«Плетенки» с крестом, принадлежавшие древним ариям.
Такие «плетенки» (обереги) во множестве найдены и в поселениях древних ариев IV - III тысячелетий до н.э. в восточном Средиземноморье, и в поселениях древних славян I тысячелетия н.э. на территории России. Источник: [90] с. 330
Что касается православия, то из всех ветвей христианства оно наиболее органично связано с древними славяно-арийскими традициями. Язык православной церковной службы – славянский, имена, даваемые при рождении – славянского или арийского происхождения, многие православные праздники (Пасха, масленица и т.д.) – не что иное как древние славянские языческие праздники, перешедшие в православную традицию; прочие православные традиции – моногамная семья, разрешение употреблять алкоголь и т.д. – тоже соответствуют древним традициям славян и ариев.
По-видимому, еще одной мировой религией, впитавшей в себя арийскую культуру, является буддизм. Что же касается ислама и иудаизма, то обе эти религии родились у семитских народов (соответственно, у арабов и евреев), и они имеют свои отличительные черты, резко отличающиеся от культурных черт, присущих как славянам, так и всем другим арийским (индоевропейским) народам.
Насаждение ислама в Золотой Орде началось в правление Узбека, который в 1312 г. провозгласил ислам государственной религией. И это не было добровольным безболезненным актом. Даже внутри правящей верхушки ему создалась довольно серьезная оппозиция, в основном со стороны степняков, которую возглавил Ильбасмыш. Но она была буквально утоплена в крови - Узбек казнил 70 царевичей Чингисидов и еще целый ряд представителей ордынской знати, не желавших менять языческую религию своих предков. После этой «резни», учиненной Узбеком, как указывает Л.Гумилев, имена знатных ордынцев становятся мусульманскими ([32] с.592, 599, 648). Интересно, что, насаждая ислам среди правящей верхушки и в городах Поволжья, Узбек пригласил также миссионеров католической церкви в Золотую Орду для обращения части своих подданных в католичество [200]. Как видим, мотивы этого религиозного «крестового похода» были всё те же – «Разделяй и властвуй!» - любимый лозунг олигархии. Видимо, очень не нравился ордынской верхушке тот факт, что сибирские «татары» так быстро перемешались с половцами и русскими и стали с ними «одного вида». Надо было разделить их на несколько враждующих религиозных групп – мусульмане, католики, православные, язычники, и тогда они вновь стали бы послушной массой, которой было бы легко манипулировать и натравливать друг на друга.
Принятие ислама и насаждение религиозной розни было лишь одним из внешних признаков, отражавших более глубокие процессы, происходившие внутри Золотой Орды – там все более укреплялась и консолидировалась олигархия, захватывавшая все ведущие позиции и обраставшая многочисленными помощниками внутри страны и союзниками за рубежом. Принятие ислама способствовало ее сближению с международной торговой олигархией мусульманского Востока – Средней Азии, Персии и Багдада. Параллельно этому шло сближение с торговой олигархией Западной Европы – с генуэзцами, контролировавшими в XIV в. всю торговлю (и работорговлю) в районе Черного моря. Именно по этим двум каналам осуществлялся массовый экспорт русских рабынь из Южной России.
В гареме – картина П.Сведомского
Однако дальнейшее опустошение Южной России, и превращение всей территории от Каспийского моря на востоке до Дуная на западе и до Смоленска на севере в «дикое поле», грозило подорвать совсем этот прибыльный бизнес. Орда все более слабела, в ней оставалось все меньше подданных, но жадность олигархии от этого не уменьшалась, а лишь увеличивалась. И тогда ее взоры обратились к Московскому царству, которое к тому времени окрепло и стало многолюдным. Мы можем констатировать, что к концу XIV в. – началу XV в. изменилась география областей, служивших источником «живого товара». В XIII-XIV вв. ими были в основном регионы Южной России, а на Севере Руси почти весь XIV век царили «тишь да гладь, да божья благодать». Как писали летописцы, с того момента, как Иван Калита в 1328 году получил признание в качестве главного среди русских князей[121], «бысть оттоле тишина велика по всей Русской земле на сорок лет» ([55] XXI). А в дальнейшем все сильно изменилось. Где-то начиная с 1370-х годов и вплоть до середины XVI в., когда Иван Грозный завоевал Казанское и Астраханское царство и присоединил их к России, Московская Русь стала объектом постоянных татарских нападений с целью увода в рабство. По оценкам историков, ежегодно в этот период в рабство угоняли порядка 20 тысяч человек ([100] с.37), а в целом за два столетия это число составило несколько миллионов.
Эти изменения во взаимоотношениях «русского мира» и «татарского мира» не могли не сказаться абсолютно на всем. Резко изменилась политика Золотой Орды – если ранее она была союзником Руси против Литвы и Запада, то теперь, наоборот, склонялась к соединению своих интересов с последними, направляя их против Руси. Так, Литва в середине XIV в. захватила не только Белоруссию, но и центральную Украину, включая Киев, которая ранее принадлежала Орде, а та ей в этом не препятствовала. Дальнейшие же захваты Литвой бывших городов Киевской Руси: Чернигова, Новгорода-Северска, Трубчевска, Путивля и Курска, согласно Л.Гумилеву, и вовсе являлись частью соглашения между Литвой и Мамаем ([32] с.651). Надо полагать, что взамен Литва обязалась прислать свою армию для усиления армии Мамая, собиравшейся в поход на Московскую Русь. Известно, что лишь случай помешал 150-тысячной армии Мамая накануне Куликовской битвы 8 сентября 1380 года объединиться с 30-тысячной армией Литвы, шедшей ему на помощь, а также с армиями Твери и Рязани, которые также оказались втянутыми в эту антирусскую политику ([20] 2, с.305-310). Сам поход Мамая и снаряжение его наемной армии активно финансировали генуэзцы, которые в то время выступали главными работорговцами и были заинтересованы в увеличении потока рабов. Таким образом, накануне Куликовской битвы сформировалась интернациональная химера, подмявшая под себя Золотую Орду и грозившая раздавить еще не окрепшую Московскую Русь. Именно против нее и поднялся русский народ в 1380 году.
Далеко не всем была очевидна необходимость этой борьбы. По словам Л.Гумилева, «многие считали, что куда проще было подчиниться Мамаю… пустить на Русь генуэзцев, предоставив им концессии, и в конце концов договориться с папой о восстановлении церковного единства. Тогда был бы установлен долгий и надежный мир… Сторонники этой платформы были… разумными обывателями. Им противостояла группа пассионарных патриотов, которых благословил на войну Сергий Радонежский» ([32] с.655). Здесь надо отметить, что мира с международной олигархией в принципе быть не может, за эти обывательские иллюзии народы много раз в истории терпели горькое разочарование и унижение. Стоило только пустить на Русь Мамая с Литвой, с генуэзцами-работорговцами и с католической церковью в придачу – и сегодня не было бы ни России, ни российской нации, а было бы на ее месте что-то вроде современной Югославии – множество мелких квази-государств и квази-наций, разделенных непримиримой религиозной враждой и полностью зависимых от кого-то еще, не распоряжающихся ни своей территорией, ни своими ресурсами. Что же касается Севера Руси (где сегодня находится Москва и центр России), то скорее всего здесь бы вообще уже ничего не было, а как в Канаде на той же широте, жили бы бурые медведи и рабочие, занятые добычей полезных ископаемых.
Значение Куликовской битвы определяется не только поражением, нанесенным интернациональной химере, которой пришлось после этого умерить свои аппетиты, но и исключительной ролью этой битвы в объединении Русских земель. Как писал Л.Гумилев, «тогда и долго после говорили: “Московиты, тверичи, рязанцы, смоляне, новгородцы”, и только в 1380 г. на Куликово поле пошли русские» ([32] с.576).
