Одна из демонстраций весны 1917 года в поддержку новых органов власти – советов. Источник: [18]
Повсеместное формирование новых органов власти - советов рабочих и солдатских депутатов (как в населенных пунктах, так и в армии) - были вовсе не продуктом «большевистского заговора» и вовсе не результатом чьего-либо приказа. Они стали реакцией населения на то безвластие и анархию, которые установились по вине прежних правительств, руководивших страной до октября 1917 года.
После февральской революции это появившееся стремление взять власть в свои руки особенно наглядно проявилось в формировании в армии так называемых исполнительных комитетов солдат (искосолов). Формальным предлогом для этого стал так называемый «Приказ № 1» Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, который уравнял в правах солдат и офицеров и разрешил солдатам создавать в полках свои органы власти – искосолы. Как пишет Р.Баландин, «Принято считать, что он появился по воле троицы членов [Петроградского] Совета. Однако они писали едва ли не под диктовку или, во всяком случае, под контролем делегатов некоторых полков» ([7] с.40). Кроме того, как отмечает историк, этот приказ был адресован лишь отдельному (петроградскому) гарнизону ([7] с.43), однако эта практика солдатского самоуправления быстро распространилась по всей армии и стала повсеместной. Поэтому мнение о том, что демократизация и развал армии были порождены одним лишь Приказом № 1, неверно. Сам этот приказ был лишь «верхушкой айсберга», отражением тех революционных анархических настроений, которые глубоко поразили всю русскую армию[318].
Большинство современных историков негативно оценивают и сам Приказ № 1, и последовавшую демократизацию армии и ликвидацию единоначалия, что якобы сильно ослабило дисциплину и боеспособность армии. Но, например, В.Войтинский, который с весны по осень 1917 г. являлся комиссаром 12 армии на Северо-западном фронте, откомандированным туда Петросоветом, совсем по-иному оценивает эту практику. Он указывает, что она явилась следствием полной утраты доверия солдат к правительству, командованию армией и офицерам. «Армия была больна, - пишет Войтинский, - … оглядываясь назад, я понимаю, что основная проблема состояла в невротическом состоянии масс призывников, набранных в армию» ([215] pp.323-324). Солдатам требовалась хоть какая-то власть, к которой они могли бы испытывать доверие, и такой властью в 1917 г. стали солдатские комитеты - искосолы, а также учрежденные Временным правительством комиссары, которые являлись связующим звеном между искосолами и командованием армии и полков. По его словам, в солдатские комитеты выдвигали в основном наиболее умных и ответственных солдат из числа интеллигенции, которые следили за настроениями в частях и состоянием их боевого духа. Искосолы, пишет Войтинский, «были основой порядка в новой армии, и я был очень удивлен, когда обнаружил, что офицеры смотрели на них с подозрением и плохо скрываемой враждебностью» ([215] p.259).
Разумеется, единоначалие в армии является важным принципом, проверенным веками, а солдатская демократия в обычных (нормальных) условиях не способствует повышению боеспособности армии[319]. Но причиной солдатской демократии и введения искосолов стал не Приказ № 1 – только наивные люди могут полагать, что одним приказом местного органа власти по местному гарнизону можно сразу уничтожить дисциплину во всей огромной армии, насчитывавшей в тот момент 10-11 млн.человек. Причиной, как видим, стала полная утрата доверия к командованию и офицерам, о чем говорили и писали многие современники (см. выше), а также общее анархическое (или «невротическое») состояние солдатской массы. Надо полагать, утрата доверия к офицерам усиливалась еще в связи с тем, что они были дворянами – то есть представляли собой другую «нацию», в глазах солдат были «иностранцами». Что касается доверия к командованию, то ранее уже говорилось о тех причинах (некомпетентность, пренебрежительное отношение к русской армии ради интересов союзников и т.д.), которые привели к утрате этого доверия. В.Войтинский приводит новые факты некомпетентности командования русской армии применительно уже к 1917 году. Один из примеров – бездарная организация бесславно провалившегося наступления на германском фронте в июне 1917 г. Другим примером являются, по его мнению, некомпетентные действия главнокомандующего Корнилова при обороне Риги от немцев. Да и предпринятое Корниловым в сентябре 1917 г. наступление на Петроград с целью захвата власти, по словам Войтинского, с военной точки зрения было верхом глупости ([215] pp.343-346, 336, 350). В совокупности указанные выше причины и привели к небывалому распространению анархических настроений среди солдат, бунтам, стычкам с полицией и убийствам офицеров, которые мы видим повсеместно, начиная с февраля 1917 г. или даже еще раньше – начиная с октября 1916 г. В этой связи появление солдатских комитетов (искосолов) и комиссаров в течение 1917 г. было не средством, которое разрушало армию (как утверждают сегодня некоторые историки), а наоборот, средством укрепления ее боеспособности, сильно подорванной солдатской анархией.
В условиях сложившейся в стране ситуации: развала государства, уничтожения всякой власти на всех уровнях, безудержного разгула анархии, спекуляции и преступности, подрывной деятельности внешних сил, - поражает поведение той части общества, которая считала себя «элитой» - правящей верхушки и дворянства. В истории разных стран бывали подобные периоды (периоды кризисов коррупции), когда, несмотря на кризис и анархию, часть элиты оказывалась в состоянии сплотить вокруг себя народные массы, понять нужды этих масс, повести их за собой, побороть силы анархии и коррупции и вывести страну из кризиса. Наиболее близким примером (когда речь также шла о «революции рабов») можно считать гражданские войны второй половины XV в. в Англии, так называемые «войны Роз». Тогда часть английского дворянства оказалась способной понять необходимость свержения коррумпированной баронской верхушки и уничтожения в стране крупной земельной собственности. Именно под этими лозунгами Йорки повели за собой народ против правящей династии Ланкастеров. Последовала 35-летняя гражданская война, в одной из битв которой (в битве при Тоутоне в 1461 г.) участвовал примерно каждый четвертый англичанин, способный носить оружие. И хотя обе династии (Ланкастеры и Йорки) в ходе этой войны погибли, английское дворянство выдвинуло новую династию – Тюдоров – которые выполнили обещания Йорков, уничтожили крупное землевладение и создали в деревне средний класс (джентри) – основу будущего процветания Англии (см.: [65] глава XII).
Российское дворянство в сходной ситуации оказалось совершенно не способным ни к чему подобному. Сказались результаты той «работы», которая велась в течение более двух столетий, начиная с Петра I, по созданию особой касты, не утруждающей себя какими-либо занятиями, чуждой своему народу и своей стране. Дворянство оказалось не только не способным понять, что нужно народу и повести его за собой, как сделали Йорки и Тюдоры в Англии, но оно за эти столетия праздной жизни деградировало и утратило способность к политическому и даже военно-стратегическому мышлению. Примеры стратегической некомпетентности командования в Первую мировую войну уже приводились, а ниже будут приведены примеры военно-стратегической и политической некомпетентности белых генералов в Гражданскую войну. Еще одним примером политической близорукости офицеров-дворян может служить их поведение в период между февральской и октябрьской революцией. Повторю еще раз приведенную выше цитату. Солдатские комитеты, пишет Войтинский, «были основой порядка в новой армии, и я был очень удивлен, когда обнаружил, что офицеры смотрели на них с подозрением и плохо скрываемой враждебностью» ([215] p.259). Это настроение офицерства выплеснулось наружу во время Государственного совещания 12-15 августа в Москве, на котором присутствовало около 2,5 тыс. делегатов от различных политических сил. На нем дворянство и офицеры вместе с помещиками и крупными предпринимателями сплотились вокруг главнокомандующего Корнилова и потребовали введения в стране военной диктатуры, ликвидации советов и солдатских комитетов в армии. Во всех выступлениях (самого Корнилова, Каледина и других) в сущности повторялись одни и те же требования. Как пишет В.Войтинский, «список выступавших [на совещании] был составлен заранее, и делегатам армейских солдатских комитетов не позволили выступить в ответ на высказывания главнокомандующего… Солдатские депутаты… возвратились глубоко озабоченными раздумьями о судьбе армейской демократии» ([215] pp.337-338).
Разумеется, в иных (нормальных) условиях требования свернуть армейскую демократию и ввести жесткое единоначалие в армии были бы вполне правомерными. Но не в данных условиях. В.Войтинский называет требование о роспуске солдатских комитетов «безумием» - в условиях оппозиции солдат осуществить его не было никакой возможности ([215] p.335). Как видим, офицерство и дворянство проявило удивительное отсутствие гибкости и способности трезво оценивать ситуацию. Как они собирались распускать солдатские комитеты, если на одного офицера в армии в среднем приходилось несколько десятков или даже сотен солдат? Вместо того, чтобы попытаться понять нужды солдат и завоевать их доверие, вместо того чтобы попытаться сформировать в стране широкий народный фронт и возглавить его, они взяли курс на конфронтацию с солдатской массой и со всем народом. Потому что создание советов и солдатских комитетов, которые дворянство хотело уничтожить, было не чем иным как стихийной реакцией народа и солдат на безвластье и анархию в стране.
Последовавший за этим корниловский мятеж (сентябрь 1917 г.) был бездарным не только с военной, но и с политической точки зрения. Глупостью, пишет Войтинский, была сама идея установить военную диктатуру при помощи лишь одного кавалерийского корпуса. Движение военных эшелонов к Петербургу было ничем не обеспечено, и они просто застревали в пути из-за противодействия рабочих и местных солдатских гарнизонов. Кроме того, ни самим казакам, которых везли в теплушках в Петроград, ни казачьим офицерам, никто не объяснил, куда их везут и зачем, и по мере их приближения к столице назревал бунт среди самих казаков. А тем временем уже около 100 тысяч рабочих рыли окопы на подступах к Петрограду, с тем чтобы дать отпор диктатору Корнилову и его «армии», которой в действительности не существовало ([215] pp.350-355). В конце концов, казаки взбунтовались и так и не доехали до Петрограда, а командующим 3 кавалерийским корпусом генерал Крымов застрелился, осознав совершенную им глупость. Поражает и, мягко говоря, незрелость политических лозунгов Корнилова, выдвинутых во время этого «мятежа». В своем воззвании он обвинил всех: Временное правительство, советы, большевиков, - в том, что они были агентами Германии и действовали в соответствии с планами германского командования [3]. Более странные обвинения придумать было трудно. Даже если у него были подозрения, что кто-то в составе Временного правительства подкуплен немцами, то все равно - как можно было обвинять все Временное правительство в том, что оно действует в интересах Германии, если оно отвечало отказом на предложения Германии заключить с ней сепаратный мир и послушно следовало указаниям Антанты на продолжение войны? Что касается конструктивной части его программы, то она была куцей и повторяла то, к чему призывало Временное правительство – война с Германией до полной победы и созыв Учредительного собрания.
Корниловский мятеж резко изменил ситуацию в армии. Как пишет В.Войтинский, он «оказал разрушительное воздействие на боевой дух армии. Он открыл старую рану – недоверие между солдатами и офицерами. Все наши усилия по примирению этих двух групп были перечеркнуты…» ([215] p.355). Для солдат, отмечает далее бывший комиссар 12 армии, «все офицеры были членами одной шайки». Вслед за этими событиями произошло резкое полевение солдатской массы и распространение среди нее анархических настроений. «Один полк за другим, - пишет Войтинский, - свергал ранее избранные полковые [солдатские] комитеты и избирал новые, составленные сплошь из тех, кто симпатизировал коммунистам. Армейские комитеты теряли контроль над солдатскими массами… Бунты и акты насилия происходили ежедневно» ([215] pp.357-358).
Как видим, все условия для захвата власти большевиками к октябрю 1917 года были подготовлены, причем без всякого участия самих большевиков. В стране была уничтожена всякая власть – на нижнем, среднем и верхнем уровне. Усиливался экономический хаос, началась гиперинфляция, керенки (бумажные деньги Временного правительства) обесценивались с такой скоростью, что к ним было утрачено всякое доверие. В результате нормальная торговля практически исчезла, превратившись в спекуляцию или натуральный обмен. В городах возникала проблема массового голода и нехватки товаров первой необходимости[320]. Полузаконное правительство пало настолько низко и настолько погрязло в коррупции, что его уже почти никто не считал за правительство. В коррупции погрязло и большинство политических партий. Дворянство оказалось совершенно неспособным к какой-либо политической деятельности, не говоря уже о том, чтобы куда-то за собой повести народные массы. А тем временем усиливалась подрывная деятельность внешних и внутренних сил, направленная, в конечном счете, на уничтожение России. И само Временное правительство в значительной степени действовало в интересах этих сил. Накануне падения Временного правительства, пишет В.Войтинский, как и накануне падения самодержавия, по всей стране распространялись неразбериха и анархия, и главным их источником была сама правящая верхушка ([215] p.336). Василий Шульгин, будущий идеолог Белого движения, писал о тех месяцах: «Болото – кругом. Ни на что нельзя опереться… Трехсотлетняя власть вдруг обвалилась… Представьте себе, что человека опускают в густую, липкую мешанину… И не республика, и не монархия… Государственное образование без названия» ([7] с.50). Примерно то же самое писал в сентябре 1917 г. о сложившейся ситуации и его будущий злейший враг Владимир Ленин: прошло «полгода революции…. которую иные называют великой, но которую пока что справедливее было бы, пожалуй, называть гнилой» ([7] с.50). Эти ощущения современников согласуются с тем общим кратким выводом, которым мы можем подвести черту всему сказанному в настоящей главе: Россия в течение 1917 года все более погружалась в болото – болото хаоса, анархии и смуты.