«Корейская проблема» в политике США в 1990–2000-е годы.
На протяжении второй половины ХХ века основные компоненты «корейской проблемы» формировались под воздействием военно-политических факторов, определявших расстановку сил в регионе Северо-Восточной Азии (СВА). И неизменной составляющей этой комплексной проблемы являлся фактор ядерной безопасности региона, обусловленный присутствием трех ядерных держав и наличием военно-политического альянса между США, Республикой Корея и Японией. Однако с момента запуска КНДР первого газографитного реактора в Йонбене для руководства США «корейская проблема» вышла за рамки вопроса о геополитическом значении Корейского полуострова. Развитие северокорейской ядерной программы поставило в повестку дня администраций Белого дома вопрос о поисках механизмов сохранения американского стратегического доминирования в регионе с учетом стремительно меняющихся условий.
После окончания «холодной войны» на первый план для республиканских и демократических администраций Белого дома выходит противоречие между необходимостью поддерживать статус единственной сверхдержавы и отсутствием консенсуса в американском обществе по вопросу о методах достижения этой цели. Для республиканцев, большинство из которых являются последователями идей неоконсерватизма, обеспечение стратегического преобладания в мировой политике связано с концепцией коллективной безопасности и предусматривает безусловный приоритет силовой политики и определяющую роль военных альянсов. Однако в регионе СВА откровенно силовая политика дискредитировала себя еще в годы Корейской войны 1950–1953 гг. Даже с окончанием советско-американского противостояния и переходом нового российского руководства на проамериканские позиции в начале 1990-х годов возможность проведения силовых операций оказалась ограничена. Все возрастающее военно-политическое и экономическое влияние Китая, усиление взаимозависимости стран СВА в условиях глобализации, развитие северокорейской военной программы, наличие противоречий между партнерами по корейско-американо-японскому альянсу и нежелание американского общества продолжать оплачивать сверх расходы, связанные с сохранением сил передового базирования в регионе, - все это подталкивало руководство США к поиску альтернативных средств сохранения контроля за развитием ситуации. Тем не менее, в 1989 году во время своего официального визита в Республику Корея Дж. Буш ст. подтвердил, что американское руководство не намерено выводить свои войска из Южной Кореи. Однако в том же году американский Конгресс принял поправку Нанна-Уорнера, в соответствии с которой министерство обороны США обязано было обосновывать необходимость сохранения сил передового базирования в АТР и американских баз в Корее.
Несмотря на наметившуюся тенденцию к отказу от всеобъемлющего военного присутствия в регионе АТР и переходу к развитию форм открытого регионализма, начавшееся в 1990-1992 годах сокращение американского военного присутствия в Южной Корее вскоре было приостановлено.[1] Регион Северо-Восточной Азии был провозглашен одним из наиболее значимых направлений американской политики. Взаимодействие со стратегическими партнерами по принципу «раскрытого веера», в основе которого лежит американо-японский альянс выразилось в программе «глобального партнерства» между США и Японией.
Для руководства официального Вашингтона глубокий социально-экономический кризис, в который погрузилась КНДР с момента прекращения помощи со стороны СССР и ее внешнеполитическая изоляция явились наиболее убедительными аргументами в пользу усиления давления на северокорейское правительство. Результатом этого давления должен был стать не только отказ КНДР от развития ядерной программы, но и трансформация политического режима Ким Ир Сена и объединение двух Корей по германскому образцу под патронажем США.
Администрация Дж. Буша ст. требовала от КНДР вернуть американских солдат, пропавших без вести еще в годы Корейской войны, прекратить антиамериканскую пропаганду и заключить договор с МАГАТЭ. Под давлением со стороны США в 1992 г. руководство КНДР заключило договор с МАГАТЭ.
Смена администраций в Белом Доме в 1993 году первоначально не привела к серьезным изменениям в «корейской политике» Вашингтона. Позицию официального Вашингтона сформулировал государственный секретарь США У. Кристофер. По его словам, «…политические узлы и военное присутствие на передовых рубежах помогают подавлять искушения, могущие возникнуть у какой-то региональной державы, стремящейся к гегемонии, и ограничивать их возможности на этот счет».[2] Однако продемонстрированное на первом этапе «корейской политики» администрации Б. Клинтона стремление «дожать» Северную Корею вылилось в кризис 1993 года, когда КНДР в ответ на обвинения со стороны МАГАТЭ начала процедуру выхода из Договора о нераспространении (ДНЯО). При этом КНДР стремилась подчеркнуть оборонительный характер своей ядерной программы, обусловленной наличием ядерной угрозы со стороны США и дискредитировать МАГАТЭ как подконтрольную США структуру. Северокорейское руководство заявляло о том, что основной целью Вашингтона является ликвидация социалистического строя в КНДР. Демарш КНДР поставил на повестку дня в Вашингтоне вопрос о возможности нанесения «ограниченного удара» по ядерным сооружениям КНДР, однако Пентагон счёл последствия такой акции неадекватными поставленным задачам. Вместо этого были ужесточены экономические санкции и возобновлены американо-южнокорейские маневры «Тим Спирит». Лишь добившись от руководства Белого дома гарантий невмешательства во внутренние дела 11 июня 1993 года, КНДР заявила о «приостановлении» вступления в силу решения о выходе из ДНЯО.
События начала 1990-х продемонстрировали ряд характерных черт в американо-северокорейском противостоянии. КНДР, в которой на смену Ким Ир Сену пришел Ким Чен Ир, стала использовать свою ядерную программу не только как средство добиться расширения иностранной экономической помощи, но и как способ дискредитировать силовую политику США в глазах южнокорейского руководства, проявившего значительную заинтересованность в расширении двустороннего сотрудничества. Еще одной характерной чертой становиться стремление Северной Кореи позиционировать себя как активного участника международных отношений, который в значительной степени может повлиять не только на формирование региональных режимов безопасности, но и на эволюцию международных режимов нераспространения. Кризис 1993 года выявил неспособность таких структур как ООН и МАГАТЭ обеспечить механизм контроля за реализацией Договора о нераспространении, а поддержка со стороны международных институтов американских силовых операций во многом дискредитировала их как гарантов международной безопасности. Вместе с тем он продемонстрировал и несостоятельность политики силового давления на КНДР, которая продолжила работу над своей ядерной программой. Кроме того, с окончанием «холодно войны» стало очевидным смещение акцентов внешней политики США в направлении Ближнего Востока и Восточной Европы, что резко ограничило возможность американских администраций просить поддержки Конгресса в вопросах расширения военного присутствия в АТР.
Администрация демократов должна была учитывать мнение американского общества, которое требовало отказа от продолжения внешнеполитического курса республиканцев явившегося непосильным бременем для американской экономики. Основу неолиберальной программы демократов составляло построение глобального демократического мира.[3] В 1994 году была сформулирована «Стратегии национальной безопасности» на основе концепции «совместной безопасности». Ключевыми понятиями новой концепции стали «расширение» и «вовлечение». Она обосновывала необходимость расширения «сообщества рыночных демократий», сокращая возможности тех, «кто находится вне этого круга». В основу внешнеполитической стратегии закладывались принципы институционального сотрудничества с демократическими странами. А основными методами решения внешнеполитических задач «мягкая сила» и выборочное вмешательство. Был разработан проект «Нового тихоокеанского сообщества», который должен был укрепить экономические и политические позиции Вашингтона в АТР, без лишних экономических затрат. Начали разрабатываться проекты создания многосторонней системы коллективной безопасности, в том числе на базе уже существующих в регионе институтов. Однако проведение в жизнь азиатской политики Б. Клинтона серьезно осложнилось формированием республиканского большинства по итогам выборов в Конгресс в 1994 году. Вскоре стало очевидно, что отсутствие консенсуса между законодательно и исполнительной властью в США по вопросу о характере американской политики на Корейском полуострове и принципиальное расхождение во взглядах республиканской и демократической политической элиты о путях укрепления лидерства США в регионе АТР значительно затрудняют выработку согласованной политики.
Наиболее значимым результатом клинтоновской политики стало Рамочное соглашение 1994 года. КНДР согласилась заморозить свою ядерную программу в обмен на строительство двух энергетических реакторов на легкой воде и ежегодные поставки 500 тыс тонн мазута. США ослабили экономические санкции и начали поставки мазута. Совместно со своими стратегическими партнерами Республикой Корея и Японией Соединенные Штаты подписали соглашение об образовании Организации по развитию энергетики на Корейском полуострове (КЕДО), предполагавшее софинансирование программы строительства в КНДР реакторов на легкой воде со стороны Японии и Южной Кореи. Руководство США попыталось вовлечь КНДР в переговоры по заключению мирного соглашения, однако Пхеньян не поддержал инициативу Вашингтона. Предполагалось, что соглашение 1994 года станет важным шагом на пути денуклеаризации полуострова и будет способствовать нормализации экономических и политических отношений не только между КНДР и США, но и между Северной и Южной Кореями. Влияние США на формирование режима региональной безопасности в СВА многократно возросло. Однако, основываясь на дополнительных протоколах к рамочному соглашению с этого времени КНДР стала позиционировать себя как держава, имеющая особый статус в ДНЯО и имеющая право ограничивать доступ инспекторов МАГАТЭ на свои объекты, а США отказались рассматривать вопрос о выводе американских баз с территории Южной Кореи, имевший принципиальное значение для КНДР.
Представленный в 1994 году администрацией Клинтона Конгрессу доклад по национальной безопасности акцентировал внимание на значении военной силы как средства поддержания демократии за рубежом[4]. В начале ноября 1995 года в состоянии повышенной секретности прошли военно-морские учения ВМС США и Японии, максимально приближенные к территориальным водам КНДР. Опубликованный министерством обороны в феврале 1995 года доклад «Стратегия безопасности США для Восточной Азии и Тихоокеанского региона» подтвердила приоритет сохранения сил передового развертывания в СВА и ключевую роль американо-японского партнерства. Американское военное присутствие позиционировалось как гарант стабильности в регионе. Такая двойственность американской политики обуславливалась наличием так называемой «двухвекторной стратегии», предполагавшей создание для КНДР условия безопасного развития в обмен на отказ от ядерной программы, а в случае отказа, США и их союзники оставляли за собой право принятия адекватных мер по сдерживанию угрозы.[5]
В 1999 году комиссией во главе с бывшим министром обороны У. Перри был опубликован доклад, который включал вывод о необходимости признания режима Ким Чен Ира и выполнении пунктов соглашения 1994 года как необходимых условий для продолжения переговоров по закрытию северокорейской ядерной программы. Однако комиссия Конгресса, состоявшая из республиканцев, пришла к выводу о том, что с 1994 года угроза со стороны КНДР лишь возросла, а политика администрации Б. Клинтона в отношении Северной Кореи являлась неэффективной. Улучшению взаимопонимания с республиканским конгрессом способствовало назначение по пост госсекретаря М. Олбрайт, для которой приоритетным стало Трансатлантическое партнерство.[6]
Несмотря на то, что Клинтон взял на себя роль посредника в межкорейском диалоге, серия четырехсторонних переговоров РК - КНДР - США - КНР, окончилась безрезультатно. Существенные изменения наметились лишь с приходом к власти в Республике Корея президента Ким Дэ Чжуна. Состоялся первый в истории визит в КНДР официального специального представителя президента США по проблемам Кореи У. Перри. США совместно с РК и Японией разработали комплексную мирную программу поэтапного снятия экономического эмбарго против КНДР и восстановления с ней дипломатических отношений Вашингтоном и Токио в обмен на отказ Пхеньяна от продолжения программ по созданию ядерного и ракетного оружия. Вместе с тем достигнутый прогресс оставался крайне неустойчивым.
Из-за сопротивления Конгресса и нежелания партнеров по КЕДО выполнять взятые на себя обязательства сооружение легководных установок отставало от графика. В 1998 году КНДР провела испытание ракет среднего радиуса действия, а в декабре Вашингтон прекратил предоставление топлива Северной Корее в ответ на поступившие сведения о продолжении в КНДР работ по обогащению урана. Пхеньян воспринял это как нарушение достигнутых соглашений. Кроме того, руководство Северной Кореи с большой настороженностью отнеслось и к «солнечной политике» Ким Дэ Чжуна, заявляя, что ее цель - «разложить и удушить КНДР, ликвидировать северокорейский социализм». Тем не менее, последовательный курс Ким Дэ Чжуна способствовал нормализации отношений на Корейском полуострове. В 2000 г. он встретился с северокорейским лидером Ким Чен Иром. Встреча завершилась подписанием совместной декларации Севера и Юга. Несмотря на то, что в ходе переговоров обсуждался вопрос об американском военном присутствии в Южной Корее, северокорейская сторона не стала настаивать на включении в декларацию требования о выводе американских баз с полуострова. В текст декларации вошло положение о том, что сами корейцы будут решать проблему объединения. Однако непоследовательность политики Вашингтона и его нежелание отказаться от размещения ядерных сил в РК во многом и обусловили стремление Пхеньяна ускорить свое вступление в ядерный клуб.[7]
К моменту прихода к власти в Белом доме в 2000 году администрации Дж. Буша мл. в политике США на Корейском полуострове явно просматривалась тенденция добиться от Пхеньяна ассиметричных уступок посредством ослабления экономических санкций при неизменном сохранении созданной США военно-стратегической конфигурации в регионе СВА. Со своей стороны, Пхеньян продемонстрировал намерение максимально выгодно использовать политику «вовлечения», не отказываясь от ядерной программы не только как средства обеспечения национального суверенитета, но и как способа манипулировать развитием региональных систем безопасности. Изначально тупиковая ситуация усугубилась вследствие агрессивной риторики республиканцев, чья внешнеполитическая стратегия предполагала отказ от многосторонних механизмов в урегулировании международных кризисов и приоритет односторонних действий, а также концепцию превентивного ядерного удара по странам, причисленным к «Оси зла».
Администрация Дж. Буша мл. исходила из того, что с руководством КНДР невозможно вести переговоры и соглашение 1994 г. не отвечает интересам США. Пхеньян был причислен к странам «Оси зла», последовали взаимные обвинения в срыве рамочных соглашений. Результатом стал выход КНДР из Договора по нераспространению. В июле 2003 г. Пхеньян заявил, что КНДР закончила переработку тепловыделяющих элементов, извлеченных из реактора атомной электростанции в Йонбене, что позволяло КНДР получить плутоний, необходимый для сборки в течение нескольких месяцев 8-10 ракетных боеголовок. Заявление Пхеньяна вызвало крайне негативную реакцию в Белом доме. В Интервью газете «Вашингтон пост» бывший министр обороны, демократ У. Перри заявил, что страны оказались на пороге войны.[8]
Стремление КНДР активизировать свою ядерную программу в ответ на усиление давления со стороны США, а также явная неготовность Белого дома найти адекватные механизмы преодоления эскалации кризиса способствовали возвращению американкой политической элиты к вопросу о возобновлении переговоров в многостороннем формате. Однако привлечение ведущих региональных держав, в качестве посредников и гарантов оказалось затруднено наличием принципиальных различий в позициях сторон. В результате, переговоры с участием Китая, КНДР, США, РК, Японии и России, проходившие с 2003 по 2007 годы в несколько раундов выявили стремление КНДР добиться экономической помощи и гарантий отсутствия ядерного оружия на территории Южной Кореи, и привлечь посредников к решению вопроса о характере финансовых санкций, введенных США.[9] При этом Северная Корея неоднократно прибегала к демонстрации силы, провозгласив себя ядерной державой и проведя ядерные испытания в 2006 году. 13 февраля 2007 года в ходе пятого раунда шестисторонних переговоров в Пекине был подписан документ, согласно которому КНДР должна была приостановить работу ядерного реактора в Йонбене, допустить на все объекты наблюдателей от МАГАТЭ в обмен на 50 тысяч тонн мазута. Соглашение предполагало, что в дальнейшем комплекс в Йонбене будет опечатан в обмен на продолжение поставок мазута, а также будут продолжены переговоры. США со своей стороны должны были исключить Северную Корею из стран «Оси зла» и отменить санкции. Однако соглашение так и не было реализовано.
Администрация Б. Обамы пришла к власти в разгар экономического кризиса в США, а также резкого ухудшения международного имиджа страны как следствие единоличных силовых акций администрации республиканцев. Президент Б. Обама обозначил свое стремление дистанцироваться от внешнеполитической стратегии Дж. Буша мл. Азиатско-Тихоокеанский регион был объявлен сферой приоритетов американской внешней политики, а политико-дипломатические методы – основным методом реализации американских интересов. Новая концепция национального развития была озвучена Х. Клинтон 13 января 2009 года: «Мы должны использовать так называемую «власть интеллекта», полный набор имеющихся у нас средств – дипломатических, экономических, военных, политических, правовых и культурных, – выбирая нужное средство или сочетание средств в каждой конкретной ситуации».[10] 6 апреля 2010 года был опубликован доклад американского Военного министерства «Обзор ядерной политики» (Nuclear Posture Review, NPR-2010), в соответствии с которой основной угрозой ядерной безопасности США является ядерный терроризм на фоне возрастания заинтересованности и активизации деятельности международных террористических организаций по получению доступа к ядерному оружию, а также развитие ядерных программ, которые ставят под угрозу режим нераспространения оружия массового поражения. В первую очередь это касается Ирана и КНДР.
21 мая 2010 года президент США Б. Обама в своей речи в Военной академии в Вест-Пойнте заявил, что несмотря на снижение угрозы всеобщей ядерной войны, появилась угроза применения ядерного оружия на региональном уровне и в террористических целях. В связи с этим необходимо пересмотреть традиционную политику сдерживания с учетом изменившихся условий. Уже 26 мая увидела свет новая стратегия национальной безопасности. Главная цель стратегии – национальное обновление для восстановления американского глобального лидерства. Несмотря на то, что новая концепция предполагала отказ от односторонних действий и стремление согласовывать свою политику с международными институтами, сохранение военно-политического партнерства с Республикой Корея и Японией позиционировалось как один из базовых элементов обеспечения региональной безопасности. Вместе с тем безъядерный статус Корейского полуострова, которого невозможно достичь при сохранении американских сил передового базирования в СВА не рассматривался руководством официального Вашингтона в качестве неотъемлемой составляющей программы урегулирования «корейской проблемы». Новая концепция внешней политики Б. Обамы получила развитие в 2012 году. Она предполагает в своей основе укрепление союзов с традиционными союзниками в АТР Японией, Южной Кореей, Австралией, Таиландом и Филиппинами. Кроме того, предусматривается «развитие партнерства с растущими державами» - Индией и Индонезией. Особый упор делается на формирование новой «экономической архитектуры» АТР. «Центральное место в экономическом ребалансировании занимает Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантической партнерство, которые выступают в качестве альтернативы продвигаемой Пекином на протяжении последних нескольких лет схеме региональной интеграции АСЕАН+3. По словам советника по национальной безопасности США Том Донилона: «Наши цели являются не только экономическими, но и стратегическими. Многие считают экономическую силу главным инструментом мощи в XXI веке. В Атлантике и на Тихом океане цель США заключается в том, чтобы, укрепляя многостороннюю торговую систему, создать такие же мощные экономические партнерства, как наши союзы в сфере дипломатии и безопасности. ТТП – это абсолютная декларация долгосрочных стратегических обязательств США в АТР. Экономический рост благодаря соглашению между США и Европой поможет поддерживать НАТО, самый мощный альянс в истории».[11]
В январе 2012 года Б. Обама опубликовал новую военную стратегию США «Поддержание глобального лидерства США: приоритеты обороны в 21-м веке» фактически предусматривает отказ от концепции одновременной войны на двух театрах военных действий. Было подготовлено Новое стратегическое руководство министерства обороны США, в котором сформулированы принципы развития Объединенных Вооруженных Сил США до 2020 г. Одной из стратегических задач, которые сформулировал Б. Обама как верховный главнокомандующий - «обеспечение безопасности и процветания Азиатско-Тихоокеанского региона».[12] При этом предполагается, что Трансатлантическое партнерство должно стать «экономической НАТО». США предлагают создать многостороннюю систему американских союзов, и связать Европу с ключевыми партнерами США в Тихом океане, чтобы обеспечить потенциал безопасности в регионе, куда быстро смещается глобальный баланс сил.[13] Все это ставит Корейский полуостров в центр нового стратегического механизма, включающего борьбу США и КНР за лидерство в процессах глобализации в АТР. При этом особую значимость приобретает готовность РК и Японии поддерживать инициативы Вашингтона в ущерб своим экономическим отношениям с Китаем, а также способность США продемонстрировать своим союзникам по НАТО военно-политические перспективы новой конфигурации.
В феврале 2009 года Х. Клинтон, находившаяся с визитом в Южной Корее в объявила, «что отношения между КНДР и США не улучшатся, до тех пор, пока Пхеньян не наладит диалог с Сеулом и не умерит свои ядерные амбиции».[14] Администрация США Б. Обамы подтвердила свою приверженность решению проблемы в рамках шестисторонних переговоров. Президент заявил о том, что США работали и продолжают работать с союзниками и партнерами по шестисторонним переговорам, так же как и с другими членами Совета Безопасности ООН.[15] Спецпредставителем США на шестисторонних переговорах по ядерному разоружению КНДР был назначен бывший американский посол в Сеуле С. Босуорт. Но после того, как Совбез ООН осудил проведение Северной Кореей испытаний трехступенчатой баллистической ракеты «Ынха-2» в апреле КНДР в одностороннем порядке объявила о выходе из шестисторонних переговоров с участием США, России, Японии, Южной Кореи и Китая .[16] 25 мая 2009 года КНДР осуществила второе подземное ядерное испытание. В ответ Совбез ООН принял резолюцию, ужесточающую санкции в отношении КНДР. Президент США выступил с резким заявлением в адрес КНДР: «Я хочу заверить американский народ, что все находится под контролем и все варианты развития событий просчитаны», - сказал он.[17] В связи с последовавшими в японских СМИ сообщениями, о том, что Пхеньян готовит следующий запуск межконтинентальной ракеты в сторону Гавайский островов, намеченный на 4 июля 2010 года, министр обороны США Роберт Гейтс приказал принять дополнительные меры предосторожности. Последовала встреча Б. Обамы с президентом Южной Кореи Ли Мен Баком, в ходе которой президент США подтвердил гарантии ядерной безопасности Южной Кореи. В ответ руководство КНДР обвинило Белый дом в подготовке ядерной войны. В конце года президент США, стремившийся продемонстрировать приверженность курсу на дипломатическое урегулирование кризиса, написал письмо лидеру Северной Кореи Ким Чен Иру. Послание привез спецпредставитель США по Северной Корее С. Босуорт, посетивший КНДР 8-10 декабря. Ответа из Пхеньяна не последовало.
Кризис 2009 года продемонстрировал неготовность новой администрации сформулировать собственную программу урегулирования на Корейском полуострове, она продолжила следовать фарватере предыдущих администраций.
В 2010 году последовала очередная эскалация на Корейском полуострове в связи с потоплением КНДР южнокорейского корвета «Чхонан». Договоренности, достигнутые КНДР и РК при Ким Дэ Чжуне и Но Му Хёне входе межкорейских саммитов 2000 и 2007 гг. были дезавуированы президентом Ли Мён Баком. 21 июля 2010 года госсекретарь США Х. Клинтон прибыла с официальным визитом в Южную Корею где заявила, что Северная Корея «должна прекратить провокационные действия» в отношении южного соседа. США и Южная Корея 25 июля провели масштабные учения, задуманные как ответ на продолжение развития ядерной программы КНДР и провокации в приграничных водах. Х. Клинтон в Сеуле обсудила со своим южнокорейским коллегой Ким Сун Хваном вопрос возобновления шестисторонних переговоров по северокорейской ядерной программе. По словам Клинтон, США и Южная Корея будут продолжать работать вместе в области нераспространения ядерного оружия.[18]
2011 год стал годом масштабного продвижения в США в АТР. В конце ноября 2011 Б. Обама предпринял турне по азиатским странам в ходе которого заявил, что США являются «Тихоокеанской нацией», и «намерены играть большую и долгосрочную роль в формировании этого региона и в будущем»[19]. Президент США объявил о соглашении о постоянном размещении 2,500 морских пехотинцев в Австралии и увеличении числа боевых самолетов, таких как бомбардировщики B-52, и рейдов авианосцев в Австралию. Советник Б. Обамы по национальной безопасности Т. Донилон утверждал, что США нужно «перебалансировать» свои стратегические акценты, с ближневосточного театра военных действий в сторону Азии где, Вашингтон оставил слишком маленькие ресурсы.[20] В свете все возрастающего военного присутствия США в АТР и усиления американо-китайских противоречий решение «корейской проблемы» становилось краеугольным камнем формирования новой стратегической конфигурации Вашингтона не только в Северо-Восточной Азии, но и в АТР в целом.
В декабре 2011года скончался лидер КНДР Ким Чен Ир, преемником которого стал его сын Ким Чен Ын. Смена руководства в КНДР породила
в США надежду на то, что новый лидер откажется от милитаристской риторики и продемонстрирует более гибкий подход в отношениях с южным соседом и США. Начавшиеся в Пекине 23-24 февраля 2012 года двусторонние переговоры между делегациями США и КНДР закончились подписанием компромиссного соглашения. Руководство КНДР согласилось прекратить свою активность в развитии ядерной программы в обмен на продовольственную помощь от США. Пхеньян дал согласие на проверку своих атомных объектов инспекторами МАГАТЭ. Реакция Вашингтона была благосклонной: «Соединенные Штаты по-прежнему глубоко озабочены поведением Северной Кореи в целом ряде аспектов, однако сегодняшнее объявление отражает важный, хотя и ограниченный прогресс в разрешении некоторых проблемных вопросов», - прокомментировал достигнутые договоренности Госдепартамент США.[21]
Накануне проведения саммита в столице Южной Кореи 26-27 марта 2012 года, который был посвящен предупреждению использования ядерных и радиоактивных материалов и установок в злоумышленных целях, президент Б. Обама заявил, что США не настроены враждебно по отношению к властям КНДР и даже намерены предпринять шаги для улучшения отношений между Вашингтоном и Пхеньяном, однако КНДР необходимо отказаться от ядерного оружия. «Я хочу обратиться напрямую к лидерам в Пхеньяне. США не имеют враждебных намерений по отношению к вашей стране. Мы хотим мира», - сказал Обама. Он добавил, что Северной Корее необходимо отказаться от провокаций, «время которых закончилось».[22]
К своим вторым выборам на президентский пост Б.Обама подошел в условиях все возрастающей критики. «Стратегический поворот к Азии» не дал ожидавшихся результатов. По мнению американских экспертов «Попытки администрации изменить поведение Пхеньяна не привели к положительному результату, но по крайней мере позволили Соединенным Штатам получить другие важные дипломатические преимущества. Четко сформулировав последствия продолжающегося развертывания ядерных и ракетных вооружений в виде усиления военного присутствия США в Северо-Восточной Азии, администрация тем самым подтолкнула Китай к более решительным действиям по обузданию Северной Кореи. Белый дом также грамотно работал с Сеулом, чтобы выработать общую линию поведения в отношении КНДР. Как следствие, союз Соединенных Штатов и Южной Кореи крепок как никогда».[23]
19 декабря 2012 года в ходе президентских выборов в Республике Корея победу одержала кандидат от правящей партии «Сэнури» 60-летняя Пак Кын Хе, которая подтвердила, что на внешнеполитической арене основной упор будет делаться на укрепление альянса с США - традиционным партнером Южной Кореи.
12 февраля 2013 года правительство Северной Кореи официально заявило о третьем успешном испытании ядерного оружия. Министр обороны США Л. Панетта заявил, что ядерные амбиции Северной Кореи представляют серьезную угрозу для безопасности его страны. Выступая в Вашингтоне, глава Пентагона сравнил КНДР с Ираном, назвав ее государством-изгоем.[24] Международное сообщество консолидировано осудило действия Северной Кореи.
В начале марта Совет Безопасности ООН одобрил пакет санкций против Северной Кореи, позволяющий досматривать дипломатов, морские и воздушные суда, а также блокировать банковские счета. В марте представители Госдепартамента США и правительства Северной Кореи провели встречу в Нью-Йорке. США напомнили Северной Корее о призыве администрации избегать провокационных действий и о предложении возобновить дипломатические отношения, если КНДР вновь начнет исполнять свои международные обязательства и запустит процесс денуклеаризации. Представитель Северной Кореи просто согласился передать эту информацию в Пхеньян.[25] Отсутствие результатов встречи дало повод оппонентам Б. Обамы усилить критику его политики «терпения» по отношению к КНДР.
Глава Северокорейского государства Ким Чен Ын подписал «окончательный план технической подготовки стратегических ракетных войск к нанесению удара по военным базам на континентальной части США, на Гуаме, Гавайях, а также в Южной Корее в случае провокации со стороны противника». В ответ американское военное командование в Республике Корея заявило, что: «КНДР ничего не добьется угрозами и провокациями, которые только усугубят ее изоляцию и подорвут международные усилия по обеспечению мира и стабильности в регионе». США и РК провели в марте-апреле совместные военные учения «Молодой орел». На территорию базы Осан в Южной Корее были переброшены истребители с базы ВВС США Кадэна в Японии. К совместным учениям были привлечены сухопутные войска, ВВС и ВМС. В частности, в маневрах задействованы бомбардировщики B-52 и B-2. «Несмотря на бюджетные трудности, возможность проведения учений - важнейший элемент обеспечения готовности вооруженных сил США к применению воздушных сил для предотвращения агрессии, защиты Республики Корея и отражению любого нападения на наш альянс», - указывалось в заявлении американского командования. Вскоре после этого информационные агенства сообщили, что КНДР официально объявила, что «Отношения с Южной Кореей с этого момента вступили в состояние войны».[26]
Министерство обороны Республики Корея подготовило план «активного сдерживания», разрешающий вооруженным силам наносить упреждающие удары по КНДР при выявлении признаков неминуемого ракетно-ядерного удара по Южной Корее. В рамках этого проекта планировалось ускорить разработку противоракетной системы, способной обнаруживать и уничтожать ракетные и ядерные объекты на территории КНДР. Было решено, что одобрение данный план «активного сдерживания» должен получить во время предстоящего совещания министров обороны США и Южной Кореи по проблемам безопасности в октябре 2013 года.
В апреле 2013 года последовали официальные заявления руководства КНДР, в которых подчеркивается необходимость решительно ответить на провокации Вашингтона и Сеула. По всей стране прошли массовые выступления под лозунгами «Смерть американским империалистам!» и «Пора от слов переходить к делу!»[27]. В конце мая КНДР осуществила шесть запусков ракет малого радиуса действия, которые упали в Японское море, заявив, что пуски являются частью плановых мероприятий по развитию «системы сдерживания». Руководство Республики Корея обвинило Пхеньян в провокациях и отказе от выполнения международных обязательств. Южнокорейский министр по делам объединения Рю Киль Чже призвал КНДР вернуться за стол переговоров. В ответ Центральное телеграфное агентство Кореи распространило заявление северокорейского комитета по мирному объединению Кореи, в котором говорится, что США и Южная Корея «делают отчаянные попытки ввести общественное мнение в заблуждение, возвещая о вымышленных провокациях». По сообщению ЦТАК, запуски КНДР баллистических ракет малой дальности KN-02 являются частью плановых военных учений «для создания мощного потенциала средств сдерживания» и «законным правом каждого суверенного государства».
В мае состоялась встреча лидеров США и РК в Вашингтоне. Президенты США и Южной Кореи Барак Обама и Пак Кын Хе обсудили провокации со стороны Пхеньяна и пригрозили Северной Корее дальнейшей изоляцией. Была достигнута договоренность об усилении альянса Вашингтона и Сеула для поддержания стабильности в Северо-Восточной Азии. Обама заявил, что «дни, когда Пхеньян своими действиями создавал кризисную ситуацию и при этом добивался уступок, закончились».[28] Пак Кын Хе по итогам переговоров выступила с заявлением, в котором подтвердила курс на сотрудничество с Вашингтоном. Характеризуя позицию Сеула по вопросу о реакции на выпады северокорейских властей, она заявила: «Подобные действия лишь будут усиливать изоляцию КНДР. Я хочу снова дать ясно понять: КНДР просто не сможет выжить, если и дальше будет развивать ядерную программу ценой благополучия собственных граждан. Наращивание ядерного арсенала и экономическое развитие несовместимы. Что касается моего заявления, что «мы заставим Северную Корею заплатить за провокации», то я имела в виду, что если КНДР продолжит военные провокации, поставит под угрозу жизни и безопасность наших граждан, мы не оставим это без ответа. В этом случае я положусь на суждения наших военных. И они будут делать то, что посчитают нужным».[29]
Развитие кризиса 2013 года поставило регион Северо-Восточной Азии перед реальной угрозой начала вооруженного конфликта с применением ядерного оружия. Нежелание основных участников конфликта отойти от сформировавшихся за годы развития «корейской проблемы» механизмов реализации внешнеполитических задач, привело к тому, что вновь и вновь повторяется один и тот же сценарий, но уже в условиях нового этапа развития северокорейской ядерной программы. Доведя кризис до высшей точки, в мае 2013 года руководство КНДР предложило РК подписать мирный договор. Такое заявление было сделано в статье, опубликованной 29 мая официальным органом правящей партии КНДР, газетой «Нодон синмун». В статье подчеркивалось, что в отличие от КНДР, именно Вашингтон стремится оставить обе Кореи в состоянии перемирия, пытаясь так оказать давление на Пхеньян[30]. Однако уже 16 июня 2013 года правительство Северной Кореи обратилось к США с предложением провести переговоры по целому ряду вопросов. Белый Дом ответил, что США открыты для переговоров с КНДР, однако Пхеньян должен выполнить свои международные обязательства, в первую очередь, следовать резолюциям ООН и придерживаться курса на денуклеаризацию Корейского полуострова[31]. Попытки Пхеньяна вынудить США провести прямые переговоры «без предварительных условий», остались без ответа.
В докладе Госдепартамента, представленном Конгрессу провозглашалось, что главная цель Вашингтона – улучшить «положение КНДР на международной арене». Правительство США намерено расширить диалог с Северной Кореей в 2014 году. Госдепартамент планирует провести ряд двусторонних переговоров по денуклеаризации КНДР и ее ядерной программе (в том числе по обогащению урана), отмечается в документе. Однако главной задачей, согласно докладу, станет укрепление сотрудничества КНДР с Южной Кореей и Японией, а также попытка сформулировать четкую позицию других стран относительно последних провокаций со стороны Пхеньяна[32].
По мнению большинства аналитиков ни одна из сторон не желала перерастания конфликта в войну, и КНДР в очередной раз использовала кризис для того, чтобы добиться преимущества в предстоящем переговорном процессе. Однако, очевидным остается и нежелание официального Вашингтона отказываться от отработанной стратегии, позволяющей ослабить влияние третьих стран, в первую очередь КНР и России на разрешение «корейской проблемы». Для США итогом кризиса 2013 года стало дальнейшее усиление военно-политической зависимости Южной Кореи от альянса США.
В конце октября Южная Корея известила США о намерении купить свыше 100 антитактических баллистических ракет (ATBM) как часть своих планов укрепления своей противовоздушной и противоракетной системы. Это было подтверждено недавним докладом Конгрессу США агентства по сотрудничеству в оборонной безопасности, являющимся подразделением департамента безопасности США[33]. Также две страны договорились о создании интегрированной системы на правительственном уровне по реагированию на биологические вспышки и угрозы биотерроризма.
За прошедшие два десятилетия смена внешнеполитических парадигм американских администраций не привела к существенному прогрессу в решении «корейской проблемы». Более того, обе Кореи как никогда далеки и от объединения и от денуклеаризации Корейского полуострова. Политика США, стремившихся добиться свертывания северокорейской ядерной программы в ответ на ограниченные уступки при постоянном поддержании фактора военного сдерживания и безусловном сохранении американо-южнокорейского стратегического альянса лишь стимулировала развитие ядерной программы КНДР. Нельзя не отметить, что создавшаяся ситуация способствует реализации американской концепции «двух колец», фактически подталкивая союзников США в АТР в направлении реализации Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерства как средства укрепления региональной безопасности.[34]
Примечания:
[1] См. подроблее: Воронцов А.В. Политика США на Корейской полуострове в 90-е годы ХХ века. URL: // http://world.lib.ru/k/kim_o_i/ag.shtml (20.11.2013).
[2] Воронцов А.В. Указ. Соч.
[3] Ширков А.В. Политика США в отношении АТЭС в 1989-2001 годах . Дисс. Канд. ист. наук.– М., 2008. URL://disertatsii_istoriya/formirovanie-politiki-administratsii-klintona (23.11.2013).
[4] Киреев А.А. Дискуссия администрации Б. Клинтона по вопросу военного присутствия США за рубежом // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и
искусствоведение. Вопросы теории и практики в 2 -х ч. Ч. I. –Тамбов: Грамота, 2012. – C. 85-89.
[5] Мирзаян Г.В. Внешняя политика США и Северокорейский ядерный кризис. Автореф. дисс. канд. ист. наук. 23.00.04. – М., 2008. – С. 19.
[6] Ширков А. В. Указ. соч.