Глава 2. Забери моё имя
К тому времени, как Кирк взял меня за руку и подтолкнул к двери, я едва могла что-либо слышать из-за грохочущего моих ушах пульса. Я не знала, какой части бояться больше — факта моей «подготовки» или самой «Перспективы». Я нагнулась, чтобы собрать свою одежду, но Кирк потянул меня сильнее.
— Тебе не понадобится одежда, и ты очень быстро к этому привыкнешь.
Моя кожа горела от смущения, когда он выволок меня вниз в фойе абсолютно голой. Вокруг никого не было, но воздух казался каким-то чужим, навязчивым, как будто даже он видел всю неприличность моего положения, дополнительно напоминая о моей уязвимости.
Когда Кирк привёл меня в какую-то комнату, я держала свой рот на замке, опустив взгляд в пол. Комната была пустой, с белыми стенами и белым кафельным полом. На большинстве стен висели шкафчики, и сквозь некоторые стеклянные дверцы я увидела медицинские приспособления. У меня появилось ощущение, что всё это здание — какой-то автономный улей беззакония.
Кирк указал на смотровую кушетку, и я, всё ещё дрожа от шока, взобралась на неё и села. Он расположил руки по обе стороны моих бёдер:
— Мне не интересно как тебя зовут, и никому другому тоже не интересно.
Так и есть. Я знала, что меня ждёт. Они дадут мне номер, заклеймят, сотрут мою личность, и я стану той, кем меня назвал Костюмчик — новой игрушкой.
Кирк отстранился, продолжая буравить меня взглядом.
— Я даю хреновые клички домашним зверушкам, так что предоставляю выбор тебе. Придумай что-нибудь подходящее.
— Серебро, — сказала я. Не знаю почему, но это было единственное слово, чётко всплывшее в моём сознании.
Он поднял мою руку, глядя на потрескавшийся серебряный лак на ногтях, который я нанесла, собираясь поужинать с друзьями. Почему я не могула вспомнить остальную часть дня? Я даже не могла уловить, какое из воспоминаний является последним. Всё казалось неустойчивым и запутанным.
— Серебро, — повторил он, отпуская мою руку, — я могу с этим смириться.
Мне хотелось узнать, обычное ли это для него занятие, или попросить его разъяснить мне всё, но, на самом деле, я не была готова к его ответам.
А особенно, я не была готова к ещё одной угрозе жизни, поэтому опустив ладони на колени, посмотрела вниз.
Это было единственным, чем я могла заняться, чтобы перестать постоянно думать о неприятностях, в которых оказалась. Страшно было представить, что я больше не увижу мир за пределами этих стен. Что такого глупого или ужасного я натворила, что очутилась здесь?
Дверной замок щёлкнул, и я услышала звук приближающихся шагов и вцепилась в кушетку. Боясь прямо посмотреть в лицо пришедшему, я поглядывала на него искоса. Это был немолодой мужчина с седеющими рыжеватыми волосами, вероятнее всего, ему было около сорока пяти лет. Незнакомец был одет в устаревшую гавайскую рубашку с чёрными шортами для гольфа, больше смахивая на потерявшегося здесь туриста, чем на доктора, но он открыл ящик и разложил его содержимое на передвижном столике, стоящем рядом. Как только он придвинул его ближе к кушетке, Кирк отступил в сторону, предоставляя доктору доступ ко мне.
По крайней мере, можно было предположить, что он настоящий доктор, а не какой-то парень с улицы.
Я напряглась, но он не прикоснулся ко мне, а вместо этого, скрестив руки, прислонился к перилам кушетки передо мной.
— Гейб не обрадуется, узнав, что ты не только помешал ему развлечься, но и забрал девчонку себе в качестве личной рабыни.
Не поднимая головы, я наблюдала, как подрагивают мои тёмно-рыжие волосы с каждым стуком сердца. Я пыталась следить за их разговором, напоминая себе, что пока они болтают друг с другом, то не трогают меня, но в то же время, их обычное общение заставило меня почувствовать себя ещё неуверенней. Я — чужеродный элемент. Они собирались удерживать меня, но сама по себе я не имела значения.
— Глэд, Росс всё тебе расскажет, — сказал Кирк, — Гейб — горячая голова, не включающая мозги. Что ещё мы должны с ней сделать?
— Я уловил ход твоих мыслей, но ещё знаю, как работает его команда, и я бы в такое не лез. Они любят сгонять пар, доставляя неприятности, особенно когда ты чувствуешь потребность напомнить, кто здесь правая рука босса.
Я закрыла глаза, делая глубокий вдох.
Кирк издал какой-то непонятный звук, и я услышала движение ног.
— Именно так я получил свою работу.
Я открыла глаза, когда они оба приблизились ко мне. Я выпрямилась, чувствуя, как поднялись волоски на моей шее, инстинкт самосохранения кричал, что нужно бежать. Борьба сделает только хуже, но, по крайней мере, я не буду бездействовать. Тело отказывалось двигаться.
— И это всё? — ухмыльнулся рыжеволосый, продолжая непринужденную беседу, как будто иметь дело с испуганной женщиной, сидящей перед ним, — просто ещё один день в офисе. — Тебе повезло, что я сегодня здесь, и тебе даже не придётся ждать.
— Я сомневаюсь, что это везение. Просто сегодня суббота, и где же ещё ты можешь быть?
— Ты испортил мне утро с прекрасной куколкой, — проворчал старик, и я услышала, как он придвинулся ко мне, надевая резиновые перчатки.
Мои глаза расширились, а тело, наконец, вышло из состояния оцепенения.
— Я… эм…
— Он не причинит тебе боли, — посмотрев искоса на доктора, усмехнулся Кирк.
Старик протянул руку к моим рёбрам.
Я дёрнулась назад, и Кирк передвинулся, чтобы удержать меня на месте.
— У меня аллергия, — выпалила я.
— Аллергия на латекс? — доктор отстранился, прищурившись.
Я кивнула, ожидая угроз, насилия или наказания за то, что высказалась, но как только я застыла, Кирк также отступил от меня. Его брови были нахмурены — первый настоящий намек на эмоции, который он продемонстрировал.
Звук от снимающихся резиновых перчаток отдался у меня в голове. Кларенс порылся в ящике, и затем, спустя несколько секунд, вернулся с ярко-фиолетовыми перчатками. На этот раз он сразу приступил к осмотру, уделяя особое внимание моим пострадавшим рёбрам. С каждым его касанием я ощущала всё меньше. Не уверена, то ли это мой мозг пытался избежать боли, то ли это состояние аффекта вернулось в моё сознание.
К тому времени, когда он закончил, я убедилась, что ему очень понравилось наблюдать, как я корчусь и подскакиваю от боли. Никому бы не пожелала очутиться в этих стенах.
— Ты никогда не проявлял особого интереса к девочкам, — сказал Кларенс, толкнув Кирка локтем, затем он обошёл вокруг меня, проверяя все: начиная с моего горла и ушей и заканчивая моей рефлекторной реакцией. — И это тебе окупилось. В то время как другие играли, ты продвигался. Хотя, мне кажется, пришло время научиться уравновешивать это. Зачем жить в подобном месте, если во всём себе отказываешь?
— Я многое себе позволяю, просто не разглашаю этого.
— М-м-м, ну, в общем, мы расслабимся и примем ставки, кто кого убьёт первым.
Доктор опустил на кушетку рядом со мной поднос с пустыми трубками, жгутом, со смоченными спиртом тампонами и шприцем для внутривенных инъекций.
— Зачем это? — выскочило у меня, прежде чем я смогла остановиться. В ответ я получила лишь сердитый взгляд, но и за эту уступку я была благодарна.
Я сжала рот, когда доктор взял у меня три пузырька крови и отложил их.
— Противозачаточные средства? — спросил он.
— Инъекция пять недель назад, — кивнула я. Поведав эту информацию, я задалась вопросом, действительно ли хотела, чтобы они об этом знали, но это в любом случае было неизбежно, так как я не хотела, чтобы меня накачали двойной дозой.
— Сексуальные партнёры?
— Эм, — «ответь на их вопросы и проживи ещё немного, чтобы понять что-то ещё», — три.
Он вытащил ремни из-под кушетки, и я широко распахнула глаза.
— Подними ноги. Откинься назад.
— Нет, нет… — прошептала я, чувствуя, как моё тело снова застыло от ужаса.
Кирк положил руку на мою грудь, на дюйм ниже от моей шеи, и потянул меня назад.
— Ты должна привыкать быть терпеливой.
«Терпеливой? Да ну». Сначала меня чуть ли не изнасиловали в подвале, затем раздели в кабинете его босса, а теперь разложили перед доктором, смахивающим на игрока в гольф на тропическом поле, и он хотел, чтобы я просто терпела.
Доктор попытался вдеть мою ногу в стремя, но я отдёрнула обе и скатилась с кушетки. Едва мои ноги коснулись пола, я ринулась к двери.
Когда я схватилась за ручку и потянула дверь, открывая, в меня врезался Кирк, снова её захлопывая.
— Мы на десятом этаже, куда ты на хрен собралась? — он скрутил меня, прижимая спиной к двери и удерживая рукой за горло.
«Борись», — кричала я себе, но из комнаты было не выйти, и это было всё, что можно было сделать, чтобы подавить приступ тошноты.
Кирк схватил меня за волосы и притащил обратно к кушетке, где поднял и бросил на место. В этот раз, он одной рукой надавливал на грудь, а другой удерживал за бедро, пока доктор закреплял мои ноги.
Я закрыла глаза и не открывала, пока доктор меня трогал. От сильного напряжения я не могла расслабиться, но даже если бы у меня и вышло, то доктор намеренно действовал грубо и навязчиво.
Казалось, его осмотр никогда не закончится, и я сжала руки в кулаки, удерживая их по бокам и пытаясь не дёргаться.
«Ещё немножко». Я попыталась переключить свой разум в другое русло — план спасения.
Он убрал гинекологическое зеркало и засунул в меня свои пальцы, растягивая, пока я не запищала. На мгновение я подумала, что он хочет разорвать меня, но доктор вытащил руку, и я вздохнула с облегчением. Затем он покрыл свои пальцы ещё большим количеством смазки и направился к другому отверстию.
Моя нога непроизвольно дёрнулась в стремени, и Кирк с негодующим взглядом прижал меня обратно к кушетке.
Я вернула ему этот тяжелый пристальный взгляд, но когда палец скользнул в отверстие моей задницы, я опять крепко зажмурила глаза. В течение часа они постепенно отбирали всё, что я считала интимным.
Возможно, я должна радоваться, что они не опозорят моё имя, но, отобрав его, они в очередной раз показали, кто здесь главный.
— Она выглядит чистой, но скажу точнее, когда придут результаты тестов. Ты знаешь, что нужно делать до тех пор.
Кирк упёрся кулаками о край кушетки и навис надо мной:
— Мы должны знать что-нибудь ещё? Учти, я узнаю, если ты солжёшь.
— Нет, если я ничего не подцепила внизу от ваших членистоголовых, — я пыталась заткнуться, но расстройство пересилило мою способность фильтровать слова.
— Хочешь попробовать ответить так же ещё разок? — Кирк поднял меня, приводя в сидячее положение, и комната закачалась и потемнела. Он поймал меня и удержал за плечи — единственное, что помешало мне поцеловаться с полом.
Я слышала, как он и доктор что-то говорили мне, но звук казался приглушённым. Слишком далёким, чтобы разобрать слова. Я не могла заставить своё тело сделать хоть что-то. Я снова застряла в каком-то дерьме.
Мой мозг запаниковал, и мне стало ещё труднее дышать. Глаза отяжелели, и я подумала, что умираю.
Я почувствовала, как вокруг моей руки закрепился и натянулся манжет для измерения давления. Мой язык стал сухим и липким, но мне удалось произнести всего одно слово.
— Воды.
Доктор спустил воздух, но оставил манжет на моей руке и направился к раковине. Я изо всех сил пыталась не закрывать глаза, пока Кирк держал меня в вертикальном положении. Доктор дал ему маленький стакан воды, и Кирк прижал его к моим губам, позволяя мне медленно пить жидкость.
Громкость их голосов медленно увеличивалась, и темнота, не ясно вырисовывавшаяся по краю моего зрения, рассеялась.
— Я ещё на наркотики проверю, — сказал доктор.
— Я не принимаю наркотики, — произнесла я так громко и настойчиво, как только могла, но мой голос был будто опьяневший.
— Как бы ты сюда попала? — спросил Кирк.
Я покачала головой, сумев поднять руку к лицу, чтобы потереть виски.
— У меня сильно болит голова.
— Тебе следует давать ей побольше воды, её организму нужно от всего очиститься, но если она почувствует себя хуже, сразу вызывай меня.
Кирк стащил меня с кушетки и поставил на ноги, обнимая за талию и удерживая от падения. С одной стороны, я была благодарна, что он не позволил мне прочесать лицом кафельный пол, но это также означало, что моё голое тело прижималось к нему. Я почувствовала, как в меня проникает жар его тела, ещё один незваный гость в моём личном пространстве.
Доктор бросил чёрную сумку на кровать рядом со мной.
— Ах да, Росс заставил меня прихватить это. У тебя должно быть всё, что может пригодиться.
Затем Кларенс собрал свои вещи и исчез через боковую дверь.
Кирк медлил, давая мне немного времени, чтобы прийти в себя после головокружения.
— Я просто хочу домой, — сказала я.
— Если у тебя хватает сил на то, чтобы жаловаться, значит, сможешь и ходить, — на этот раз он повёл меня медленнее по коридору назад к лифту, но всё ещё обнаженную.
«О, Боже». Надеюсь, он не планирует снова вести меня через фойе. Если у меня снова не закружится голова, то я, вероятно, упаду в обморок от смущения, а возможно, и то, и другое.
Он нажал «9», и я самую малость расслабилась.
«Маленькая победа», — сказала я себе. Если сосредоточиться на том, что должно же быть хоть что-то положительное, мне, по крайней мере, будет за что зацепиться.
После того, как мы вышли из лифта, он подвёл меня к другой двери, и на этот раз, используя ключ, открыл её и подтолкнул меня идти вперёд.
Квартира была небольшая, но, без сомнения, роскошная. Секционный кожаный диван находился в центре комнаты перед большим телевизором. Стол с небольшим ноутбуком стоял позади дивана, направленный в противоположную сторону, кроме того здесь была мини-кухня и большое панорамное окно, открывающее тот же вид, что и окно выше в офисе Росса.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.
— Голова ещё кружится, и немного тошнит.
— Я принесу тебе воды, и думаю, найду немного крекеров. Я бы посоветовал тебе не думать о побеге, но мне кажется, что даже если ты попытаешься, то очень быстро свернёшь себе шею.
Я кивнула, позволяя подвести себя к дивану, где свернулась калачиком и закрыла глаза, надеясь, что это поможет мне утихомирить головную боль. Но пульсация в висках никуда не делась. Я услышала шелест сумки на кухне, звук закрывающихся шкафчиков и ящиков. Каждый звук, искривленный в моей голове, звучал намного громче и раздражительнее, чем обычно.
Кирк вернулся и ногой подтолкнул журнальный столик ближе к дивану. Затем положил на него салфетку с крекерами и бутылку воды.
Я принесу что-нибудь более значительное для тебя позже, если ты сможешь удержать хотя бы крекеры.
Я кивнула и взяла бутылку воды.
— Обезболивающее?
— Что болит? — спросил он, накрывая моё тело одеялом.
Я хотела повернуться к нему и саркастично повторить этот же глупый вопрос.
— Голова жутко болит. Ребра. Лодыжки. Запястья, — я могла бы продолжать этот длинный список, но когда Кирк отошёл, решила, что он уже смог сложить представление о моих побоях, или же ему просто неинтересно.
Через несколько секунд он вернулся, бросив мне в руку две красные капсулы. В любой другой ситуации, я бы хорошенько подумала, прежде чем приняла неизвестное лекарство от преступника, но сейчас закинула их в рот и проглотила.
— Спасибо, — сказала я, чувствуя себя на грани обморока.
Я боялась закрыть глаза. Однажды я уже проснулась посреди кошмара, и сейчас боялась, что закрыв глаза, проснусь в месте ещё хуже. Или в месте более запутанном, чем в том, где мой похититель обслуживает меня и заботится обо мне.
— Поспи немного, — прошептал Кирк. — Ты в безопасности.
— Я лежу голая в какой-то преступной штаб-квартире с незнакомым мужчиной, ухаживающим за мной, — пробормотала я. — В каком месте здесь безопасно?
Я дрейфовала на краю сна, засыпая и просыпаясь, умудрившись съесть несколько крекеров и прикончить бутылку воды во время кратких моментов, пока была в сознании. Я перевернулась на спину, потирая лоб рукой. Таблетки немного уменьшили боль, но я по-прежнему чувствовала себя так, будто кто-то треснул меня по лицу лопатой.
— Это не нарушение, — услышала я слова Кирка.
Я открыла глаза, пробежавшись взглядом по дивану. Кирка в комнате не было, и я уронила голову на подушку, подтягивая колени к груди и натягивая одеяло до самого подбородка. Я напряглась, пытаясь разобрать разговор и фокусируясь на бормотании Кирка, которое проникало в комнату.
— Это несерьёзно, а она — определенно не угроза, но я в любом случае буду тщательно следить за ней... Майло не придётся беспокоиться об этом...
«Я?» Меня поразило, что меня могут рассматриваться как угрозу этому месту. Тем более что они наверняка не выпустят меня отсюда. Я потянулась за бутылкой воды, и вспомнила, что уже выпила её, так что пришлось снова закрыть глаза, в надежде, что сон подарит мне ещё несколько минут покоя. Но дверь спальни распахнулась, и я услышала, как что-то приземлилось на стол позади меня.
Следующий период тишины продлился всего несколько секунд, прежде чем я услышала его приближение. Мне хотелось напрячься, но пришлось удерживать тело расслабленным, чтобы казаться спящей, и надеяться, что он не увидел, что заставил меня вздрогнуть.
Он не остановился, а только забрал пустую бутылку по пути на кухню. Через несколько минут он принёс новую и подошёл к столу позади меня.
— Спасибо, — прошептала, зная, что как только я потянусь за бутылкой, он всё равно узнает, что я не сплю. Мне не хотелось его злить.
— Как давно ты подслушиваешь?
Я сделал большой глоток воды, смачивая горло и давая себе время, чтобы придумать ответ.
— Я услышала, как открылась дверь, — это не совсем ложь, и я надеялась, что он не будет давить.
— Как ты себя чувствуешь?
— Голова раскалывается, но уже лучше… — мой голос снова затих, и темнота вновь пришла за мной, но была одна серьёзная проблема. Мой мочевой пузырь готов был вот-вот взорваться от выпитой воды, но я продолжала умирать от жажды. Я и так откладывала эту проблему максимально долго. — Мне нужно… — «просто выложи это, он уже видел тебя голой и облапанной врачом-садистом». — Мне нужно в ванную.
— Первая дверь, — сказал он.
Это было легче, чем я ожидала. Я встала на ноги, но колени подогнулись, и я схватилась за подлокотник дивана. Кирк двинулся в моем направлении, но я отчаянно захотела встать на ноги самостоятельно, прежде чем он подойдёт достаточно близко и прикоснётся ко мне.
— Оставь дверь открытой, — крикнул он мне вслед.
— А куда я могу деться?
Он поднял бровь.
Я включила свет в ванной и увидела, что здесь нет никаких окон, через которые я могла бы сбежать, так что мне было непонятно, какого чёрта он так не хотел оставлять меня за закрытыми дверьми.
Закончив, я стояла перед зеркалом, не торопилась возвращаться в гостиную, и рассматривала синяки, украшающие мои запястья и плечи, а также огромное фиолетовое пятно на правом боку.
Я включила воду в раковине и начала оттирать руки, вычищая грязь из-под ногтей. Это было самое большее, от чего я сейчас могла избавиться.
Сложив ладони чашечкой, я набрала в них воды и плеснула себе в лицо, а затем вслепую потянулась за полотенцем.
Я подскочила, когда оно приземлилось мне на плечо.
— Я так понимаю, мне не позволено умываться без твоего разрешения.
Кирк схватил меня за подбородок, задирая мою голову.
— Ты умываешь лицо, и с этим проблем нет, но твои язвительные замечания приведут к боли.
Он отпустил меня, и я вытерла полотенцем лицо, поймав также несколько капель, сбежавшие по моей шее и груди. Мне хотелось, чтобы он перестал на меня смотреть. Даже с закрытым лицом, я всё равно чувствовала на себе его взгляд. Я была с ним наедине и обнаженная… даже не знаю, как долго.
Мой желудок заурчал, и я бросила полотенце, уставившись вниз на предателя. Мне нужно было гораздо больше, чем только еда. Не говоря уже о том, что меня до сих пор тошнило.
— Думаешь, сможешь поесть? — спросил Кирк.
Я потёрла глаза, пожимая плечами. Смогу, но ничего не скажу, потому что не хочу просить его о еде.
Он проводил меня обратно до дивана, видимо, подозревая, что я каким-то образом исчезну через пол или стены, и оставив меня там, пошёл на кухню. Я прислонилась к подлокотнику дивана, слушая звуки его шагов, пока он двигался. Теперь, когда мы были одни, шансы возросли.
Но следовало учесть, что он был больше, сильнее, и даже если мне удалось бы сбежать от него, есть ещё восемь этажей, и кто знает, сколько людей стоит между мной и свободой, если я не найду пожарную лестницу.
И одежду.
Я покосилась на дверь; на ней был двойной цилиндрический замок, поэтому, чтобы зайти или выйти, требуется ключ. Ещё один неутешительный факт, не предвещавший мне ничего хорошего.
Кирк поставил новую бутылку воды и протянул мне ещё две таблетки и бутерброд, завернутый в салфетку. Либо у него не было посуды, либо он не доверял мне с тарелкой. Когда он наклонился, я заметила ключи, свисающие с его пояса. Всё, что мне нужно было сделать — это добыть их, чтобы он ничего не заметил, и выяснить, какой из них открывает дверь.
Он вернулся к столу, давая мне несколько минут поесть в тишине, но мой разум был настолько занят осмыслениями попытки побега, что я, наверное, и картон бы съела. Да и пульсирующая боль в голове не помогала. Я оставила на столе пустую салфетку и спряталась обратно под одеяло.
— Ты думаешь, Гейб накачал меня наркотиками?
Я услышала скрип кресла, когда он придвинулся к дивану и опёрся на него локтем.
— Я могу с уверенностью это сказать. Если у тебя нет привычки принимать вырубающие тебя наркотики.
— Я даже травку никогда не курила, — я встретилась с ним взглядом, едва удерживая свои глаза открытыми. Что бы мне ни дали, теперь, когда мой живот был полон, меня снова клонило назад, в темноту.
— Ты что-нибудь помнишь о прошлой ночи? — спросил он.
Я покачала головой. Каждый раз, когда я пыталась вспоминать хоть что-то, мысли, казалось, ускользали от меня.
— Помню, как забежала в интернет-кафе, чтобы пообедать и проверить электронную почту, — пробормотала я. Я осознавала, что слова вылетают из меня, но не могла понять, почему говорю их вслух и не могу остановиться. — Мне кажется, я пошла домой. У меня были планы встретиться с друзьями за ужином, но я ничего об этом не помню. Помню, как стояла на тротуаре... — некоторые события стали проясняется, и я надеялась, что когда из меня выйдут все наркотики, я вспомню хоть что-то полезное.
Хотя приведёт ли это полезное к чему-нибудь, я не уверена. Вряд ли, если я выясню, как сюда попала, поможет мне выбраться.
— Было темно, и автомобиль стоял за углом, ярко освящая всё вокруг. Я подняла руку, закрываясь от света. Наверное, это последнее, что я помню.
Мои слова начали путаться. Возможно, мне было, что ещё сказать, но мой язык отказывался работать. Я свернулась клубочком, опираясь на подлокотник дивана, и почувствовала нежное прикосновение одеяла к своей коже, когда Кирк накрыл мои голые плечи.
Внутри я ощущала вибрацию от навалившегося хаоса, но напоминание о том, что я так ничего и не знаю, больше не имело смысла. Страх должен быть полностью отделён от всего уютного и комфортного, но вот я здесь, лежу на мягкой кушетке, завернутая в тёплое одеяло. Мой мозг не понимал, почему, после того, как меня похитили, и ни один человек не проявил ко мне ни капли сострадания, сейчас обо мне заботились и относились с добротой.
Глубоко внутри я понимала, что это не сулит ничего хорошего, и по-прежнему не имела понятия, как избежать этой мрачной судьбы, грозившей придушить меня в пространстве этих стен.