Пусть у войны на срок любой права
Суровы.
Но не будем притворяться, —
Та истина жестока и права:
Как страшно первым под огнем подняться!
Еще страшней и горше знать о том,
Какого б ни был званья или ранга,
Что ты — один, без тыла и без фланга, —
И где там — фронта линия, где дом?..
Вот отчего, когда горнист, как вестник
Торжеств народных, горн к губам несет, —
Прости меня, мой фронтовой ровесник,
Я вспоминаю 41-й год.
41-й год сибирские поэты фронтового поколения вспоминают еще по одной важной причине: каким бы тяжелым и трагичным он ни был, но именно к его исходу, с появлением под Москвой сибирских дивизий, наконец-то наступил перелом — затяжное, с самого начала войны отступление прекратилось, и гитлеровские войска впервые получили решительный отпор. Сибирские полки стали надежным заслоном для столицы. А в дальнейшем они покрыли себя неувядаемой ратной славой. И как тут не вспомнить хорошо известное стихотворение Ивана Краснова:
В Сибири не было войны,
Но бесконечны павших списки.
В Сибири не было войны,
Но в каждом парке обелиски.
Сибирь, кормившая страну,
Ждала нас, мучась и печалясь.
Из ста ушедших на войну
Всего лишь трое возвращались.
В Сибири не было войны,
Но ширилась Сибирь полками,
И лучших воинов страны
С тех пор зовут сибиряками.
С декабря 1941 года маятник Великой Отечественной войны, стремительно двигавшийся на восток, приостановился. Но впереди были Сталинград и Прохоровка... И — еще почти четыре года кровопролитной эпопеи, которая не закончилась, как известно, даже с падением Берлина, и в августе 45-го ее огонь с запада перекинется на Дальний Восток.
Этот радостный, но и одновременно драматичный момент, когда победа в битве с одним врагом становится как бы исходной точкой в борьбе с другим, хорошо отразил поэт Леонид Чикин в стихотворении «В день Победы»:
Война кончается.
Дымится
Берлин
и корчится в огне...
Наш поезд мчится, мчится, мчится
по забайкальской стороне.
Война, бои, походы, слава
и с гимнастерок блеск наград...
А нас от той войны кровавой
Везли который день подряд.
Туннели, сопки, речки, хаты.
И стон колес, и рельсов звон.
Так — восемь дней.
А на девятый —
Хабаровск...
Воинский перрон
забит ликующим народом,
над ним — не выцветший кумач,
что берегли четыре года,
и чей-то смех, и чей-то плач.
И, понимая наши взгляды, —
мол, что за смех и праздник тут? —
кричал калека нам:
— Ребята! Ребятушки!
Войне капут!
Победа?
Слышите, славяне?
А завтра праздник — пей и пой...
Но в день Победы утром ранним -
«Равняйсь!» —
и замер строгий строй.
И тихо, будто по секрету,
сказал нам замполит полка,
что это лишь одна победа,
другая — впереди пока.
Со времени победных залпов Великой Отечественной войны прошло 55 лет, но отзвуки ее доносятся до наших дней. По образному
выражению того же И. Краснова, «нас еще догоняют осколки, // Острозубые волки войны». Осколки эти уже основательно выкосили ряды поэтов-фронтовиков. Один за другим они уходят от нас, но всем своим творчеством, точкой отсчета которого была Великая Отечественная война, взывают ко всем, кто остался после них: «Любите жизнь, войну не забывайте, // Не забывайте, милые, про нас...»
Да и как забыть, если в мире за прошедшие десятилетия не стало спокойнее. За большой войной потянулась цепь малых и так называемых локальных военных конфликтов — от Вьетнама и Даманского до Таджикистана и Чечни. И вот уже новым поколениям приходится испытывать на себе все «прелести» боевых действий. Только вот воинам нынешним морально, пожалуй, сложнее, чем их дедам, потому что они подчас толком и не знают против кого и за что воюют. А война... Большая она или малая, правая или неправая — все равно это война — то есть боль, страх, преждевременная смерть, горе, грязь... И на любой войне достаточно одной пули, чтобы оборвать жизнь. Легко развязать войну, куда труднее остановить разогнавшуюся
военную машину. И прямо-таки провидчески звучит сегодня стихотворение Николая Перевалова «Полшага», написанное им несколько десятилетий назад:
До войны — полшага,
Как всегда, полшага.
Полшага
за чужую границу шагни —
и война началась
под призыв: «На врага!»,
как всегда, начинались они.
А до мира — дойти,
если спущен курок,
у цыганки узнай,
у кукушки спроси,
сколько лет, сколько зим,
сколько страшных дорог
в непролазной кровавой грязи.
Это было не раз.
Горький опыт велит.
Ноют раны мои,
завывает пурга!
Не избыть, не забыть
ни на час, ни на миг:
полшага,
как всегда, полшага!
Почаще бы нам всем вспоминать эти мудрые строки. Может быть, тогда не приходилось бы лишний раз браться за оружие.