Глава XV . Царствование Николая I
Эпоха Николая I является важным поворотным пунктом в русской истории вообще и в истории коррупции в частности. Так сложилось, что ни «дворянские», ни марксистские историки не жаловали этого царя, и у них были на то свои идеологические соображения. Попробуем взглянуть на это царствование, как и на другие царствования в этой книге, не с позиций какой-либо идеологии, марксистской или «дворянской», а исключительно с позиций народа России, с точки зрения его интересов, что и должно являться единственно верным и приемлемым подходом для национальной историографии.
15.1. А если бы восстание декабристов удалось – что тогда?
Царствование Николая I (1825-1855 гг.) началось с печального события – с подавления восстания декабристов 14 декабря 1825 г. и последовавших репрессий в отношении его участников. Хотя это событие представляет собой совершенно особый эпизод, но давайте все же на нем кратко остановимся, так как оно представляется важным. Взгляды историков на это событие очень сильно между собой расходятся. В советский период было принято считать декабристов революционерами, боровшимися за счастье народа, предшественниками народовольцев и социал-демократов. Однако у предыдущих историков на их счет были совсем другие взгляды. Например, В.Ключевский полагал, что «движение 14 декабря было последним гвардейским дворцовым переворотом; им кончается политическая роль русского дворянства» ([55] LXXXIV). М.Покровский высказывал похожее мнение: «психология участников» восстания декабристов, писал историк, очень близка убийству Павла I в 1801 году, а декабристы были «детьми заговорщиков 1801 г.» ([98] 4, с.228-229). То есть он усматривал в этом восстании заговор вельмож против неугодного им царя. Такие же взгляды высказывает И.Солоневич, который ставит восстание 14 декабря 1825 г. в один ряд с убийством Павла I и с отречением Николая II в феврале 1917 г. ([117] с.40) Резко негативные мнения о декабристах высказывали современники. Например, как указывает Н.Рожков, большинство дворян той эпохи считали декабристов либо преступниками, либо «проказниками, хотевшими пошуметь», либо фанатиками, желающими славы, либо «скопищем сволочи, шайкой» ([107] 10, с.225). Невысокого мнения о них были и прогрессивно мыслящие люди той эпохи. Известный писатель А.Грибоедов так высказался в 1826 году: «Сто прапорщиков хотят изменить весь государственный быт России. Я говорил им, что они дураки» [8].
Как представляется, столь разные мнения о декабристах объясняются одним фактом, на который почему-то не принято обращать большого внимания. Между тем, это факт – совершенно бесспорный, и он состоит в том, что декабристы, как указывают, например, Н.Рожков и современный историк Н.Стариков, не составляли лишь одну группу, а представляли собой несколько групп, сильно различавшихся и по образу мыслей, и по интересам, и по тем целям, которые они преследовали ([107] 10, с.139; [121] с.135). Отсюда и совершенно разные мнения историков, которые относятся не ко всему движению в целом, а к тем или иным течениям внутри него. Условно среди декабристов можно выделить три основные группы или течения. Первая группа, по-видимому, самая немногочисленная, включала в себя действительных революционеров, желавших осуществления прогрессивных реформ в интересах всего народа. Например, как пишет В.Ключевский, «Кюхельбекер на допросе верховной следственной комиссии откровенно признавался, что главной причиной, заставившей его принять участие в тайном обществе, была скорбь его об обнаружившейся в народе порче нравов как следствии угнетения» ([55] LXXXIV). Наиболее ярким представителем этой группы революционеров был П.Пестель, который выступал за уничтожение всех сословий, включая дворянское, за полное освобождение крестьян, за конфискацию земельной собственности у крупных помещиков и за введение народовластия – вместо того «зловластия», которое установилось в стране ([107] 10, с.149). Как видим, предложенную им программу можно сравнить с программой Робеспьера в 1793 году или с программой большевиков или эсеров в 1917 году. Но он был столь же одинок, как и Робеспьер во время Французской революции – его тоже по-настоящему поддерживала лишь небольшая группа людей. Хотя Пестель и был одним из создателей и руководителей сначала Союза спасения, затем Южного общества, но ему постоянно приходилось бороться с консервативным большинством дворян, входивших в эти общества[242]. Что касается Северного общества, функционировавшего в Петербурге, то среди его членов проект реформ Пестеля не нашел никакой поддержки - они одобрили программу Муравьева-Апостола, в которой содержались совсем иные предложения реформ, чем в программе Пестеля. Более того, 13 декабря 1825 года, то есть за день до восстания, Пестель был арестован ([107] 10, с.126, 135).
Павел Пестель
Вряд ли этот арест был случайным – таких случайностей просто не бывает. Пестель целых 10 лет, начиная с 1816 года, когда он возглавил Союз спасения, непрерывно занимался пропагандой своих революционных взглядов, подготовкой восстания, будущей программы реформ, конституции и пр. И за все эти 10 лет он не имел никаких проблем с властями. А тут, за день до выступления, его вдруг арестовывают. Да еще это происходит в период безвластия, воцарившегося после смерти Александра I, когда у полицейского начальства не было никаких стимулов арестовывать кого бы то ни было за политические взгляды (а вдруг арестуешь представителя той партии, которая завтра придет к власти). Совершенно очевидно, что кто-то «из своих» хотел таким образом вывести Пестеля из игры. Можно предположить, что для его ареста было необходимо организовать утечку важной компрометирующей его информации в полицию, а также при помощи каких-то веских аргументов убедить полицейское начальство в том, что Пестеля надо арестовывать немедленно, не дожидаясь присяги новому царю – Николаю I, назначенной на 14 декабря. Кто же мог это сделать? Скорее всего, это сделали представители второй группы декабристов – группы, представлявшей интересы крупной вельможной аристократии, на существование которой указывает М.Покровский (см. выше).
О существовании такой группы свидетельствует целый ряд фактов. Как уже говорилось, со ссылкой на В.Ключевского, значительная часть активных участников движения получила иезуитское образование, которое было доступно только очень богатым аристократам. Стоимость обучения в иезуитской школе-пансионе, указывает историк, составляла 11-12 тысяч рублей в год – целое состояние, огромнейшая сумма по тем временам, совершенно недоступная для среднего и мелкого дворянства ([55] LXXXIV). Следовательно, среди декабристов было очень много детей крупной вельможной аристократии – того самого 0,01% населения, «колониальной элиты», о нравах и морали которой ранее приводилось много фактов. Сам С.Трубецкой, один из лидеров Северного общества, который по решению декабристов, должен был стать «диктатором» после свержения Николая I, был выходцем из одного из таких богатейших аристократических семейств ([107] 10, с.139). Да и конституция Муравьева-Апостола, еще одного руководителя Северного общества, одобренная большинством его членов, была типично аристократической, подобной тем, которые упоминались в предыдущей главе. В частности, согласно этой конституции, власть царя предполагалось ограничить посредством передачи части его функций Думе, при этом членами Думы и других органов власти могли быть только богатые люди, имевшие недвижимость на сумму не менее 30 тысяч рублей или движимое имущество на сумму 60 тысяч ([107] 10, с.142-143). Таким образом, реализация реформ, предложенных Муравьевым-Апостолом, привела бы не только к свержению самодержавия, но и к установлению формального правления олигархии – законодательно оформленной власти богатейших людей страны.
Хотя все декабристы были молодыми людьми, но, очевидно, не обошлось и без влияния старшего поколения вельмож, издавна мечтавшего об устранении самодержавной власти в России. Это тем более очевидно, раз мы выяснили, что многие декабристы были детьми крупных вельмож и помещиков – то есть выросли и получили воспитание в тех самых семьях, в которых с давних пор, начиная с 1807 года, по образному выражению М.Покровского, говорили об убийстве царя «как говорят о дожде или хорошей погоде» ([98] 4, с.273, 275, 284). Предок декабриста С.Волконского сам был одним из активных участников убийства Павла I в 1801 г., то есть цареубийцей. Конституция Муравьева-Апостола по содержанию очень похожа на олигархическую конституцию Армсфельда, составленную десятилетием ранее, с которым многие декабристы были хорошо знакомы лично. Как писал об Армсфельде декабрист Волконский, «при встречах в общественном кругу с молодежью он старался с нами сближаться, и разговор его всегда клонился к тому, чтобы высказывать нам, что аристократия должна faire faisceau [собираться в пучок], что аристократия должна и может иметь вес в государственном управлении, что выскочки из демократического строя, вышедшие в люди, прямые враги значения аристократии…» ([98] 4, с.278). Влияние на декабристов со стороны вельможной оппозиции могло осуществляться и через масонские ложи. Известно, что из 121 декабриста 23 были масонами ([107] 10, с.118), а именно масонство в России той эпохи, согласно выводам историка В.Курбатова, стало «инструментом консервативной вельможной оппозиции самодержавию» ([66] с.238).
Именно эта вторая группа декабристов, концентрировавшаяся в основном в Северном обществе со штаб-квартирой в Петербурге, обеспечивала, во-первых, основное идеологическое содержание восстания 14 декабря (олигархическая конституция Муравьева-Апостола), и, во-вторых, его политическое руководство как в ходе восстания, так и после планируемого захвата власти (власть в государстве должна была перейти к «диктатору» Трубецкому и другим руководителям Северного общества). И эта же группа, надо полагать, заранее позаботилась об устранении лидера конкурирующей группы – руководителя Южного общества Пестеля, арестованного накануне восстания. Во всяком случае, она была прямо заинтересована в аресте Пестеля накануне 14 декабря, так как он мог ей спутать все карты. Разумеется, эта группа могла скрывать до поры до времени свои истинные цели и прикрываться некоторыми идеями, популярными среди революционной части декабристов – типа идей освобождения крестьян, уравнения сословий и народовластия, заимствованных у Пестеля. Но это вовсе не означало, что, придя к власти, она действительно собиралась осуществлять подобные идеи, которые вовсе не поддерживало большинство дворян.
Так, хорошо известно, что руководство Северного общества отвергло идеи Пестеля в апреле 1824 г., когда тот приезжал в Петербург с юга России[243]. Тогда его предложения о выработке общей программы и об объединении Северного и Южного общества были отложены на два года ([58] с.65). А накануне 14 декабря 1825 г. (когда Пестель уже был арестован) руководство Северного общества вдруг переменило свое прежнее мнение. 13 декабря Трубецкой, Оболенский, Пущин и Рылеев составили короткий манифест, в который были включены некоторые наиболее привлекательные идеи Пестеля – в частности, об уравнении сословий и народовластии, которые до этого ими же были отвергнуты ([58] с.63-64)[244]. Как видим, «диктатор» Трубецкой и его соратники заготовили накануне восстания как минимум две разные программы, которые они могли демонстрировать той публике, с которой в данный момент имели дело. Умная, конечно, тактика, но годная лишь для того чтобы морочить голову окружающим, а не для того, чтобы реально проводить в жизнь какие-то реформы.
Необходимо также сказать о существовании третьей группы, которая, по-видимому, составляла значительную часть участников восстания, вышедших на Сенатскую площадь 14 декабря 1825 г. Эта группа была недовольна мерами по укреплению дисциплины в армии, которые Николай I предпринимал среди подчиненных ему частей задолго до 1825 года. И все дворяне, служившие в армии, прекрасно понимали, что, став царем, Николай серьезно займется наведением дисциплины и порядка во всей армии. Надо полагать, именно поэтому многих непосредственных участников восстания прельстило требование сделать царем не Николая, а его брата Константина, который благоволил дворянской вольнице в армии. Так, незадолго до событий 14 декабря петербургский генерал-губернатор Милорадович неоднократно говорил о том, что гвардия не любит Николая, а любит Константина, поэтому она не допустит коронации Николая, так как издавна привыкла устраивать дворцовые перевороты ([55] LXXXIV). Именно гвардия, в конечном счете, и обеспечила массовость восстания на Сенатской площади 14 декабря, и ее главное требование состояло вовсе не в революционных реформах, а в отречении Николая и его замене Константином. Далее будут показаны те приемы, с помощью которых эта масса простых дворян-гвардейцев была выведена на площадь.
Таким образом, среди декабристов мы видим три разные группы. Первые две группы выступали с совершенно разными и противоречащими друг другу программами, причем есть основания полагать, что еще до 14 декабря между ними возникла вражда или конкуренция и желание «подставить друг другу подножку». Что касается третьей группы – группы недовольных дворян – то у нее и вовсе не было никакой программы, кроме лозунга устранения царя Николая и возведения на трон царя Константина.
