Глава XI . Коррупция в период царствования Петра I
11.1. Роль Петра I в социальной истории России
Все знают, что в царствование Петра I (1689-1725 гг.) произошел крутой поворот в русской истории; однако взгляды на сущность этого поворота и его значение для России - самые разные. Официальная советская историография считала Петра чуть ли не гением, такого же мнения придерживалась и «дворянская» историография: еще в XVIII веке он был назван «Петром Великим». Но всякий раз, когда русские историки становились свободными в выражении своих взглядов: первый раз на рубеже XIX-XX вв., когда они освободились от «дворянской» цензуры предшествующих веков, и второй раз после 1985 г., когда началась политика гласности, и они освободились от советской цензуры, то бóльшая или даже подавляющая часть серьезных (то есть не прячущихся от фактов) историков начинала высказывать очень сильные сомнения не только в том, что Петр I был «великим», но и в том, что его деяния были хоть в чем-то положительными для развития страны.
К числу положительных моментов в деятельности Петра I обычно относили то, что он прорубил «окно в Европу» и наладил с ней сотрудничество, создал русскую промышленность, современную армию и флот, способствовал распространению знаний, почерпнутых с Запада и, наконец, построил Петербург, один из красивейших городов мира. Однако целый ряд историков: М.Покровский, В.Ключевский, Н.Рожков, И.Солоневич, А.Буровский и другие, - доказали на огромном количестве фактов, что большинство этих заслуг ему приписывают необоснованно. В действительности его заслуги в создании современной армии и флота более чем скромны, а во многих отношениях его деятельность в этой области была разрушительной. Так, И.Солоневич и А.Буровский указывают на то, что военная реформа в основном была проведена уже до Петра, а петровский флот (плохая копия голландского) был скверного качества и сгнил очень быстро и бесследно. Зато Петр, например, уничтожил флот поморов, состоявший из сотен крупных судов ледового класса, и после этого на два столетия было утрачено превосходство России в Арктике ([117] с.452, 470; [11] с.262-265, 335-336, 387).
Фрегат «Святые апостолы Петр и Павел» - картина А.Строка
Большие океанские корабли, построенные Петром I по голландским проектам, выглядят очень внушительно и стоили огромных денег, но сгнили очень быстро, что хорошо известно - поскольку были построены из сырого леса, на скорую руку, с нарушением технологии петровскими временщиками. К тому же в узких проливах Балтики они оказались бесполезными – после ряда неудач в Северной войне Петру пришлось строить галерный флот, при помощи которого и были одержаны основные морские победы над шведами.
Заслуг в создании промышленности также нет: во-первых, она существовала и до Петра, во-вторых, она насаждалась силовыми методами, вопреки рыночным принципам, и, в-третьих, как указывает М.Покровский, до 90% созданных им предприятий перестали существовать в течение 2-3 десятилетий ([98] 3, с.123). Историки также с полным основанием утверждают, что при Петре разрушалась русская культура, через прорубленное «окно» улетучивалось богатство России (резкий рост экспорта сырья), и, наконец, что петровские реформы и завоевания сопровождались усилением деспотии и стоили жизней сотен тысяч русских людей, да и Петербург построен «на костях»: одних пленных шведов погибло 40 тысяч при его строительстве, а русских, судя по всему, намного больше ([11] с.429; [55] LXIV).
По-видимому, следует согласиться с выводами этих историков, так как приводимые ими факты – весьма убедительные, а факты, как говорится, упрямая вещь. Но прежде чем приходить к каким-либо выводам, необходимо рассмотреть всю совокупность фактов. Поэтому давайте сначала рассмотрим результаты деятельности Петра I в социально-экономической области - самой важной для развития общества и государства и непосредственно связанной с темой настоящей книги. К сожалению, результаты деятельности царя в этой области были не просто отрицательными или нейтральными, а были катастрофическими для России:
1. Трансформация роли государства в обществе, полная коррупция государства. При Петре I процесс отчуждения государства от общества, начавшийся при Борисе Годунове и продолжившийся в течение XVII в., достиг своего апогея. Государство окончательно перестало отражать интересы общества, а стало служить исключительно узкому меньшинству, занимаясь грабежом населения в интересах (или по поручению) этого меньшинства. Что дает основание так говорить? Ведь сам Петр I в своих указах и посланиях часто указывал на «государственный интерес», «благо общее», «пользу всенародную», о которых он якобы неустанно пекся. Однако на самом деле это были пустые слова. Например, В.Ключевский писал о том, что царь «оставался туг к пониманию нужд народа», И.Солоневич указывал на полный отрыв Петра от народа и полное незнание им и непонимание жизни этого народа, а Н.Рожков отмечал, что «общее благо» понималось Петром в действительности как благо дворянской верхушки ([55] LXI; [117] с.466; [107] 5, с.203).
Уже на примере Бориса Годунова и первых Романовых (см. предыдущую главу) мы видели, что царь и окружавшее его олигархическое правительство в XVII в. занимались не регулированием деятельности своих подданных в целях создания равных условий конкуренции между ними, как это делает нормальное государство, а они запретили этим подданным заниматься целым рядом наиболее прибыльных видов деятельности, сделав их своей исключительной привилегией. Поэтому Коллинс, долго живший в России (середина XVII в.), писал: «царь - первый купец в своем государстве» ([98] 3, с.91). При Петре I ничего в этом отношении принципиально не изменилось: всеми интересными и прибыльными видами бизнеса, как и ранее, ворочали царь и его фавориты. Как писал английский посланник в 1706 г., «здешний двор совсем превратился в купеческий: не довольствуясь монополией на лучшие товары собственной страны… которые покупаются по низкой цене и перепродаются с большим барышом англичанам и голландцам, так как никому торговать ими, кроме казны, не позволяется, они захватывают теперь иностранную торговлю…» ([98] 3, с.149-150).
Но при первых Романовых вмешательство в хозяйственную деятельность своих подданных со стороны царя и окружавшей его верхушки держалось в неких пределах, когда же оно выходило за эти пределы, то кончалось терпение и у народа, и после очередного бунта (медного, соляного и т.д.) все возвращалось в прежнюю колею. Поэтому поддерживался некий баланс. А при Петре I этот баланс был резко нарушен. Царь и окружавшие его персоны резко расширили свое вмешательство в хозяйственную деятельность своих подданных (в виде запретов и прямого принуждения), а также очень сильно залезли им в карман. В итоге государство (или то, что им называлось) превратилось в гигантскую машину перераспределения общественных благ от народа в пользу небольшой кучки высокопоставленных лиц, а также в пользу дворянства, составлявшего всего лишь около 1% населения. Так, сбор налогов при Петре I вырос в реальных ценах (с учетом обесценения рубля) в 3,5 раза, что было, по словам Н.Рожкова «достигнуто ценою разорения страны, точнее, главной массы трудящихся, большинства населения» ([107] 5, с.161). Причем, кроме увеличения существующих налогов и введения нового подушевого налога, в его царствование началась настоящая вакханалия со всевозможными поборами, напоминающая то, что творилось в XVII-XVIII вв. в магнатской Польше, где было порядка 50 различных налогов и поборов. Как указывал В.Ключевский, начиная с 1704 г. один за другим Петр I вводил всевозможные налоги: нлогиючевский, « сапоги, о, что им называлось)о залезли им в карман. возвращалось в прежнюю колею, то за пределы терпения говлю.а хомуты, шапки, сапоги, кожи, с извозчиков, посаженный, покосовщинный, пчельный, банный, мельничный, пролубной, ледокольный, погребной, водопойный, трубный, с плавных судов, с дров, с продажи съестного, с арбузов, огурцов, орехов и т.д. Налогами облагались и религиозные верования (со староверов требовали налоги в двойном размере), и культурные традиции (налог на бороду, усы и русскую одежду)» ([55] LXV).
Но подавляющая часть этих резко возросших налоговых поступлений в казну расходовалась не на общественные нужды, и даже не на военные нужды, а попросту разворовывалась или присваивалась тем или иным способом теми, кто стоял у «кормушки». Например, у Александра Меншикова, у которого до начала его карьеры не было ни гроша (он был сыном придворного конюха), как указывает И.Солоневич, к концу царствования его благодетеля было спрятано только в английских банках 5 миллионов рублей, что примерно равнялось среднему годовому бюджету Российского государства за период царствования Петра I ([117] с.457). Помимо этого, по данным историка Н.Павленко, он владел 100 000 крепостных, большим количеством заводов и торговых предприятий, несколькими роскошными дворцами и большой сокровищницей золота и драгоценных камней ([86] с.99-100). Согласно свидетельству Лефорта, в ходе работы следственных комиссий в последние годы жизни Меншикова (когда он подвергся опале и ссылке) было подсчитано, что он за свою жизнь присвоил из казны от 51 до 66 миллионов рублей, то есть сумму, примерно в 10 раз превышавшую годовой бюджет казны в петровскую эпоху ([86] с.151). А при описи его имущества лишь в одном из его дворцов было обнаружено несколько тысяч изделий из золота, драгоценных камней и бриллиантов ([86] с.149). Немало обогатились и другие «птенцы гнезда петрова»[179]. Например, перед началом царствования Петра I Б.П.Шереметеву, тогда еще юноше, принадлежало лишь 2910 дворов (то есть порядка 15 тысяч крестьян), в 1708 г. – уже 6282 двора и 36 000 крестьян; а его сыну в 1765 г. принадлежало уже около 150 000 крепостных крестьян, и он был самым крупным помещиком страны ([86] с.254).
Значительная часть денег, которые всеми правдами и неправдами выколачивались из населения при помощи армии, попросту не доходила до казны. По оценкам современников, из собранных 100 податных рублей только 30 попадали в казну, остальное чиновники делили между собой ([55] LXV)[180]. Но и из тех денег, что туда попадали, бóльшая часть разворовывалась на казенных подрядах или просто пропадала самым бездарным образом. Огромное количество солдат в период царствования Петра умерло от голода, то есть оттого, что куда-то исчезло продовольствие. Иностранцы постоянно отмечали нехватку нормального обмундирования и вооружения в петровской армии (тоже куда-то исчезли), из-за чего она больше походила на сборище оборванцев, чем на регулярное войско. В итоге, по оценке Вебера, хорошо знавшего положение дел в петровой армии, на одного погибшего в бою приходилось двое или трое погибших от голода или холода ([11] с.373). А общее число потерь в армии только за первые 10 лет Северной войны, по оценке В.Ключевского, составило более 300 000 человек ([55] LXI). Историк приводит также многочисленные примеры бесхозяйственности. Два склада с конской сбруей сгнило в Новгороде (потому что про нее забыли) и «эту гниль потом выгребали оттуда лопатами». По той же причине сгноили горы ценного дубового леса, перевезенного для строительства флота на Ладожское озеро. Было построено 120 верст дороги от Петербурга в сторону Москвы, после чего строительство было заброшено, а построенный участок оказался бесполезным, так как дорога из Петербурга заканчивалась в новгородских болотах ([55] LXIV). Солдатам и офицерам при Петре годами не выплачивалось жалование, по-видимому, по причине того, что его также кто-то своровал, как и продовольствие, и военное обмундирование.
Значительная часть казенных денег уходила на строительство различных заводов, которые затем также передавались (на условиях откупа или на базе долгосрочной ссуды, но фактически безвозмездно) в руки немногих приближенных к власти. Воровство казенных денег продолжалось и после этого: заводам предоставлялись казенные заказы, а затем в счет этих заказов поставлялись товары низкого качества по завышенным ценам ([98] 3, с.127-128). Помимо заводов, Петр (бесплатно) раздавал своим фаворитам, или, как их потом называли, «припадочным людям», деньги и государственные земли с крепостными крестьянами. Так, только за 11 лет (1700-1711 гг.) он подарил таким образом 340 тысяч десятин пахотных земель и 27,5 тысяч крестьянских дворов ([98] 2, с.236).
Но бесплатная приватизация госимущества при Петре I осуществлялась не только в пользу петровых «птенцов» и более мелких чиновников, оказавшихся у «кормушки». Своим указом о единонаследии 1714 г. он одним махом бесплатно передал дворянам в собственность все поместья ([107] 5, с.170-171). Тем самым он окончательно перечеркнул всю работу, когда-то проделанную Иваном III и Иваном IV, по преобразованию феодальных вотчин в поместья, для чего, в частности, и была создана опричнина. Со времен Ивана III и Ивана IV все поместья, а они в конце XVI в. составляли до 90-98% всех нецерковных земель, находились в государственной собственности и за владение ими дворяне были обязаны нести государственную службу. Передача поместий в собственность дворянам лишило эту обязанность всякого смысла и стала важным шагом на пути превращения дворян из «служилых», государственных людей, в трутней, ярким примером которых могут служить известные персонажи русской литературы более позднего времени (Обломов, Манилов, Онегин и т.д.). Именно поэтому, например, Н.Рожков пишет об эпохе Петра I как о последнем этапе «дворянской революции» ([107] 5, с.269), а многие историки сходятся на том, что после правления этого царя власть перешла в руки дворянства, и само государство стало «дворянским».
Факты говорят о том, что Петр I прекрасно знал о масштабах коррупции среди своего окружения и среди дворянской «элиты», но не предпринимал никаких решительных мер для борьбы с ней. На Меншикова за время своего царствования Петр получил сотни доносов, и в отношении него Тайной канцелярией были заведены десятки дел о взятках, растрате казенных денег и воровстве денег из казны (в частности, на казенных подрядах). Только по одному из этих дел он обвинялся в присвоении более 1,5 миллионов рублей. Но позиции Меншикова как второго человека в государстве ничуть не пошатнулись. Петр заставил его лишь заплатить штраф по одному или двум полностью доказанным делам о воровстве из казны (сравнительно небольшим по украденным суммам), а остальные дела так и не были завершены до смерти Петра: пользуясь своим могуществом, Меншиков то затягивал следствие, то в конечном счете добился отставки и отправки в ссылку начальника Тайной канцелярии Василия Долгорукого.
Как указывает Н.Павленко, аналогичные дела, в том числе доказанные, имелись и в отношении других «птенцов»: Апраксина, Головкина и других. Но кроме штрафов, а в иных случаях и просто требования вернуть украденные деньги в казну, никаких санкций со стороны Петра не последовало ([86] с.93-99). А ведь в любом нормальном государстве не то, что вынесения заключения суда о воровстве, а даже одного возбуждения такого дела было бы достаточно для лишения чиновника государственных должностей и отстранения от государственных дел. Зато мы видим совсем другой пример заботы Петра о «государственном интересе», когда речь идет о простых людях: солдата, взявшего себе кусок меди из горевшего дома во время пожара (который, скорее всего, пропал бы в огне) Петр, не раздумывая, убил прямо на месте ([98] 3, с.188).
Такую же заботу о «пользе всенародной» мы видим и в организации торговли и хозяйственной деятельности: торговля большинством товаров (водкой, солью, дегтем, мелом, рыбьим жиром, салом, щетиной и т.д.) населению была запрещена, якобы в интересах государства. По словам М.Покровского, «система монополий никогда еще не достигала такого развития, как в первые годы XVIII столетия» ([98] 3, с.148). Но здесь же мы видим Меншикова, который (в своих личных интересах) скупил большое количество лавок, погребов, харчевень, торговых мест и торгует там беспрепятственно, экспортирует в больших количествах пеньку, воск, сало, кожи и другие ценные виды сырья через своих агентов, владеет монополией на рыбную ловлю в Белом море и на Волге, соляными промыслами, лесопильными, кирпичными заводами, производством хрусталя, выпускает на своих заводах алкогольную продукцию и ее продает (несмотря на царскую монополию), производит чеканку царских монет (!) с уменьшенным содержанием серебра ([98] 3, с.218). При этом, разумеется, он кладет разницу между стоимостью и серебряным содержанием монеты себе в карман - что обычно всегда является доходом государственного бюджета (казны). Помимо этого он, подобно И.Н.Романову, дядьке царя Алексея, выступает и в качестве главного бандита, занимаясь захватами крестьян. Но, правда идет еще дальше: тот воровал крепостных крестьян у других помещиков, а Меншиков хватает свободных крестьян и казаков в Малороссии и превращает их в рабов (холопов), заставляя работать на своих латифундиях. И Петр, которому об этом донесли, даже после вынужденного признания Меншикова, все равно его не трогает, оставляя все по-прежнему ([86] с.100-102).
С учетом вышеизложенного, образ Петра I как государственника, который создавался советской историографией, по-видимому, по политическому заказу Сталина[181], не имеет ничего общего с действительностью. Рассуждая непрестанно о «государственном интересе» и «пользе всенародной» (о чем далее будет сказано подробнее), Петр просто усиленно создавал себе имидж государственника, или даже «играл» в царя-государственника, отсюда и пошел соответствующий миф. Но даже один его указ по бесплатной передаче всех государственных поместий в личную собственность дворянам, перечеркнувший все, что до этого было создано действительными царями-государственниками Иваном III и Иваном IV, делает невозможным причисление к таковым Петра I. Если государство бесплатно передает бóльшую часть принадлежащих ему земель маленькой группе людей, и при этом даже не пытается, хотя бы ради приличия, установить некоторую компенсацию за передаваемые земли, то о какой государственности может вообще идти речь?
2. Окончательное уничтожение остатков демократии (самоуправления). Ограбление народа в пользу узкого круга лиц и одного маленького сословия (а именно таким образом можно подытожить все приведенные выше факты) – не единственное, что делает государство Петра антинародным. Как указывает Н.Рожков, Петр I окончательно уничтожил последние остатки самоуправления и демократии, которые еще до него оставались, в частности, земства. Он уничтожил не только сельское самоуправление, которое и так уже почти исчезло с введением крепостного права, но и городское самоуправление ([107] 5, с.177). Вкупе с другими реформами Петра это привело, как отмечал русский историк-монархист Л.Тихомиров, к «исключительному бюрократизму разных видов и полному отстранению нации от всякого присутствия в государственных делах» ([117] с.29).
3. Усиление крепостного рабства. Если до Петра крепостные крестьяне еще сохранили какие-то гражданские права, в частности, право жить и работать на своем участке земли, от которого по закону их нельзя было отделить[182], то при Петре и это право у них отняли. При нем широко распространилась практика купли-продажи крестьян без земли, в частности, в целях принудительного труда на заводах и в целях принудительной службы в армии, что он сам и поощрял своими указами или даже своим участием в такой купле-продаже. Сотни тысяч крестьян, нередко целыми деревнями, были таким образом проданы и принуждены к рабскому труду на заводах, в качестве так называемых «приписных» крестьян. Население целых регионов России, в частности, всего Урала, которое было до этого свободным, вследствие такой «индустриализации» было превращено в рабов и было вынуждено работать в самых нечеловеческих условиях. Поощрение свободной купли-продажи «приписных» крестьян и рекрутов привело к началу регулярной торговли «живым товаром», которая уже не ограничивалась указанными двумя категориями. Продавали и детей отдельно от родителей, и молодых девушек для любовных утех. Но государство не обращало внимания на эти (с юридической точки зрения) нарушения закона, и своим молчанием фактически узаконило свободную куплю-продажу крепостных. Лишь в конце жизни Петр, будучи неизлечимо болен и, судя по всему, сильно мучимый совестью, издал два указа, которые пытались как-то ограничить торговлю крепостными, но которые из-за весьма противоречивых и невнятных формулировок оказались совершенно бесполезными. Согласно этим указам, купля-продажа крепостных была разрешена только в случае нужды (?!) и если продается вся семья целиком: дети вместе с родителями. Но, как отмечает Д.Блюм, несмотря на эти благочестивые указания, торговля крепостными продолжалась, и детей продолжали продавать отдельно от родителей, без каких-либо действий со стороны государства ([156] p.424).
Другими словами, и это отмечает множество историков (Д.Блюм, И.Солоневич, Л.Гумилев и т.д.), в царствование Петра крестьяне из крепостных превратились, или начали превращаться, в самых настоящих рабов, а государство начало превращаться в рабовладельческое – процесс, который окончательно завершился при Екатерине II во второй половине XVIII в. ([156] p.476, 25; [34] с.165) Причем, в отличие от древней Греции и Рима и других древних государств, которых с легкой руки Маркса стали называть «рабовладельческими», в России в XVIII веке рабами стало абсолютное большинство населения. Так, подсчитано, что даже в период пика рабовладения в поздней Римской республике число рабов там составляло всего лишь порядка 3 миллионов человек, при том, что на всех подвластных Риму территориях проживало примерно 50-70 миллионов человек. То есть, число рабов там даже в самый пик рабства было лишь порядка 5% населения, и почти все они были пленные иностранцы. А в России к концу правления Петра I крепостные, уже почти превратившиеся в рабов - коренные жители страны - составляли 55% всего населения ([156] p.420).
