1910, 14 июня — Дума приняла закон, расширяющий возможности выхода крестьян из общины
1911, январь — студенческие волнения, ограничена автономия университетов
1911, 14 марта — введение земств в западных губерниях
1911, 29 мая — новый закон, ещё более упрощающий выход крестьян из общины
1911, 11 сентября — гибель Столыпина от рук террориста
«Только в антракте я выбрался со своего места и подошел к барьеру… Вдруг раздался резкий треск. Оркестранты вскочили с мест. Треск повторился. Я не сообразил, что это выстрелы. Гимназистка, стоявшая рядом со мной, крикнула:
— Смотрите! Он сел прямо на пол!
— Кто?
— Столыпин. Вон! Около барьера в оркестре!
Я посмотрел туда. В театре было необыкновенно тихо. Около барьера сидел на полу высокий человек с черной круглой бородой и лентой через плечо. Он шарил по барьеру руками, будто хотел схватиться за него и встать.
Вокруг Столыпина было пусто. По проходу шел от Столыпина к выходным дверям молодой человек во фраке. Я не видел на таком расстоянии его лица. Я только заметил, что он шел совсем спокойно, не торопясь. Кто-то протяжно закричал. Раздался грохот. Из ложи бенуара спрыгнул вниз офицер и схватил молодого человека за руку. Тотчас вокруг них сгрудилась толпа.
— Очистить галерку! — сказал у меня за спиной жандармский офицер.
Нас быстро прогнали в коридор. Двери в зрительный зал закрыли. Мы стояли, ничего не понимая. Из зрительного зала долетал глухой шум. Потом он стих, и оркестр заиграл «Боже, царя храни».
— Он убил Столыпина, — сказал мне шепотом Фицовский.
— Не разговаривать! Выходить немедленно из театра! — крикнул жандармский офицер.
Теми же темными лестницами мы вышли на площадь, ярко освещенную фонарями. Площадь была пуста. Цепи конных городовых оттеснили толпы, стоявшие около театра, в боковые улицы и продолжали теснить все дальше. Лошади, пятясь, нервно перебирали ногами. По всей площади слышался дробный звон подков. Пропел рожок. К театру размашистой рысью подкатила карета «скорой помощи». Из нее выскочили санитары с носилками и бегом бросились в театр. Мы уходили с площади медленно. Мы хотели увидеть, что будет дальше. Городовые торопили нас, но у них был такой растерянный вид, что мы их не слушались. Мы видели, как Столыпина вынесли на носилках. Их задвинули в карету, и она помчалась по Владимирской улице. По сторонам кареты скакали конные жандармы. (Террориста) звали Багров. На суде Багров держался лениво и спокойно. Когда ему прочли приговор, он сказал: — Мне совершенно все равно, съем ли я еще две тысячи котлет в своей жизни или не съем» (Паустовский «Далекие годы»)