«Зверства московитов в Ливонии» – пример антирусской пропаганды времен Ливонской войны. Напечатано в немецкой газете Zeyttung в Нюрнберге в 1561 в. Источник: [18]
В действительности население Ливонии в 1558-1561 гг. с радостью встречало русские войска, и никаких эксцессов не было. Как видим, оголтелая антирусская пропаганда с использованием ударов ниже пояса началась сразу же после начала Ливонской войны. В последующем, очевидно, с подачи боярской оппозиции, эта пропаганда на Западе сконцентрируется в основном на Иване Грозном – любимой темой станет сюжет о расстреле нагих девушек опричниками Ивана IV . Удивительно не то, что такая пропаганда велась – например, применительно к 1941-1945 гг. примеров антирусской пропаганды в Германии имеется на порядок больше. Удивительно то, как сплотились внешние и внутренние враги и как смогли навязать русскому обществу и историкам зловредные мифы, которые нам и сегодня рассказывают «ученые мужи». Ведь «профессиональные историки» нас и сегодня пытаются убедить в том, что Грозный с опричниками истребил миллионы людей, не имея абсолютно никаких фактов, которые могли бы это доказать.
Ситуация изменилась лишь в конце XIX в. – начале XX в., когда появилась целая плеяда замечательных русских историков, впервые занявшаяся настоящим анализом и переосмыслением русской истории. Они и провели впервые подробные исследования причин демографического кризиса конца XVI – начала XVII вв., чем фактически опровергли прежние обвинения в адрес Ивана Грозного и опричников. Поэтому можно было ожидать, что миф о «кровавом тиране Грозном» уже тогда будет пересмотрен. Но этого не произошло – сделать этого не успели. А после разгрома российской исторической науки в конце 1920-х – начале 1930-х годов органами ГПУ-НКВД у историков надолго отбили охоту подвергать сомнению существующие взгляды на те или иные события. Поэтому не стоит винить историков XX века за то, что они были вынуждены делать под давлением сложившихся обстоятельств. Но на дворе XXI век, и те объяснения или версии, которые не вяжутся с фактами, должны быть отвергнуты.
8.2. Основная причина кризиса
Действительная причина описанной выше катастрофы – глобализация, докатившаяся до России в XVI веке из Западной Европы. Механизм данного явления уже был описан в двух первых книгах трилогии, но сейчас давайте остановимся на нем подробнее в контексте конкретных исторических событий.
Прежде всего, что дает основания утверждать о связи описанных явлений с глобализацией, то есть с резким ростом внешней торговли? Во-первых, сама динамика этой внешней торговли. Англичанин Д.Флетчер в своей книге, написанной в 1589-1590 гг., утверждал со ссылкой на «людей знающих», что объемы русской внешней торговли еще несколько лет до этого были очень большими, а к моменту написания им книги сократились во много раз. По его данным, льном и пенькой в Нарве раньше ежегодно нагружали 100 судов, а к концу 1580-х годов не более 5 судов – сокращение в 20 раз. По другим позициям (экспорт сала, воска, кожи) объемы торговли к моменту написания его книги сократились в 3-5 раз ([142] с.24-26). Причины такого сокращения вполне очевидны, и Флетчер о них пишет. Главная – это утрата Россией в 1581 г. порта Нарвы и всего побережья Финского залива. Шведы, установившие контроль над этими территориями, обложили торговлю такими налогами, что торговать стало невыгодно ([142] с.27). Но до этой утраты Русью прямого выхода в Балтику в течение нескольких десятилетий происходил бурный рост внешней торговли. Об этом свидетельствует не только Флетчер, к такому выводу пришел, например, Н.Рожков на основе анализа массы различных фактов, в том числе целого ряда письменных источников ([107] 4, с.28-30).
Далее – отметим одно важное обстоятельство. Побережье Финского залива, то есть то самое «окно в Европу», через которое шла внешняя торговля, Русь несколько раз захватывала и потом опять теряла в течение XVI-XVII вв. Прямой выход в Балтику Русь имела и при предшественниках Ивана Грозного. Еще Иван III построил крепость и порт Иван-город в устье реки Нарвы. Но этот порт был не очень удобным для торговых судов, кроме того, Ливонский орден, контролировавший выход из Финского залива в Балтийское море, проводил блокаду русской морской торговли. Поэтому настоящий подъем балтийской торговли наступил после взятия Иваном Грозным балтийского порта Нарва в 1558 г. и завоевания в последующие годы почти всего побережья Прибалтики. Именно с этого времени начался тот невероятный рост внешней торговли, о котором пишет Флетчер: вывозилось 100 кораблей с льном и пенькой, 50 тыс. пудов воска, 100 тыс. пудов сала и столько же – кожи. И в этот же период мы видим все усиливающееся запустение земель, прилегающих к Финскому заливу, или, если быть точнее, в треугольнике между северо-западной границей Московской Руси, Онежским озером и Центром, то есть на территориях, которые наиболее активно участвовали в экспортно-импортной балтийской торговле (см. карту). И это запустение, как было показано, по всем имеющимся данным, достигло первого пика к началу 1580-х годов.
Можно упомянуть еще одну любопытную деталь, на которую указывают исследователи и которая вытекает из имеющихся фактов: большему опустошению подверглись города и населенные пункты, расположенные вдоль основного движения торговых караванов от Финского залива до Москвы и далее на восток до Владимира. И почти не пострадали местности, расположенные хотя и ближе к Балтике, но лежавшие в стороне от основных торговых путей, как, например, районы, прилегающие к Белому озеру и современному Рыбинскому водохранилищу (Пошехонь), которые к тому же сильно заболочены и потому в ту эпоху были плохо доступны для подвоза и вывоза товаров. Поэтому область распространения демографического кризиса напоминала не правильную геометрическую фигуру, а скорее «язык», начинавшийся у Нарвы и заканчивавшийся в районе Владимира и Мурома (см. карту)[138].