Глава 1. Мифопоэтическая семантика стихии огня
Липецкий Индустриально-строительный колледж
Индивидуальный проект на тему
«Мотив огня в лирике А.А. Фета»
Выполнила:
Студентка группы 6-20
Коннова Людмила Анатольевна
Преподаватель:
Котяева Наталия Николаевна
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ……………………………………………………………….. 3
ГЛАВА 1. МИФОПОЭТИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА СТИХИИ ОГНЯ… 5
1.1 Мифологическая и романтическая семантика стихии огня……. 5
1.2 Мотив огня в поэтике А.А. Фета ……………………………….. 10
ГЛАВА 2. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ СТИХИИ ОГНЯ В ЛИРИКЕ
А.А.ФЕТА ……………………………………………………………….... 15
2.1. Комплекс «природный огонь» …………………………………... 16
2.2. Комплекс «огонь-творчество» ………………………………..…. 17
2.3. Комплекс «огонь-любовь» …………………………………….… 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ………………………………………………………...… 22
Библиография ………………………………………………………..….... 24
ВВЕДЕНИЕ
Афанасий Афанасьевич Фет (1820-1892) – выдающийся русский поэт, переводчик, лирик. Поэтизация красот природы – одна из заслуг Фета перед русской поэзией. Стихи Фета о природе давно стали хрестоматийными. Другая, не менее значительная заслуга поэта – изображение глубокого любовного чувства. Его любовной лирике свойственны трагедийность и глубокий психологизм. Настоящая работа посвящена исследованию поэтического наследия Афанасия Афанасьевича Фета с точки зрения выявления и осмысления стихии огня и создания более полного представления о лирическом творчестве поэта. Проведенный анализ работ, посвященных жизни и творчеству A.A.Фета, позволил убедиться, что в них исследовались мотивы золота, серебра и драгоценных камней, философские мотивы, мотивы мгновения и вечности, мотив красоты, мотив смерти, мотивы природы. Однако до сих пор отсутствуют работы, исследующие огненный мотив в творчестве A.A. Фета. В работах Б.В. Никольского, H.H. Страхова, Д.Д. Благого, Б.Я. Бухштаба и других исследователей рассматриваются различные аспекты творчества и поэтики A.A.Фета, но мотив огня в этих работах затрагивается лишь частично. Поэтому подход к поэтическому миру A.A.Фета с точки зрения функционирования в нем стихии огня представляется актуальным. Исследование велось с опорой на понятия «мотив», «лейтмотив», «образ» и «мифологема»: «Мотив (от moveo — двигаю, привожу в движение), в широком смысле этого слова, — основное психологическое или образное зерно, которое лежит в основе каждого художественного произведения» [6, с.466]. «Более строгое значение термин «мотив» получает тогда, когда он содержит элементы символизации (дорога у Н.В. Гоголя, сад у Чехова). Мотив, в отличие от темы, имеет непосредственную словесную (и предметную) закрепленность в самом тексте произведения; в поэзии его критерием в большинстве случаев служит наличие ключевого, опорного слова, несущего особую смысловую нагрузку (дым у Тютчева, изгнанничество – у Лермонтова». [31, с.230]. Мотив тесно связан со многими другими литературоведческими понятиями, так как форма его бытования в тексте может быть самой разнообразной: тема, идея, образ и т.д. «Художественный образ – категория эстетики, характеризующая особый, присущий только искусству способ освоения и преобразования действительности. Образом также называют любое явление, творчески воссозданное в художественном произведении». [52, с.253] «Лейтмотив (нем. Leitmotiv – ведущий мотив) – регулярно воспроизводимый в отдельном сочинении, в цикле произведений или в творчестве автора смысловой мотив». [18] «Мифологема - это мифическая идея или мотив. Несколько мифологем, соединенных в единое повествование, создают миф». [49] «Стихия – в древних натурфилософских учениях один из основных элементов природы: огонь, вода, воздух, земля». [34]
Теоретическую основу работы составляют труды по теории мотива (А.Н. Веселовского, О.М. Фрейденберг, Е.М. Мелетинского и др.), по теории лирического рода литературы (Л.Л. Гинзбург, В.Е. Хализева и др.), по теории мифа (Е.М. Мелетинского, О.М. Фрейденберг, К.Г. Юнга, М.Элиаде и др.), по творчеству A.A. Фета (Б.Я. Бухштаба, Д.Д. Благого и др.), сборники сочинений А.А.Фета.
Актуальность исследования продиктована отсутствием работ, систематизирующих огненные мотивы и образы поэтического мира A.A.Фета и недостаточной изученностью вопроса связи этой мотивной системы с философскими воззрениями поэта.
Цель работы: Изучение мотива огня как стихии в лирике А. А. Фета.
Задачи: - рассмотреть стихию огня в мифологии и романтизме; - сделать выборку текстов, где присутствуют образы огня в лирике Фета; - проанализировать функционирование мотива огня в стихотворениях А.Фета. Методы исследования: биографический и филологический анализ текста. Объект исследования: стихия огня в лирике Фета.
Предмет исследования: образы и функции стихии огня в лирике Фета. Материал исследования: лирические произведения Фета.
ГЛАВА 1. МИФОПОЭТИЧЕСКАЯ СЕМАНТИКА СТИХИИ ОГНЯ
В творчестве любого поэта наблюдается тема, образ или мотив, которому он отдает предпочтение на протяжении всей творческой деятельности. Литературоведы называют этот тематический, мотивный или образный повтор лейтмотивом. В лирике А.А.Фета им стал мотив огня. Стихия огня во всем разнообразии проявлений присутствует в его лирических произведениях, один из циклов поэта содержит огненный образ в названии – это сборник «Вечерние огни». Огонь, как архетипический образ, как мифологема, представлял для Фета-романтика неисчерпаемый источник для интерпретации ощущений и эмоций от действительности в поэтическую форму. Стихия огня изменчива, носит двойственный характер, сочетая в себе силы небесные и земные, разрушение и созидание одновременно, но она является вечным образом, который могут понять и принять все.
1.1. Мифологическая и романтическая семантика стихии огня
Понятия «миф» и «мифология» развивались вместе с развитием самого феномена мифологического сознания, поэтому каждая эпоха выразила свое отношением к ним и на уровне самосознания, и на уровне познания. «Миф – в переводе с греч. «слово, речь, сказание». Это первая форма духовного освоения мира, его образно-символическое воспроизведение и объяснение» [30, с.634]. Представители различных научных школ акцентируют внимание на разных сторонах мифа. Так Рэглан (Кембриджская ритуальная школа) определяет мифы как ритуальные тексты, Кассирер (представитель символической теории) говорит об их символичности, Лосев (теория мифопоэтизма) - на совпадение в мифе общей идеи и чувственного образа, Афанасьев называет миф древнейшей поэзией, Барт - коммуникативной системой. Существующие теории кратко изложены в книге Мелетинского «Поэтика мифа». [29] Отношения литературы и мифологии менялись не только в зависимости от развития форм мифологического сознания. Не менее подвержены изменениям эти отношения были и в связи с развитием самой литературы. Миф, использованный писателем в произведении, приобретает новые черты и значения: авторское мышление накладывается на мышление мифопоэтическое, рождая, по сути, новый миф, несколько отличный от своего прототипа. Именно в «разнице» между первичным и вторичным («авторским мифом») кроется заложенный писателем смысл, подтекст, ради выражения которого автор воспользовался формой мифа. Именно романтизм начинает освоение мифа как эстетического феномена и в плане последовательного использования мифа на всех уровнях художественной системы (жанр, стиль, поэтика). Романтики обращаются к архаическому мифу и древней мифологии в их прямом значении. Мифологическое мировоззрение является основой для художественного мышления романтиков. Мифотворчество, стремление к созданию мифа внутренне присущи романтизму как искусству, создающему свою, идеальную, реальность, направленному в сферы духовной жизни. Романтическое сознание является «мифогенным» (Ю.М.Лотман) в своей основе.[26] Философский опыт формируется в гениальном озарении, лежащем в основе творчества, а также в восприятии реальных отношений, проецируемых постоянно на высшие истины и вечные темы, на открытие в мире скрытого смысла. Характеризуя типологические особенности эстетики мифа у романтиков, Н.Я.Берковский отмечает, что «миф - некий сверхобраз, сверхвыражение того, что содержат природа и история, миф - явление в его максимальной жизни, какой фактически оно не обладает». [4, с.16] 8 Русский романтизм в значительной степени более космичен, масштабен, чем мир немецкого романтизма; художественный мир русского романтизма обретает особую пространствено-временную объемность, охватывая земные и астральные сферы, макрокосм и микрокосм, природу и цивилизацию в их противостоянии. В истории мировой религии и философии есть фундаментальные категории времени и пространства, мироздания и происхождения человека, берущие свое начало в архаических мифах. Стихия огня – одна из таких категорий. Так, еще в античности Гераклит считал стихию огня первоосновой всего сущего. Если говорить о христианстве, то огонь здесь ассоциируется прежде всего с Богом (нимб святых, небесный огонь, Неопалимая купина, пылающее сердце как символ добродетели и веры святых, адский пламень…). [38] Теоретическая литература о мифологии огня бедна. Сторонники старой мифологической школы XIX в. считали мифы об огне отражением небесных явлений, полагая, что в них речь идёт не о земном, а именно о небесном огне (молния и пр.). Большое количество мифов разных народов об Огне собрал английский учёный Дж. Фрэзер, пришедший к выводу, что в этих мифах как бы воспроизведены три исторические ступени: когда люди совсем не знали огня, когда они научились им пользоваться и когда научились его добывать. Олицетворение огня и культ его несомненно вырастали из разных корней: огонь как спутник и помощник человека в борьбе с хищными зверями; огонь как очищающая и целительная сила; огонь как грозная и опасная стихия; домашний очаг, символ и покровитель семьи.[46] В результате осмысления развития культуры, религии и мифа сложилось несколько теорий относительно поклонения огню: солярная теория; поклонение огню как воплощению молнии; очистительная теория; как элемент культов плодородия; как наследие аграрной магии, связанное с лунным культом; почитание как атрибута бога подземного мира. Одним из наиболее полных собраний мифов о получении огня является работа А. Куна «Происхождение огня и божеств».[41] Семантика огня в архетипических представлениях коллективного бессознательного изложена в работах К.Г. Юнга. Влияние образа огня и его выражение в индивидуальном духовном опыте было продолжено в работе Г.Башляра «Психоанализ огня». Со стихией огня связаны небесные светила и явления (солнце, молния), золото, красный и желтый цвета. Стремление огня вверх, неподвластность земному притяжению сближают его с ветром и душой человека. В человеке огонь символизирует горение сильных, пламенных страстей: фанатичную веру, вдохновение, порыв, жертвенную любовь. Символика огня в различных культурах имела двойственный характер. С одной стороны, это грозное, яростное пламя, грозящее смертью и уничтожением. С другой, стихия огня несет очищение, дарует свет, тепло, создает домашний уют, в ней воплощается творческое, активное начало. Важным для понимания мотива огня является этимология слова «огонь»: agnis — подвижный. А значит, огонь – это символ вечного движения. Образ огня является одним из частотных поэтических образов и в русской литературе. Стихийный образ огня «живет и действует» не изолированно, а в тесной связи с разветвленной системой других природных образов-символов, способствующих раскрытию художественной концепции мира и личности. В литературных произведениях мифологема огня, как правило, многосмысловая и разноплановая. Подобно символическому художественному образу ей свойственны метафоричность и иносказательность, ассоциативность и парадоксальность. Как специфическая форма переосмысления действительности мифологема огня выполняет различные эстетические функции и выступает в сюжетных конфликтах очищающей, целительной или разрушительной, гибельной стихиями, олицетворяя при этом устойчивость социума, семейного очага, творческого 10 начала или всеобщий хаос и дисгармонию в окружающем мире. Огонь ассоциируется с фундаментальной стихией мироздания и рассматривается как мифологема искусства, заключающую в себе два начала – разрушительное и созидательное. «Огонь, - писал Г. Башляр: наделен свойством принимать противоположные значение добра и зла. Огонь – это сияние Рая и пекло Преисподней, ласка и пытка». [3] Функционирование образа огня в литературе органически связано с его мифологическим значением. Литературное произведение лишь заимствует определенную семантику огненной стихии из огромного мифологического наследия человеческой цивилизации. Поэтому литературное воплощение стихии огня не идет вразрез с его естественным генезисом, главный признак которого - двойственность (созидание и разрушение, очищение и смерть, Божественный Дух и душа человека). Функции литературы и мифологии схожи. Такой вывод можно сделать из определения мифа как «первой формы духовного освоения мира, его образно-символического воспроизведения и объяснения». Поэтому проникновение мифологических элементов в литературу – вполне закономерное явление. Но глубже остальных течений в мифологию обращается именно романтизм, строящий свою, идеальную, реальность, направленную в сферы духовной жизни. Так, стихия огня, как категория вечная, архетипическая, представляла богатую гамму поэтических смыслов для романтизма. Семантика огненной стихии как мифологемы неизменна в литературе (двойственность стихии огня, семантика разрушения и созидания, жизни и смерти и т.д.), но автор художественного произведения дополняет и развивает эти смыслы. Так рождается огненный образ или мотив, именно в разнице между первичным и вторичным («авторским мифом») кроется заложенный автором смысл.
1.2. Мотив огня в поэтике А.А.Фета
«Человек, понимающий поэзию... ни в одном русском авторе после Пушкина не почерпнет столько поэтического наслаждения», - писал Некрасов Фету в 1856 г. [32, с.279] По мировоззрению Фет всю жизнь оставался приверженцем античной философии, откуда он и почерпнул поклонение природе и красоте, а из западных мыслителей ближе всех ему оставался Шопенгауэр – своеобразный философ-романтик, с его настроением «мировой скорби» и неизменным трагизмом восприятия действительности. Шопенгауэр представлял людскую жизнь как хаотическое и бессмысленное столкновение индивидуальных эгоистических воль, отрешиться от которого возможно, лишь погрузившись в мир чистого созерцания. В предисловии к третьему выпуску «Вечерних огней» он писал: «...скорбь никак не могла вдохновить нас. Напротив, жизненные тяготы и заставляли нас в течение пятидесяти лет по временам отворачиваться от них и пробивать будничный лед, чтобы хотя на мгновение вздохнуть чистым и свободным воздухом поэзии». [44] Истинную, непреходящую красоту Фет находил лишь в природе, в любви и собственно в творчестве. Они и стали главными темами его лирики. Все это обусловило приятие Фетом в 40-е годы – романтической философии искусства, а в 60-е годы – теории «чистого искусства». Природа для Фета – прежде всего вечный источник божественной красоты, неиссякаемый в своем разнообразии и вечном обновлении. Созерцание природы – высшее состояния души лирического героя, придающее его существованию смысл. Многие критики писали о Фете, что природа описана им словно из окна помещичьего дома или из перспективы усадебного парка, как будто она создана специально для того, чтобы ею восхищались. Действительно, старый парк с тенистыми аллеями, отбрасывающими ночью причудливые тени, часто является фоном для 12 романтических раздумий поэта. Однако поэт чувствует природу так глубоко, тонко и проникновенно, что его пейзажи становятся универсальным выражением красоты русской природы как таковой. Особенно часто встречается у Фета ночной пейзаж, ибо именно ночью, когда утихает дневная суета, легче всего слиться в одно целое с природным миром, наслаждаясь его нерушимой, всеобъемлющей красотой. На первое место в образном ряду выходят не тьма и ветер, но луна и звезды. Месяц уносит за собой в голубую даль душу поэта, а звезды оказываются его немыми, таинственными собеседниками. Поэт читает по ним «огненную книгу» вечности, ощущает их взгляд, и даже слышит, как они поют:
Я долго стоял неподвижно,
В далекие звезды вглядясь, -
Меж теми звездами и мною
Какая-то связь родилась.
Я думал… не помню, что думал;
Я слушал таинственный хор,
И звезды тихонько дрожали,
И звезды люблю я с тех пор…
(«Я долго стоял неподвижно…», 1843 г.)
Для Фета природа – скорее часть его собственного «я», источник вдохновения и фон для его чувств и переживаний. Лирическая эмоция поэта как бы разливается в природе, наполняя мир его чувствами и переживаниями. Поэт как бы стирает грань между миром внутренним и внешним. Любовная лирика Фета – неисчерпаемое море чувств, объемлющее и робкое томление зарождающегося чувства, и упоительное наслаждение душевной близостью, и счастье двух душ, устремленных друг к другу в едином порыве, и апофеоз страсти, оставляющий после себя неувядаемое воспоминание. Поэтическая память Фета не знала никаких границ, что позволяло ему и на склоне лет писать стихотворения о первой любви, как будто бы он еще находился под впечатлением от недавнего, столь желанного свидания. Чаще всего Фет рисовал в своих стихах самое начало любви, самые романтические, просветленные и трепетные ее моменты. Любовная и пейзажная лирика зачастую составляют у Фета одно целое. Трудно однозначно причислить стихотворения Фета как к любовной лирике, так и к стихам об искусстве. Правильней было бы определить многие из них как возвышенный гимн красоте. Его стихи - о красоте мира, о гармонии человеческих чувств. Мотив красоты – ведущий в его поэзии. Такое мировоззрение называется эстетизмом. Преобладающее настроение в его стихах – восторг, упоение созерцаемой красотой, природой, любовью, искусством, воспоминаниями. Очень часто появляется у Фета мотив полета прочь от земли, когда окрыленная душа «свергает земли томящий прах» и мысленно уносится прочь, вслед за чарующей музыкой или лунным светом:
В этой ночи, как в желаниях, всё беспредельно,
Крылья растут у каких-то воздушных стремлений,
Взял бы тебя и помчался бы так же бесцельно,
Свет унося, покидая неверные тени.
Можно ли, друг мой, томиться в тяжелой кручине?
Как не забыть, хоть на время, язвительных терний?
Травы степные сверкают росою вечерней,
Месяц зеркальный бежит по лазурной пустыне.
(«Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне…», 1863 г.)
Все, что Фет относит к категории «прекрасного» и «возвышенного», наделяется крыльями, прежде всего песня и любовное чувство. Часто 14 встречаются в лирике Фета такие метафоры, как «крылатая песня», «крылатый слова звук», «крылатый сон», «крылатый час», «окрыленный восторгом», «мой дух окрылился» и т. п.
«Не знаю сам, что буду петь, но только песня зреет» – так прямо декларирует Фет свою установку на иррациональность содержания.
«Мечты и сны» — вот, по Фету, основной источник его вдохновений: Он говорит о своих стихах:
Нет, не жди ты песни страстной,
Эти звуки – бред неясный,
Томный звон струны;
Но, полны тоскливой муки,
Навевают эти звуки
Ласковые сны.
Звонким роем налетели,
Налетели и запели
В светлой вышине.
Как ребенок им внимаю,
Что сказалось в них — не знаю,
И не нужно мне.
Поздним летом в окна спальной
Тихо шепчет лист печальный,
Шепчет не слова;
Но под легкий шум березы
К изголовью, в царство грезы
Никнет голова.
(«Нет, не жди ты песни страстной…», 1858 г.)
Ближе приблизиться к музыке, стихам вряд ли возможно. Фактически, перед нами уже музыка: поэт хочет выразить не мысль, а непередаваемое словами настроение, и делает это в основном за счет напевной мелодии. 15 Главный образ стихотворения – нечто невидимое и едва ощутимое – «томные», «неясные» звуки, слышные только душе поэта. В другой из своих поэтических миниатюр Фет формулирует свой основной творческий принцип наиболее емко и четко:
Поделись живыми снами,
Говори душе моей;
Что не выскажешь словами –
Звуком нá душу навей.
(«Поделись живыми снами…», 1847 г.)