Глава V . «Погибель Русской земли» в XI - XIII вв.
Русь в XI – начале XII вв. ( http :// dic . academic . ru )
Внешняя граница очерчивает территорию, входившую в этот период в Русское государство. В действительности такого государства как «Киевская Русь» никогда не было, это название было придумано историками и стало общеупотребительным. На самом деле существовало государство, называвшееся просто «Русь», которое объединило самостоятельные славянские города-государства, и его столица в течение примерно двух столетий находилась в Киеве.
5.1. Усиление коррупции в Киевской Руси в XI- XII вв.
Как было показано в предыдущей главе, X век стал переломным в истории коррупции в Древней Руси. Если ранее славянскими городами-государствами правили преимущественно выборные князья и посадники, которые не могли не учитывать интересы основной массы своих избирателей, то в течение X в. князь постепенно превращался в «первого среди архонтов», в главного рабовладельца и работорговца страны. Коррупция власти коснулась не только главы государства, но и всех других его представителей. Как отмечает Н.Рожков, до XI в. основные городские должности были выборными, а, начиная с XI в. они стали назначаться князем ([107] 1, с.200)[73]. То есть городские чиновники перестали быть представителями народа и стали членами олигархической верхушки. Все это также не могло не отразиться на исполнении ими своих функций. По существу, указывает историк, государство перестало выполнять обе свои главнейшие функции – внешнюю защиту и суд, - или выполняло их неудовлетворительно. Войны князья теперь вели, как пишет историк, «для частных целей», а суды не были заинтересованы в справедливом и эффективном судопроизводстве: судебный процесс в XI-XII вв. характеризовался «резко выраженным формализмом» ([107] 1, с.211-215).
Эта коррупция государства нашла свое отражение и в Русской Правде – кодексе законов XI-XII вв. Согласно характеристике, данной В.Ключевским, Русская Правда являлась «кодексом капитала», сама личность человека рассматривалась в ней лишь «как орудие капитала». Это выражалось, в частности, в том, что имущество в этом кодексе законов, по словам историка, «ценится не дешевле, а даже дороже самого человека, его здоровья, личной безопасности», «само лицо рассматривается в Правде не столько, как член общества, сколько как владетель или производитель капитала: лицо, его не имеющее и производить не могущее, теряет право свободного или полноправного человека» ([55] XIV). Даже наказания в Русской Правде были установлены почти исключительно в виде денежных штрафов, что было очень удобно для богатых: можно уже было не бояться тюрьмы или виселицы, за любое совершенное преступление можно было откупиться соответствующей суммой денег ([55] XIII).
Конечно, демократические традиции в городах-государствах Древней Руси были довольно сильными. Поэтому процесс установления олигархической формы правления в русских землях встречал сильное противодействие со стороны народных вече. Известно о многочисленных случаях в течение XI-XII вв., когда народное вече в разных русских городах-государствах изгоняло своих князей и выбирало новых. В одном лишь Киеве, где уже в X в. княжеский престол стал переходить не по призванию вече, а по наследству, тем не менее, было около десяти случаев народного восстания или народного недовольства, с изгнанием князя и призванием нового. Как уже говорилось, из 50 князей, правивших в Киеве до 1240 года, 14 князей было призвано вечем. Н.Рожков приводит более десятка примеров таких народных восстаний с изгнанием князя также в других княжествах, помимо Киева ([107] 1, с.188-189). Особенно стойко сопротивлялись княжеско-боярской коррупции новгородцы, которые официально ввели, как уже говорилось, запрет для князя, его родственников и свиты владеть земельной собственностью в Новгороде. Данный запрет был введен после восстания против новгородского князя, произошедшего в 1136 г., и изгнания его народным вечем. Уже имевшиеся у князя поместья были конфискованы и переданы церкви, а любая приватизация общественных земель в дальнейшем допускалась лишь с согласия народного вече ([156] p.35; [15] с.109). В течение нескольких столетий после этой революции институт княжеской власти в Новгороде опять приобрел тот демократический характер, который он, судя по всему, имел до призвания Рюрика в IX веке, когда городом-государством правили посадники – выборные и регулярно сменяющиеся князья. Теперь мы видим в Новгороде похожую картину – как только князь перестает устраивать новгородцев, вече его изгоняет и призывает другого князя. Например, только в период с 1215 г. по 1236 г. князья в Новгороде сменялись 14 раз ([88] с.260).
Однако в большинстве других русских городов княжеско-боярская олигархия постепенно брала верх над демократией. И этому должна была в немалой степени способствовать глобализация - резкое увеличение внешней торговли вдоль торгового пути «из Варяг в Греки» по Днепру и Черному морю. Ранее уже говорилось о необыкновенном размахе этой торговли, которая происходила в X-XI вв. Но это не вело к экономическому развитию Руси. Наоборот, имеющаяся информация позволяет говорить о том, что она вела к ее деградации. Так, поляне в VIII или IX вв. платили дань казарам обоюдоострыми мечами, которые привели тех в изумление; из арабских источников известно, что в одном из городов русов (также в VIII или IX вв.) изготавливались ценные клинки или мечи, которые можно было согнуть пополам, и они снова распрямлялись – та самая знаменитая «дамасская сталь», по-видимому, производилась на Руси ([89] с.197). А затем все эти производства исчезли – как известно из археологии, кроме стрел, щитов и копий, в X-XI вв. все оружие Русь импортировала ([107] 1, с.151). То же касается, например, производства ювелирных изделий: в период расцвета Киевской Руси не было известно ни о русских мастерах золотого дела, ни о русских изделиях из золота. Как указывает Н.Рожков, все это появилось лишь в конце XII в., когда внешняя торговля, да и сама Киевская Русь, находилась уже в глубоком упадке ([107] 1, с.152). Между тем, на территории Русской равнины издавна были замечательные мастера по золоту: образцы скифских золотых украшений и сегодня вызывают восхищение. Таким образом, в период наивысшего «расцвета» Киевской Руси ее ремесла заглохли, остались лишь самые примитивные.
Интенсивное участие в международной торговле, в рамках которой Русь столкнулась с более развитой (или более экономичной) промышленностью Византии и Персии, с экономической точки зрения означало превращение ее в полуколонию или, следуя научному определению, данному И.Валлерстайном, в периферийное государство. Это выражалось в том, что экспортировалось в основном сырье - меха, мед, воск, зерно и рабы, а импортировались в основном готовые изделия - шелковые ткани и одежда, иконы, драгоценности, изделия из стекла, специи, оружие, изделия из металлов, вино, пиво ([15] с.131-132). Конечно, речь не шла о полном уничтожении промышленности и ремесел, они продолжали существовать, но лишь в рамках той примитивной специализации, которая была отведена Руси в рамках стихийно сложившейся глобальной экономики. Как оружие теперь производилось только самое простое (стрелы, щиты и копья), так же обстояло дело, по-видимому, и с одеждой, и с изделиями из металлов и стекла: все хорошее и дорогое импортировалось.
Интенсивная торговля способствовала быстрому обогащению правящей верхушки и, наоборот, обнищанию населения – за счет вывоза по дешевке скупленных или попросту отобранных продуктов его деятельности, роста конкуренции со стороны заморских ремесленных изделий, а также роста ценовой нестабильности, которая могла быть вызвана как объективными обстоятельствами, так и сознательной спекуляцией. Известны примеры резких изменений цен на хлеб, соль и другие виды продовольствия и предметы первой необходимости[74]. Кроме того, в условиях нарастания социальных конфликтов и войн в XI-XII вв. население все чаще становилось объектом грабежа со стороны соседних князей или угонялось в рабство, а наиболее трудоспособная часть общества погибала во время военных передряг.
Как и в другие эпохи глобализации, в эпоху Киевской Руси все бóльшая часть населения торговала, и все меньшая занималась производством. Русские торговцы и воины добивались необыкновенных успехов: навязывали Византии чрезвычайно выгодные для них торговые договора, доезжали со своими товарами до самых отдаленных стран – например, даже до Багдада. «У редкого царя восточных стран, - пишет М.Покровский, - не было шубы, сшитой из русских мехов» ([98] 1, с.97). Но все это не приносило Руси никакой пользы. Наоборот, «разбойничья торговля», как ее характеризовали В.Ключевский и М.Покровский, наносила стране непоправимый ущерб ([98] 1, с.134-135). Все бóльшая часть населения превращалась в торговцев-воинов и паразитировала на остальном населении, которое она грабила или угоняла в рабство. Обогащалась же на этом лишь правящая верхушка, контролировавшая всю эту систему «разбойничьей торговли». Как пишет Л.Гумилев, торговля княжеско-боярской верхушки с русским населением в эпоху «расцвета» Киевской Руси похожа «на “торговлю” с индейцами Канады и зулусами Южной Африки. Это способ порабощения страны путем обмана и спаивания аборигенов. Это программа колонизаторов эпохи “первоначального накопления”, губительная для народов, становившихся ее жертвами» ([32] с.502).
В итоге социальная дифференциация все более усиливалась. В Новгороде в 1018 г. по решению вече собирали специальный налог с населения для отражения внешней военной угрозы (со стороны князя Святополка). При этом для представителей высших классов (бояр) этот налог был установлен на уровне, в 112 раз большем, чем для простых людей ([107] 1, с.162). Данный факт является одновременно и примером того самого «справедливого управления», о котором писали русские летописцы и которого придерживалась вечевая демократия (богатые должны платить больше, чем бедные), но и, вместе с тем, отражает то различие в уровнях доходов и благосостояния, которое ни для кого в Новгороде, конечно, не было секретом. В древних источниках упоминаются случаи, когда бедные нанимались на работу в качестве наемных рабочих, получая в качестве оплаты лишь еду для прокорма, и ничего больше ([107] 1, с.162) - до такой степени нищеты и голода они были доведены. Все большее распространение, особенно начиная с XII века, получило долговое рабство и вообще рабство как таковое ([107] 1, с.186-187).
Процесс коррупции и «олигархизации» Киевской Руси усиливался в течение XI века, что было особенно заметно на Юге. Как писал русский летописец, во время княжения в Киеве князя Всеволода (1078-1093 гг.) «люди больше не имели доступа к княжескому суду, судьи стали продажны и корыстны» ([15], с.97). С еще бóльшими злоупотреблениями было связано княжение в Киеве Святополка II (1093-1113 гг.). После его смерти в 1113 г. в Киеве началось восстание народа, которое некоторые историки называют революцией. Киевляне разгромили дома целого ряда княжеских чиновников (тысяцких и сотских) и дома еврейских купцов и финансистов. В чем же причины этой революции? Как выясняется, причины – типичны для олигархической формы правления, все они хорошо известны по другим примерам правления олигархии[75]. Святополк ввел в период своего княжения монополию на соль и создал ее искусственный дефицит, в результате которого цена на соль резко выросла. Соль в ту эпоху, когда не было холодильников и рефрижераторов, была совершенно необходимой для жизни, для торговли, а также для тех, кто занимался мясным скотоводством, охотой и рыболовством – хранить мясо и рыбу можно было только в соленом виде. Поэтому ее резкое удорожание больно ударило по всему населению. Не случайно киевляне разгромили дома и еврейских торговцев, и княжеских чиновников – очевидно, первые заламывали невообразимые цены на соль, а вторые следили за тем, чтобы никто посторонний не приезжал в город торговать солью.
О прочих причинах восстания можно судить по тем мерам, которые были приняты сразу после этих событий новым киевским князем Владимиром Мономахом. Созванное им совещание князей постановило прекратить злоупотребления краткосрочными ссудами, ограничить размер процентов, запретить хозяевам обращать в рабство своих наемных рабочих и ограничить их власть над ними, были также приняты меры против мошеннических сделок по добровольной продаже себя в рабство ([15] с.104-105). Последствия этой революции в Киеве ощущались еще довольно долго: там была введена демократическая процедура избрания князя и заключения с ним договора, подобно той, что была в Новгороде; известно, что она существовала некоторое время при избрании киевских князей в середине XII века ([15] с.196-195).
Л.Гумилев указывает на еще один аспект деятельности Святополка и его партии: они активно занимались работорговлей, и поэтому были заинтересованы в продолжении непрекращающейся войны с половцами, которую сами же провоцировали и разжигали. Так, Святополк не один раз вероломно убивал половецких послов, что было нарушением международных обычаев того времени, нападал на половцев, когда те уже давно просили мира, уводил их в рабство. В итоге половцы отвечали тем же, нападая на русские земли и угоняя в рабство множество простых людей. Но когда Владимир Мономах предложил одним мощным ударом расправиться с половцами (что затем и было сделано), Святополк стал возражать и препятствовать этой экспедиции, выступая фактически за продолжение затяжной бесконечной войны, сулившей большие доходы от работорговли ([32] с.338-339).
Правление Святополка II в Киеве – яркий пример торжества олигархии, включавшей княжеских чиновников, торговцев и ростовщиков. Как видно из вышеизложенного, все действия правящей верхушки были направлены против народа и его интересов: искусственное разжигание войны, работорговля, создание искусственного дефицита товаров (соли), ростовщичество, усиление произвола по отношению к наемным работникам, насильное и мошенническое обращение в рабство.
Поскольку Киевская Русь существовала не в виде единого унитарного государства, а в виде относительно самостоятельных государств, объединенных между собой по принципу конфедерации, то невозможно дать краткой и целостной картины коррупции. Тем не менее, как следует из вышеизложенного, в целом в Киевской Руси в течение X-XII вв. происходило постепенное усиление олигархии и коррупции государства. Об этом свидетельствуют как уже приводившиеся выше факты (свертывание демократических выборов, формализация судопроизводства, рост числа крупных рабовладельческих поместий и работорговли, попытки создания княжеских монополий с монопольно высокими ценами, рост числа народных восстаний и изгнаний князей в XI-XII вв.), так и, например, резкое сословное расслоение общества, произошедшее в указанный период. До XI в. все жители Киевской Руси имели одинаковые права и были равны. В соответствии с первым известным вариантом Русской Правды, составленным в начале XI в., убийство любого человека (смерда), мужчины или женщины, наказывалось одинаковым штрафом в 40 гривен ([156] pp.27-28; [107] 1, с.178). Но в более позднем варианте Русской Правды (конец XI в.) появились сильные различия: за убийство боярина - 80 гривен, людина – 40, смерда – 5, убийство появившихся к тому времени холопов вообще не наказывалось штрафом ([15] с.150). Таким образом, к концу XI века в Киевской Руси окончательно исчезло не только имущественное, но и даже юридическое равенство между людьми, а с ростом рабовладения начала стремительно исчезать свобода. Что касается «братства», третьего компонента известного лозунга[76], то оно, по-видимому, исчезло намного раньше.
Очень хорошо заметен этот процесс по трансформации основных слов и понятий в течение указанного периода. Как указывает Г.Вернадский, слово «смерд» первоначально означало «человек» и имело нейтральный смысл, обозначая любого человека. А к XIII веку смердами фактически называли только крестьян ([15] с.161); причем это слово приобрело презрительный оттенок[77]. Слово «холоп» произошло от названия одного из племен печенегов – хоп, представителей которого славяне с давних времен использовали в качестве пастухов ([15] с.178-179). Возможно, их положение мало отличалось от положения рабов, поэтому стало фактически употребляться в значении «раб». Затем «хоп» трансформировался в «хлоп» и «холоп» и впоследствии, начиная с XI века ([15] с.164), когда начался расцвет княжеских рабовладельческих поместий, это слово стало применяться уже ко всем рабам, и стало широко употребимым.
В.Ключевский так писал об этом заключительном периоде существования Киевской Руси. «К половине XII в. рабовладение достигло там [в Киевской Руси] громадных размеров… Русский купец того времени всюду неизменно являлся с главным своим товаром, с челядью… выгрузившись, он расставлял на волжских базарах, в городах Болгаре или Итиле, свои скамьи, лавки, на которых рассаживал живой товар – рабынь. С тем же товаром являлся он и в Константинополь. Когда греку, обывателю Царьграда, нужно было купить раба, он ехал на рынок, где “русские купцы приходяще челядь продают”… » ([55] XVI).
Покупка рабыни – картина Ж-Л.Жерома
5.2. Гражданские войны XI- XII вв.
Период XI-XII вв. в Киевской Руси «дворянские» историки традиционно называли периодом «княжеских междоусобиц». Но позднее, когда пришло понимание, что дело, возможно, не в ссоре нескольких князей друг с другом, историки начали называть эту эпоху еще периодом «смут и мятежей», периодом «бед», а также периодом «распада Киевской Руси». Как представляется, анархия, воцарившаяся в Киевской Руси с середины XI в., является следствием тех процессов коррупции общества и установления власти олигархии, о которых шла речь выше. И этому есть множество исторических параллелей. Например, в эпоху господства панской олигархии в Польше в XVII-XVIII вв. мы видим такие же непрерывные междоусобные войны между магнатами (панами) в борьбе за трон или за имущество и сферы влияния и одновременно беспрецедентные по своему размаху народные восстания типа восстания Богдана Хмельницкого (середина XVII в.). Здесь же мы видим и необычайную жестокость власть имущих в отношении населения: в ответ на восстание Хмельницкого сотни населенных пунктов на Украине были стерты с лица земли поляками и призванными ими крымскими татарами, сотни тысяч мирных жителей были вырезаны или угнаны в рабство ([16] 2, с.23-24). В целом, анархия в Польше в XVII-XVIII вв. и последующий ее распад и исчезновение как государства с политической карты к концу XVIII в. являются следствием тех же причин, которые вызвали анархию и распад Киевской Руси в XI-XIII вв.
Но период XI-XII вв. – особый период в истории не только Руси, но и в истории всего Евразийского континента. Потому что глобализация в период с IX по XII вв. охватила огромное количество стран: Скандинавию, Русь, Византию, Хазарию, Сирию-Палестину, Персию, Месопотамию, Среднюю Азию и даже коснулась Англии, - то есть охватила все страны, располагавшиеся вдоль торговых путей «Из Варяг в Греки» и «Из Варяг в Персы». Поэтому такой же кризис коррупции, сопровождавшийся гражданскими войнами и крахом государств, мы видим во всех этих странах в конце этой эпохи глобализации – то есть в XI-XII вв. (подробнее см.: [65] п. 4.4.). И к концу этого периода, то есть к XIII веку, большинство этих стран оказались под игом иностранных завоевателей: норманнов, крестоносцев, «татаро-монголов» и т.д., - которые воспользовались наступившей там анархией и упадком в своих захватнических целях.
Рамки настоящей книги не позволяют мне подробно освещать ход событий XI-XII вв., тем более что они подробно описаны в летописях и исторических трудах, поэтому придется быть кратким. По данным Г.Вернадского, с 1055 г. по 1228 г. известно о 80 военных столкновениях на территории Руси: значит, война происходила каждый второй год ([15] с.338). Причем, в некоторых сражениях с каждой воюющей стороны участвовало до 50 тысяч человек и более ([32] с.397), что сопоставимо с тем количеством, которое участвовало в знаменитых сражениях в эпоху гражданских войн Рима (I в. до н.э.). Известно, что во время этих «междоусобных войн» киевский князь Владимир Мономах взял русский город Минск и не оставил там «ни челядина, ни скотины» - все были вырезаны ([107] с.223). Суздальский князь Андрей Боголюбский в 1169 г. взял Киев приступом вместе с союзными князьями и устроил там побоище, не пощадив, по словам летописца, ничего в Киеве, ни храмов, ни жен, ни детей ([55] XVIII). А до этого, в 1157 г., киевляне отравили его отца Юрия Долгорукого, княжившего в Киеве, перебили многих суздальцев, поселившихся вместе с ним в Киеве, а уцелевших – продали в рабство. Жуткий разгром Киева произошел опять в 1203 г., а в 1209 г. князь Всеволод всю Рязанскую землю «положил пусту» ([32] с.352, 385). Комментируя эти войны XI-XII веков, Л.Гумилев пишет, что в этих и многих подобных событиях распада Киевской Руси видна «разнузданность инстинктов» ([32] с.352). Действительно, усиление коррупции государства и общества в X-XII вв. могли лишь способствовать такой «разнузданности». Власть олигархии всегда в истории сопровождалась ожесточенной борьбой между олигархическими группировками и жестокостью по отношению к населению, а сама олигархия всегда и была проявлением вопиющей «разнузданности инстинктов» и падения морали и нравов.
Но дело, по-видимому, не только в этом. Г.Вернадский пишет о «культурном дуализме» в Киевской Руси ([15] с.265), о существовании двух культур, а, стало быть, и двух социальных слоев или классов. В то же время, Л.Гумилев отмечает «нелюбовь» между киевлянами и остальным населением Руси, которое «тяготилось зависимостью от Киева», чем и объясняется стремление отделиться от Киева и войны с Киевом в этот период ([32] с.351). А вот что пишет по этому поводу В.Ключевский: «Самая нелюбовь южан к северянам, так резко проявившаяся уже в XII в., первоначально имела, по-видимому, не племенную или областную, а социальную основу: она развилась из досады южнорусских горожан и дружинников на смердов и холопов, вырывавшихся из их рук и уходивших на север; те платили, разумеется, соответственными чувствами…» ([55] XVIII).
Итак, основной социальный конфликт – между «горожанами и дружинниками» Юга Руси, прежде всего, самого Киева, с одной стороны, и остальным населением, «смердами и холопами» Севера Руси. Выше уже было сказано, что к концу XI в. подавляющая часть населения Руси – прежде всего, все сельское население – превратилась в «смердов и холопов» и была по киевским законам (обновленному варианту Русской правды) поражена в правах по отношению ко всем остальным. А кто такие «горожане и дружинники», о которых пишет Ключевский? Бóльшая часть горожан в Киеве жила торговлей, прежде всего внешней, это ясно и по роли внешней торговли в экономике, и по роли Киева в транзитной торговле, и по концентрации кладов и находок золотых монет в самом Киеве. Да и состав киевских горожан свидетельствует о том же. Как пишет М.Покровский, в Киеве жили и евреи, и скандинавы, и армяне, и греки, и венгры, и половцы – «кого только ни захватывал в свои волны поток торгового движения «из Варяг в Греки» ([98] 1, с.122). А дружинники – это такие же интернациональные бригады воинов-наемников киевского князя, помогающие ему в войне и торговле[78]. Таким образом, в Киеве в XII в. мы видим тех же разноплеменных и разноязычных торговцев и воинов, которые под именем «русов-варягов» в VIII-IX вв. торговали, грабили и угоняли в рабство славянское население, и «поголовно ходили в золоте». Конфликт между двумя классами, «культурный дуализм», наметившийся уже в VIII-IX вв., никуда не исчез, он просто трансформировался и принял грандиозный размах, превратившись в гражданскую войну между русским населением Севера и интернациональной химерой Юга.
Но состав этих двух классов изменился. В VIII-IX вв., в эпоху «дикого капитализма», торговцы-воины превратились чуть ли не в отдельную нацию (варягов и русов), со своим государством, царем и, возможно, с неким подобием «воровской демократии». А в эпоху «олигархического капитализма» XI-XII вв. их роль по сути дела свелась к роли слуг и помощников князей и бояр, без протекции которых вряд ли было бы даже возможным участие киевских купцов в торговых экспедициях в Византию, не говоря уже о наемных дружинниках, непосредственно подчиненных князьям и боярам. Изменился также состав и статус противостоящего им простого народа: из свободных людей абсолютное большинство народа превратилась в смердов, которых князья и бояре уже почти не считали за людей, и при первом удобном случае превращали в своих рабов[79]. Те, разумеется, отвечали им не меньшей ненавистью, и при первой возможности также не щадили «ни жен, ни детей» в Киеве. Вот какова была подоплека той грандиозной гражданской войны на территории России, которая развернулась в XI-XII вв. и которая была названа историками ничего не значащим словосочетанием «княжеские междоусобицы».
Однако эта характеристика («княжеские междоусобицы») уже не устраивает современных историков, понимающих всю ее абсурдность. Что же это за «междоусобицы» такие, спрашивает Л.Гумилев, в которых участвует по 50 тысяч человек и более с каждой стороны? ([32] с.397-398) Это значительно больше, чем участвовало в так называемых «татаро-монгольских нашествиях» 1238 и 1240 гг. ([88] с.137) А в иные годы эти «междоусобицы» и вовсе принимали беспрецедентно массовый и ожесточенный характер. Например, после того, как киевляне убили заключенного ранее в тюрьму князя Игоря Ольговича, провинциалы – смоляне, черниговцы, и половцы – решили, как пишут летописцы, не дать в обиду поддерживаемых ими князей (Ростиславичей и Ольговичей) и отомстить киевлянам. И все сообща пришли к Киеву в 1203 г., взяли его приступом – и сотворили над ним такое зло, какого не было «от крещения». Город частично сожгли, частично разграбили, мужчин, включая священников, перебили, а женщин, включая молодых монахинь, увели ([32] с.398). Такой же разгром Киева, как уже говорилось, учинили суздальцы вместе с другими союзниками-провинциалами, тремя десятилетиями ранее, в 1167 г., в отместку за убийство Юрия Долгорукого. А в 1216 г. в Ростово-Суздальской земле, согласно летописи, «пошли сыновья на отца, отцы на детей, брат на брата, рабы на господина, а господин на рабов», и в сражении 21 апреля 1216 г. на берегах Липицы погибло 9233 русских, сражавшихся друг с другом ([32] с.511).
Спрашивается, это хоть чем-нибудь напоминает «междоусобицу»? По всем признакам: по массовости участия и числу погибших в битвах, по ярости народа, мстящего за вероломное убийство своих вождей, - это самая настоящая гражданская война. И стороны в ней предельно ясны: провинциалы-смерды, идущие за своими вождями - Ростиславичами и Ольговичами (русскими Цезарями и Октавианами), против своих местных «господ» и против олигархии Киева и Волыни, которая, как и сенатская олигархия в Риме, предпочитает методы «яда и кинжала»[80], и у которой свои вожди – волынские князья (что-то типа Брута и Кассия в Риме).
К вышесказанному следует лишь добавить, что водораздел между Севером и Югом наметился задолго до событий XI-XII вв. В силу географических обстоятельств, о которых ранее было сказано, глобализация оказала огромное влияние на Юг Руси и значительно меньшее – на ее Север (о чем свидетельствует археология). Соответственно, и кризис коррупции на Юге принял неизмеримо бóльшие размеры. К XII-XIII векам на Юге Руси уже практически не осталось здоровых сил, способных противостоять кризису коррупции и окончательному уничтожению русской цивилизации – и весь этот регион постепенно превращается в «дикое поле». А на Севере здоровые силы, наоборот, побеждают - в Новгороде и Пскове торжествует вечевая демократия, в Ростово-Суздальской земле постепенно верх берут князья, обладающие государственным мышлением, которые начинают восстанавливать Русское государство.
Конечно, конфликт между двумя классами, выразившийся в военном противостоянии Севера и Юга Руси, может лишь отчасти служить объяснением тех битв и побоищ, которые происходили в течение XI-XIII вв. Не все они могут быть объяснены классовым антагонизмом. Судя по всему, были и просто грабительские походы, предпринимаемые с целью грабежа. Самым наглядным примером таких походов являются так называемые «татарские» нашествия и завоевания, о которых речь пойдет в следующей главе. В данном случае можно провести прямую параллель с теми явлениями, о которых говорилось в главе I – с грабительскими походами гуннов и вандалов в V веке н.э. и «народов моря» в конце II тысячелетия до н.э. А в рассматриваемую эпоху (XII-XIII вв.) таким же явлением, наряду с походами Чингисхана и его преемников, были походы крестоносцев, сопровождавшиеся грабежом Палестины, Сирии и Византии и продолжавшиеся около двух столетий. Причина данного явления была объяснена выше. Глобализация и власть денег в эпоху господства олигархии разжигают жадность и жажду золота, которые глубоко укореняются в массовой психологии; а крах государства и цивилизации ведут к анархии и порождают иллюзию полной вседозволенности. Поэтому власть денег, в конечном счете, перерождается во власть грубой силы, и на смену человеческой цивилизации приходит цивилизация хищников, движимая жаждой власти, золота и удовлетворения примитивных страстей.
Отчасти именно этим феноменом можно объяснить яростную борьбу русских князей-претендентов за княжеский престол, которая очень часто приводила к военным столкновениям, и в основе которой могли лежать как принципиальные разногласия, так и просто банальная жадность и тщеславие князей, не сумевших договориться о разделе наследства мирным путем. Иногда войны могли быть вызваны и теми, и другими причинами. Например, в 1216 г. в Ростово-Суздальской земле развернулась настоящая война между претендентами на княжескую власть – сыновьями и близкими родственниками умершего Великого князя всея Руси Всеволода Большое Гнездо (1176 - 1212 гг.). На первый взгляд это выглядит как борьба князей за власть, и возможно, отчасти так оно и было. По-видимому, некоторые из князей участвовали в этой борьбе исключительно из корысти или тщеславия, а вовсе не по принципиальным соображениям. Вместе с тем, из летописей следует, что многие простые участники этих сражений пришли воевать добровольно, руководствуясь как раз принципиальными соображениями, в том числе недовольством политикой того или иного князя ([88] с.255). Далее, мы видим, что князья не просто воюют каждый за себя, а они разбились на две группировки, между которыми происходят жесточайшие сражения. А в летописи, помимо всего прочего, сказано: пошли воевать «рабы на господина, а господин на рабов», что прямо указывает на наличие социального конфликта. Наконец, есть все основания полагать, что в этой княжеской войне в Ростово-Суздальской земле в XIII веке столкнулись две концепции будущего развития России, и в ходе этих событий решалось ее будущее (см. следующую главу). А в этом, как правило, и состоит суть и значение любой гражданской войны.
5.3. Демографический кризис XI- XIII вв.
Одна из древних летописей (предположительно XIII века) носит название «Слово о погибели Русской земли по смерти великого князя Ярослава». Некоторые историки полагали, в соответствии с «традиционным» взглядом на русскую историю, что речь в ней должна была идти о так называемых «татаро-монгольских нашествиях» на Русь 1238 и 1240 гг. Однако исследователи текста летописи пришли к выводу о том, что речь в ней не идет ни о каких нашествиях, а речь идет о какой-то внутренней болезни, разъедавшей Киевскую Русь ([32] с.398). Кроме того, если «погибель» - это «нашествия татар», то непонятно, при чем здесь «великий князь Ярослав» (Мудрый), умерший в 1054 г., то есть почти за 200 лет до событий 1238-1240 гг. Если летопись написана действительно в XIII веке, а не, скажем, через 20-30 лет после смерти князя, то речь в ней идет не о какой-то одномоментной «погибели», а о такой, которая произошла в течение 2 столетий, с момента смерти Ярослава Мудрого и до момента написания летописи.
При этом никто из историков сегодня и не верит в одномоментную «погибель» в результате нашествия. Как отмечал Л.Гумилев, во время похода Батыя зимой 1238 г. на Северо-Восточную Русь было сожжено всего 14 деревянных городов (из общего числа городов Киевской Руси около 300), да и эти были уже весной отстроены заново ([32] с.492). Но эти 14 городов упоминаются лишь в одной летописи, по данным других летописей и по данным иностранных авторов, черпавших свои сведения из самой Орды, зимой 1238 г. было разрушено даже не 14, а всего лишь несколько городов или даже вообще один город ([88] с.219-221). Накануне нашествия Батыя на Южную Русь летом 1240 г., как было установлено археологами, основная часть населения ушла из сел и городов, унеся с собой ценные вещи и домашний скарб и спрятавших в лесах и болотах: на пожарищах, датируемых 1240 г., не было найдено ни людских костяков, ни ценных вещей, ни даже металлических предметов или хозяйственных бытовых орудий. Кроме того, археологи установили, что после того как угроза миновала, население вернулось и поселилось вновь либо на прежнем месте, либо образовав новое поселение поблизости[81]. Известно также о многих поселениях в районе прохождения Батыя, которые совсем не пострадали ([41] с.80-82).
Что касается «половецкой угрозы», которой подвергалась Русь до «татарского нашествия», то уже доказано, что она была сильно преувеличенной. По данным Л.Гумилева, за 120 лет, с 1116 по 1236 гг., было всего лишь 5 половецких набегов на Русь ([32] с.495). Причем, как отмечает М.Покровский, ни половцы, ни другие степные народы до Батыя не умели брать города. Даже напав врасплох на Киев в 1096 г., половцы не смогли им овладеть и ограничились тем, что грабили окрестности ([98] 1, с.142). Это не идет ни в какое сравнение, например, с ежегодными набегами крымских, ногайских, казанских и астраханских татар на Московское царство в XV-XVI вв., когда, по оценкам, ежегодно ими уводились в качестве пленников – рабов порядка 20 тысяч человек, при этом нередко уничтожалось население целых городов ([100] с.37). И тем не менее, Московское царство в этот период не только не «погибло», но необычайно усилилось, подчинив себе Казань и Астрахань.
Как отмечал Л.Гумилев, «до 1200 г. Русская земля была страной изобильной, культурной и не угрожаемой ниоткуда» ([32] с.350). Ей не угрожали ни Византия, ни Литва, ни Польша, ни Германия. Что касается половцев, то многие из них крестились в православную веру и селились в русских городах и селах. В целом они выступали союзниками русских князей, отражая внешние угрозы. Так, они совместно с другим русским союзником - Грузией - разгромили турок-сельджуков, вместе с русскими князьями участвовали в битве на Калке против татар в 1223 г. Да и самих половцев было очень мало. По оценкам Л.Гумилева, всех половцев, включая женщин и детей, было лишь 300-400 тысяч ([32] с.349). Больше их, судя по всему, и не могло быть, потому что кочевое скотоводство, распространившееся к XI-XII вв. на юге Русской равнины, было возможным лишь при низкой плотности населения. Поэтому никакой «погибели Русской земли» в связи с внешними военными угрозами до 1238 г. не могло быть, ей просто неоткуда было взяться. Однако автор указанной летописи, по словам Л.Гумилева, «не только предполагает возможность “погибели” большого, сильного и богатого этноса, но и уверен в том, что это в XIII в. произошло», при этом «его пафос, эрудиция и патриотизм вне всякого сомнения» ([32] с.492).
Русь в XII веке ( www . ostu . ru )
Обратимся далее к классикам русской истории. В.Ключевский пишет: «…с половины XII в. становятся заметны признаки запустения Киевской Руси, Поднепровья. Речная полоса по Среднему Днепру с притоками, издавна так хорошо заселенная, с этого времени пустеет, население ее исчезает куда-то» ([55] XVI). (выделено мной: Ю.К.) И далее он приводит целый ряд свидетельств, подтверждающих это исчезновение населения. В их числе и такой факт: уже во второй половине XII в., как говорят русские князья, в городах южной Руси, даже таких богатых и многолюдных ранее, как Чернигов и Любеч, не осталось совсем населения: «живут в них псари да половцы» (под псарями имеются в виду, очевидно, княжеские слуги). Приводит он и ряд других фактов: из-за сокращения населения происходит общий экономический упадок, свертывается торговля и денежное обращение; по причине нехватки денег и людей князья уже «становятся бессильными» в борьбе со степными грабителями и не в состоянии даже конвоировать торговые караваны, что было одной из основных их забот и до этого не представляло никакой проблемы ([55] XVI).
Л.Гумилев пишет: «в источниках XII-XIII вв. Половецкая степь именуется “Землей незнаемой”. Это удивительно потому, что до 1093 г., а тем более в X в. русские свободно ездили в Тьмутаракань[82] и в Крым и даже через степи Северного Кавказа до берега Каспийского моря…» ([32] с.493). Более того, как известно по многочисленным источникам, сплошные славянские поселения доходили на юге до Крыма, Дона и Таманского полуострова, славяне же составляли подавляющую часть населения на Северном Кавказе и в нижнем Поволжье ([107] 2, с.5; [89] с.165-173). Арабские авторы IX-XI вв. называли Черное море «русским» и говорили, что по нему плавают только русы и славяне. Но русские флотилии плавали в то время и по Каспийскому морю. Ю.Петухов и Н.Васильева указывают, что после разгрома князем Святославом в 965 г. Хазарского каганата, территории последнего, включая Северный Кавказ и Поволжье, фактически отошли к Киевской Руси, и в дальнейшем (в частности, в 987 г.) русские флотилии предпринимали военные походы на южное побережье Каспия (!). Все это, пишут историки, свидетельствует о том, что Киевская Русь до XI-XII вв. контролировала области, прилегающие к Черному, Азовскому и Каспийскому морям ([89] с.199, 212).
А в последующие столетия все, что было к югу от Москвы или Тулы, стало называться «диким полем». Слово «Тьмутаракань», до этого – город Киевской Руси на побережье Черного моря - стало нарицательным, означая «край земли» или «глухомань неведомую». И даже после столетия польско-литовской колонизации и иммиграции поляков и литовцев, плотность населения на территории, бывшей ранее центром Киевской Руси, включая Киев, составляла в XVI веке, по данным польского историка Я.Рутковского, лишь 3 чел./кв. км ([206] pp.90-91). Если в X-XI вв. известно о 300 русских городах, то в XIV веке, по данным Д.Блюма, упоминались лишь 79 (в т.ч. 75 – ранее упоминавшихся), а в XV веке – 78 городов. Да и те в основном были административными центрами местных князей, с небольшим населением, не превышавшим нескольких тысяч человек ([206] p.62). Значит, 3/4 русских городов тоже «куда-то исчезло», а остальные превратились в «городища» - крупные поселки.
С выводами В.Ключевского о «запустении» Киевской Руси, начиная с XII века или даже с конца XI века, уже давно согласилось большинство ведущих историков, включая, например, М.Покровского, Н.Рожкова и Б.Грекова ([98] 1, с.120-136; [107] 2, с.7-8; [29] с.500). Как писал, например, Н.Рожков, «нет сомнения, что Киевская земля – ее население - уменьшилось еще во второй половине XII века» ([107] 2, с.93). А советский историк В.Довженок в 1970-е годы писал о том, что «сегодня запустение Среднего Поднепровья историками признается как само собой разумеющееся» ([41] с.78). Споры идут в основном лишь о причинах. В.Ключевский выдвинул предположение, что все население «убежало» на север, в район Москвы и Суздаля. Большинство других историков с ним категорически не согласны (см., например: [15] с.111), но никаких (подтвержденных или обоснованных фактами) гипотез в отношении причин запустения не выдвигают. Исключением является теория М.Покровского о «разбойничьей торговле», которая уже упоминалась и на которой мы далее остановимся подробнее.
Версия В.Ключевского действительно звучит неправдоподобно. Если в X-XI вв. иностранцы, посетившие Киевскую Русь, говорили о многолюдных городах и густонаселенной сельской местности, и это подтверждает археология (см. главу II), то совсем иную картину описал венецианец Барбаро, посетивший Москву в середине XV в. На всем пути от Москвы до Польши была необитаемая пустыня, покрытая лесами и изредка попадавшимися холмами. Лишь иногда можно было увидеть след от костра или хутор вдалеке ([156] p.61). Еще в XI в., когда Киевская Русь после смерти Ярослава Мудрого раскололась на 10-15 княжеств, во время княжеских междоусобиц войско каждого из участвовавших в них князей составляло порядка 50 тысяч человек ([32] с.397). Таким образом, в случае всеобщего призыва войско Киевской Руси могло достичь как минимум 1-1,5 миллиона человек. А войско Василия II (Темного), правившего в Москве в середине XV в., насчитывало лишь полторы тысячи человек ([100] с.160). Как известно, в 1380 г., когда уже отмечался подъем народных сил и рост населения русских земель, по всеобщему призыву на Куликовскую битву смогли собраться не более 100 тысяч человек, в основном простое ополчение ([20] 2, с.305-306). И ввиду больших потерь во время битвы в русских землях не осталось уже никаких людских ресурсов, чтобы отразить нашествие хана Тохтамыша на Москву 2 года спустя. С учетом этих и множества других известных фактов версия о переселении всего русского народа в Суздальское княжество (в которое входила Москва) отпадает – если переселение и было, то очень небольшое.
Но куда же делось многомиллионное население Киевской Руси? Ведь факты есть факты, и сколько бы современные историки ни пытались отмалчиваться по их поводу, но именно то, что русское население к XIII в. «куда-то исчезло», и является основной причиной резкого изменения хода русской истории, включая так называемое «татаро-монгольское иго», под которым в действительности скрывается новое феодальное государственное устройство России в XIII-XIV вв. (см. ниже). Обезлюдение страны является и основной причиной начавшегося в то время отставания России в своем развитии от Западной Европы. Действительной причиной опустошения Киевской Руси, то есть «погибели Русских земель» в XI-XIII вв., был кризис коррупции, вызвавший масштабный демографический и социально-экономический кризис. Данный феномен уже был описан во второй книге трилогии «Неизвестная история», вместе с десятками других аналогичных случаев массового вымирания стран и цивилизаций [65]. Он был также кратко описан в главах I и III и более подробно описывается в главе VIII (п. 8.3).
Но если попытаться кратко суммировать причины демографического кризиса XI-XIII вв., то они состоят в следующем. Во-первых, это «разбойничья торговля», осуществлявшаяся князьями и их людьми и приводившая к ограблению населения и массовому вывозу за границу (в виде рабов) основного генофонда страны, то есть молодых юношей и девушек. Во-вторых, это голодоморы, вызванные массовым обнищанием населения и, в ряде случаев, сознательными действиями олигархии (обман или грабеж крестьян, спекуляции, создание дефицитов продовольствия в городах в целях извлечения прибыли). В летописях отмечается массовый голод на Руси в 1070, 1127, 1137, 1161, 1188, 1215, 1230 гг., летописцы писали о людях, поедающих листья, траву, солому и мох и о трупах, заполнявших улицы и площади крупных городов в эти годы. Помимо голодных лет, в летописях упоминаются еще и эпидемии, в частности, в 1092, 1158, 1187, 1203 гг. ([15] с.337), которые, по мнению экономических историков, в прошлом также обычно были следствием голода, вызванного экономическими причинами (см.: [65] п. 10.2). О крестьянской «болезни», то есть голоде, говорится и в «Слове о погибели Русской земли» - ни о какой другой «болезни», которая бы в течение 2 столетий свирепствовала по всей Руси и выкосила всё ее население, неизвестно (такой болезни в мировой истории никогда не было). Что касается оценок числа умерших, то, например, в 1230 г. в Смоленске умерло от голода и эпидемий 32 000 человек ([156] p.60). Согласно подсчетам историка М.Тихомирова, население большинства городов Руси в XIII веке было уже столь малым, что в них было самое большее 3-5 тысяч человек, способных держать оружие ([88] с.127). Поэтому получается, что речь идет о полном вымирании населения Смоленска в 1230 году в результате голодомора, после которого он пополнил ряды уже не городов, а «городищ» - крупных поселков. Стоит ли удивляться, что этот некогда крупный город и его окрестности тоже в этот период вошли в состав «дикого поля» или «украйны» - то есть дикой и малонаселенной окраины Руси.
В-третьих, массовая убыль населения была также связана с гражданскими войнами и междоусобицами XI-XIII вв., в ходе которых население крупных городов уничтожалось либо полностью (Киева, Минска – см. выше), либо частично (когда, например, согласно летописи, князь Всеволод в 1209 г. «сжег всю Рязань»). А сколько было при этом уничтожено мелких городов и деревень, никто не считал, и вряд ли сможет подсчитать, так как летописи обычно либо молчат, либо ограничиваются кратким сообщением: «сотворил всю землю их пусту». Всего же, как уже было сказано, известно о 80 подобных войнах за полтора столетия, то есть война, сопровождавшаяся массовым уничтожением населения, шла каждый второй год. «Как видим, - писал в этой связи М.Покровский, - для полного и совершенного опустошения русских областей не было ни малейшей надобности в татарском нашествии» ([98] 1, с.102)
Наконец, в-четвертых, важным фактором демографического кризиса могло быть также снижение рождаемости, которое всегда сопровождало и сопровождает глобализацию и кризисы коррупции. Это связано с теми последствиями, к которым приводят кризисы коррупции: масса населения лишается работы и средств существования, резко возрастает экономическая и социальная нестабильность, происходит всеобщее падение морали и нравственности. Все эти тенденции обычно имеют следствием резкое падение рождаемости, что было показано в первой книге трилогии ([64] главы IX-X) и показано также в главе VIII на примере демографического кризиса в Московской Руси в XVII веке. Объяснить это можно очень простым примером. Если огромную массу мужчин составляют нищие, беглые смерды, холопы и воины-грабители (каких мы видим во множестве в конце Киевской Руси) а огромную массу молодых женщин – наложницы и рабыни (как те 900 рабынь-наложниц князя Владимира), то вряд ли у них будет рождаться много детей, это противоречит их статусу и роду занятий; и даже те дети, что у них родятся, скорее всего либо умрут в детском возрасте, либо пополнят ряды беспризорных[83]. Один лишь этот фактор (резкое снижение рождаемости) может в течение нескольких поколений вызвать заметное уменьшение населения, а в сочетании со всеми другими – настоящую демографическую катастрофу. Вот – краткое изложение причин той «погибели Русской земли», которая произошла, конечно, не мгновенно, а в течение двух или нескольких столетий. В целом, эти причины ничем не отличаются от тех, что привели к гибели большинство других цивилизаций в истории человечества.
К сожалению, ввиду скудости информации, более или менее точную оценку населения Древней Руси дать сложно, и ее никто специально не делал. В главе II было показано, что, с учетом данных археологии и имеющихся описаний, население одного русского княжества (города-государства) в VIII-IX вв. могло в среднем составлять порядка 1-2 миллионов человек. Если исходить из того, что таких городов-государств было около 15[84], то население Древней Руси (исключая Хазарию) могло тогда составлять соответственно от 15 до 30 миллионов человек. Что касается населения Московской Руси в более позднюю эпоху, то имеется оценка, данная в свое время В.Покровским: 2,1 млн. чел. в 1480 г. ([97] с.631) Но это относится уже к периоду правления Ивана III, когда и население, и сила русских земель значительно возросли. А если сравнивать «дно» той пропасти, в которую Русь провалилась к концу XIII века, с периодом ее расцвета в VIII-X веках, то речь идет о сокращении населения, по-видимому, более чем в 10 раз.
Этот вывод подтверждают все факты, известные нам о Киевской Руси. В дополнение к тем, которые уже приводились (письменные свидетельства о запустении городов и сельской местности, образование «дикого поля» и дремучих лесных массивов и т.д.), можно привести, например, и такой факт: чеканка собственных монет на Руси прекратилась в начале XII в., то есть за сто с лишним лет до нашествия Батыя, и возобновилась лишь через два с половиной столетия, в конце XIV века при Дмитрии Донском ([119] с.27-33). Кроме того, чеканки монет не было и в Литовских землях (а значительная часть бывшей Киевской Руси подпала под власть Литвы) – также до конца XIV века, когда появились первые признаки развития торговли в Литовском государстве ([107] 2, с.110). Прекратилась не только собственная чеканка серебряных монет, осуществлявшаяся разными княжествами на территории Руси с начала IX до начала XII в. Полностью исчезли на территории Русской равнины все импортные монеты (арабские, византийские, западноевропейские), активно обращавшиеся в указанный период. С середины XII в. до второй половины XIV в. на Руси был «безмонетный период», что, по словам историка И.Спасского, «в истории русского денежного обращения представляет очень странное, необычное явление» ([119] с.33). Этот факт не только свидетельствует о резком сокращении населения в указанный период[85], он еще показывает, каким образом в Русских землях захирели ремесло и торговля. Совершенно очевидно, что ни ремесло, ни торговля не могли нормально развиваться при резком сокращении населения (когда потребителей осталось очень мало) и при отсутствии нормальных денег. А ведь в прошлом исчезновение ремесел на Руси тоже приписывали татарам – вплоть до того, что они якобы увели всех ремесленников в Орду.
Итак, если в IX-X вв. Русь была в глазах Западной Европы «Гардарикой», то есть страной городов, а Западная Европа была похожа на современную Монголию или Восточную Сибирь, то к XIII-XIV векам все стало наоборот. Повторю еще раз те сравнительные данные, которые мы имеем по раннему средневековью и которые приводились в главе II. В IX веке всю Францию покрывали дремучие леса, а самые крупные ее города имели население 3-6 тысяч человек. Карл Великий смог завоевать почти всю Западную Европу в начале IX века, имея в своей армии самое большее 5-6 тысяч человек ([37] 1, с.344; 3, с.2077). В VIII-IX вв. арабы захватили и удерживали в повиновении Испанию и юг Франции, имея еще меньшую армию – первоначально лишь 1700 человек, а в дальнейшем – несколько тысяч ([169] pp.151, 193). А наследники Карла Великого в IX веке (не имевшие его незаурядного военного таланта) были бессильны против небольших армий викингов, насчитывавших самое большее несколько тысяч человек ([191] p.360; [37] 3, стр.2178, 2182). В то же самое время в Киеве одних церквей было не менее 700, и еще было 8 торговых площадей, а армия князя Олега в походе на Константинополь в начале X века насчитывала почти 100 тысяч человек. В соответствии с археологическими данными площадь Парижа в раннем средневековье составляла всего лишь 9 га (примерно 300 м в диаметре), а Константинополя - около 1500 га ([189] p.81; [188] p.131), и его протяженность достигала 5 км. Киев же по своим размерам в то время если и уступал Константинополю, то ненамного ([156] p.15).
А к XIII-XIV векам все перевернулось на 180 градусов. Численность армий французских королей впервые превысила 40-50 тысяч, а русские армии сократились до самое большее нескольких тысяч человек. Русские земли в XIII-XIV вв., как Франция в раннем средневековье, покрылись дремучими лесами, а во Франции в то время уже начали вводить запреты на вырубку лесов ([183] p.264): по мере роста населения больше вырубать становилось нечего. Население Парижа в начале XIV в. достигло уже порядка 100 тысяч человек, Флоренции, Милана и Венеции – от 200 до 300 тысяч, а в Киеве в середине XIII века оставалось всего лишь две сотни домов ([160] p.303; [190] pp.30-31). Но еще за полвека до него в других городах южной Руси остались «одни псари да половцы», и Киев, по выражению В.Ключевского, превратился в «столицу пустыни».
Именно в этот период в русских землях сформировался феодализм, что не является простой случайностью, а отражает общую закономерность: феодализм всегда и везде возникает в условиях редкого населения. Его основной чертой, так же как и в других примерах феодализма, было исчезновение государства и его превращение в вотчины – территории, которые фактически являлись, вместе со всем на них находящимся, собственностью князей или бояр. Так, по подсчетам историка Б.Рыбакова, в середине XII в. в Киевской Руси было 15 княжеств, в начале XIII в. – около 50, а в XIV в. – примерно 250 княжеств ([109] с.469-472), в каждом из которых сидел и управлял подвластной территорией удельный князек.
Любой серьезный исследователь русской истории сегодня оказывается в положении этого человека из древнего рисунка, который пробил головой фальшивый небосвод и увидел действительную картину мира. «Традиционная» русская история соткана из такого количества мифов и лжи, зазубренной «профессиональными историками», что единственно возможный подход состоит в полном переписывании русской истории с древнейших времен и по настоящее время в соответствии с теми достоверными фактами, которые сегодня имеются в достаточном количестве.
________________________________________________________________