Глава XVI . Царствование Александра II
16.1. Личность Александра II и коррупция в его царствование в сравнении с Николаем I
Ранее уже было сказано о том, что Николай I был во многих отношениях уникальным царем, и это было показано на массе фактического материала. Полагаю, он – единственный царь из династии Романовых, который действительно заслуживает того, чтобы его назвали великим царем. Но давайте еще раз суммируем кратко личные качества и деяния Николая I, чтобы в сравнении с ними были лучше видны личные качества и деяния его сына, Александра II (1855-1881 гг.). Уникальность Николая I и результатов его деятельности для России состоит в сочетании двух моментов. Во-первых, он был человеком исключительно порядочным, лишенным крупных пороков, присущих большинству его предшественников на троне (тщеславия, жадности), что было показано на фактах, и настоящим патриотом, глубоко переживавшим за свою страну и свой народ. «Судьба России – в руках столоначальников», - говорил он ([98] 5, с.321): такую фразу мог произнести только настоящий патриот своей Родины. Потому что так оно и было – Россия уже два столетия находилась в руках либо «столоначальников», то есть совершенно некомпетентных людей, либо в руках воров-столоначальников, то есть воров, прикрывавших свое воровство некомпетентными действиями и разглагольствованиями о государственной пользе. Причины такого сложившегося в стране положения в эпоху «нового феодализма» – и объективные, и субъективные – были выше показаны. Николай I в течение всего своего царствования как раз и занимался тем, что боролся с некомпетентностью «столоначальников»: находил и расставлял на государственные посты людей честных и болеющих за свое дело, организовывал контроль за деятельностью чиновников, принимал или побуждал чиновников и дворянскую верхушку к принятию законов и мер, направленных на улучшение жизни всего населения страны и т.д.
Во-вторых, как в свое время Иван Грозный еще в детстве понял, что «все бояре – воры», так и Николай I уже в молодости понял, что все богатые и знатные вельможи – не только воры, но в своем большинстве еще и разбойники, которые при удобном случае убьют даже самого царя. Убийство вельможами его собственного отца, императора Павла I, было первым тому свидетельством, других свидетельств было также достаточно, чтобы в этом убедиться. Поскольку в молодости Николай не считался прямым наследником престола, то при нем не церемонились и не таились, открыто высказывая свои взгляды. Как и его сестра, писавшая своему брату Александру I, что «все его ненавидят», Николай в молодости также, должно быть, не раз был свидетелем ненависти к царю со стороны вельмож и открыто обсуждавшихся планов его убийства (см. главу XIV). События 14 декабря 1825 г. должны были лишь усилить это его недоверие к вельможам и крупной аристократии. И это крайнее недоверие сохранилось в течение всей его жизни, тем более что в течение всей его жизни так называемые либеральные круги, то есть круги внешних и внутренних врагов России, распространяли про него сплетни и лживые выдумки. Даже когда в 1848 г. был раскрыт кружок петрашевцев, как указывает Н.Рожков, Николай испугался вовсе не революционеров-философов из интеллигенции, а того, что здесь под видом некоего кружка или тайного общества готовился заговор со стороны крупных вельмож ([107] 10, с.361). И успокоился лишь тогда, когда убедился, что это не так.
Именно это второе качество Николая I, которое во многом вытекало из его детского и юношеского опыта, и обусловило во многом те поразительные успехи в борьбе с крупным воровством и коррупцией, которые мы наблюдали во время его царствования. Его подозрительность по отношению к вельможам позволяла быстро раскусить их истинные намерения, и за все 30 лет пребывания у власти им не удалось ни разу вовлечь царя и его правительство в какую-нибудь сомнительную авантюру, которыми были полны и предыдущие царствования, и, как будет показано ниже, царствование Александра II. Все виды крупного воровства были при Николае I надежно перекрыты: единые высокие протекционистские тарифы не позволяли товарных экспортно-импортных спекуляций; к внешним займам царь старался прибегать как можно реже ([98] 5, с.49), тем самым не только избегая зависимости от Запада, но и не позволяя наживаться на займах спекулянтам, ростовщикам и посредникам; денежное хозяйство было стабильным (бумажный рубль твердо привязан к золоту и серебру) и не проводилось никакого денежного мошенничества и обмана населения: ни с помощью медных денег, как при Алексее I, ни с помощью ассигнатов, как при Екатерине II, ни с помощью чего-либо еще. Не было при Николае I и раздачи государственной собственности вельможам в крупных размерах или их немереного субсидирования под видом поддержки промышленности или казенных подрядов. И промышленности от отсутствия такого «субсидирования», то есть скрытого воровства из бюджета, было намного лучше – именно тогда и сложилась основа российской промышленности, которая пережила даже тяжелый кризис в эпоху Александра II.
Надо полагать, что как раз эта дальновидность царя и его умение оградить государство от деятельности крупных воров и вызывали ту злость и обвинения в его адрес, которые до сих пор повторяют историки. Друзья детства, родственники, чиновники приходили к нему – он душевно с ними разговаривал; но стоило им завести речь о каких-либо сомнительных «прожектах», за которыми угадывалось стремление обокрасть государство или пожить за его счет (а я уверен, что таковых за 30 лет было более чем достаточно), как он сразу же, как пишут историки, снимал маску друга и надевал маску строгого императора, и судил о любом предложении с государственных позиций. Ну, а обиженные друзья, родственники и вельможи (обиженные тем, что ничем не удалось поживиться) в кулуарах распространяли сплетни о «тупом и ограниченном деспоте» и о «царе-лицемере», который надевает на лицо маски и обманывает свое окружение. Во всяком случае, имеющиеся факты говорят о том, что при Николае I не было ни одного «прожекта» - ни одного сколько-либо крупного мероприятия, предпринимаемого якобы в государственных целях, а на самом деле в целях обворовывания государства. Этого нельзя сказать о других царствованиях – от Алексея I до Александра I и от Александра II до Николая II мы везде видим подобные «прожекты», которые описаны в соответствующих главах настоящей книги - факты крупного воровства, совершенного при попустительстве или при прямом покровительстве самого царя.
Следует отметить, что своим царствованием Николай I способствовал восстановлению в народе, среди прогрессивного дворянства и среди интеллигенции веры в царя – веры, до этого сильно пошатнувшейся и почти исчезнувшей. Восстание 14 декабря 1825 г. против царя, в котором приняла участие и прогрессивная дворянская молодежь (Пестель, Кюхельбекер и др.), не было с их стороны выступлением против Николая I, которого пока еще не знали как царя, это было восстанием вообще против царской власти, к тому времени сильно дискредитированной. Эти протестные настроения по отношению к самодержавию разделяли, например, и такие прогрессивные литераторы того времени как А.Пушкин, Н.Тургенев и другие[261]. В течение царствования Николая I это отношение к царю и самодержавию со стороны прогрессивного дворянства и интеллигенции сильно изменилось в лучшую сторону. Выше уже приводились слова похвалы Пушкина в адрес Николая I («Нет, я не льстец, когда царю хвалу свободную слагаю»), которые резко отличаются, например, от его упреков в адрес Александра I. Гоголь в течение 1840-х годов резко изменил свои взгляды, стал восхвалять самодержавие, и даже в крепостном праве уже не видел того зла, какое видел в нем прежде[262], что отражало изменения в положении крепостных крестьян при Николае – откуда и решение писателя сжечь уже написанный им второй том «Мертвых душ». Никто из прогрессивных писателей и революционеров не бросал обвинений в адрес Николая I в его царствование, каковых будет с избытком в адрес его сына Александра II, все обвинения и сплетни в адрес Николая сыпались со стороны крупных аристократов типа П.Долгорукого и со стороны либеральной прессы, спонсируемой британскими империалистическими кругами. И даже Лермонтов, которого лично Николай I не любил, бросал обвинения вовсе не царю («И вы, стоящие у трона»), а вельможной олигархии, которая (в лице того же князя П.Долгорукова, князя И.Гагарина и других) и организовала травлю и убийство Пушкина. Крупные вельможи действительно окружали трон и имели большую реальную власть благодаря своему богатству и знатности, но они не могли навязать свою волю царю и созданному им государственному аппарату. За все 30 лет царствования Николая I не было ни одного восстания или заговора прогрессивного дворянства, интеллигенции или народа с целью свержения царя или самодержавия - каковых будет с избытком в царствования Александра II и Николая II. И даже революционеры-народовольцы, которые впоследствии поклялись убить Александра II и выполнили в конце концов эту клятву, в одной из своих прокламаций напишут, что после Николая I они приветствовали Александра II ([107] 11, с.139) - потому что думали, что он будет править, как правил его отец. Вот каково было мнение действительных патриотов и прогрессивных людей страны о Николае I и его царствовании, а не мнение, навязанное врагами России.
Александр II не обладал уникальными качествами своего отца, здесь, к сожалению, с полным основанием применима пословица «природа на детях отдыхает». «Слабохарактерный, нерешительный, вечно колеблющийся, трусливый, ограниченный», - вот какую характеристику дает ему, например, Н.Рожков, добавляя далее, что он отличался также расточительностью и большой распущенностью нравов ([107] 11, с.96, 293). Замечу, что профессор Н.Рожков был практически современником этого царя, так как родился в его царствование, поэтому составлял свое мнение не по давним мифам и легендам, как это делают современные историки.
Александр II (фото)
В отличие от портретов, фотографии никогда не лгут, показывая облик человека таким, какой он был на самом деле.
Александр II не только не пытался бороться с крупным воровством со стороны вельмож, о чем далее будет сказано, но и сам лично организовывал такое воровство из казны. Как пишет Рожков, он «бесцеремонно обращался с казенным сундуком… раздарил свои братьям ряд роскошных имений из казенных земель, построил им на казенный счет великолепные дворцы» ([107] 11, с.96).
Политика Александра II по отношению к олигархии, да и в целом, была, можно сказать, полной противоположностью политике Николая I. Он не только не пытался противостоять вельможам в их планах и начинаниях, но, наоборот, старался полностью их удовлетворить, в чем его царствование похоже на царствование Екатерины II. При этом он в равной степени благоволил и заядлым крепостникам, и либералам, и крупным русским капиталистам, и крупным иностранным финансистам – главное состояло не в их позиции или их отношении к российскому государству или к России в целом, а в том богатстве и влиянии, которым они располагали. Поэтому мы видим, например, что он немедленно отправил в отставку с поста министра государственника и небогатого человека Киселева, который прекрасно зарекомендовал себя в управлении государственным имуществом, и поставил на его место богатейшего землевладельца и заядлого крепостника М.Муравьева. Тот в течение последующих лет вынашивал планы, как бы ему отнять у государственных крестьян часть земель, которые им раздал Киселев – и как указывает Н.Рожков, ему это едва не удалось в 1863 г., когда планировалось принятие намеченной им реформы, помешала лишь его преждевременная отставка с поста министра государственных имуществ в 1862 г. ([107] 11, с.38).
Немедленно был отправлен Александром II в отставку еще один министр-государственник Николая I – Бибиков. Еще в бытность свою генерал-губернатором западных губерний (Украины и Белоруссии) Бибиков, как пишет В.Ключевский, «показал себя приверженцем крестьянских интересов; тогда он выработал в Западной и Юго-Западной Руси известные свои инвентари, т. е. акты, которыми определялось по каждому имению, сколько крестьяне должны платить или работать на помещика; инвентари, таким образом, стесняли произвол землевладельцев по отношению к крестьянам. Инвентари произвели сильный ропот в западнорусском дворянстве» ([55] LXXXVI). Став затем министром внутренних дел, Бибиков осуществлял меры, направленные на усиление государственного контроля (в частности, над уездной полицией) и на уменьшение дворянской вольницы. Придя к власти, Александр II немедленно отправил Бибикова в отставку и на его место поставил крупного помещика Ланского; тот сразу же издал манифест о неизменности всех прежних прав и привилегий помещиков и дворян, а осуществленные Бибиковым меры были отменены ([55] LXXXVI; [156] с.577).
Сразу же после начала царствования Александра II начались манипуляции и спекуляции с деньгами и финансами – любимая игрушка олигархии. Твердый обмен бумажного рубля на золото и серебро, существовавший при Николае I, был отменен уже в 1858 г. В 1862 г. министром финансов был назначен либерал Рейтерн, который попытался было его восстановить, но эти его попытки очень напоминали финансовые махинации или, проще говоря, разворовывание казны. Он несколько раз вводил, как правило завышенный, фиксированный курс рубля к золоту. Этим тут же пользовались спекулянты, которые массами скупали бумажные деньги на рынке по низкой цене и затем предъявляли государству к обмену на золото по высокой цене, хорошо наживаясь на этой спекуляции ([107] 11, с.60). Государству от всей этой неудавшейся денежной реформы был один лишь вред: обмен рубля на золото все равно в итоге был отменен, казна понесла огромные финансовые потери; но вполне вероятно, что сам либеральный министр или его друзья и партнеры на этих спекуляциях неплохо заработали. Итак, мы опять видим после смерти Николая I появление в правительстве все того же типа людей, с которым он всю жизнь боролся – столоначальников и воров-столоначальников, то есть воров, прикрывающих свое воровство кажущейся некомпетентностью. И таких людей в правительстве Александра II, как мы увидим далее, будет много.
Вместо прежней политики минимизации внешних государственных займов и развития за счет собственных средств, правительство Александра II перешло к политике безудержных заимствований. Пользы от них не было никакой, а вред был огромен. Как указывает Н.Рожков, почти половину государственного внешнего займа сразу «съедали» посредники и спекулянты: комиссия банкам составляла до 10% от суммы заимствования, кроме того, займы размещались, как правило, по цене 63-67% к его номиналу ([107] 11, с.59-60). Таким образом, в то время как Российское государство реально занимало за рубежом, к примеру, 1 рубль, считалось, что оно заняло почти 2 рубля, которые надо было в будущем вернуть, и уже на эти два рубля ежегодно начислялись проценты, и немалые. Такие внешние займы можно сравнить с худшим видом ростовщичества, которые когда-либо знала история – а политику государства, согласившегося на подобные займы, можно назвать безответственной или даже преступной.
Та сумма, что в итоге поступала в бюджет государства от внешних займов, также расходовалась весьма неэффективно: деньги шли в основном на строительство и эксплуатацию железных дорог, где львиная их часть просто разворовывалась частными компаниями, осуществлявшими это строительство и эксплуатацию на условиях концессии. Как следует из данных, приводимых Н.Рожковым, вся деятельность железнодорожных акционерных обществ служила максимизации доходов их учредителей, само же строительство и тем более эксплуатация железных дорог являлись не более чем ширмой, подобно тому как легальный бизнес часто является лишь ширмой, используемой преступными сообществами для отмывания денег, нажитых воровством. По словам историка, учредители «расписывали акции между собою, набирали подставных акционеров, являвшихся орудиями в их руках, плохо строили и плохо эксплуатировали железные дороги, оплачивали высокими окладами директоров правления и управляющих с их ближайшими помощниками» ([107] 11, с.57).
Государство не только давало этим частным компаниям льготные кредиты, но и прибегало к такой беспрецедентной акции как гарантирование минимального дохода обществ в размере 4,5-5% годовых. Поскольку расходы железнодорожных акционерных компаний сильно завышались, а также включали полученные акционерами премии (!), комиссионные и прочие доходы ([107] 11, с.57), то фактически это означало, что государство брало на себя обязательство покрывать любые расходы и убытки частных компаний, выплачиваемую ими прибыль для части акционеров и еще на все это начисляло 4,5-5% годового дохода, который также выплачивался из бюджета. Все это представляло собой не что иное, как прямое разворовывание государственных средств под прикрытием деятельности частных акционерных компаний.
