Наказание крестьян плетьми в XVIII веке - гравюра К.Гейслера
4. Создание режима террора, уничтожение личных прав и свобод. Как отмечали Н.Рожков и И.Солоневич, Петр I установил в России режим террора и устрашения ([107] 5, с.205; [117] с.437); В.Ключевский указывал, что «реформа Петра была борьбой деспотизма с народом»; и даже либерально-дворянский историк В.Соловьев, хваливший Петра I, называл его «деспотом» ([55] LXVIII; [98] 3, с.104а). И действительно, тот режим, который установил этот царь, иначе как «террористическим» или «деспотическим», никак не назовешь. Если при Иване IV смертная казнь применялась лишь в отношении трех видов преступлений, при Алексее I – уже в отношении 60 видов, то при Петре I – в отношении 200 видов преступлений ([117] с.433). Именно при нем были введены такие одиозные казни как колесование и четвертование, которыми потом Россия «прославилась» на всю Европу. Были широко распространены также такие публичные наказания как вырывание ноздрей, отсечение рук, ног, клеймение ([107] 5, с.206). В армии была введена палочная дисциплина; избиение плетьми или батогами вообще применялось ко всем сословиям повсеместно за самые мелкие проступки. По словам Л.Гумилева, Петр «установил на Руси рабство, ввел порку и продажу людей» ([34] с.165).
Петр I отменил даже право помещиков освобождать своих крестьян. Как указывает Д.Блюм, по указу от 31 марта 1700 г. все крестьяне, освобожденные своими помещиками, были обязаны немедленно явиться на призывные пункты в качестве рекрутов; а если их находили негодными для воинской службы, то их направляли в качестве крепостных к новому хозяину ([156] p.415). Таким образом, при Петре у русских крестьян, превращенных в рабов, было отнято даже то право, которое было у рабов в Древнем Риме и у холопов в Киевской Руси – право надеяться когда-нибудь получить вольную от хозяина; а у помещиков было отнято право оказать такую милость своим крестьянам.
Окончательно при Петре I были забыты прежние принципы судопроизводства, включая неприкосновенность личности без решения суда, использование суда присяжных и т.д., которые могли обеспечить какое-то подобие справедливого суда. Более того, эти принципы искоренялись самым решительным образом: прежнее судопроизводство было запрещено под страхом каторги ([107] 5, с.205). А новое судопроизводство и законы, введенные Петром, по существу узаконили и сделали нормой произвол над любым человеком со стороны помещика, чиновника и гвардейского офицера, которые теперь и вершили суд. В частности, гвардии, состоявшей из дворян, были предоставлены исключительные карательные права в отношении любых категорий населения, но, судя по всему, никто не объяснил ей ни ее обязанностей, ни ее ответственности. В итоге мы видим вопиющие примеры, когда гвардейские офицеры или солдаты, присланные для «надзора» и наведения порядка, сплошь и рядом используют свою власть либо для шантажа и выколачивания денег с тех, у кого эти деньги можно было получить, либо для того, чтобы, как писали современники в своих жалобах, просто «упиваться» своей властью над окружающими. Один из таких гвардейцев, присланный в Вятку, заковал в кандалы и держал в тюрьме десятки уважаемых людей, всячески издеваясь над ними и получая с них взятки, другой то же самое вытворял в Москве ([98] 3, с.195-196). А в Пскове гвардейцы забили до смерти главу города и члена городского совета ([11] с.400).
Следует отметить, что этот произвол и террор насаждался не только подручными царя, но и им самим. Самый известный пример в этом отношении – так называемый «стрелецкий бунт» 1698 г. Как выяснили историки, никакого бунта стрельцов на самом деле не было ([11] с.402-405)[183]
Стрельцы были, по выражению Н.Рожкова, «полурегулярной мелкодворянской пехотой» ([107] 5, с.50). Как и у других полурегулярных войск в допетровский период, служба в армии никогда не отнимала у них 365 дней в году: в перерывах между военными походами и сборами они возвращались домой и занимались хозяйством или торговлей. А Петр их погнал в Азовские походы (1695-1696 гг.), организованные из рук вон плохо, большинство участников которых умерло от голода и болезней. И затем, не дав отпуска, перевел их с юга на северо-западную границу, где намечалась война со Швецией. Но и здесь стрельцов продолжали морить голодом, так как армейское продовольствие в царствование Петра все время кто-нибудь воровал - В.Ключевский даже называет петровские казармы «морильнями». В итоге большая группа стрельцов, устав от голода и безделья, решила зайти домой в Москву к своим семьям и побыть тем некоторое время, что Петром было расценено как «бунт».
Утро стрелецкой казни – картина В.Сурикова (фрагмент)
Даже по самым строгим меркам такая самовольная отлучка вряд ли заслуживала большее наказание, чем несколько месяцев (в крайнем случае, лет) тюрьмы. Тем более, что ранее, в течение XVI-XVII вв., отлучки домой в перерывах между военными походами были священным правом стрельцов. Так и решил первоначально начальник петровской полиции (Преображенского приказа) Ромодановский, занимавшийся усмирением «бунта». Он наказал лишь 56 зачинщиков, а остальных отправил по месту расположения частей. Но приехавший в это время из-за границы Петр рассудил иначе: он казнил 1600 стрельцов ([86] с.181), а также двух священников, приписанных к стрелецкому полку, ушедшему в «самоволку», причем, казнил самым жестоким и устрашающим образом. Им ломали кости рук и ног, и положив на колеса, установленные на Красной площади, оставляли там почти на сутки, в течение которых они стонали и охали посреди собравшегося вокруг народа. А ведь почти у всех стрельцов среди этого народа были семьи или родственники, наблюдавшие за их мучениями. И после этого им отрубали головы: Петр собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам, а затем головы им рубили его «птенцы»: Меншиков (хвастался потом, что отрубил 20 голов: [86] с.181), Ромодановский и другие ([98] 3, с.72a). Такое впечатление, что Петр таким образом «проверял» преданность своих помощников и их готовность идти за ним до конца, а заодно хотел их всех замазать кровью. Как известно, к такому приему широко прибегают в преступном мире: повязать всю банду, особенно новичков, соучастием в одном кровавом преступлении, чтобы уже не сомневаться в дальнейшем в их преданности. К такому приему, как будет показано ниже, Петр прибегал не единожды.
Очевидно, что стрелецкие казни были направлены на тот же результат, что и другие действия Петра – на насаждение режима террора и устрашения. Вряд ли случайно и то, что насаждать этот террористический режим начали именно в Москве, где еще сохранился свободолюбивый московский посад (свободные горожане), требующий уважения своих человеческих прав. Нужно было растоптать, утопить в крови и ужасе все остатки этой московской городской свободы – вот в чем был главный и единственный смысл стрелецких казней.
Утро стрелецкой казни – картина В.Сурикова (фрагмент)
11.2. Кто осуществлял реформы Петра I и в чем смысл этих реформ?
Итак, мы выяснили результаты деятельности Петра I в социальной области. Они оказались поистине дьявольскими, ибо вряд ли было в истории что-либо более дьявольское, чем государство, грабящее и терроризирующее собственное население и превращающее его в рабов. В сущности, это и не было государством вовсе, это было фикцией государства: мы выяснили выше, что государство существует для защиты интересов подавляющего большинства населения. А здесь эти интересы полностью игнорировались ради интересов узкой группы и маленького сословия. Но миф о Петре как о царе-государственнике оказался настолько живуч, что сохранился до сих пор. Во многом это произошло благодаря сознательному насаждению такого образа Петра в СССР (книга А.Толстого «Петр I», фильм «Петр I» и еще много фильмов и книг, старательно рисовавших этот образ). Однако сам этот миф первоначально возник не в советское время, он начал создаваться еще при жизни Петра I и окончательно утвердился при его преемниках. Что касается советского руководства, то оно, надо полагать, руководствовалось простыми соображениями. Существовавший миф о царе-государственнике его устраивал, сохранять его было выгоднее, чем разрушать. Кроме того, строителям советского государства нужны были примеры русских правителей-государственников, но не из числа последних Романовых, которые, согласно марксистской идеологии, совершали ужасные вещи: строили капитализм и эксплуатировали пролетариат. Поскольку к Петру I у советских марксистов таких претензий не было, то было решено сохранить миф о нем в том виде, в каком он существовал в «дворянскую эпоху». Поэтому при Советской власти Петр I опять стал «гением» (именно таковым его считало большинство советских историков), несмотря на то, что его «гениальность» была развенчана историками еще в конце XIX – начале XX вв., и тогда же была доказана полная его бездарность как правителя.
Но Петра считали «гением», конечно, не за его деятельность в социальной области, на которую просто закрывали глаза (или оправдывали некой необходимостью), а за его реформы: военную, культурную, промышленную, административную, а также за завоевание выхода в Балтийское море и строительство Петербурга. И хотя проведены эти реформы были из рук вон плохо (см. выше), но все же проведены. Поэтому возникает два вопроса - сам ли Петр задумал и осуществил все эти реформы или он был лишь исполнителем, и в чем был смысл этих реформ?
Историки, глубоко и серьезно изучавшие реформы Петра I: В.Ключевский, М.Покровский, Н.Рожков, - уже давно пришли к однозначному выводу по первому вопросу: все основные элементы петровских реформ были задуманы, начаты или частично осуществлены еще до начала его царствования ([55] LXVIII; [107] 5, с.273). Более того, в осуществлении большинства этих реформ сам Петр принимал лишь мимолетное участие. Так, по мнению М.Покровского, роль Петра в административной реформе 1698 г. ограничилась лишь тем, что он предложил переименовать глав областей из «воевод» в «бурмистров» - слово, которое он привез из Голландии ([98] 3, с.149). Военная реформа, как уже отмечалось, была в значительной мере осуществлена еще до Петра, а в его царствование, при всем произведенном им шуме и самовосхвалении, продвинулась очень слабо. Кроме того, Петр и не мог реально руководить осуществлением большинства своих реформ, поскольку не имел никаких способностей к систематическому управлению государством. К такому выводу пришли И.Солоневич, А.Буровский и ряд других историков ([117] с.486). Так, в течение своего царствования Петр выпустил 20 000 одних только указов, большей частью совершенно нелепых[184] или недоступных для понимания (в том числе с примесью голландских слов или просто написанных неразборчиво). Причем, его почти никогда не интересовала их дальнейшая судьба; большую их часть видело только его ближайшее окружение, лишь малая часть этих указов рассылалась, и уже совсем немного попадало в глубинку. Таким образом, делает вывод А.Буровский, «деятельность Петра есть лишь имитация деятельности государственного человека» ([11] с.339). Кроме того, он полагает и доказывает, что у Петра с детства проявился и развился так называемый синдром гиперактивности и дефицита внимания ([11] с.341) – болезнь, которая исключает способности к осуществлению каких-либо последовательных реформ. И.Солоневич указывает, что Петр всю свою жизнь куда-нибудь ехал, так как принципиально не мог усидеть больше нескольких дней на одном месте; а управлять государством, будучи все время в дороге, во всяком случае, в то время, было просто невозможно. Это подтверждают иностранцы, путешествовавшие с Петром: они писали, что не понимают, когда русский царь управляет государством, они целыми днями или даже неделями неотлучно находились возле него и ни разу не видели, чтобы он занимался какими-то государственными делами ([98] 3, с.207).
Если Петр был не в состоянии реально управлять государством и осуществлять реформы, то кто это делал? Дворянство? Но, например, А.Буровский указывает, что дворянство больше всех страдало от этих реформ, осуществлявшихся самым нелепым и бездарным образом: за все промахи в реформах дворяне расплачивались побоями, ссылкой, а то и конфискацией имущества или даже казнью ([11] с.492). Казненные Петром стрельцы, кстати говоря, тоже были «мелким дворянством», по определению Н.Рожкова. Совершенно очевидно, что эти реформы осуществлялись не каким-то широким кругом дворян, а тем узким кругом чиновников, в первую очередь чиновников-олигархов, которые окружали Петра. Так, М.Покровский писал, что «верховные господа» сразу стали хозяевами созданных Петром коллегий, и что «коллегиальность» петровских учреждений была пустой формой, за которой скрывалась вертикаль власти от «верховных господ» к их подчиненным-членам коллегии. Да и сами упразднения и появления тех или иных коллегий, как он отмечал, означали всего-навсего отставку или выдвижение того или иного «верховника» и ничего общего не имели с действительной реформой правительства ([98] 3, с.164-167). Следовательно, по мнению М.Покровского, введенная Петром система коллегий была не чем иным, как советом олигархов[185]: каждая коллегия возглавлялась одним из них (Меншиковым, Апраксиным, Головкиным, Голицыным, Петром Толстым, Мусиным-Пушкиным, Долгоруким и т.д.), а члены коллегии были просто слугами олигарха или зависимыми от него людьми. Вот что из себя представляло то «правительство», которое правило страной: совет олигархов и их агентов или слуг при бездарном и неспособном к управлению царе[186]. Как отмечал М.Покровский, все государственные дела «решались “верховными господами” совершенно самостоятельно, Петр… вмешивался в них лишь спорадически» ([98] 3, с.207).
Даже если допустить, что А.Буровский, М.Покровский и И.Солоневич преувеличили степень бездарности Петра I и его неспособность к управлению и что Петр во второй половине своего царствования, повзрослев и набравшись жизненного опыта, все-таки пытался реально управлять страной, то факты все равно говорят о том, что правившее страной олигархическое «правительство» не давало ему этого делать. Так, указом царя от 1711 г. были учреждены фискалы – следователи-ревизоры в количестве 500 человек, которые должны были выявлять случаи воровства казенных денег и привлекать к ответственности виновных ([86] с.129). В последующие годы они действительно завели немало дел против чиновников и, видимо, доставили немало хлопот олигархическому «правительству». Но в 1714 г. вся деятельность фискалов была по сути свернута другим указом Петра, по которому в случае ошибочно заведенного дела фискалы должны были из своего кармана платить штраф, а в случае доказанного злого умысла с их стороны (?) подлежали такому же уголовному наказанию (!), какому подлежало бы обвиняемое ими лицо. Как писал М.Покровский, «это значило превратить фискальный сыск в своего рода дуэль между изыскателями злоупотреблений и “злоупотребителями”: либо ты меня, либо я тебя. А герои, фанатики своего фискального долга… и здесь были такой же редкостью, как и везде» ([98] 3, с.160).
Посмотрел бы я, как сегодня работала бы налоговая полиция, если самим налоговым полицейским в случае неудачного завершения следствия или суда над чиновниками или предпринимателями грозил бы штраф или уголовное наказание – причем, такое же, как обвиненному ими лицу (то есть, к примеру, длительное тюремное заключение). Из этого указа 1714 г. также со всей очевидностью следует, что государства как такового при Петре не существовало, а была лишь его видимость или фикция. Царь этим указом лишил государство возможности выполнять свою важнейшую функцию – бороться с воровством государственного имущества и другими экономическими преступлениями против государства и общества. А мы видели, что именно экономические преступления правителей, чиновников и правящей верхушки в целом стали основной причиной демографического апокалипсиса, произошедшего в России в начале XVII века.
В том же 1714 году Петр I выпустил еще один указ, в котором он как бы извинялся (!) за то, что проявлял излишний деспотизм (в течение предыдущих трех лет), но извинялся не перед всеми подданными, а судя по тексту указа, лишь перед окружавшими его чиновниками. И чтобы отвести упреки в деспотизме, он объявлял в этом указе о создании коллегий ([98] 3, с.164) – руководство которыми, как мы видели, он поручил тем самым «верховникам», которые его и упрекали в деспотизме. Таким образом, Петр попытался в 1711 г. при помощи созданной им армии фискалов предпринять кавалерийскую атаку на олигархию, но к 1714 г. эта атака была полностью отбита, олигархи занялись прежним воровством, а, чтобы лучше контролировать царя и чтобы он в дальнейшем уже, как говорится, не рыпался, помимо существовавших ранее приказов, окружили его еще и коллегиями.
Известно, что незадолго до своей смерти Петр I совместно с начальником службы фискалов Мякининым готовил новую «кавалерийскую атаку», жертвой которой могли стать Меншиков, жена царя - будущая императрица Екатерина I, которая поддерживала последнего и, надо полагать, участвовала в его «бизнесе», - и другие «верховные господа». Но, не успев даже начать эту атаку, Петр I внезапно умер в январе 1725 г. Некоторые историки полагают, что его отравила Екатерина, которой в связи с этими планами Петра угрожала реальная опасность ([11] с.484).
