – капитан Кроми, глава резидентуры британской разведки в России ([122] с.254). Таким образом, Троцкий на деньги, выделенные британскими спецслужбами, хотел подкупить русских моряков для уничтожения собственного флота! Щастный сорвал и этот план Троцкого: он обнародовал телеграммы последнего перед матросами. Те были настолько возмущены, что поклялись дать бой любому, кто попытается взорвать их флот. Таким образом, план по уничтожению Балтийского флота был сорван; но Троцкий не простил этого Щастному. В конце мая он вызвал его под надуманным предлогом в Москву, где тот был арестован по обвинению в государственной измене, подвергнут быстрому следствию и суду и затем казнен, несмотря на официально отмененную Советским правительством смертную казнь.
Третий случай, наглядно демонстрирующий подрывную деятельность Троцкого – его роль в разжигании чехословацкого мятежа, с которого и началась полномасштабная Гражданская война. В течение 21-28 мая 1918 г. Троцкий послал ряд телеграмм местным органам власти с требованием разоружить и арестовать чехословацкий корпус, хотя ранее была договоренность Совнаркома с чехами о беспрепятственном следовании корпуса во Владивосток. Эти телеграммы почему-то моментально становились известными самим чехам и словакам. К тому же в их корпусе насчитывалось около 50 тысяч человек, большинство из них были вооружены, и вряд ли местным властям под силу было их разоружить. Единственным разумным выходом было пытаться избежать любого противостояния с чехами и способствовать их быстрейшему перемещению во Владивосток или в другой порт для выезда из страны. Телеграммы Троцкого делали из них врагов советской власти, и конфликт с ними становился неизбежным[330].
Как отмечает Р.Баландин, чехословацкие эшелоны мирно проезжали по территории России и ни с кем не воевали, пока в дело не вмешался Троцкий: «Сызранский Совдеп пропустил через Сызрань эшелоны, заключив с ними договор. Но из Москвы летели грозные телеграммы Троцкого, и в тыл пропущенным чехословацким эшелонам был направлен сызранский гарнизон, усиленный подошедшими подкреплениями. Из Самары навстречу им шли войска Красной Армии. Разбив под Липягами большевиков, чехословаки взяли Самару. Там при их поддержке было создано правоэсеровское правительство – Комитет Учредительного собрания… Началась Гражданская война.
В телеграмме, направленной Совнаркому 30 мая 1918 года, чехословаки справедливо возлагали ответственность за вооруженный конфликт на советскую власть, которая “… в лице военного комиссара Троцкого вела переговоры с чехословаками неискренним способом, обещая делегациям чехословаков одно и отдавая местным Совдепам тайные распоряжения совсем другого рода”» ([7] с.307).
И опять – какое удивительное иезуитство Троцкого! Чехословацкий корпус уже с января 1918 г. перешел в ведение главнокомандующего французскими войсками [3]. Отдавая приказы о нападении Красной армии на чехов, которые стали как бы частью французской армии, Троцкий провоцировал войну с Антантой! И это при том, что он регулярно встречался с британскими и французскими дипломатами и военными, был с ними на короткой ноге и оказывал им всяческое содействие. Если бы эти контакты Троцкого с представителями Антанты осуществлялись в интересах России, то самым разумным было бы не слать телеграммы местным советам по пути следования чехословацкого корпуса, а «надавить» на представителей Антанты с тем, чтобы они обеспечили быстрейшую эвакуацию корпуса из России.
Но в том-то и дело, что интенсивные контакты Троцкого с западными эмиссарами осуществлялись совсем в других, вредительских целях. Поэтому его приказы о нападении частей Красной армии на чехословацкий корпус 21-29 мая, судя по всему, были скоординированы с действиями этих эмиссаров и имели целью не просто разжигание Гражданской войны, но и втягивание в нее войск Антанты. Это подтверждается некоторыми провокационными действиями французов, предпринятыми одновременно с провокационными действиями Троцкого[331]. Первой цели (разжигания Гражданской войны) Троцкий достиг, второй (официального и широкомасштабного вовлечения в нее Антанты) – нет. Но и то, надо полагать, лишь потому, что Франция, равно как и Англия, к тому времени слишком устала от войны с Германией и не горела желанием втягиваться в непредсказуемую русскую смуту.
Четвертый пример – содействие Троцкого высадке английских войск в Мурманске и Архангельске в 1918 г., несмотря на протесты местных советов и несмотря на тот факт, что своим содействием Троцкий нарушал Брестский мир, по которому корабли Антанты должны были быть удалены из портов России. Это содействие подтверждено многими фактами, среди которых и следующая телеграмма, направленная британским генералом Пулем из Москвы в Лондон в начале 1918 г.: «Я считаю, что нужна немедленная военная акция для обеспечения захвата порта Мурманска англичанами. Я полагаю, что будет возможным получить искреннюю поддержку Троцкого» ([7] с.304). На эту роль Троцкого в организации интервенции в Мурманске указывает также запись, сделанная в то же время в своем дневнике американским «серым кардиналом» полковником Хаузом: «Троцкий просил о содействии в Мурманске и по другим вопросам». Сам Троцкий накануне высадки англо-американского десанта в Мурманске послал телеграмму своему ставленнику, главе исполкома мурманского совета Юрьеву, в которой потребовал оказать всяческое содействие высадке «союзников» ([67]; [7] с.305). О том, как бесчинствовали последние в Мурманске и Архангельске после такого оказанного им содействия, уже говорилось.
Пятый пример – разжигание Троцким войны против армии Махно, союзницы Красной армии, в самый разгар военных действий против армии Деникина летом 1919 г. Привожу выдержку из книги Р.Баландина: «Начальник штаба Махно В.Ф.Белаш вспоминал: “Действия Троцкого, особенно его предательское распоряжение № 96/с (секретное – Р.Б.) от 3 июня и особенно третий пункт этого распоряжения, где под страхом строжайшей ответственности запрещалось снабжать нас боевыми припасами и любым военным имуществом, - разрушали Красный фронт (мы ведь были дивизией Красной армии и сражались в одной линии фронта с ней и подчинялись одному командованию), разоружали нас в пользу Деникина”.
Бывший командир 2-й Украинской Красной армии А.Е.Скачко писал в своих мемуарах: “Приказ Троцкого об объявлении Махно вне закона настолько играл на руку белым, что они отпечатали его во множестве экземпляров и разбрасывали среди войск Махно”. Выходит, Троцкий действовал как провокатор и враг народной армии» ([7] с.308).
Шестой пример – став наркомом путей сообщения в 1920 г. Троцкий организовал финансовую аферу по вывозу русского золота в Швецию. Под видом того, что России грозит нехватка паровозов, русское золото переправлялось в Швецию – фирме-посреднику, которая взяла обязательство построить (!) на эти средства завод по выпуску паровозов в Швеции в целях их поставки в Россию. И это несмотря на то, что в России простаивало собственное производство паровозов. По оценкам историков, до четверти золотого запаса страны в 1920-1921 гг. было вывезено таким образом [67].
Седьмой пример – с 1921 года Троцкий курировал работу комиссии по изъятию церковных ценностей. На этом Троцкий развернул настоящий крупномасштабный «бизнес» по изъятию или скупке по дешевке церковного золота, икон и прочих ценностей и переправке за границу [67].
Примеры вредительства и подрывной деятельности Троцкого против России можно продолжать. Наряду с приведенными примерами, поражает какое-то совершенно неприкрытое двурушничество Троцкого в его связях, знакомствах, поведении. Как пишет Н.Стариков, «Троцкий встречался с [заместителем британского посла] Локкартом чуть не ежедневно, выдал ему пропуск в Смольный, предоставил собственный поезд для поездок между Москвой и Петроградом и даже снабдил таким документом: “Прошу все организации, Советы и Комиссаров вокзалов оказывать всяческое содействие членам Английской миссии”» ([122] с.73). Такие же бумаги, открывающие вход во все двери, Троцкий выдавал и другим эмиссарам Запада, например, французскому капитану Жаку Садулю. Между тем, именно про него Ленин затем напишет в «Письме к американским рабочим»: «Французский капитан Садуль, на словах сочувствовавший большевикам, на деле служивший верой и правдой французскому империализму» ([122] с.73). Самым непостижимым образом Троцкому вдруг оказывали содействие люди, которые с точки зрения формального политического расклада сил являлись его врагами, и сам он оказывал такого же рода содействие тем, кого в интересах советской власти следовало считать преступниками. Как уже говорилось, в 1917 г. Временное правительство и лично Милюков хлопотали перед британскими и канадскими властями об освобождении Троцкого из канадской тюрьмы. И это в то самое время, когда тем же Временным правительством изобретались различные способы для того, чтобы упрятать в тюрьму Ленина. В 1918 г. Троцкий сделал своим помощником эсера Якова Блюмкина, которому, судя по всему, и помог избежать наказания – того самого Блюмкина, который убил германского посла Мирбаха в июле 1918 г. и чуть было не спровоцировал возобновление войны между Россией и Германией. Блюмкина следовало отдать под суд или на худой конец выдать немцам, а Троцкий вместо этого делает его своим ближайшим помощником. Но в том-то и дело, что и Милюков, и Блюмкин, равно как Локкарт и Садуль, были с Троцким в одной «команде» - они подчинялись одним и тем же иностранным спонсорам, поэтому были обязаны друг другу помогать, хотя формально и считались врагами.
Сама идеология Троцкого являет собой пример разрушительной идеологии, не имеющей ничего общего с теми задачами по восстановлению власти, порядка и экономики страны, которые провозгласил Ленин сразу после октябрьской революции в своей работе «Очередные задачи советской власти». В основе этой идеологии лежала марксистская идея о мировой пролетарской революции[332], которую Троцкий еще в 1905 г. развил в теорию «перманентной революции». Главной целью, по Троцкому, была революция в масштабах всей планеты, ну а Россия и русский народ, по его замыслу, должны были стать топливом для разжигания этого мирового пожара. Как видим, данная идеология как нельзя лучше соответствовала тем целям, которые преследовали иностранные спонсоры Троцкого (мировая олигархия) – целям разрушения России. И она не была отвлеченной идеологией: Троцкий активно претворял ее в жизнь во всех своих действиях. Именно идея экспорта революции в Европу (и одновременно уничтожения России) лежала в основе его тактики переговоров с немцами о мире в начале 1918 г. («ни мира, ни войны, армию распустить»). Той же идеей экспорта революции руководствовался последователь Троцкого Тухачевский, предпринимая в 1920 г. наступление руководимой им Красной армии на Варшаву.
Насаждение политики террора по отношению к местному населению также было одним из основных направлений деятельности Льва Давидовича. Вот что говорил, вернее, даже не говорил, а кричал Троцкий в декабре 1918 г. в своем выступлении на собрании Курского партактива:
«Чем компенсировать свою неопытность? Запомните, товарищи, - только террором! Террором последовательным и беспощадным! Уступчивость, мягкотелость история никогда не простит. Если до настоящего времени нами уничтожены сотни и тысячи, то теперь пришло время создать организацию, аппарат, который, если понадобится, сможет уничтожать десятками тысяч. У нас нет времени, нет возможности выискивать действительных, активных наших врагов. Мы вынуждены стать на путь уничтожения, уничтожения физического всех классов, всех групп населения, из которых могут выйти возможные враги нашей власти…
Есть только одно возражение, заслуживающее внимания и требующее пояснения. Это то, что, уничтожая массово, и прежде всего интеллигенцию, мы уничтожаем и необходимых нам специалистов, ученых, инженеров, докторов. К счастью товарищи, за границей таких специалистов избыток. Найти их легко. Если будем им хорошо платить, они охотно поедут работать к нам…» ([6] с.74).
Мир и свобода в Совдепии - белогвардейский плакат ( www . derzhava . ru )
Деятельность Троцкого и троцкистские лозунги, безусловно, создавали почву для появления подобных плакатов.
В другом выступлении, летом 1919 г. в Киеве, Троцкий тоже не говорил, а кричал следующее: «Чиновники, лакеи старого режима, судейские, издевавшиеся в судах, педагоги, развращавшие в своих школах, помещики и их сынки-студенты, офицеры, крестьяне-кулаки и сочувствующие рабочие – все должны быть зажаты в кровавую рукавицу, все пригнуты к земле. Кого можно – уничтожить, а остальных прижать так, чтобы они мечтали о смерти, чтобы жизнь была хуже смерти…» ([6] с.75).
Конечно, эти призывы находили отклик у многих людей – ведь, как уже говорилось, в народе скопилась вековая ненависть к дворянам и помещикам, крестьяне начали их жечь и убивать задолго до 1917 года. Но даже среди дворян было немало людей, поддержавших Революцию. Как было подсчитано, на 1 января 1919 г. в Красной армии числилось примерно 165 тыс. бывших офицеров царской армии. Во время Гражданской войны на стороне Красной армии сражалось до 30% бывшего офицерского корпуса России [3]. Так как же можно было призывать к тотальному террору против всех дворян и офицеров, не говоря уже об учителях или вообще всех представителях интеллигенции? Разумеется, было бы глупо искать в этих призывах Троцкого какой-то здравый смысл или даже какую-то марксистскую подоплеку. У Маркса нигде не сказано, что нужно вырезать под корень всю интеллигенцию. Единственная подоплека во всех этих речах и призывах – это насаждение среди большевистской и красноармейской массы психологии анархии, террора и ненависти, то есть следование той же цели – цели разжигания Гражданской войны и кровавой смуты.
И у Троцкого находились верные последователи, которые следовали его призывам. Например, тот же Тухачевский в Гражданскую войну устроил такой террор против крестьян Тамбовской и Воронежской областей, что на его совести числится большое число убитых ни в чем не повинных жителей. Один из методов его борьбы с повстанцами состоял в том, что по прибытии в волость он брал 60-100 заложников и давал крестьянам два часа на выдачу «бандитов и оружия». Если никто через 2 часа не указывал, где бандиты и оружие, заложников расстреливали и брали новую партию с теми же требованиями – и так далее. Другой открытый им уникальный метод подавления крестьянских восстаний состоял в том, что он травил местное население отравляющими газами! ([7] с.294)
В 1924 г. взгляды Троцкого (троцкизм) были объявлены «мелкобуржуазным уклоном» в РКП (б), в 1927 г. он был исключен из партии и выслан в Алма-Ату, а в 1929 г. – выслан из страны[333]. Но в середине 1930-х годов имя Троцкого опять всплыло – на судебном процессе так называемого «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». По этому делу в 1936 г. было привлечено 16 человек, среди них бывшие соратники Ленина и Троцкого Г.Зиновьев, Л. Каменев и другие, которые были обвинены в проведении антисоветской, шпионской, вредительской и террористической деятельности. Теперь уже троцкисты обвинялись не в «мелкобуржуазном уклоне», а в значительно бóльших проступках. В 1937 г. была репрессирована большая группа военных командиров во главе с маршалом Тухачевским, которых обвиняли в том, что они «шпионили в пользу Троцкого и иностранных разведок», занимались вредительством и пытались организовать государственный переворот. Как видим, к 1937 году «Троцкий» и «иностранные разведки» стали словами-синонимами. Когда Сталин отдавал приказ об убийстве Троцкого в 1940 г., он настаивал на том, что это необходимо сделать в течение года, до начала войны с Германией – так высоко он оценивал способности Льва Давидовича в подрывной деятельности против России, которые могли проявиться во время грядущей войны ([7] с.315).
В советских учебниках истории даже не упоминалось о той активной роли, которую Троцкий сыграл в событиях октябрьской революции и Гражданской войны. Руководству коммунистической партии и СССР было стыдно признавать, что такой человек был одним из лидеров партии и государства в период их становления, и они убрали имя Троцкого везде, где только смогли, даже на фотографиях большевистского руководства его изображение было тщательно вымарано. Такой подход лишь способствовал созданию ореола таинственности и загадочности вокруг Троцкого и его последователей. Раз прячут и скрывают, значит, есть что прятать – а может, просто прячут преступления Сталина? В дальнейшем, в эпоху начавшейся в 1980-е годы «гласности» и «перестройки» появились версии о том, что и Троцкий, и Тухачевский, и другие последователи Троцкого были чуть ли не героями, ставшими невинными жертвами сталинского «культа личности», и что не будь этих репрессий 1937 года, не было бы и страшных поражений в войне с Германией в 1941 году...
О событиях 1930-х годов мы еще поговорим. Что касается Троцкого, то приведенные факты не оставляют сомнения в том, что в его лице мы имеем такое же явление, как и в лице других одиозных личностей эпохи Революции – Милюкова, Керенского и им подобных. Деятельность Троцкого также направлялась и финансировалась иностранными спонсорами (мировой олигархией), а основная ее цель состояла в разрушении России. И хотя Троцкого называют «демоном революции», но было бы, наверное, правильнее назвать его, наряду с Керенским и Милюковым, «крысой революции»[334].
Обложки некоторых книг-воспоминаний Троцкого ( www . ozon . ru ). Всего одних только книг-воспоминаний написано Троцким около десятка. Справа: Троцкий в эмиграции ( http :// escritaesociedade . wordpress . com )
Прослеживается интересная закономерность: все «крысы», ведшие подрывную работу против России за счет иностранных спонсоров, писали объемистые мемуары и сочинения, в которых приписывали себе невероятные заслуги перед нашей страной. Курбский восхвалял себя как великого русского полководца и приписал себе главную роль при взятии Казани в 1552 г. Это было неправдой: тогда он был еще «мелкой сошкой» и никакой роли не играл, а во время Ливонской войны, став воеводой, переметнулся к полякам и продал им русские военные секреты. Герцен претендовал на роль главного русского мыслителя, болеющего за Россию, а между тем в своих листовках очернял защитников Севастополя и призывал их сложить оружие. Керенский и Милюков в своих мемуарах тоже восхваляли свои «достижения» перед Россией, хотя нанесли ей страшный вред. Троцкий приписал себе невероятные заслуги в Гражданской войне, хотя в действительности сама эта война и ее ужасные жертвы была во многом делом его рук. Спрашивается, что за странная закономерность? Откуда у всех этих людей такая невероятная тяга к мемуарам? Наверное, дело не только в немереном тщеславии. Совесть мучила, и хотелось посредством нагромождения лжи в книгах-воспоминаниях обмануть и собственную совесть, и окружающую публику.
Революционная карьера Троцкого, проделанная им в течение 1917 года и последующих лет, настолько феноменальна, что следует на ней остановиться подробнее, чтобы лучше понять причины данного феномена и, соответственно, причины того, что его вредительская деятельность смогла приобрести такой размах.
По-видимому, немалую роль в восхождении Троцкого сыграла его кооптация в члены исполкома Петросовета сразу по прибытии в Петроград в мае 1917 г. Мы видели, что исполком Петросовета был сформирован в конце февраля 1917 г. одновременно с Временным правительством, и это явилось заранее спланированной акцией неких тайных спонсоров, манипулировавших выборами в эти новые органы власти. Только так можно объяснить те «странности» их состава и их дальнейшей деятельности, о которых уже говорилось (в частности, преобладание в их составе масонов). Спонсоры заранее позаботились, чтобы те «крысы», которые были в их распоряжении, вошли в состав обеих организаций – так, А.Керенский сразу стал и министром Временного правительства, и замом председателя исполкома Петросовета[335]. Троцкий до поры до времени находился «в запасе», в составе фракции «межрайонцев», независимых социал-демократов, готовых при первой необходимости внедриться либо в большевистскую, либо в меньшевистскую организацию. Но его спонсоры сразу по его прибытии из-за границы позаботились о его выдвижении в «революционные органы власти». Как писал сам Троцкий в своих показаниях следователю в 1917 г., его даже не избрали, как других членов исполкома, а «пригласили» в исполком Петросовета, причем его «поручителями» выступили лидер эсеров и на тот момент член Временного правительства Керенский и лидеры меньшевиков Чхеидзе и Скобелев: все трое – масоны, а Чхеидзе – председатель Петросовета ([85] с.296).
Когда к июлю 1917 г. стало ясно, что популярность большевиков растет, и что они в недалеком будущем могут захватит власть – тут и начала реализовываться многоходовая комбинация по внедрению в их ряды «крысы», находившейся до этого в запасе. Троцкий вдруг нарушил свои прежние принципы, которых придерживался все 10-12 предыдущих лет, и в конце июля 1917 г. вступил в партию большевиков. Но уже 2 июля, в момент начала анархического бунта в 1-м пулеметном полку (см. предыдущую главу) туда приехали Троцкий и Луначарский, якобы от имени ЦК РСДРП(б), и произнесли речи, подталкивавшие солдат к вооруженному восстанию ([152] с.47). Получается, что Троцкий сыграл роль провокатора. Ведь ЦК РСДРП(б) принял решение отказаться от вооруженного выступления и всячески пытался утихомирить солдат, а Троцкий (еще не являясь даже членом партии!) создавал у них обратную иллюзию – о поддержке восстания большевиками, да еще давал повод властям обвинить большевиков в попытке захватить власть.
Временное правительство немедленно воспользовалось этой возможностью. После вооруженных столкновений 3-4 июля, которые были отчасти спровоцированы самим правительством[336], во всем произошедшем обвинили большевиков. События 3-4 июля были расценены как попытка вооруженного захвата власти большевиками, был отдан приказ об аресте Ленина. Ленина его товарищи немедленно выслали в Финляндию, где в течение 3 месяцев он прятался на озере Разлив.
Возможно, отстранение Ленина от активной политической деятельности, пусть даже на время, тоже было частью плана по внедрению «крысы». Ведь в его отсутствие сделать это было намного легче. Следующий ход - вместо Ленина Временное правительство почему-то арестовывает Троцкого, хотя еще совсем недавно министр правительства Милюков персонально о нем хлопотал, пытаясь его вызволить из канадской тюрьмы, а затем глава правительства Керенский лично поручился за Троцкого при его введении в состав исполкома Петросовета. Поэтому арест Троцкого – либо нелепейшая случайность, либо, что более вероятно, часть спланированной многоходовой комбинации по внедрению «крысы». Об этом говорит не только сам факт непонятного ареста человека, у которого столь высокие покровители, но и те странности, которые сопровождают его пребывание в тюрьме. Что делает в тюрьме Троцкий, совершенно непонятно: официально он содержится там в качестве обвиняемого (в связи с событиями 3-4 июля), но, как пишет В.Оппоков, Троцкий не очень интересует следователя Александрова, который даже не нашел нужным его допросить ([85] с.295). Спрашивается – а зачем тогда нужно было его арестовывать, да еще выдвигать ему официальное обвинение?
Еще одна странность - Троцкий пишет в тюрьме пространные объяснения, в которых оправдывает действия большевиков 3-4 июля, хотя совершенно непонятно, а он-то здесь при чем – он ведь не состоял в РСДРП(б), о чем арестовавшим его следователям прекрасно известно. Тем не менее, Троцкий собственноручно пишет в своих показаниях, что его политическая линия была «в общем и целом, такая же как и у большевиков» - и дальше доказывает это на фактах ([85] с.305). То есть ведет себя как полнейший идиот, фактически беря на себя чужую вину: правительство обвинило коммунистов в организации вооруженного переворота, а будто бы случайно оказавшийся поблизости Троцкий вдруг заявляет – хоть я и не коммунист, но я требую, чтобы меня тоже считали коммунистом. И вслед за этим тут же в тюрьме пишет заявление о вступлении в РСДРП(б), что представляет собой еще один поступок, совершенный вопреки здравому смыслу. Зачем «дразнить гусей», то есть следователей, не лучше ли написать заявление о вступлении в партию после выхода из тюрьмы?
Но мы знаем, что Троцкий – далеко не идиот, поэтому такое странное поведение может объясняться лишь одним. Он прекрасно знает, что его арест – фикция, никто его в тюрьме долго держать не собирается (хотя на всякий случай он в показаниях указывает, что его персональный поручитель – сам глава правительства Керенский, чтобы следователи ничего не перепутали и в самом деле не приняли его за большевистского лидера). А все его показное геройство нужно лишь для того, чтобы стать героем в глазах большевиков и чтобы они не просто признали его своим, но и чтобы сразу признали своим вожаком[337]. Поэтому пока Ленин отстранен от текущих дел и прячется в финской глухомани, скрываясь от действительной опасности быть арестованным и даже убитым агентами Временного правительства, Троцкий благодаря хитро разыгранной комбинации и вовремя проявленному «героизму» становится человеком № 2 в партии. Несомненно, этому помогло и то, что в сентябре он стал председателем исполкома Петросовета. Это – еще одна часть многоходовой комбинации. Ведь всё прежнее руководство исполкома Петросовета (председатель и его замы) – сплошь масоны и поручители Троцкого: как прежде они по команде своих масонских начальников ввели его в члены исполкома, так теперь, получив следующую команду, сделали его председателем. Но теперь Троцкий уже является членом РСДРП(б). Поэтому, став председателем исполкома Петросовета, он оказывает большевикам ценную услугу – помогает им установить контроль над этим важным органом власти, которого у них до этого не было. Таким образом, едва вступив в партию, Троцкий уже в первые два месяца успел совершить столько «геройских поступков» и достичь стольких «побед» ради интересов партии, что другие члены партии начинают смотреть на него с восхищением.
Конечно, можно предположить, что в последующем выдвижении Троцкого в лидеры по подготовке октябрьского вооруженного восстания, и особенно в члены первого советского правительства сыграла некоторую роль чрезмерная доверчивость Ленина. Ленин вообще не был склонен к тому, чтобы устраивать «разборы полетов» и «чистки» внутри партийного руководства, чем в дальнейшем займется Сталин. Он старался достичь единства партии, даже если это единство было иллюзорным. Так, в 1914 году во время товарищеского суда над провокатором Малиновским Ленин настоял на его оправдании, несмотря на то, что имелись все доказательства его предательства. Но в отношении Троцкого у Ленина не было иллюзий. Ранее в письмах он называл его «Иудушкой», «проходимцем», «шельмецом», «подлейшим карьеристом». Тем не менее, он не воспрепятствовал выдвижению Троцкого на ведущие посты в партии и в советском правительстве, и в дальнейшем не пытался отстранить его от власти. Спрашивается, почему? Как видим, к моменту своего возвращения из Финляндии в Петроград Ленин был просто поставлен перед фактом – за время его отсутствия Троцкий фактически стал вторым человеком в партии и бороться с этим у Ленина не было возможности, да и было опасно – можно было погрязнуть в междоусобных склоках и поставить под удар весь план вооруженного захвата власти большевиками и дальнейшие шаги по управлению страной. Кроме того, судя по имеющимся фактам, у Троцкого была мощная группа поддержки внутри большевистского руководства[338]. И это несмотря на то, что Троцкий был в партии, как говорится, без году неделя. Тем не менее, среди большевиков существовало немало его горячих сторонников и даже поклонников.
Чем объясняется данный феномен? Вряд ли его можно объяснить «необыкновенными качествами» Троцкого, о которых пишут некоторые авторы. Конечно, кое-что можно объяснить теми «геройствами» в первые два месяца его членства в партии, которым он «доказал ей свою преданность», кое-что можно объяснить его пламенными речами, в которых он призывал убивать и вешать без разбору всех дворян и интеллигентов. Но такие речи больше всего нравились анархически настроенной солдатской толпе, жаждавшей крови и решительных действий. А здесь речь шла о большевистской элите - о членах ЦК и других высших органов партии большевиков, которых не так-то легко было обмануть броскими фразами. Тем не менее, многие из них считали его выдающимся лидером. В чем же выражались эти выдающиеся способности? Как указывает Р.Баландин, даже его горячие сторонники в большевистском руководстве затруднялись сформулировать, в чем именно заключались эти его необыкновенные качества. Например, Луначарский, один из таких его горячих сторонников, сравнивая его с Лениным, писал: «есть стороны, в которых Троцкий бесспорно превосходит его [Ленина]: он более блестящ, он более ярок, он более подвижен… Когда происходит истинно великая революция, то великий народ всегда находит на всякую роль подходящего актера… Более же всего сливаются со своими ролями именно два сильнейших среди сильных – Ленин и Троцкий». Такие «комплименты в адрес Троцкого, - комментирует Р.Баландин, - могут вызвать улыбку: более блестящ, ярок, подвижен, да еще и подходящий актер для своей роли. Последнее, конечно, сказано в переносном смысле, но в сочетании с первыми качествами выглядит как признание в человеке не столько политика и деятеля, сколько актера и демагога» ([6] с.73). Наряду с такими восторженными панегириками в адрес Троцкого, Луначарский также признавал, что «Троцкий – человек колючий, нетерпимый, повелительный»; «Троцкому очень плохо удавалась организация не только партии, но хотя бы небольшой группы»; «даже немногие его личные друзья… превращались в его заклятых врагов» ([6] с.79). Иными словами, Луначарский признавал, что как руководитель Троцкий был довольно-таки бездарным. После таких характеристик становится непонятным, что же сделало Троцкого в глазах Луначарского «сильнейшим среди сильных». Очевидно, были иные механизмы, обеспечивавшие Льву Давидовичу поддержку среди части партийного руководства, несмотря на его посредственные качества как руководителя и несмотря на его откровенно вредительскую деятельность.
Что касается конкретно Луначарского, то, как указывает В.Оппоков, он был в течение многих лет очень близок Троцкому, они вместе состояли в одной фракции – той самой фракции «межрайонцев», упорно отмежевывавшейся и от большевиков, и от меньшевиков. А в июле 1917 г. оба вдруг вступили в РСДРП(б) и внедрились в большевистское руководство (а перед этим, как уже было сказано, оба участвовали в событиях 2-4 июля). В.Оппоков даже предполагает, что они оба были масонами – и приводит этому ряд косвенных свидетельств ([85] с.300-302). Значит, в партию большевиков накануне захвата ими власти внедрилась не одна, а две или даже несколько «крыс»? Интересно в этой связи отметить, что близкие неформальные отношения связывали Троцкого и с некоторыми другими членами большевистского руководства. Так, Л.Каменев (Розенфельд) был мужем сестры Троцкого, о чем сам Лев Давидович указал в своей объяснительной записке. А ведь Каменев и Зиновьев очень странно повели себя в октябре 1917 г. – они не просто выступили против вооруженного переворота, на котором настаивал Ленин, но раскрыли и обнародовали план этого переворота, когда опубликовали в прессе свое особое мнение по этому вопросу. То есть с точки зрения интересов партии, совершили акт предательства (или вредительства). Да и в дальнейшем их пути тесно пересекались с Троцким, о чем далее будет рассказано.
Чтобы лучше понять, каковы были механизмы, обеспечившие Троцкому не только его выдвижение на ведущие позиции внутри партии большевиков и органов советской власти, но и сохранение этих позиций в течение 7-10 лет, несмотря на откровенно вредительскую деятельность, давайте вспомним, какие методы обычно использует международная олигархия для насаждения угодных ей людей. Если исключить прямое вооруженное вмешательство, о котором речь в данном случае не идет, то имеется два таких основных метода, которые были рассмотрены на ряде исторических примеров во второй книге трилогии – насаждение ложной идеологии и внедрение в правительство коррумпированной олигархической группы. В случае с Троцким мы, судя по всему, видим оба этих метода. В 1905 г. Троцкий обнародовал свою теорию «перманентной революции», и она сразу же стала широко известной - его спонсоры позаботились о ее широкой пропаганде. Сам Троцкий, хотя дистанцировался и от большевиков, и от меньшевиков, но почти непрерывно издавал какие-нибудь печатные издания (на что у него всегда находились деньги, в отличие от Ленина). В 1905 г. в С-Петербурге он был редактором «Известий», с 1908 г. по 1912 гг. издавал в Вене газету под названием «Правда». У всей партии большевиков не было таких возможностей по пропаганде своих взглядов, какие имел один Лев Давидович Троцкий! Ведь с 1905 г. по 1912 г. у них не было своего постоянного печатного органа; ту же «Правду», которую им удалось «отобрать» у Троцкого в 1912 г., они смогли реально выпускать лишь 2 года - до начала войны в августе 1914 г., после чего это стало фактически невозможным. Троцкий же издавал свою собственную «Правду» целых 4 года (1908-1912 гг.) – и пропагандировал через нее свое учение. Да и в дальнейшем Троцкий почти непрерывно что-нибудь издавал и публиковал, пропагандируя свои взгляды и идеи. В 1914 г. в Цюрихе он издал брошюру «Война и интернационал», с 1914 г. по 1916 г. он был одним из редакторов фракционной социал-демократической газеты «Наше слово», выпускавшейся в Париже на русском языке. И у него никогда не было проблем с финансированием и распространением этих изданий. Поэтому к тому моменту, когда Троцкий вступил в партию большевиков в июле 1917 г., его учение (троцкизм) было широко известно, судя по всему, более известно, чем воззрения Ленина, и внутри партии большевиков была большая группа последователей этого учения. С учетом вышеизложенного становится более понятным то, почему и его идеи, и его деятельность встретили стольких сторонников внутри руководства РСДРП(б). Значительная его часть была воспитана на идеях троцкизма, о чем Троцкий и его спонсоры заранее позаботились.
О том, что из себя представляли идеи Троцкого, уже говорилось. Это были идеи разжигания пожара мировой революции и террора против различных слоев населения - то есть идеи уничтожения России, прикрывавшиеся марксистской идеологией. Разумеется, насаждение этих идей как нельзя более соответствовало интересам мировой олигархии, которая, как мы убедились, делала все для уничтожения России. О том, какое участие в распространении троцкизма играла международная олигархия, свидетельствует, например, и такой факт. В США в 1930-1940-е годы работала группа американских идеологов, которая пропагандировала троцкизм и критиковала ленинизм и сталинизм. В эту группу входили И.Кристол, Д.Белл, И.Хоуи, С.Липсет, П.Селжник, Н.Глазер и Д.Мойнихэн. В дальнейшем, в 1960-е годы, эта же группа разработала новую идеологию, получившую название «неоконсерватизм», и занялась ее пропагандой ([180] pp.15-18). С тех пор и до настоящего времени неоконсерватизм является официальной идеологией правого крыла американского истэблишмента – например, ее последователями были Рональд Рейган и Джордж Буш. Спрашивается, что может быть общего между крайне левой коммунистической идеологией, какой являлся троцкизм, и такой крайне правой идеологией как неоконсерватизм? Как одна и та же группа людей могла сначала проповедовать одну, а затем – другую? Ведь эти идеологии абсолютно полярны – первая призывала к победе мирового пролетариата над мировым капиталом, а вторая – к торжеству мирового капитала и к порабощению народов мира в его интересах. Тем не менее, между ними есть очень много общего – обе идеологии служат разжиганию мирового хаоса и смуты и обе служат интересам мировой олигархии. Поэтому их пропагандой занималась одна и та же группа людей: сначала пропагандировала троцкизм, затем ее контракт закончился, она закончила пропаганду троцкизма и начала пропагандировать неоконсерватизм. Работа у них такая – пропагандировать то, что желают их клиенты - большие люди с большими деньгами. И Троцкий тоже занимался такой работой.
Еще одним методом, применяемым международной олигархией для насаждения нужных ей людей, является подкуп правительства той или иной страны, чаще всего посредством создания внутри него коррумпированной олигархической группы (КОГ). Классическим примером применения этого метода является правившее в России с марта по октябрь 1917 года Временное правительство, которое, как мы видели, было сформировано почти исключительно людьми, связанными между собой некими неформальными отношениями – в данном случае членством в масонской организации. Большинство людей, входящих в КОГ, как правило, вовсе не являются чьими-то специально подготовленными агентами («крысами»). Они подбираются по определенным принципам, главный из которых – использование их слабостей. Такие люди как Ленин, не имеющие слабостей, для создателей КОГ неинтересны. Если они мешают, то с ними расправляются другим способом – например, устраняют, как это неоднократно пытались сделать с Лениным[339]. Основные используемые слабости - это тщеславие и стремление к богатству. Помимо этого, могут быть и дополнительные условия для вхождения в КОГ – например, членство в тайной (масонской) организации или принадлежность к национальному или сексуальному меньшинству или наличие «компромата» на данное лицо. Каждому входящему в КОГ обещают удовлетворение его слабостей, то есть обещают ему власть и богатство, а взамен он должен выполнять приказы его спонсоров или начальников. В сущности, такие же коррумпированные группы могут формироваться и без всяких внешних спонсоров – просто несколько местных чиновников могут договориться о том, что будут обворовывать государство и население и делить между собой наворованное в определенной пропорции. Но КОГ – это более высокий уровень коррупции, эта группа формируется на самом верху государственной пирамиды и ее амбиции далеко выходят за рамки обычного воровства. Как правило, конечной целью членов КОГ является захват государственной власти посредством постепенного выдавливания или устранения всех высших государственных деятелей, не входящих в КОГ, или посредством государственного переворота. Что большинство членов КОГ может не знать – это то, что почти всегда их лидер или начальник имеет международных спонсоров, которые и обеспечивают ему влияние и поддержку. Ну а взамен он также выполняет указания этих иностранных спонсоров и дает соответствующие приказы остальным членам КОГ.
Примером такой коррумпированной олигархической группы в современном мире могут служить группировка президента Саакашвили в Грузии и группировка президента Ющенко на Украине в 2000-е годы. Оба президента пришли к власти в результате «цветной революции», организованной при помощи иностранных спонсоров и американских спецслужб, оба открыто ориентировались на крайне правые круги в США и даже открыто субсидировались международной финансовой олигархией (правительство Саакашвили субсидировал фонд Сороса), оба игнорировали интересы собственных народов и потеряли всякое доверие этих народов – рейтинг их популярности среди населения упал до очень низкого уровня. Но у каждого из них была мощная внешняя поддержка и своя группировка внутри страны, опираясь на которые они и правили своими странами.
По-видимому, Троцкий тоже пытался сформировать КОГ внутри руководства большевистской партии и советских органов. Судя по всему, это началось с того самого момента, когда группа «межрайонцев» в середине 1917 г. влилась в состав партии большевиков. Интересно, что, несмотря на свою немногочисленность, «межрайонцы» сразу же заняли в органах партии и правительства ведущие позиции. Моисей Урицкий стал первым руководителем ВЧК. Адольф Иоффе стал заместителем Троцкого в наркомате иностранных дел. Моисей Володарский в первом советском правительстве стал наркомом печати, пропаганды и агитации, Анатолий Луначарский – наркомом просвещения. Другие соратники и друзья Троцкого после октября 1917 года тоже получили видные должности. Румынский социалист Раковский стал председателем Совнаркома Украины. Георгий Чичерин стал заместителем Троцкого в наркомате иностранных дел, а после того как тот вскоре покинул этот пост – стал наркомом иностранных дел. Владимир Антонов-Овсеенко стал секретарем Петроградского РВК, затем – командующим Красной армией на юге страны.
Имеются факты, свидетельствующие о том, что не один лишь Троцкий из числа его группировки был напрямую связан с международными магнатами и иностранными разведками. М.Урицкий тоже был каким-то образом связан с международным магнатом Якобом Шиффом. Такие же связи имел и Яков Свердлов, у которого был родной брат Вениамин Свердлов, эмигрировавший в Америку и быстро ставший крупным банкиром. Вряд ли одним лишь совпадением является тот факт, что его офис в Нью-Йорке находился по тому же адресу, что и офис известного британского агента Сиднея Рейли – Бродвей 120 [67]. Бенни Свердлов, как называли Вениамина в Америке, занимался денежным переводами из России в США. Но сразу после октябрьской революции он вернулся в Россию и стал заместителем наркома путей сообщения. А наркомом путей сообщения уже очень скоро станет сам Троцкий.
Другой брат Якова Свердлова, Зиновий Пешков, имел еще более тесные связи с правящей верхушкой Запада. Он был членом французской масонской ложи и во время Гражданской войны состоял советником при французском генерале Жанене, который командовал чехословацким корпусом в России и в 1919 г. состоял при штабе Колчака ([57] с.324).
Именно Яков Свердлов, ставший после октября 1917 г. председателем ВЦИК, был инициатором приема группы «межрайонцев» в партию большевиков в июле 1917 г. [67] Он ловко при этом воспользовался отсутствием Ленина, усланного в Финляндию, который вряд ли так легко позволил бы вступить в партию тем, кого еще недавно он называл «предателями» и «иудушками». Очень многие другие действия Якова Свердлова также указывают на подрывной, вредительский характер его деятельности. Как указывает Р.Баландин, Свердлов нередко отдавал преступные приказы. «Достаточно странно, даже подозрительно, - пишет историк, - вел себя Свердлов во время покушения на Владимира Ильича, поспешив занять его кабинет и приказав быстро казнить Каплан в Кремле (!) и зачем-то сжечь ее труп. Наиболее чудовищным распоряжением Свердлова была директива Оргбюро ЦК за его подписью от 24 января 1919 года. Там приказывалось: “Произвести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно, провести беспощадный террор ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с советской властью”… Это была его личная инициатива. Поэтому в день смерти Свердлова, 16 марта того же года, Пленум ЦК партии данную директиву отменил» ([7] с.281-282).
Известно, что и телеграмма, санкционировавшая расстрел бывшего императора Николая Романова в июле 1918 г., была подписана Я.Свердловым. Кроме того, в конце апреля 1918 г. по его приказу семья Николая Романова и он сам были перевезены из Тобольска в Екатеринбург. Как указывает В.Дорофеев, осуществлял перемещение семьи Романовых из Тобольска в Екатеринбург комиссар Яковлев, имевший мандат от Якова Свердлова ([40] с.98). В этой связи очень подозрителен тот факт, что брат Свердлова Зиновий Пешков был советником при эмиссарах Антанты, находившихся в тот момент в районе дислокации чехословацкого корпуса, то есть в самой непосредственной близости от мест гибели Романовых (Екатеринбург, Пермь и Алапаевск). Данный факт можно считать еще одним свидетельством в пользу того, что убийство Романовых организовала британо-французская разведка. И оба брата: Яков Свердлов и Зиновий Пешков, - судя по всему, принимали в этом активное участие.
Приведенные факты говорят о том, что Яков Свердлов, скорее всего, входил в коррумпированную олигархическую группу, наряду с Троцким, возможно, в качестве второго ее лидера («крысы»), и был одним из организаторов убийства Романовых, а также покушения на жизнь Ленина. Вряд ли чем-то еще можно объяснить столь поспешное избавление от важнейшего свидетеля – Каплан, и даже от ее трупа. Вполне вероятно, что через связи двух своих братьев с международной олигархией и британо-французской разведкой он установил с ними контакт и действовал по их поручению, как и Троцкий. Это объясняет и его участие в «деле Романовых». Если Романовых убили англичане и французы (что наиболее вероятно – см. предыдущую главу), то они были заинтересованы в том, чтобы, во-первых, все Романовы оказались поближе к месту дислокации чехословацкого корпуса, на базе которого можно было легко сформировать диверсионную группу. Поэтому переезд семьи Николая Романова из Тобольска в Екатеринбург и размещение их по соседству с другими Романовыми, организованный Свердловым, был им весьма на руку (ведь им нужно было быстро и одновременно убрать всех Романовых). Во-вторых, британо-французские спецслужбы были заинтересованы в том, чтобы свалить всю вину на большевиков. В этом отношении телеграмма Свердлова, одобрявшая расстрел Николая Романова и ссылавшаяся на некое неизвестное решение СНК, тоже была очень на руку настоящим убийцам бывшего царя и его родственников[340].
Яков Свердлов в 1919 г. умер и успел сделать не слишком много вреда России, чего нельзя сказать о Троцком. Без сомнения, он старался увеличить число своих сторонников, входивших в КОГ. Не случайно он брал себе в помощники таких сомнительных личностей как Яков Блюмкин – чтобы «проталкивать» на руководящие посты в партии и правительстве своих людей, повязанных кровавыми преступлениями. Другой его помощник, Федор Раскольников (Ильин) по приказу Троцкого взорвал и утопил в 1918 году в Новороссийске около 40 кораблей Черноморского флота. И после этого, указывает Н.Стариков, карьера Раскольникова в органах советской власти резко пошла в гору ([122] с.286). Такой человек, который, не моргнув глазом, утопил флот своей страны, Троцкому был очень нужен. Вполне вероятно, что в неформальную группировку Троцкого входил и Лев Каменев (Розенфельд), приходившийся ему близким родственником – мужем его сестры. Именно Каменев в 1917 году приложил большие усилия для того чтобы помирить Ленина с Троцким или чтобы убедить Ленина смириться с присутствием Троцкого в руководстве РСДРП(Б). Что касается Григория Зиновьева (действительное имя - Герш-Овсей Апфельбаум), то он был весьма амбициозной личностью, который, как и Троцкий, претендовал на лидерство в партии, что, по-видимому, и помешало им по-настоящему объединиться. Судя по всему, их окончательное объединение в неформальную группу с Зиновьевым произошло к 1924 году, когда Троцкий впервые начал подвергаться серьезной внутрипартийной критике. К 1925 г. они сформировали так называемую «новую оппозицию» против Сталина, а в начале 1926 г. – «объединенную оппозицию», в которую входило уже достаточно большое число их сторонников.
Формально их разногласия со Сталиным, который был в то время генеральным секретарем ЦК партии, носили чисто идеологический характер – они ратовали за немедленное сворачивание НЭПа и переход к строительству социализма, а Сталин выступал против. Но фактически дело, конечно, было не в идеологических разногласиях (ведь в дальнейшем Сталин изменит свою точку зрения на НЭП), а в борьбе за власть между группировкой Троцкого – Зиновьева – Каменева и Сталиным, которого поддерживало партийное большинство. Для чего нужна была власть Троцкому, мы выше уже выяснили – для вредительства и террора. А для чего нужна она была, например, Зиновьеву, можно понять из следующей выдержки из его биографии, приводимой «Большой энциклопедией Кирилла и Мефодия»: «Наблюдавшие Зиновьева в эти годы [1921-1925 гг.] отмечали, что он “держался типичным сатрапом..., жестоким, двуличным и... трусливым”, а в качестве предводителя Коминтерна “говорил таким тоном «владыки мира», каким никогда не говорили еще никакие монархи на свете”. Чувствовал себя полновластным хозяином в Петрограде [отдавал распоряжения о незаконных обысках (у Горького) и арестах, присваивал ценности, изъятые у нетрудовых элементов, хлебные должности распределял среди своих ближайших родственников]» (выделено мной – Ю.К.).
Интересны еще такие факты: как указывается в том же источнике, в 1926 г. на июльском пленуме ЦК ВКП (б) сторонник Зиновьева М.Лашевич был обвинен в организации тайных сходок. Это также подтверждает, что суть происходящего состояла не в идеологических разногласиях и не в столкновении убеждений – ведь для этого не нужны тайные сходки, да еще столь активно проводившиеся, что дело дошло до разбирательства на пленуме. Тайные сходки нужны для одного из двух – либо для планирования силового захвата власти (но вряд ли Троцкий и Зиновьев были к этому готовы), либо для неформальной вербовки своих сторонников – то есть для создания КОГ, достаточно мощной для того чтобы захватить ведущие посты в партийном руководстве и «выдавить» Сталина и его сторонников.
О том, что такая «работа» активно велась, свидетельствуют неоднократные просьбы Сталина Пленуму ЦК в этот период об отстранении его от должности генерального секретаря ЦК коммунистической партии. Так в письме от 19 августа 1924 г. Сталин писал:
«Полуторагодовая совместная работа в Политбюро с тт. Зиновьевым и Каменевым после ухода, а потом и смерти Ленина, сделала для меня совершенно ясной невозможность честной и искренней совместной политической работы с этими товарищами в рамках узкой коллегии. Ввиду этого прошу считать меня выбывшим из состава Пол. Бюро ЦК.
Ввиду того, что ген. секретарем не может быть не член Пол.Бюро, прошу считать меня выбывшим из состава Секретариата (и Оргбюро) ЦК…» ([6] с.58-59). Другое аналогичное письмо Сталина с просьбой отстранить его от должности генсека датировано декабрем 1926 г.
Конечно, данные письма можно рассматривать как хитрость, тонкий политический ход Сталина. Но, как указывает Р.Баландин, «Сталин в 1923 или в 1924 годах не мог быть уверенным, что его отставку отклонят. Его вполне могли снять (он ведь подтвердил вроде бы свою “капризность”, о которой писал Ленин)». Как полагает историк, дело могло быть в том, что Троцкий, Зиновьев и Каменев в 1923-1926 гг. объединили усилия для того, чтобы «свергнуть» генсека Сталина ([6] с.60). Ну и для этого начали применять «подковерные» методы борьбы – «проталкивать» и расставлять повсюду своих людей, компрометировать действия генсека, стараться поссорить его со своим окружением[341].
Но Троцкий, Зиновьев и Каменев в этой борьбе проиграли. Партийное большинство поддержало Сталина, а часть троцкистско-зиновьевской группировки было уже в 1926-1927 гг. выведено из партии или из ее руководства. В дальнейшем, в 1935-1936 гг. Сталин жестоко расправился с остатками этой группировки, включая самого Зиновьева и Каменева (а возможно, и не с остатками, возможно, она опять набирала силу и влияние – см. далее). Конечно, при этом использовались несправедливые обвинения, сфабрикованные НКВД, за что Сталина историки клеймят как «палача» и «тирана». Наверное, с гуманитарных позиций, защищающих права каждого человека, такую физическую расправу невозможно оправдать или даже объяснить. Но по сути речь шла о предотвращении Сталиным величайшей опасности – попытки захвата власти в стране коррумпированной олигархической группой (КОГ), что могло бы привести к намного худшим последствиям, чем те, к которым привела Россию деятельность предыдущей КОГ в составе Временного правительства в 1917 году.
Наверное, кто-то попытается возразить – а было ли лучшим для России то, что, начиная с 1930-х годов, будет осуществлять Сталин, который провел массовую коллективизацию, приведшую к голоду 1932-1933 гг., и при котором установился режим массовых репрессий, культа личности и подавления личных свобод? Об этом мы поговорим в следующих главах. Теперь же, подводя итоги вышесказанному и ограничиваясь периодом Гражданской войны и первой половины 1920-х годов, необходимо указать на коренное отличие того, что делали Ленин и его сторонники и последователи, включая прежде всего Сталина, от того, что делали Троцкий и его сторонники и последователи. Первые стремились построить государство и восстановить порядок в стране, уничтоженные к октябрю 1917 года. Вторые – сознательно или неосознанно, одурманенные троцкистской идеологией или стремясь к личной власти и богатству, усиливали в стране хаос и анархию и разжигали смуту. Приведу выводы некоторых историков, занимавшихся анализом данного вопроса. Как пишет Р.Баландин, основное отличие Сталина от Троцкого состояло в том, что «Троцкий ловко разжигал революционную смуту, губительную для России и русского народа, а Сталин упорно создавал великую сверхдержаву – Советский Союз» ([7] с.316). Большевики, - пишет С.Кара-Мурза, - «выступили как реставраторы, возродители убитой Февралем Российской империи – хотя и под другой оболочкой. Это в разные сроки было признано противниками большевиков, включая В.Шульгина и даже Деникина» ([51] с.212).
20.5. Мифы и правда о Гражданской войне. Красный и белый террор
О Гражданской войне было создано и продолжает создаваться столько мифов, что одно их описание и анализ, наверное, не уложилось бы и в целую книгу. Советская идеология утверждала, что в Гражданскую войну пролетариат и примкнувшее к нему крестьянство под руководством коммунистической партии воевали против буржуазии и помещиков, поддержанных интервенцией 14 иностранных держав. Начиная с эпохи перестройки в России начали создавать новые мифы – о рыцарях Белой гвардии, воевавших за демократию против большевистской диктатуры или даже обо всем народе, воевавшем против этой диктатуры. Полагаю, ни один однозначный взгляд на характер Гражданской войны неверен, поскольку она, как и большинство других подобных войн в истории, имела комплексный характер. В рамках Гражданской войны были самые разнообразные течения, и были самые разные цели и мотивы, руководившие действиями людей. Кто-то сражался за советскую власть, кто-то – за мировую революцию, кто-то – за идеи социализма, кто-то - стремясь вернуть конфискованную собственность и отмененные сословные привилегии, кто-то – за демократию и Учредительное собрание, кто-то – за политическую независимость своего народа, кто-то – за освобождение своего хутора (деревни, области) от какой бы то ни было власти, кто-то – ради возможности грабежа и наживы, кто-то – из ненависти к «красным свиньям» или, наоборот, к «белым свиньям» и в стремлении утолить свою ненависть в потоках крови. Были такие (скрытые монархисты), которые воевали, втайне надеясь на восстановление монархии. Наконец, немало людей взялось за оружие в стремлении изгнать из страны иностранных интервентов или наемников, преследовавших цели, враждебные России. Само это многообразие целей и мотивов участников Гражданской войны и огромное множество разнообразных течений и группировок, сформированных в ее ходе, опровергает все мифы, пытающиеся придать ей какой-то однобокий характер или объяснить ее каким-то одним действием.
Например, миф о том, что Гражданская война возникла по вине большевиков, начавших насаждать в 1918 г. «военный коммунизм», столь же нелеп, как и другие упомянутые. Если был один единственный мотив для ее начала, то откуда тогда взялись десятки различных мотивов и целей ее участников? Не говоря уже о том, что «военный коммунизм» был вынужденной мерой, вызванный тем состоянием хаоса и анархии, в который была ввергнута страна. Не создай советская власть организованную систему «военного коммунизма», начался бы массовый анархический бандитизм – толпы голодных рабочих и матросов сформировали бы разбойничьи армии и начали бы грабить и убивать сельских жителей ради куска хлеба.
На самом деле, как было показано, непосредственной причиной, разжегшей Гражданскую войну, стало восстание чехословацкого корпуса, которое буквально взорвало ситуацию на Юге и Востоке страны летом 1918 года. Но это восстание, в свою очередь, было самым активным образом спровоцировано Троцким, а он, судя по всему, действовал в интересах своих зарубежных спонсоров. Получается, что Гражданская война была спровоцирована подрывной деятельностью внешних сил, стремившихся к развалу страны. Но что бы ни было непосредственным толчком к началу войны, ее причины коренились намного глубже – во-первых, в тех социальных проблемах, которые накопились к этому времени в России, и во-вторых, в том состоянии полного развала власти и разгула анархии и хаоса, которое сложилось в стране к концу 1917 года.
Ранее уже говорилось о том, что ни один кризис коррупции в истории, за редкими исключениями, не обходился без гражданских войн, и эти войны редко когда были движимы каким-то одним мотивом или идеей, а чаще всего носили одновременно и классовый, и междоусобный, и грабительский характер, нередко перерастая также в завоевательные войны. Единственный важный критерий, по которому эти войны отличались между собой, состоял в том, появлялась ли сила, способная повести за собой большинство населения, переломить ход этих войн, добиться их быстрейшего окончания и восстановления порядка на условиях, приемлемых для этого большинства, или такой силы не находилось. Если такой силы не находилось, то гражданские и междоусобные войны могли продолжаться бесконечно долго: в Киевской Руси они продолжались два столетия (середина XI в. – середина XIII в.), в Византии – три столетия (XII-XV вв.), за чем последовал распад этих государств. Или результатом могла явиться попытка найти выход из кризиса в том, чтобы завоевать весь мир, как это произошло после Французской революции во время наполеоновских войн – что привело Францию к полному истощению и чуть ли не поголовному уничтожению взрослого мужского населения страны, но не к выходу из социального кризиса. В России во время Гражданской войны нашлась сила – партия большевиков во главе с Лениным – которой удалось сделать то, чего не удалось византийцам и французам. Она смогла повести за собой большинство населения страны и добиться перелома в Гражданской войне и не дала себя увлечь ни идеями внешних завоеваний («мировой революции»), ни другими деструктивными идеями, а вместо этого провела необходимые социальные реформы и занялась восстановлением государственной власти, порядка и экономики страны.
В этом и состоит основной смысл событий, происходивших в данную эпоху. В отличие от событий в Киевской Руси XI-XIII вв., когда гражданская война полыхала два столетия, в начале XX века у русского народа хватило ума и здравого смысла чтобы все это прекратить достаточно быстро. Даже преданный и проданный своей «элитой» и будучи в своей массе неграмотным и одурманенным марксистской идеологией, он смог, тем не менее, определить более или менее верное направление своего движения, организоваться, прекратить братоубийственную войну и восстановить разрушенную государственность и порядок в стране.
Если рассматривать события Гражданской войны в данном ключе – как борьбу сил, стремящихся к восстановлению российского государства, власти и порядка, и деструктивных сил, то мы увидим, что и внутри большевистской партии, и среди других движений, участвовавших в войне, присутствовали эти силы. Выше говорилось о подрывной деятельности Троцкого и его приверженцев. Но не меньшую проблему представляли те радикальные левые или анархические взгляды, которые руководили действиями революционных масс – солдат, матросов, рабочих и крестьян. Примыкали эти массы к большевикам, эсерам, анархистам или оставались сами по себе – от этого не слишком многое менялось, так как их действия слишком часто носили деструктивный характер, усиливали междоусобицу и смуту. Требовались огромные усилия: в том числе посредством формирования регулярных частей Красной армии и посредством постепенной ликвидации анархических движений и формирований, – чтобы справиться с этим анархическим буйством.
Как уже отмечалось, солдаты и матросы в действующей армии и тыловых гарнизонах, начиная с февраля 1917 года, очень часто убивали своих офицеров, устраивали массовые погромы и занимались грабежами. Это происходило, как правило, без всякого участия большевиков. И оттого что эти солдаты и матросы стали сотнями тысяч после октября 1917 г. вступать в большевистскую партию, их психология вряд ли могла существенно измениться в ту или другую сторону, она по-прежнему оставалась буйной психологией анархической толпы. Примером тому могут служить события , происходившие в Крыму в начале 1918 года. Считается, что в декабре 1917 г. или в январе 1918 г. в Крыму установилась советская власть. Но на самом деле власти не было никакой, был полный разгул анархии – фактически власть была в руках толпы буйных анархически настроенных моряков Черноморского флота. Вот как эти события описаны в материалах деникинской комиссии и очевидцами (в изложении Н.Старикова):
«”Вечером 14 января на взморье вблизи Евпатории показались два военных судна – гидрокрейсер «Румыния» и транспорт «Трувор». На них подошли к берегам Евпатории матросы Черноморского флота и рабочие севастопольского порта. Утром 15 января «Румыния» открыла по Евпатории стрельбу, которая продолжалась минут сорок. Около 9 часов утра высадился десант приблизительно до 1500 человек матросов и рабочих. К прибывшим тотчас присоединились местные банды, и власть перешла в руки захватчиков”.
Дальше начались обыски и аресты… отбирали не оружие, а все то, что попадало им под руки. Словно ангелы смерти шныряли по Евпатории матросы “с вымазанными сажей лицами или в масках”. Они арестовывали офицеров и всех заподозренных в контрреволюции.
“Арестованных отводили на пристань в помещение Русского общества пароходства и торговли, где в те дни непрерывно заседал Временный военно-революционный комитет, образовавшийся частью из прибывших матросов, а частью пополненный большевиками и представителями крайних левых течений г. Евпатории. Обычно без допроса арестованных перевозили с пристани под усиленным конвоем на транспорт «Трувор», где и размещали по трюмам. За три-четыре дня было арестовано свыше 800 человек…”
… Далее следовал “справедливый” пролетарский суд и один приговор для всех – смерть. Мучительная… “Казни производились сначала только на «Румынии», а затем и на «Труворе» и происходили по вечерам и ночью на глазах некоторых арестованных. Казни происходили так: лиц, приговоренных к расстрелу, выводили на верхнюю палубу и там, после издевательств, пристреливали, а затем бросали за борт, в воду”.
Этим еще крупно повезло. Бросали за борт и живых. Озверевшие матросы расставляют связанных людей вдоль борта, а потом ударом ноги отправляют их в море. На берегу весь этот ужас наблюдают родственники приговоренных: “Эта зверская расправа была видна с берега, где стояли родственники, дети, жены… Все это плакало, кричало, молило, но матросы только смеялись” …
“В Севастополе шли массовые расстрелы, в Ялте офицерам привязывали тяжести к ногам и сбрасывали в море… В Евпатории подвергали убиваемых страшным пыткам, которыми распоряжались две женщины-садистки. В Симферополе тюрьма была переполнена, и ежедневно заключенных расстреливали «пачками». И вокруг нас по дачам рыскали севастопольские матросы, грабили, а кое-кого и убивали”» ([122] с.204-206) (выделено Н.Стариковым).
Крым не был исключением. Подобные ужасы в период установления советской власти творились во многих городах. Как пишет историк С.Мельгунов, «В материалах деникинской комиссии перед нами последовательно проходят города: Харьков, Полтава и др. И повсюду “трупы с отрубленными руками и размозженными костями и оторванными головами”, “с переломленными челюстями, с отрезанными половыми органами”» ([122] с.207).
Что это – лицо нового мира? Получается, что новая власть сразу же начала со страшных зверств, которых Европа не знала с эпохи Французской революции? Нет, это не так. Новый мир не мог возникнуть за 3-4 месяца. То, что происходило, являлось отрыжкой старого мира. Те ужасы, которые происходили в период так называемого «установления советской власти», были отчасти результатом того рабского положения, в котором жило большинство населения России до 1917 года, но в еще большей мере - результатом той анархии и хаоса, в которой страна оказалась к концу 1917 г. Если упразднить полицию и местные органы власти, одновременно ввергнув страну в состояние гиперинфляции, 3-кратного падения уровня производства, массовой безработицы, разрухи, голода и развала армии, из которой дезертировало уже почти два миллиона человек, то в любой самой высококультурной стране ситуация будет близка к той, что мы видим в то время в России. В 1917 году все это еще усугубилось особыми обстоятельствами: Русская революция, подобно Французской, была «революцией рабов», основная масса населения пребывала в состоянии сословно-экономического рабства и ненавидела всех «господ», которых считала своими угнетателями. Теперь же «рабы», опьяненные наступившим безвластием в стране и собственной властью, как и во Франции в 1789-1793 гг., сразу же начали мстить «господам», а заодно и грабить беззащитное население. Несомненно, припомнили «господам» и «уроки» столыпинского политического террора – массовые казни без суда и следствия и высылку на каторгу десятков тысяч невинных людей, массовые издевательства над крестьянами (порку, многочасовое стояние в снегу на коленях с неизбежным увечьем и т.д.).
Действительная новая власть утверждалась совсем по-другому. В Петрограде, вопреки существовавшему ранее в СССР мифу, Ленин и его сторонники захватили власть 7 ноября 1917 г. (по новому стилю) с минимальным числом военных столкновений, общее число жертв не превышало нескольких человек. Не было никакого штурма Зимнего дворца, никаких беспорядков и грабежей. И за этим не последовало никакого террора, более того, в числе первых декретов нового правительства была отмена смертной казни на территории России, включая армию.
Но поначалу Ленин и его сторонники совершенно не контролировали ситуацию за пределами Петрограда – и не только в Крыму и на Украине, но даже в окрестностях северной столицы. К такому выводу пришел, например, В.Войтинский, наблюдавший ситуацию воочию. В частности, в Гатчине находился многочисленный местный гарнизон, который, как говорили, симпатизировал большевикам. Но шедший на Петроград генерал Краснов, имевший лишь 300 казаков, взял Гатчину 9 ноября без боя, и гарнизон из 20 тысяч человек не оказал ему никакого сопротивления ([215], p.377). Конечно, в Гатчине не могли не знать о захвате власти большевиками в Петрограде 7 ноября, но, судя по всему, солдаты были в полнейшей растерянности и не знали, что им теперь делать и кому подчиняться. Лишь подойдя через несколько дней к Пулково, то есть непосредственно к окраинам Петрограда, казаки Краснова встретили сопротивление со стороны петроградских рабочих и солдат.
Впрочем, даже и в самом Петрограде Ленин и его сторонники не могли контролировать анархическую стихию. Так, арест членов Временного правительства прошел вполне мирно и без эксцессов (правда, Керенский сбежал, переодевшись в женское платье). Но когда их перевели в больницу, очевидно, для улучшения условий их содержания под стражей, то, как пишет В.Войтинский, туда ворвалась разъяренная толпа солдат и матросов и учинила над ними расправу. На следующий день левые газеты написали, что это была «спонтанная демонстрация народного гнева против угнетателей» ([215], p.393).
Фактически, пишет В.Войтинский, Совнарком (который он называет «военной хунтой») в первые месяцы своего существования не контролировал страну, она погрузилась в анархию ([215], p.391). Но как мы видели, и Временное правительство в конце своего существования не контролировало страну, поскольку оно уничтожило все механизмы такого контроля. Большевистский Совнарком лишь унаследовал ту ситуацию, которая была создана Временным правительством.
Поэтому реальный процесс установления советской власти в стране был весьма далек от той светлой радужной картины «триумфального шествия советской власти», которую позднее рисовали советские историки. Поначалу этот процесс больше напоминал кровавую вакханалию, в ходе которой вчерашние «рабы» либо мстили вчерашним «господам», причем нередко самым жутким и омерзительным образом, либо просто использовали воцарившееся безвластие для того, чтобы грабить, убивать и насиловать. Причем, чем дальше от Петрограда, тем меньше у Ленина и его единомышленников было возможностей обуздать эту вакханалию[342]. И лишь постепенно начал устанавливаться какой-то контроль над анархической стихией, но и этот процесс прервался в связи с начавшейся в середине 1918 года Гражданской войной.
Не случайно поэтому первые серьезные мероприятия Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) были предприняты именно против анархистских баз и формирований. Как указывает А.Шубин, многие так называемые анархисты были в действительности просто грабителями и убийцами. «Ведь обыденное представление об анархии как о хаосе, - пишет историк, - позволяло уголовникам объявить себя анархистами даже тогда, когда они не имели никакого представления об анархистской идеологии...» ([152] с.99). Но те, кто считали себя «идейными анархистами», были еще опаснее – что может быть опаснее идеологии, пропагандирующей уничтожение государства и насаждение хаоса и анархии? В Москве анархисты контролировали 25 особняков, расположенных в основном в центре, вблизи важных пунктов города. Многие из них представляли собой настоящие крепости, имевшие серьезный арсенал оружия. Как пишет А.Шубин, операция по одновременному захвату баз анархистов в Москве силами ВЧК была проведена в ночь с 11 на 12 апреля 1918 г.: «На Малой Дмитровке они отстреливались из горной пушки, но у коммунистов был перевес в артиллерии. Из пушек разнесли и верхний этаж особняка на Донской улице. Бои шли и на Поварской. В других местах опорные пункты анархистов удалось взять без значительного сопротивления» ([152] с.101). Среди задержанных в этот день 500 анархистов оказалось много уголовников, было найдено золото и выявлено участие анархистов в поставках опиума в страну. В течение апреля-мая 1918 года ВЧК провела целую серию операций по всей стране в целях разгрома анархистских баз и формирований, были закрыты крупнейшие анархистские газеты.
До сих пор историки спорят о том, кто первым развязал террор – большевики или Белая армия. Но как представляется, этот спор – беспредметный. Фактически террор возник стихийно, и не по инициативе какой-либо партии. Уже в феврале-марте 1917 г. солдаты в нескольких гарнизонах поубивали своих офицеров и кое-где в городах устроили погромы. И никто за это не был наказан. Более того, фельдфебель Кирпичников, организовавший убийство штабс-капитана Лашкевича в Волынском полку (с которого и начались убийства офицеров в армии) был вскоре награжден Георгиевским крестом (!), как «герой февральской революции». И наградил его лично генерал Корнилов, назначенный 2 марта командующим Петроградским военным округом ([57] с.319). Затем в июле 1917 г. в Петрограде произошла новая вспышка террора (см. выше) – и за нее несут ответственность как анархически настроенные солдаты, так и офицерские и казацкие отряды, стрелявшие по демонстрантам по приказу своего начальства. Как видим, действия новой власти (Временного правительства), установившейся после февральской революции, способствовали не только уничтожению порядка и насаждению анархии, но и развязыванию террора. Но это были крупные вспышки террора. В армии же и без этого непрерывно шел «ползучий террор» против офицеров со стороны анархически настроенной солдатской массы. Генерал Краснов писал о ситуации, сложившейся в середине 1917 г.: «В те печальные дни, когда не проходило недели, чтобы кто-либо из начальников не был убит, мы все чувствовали себя обреченными на смерть» ([7] с.223). В то же самое время в деревне начался стихийный массовый крестьянский террор – крестьяне убивали кулаков и помещиков, отбирали у них имущество, устраивали самовольный, без санкции какой-либо власти, передел земли. И этот стихийный крестьянский террор уже в середине 1917 г. охватил более 90% уездов страны.
В дальнейшем разжигании страстей можно обвинить Троцкого, который на митингах призывал убивать всех подряд дворян и интеллигентов; но не меньшая доля вины лежит и на генерале Корнилове. Как указывает В.Войтинский, отправляя корпус Крымова на Петроград в сентябре 1917 г., Корнилов отдал ему приказ ликвидировать коммунистов и советы, что на генеральском языке означало их расстрелять или перевешать ([215] p.349). А в январе 1918 г. тот же Корнилов, создававший на юге страны Добровольческую армию, издал приказ «Пленных не брать» ([7] с.276). Все это разжигало страсти, а воцарившееся в стране безвластие создавало прекрасные условия для стихийного массового террора и бандитизма, который не прекратился после октября 1917 г., а даже усилился.
Если поначалу Ленин и советское правительство ввели запрет на смертную казнь и пытались всеми мерами бороться со стихийным террором и анархией, то с момента начала Гражданской войны в середине 1918 г. начался уже официальный террор – как красный, так и белый. До этого, пишет А.Шубин, Совнарком старался соблюдать запрет на смертную казнь, а теперь «Ленин разъяснял своим товарищам, что в условиях Гражданской войны отсутствие смертной казни немыслимо. Ведь сторонники противоборствующих сторон не боятся тюремного заключения на любой срок, так как уверены в победе своего движения и освобождении их из тюрем» ([152] с.91). Поэтому уже в августе 1918 г. в некоторых городах прифронтовой зоны, где опасались белогвардейских восстаний, Ленин санкционировал применение террора – подозрительных офицеров и иных лиц сажали в тюрьму или расстреливали. Но особенный всплеск красного террора произошел в сентябре 1918 г. в ответ на убийство Урицкого и покушение на Ленина. В первый же день террора, пишет А.Шубин, «было объявлено о расстреле 29 “контрреволюционеров”, которые были заведомо непричастны к покушениям на Ленина и Урицкого… В первый же месяц террора были казнены тысячи людей, большинство из которых было виновато лишь в принадлежности к “контрреволюционным” классам и общественным течениям – предприниматели, помещики, священники, офицеры, члены партии кадетов» ([152] с.94). Этот взрыв был во многом стихийным – менее всего за него ответственен сам Ленин, оказавшийся в тяжелом состоянии в больнице после покушения. В дальнейшем, отмечает историк, Ленин отчитал одного из руководителей ВЧК М.Лациса за слишком большое усердие в уничтожении «классовых врагов» ([152] с.94). Тем не менее, красный террор продолжался в течение всей Гражданской войны.
Со своей стороны, Белая армия также применяла террор по отношению к большевикам, им сочувствовавшим и даже их семьям, что было санкционировано белыми генералами. Ужасы белого террора не уступали ужасам анархического террора и превосходили официальный красный террор. Как указывает А.Шубин, фирменная казнь-пытка, применявшаяся белыми, особенно казаками, состояла в изощренной рубке пленных «в капусту» - постепенно, мелкими кусками. В одном случае вся семья, у которой сын-коммунист ушел в Красную армию, была подвергнута страшному наказанию: всем, даже грудному ребенку, были отрублены руки и ноги, и они превратились в пять кусков живого мяса, не способных ни двинуться, ни даже поесть ([152] с.98). В.Войтинский приводит случай, когда белые распяли на заборе члена местного совета, разожгли под ним огонь и заживо сожгли ([215] p.417).
И белый, и красный террор применялся не только в отношении непосредственных врагов или им сочувствовавших, но и в отношении местного населения, которое зачастую оказывало сопротивление как белым, так и красным. Так, в приказе губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С.Розанова от 27 марта 1919 г. было записано:
«1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет... – расстреливать десятого.
2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны...
6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно» [3].
Но анархический террор, о котором уже говорилось, все же не знал себе равных по своей жестокости и дикости. И он проявлялся как по отношению к дворянам и офицерам, как это было показано на примере событий начала 1918 года, так и по отношению к коммунистам и им сочувствующим. Вот что пишет тюменский историк К.Лагунов по поводу крестьянского восстания, охватившего в 1921 г. всю Западную Сибирь: «Дикая ярость, невиданные зверства и жестокость – вот что отличало крестьянское восстание 1921 года… Коммунистов не расстреливают, а распиливают пилами или обливают холодной водой и замораживают. А еще разбивали дубинами черепа; заживо сжигали; вспарывали животы, набивали в брюшную полость зерно и мякину; волочили за скачущей лошадью; протыкали кольями, вилами, раскаленными пиками; разбивали молотками половые органы; топили в прорубях и колодцах. Трудно представить и описать все те нечеловеческие муки и пытки, через которые по пути к смерти прошли коммунисты и все те, кто хоть как-то проявлял благожелательное отношение к Советской власти…» ([57] с.386). И подобные же зверства происходили во время Тамбовского крестьянского восстания 1921 г. и во время многих других восстаний.
«По накалу страстей, - пишет С.Кара-Мурза, - гражданская война в России… была сходна с войнами этническими и религиозными. В этих условиях логика и процедуры государственных органов приобретают особый характер, который бесполезно втискивать в рамки обычных представлений» ([51] с.245).
С учетом вышеизложенного было бы глупо и неправомерно возлагать ответственность за развязывание террора времен Гражданской войны на одну из противоборствующих сторон или на кого-то из первых руководителей – будь то Ленин или, к примеру, Колчак или Деникин[343]. Террор возник стихийно, и в ходе Гражданской войны был неизбежен, на то она и Гражданская война – без террора в отношении врагов ее невозможно было выиграть. Но разумеется, и с той и с другой стороны были лица, которые в своих зверствах и в масштабах террора особенно «отличались», в основном по своей собственной инициативе или действуя по указке своих спонсоров[344]. Кроме того, сказались те причины, о которых уже говорилось – ненависть «рабов» к «господам», за что те платили той же монетой. В этом проявилась одна из самых ужасных черт Гражданской войны 1918-1922 гг. По словам С.Кара-Мурзы, «Ненависть низов (в основном крестьянства) и верхушки белых была взаимной и принимала почти расовый характер» ([51] с.296).
В истории Гражданской войны выделяются два периода. Период 1918-1920 гг. – при всем многообразии участников военных действий это все же преимущественно война между Красной и Белой армией; период 1921-1922 гг. – это война Красной армии с анархизмом и бандитизмом, с крестьянскими повстанческими движениями и изгнание белых и интервентов с территории Дальнего Востока.
Что касается первого периода (1918-1920 гг.), то, несмотря на предпринимаемые в последнее время попытки насадить романтизированный образ Белого движения, у историков уже давно сложились вполне определенные выводы и о самом этом движении, и о причинах его поражения. Основная проблема дворянства, составлявшего костяк Белой армии, оставалась прежней – дворянство как было, так и осталось узкой кастой, не желавшей и не умевшей посмотреть широко на проблемы всего общества, думавшей лишь об интересах своего сословия и не способной стать настоящей элитой, повести общество за собой. Именно в эпоху Революции сработала та «бомба замедленного действия», которую заложили под Россию Петр I и Екатерина II, разделив ее на две нации. По словам А.Шубина, «Две культуры, существовавшие в России со времен Петра, к 1917 г. так и не срослись. Вся культура Белого движения – будь то погоны офицеров или стиль газет – все сигнализировало: с победой белых вернутся прежние порядки, прежние опостылевшие иерархия и элита, прежняя несправедливая эпоха» ([152] с.132). Как писал в дальнейшем И.Солоневич, «общего языка с народом ни одно из белых формирований не нашло… кое-кто из белых идеологов и сейчас еще повторяет мысль о том, что Белые Движения не были поняты русским народом… почему народ должен был понимать генерала Деникина, а не генерал Деникин понимать русский народ?» ([117] с.33). Как отмечает Н.Стариков, «во многих мемуарах белогвардейцев сквозит недоумение: на простые вопросы крестьян, за что они воюют и что несет белая власть простому человеку, образованные офицеры дать ответ затрудняются. Потому что этого не знает никто. Все белые против большевиков. Это ясно. А вот за что они, не знает никто…» ([122] с.310) (выделено Стариковым).
В сущности, те же оценки причин поражения давали и сами идеологи Белого движения. Вот что писал по этому поводу В.Шульгин: «Борьбу с большевиками превратили в борьбу с революцией, прежде чем революция окончилась в умах народа… Войну с большевиками вели как войну с внешним врагом, а не как гражданскую войну, опираясь на силу оружия, а не на сочувствие народных масс… Деятелей революции с широкой популярностью устраняли и преследовали. На ответственные посты назначали людей старого режима… Проводили реакционные меры по землевладению и национальному вопросу… и тем давали оружие для большевистской агитации местных самостийников» [3][345].
В.Войтинский приводит примеры того, как колчаковцы расправлялись с любыми революционными деятелями – как левыми, так и центристами, вместо того чтобы сформировать широкий фронт, противостоящий большевикам. Например, в Уфе была сформирована директория – временное правительство, поставившее целью созыв Учредительного собрания (вскоре переехавшее в Омск). В нем были представлены эсеры, кадеты и беспартийные. Но большинство членов правительства, его аппарата и конституционного собрания в ноябре 1918 г. было арестовано колчаковскими офицерами, все эти органы были распущены, и Колчак был провозглашен верховным правителем России. А вскоре в Омске началось восстание рабочих, и пользуясь этим предлогом, Колчак расстрелял всех политических деятелей, которые к тому времени оказались у него в руках. В итоге, пишет Войтинский, все демократические силы в стране были уничтожены, теперь коммунистам противостояли лишь белые экстремисты ([215] p.424). На эту же тенденцию в Белом движении – к правому экстремизму и фашизму - указывает и А.Шубин: «”Белый” путь уже в период Гражданской войны заметно коричневел, как коричневели и другие диктаторские режимы Европы в первой трети XX века». Поэтому, полагает историк, победа Белого движения означала бы в дальнейшем в России победу фашизма ([152] с.120).
Жители Томска переносят тела жертв колчаковских репрессий ( http :// gorod . tomsk . ru )
Существовала еще одна серьезная проблема в Белом движении, на которую указывают многие историки и многие факты. Это несамостоятельность белых генералов, включая и Колчака, и Деникина, и других, их зависимость в своих действиях от Антанты и других иностранных спонсоров. Прежде всего, следует отметить, что Белой армии очень серьезно помогали Антанта и Германия. Как писал впоследствии Деникин, «с февраля [1919 года] начался подвоз английского снабжения. Недостаток в боевом снабжении с тех пор мы испытывали редко». Что касается Колчака, то, как указывает В.Кожинов, «Запад снабжал его много щедрее, чем Деникина; ему были доставлены около миллиона винтовок, несколько тысяч пулеметов, сотни орудий и автомобилей, десятки самолетов, около полумиллиона комплектов обмундирования и т.п.» ([57] с.321-323). Таким образом, и Колчак, и Деникин получили достаточный объем вооружений для формирования крупных армий с самым современным вооружением. До этого, в течение 1918 г. Германия также серьезно помогла поставками вооружений для белых и казачьих формирований юга России, в дальнейшем примкнувших к Деникину. Поэтому появившиеся в последнее время мифы о том, что Белая армия воевала исключительно за свой счет и чуть ли не вскладчину покупала для себя оружие, неверны: как видим, помощь с Запада была, и очень значительная.
Однако основная проблема была не в факте этой помощи, а во взаимоотношениях с «союзниками». Ленин тоже первоначально получил некоторое финансирование от Запада на восстановление государственности и экономики страны и, по-видимому, был вынужден идти на какие-то встречные уступки, но, как уже говорилось, он не позволял «союзникам» использовать себя, а старался, наоборот, сам их использовать. И если «союзники» заходили слишком далеко, то большевики умели их поставить на место - даже если для этого нужно было пойти на незаконный арест 200 британских и французских дипломатов, как это произошло в сентябре 1918 г. (см. предыдущую главу).
Что касается белых генералов, то среди них в Гражданскую войну опять присутствовал синдром какой-то собственной ущербности и чуть ли не собачьей преданности «союзникам», который мы наблюдали со стороны русского военного командования в течение всей Первой мировой войны. Например, Н.Стариков приводит многочисленные факты того, как представители Антанты обманывали белых генералов, навязывали им принятие гибельных решений, топили их корабли, поддерживали восстания у них в тылу, лишали их транспорта, что приводило к массовой гибели людей и т.д. Причины такого поведения британских и французских «партнеров» были указаны в предыдущей главе. Но несмотря на все это, пишет историк, Деникин и другие белые генералы продолжали смотреть на них сквозь розовые очки, во всем подчиняясь их решениям ([122] с.332).
В частности, именно указаниями «союзников», по мнению Н.Старикова, объясняется тот факт, что белые армии Колчака, Деникина, Миллера, Юденича в 1919 г. не объединились и не сформировали единый фронт против Красной армии, продолжая наступать разрозненно и без всякого согласования между собой ([122] с.333-335). А между тем, такая безграмотная стратегия ведения войны, безусловно, сыграла немалую роль в поражении белых армий. Красная армия разбивала Белую по частям – сначала всей своей мощью наваливалась на Деникина, затем, разгромив его, перебрасывала все свои силы против Колчака и т.д. И ведь в отличие от большевиков белые генералы не были дилетантами в вопросах военной стратегии и должны были понимать необходимость объединения белых армий. Врангель на этом настаивал, но Деникин его не поддержал и даже не объяснил причин. Потому что для таких решений помимо знания военной теории нужна политическая воля и самостоятельность – а вот их-то у белых генералов и не было. Представителям Антанты было проще манипулировать белыми генералами и белыми армиями, когда их было несколько – и те послушно служили объектом манипуляций со стороны своих «хозяев», продолжая действовать и вопреки военной теории, и вопреки всякому здравому смыслу.
Еще один пример такого манипулирования – так называемые белые «правительства», в формировании которых самое непосредственное участие принимала Антанта и которые носили ярко выраженный «марионеточный» характер. Значительная часть членов этих правительств состояла из членов масонских лож, подчинявшихся указаниям своих заграничных масонских начальников. Например, как указывает В.Кожинов, в правительстве Деникина («Особом совещании») в июле 1919 г. из 24 человек шестеро были генералы, а 8 человек – масоны ([57] с.339). Похоже, что многие масоны просто перемещались по России вслед за представителями Антанты и входили по их указанию в те или иные формируемые ими «правительства». Так, масон Н.Чайковский после оккупации англичанами Архангельска в 1918 г. возглавил созданное ими марионеточное Северное правительство. А после ухода англичан из Архангельска в 1919 г. Чайковский быстро переместился на юг страны и 1 марта 1920 г. вошел уже в состав Южнорусского правительства, созданного в Краснодаре. Что касается, например, правительства генерала Юденича, то как писал Р.Гуль, «Думаю, все это правительство составлялось “союзниками” из масонов» ([57] с.334-338).
Более того, и сами лидеры Белого движения (во всяком случае, некоторые из них) с самого начала состояли на службе в армии Антанты и своим выдвижением были почти полностью обязаны «союзникам». Как указывает Н.Стариков, Колчак в конце 1917 г. поступил на службу англичанам и получил назначение на Месопотамский фронт ([122] с.354). Правда, к месту своей дислокации он так и не добрался – англичане послали его на Дальний Восток и поручили там сколачивать антибольшевистские силы, затем он «отсиживался» какое-то время в Японии, а осенью 1918 г. в сопровождении английских и французских генералов отправился вглубь России, где к тому времени началась Гражданская война. С помощью «союзников» он быстро сделал карьеру: его провозгласили Верховным правителем России и главнокомандующим всеми белыми армиями. Но фактически он вернулся в Россию в качестве офицера, состоящего на службе армии Великобритании, то есть в качестве иностранного наемника. Таким наемником он в дальнейшем и оставался – он сам в одном частном письме так себя называл. Наемником его однажды в частном письме назвал и Деникин ([7] с.111; [51] с.290). Получается, что и для самого Колчака, и для других руководителей Белого движения двусмысленность его положения была достаточно очевидной.
