38 Греков Б. Д., Якубовский А. Ю. Указ. соч.

Дата: 2025-06-14; Просмотры: 1

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

⁸⁷ Али-заде А. А. Социально-экономическая и политическая история Азербайд­жана XIII—XIV вв. Баку, 1956.

as Петрушевский И. П. Земледелие и аграрные отношения в Иране XIII— XIV вв. М.; Л., 1960.

³⁹ Сафаргалиев М. Г. Указ. соч.

'о Федоров-Давыдов Г. А. Кочевники Восточной Европы под властью золото­ордынских ханов. М., 1966; Он же. Общественный строй Золотой Орды. М., 1973.

⁴¹ Бабаян Л, О. Социально-экономическая и политическая история Армении в XIII—XIV веках. М., 1969.

⁴² Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975.

⁴³ Пищулина К. А. Юго-Восточный Казахстан в середине XIV — начале XVI веков. Алма-Ата, 1977.

⁴⁴ Кроткое А. А. В поисках Мохши.— Тр. о-ва ист., археол. и этнограф, при

Сарат. ун-те, 1923, т. 34, вып. 1; On же. К вопросу о северных улусах золо-тоордынского ханства.— Изв. О-ва обследования и изучения Азербайджана, Баку, 1928, т. 5.

⁴⁵ Насонов А. Н. Указ. соч, ⁴⁸ Там же, с. 119, примеч. 1.

⁴⁷ Там же, с. 120, примеч. 1.

⁴⁸ Там же, с, 121—125. " Там же, с. 123—124. ⁵⁰ Там же, с. 131.

⁵¹ Там же, с. 124.

⁵¹ Егоров В. Л. Золотая Орда перед Куликовской битвой.— В кн.: Куликов­ская битва. М., 1980, с. 201. " Греков Б. Д., Якубовский А, Ю. Указ. соч. ⁵⁴ Сафаргалиев М. Г. Указ. соч. м Федоров-Давыдов Г. А. Общественный строй...

⁵⁸ Полевой Л. Л. Очерки исторической географии Молдавии XIII—XV вв. Ки­шинев, 1979.

⁵⁷ Беляева С. А. Южнорусские земли во второй половине XIII—XIV вв. Киев. 1982.

" Там же, с. 27—34.

^и Ртвеладзе Э. В. О походе Тимура на Северный Кавказ.— Арх.-этнограф.

сб.. Грозный, 1976, т. 4. ^м История Казахстана. Алма-Ата, 1979, т. 2, с. 182. ^и Там же.

и Дробижев В. 3., Ковальченко И. Д., Муравьев А. В. Историческая география

СССР. М., 1973.

Там же, с. 76. •* Там же, с. 76—77.

Там же, с. 84.

м Hammer-Purgstall J. Geschichte die Goldenen Horde in Kiptschak. 1840.

Глава вторая

ТЕРРИТОРИЯ И ГРАНИЦЫ ЗОЛОТОЙ ОРДЫ

После почти пятилетнего опустошения (с осени 1236 по вес­ну 1241 г.) земель Волжской Булгарии, Руси и половецких ко­чевий полчища монгольских завоевателей удалились в Запад­ную Европу, где прошли территории Польши, Чехии, Венгрии, и весной 1242 г. вышли к Адриатическому побережью. Именно отсюда началось отступление их армий на восток, в причерно-морско-каспийские степи. Причины ухода монгольских войск из-Западной Европы до настоящего момента служат предметом споров в исторической науке. Все исследователи довольно еди­нодушно считают, что определенную роль в этом сыграл» смерть каана («великого хана») Угедея, последовавшая в де­кабре 1241 г. в Монголии¹. Многие западноевропейские и рус­ские историки предполагали, что смерть Угедея была не пово­дом, а непосредственной причиной монгольского отступления, так как находившиеся в армии царевичи-чингизиды обязатель­но должны были принимать участие в курилтае по выборам но­вого каана, для участия в котором они и поспешили вернуться в Монголию². Рассматривая этот вопрос, советские исследова­тели справедливо обращают внимание на то, что монгольские войска понесли значительные потери при завоевании Руси³. Это, конечно, не могло не сказаться на общем ослаблении ар­мии завоевателей. Однако нельзя не учитывать и того факта, что на протяжении всего времени пребывания монголов в За­падной Европе они не потерпели ни одного поражения⁴. Такие значительные по силам армии, как объединенная польско-не­мецко-моравская в сражении у Легницы или 60-тысячная вен­герская в битве на р. Шайо ⁵, были разбиты монгольскими вой­сками, выступавшими в этих битвах даже не в полном составе. Все это наводит на размышления о том, что продвигавшиеся в глубь Европы завоеватели пополняли свои таявшие в бесчис­ленных сражениях тьмы насильно привлекаемым покоренным населением. Именно такая тактика применялась монголами во время походов на Китай и государство хорезмшаха.

Усложнило положение войска Бату в Европе и то, что Уге-дей приказал вернуться из действующей армии в Монголию своему сыну Гуюку и племяннику Мунке (тюркский вариант его имени — Менгу). Рашид ад-дин сообщает, что они покинул» армию Бату и в 1241 г. пришли в Монголию, где «расположи­лись в своих ордах»⁶. Несомненно, что они ушли в сопровож­дении своих отрядов, воины которых составляли их личный улус и были лишь на время приданы в помощь Бату. Такой приказ каана может свидетельствовать о том, что на курилтае 1235 г. не планировался поход в Западную Европу и Бату пред­принял его по собственной инициативе. Эту мысль подтверждает и сообщение Рашид ад-Дина о том, что объединенная армия под командованием Бату была послана для завоевания терри­торий Сибири, Волжской Булгарии, Дешт-и-Кипчака, Башки­рии, Руси и Черкесии до Дербента⁷.

Известие о смерти Угедея Бату получил лишь в марте 1242 г., когда передовые отряды монголов безуспешно штурмо­вали укрепленные города на побережье Адриатики. Новость эта, безусловно, усугубила трения между царевичами-чингизи­дами, всегда болезненно воспринимавшими любые вопросы, связанные с престолонаследием. О существовании в этот пе­риод крупных разногласий в сфере высшего командования мон­гольской армии, связанных с ее общим и значительным ослаб­лением, сообщает Карпини⁸. В связи с этим Бату, воспользо­вавшись смертью каана в качестве подходящего предлога для прекращения похода, начал отступление на восток. Уход мон­гольских армий не был поспешным — по территории Западной Европы завоеватели шли к причерноморским степям более по­лугода. Лишь зимой 1242 г. монгольские отряды сосредоточи­лись в низовьх Дуная⁹ и отсюда ушли в причерноморские сте­пи. Медленный отход армий Бату лишний раз подтверждает, что у него и в мыслях не было торопиться на выборы нового каана в Монголию. Изрядно потрепанные и ослабевшие в мно­голетних войнах, войска были просто не в состоянии продолжать затянувшийся поход.

В конце 1242 и в самом начале 1243 г. вернувшиеся из За­падной Европы монголы во главе с Бату расположились в при­черноморских и прикаспийских степях, известных у восточных авторов под названием Дешт-и-Кыпчак. Это событие отмечено в Ипатьевской летописи, где под 1243 г. сообщается, что Бату «воротилъся есть изо Оугоръ» ^ш. И именно в 1243 г. великий князь Ярослав впервые и первым из русских князей поехал в ставку монгольского хана за ярлыком на княжение". Все эти факты позволяют считать, что возникновение нового государст­ва, получившего впоследствии название Золотая Орда, можно отнести к началу 1243 г.

ТЕРРИТОРИЯ И ГРАНИЦЫ ГОСУДАРСТВА В XIII в.

На протяжении всего XIII в. территория Золотой Орды не претерпевала особых изменений в сторону расширения или со­кращения, и границы государства в этот период были достаточ­но стабильными. Это отнюдь не свидетельствует о том, что мон­голы отказались от традиционной экспансионистской политики;

войска их постоянно совершали набеги на соседей. Но походы эти ограничивались исключительно грабительскими целями и не ставили своей задачей завоевание каких-то новых областей. Происшедшие в это время отдельные, незначительные по срав­нению со всей территорией государства, земельные прираще­ния не оказывают особого влияния на общую картину золото-ордынских владений в Европе и Азии.

Большая часть источников, приводящих общегеографические сведения о Золотой Орде, относится к XIV в. В основной мас­се это известия арабских и персидских историков и путешест­венников. Сообщаемые ими данные общего характера о раз­мерах государства и основных его составляющих частях могут быть без всякой натяжки отнесены и к XIII в., ибо значитель­ные изменения золотоордынской территории зафиксированы лишь со второй половины XIV в.

Наиболее ранние сведения, суммарно очерчивающие терри­торию Золотой Орды, принадлежат Плано Карпини и Гильому Рубруку ^|2.

Данные Карпини о территории Золотой Орды довольно от­рывочны и не позволяют создать целостной картины земель государства. Он приводит суммарный список народов, в самых различных походах покоренных монголами и в разное время обитавших на обширных пространствах Европы и Азии ¹³. Из конкретных исторических областей, подвластных золотоордын-ским ханам, Карпини упоминает лишь «страну команов» с че­тырьмя реками: Днепром, Доном, Волгой и Яиком ^и. Сведения же, относящиеся к азиатской части пути, не позволяют точно определить, где кончаются земли подвластные Бату, хотя путе­шественник называет районы кочевок двух других сыновей Джучи — Орды и Шейбана. В целом данные Карпини могут служить хорошей иллюстрацией того административно-полити­ческого единства империи монголов, которое она представ­ляла в самом начальном периоде своего существования. Раз­личные части империи в это время еще находились в стадии формирования собственных внутригосударственных структур и во многих вопросах политического и экономического характера подчинялись центральному правительству в Каракоруме.

В описании Рубрука можно найти более подробные сведе­ния относительно территории Золотой Орды начального перио­да ее истории. Довольно конкретно им обрисованы западные окраины государства, о которых говорится: «От устья. Танаида к западу, до Дуная, все принадлежит им; так же и за Дунаем, в направлении к Константинополю, Валахия, земля, принадле­жащая Ассану, и малая Булгария до Склавонии, все платят им дань» ^1Б. Судя по этому сообщению, государственная территория Золотой Орды упиралась в Дунай, не переходя на его право­бережье. Такая локализация западных пределов государства полностью подтверждается археологическими материалами, что будет рассмотрено ниже. Крым, через который Рубрук въехал в государство, также был одной из его провинций. Однако в XIII в. монголы занимали лишь его степные пространства, не претендуя на горную часть и южное побережье. О последнем можно судить по замечанию Рубрука, что правители Солдайи (Судака) платили дань монголам, для чего сам правитель го­рода отправился в ставку Бату ^1В.

Из описания дальнейшего пути можно понять, что подвласт­ные Бату территории простирались вплоть до современного Южного Казахстана и Рубрук покинул их, лишь находясь в шести днях пути восточнее г. Таласа ¹⁷ (ныне Джамбул), где начались владения каана Мунке.

Приведенные сообщения Карпини и Рубрука не обрисовы­вают всей территории Золотой Орды, однако дают ценные све­дения о западных пределах государства, хотя и в общих чер­тах. Тем не менее важность этих данных очевидна, так как они относятся к самому начальному периоду золотоордынской ис­тории и позволяют суммарно определить западные географиче­ские рубежи, на которых монголы остановились после отступ­ления 1242 г. В ландшафтном отношении эти территории огра­ничивались, как правило, степными пространствами, представ­лявшими особый интерес для кочевого способа ведения хо­зяйства.

Арабские и персидские историки черпали свои сведения о Золотой Орде чаще всего из различных современных им пись­менных источников или из рассказов торговавших там купцов. В связи с этим в их сочинениях довольно часто встречаются во многом сходные географические описания территории госу­дарства. Наиболее краткая и безликая формула оценки общей территории владений золотоордынских ханов с небольшими ва­риациями кочует по страницам сочинений целого ряда мусуль­манских авторов. Одни из них писали, что длина государства простирается на 8, а ширина на 6 месяцев пути ¹⁸; другие со­кращали его размеры до 6 месяцев пути в длину и 4 месяцев в ширину¹⁹; третьи констатировали, что оно занимает прост­ранство «от моря Константинопольского до р. Иртыша, в дли­ну на 800 фарсахов, а в ширину от Бабелебваба (Дербента) до г. Булгара, т. е. приблизительно на 600 фарсахов»²⁰. Подобные сведения, безусловно, подчеркивают масштабы созданного Бату государства, что поражало воображение современников, но ма­ло что дает для историко-географического исследования.

Одно из наиболее подробных описаний пределов Золотой Орды принадлежит автору первой половины XIV. в. ал-Омари, которое он составил на основании расспросов побывавших в ней купцов и дипломатов. Описывая в целом территорию госу­дарства, ал-Омари приводит названия наиболее известных его городов и провинций. Среди них он называет Хорезм, Сыгнак, Сайрам, Яркенд, Дженд, Сарай, Маджар, Азак, Акчакерман, Кафу, Судак, Саксин, Укек, Булгар, Дербент, а' также области Сибирь и Ибирь, Башкырд и Чулыман²¹. В качестве дополни­тельной характеристики общей площади государства приводят­ся названия текущих здесь рек: Сейхун (Сырдарья), Джейхун (Амударья), Дунай, Итиль (Волга), Яик (Урал), Дон, Торлу (Днестр). Перечисленные ал-Омари города разбросаны по всей территории Золотой Орды — от пределов современного Казах­стана и Средней Азии до западного Причерноморья. Самой восточной окраиной государства в этом перечне названа об­ласть Чулыман, находившаяся в Сибири, которая соприка­салась с границами владений каана. Крайняя западная область золотоордынских владений в описании не названа, однако вме­сто нее фигурирует р. Дунай, что полностью совпадает с выше­приведенным сообщением Рубрука. В качестве северного пре­дела государства названы г. Булгар и область Башкырд (Баш­кирия); южный рубеж отмечен Железными Воротами, т. е. г. Дербентом. В другом месте своего труда ал-Омарй сообщает со слов побывавшего в Золотой Орде путешественника, что на западе это государство граничит со страной Немедж, которая находится между землями русских и франков ²². Под этим на­званием автор имел в виду скорее всего Венгрию, соприкасав­шуюся с владениями монголов.

Более детального перечисления территорий, входивших в со­став Золотой Орды, в восточных источниках не приводится; в сочинениях других авторов встречаются либо изложения дан­ных ал-Омари, либо совсем краткий перечень отдельных, наи­более известных, областей государства.

Земли, составившие в XIII в. территорию улуса Джучи, или Золотой Орды, в ландшафтном отношении были довольно од­нородны. Ядро их образовывали причерноморские, прикаспий­ские и североказахстанские степи вплоть до сибирской реки Чулыман. Все разоренные монголами северо-восточные и юго-западные русские княжества не были включены в собственно Золотую Орду, оставшись на положении полузависимых, обла­гаемых данью территорий.

Покрытые густыми лесами районы расселения мордовских племен от реки Мокши к востоку, до берегов Волги, также не вызвали особого интереса кочевников. Однако мордовские пле­мена находились в полной политической зависимости от ордын­ских ханов и постоянно выступали в тесном союзе с ними. Го­сударство Волжская Булгария, основные владения которого располагались южнее р. Камы, прекратило свое самостоятель­ное существование, превратившись в один из золотоордынских улусов. Такая же участь постигла живших восточнее башкир. Юго-Восточные территории улуса Джучи включали простран­ства между оз. Балхаш и р. Сырдарьей и часть древней терри­тории Хорезма с г. Ургенчем (или Хорезмом) вплоть до вос­точного берега Каспийского моря. Степные пространства Се­верного Кавказа и Крымский полуостров также были захваче­ны монголами. Однако здесь, в горных районах, некоторые пле­мена остались независимыми, и во второй половине XIII в. зо­лотоордынские ханы продолжали вести с ними вооруженную борьбу.

По общей площади территории Золотая Орда, безусловно, была крупнейшим государством средневековья. Ее военная мощь позволяла сохранять стабильность всех границ на про­тяжении XIII в. и первой половины следующего столетия вплоть до внутреннего взрыва феодальных усобиц в 60—70-х годах XIV в. Кроме того, фактически единственной силой, про­тивостоявшей монголам в Европе в этот период, была крайне ослабленная после разгрома Русь. Длительное время она в одиночку сдерживала постоянный натиск монголов и даже в значительной мере сковывала их дальнейшую экспансию, неся при этом немалые потери. До середины XIV в. на земли Севе­ро-Восточной и Юго-Западной Руси было совершено более 20 военных нападений различных по численности золотоордын­ских отрядов.

Рассмотрение и'конкретное установление границ Золотой Орды сопряжено с целым рядом трудностей, по большей части вызванных явной недостаточностью сведений о них в письмен­ных источниках. Привлечение археологических данных для ре­шения этого вопроса позволяет в отдельных случаях очертить. с большей или меньшей точностью окраинные районы государ­ства без четкого проведения пограничных линий. Специфичным является и то, что окружавшие Золотую Орду народы довольно длительное время старались селиться как можно дальше от районов обитания монголов. Это вызвало появление «пустых И ест», или нейтральных пространств, располагавшихся по пе­риметру золотоордынских кочевий и, как правило, связанных с переходными лесостепными ландшафтами. Такие нейтральные-полосы время от времени использовались то одной, то другой стороной для определенных хозяйственных нужд (чаще всего охоты или выпаса скота). Именно поэтому в ряде случаев мож­но говорить лишь о порубежных владениях или окраинных районах государства. Само понятие «граница» в глазах кочев­ников-монголов связывалось в первую очередь с землями, не­удобными или не приспособленными для ведения кочевого хо­зяйства. Естественной помехой в таких случаях служили леса и горы. Наличие нейтральных, незаселенных оседлым населе­нием пространств вдоль границы Золотой Орды особенно ха­рактерно для XIII в. — периода наибольшей военной активно­сти монголов в направлении северных и северо-западных ру­бежей.

Сохранившиеся западноевропейские карты XIV—XV вв. слу­жат первоклассным источником для решения вопросов внутри­государственной географии Золотой Орды. Но при уточнении границ их данные являются слишком общими и позволяют на основании наличия населенных пунктов очерчивать лишь пору­бежные районы без конкретизации пограничной линии.

Определенные сведения о расширении или сокращении зо­лотоордынских владений дает изучение богатого нумизматиче­ского материала. Ареал интенсивного обращения монет в ряде случаев позволяет конкретизировать время утраты государст­вом ряда окраинных районов.

Неоднократно отмеченная исследователями бедность пись­менных источников, освещающих историко-географические ас­пекты существования Золотой Орды, предопределила появление различных спорных вопросов, связанных не только с конкрет­ными участками границ, но и с распространением власти мон­голов на некоторые обширные районы. Для решения подобных проблем приходится привлекать самые различные источники, что позволяет не только дополнить, но и проверить почерпну­тые из них факты.

•Конкретное рассмотрение границ Золотой Орды в XIII в. можно начать с самых западных ее владений. Цитированные выше источники наиболее отдаленным районом распростране­ния власти монголов называют области, прилегавшие к нижне­му течению Дуная. Через эти земли монгольские войска отхо­дили осенью и зимой 1242 г. на восток. Нижнедунайская низ­менность в этот год стала местом концентрации и довольно дли­тельного пребывания всех монгольских отрядов," действовавших на территории Европы. В результате левобережье Дуная под­верглось затяжному разграблению, что долгое время ощутимо сказывалось на его дальнейшем экономическом и политическом развитии. Покинув Нижнедунайскую низменность, арьергардные отряды монголов остановились в Пруто-Днестровском между­речье и обосновались здесь. Источники ничего не сообщают о самой начальной фазе развития нового государства, а именно об организационном периоде, связанном с распределением ха­ном земельных владений крупнейшим представителям кочевой феодальной аристократии. У монголов существовал специаль­ный юридический акт, связанный с раздачей инвеститур, опи­санный в «Тайной истории монголов», где Чингисхан наделяет своих родственников и прочих феодалов правами на владение определенными ленами и связанным с ними населением^м. О том, что в истории Золотой Орды этот важный вопрос также решался на специальном курилтае, можно судить лишь по более позднему сообщению Карпини, в котором зафиксированы уже реальные границы кочевий, установленные в результате такого раздела ²⁴. Определенная неполнота сведений Карпини привела к возникновению различных точек зрения на местонахождение западной границы Золотой Орды в начальный период се суще­ствования.

Один из взглядов на этот вопрос высказал П. Ф. Параска, со ссылкой на Карпини доказывающий, что владения Корейцы, кочевавшего по правому берегу Днепра, составляли в это вре­мя самую западную область распространения власти Золотой Орды²⁵. При этом он выдвигает предположение, что «наиболее эффективная власть татаро-монголов начиналась со владений Сартака» ²⁶. Если учесть, что местонахождение улуса Сартака хорошо известно (правобережье нижнего течения Волги²⁷), то реальная власть монголов и территория самого государства очень значительно и необоснованно сокращаются. Попытка представить улус Корейцы самой западной областью золото­ордынских владений связана с тем, что Карпини ничего не упо­минает о принадлежности кому-либо земель за Южным Бугом и Днестром. Однако это объясняется тем, что путешественник описывал лишь районы, лежавшие на его пути, почему он так хорошо и был осведомлен об именах владельцев всех улусов между Днепром и Яиком. Через земли, лежащие западнее Днепра, Карпини не проезжал, потому и не упоминает о них. Умолчание Карпини о Пруто-Днестровском междуречье и ни­зовьях Дуная не может свидетельствовать в пользу того, что этот район не находился под властью Золотой Орды. В этом вопросе нет никаких оснований подвергать сомнению сообще­ние Рубрука, прямо писавшего, что владения Бату простира­ются до Дуная ²⁸. Исходя из этих сведений, можно с большой долей уверенности утверждать, что Пруто-Днестровское меж­дуречье с самого начала существования Золотой Орды входило в ее территорию. В источниках не содержится сведений отно­сительно того, кому конкретно принадлежал этот улус в 40— 50-х годах XIII в. Позднее, с середины 60-х годов, здесь обос­новался крупный монгольский феодал — темник Ногай. Его появление на западной окраине государства можно связать с порученной ему ханом Берке организацией похода на Констан­тинополь в 1264 г. для освобождения сельджукского султана Изаэддина. Проведя удачный поход и захватив в Византии и Болгарии богатую добычу, а также множество пленных ²⁹, Но­гай обосновался на постоянное жительство в этом районе. Арабские авторы сообщают, что становища Ногая находились на Дунае в районе г. Исакчи ³⁰. Это же подтверждают визан­тийские историки, сообщая, что Ногай «имел местопребывание по ту сторону Истра»т. е. по отношению к Византии — се­вернее Дуная. Ядром его владений было Пруто-Днестровское междуречье, которое стало плацдармом для осуществления да­леко идущих экспансионистских планов дальновидного темни­ка. К 90-м годам XIII в. Ногай не только расширил собственные кочевья, но и обложил данью соседние государства и княжест­ва, умело воспользовавшись отсутствием у них внутренней кон­солидации.

Располагавшиеся юго-восточнее Карпат земли до монголь­ского нашествия были населены половцами, бродниками и ру­синами, обитавшими вдоль левого берега Дуная и на юге Пру-то-Днестровского междуречья. Значительная часть этой терри­тории в то время принадлежала Венгрии ³². После монгольского нашествия Венгерское королевство потеряло власть над этим обширным районом, который полностью попал под контроль монголов³³. Источники сообщают о значительных опустошениях, произведенных здесь армиями Бату, что привело к резкому со­кращению населения³⁴. Такая ситуация во многом способство­вала распространению власти Ногая. Без особого труда ему удалось в 60—70-е годы XIII в. значительно расширить грани­цы своих владений к западу вдоль левого берега Дуная. В ре­зультате монгольские кочевья распространились на Бэрэганскую степь, располагавшуюся за р. Сирет, и далее к западу, на бас­сейн левого притока Дуная — Олта ³⁵. Для сдерживания даль­нейшего проникновения монголов венгры восстановили на ле­вом берегу Дуная крепость Турну-Северин, занимавшую выгод­ное положение между рекой и южными отрогами Карпат, за­пирая выход на запад из Нижнедунайской низменности ³⁶. В ре­зультате столь значительного продвижения на запад Ногай по­лучил возможность оказывать непосредственное давление и влияние на соседние государства. Этого удалось избежать лишь защищенной Карпатами Венгрии, хотя монголы во второй поло­вине XIII в. совершили на нее несколько походов. Зато государ­ствам, располагавшимися южнее Дуная, пришлось признать за­висимость от Ногая. В первую очередь это относится к Бол­гарии, неоднократно подвергавшейся нападениям объединен­ных сил Византии и Золотой Орды³⁷. Если в 1264 г. византий­ский историк отмечал, что болгары имеют самостоятельное уп­равление, «так как не совсем пока подчинил их себе Ногай»³⁸, то в начале 80-х годов положение резко меняется. Зависимость от Ногая со всеми вытекающими отсюда политическими и эко­номическими последствиями признают Тырновское царство, а затем Видинское и Браничевское княжества^3S. Значительное расширение границ Золотой Орды вдоль левобережья Дуная на запад позволило оказывать давление и на Сербию. В резуль­тате король Сербии около 1292 г. вынужден был признать себя вассалом Ногая и отослать к нему в качестве заложников свое­го сына и видных бояр ⁴⁰.

В 70-е годы XIII в. владения Ногая, представлявшие собой самый западный улус Золотой Орды, простирались вдоль ле­вого берега Дуная от венгерской крепости Турну-Северин до Днестра. Южная граница собственно ордынских земель прохо­дила по Дунаю, северная была ограничена предгорьями Кар­пат. Местное валашско-молдавское население в это время под давлением монголов расселилось в трудно доступные для ко­чевников горные районы Карпат, где укрепилось в редких на­селенных пунктах⁴¹. О малочисленности местного населения в XIII в. можно судить по результатам поездки папского легата в 1279 г. в бывшую Милковскую епископию, располагавшуюся в восточном Прикарпатье. Посол, прибывший «в пределы та­тар» нашел городок Милков (западнее р. Сирет) разрушенным, за прошедшие после монгольского нашествия 37 лет здесь не было проведено никаких восстановительных работ. Католиче­ское же население в нем полностью отсутствовало *^г.

В настоящее время нет каких-либо веских данных, позво­ляющих отнести к золотоордынской территории и находившую­ся за Дунаем Добруджу как это предполагают Г. Б. Федоров и Л. Л. Полевой. Болгария действительно была вынуждена пла­тить монголам дань и довольно часто подвергалась их нападе­ниям, чему в немалой степени способствовала политика Визан­тии. Однако конкретных и бесспорных сведений о том, что вла­дения Золотой Орды распространялись и на правый берег Ду­ная, принадлежавший болгарам, в письменных источниках не содержится. Известные к настоящему времени нумизматические материалы также не подтверждают этого Ч Отдельные редкие находки золотоордынских монет, встречающиеся вдоль правого берега Дуная, например при раскопках Исакчи (древнего Но-виодунума) **, являются обычными для приграничной полосы двух государств.

Политическая ситуация, существовавшая во второй половине XIII в. на юго-западных рубежах Золотой Орды, способствова­ла стабильной безопасности этих границ. Внутреннее состояние Болгарии характеризуется незатихавшей борьбой за власть различных феодальных группировок и мощными народными восстаниями ⁴⁸. Венгерское королевство также испытывало круп­ные внутренние потрясения, связанные с сепаратизмом феода­лов, расколовших государство на несколько независимых вла­дений ⁴⁷. Отсутствие в регионе достаточно сильного противника, способного дать отпор грабительским устремлениям монголов, делало их полными хозяевами в этой части Европы. Такое по­ложение способствовало усилению экспансионистской и сепа­ратистской политики крупного золотоордынского феодала Но-гая, обосновавшегося здесь. Явная тяга Ногая к политическому отделению от Золотой Орды позволила выдвинуть предположе­ние о расколе государства на две части: восточную — под вла­стью хана и западную — его всесильного темника⁴⁸. Фактиче­ски это действительно так и было; больше того — Ногай оказы­вал очень сильное влияние на самих ханов и их политику. Од­нако юридического отделения его улуса от остальной террито­рии государства не произошло, каких-либо границ в связи с этим установлено не было и между обеими частями существо­вали постоянные, хотя и довольно напряженные связи. Фор­мально улус Ногая на всем протяжении его существования ос­тавался частью государственной территории Золотой Орды, где проводилась самостоятельная внутренняя и внешняя поли­тика, часто шедшая вразрез с действиями сарайских ханов.

Определение северных рубежей владений Ногая в районе Сирето-Днестровского междуречья связано с трудностями, вызванными отсутствием сведений в источниках. Летописи, рас­сказывающие о возникновении Молдавского княжества в XIV в. в восточном Прикарпатье, туманно сообщают о пустынных мес­тах «во край татарьских кочевнищь»⁴⁹. Судя по дальнейшему тексту⁶⁰, эти окраины находились западнее верхнего и среднего течения р. Сирет, которая в этом районе служила рубежом зо­лотоордынских владений. Гористые местности к западу от этой реки были неудобными для кочевников и не представляли для них интереса в отличие от ее низовий, занимавших окраину Бэрэганской степи. Северная часть Пруто-Днестровского меж­дуречья, включающая верхнее течение Реута, также оставалась за пределами владений монголов. Выявленные к настоящему времени золотоордынские поселения сосредоточены в основном в южной и центральной частях современной Молдавии и не за­ходит далеко к северу⁵¹.

Выше уже говорилось о том, что степные пространства меж­ду Днестром и Днепром в XIII в. с самого образования Золотой Орды входили в ее состав. В бассейне Южного Буга монголь­ские кочевья распространялись к северу, захватывая нижнее течение его левого притока — Синюхи. Они, видимо, доходили до южных границ современных Винницкой и Черкасской обла­стей, т. е. до среднего течения Южного Буга ⁵². Выше золото-ордынская территория не распространялась.

Особое положение сложилось в 50-е годы XIII в. в некото­рых районах и городах верховьев Южного Буга и среднего те­чения Днестра. Непосредственно в золотоордынскую террито­рию эти области не входили, но, судя по сообщениям летопи­сей, их административно-политическое положение было свое­образным, отличаясь от сопредельных владений галицких кня­зей. В первую очередь это относится к г. Бакоте *, несколько ранее игравшему роль центра галицкого Понизья ^53_54. По сооб­щению Ипатьевской летописи, в середине 50-х годов сюда сприе-хаша татаре», которые местного правителя Милея с полного его согласия сделали баскаком ⁵\ в результате чего Бакота, по-видимому с определенным сельским округом, перестала непо­средственно подчиняться галицким князьям, чего и добивался ее правитель Милей. Попытка князя Даниила и его сына Льва воздействовать на Милея имела временный и непродолжитель­ный успех, после чего последний вновь предпочел служить мон­голам ^м. В результате Бакота на какое-то время сделалась ад­министративным центром баскачества с русским населением, представляя собой 'своеобразную буферную зону между галиц-кими и золотоордынскими владениями, в политическом отноше­нии подчинявшуюся монголам. О длительности существования такой ситуации судить трудно, так как дальнейшая судьба Ба-коты на страницах летописи не отражена. Можно лишь пред­положить, что энергичный Даниил при первом же удобном слу­чае постарался восстановить здесь свою власть.

Находившаяся в верховьях Южного Буга Болоховская зем­ля также не входила непосредственно в состав территории Зо­лотой Орды. Однако летопись сообщает о живших здесь «людях

* Городище его находится на левом берегу Днестра, у современного села Ба­кота Каменец-По.^лолы"ксго р-на Хмельницкой обл.

татарских» и городах «сидящих за татары» ^Б7. В данном случае это свидетельствует не о распространении золотоордынской территории так далеко на север, а о существовании на русской территории особого анклава, в административном и политиче­ском отношении полностью подчинявшегося монголам. Это бы­ло вызвано скорее всего попыткой болоховских князей сохра­нить свои небольшие владения от посягательств со стороны Галицко-Волынского княжества. Летописи и археологические исследования показывают, что ориентация на поддержку мон­голов не дала желаемых результатов и Болоховская земля как автономная политическая единица прекратила свое существо­вание в 60-х годах XIII в. ⁶⁸

Изложенный материал с очевидностью свидетельствует, что в 50—60 годах XIII в. в описываемом регионе находились по крайней мере две особые буферные зоны с русским населением и на русской территории, но возглавлявшиеся администрацией, полностью зависимой от Золотой Орды.

Проведение пограничной линии Золотой Орды с Русью в бассейне Днепра может быть сделано на основании сообщений Плано Карпини, проехавшего вниз по реке в феврале 1246 г. Выехав из Киева, он прибыл «к некоему селению по имени Канов, которое было под непосредственной властью татар»⁵⁹. По единодушному мнению всех исследователей, это селение отождествляется с современным городом Каневом, находящим­ся на Днепре в 120 км южнее Киева. Далее путешественники отправились к другому селению, «начальником коего был алан по имени Михей»⁶⁰. 19 февраля Михей с Карпини выехали вниз по льду замерзшего Днепра, и к вечеру 23 февраля они достигли первой монгольской заставы в открытой степи⁶¹. В этом рассказе в первую очередь обращает на себя внимание то, что между Киевом и монгольскими кочевьями, с которых и начиналась территория Золотой Орды, существовала особая полоса, находившаяся «под непосредственной властью татар», но все же не включавшаяся в границы их государства. Протя­женность ее с севера на юг была довольно значительной, так как путешественники ехали по ней минимум 6 дней, что может составить около 200 км. К тому же само селение Канов вряд ли было северной границей этой полосы, скорее всего, она про­ходила несколько выше по Днепру. Об этнической принадлеж­ности обитавшего здесь населения Карпини не упоминает, но, учитывая, что сами монголы впервые встретились на его пути значительно южнее селения Михея, можно не сомневаться в его русском происхождении. Очевидно, это была особая, буферная зона, тянувшаяся вдоль пограничной полосы между русскими и золотоордынскими владениями. Характерную черту ее состав­ляло отсутствие русской княжеской администрации, заменен­ной ордынскими баскаками или откупщиками сбора дани. Замечание Карпини о непосредственной власти монголов, рас­пространявшейся на эту территорию, в значительной степени напоминает и соответствует русскому летописному сообщению о городах, «сидящих за татары»^м.

Наличие подобных буферных зон в сопредельных районах, видимо, было характерным явлением для русско-ордынского по-граничья второй половины XIII в., в особенности же для его лесостепных пространств. Основные причины, вызвавшие их по­явление, можно свести к резкому сокращению здесь населения после монгольских походов 1237—1240 гг., частично уничто­женного или угнанного в плен, а частично переселившегося в северные, более спокойные области. Владевшие такими уделами русские князья в результате оказались, с одной стороны, в опасном соседстве с монголами, что было чревато не только полной политической зависимостью, но и постоянной угрозой полного хозяйственного разорения. С другой стороны, эконо­мическая основа жизни этих районов была не просто подорва­на, а требовала огромных усилий для ее возрождения, что явно не соответствовало численности оставшегося здесь населения. В результате некоторые князья оставляют свои уделы, пред­почитая служить у более крупных феодалов. Примером в этом отношении может стать князь Юрий Поросьский, находившийся на службе у Владимира, а затем Мстислава⁶³. Владения же его в бассейне правого притока Днепра — р. Рось перешли в ведение золотоордынской администрации. Территориально они размещались ниже Канева, т. е. в полном соответствии с дан­ными Карпини, позволяющими очертить границы буферной зоны между Русью и Золотой Ордой в этом регионе. Данные Лаврентьевской летописи дают возможность конкретизировать и несколько расширить к северу пределы рассматриваемой буферной зоны, включив в нее находившийся на левобережье Днепра Переяславль. Основанием для такого вывода служит сообщение о поездке в 1250 г. князя Даниила к Бату. Выехав «в лодьи» из Киева, он достиг Переяславля, где его «стретоша татарове»^м. Предположение о том, что монголы находились здесь лишь временно, совершая свои обычные кочевые пере­движения в поисках хороших пастбищ, вряд ли будет право­мерным. Согласно сообщению Карпини. они в летние месяцы поднимались вверх по течению Днепра, Дона и других рек, а к осени уходили на юг, к морю⁶⁵. Поездка же Даниила нача­лась в день св. Дмитрия (26 октября), т. е. в Переяславле он мог быть глубокой осенью, в начале ноября, когда все мон­гольские стада уже откочевали в южные широты. Отсюда мож­но предположить, что Даниил встретился в Переяславле с ка­ким-то стационарным контингентом монгольской администра­ции, постоянно пребывавшей в городе. Включение Переяславля именно в буферную русско-золотоордынскую зону подтверж­дается и тем, что улус Куремсы, куда затем направился Дани­ил, располагался на каком-то расстоянии от этого города («от-тоуда же еха к Коуремесе»").

Вышеприведенный рассказ Карпини позволяет установить и северную границу золотоордынских владений. Поездка от селе­ния Михея до первой монгольской заставы в степи заняла пять дней (19—23 февраля) ⁶⁷, за это время путешественники могли проделать около 150 км. К сожалению, со слов Карпини нельзя локализовать местонахождение поселка, из которого он выехал, так как в рассказе не сообщается, сколько дней до него ехали от Канова. В результате район расположения первой монголь­ской заставы может быть определен лишь с относительной точ­ностью. Допуская, что селение Михея находилось в 2—3 днях пути к югу от Канова, можно вычислить, что первая встреча Карпини с монголами произошла в междуречье Псёла и Ворск-лы. Такой вывод подтверждается и тем, что северная граница степной зоны совпадает с нижним течением р. Псёл. Степь занимает междуречье Псёла и Ворсклы лишь в их нижнем те­чении, далее же к северо-востоку земли вдоль этих рек не пред­ставляли интереса для кочевников. Природные особенности среднего течения Ворсклы способствовали тому, что она была прекрасным естественным рубежом, издавна отделявшим рус­ские земли от владений кочевников^м. Опираясь на сведения Карпини и ландшафтно-растительную ситуацию региона, север­ную границу собственно золотоордынской территории на лево­бережье Днепра можно провести по нижнему течению р. Псёл с последующим отступлением ее к югу в среднем течении р. Ворсклы и далее на восток вдоль ее левого берега. Район современных городов Полтавы и Харькова еще в XVII в. был покрыт непроходимыми лесами, являвшимися «верною защи­тою от татар»⁶⁹. Наличие здесь значительных площадей, за­нятых густыми лесами, может служить определенным указа­нием (при отсутствии других источников) на то, что границу Золотой Орды можно провести несколько южнее Харькова.

Широко известный летописный рассказ о конфликте между курскими князьями и баскаком Ахматом в 1283—1284 гг. по­зволяет судить не только о южных окраинах русских земель в этом регионе, но и о попытках монголов распространить на них свою власть. В данном случае откупщик Ахмат попытался создать на территории Курского княжества такую же буфер­ную зону, как и в районе южнее Киева.не подчинявшуюся рус­ской администрации. Для этого Ахмат основал две слободы «в отчине Олга, князя Рыльскаго и Ворголскаго»⁷⁰, куда доволь­но быстро стеклось окрестное русское население, привлеченное, видимо, определенными экономическими выгодами. Обе слобо­ды, располагавшиеся непосредственно под Курском, локализо­ваны Ю. А. Александровым-Липкингом на основе находок зо­лотоордынской поливной керамики.

Одна из них находилась в 18 км восточнее Курска на пра­вом берегу р. Рати (Бесединское городище). Остатки другой обнаружены у с. Лебяжьего на правом берегу Сейма под Кур­ском⁷¹. Русские князья Олег и Святослав не могли примирить­ся с отливом населения из их владений и приняли меры к его возвращению и уничтожению слобод. В рассказе о дальнейшем течении обострившегося и затянувшегося конфликта особый интерес представляет упоминание о «Вороножьскых лесех»⁷², относимых летописцем к русским владениям. Мнение о том, что эти леса находились в бассейне р. Воронеж⁷³, представля­ется маловероятным: во-первых, из-за значительной отдаленно­сти от Курска (более 200 км); во-вторых, отнесение района р. Воронеж к русской территории не только в XIII в., но даже и в XIV в., не подтверждается никакими источниками. Скорее всего, Вороножские леса находились севернее Курска, где на­чинался обширный лесной массив, тянувшийся в направлении Брянска.

Летописный рассказ об Ахматовых слободах показывает, что буферная зона с монгольской администрацией вдоль рус­ско-ордынских границ не представляла собой непрерывной по­лосы, а существовала лишь в отдельных порубежных районах. Заинтересованность в создании и сохранении таких зон прояв­ляла не золотоордынская кочевая аристократия, владевшая обширными степными улусами, отвечавшими всем требованиям скотоводческого хозяйства, а определенная чиновничья прослой­ка, действовавшая в сфере откупов и сбора дани. В связи с этим нельзя не обратить внимание на то, что упомянутые в источниках откупщики и высшие административные чиновни­ки, находившиеся на собственно русской или буферной терри­тории, были немонгольского происхождения. Карпини сообщает о начальнике селения алане Михее⁷⁴; русская летопись харак­теризует откупщика Ахмата как «бесерменина» ⁷⁵. Имя его ука­зывает на то, что он был мусульманином, скорее всего хорез-мийского происхождения (в Золотой Орде мусульманство ста­ло государственной религией лишь в XIV в., во время правле­ния Узбека).

Неудачная попытка создать буферную русско-ордынскую зону на территории Курского княжения показывает, что в этом районе северная граница Золотой Орды проходила значитель­но южнее Курска, в пределах современной Белгородской обл. В таких случаях земли русских княжеств не отделялись от тер­ритории Золотой Орды четко обозначенной пограничной линией. Между русскими и монгольскими владениями обычно находи­лась своеобразная нейтральная полоса, использовавшаяся по­очередно в хозяйственном отношении. Такое состояние погра­ничной полосы нашло отражение в более поздних документах XVI—XVII вв., когда русское население, осваивавшее пристеп-ное пространство, получало в пользование обширные земель­ные участки, называвшиеся «юртами»⁷⁶. Этот термин, явно унаследованный от монголов, стал обозначать особый тип уго­дий, предназначенных не для земледелия, а исключительно для охоты, рыболовства, бортничества и запаса кормов.

Вопрос о проведении русско-ордынской границы XIII в. в бассейне верхнего течения Дона приобретает особую слож­ность из-за недостаточности сведений в письменных источни­ках этого времени. Однако пограничную ситуацию рассматри­ваемого региона в значительной степени можно реконструиро­вать путем экстраполяции данных XIV в. Правомерность тако­го приема основывается на отмечаемой всеми исследователями стабильности русско-ордынского пограничья в Х1П—XIV вв. Определенные изменения и расширение территории в пользу русских княжеств источники фиксируют лишь в конце XIV— XV в., что позволяет более поздние сведения использовать при реконструкции границы XIII в. Наиболее важные и интересные факты по рассматриваемому вопросу нашли отражение в ряде духовных и договорных грамот великих и удельных князей XIV—XV вв.

В духовной грамоте Ивана Даниловича Калиты в специаль­но выделенном пункте подчеркивается, что монголы имеют определенные права на какие-то русские волости, которые они могут отторгнуть от владений великого князя («ци имуть иска-ти татарове которых волостии, а отоимуться...»⁷⁷). Конкрет­ное перечисление этих волостей приводится в более поздней (ок. 1358). духовной грамоте великого князя Ивана Ивановича. Как о вполне реальной возможности здесь говорится, что мо­гут «искати из Орды Коломны, Лопастеньских местъ или от-меньных местъ рязанских», причем допускается даже изъятие этих территорий из-под власти московского князя («а по гре­хом, ци отимется которое место)...»⁷⁸). Приведенные тексты показывают, что в XIV в. на русской территории имелись райо­ны, принадлежность которых московским князьям с право­вой точки зрения того времени оспаривалась Золотой Ордой. Такая ситуация могла сложиться лишь в том случае, если в не­далеком прошлом они находились под непосредственной ада-стью монголов. Это предположение подтверждается и упоми­нанием в грамоте 1390 г. особого коломенского посла, «коли еси был в своей очине» ^7в. Прямое название Коломны «очиной» посла указывает на то, что город находился под монгольской юрисдикцией еще в XIII в. и, видимо, до времени правления Ивана Калиты передавался в качестве наследственного владе­ния крупной феодальной золотоордынской семьи, наделенной баскаческими функциями.

Непосредственное отношение к разбираемому вопросу имеет и упоминающаяся в ряде документов Тула. Этот город фигури­рует исключительно в договорах, заключавшихся московскими князьями с рязанскими, причем каждый раз оговариваются, его особое положение и отказ обоих княжеств от притязаний на Тулу⁸⁰. Впервые особое положение Тулы оговорено в договоре Дмитрия Ивановича с князем рязанским Олегом Ивановичем, заключенном в 1382 г. В нем подтверждается оставление за городом того же статута, который был при жене Джанибека

Тайдуле, когда Тулой ведали баскаки Судя по тексту дого­вора, московские и рязанские владения не находились в непо­средственной близости с самой Тулой, оставляя вокруг нее зна­чительный район, соединявшийся на юге со степными монголь­скими кочевьями. Ссылка в тексте договора на Тайдулу содер­жит определенный намек на то, что после ее убийства в 1300 г.⁸² на территории тульского баскачества произошли изме­нения, приведшие к заметному ослаблению здесь власти золото­ордынских чиновников. А это в свою очередь вызвало столкно­вение интересов Москвы и Рязани, претендовавших на тульские земли. В связи с этим нужно отметить, что в ряде договоров московских князей с серпуховским Владимиром Андреевичем обязательно фигурирует статья, в которой упоминаются «наши ординци и делюи» ⁸³. Постоянное включение такой статьи в до­говоры именно с серпуховским князем не случайно и указывает па то, что эта категория населения проживала по соседству с его владениями. Причем ордынцы и делюи не принадлежали исключительно серпуховским князьям (ибо постоянно характе­ризуются как «наши», т. е. обеих договаривающихся сторон), а в равной степени и московским. Это может свидетельствовать в пользу того, что они размещались на землях, не подлежав­ших серпуховской юрисдикции. Если же учесть, что термин «де­люи» обозначал специальный контингент тяглых людей, выде­лявшихся для обслуживания золотоордынских послов⁸⁴, то можно допустить, что они жили в пределах тульского баска­чества, имевшего общую границу с серпуховскими землями в районе Оки.

Сведения духовных грамот и княжеских договоров XIV в. прямо указывают на существование на русской территории осо­бой буферной зоны в районе верхнего бассейна Дона и сред­него течения Оки, подобной той, которая была зафиксирована на Днепре при разборе путешествия Карпини. Отнесение ее по­явления к более раннему времени (второй половине XIII в.) не противоречит имеющимся источникам, а полностью подтверж­дается ими. Это вытекает из опасений Ивана Даниловича Ка­литы и его сына за сохранность явно недавно приобретенных земель вдоль левого берега Оки, из упоминаний Коломны в качестве баскакской «очины» и из присутствия баскаков в Туле. Проживавшее здесь русское население находилось под управ­лением золотоордынской администрации. Судя по приведенным источникам, наиболее северным пунктом этого анклава была Коломна, где пребывал особый баскак, или «посол», власть ко­торого не распространялась на тульские пределы. К коломен­скому баскачеству, видимо, относились и упомянутые в духов­ной грамоте великого князя Ивана Ивановича «Лопастеньские места»⁸⁵, располагавшиеся неподалеку, у левого притока Оки— Лопасни*⁶. Конец монгольского управления этими землями связан с деятельностью Ивана Даниловича Калиты или — са­мое позднее — его преемника Ивана Ивановича ⁸⁷. С юга к ко­ломенскому баскачеству примыкало тульское, занимавшее район, ограниченный с запада и севера верхним и средним те­чением Оки, а с востока — рязанскими пределами. Выделение его в особую территориальную единицу, имевшую собственную администрацию, подтверждается документальным сообщением о тульских баскаках^м. Юридически этот район на протяжении всего XIV в. считался подвластным Золотой Орде, о чем кос­венно можно судить по договору московского и рязанского кня­зей 1402 г.⁸⁹ Однако практическая власть монголов здесь после событий «великой замятии» в Орде и Куликовской битвы была сведена к минимуму.

Выяснение границы Золотой Орды в районе соприкоснове­ния ее с Рязанским княжеством для XIII в. представляется крайне затруднительным из-за полного отсутствия источников. Можно лишь с большой долей уверенности утверждать, что на юго-западе рязанские земли в это время достигали верховьев Дона, не распространяясь на его правобережье, т. е. террито­рию тульского баскачества. Южная часть рязанских владений после разгрома 1237 г. не достигала верховий Воронежа, огра­ничиваясь междуречьем Прони и Рановы⁹⁰. Судя по источни­кам XIV в., земли междуречья Дона и Воронежа еще длитель­ное время не заселялись, представляя собой пустынную нейт­ральную полосу между русскими и монгольскими владениями. Попытки более точного выяснения золотоордынских пределов в XIII в. путем анализа митрополичьих грамот середины XIV в. о разграничении сфер влияния Сарайской и Рязанской епар­хий не могут быть признаны обоснованными, так как в дан­ном регионе историко-географическая ситуация все же несколь­ко изменилась. Об этом свидетельствуют, в частности, тексты духовных и договорных княжеских грамот, что будет рассмот­рено ниже.

Территорию Рязанского княжества с востока ограничивали р. Мокша и ее приток Цна, за которыми находились простран­ства, заселенные мордовскими племенами. Они размещались в обширном лесном массиве, тянувшемся к востоку от Мокши на 700 км, вплоть до Волги, ширина которого с севера на юг со­ставляла около 300 км ^9|. До настоящего времени на территории Мордовии сохранилось значительное число населенных пунктов с названием Потьма, что значит «далекое место в лесу», «глушь»⁹². Освоение подобных территорий монголов не интере­совало, но проживавшее здесь мордовское население на протя­жении всей истории Золотой Орды, несомненно, находилось под полным политическим влиянием и контролем монголов. Особен­но ярко об этом свидетельствуют события XIV в. Мордовские феодалы постоянно выступали в союзе с монголами, принимая участие в крупных военных акциях против Руси. Согласно со­общению Плано Карпини, мордовские племена были покорены монголами окончательно только после их возвращения из похо­да в Западную Европу⁹³. С этого момента все земли, заселен­ные мордвой, вошли в состав золотоордынского государства. Известные в настоящее время археологические памятники мордвы XIII—XIV вв. (городища, селища, могильники) позво­ляют довольно полно обрисовать территорию ее обитания в это время. Западный район расселения мордовских племен включал бассейны рек Цны, Мокши, Вада⁰⁴; восточный ограничивался левобережьем Суры — бассейны Алатыря и Пьяны ^э5. Северные земли включали южную часть современной Горьковской обл.⁹⁶ Административным центром этого обширного района стал осно­ванный монголами город Мохши, остатки которого сохранились у современного Наровчата (Пензенская обл.) ^эт.

Северная граница Золотой Орды в этом регионе в XIII в., скорее всего, не имела четких очертаний. Этому способствова­ли протяженные лесные массивы, об этом же говорит постепен­ное, но неуклонное продвижение русских в глубь земель право­бережной Оки. Оно началось еще до монгольского завоевания, но несколько сдерживалось противодействием волжских бул­гар ⁹⁸. Труднодоступная лесистая область правобережья Оки, в XIII в. представлявшая собой нейтральную пограничную по­лосу между Русью и Золотой Ордой, превращается во второй половине XIV в. в хорошо освоенные в хозяйственном отноше­нии русские владения. На северо-востоке эта нейтральная по­лоса упиралась в Волгу в междуречье Оки и Суры. С конца XIII в, и на протяжении всего XIV в. она постепенно отодви­гается на восток, приближаясь к левому берегу Суры. Эти из­менения пограничной полосы связаны с интенсивным освоением ее и ростом владений Нижегородского княжества.

Обширный район восточнее Суры (современная Чувашия) в XIII в. находился полностью под властью монголов. ⁹⁹ Иссле­дованные здесь археологические памятники свидетельствуют о присутствии среди местного населения золотоордынской адми­нистрации с XIII в.¹⁰⁰

Государство волжских булгар дважды подвергалось разгро­му монгольских войск: первый раз в 1236 г, и затем после воз­вращения армий Бату из Западной Европы, когда была жесто­ко подавлена попытка булгар освободиться от гнета захватчи­ков ^|01. В результате все бывшие владения булгар превратились з составную часть Золотой Орды без каких-либо намеков на автономию. Более того, в первые годы существования основан­ного Бату государства ханы использовали г. Великий Булгар в качестве временной своей резиденции ¹⁰² вплоть до появления новой столицы в Нижнем Поволжье. Все восточные источники единодушно включают территорию Волжской Булгарии в гра­ницы монгольских владений ^|03. Северные рубежи их в этом ре­гионе для XIII в. проходили в районах правобережья Камы¹⁰⁴.

Проживавшие восточнее булгар башкиры также были по­корены монголами, причем произошло это, по сообщению Кар­пини, уже после возвращения завоевателей из похода на За­падную Европу ¹⁰⁵. В результате все Предуралье к югу от р. Бе­лой и Южный Урал также были включены в территорию Золо­той Орды. Северную линию границы этой части ее владений более точно определить невозможно из-за полного отсутствия каких-либо указаний в источниках.

Нет в источниках конкретных сведений и о северной грани­це Золотой Орды на территории Сибири. С большой долей до­стоверности можно предположить, что здесь ее не было ни в XIII, ни в XIV в. Скорее всего, районы кочевок монголов в этом регионе ограничивались чисто природными условиями, т. е. возможностью пасти скот. Согласно традиционным сооб­щениям арабских и персидских авторов, крайние северо-восточ­ные пределы Золотой Орды включали области Сибирь и Ибирь¹⁰⁶. Восточной границей их называются обычно реки Иртыш и Чулыман ^|07, за которыми уже начинались владения метрополии, зависимые от правительства Каракорума. Осно­вываясь на этом, можно утверждать, что крайнее восточное владение Золотой Орды составляли современные Барабинские и Кулундинские степи. Отсюда граница поворачивала к югу, проходя через предгорья Алтая в направлении к оз. Балхаш. Согласно сообщению Карпини, в районе этого озера находилась ставка брата Бату Орда-Ичена, владения которого также со­ставляли часть улуса Джучи. Восточнее Балхаша начиналась территория, принадлежавшая великому хану ¹⁰⁸.

Южная граница государства на территории Средней Азии определяется суммарно по перечислению приводимых источни­ками крупных городов, располагавшихся в порубежных владе­ниях Золотой Орды. К ним относились Отрар, Сыгнак, Дженд, Сайрам, Хорезм ^|09. Согласно этому перечислению, погранич­ную линию можно провести от Балхаша на запад к южной оконечности хребта Каратау. Далее граница тянулась через район среднего течения Сырдарьи южнее Аральского моря в направлении Хорезма. В пределах Хорезма граница проходила в районе между его главным городом Ургенчем (ныне Куня-Ургенч) и Хивой. Последняя уже не принадлежала Золотой Орде. С севера к Хорезму примыкали обширные пространства плато Устюрт и п-ова Мангышлак.

На западном берегу Каспийского моря южным погранич­ным городом Золотой Орды был Дербент, или, как называют его восточные источники, Железные Ворота (Демиркапу) ^ио. От Дербента граница тянулась вдоль отрогов Кавказского хребта к побережью Черного моря. В XIII в. северокавказские степи полностью находились во власти Золотой Орды, чего нельзя сказать о предгорьях Кавказа. Отдельные горские племена в XIII в. продолжали оказывать завоевателям упорное сопротив­ление. Рубрук особо упоминает о том, что черкесы и аланы в 50-е годы XIII в. еще не были подчинены монголами '". Более того, кавказские народы, в том числе аланы и легзины, в это время совершали нападения на близлежащие золотоордынские улусы, что вынудило монголов установить особые караулы у выходов из ущелий "². О длительности этой борьбы, не позво­лявшей Золотой Орде распространить свою власть в глубь предгорий, свидетельствует поход Менгу-Тимура 1277 г. на ясов (аланов) ^пз. Таманский полуостров в XIII в. был частью Золотой Орды, однако пределы государства в это время не могли распространяться далеко на юг по берегу Черного мо­ря из-за борьбы с непокоренными черкесами. Владения обитав­ших по побережью независимых белых черкесов простирались до окрестностей современного города Туапсе "⁴.

Крымский полуостров с первых лет существования золотоор­дынского государства вошел в его состав. Наиболее надежным свидетельством этого служит сообщение Рубрука "\ пересек­шего его в апреле 1253 г. с юга на север. Судя по наблюдениям путешественника, сами монголы расположились в степных райо­нах полуострова, обложив обитателей горной части данью. Юж­ное побережье Крыма и его горный район в XIII в. представ­ляли собой целый ряд обособленных, полузависимых от монго­лов владений. В первую очередь нужно назвать г. Кафу, где с 60-х годов XIII в. утвердилась генуэзская торговая коло­ния "^в. Расцвет ее относится к следующему столетию. Западнее Кафы находилась Солдайя (Сурож, Судак), где в 1253 г. по­бывал Рубрук"⁷. Судя по его сообщению, город в то время пользовался определенной автономией, за что приходилось пла­тить дань хану Бату. В юго-западной горной части Крыма су­ществовало небольшое княжество Феодоро, имевшее выход к морю "⁸. Несколько севернее располагался также не подчи­ненный монголам город Кырк-Ер (совр. Чуфут-Кале) "⁹, у ко­торого, по-видимому, имелась небольшая сельская округа. Все эти карликовые владения итальянцев и местных феодалов на­ходились в полузависимом состоянии от власти золотоордын­ских ханов и неоднократно подвергались нападениям монголь­ских армий. Тем не менее они существовали довольно длительное время, и в XIV в. некоторые из них пережили короткую, но бур­ную пору расцвета. Связано это было с оживлением внешней и транзитной торговли с Западной Европой и Востоком, в ко­торой Золотая Орда была крайне заинтересована. Границы этих небольших владений окончательно сформировались в XIV в., для более раннего времени упоминания о них в источ­никах носят в основном общий характер.

На протяжении всего XIII в. Золотая Орда представляла собой одно из мощнейших государств Европы и Азии. Полити­ческая обстановка, сложившаяся после завоеваний чингизидов первой половины XIII в., в первую очередь характеризуется от­сутствием на обоих континентах сильных противников, способ­ных вести длительную борьбу с монголами. Сами же золото-ордынские феодалы во главе с ханами продолжали экспан­сионистскую политику, постоянно организуя кратковременные военные походы в пределы Руси, Литвы, Польши, Венгрии, Болгарии и даже Византии. Эти экспедиции носили характер кратковременных набегов с чисто грабительскими или каратель­ными целями. Они не приводили к приращению территории го­сударства и изменению его границ. Исключением из этого пра­вила были военные действия в районе Кавказа. Вражда между наследниками Бату и хулагуидским Ираном, разгоревшаяся при хане Берке, превратилась в затяжную войну, в результате ко­торой золотоордынские войска на короткое время захватывали Азербайджан и опустошали отдельные районы Грузии. Однако в конечном итоге они так и не сумели в XIII в. удержать за собой эти области. Небольшое увеличение золотоордынской территории произошло лишь на Северном Кавказе после похода Менгу-Тимура 1277 г., когда были разгромлены аланы и, по-ви­димому, некоторые другие горские народы. В целом же терри­тория и границы государства в XIII в. оставались неизменны­ми. При этом внутри самого Улуса Джучи все с большей силой начали проявляться сепаратистские тенденции феодальных группировок, способствовавшие первым крупным земельным потерям. К концу XIII в. Золотой Орде внешне удалось сохра­нить государственное территориальное единство, избежав ак­тивного закрепления политического и экономического раскола, вызванного действиями беклярибека Ногая¹²⁰. Вся его политика в последней четверти XIII в. вела к полному обособлению от власти сарайских ханов и созданию собственного независимого государства. Разгром армии Ногая ханом Токтой и гибель са­мого беклярибека не только ликвидировали опасность раско­ла, но и способствовали сокращению владений Золотой Орды.

ТЕРРИТОРИЯ И ГРАНИЦЫ ГОСУДАРСТВА В XIV в.

В первой половине XIVb. Золотая Орда достигла вершины политического могущества и экономического расцвета. Правле­ние Узбека (1312—1342 гг.) характеризуется разносторонними дипломатическими связями и бурным расцветом внешней тор­говли со странами Востока и Запада. Введение мусульманства благотворно отразилось на общем уровне культурной жизни, способствовало развитию городов и увеличению их числа. Одна­ко попытки Узбека расширить территорию государства особого успеха не имели. Это удалось осуществить, да и то на короткое время, лишь правившему после него Джанибеку (1342— 1357 гг.). Дальнейшее течение золотоордынской истории прини­мает столь резкий поворот, что государство оказывается на грани полного политического краха и территориального раз­вала. Спасли его от этого лишь щедрая помощь Тимура и энергичные действия Тохтамыша, занявшего престол в 1380 г. Новый хан предпринимал отчаянные усилия для воссоздания былой военной мощи и политического влияния Золотой Орды на международной арене. В определенной мере и на неболь­шой срок эти попытки привели к военным и дипломатическим успехам. Необратимые качественные изменения, приведшие к окончательному развалу некогда грозной державы, произошли в последнее десятилетие XIV в. в результате двух подохов Ти­мура. Дальнейшие попытки возрождения государства захлест­нула междоусобная борьба феодальных группировок, законо­мерно приведшая к образованию нескольких независимых ханств.

Самое начало XIV в. ознаменовалось для Золотой Орды некоторым сокращением территории на западных границах, что явилось прямым следствием победы Токты над Ногаем в 1300 г.¹²¹. Гибель самого Ногая и разгром его армии резко из­менили соотношение сил монголов и местного населения, про­живавшего на южных склонах Карпат и в районах левобережья Дуная. В результате самая западная часть бывшего улуса Но­гая— Северинский Банат — в 1307 г. оказалась во власти Венгерского королевства ^т. Области между Карпатами и лево­бережьем Дуная вплоть до р. Сирет на востоке начали осваи­вать волохи, положившие начало Мунтянскому княжеству^|23. В результате западные границы Золотой Орды переместились в междуречье Прута и Сирета. Это хорошо подтверждается и иллюстрируется нумизматическим материалом. Ареал интен­сивного обращения серебряных и медных золотоордынских мо­нет в XIV в. на западной окраине государства ограничивается Пруто-Дпестровским междуречьем '**. Находки джучидских мо­нет в районах западнее Прута до предгорий Карпат единич­ны ¹²⁵. Крайне небольшое количество их известно на террито-пии современной Румынии, вдоль левого берега Дуная, где из­редка встречаются только серебряные монеты. Характерное от­сутствие медных монет также свидетельствует о том, что ме­стная мелкая торговля была вне сферы влияния Золотой Орды ^|26. Археологические раскопки и разведки выявили в бас­сейнах рек Днестра, Прута и Сирета многочисленные оседлые поселения с характерными чертами золотоордынской синкрети­ческой культуры ¹²⁷. Подавляющее большинство их располага­ется между Днестром и Прутом, но несколько золотоордынских населенных пунктов открыты и в междуречье Прута и Сирета. По всей видимости, р. Сирет и была тем рубежом, далее ко­торого к западу собственно золотоордынских поселений не су­ществовало. Район к западу от Сирета, непосредственно сопри­касавшийся с золотоордынскими владениями, являл собой ха­рактерный пример нейтральной пограничной полосы, хозяйст­венное освоение которой велось крайне медленно из-за опасной близости монголов¹²⁸. Частые военные нападения монголов, предпринимавшиеся с грабительскими целями, привели к кон­центрации местного населения в труднодоступных горных и лес­ных районах. Западные соседи Золотой Орды постоянно руко­водствовались принципами осторожности и нежеланием иметь близко соприкасавшиеся с монгольскими владениями гра­ницы ¹²⁹.

Южная граница Золотой Орды в этом регионе, так же как и в XIII в., проходила по нижнему течению Дуная, за которым находилась раздробленная на отдельные княжества Болга­рия ¹³⁰. Территориальные утраты в начале XIV в. на западных рубежах не вызвали со стороны сарайских ханов каких-либо особых действий, направленных на возвращение левобережья Дуная и Бэрэганской степи. Поставленный в начале XIV в. правителем бывшего улуса Ногая сын хана Токты Тукулбу-га¹³¹ удовлетворился землями Пруто-Днестровского между­речья. В источниках нет сведений о том, что он пытался вер­нуть потерянные районы Нижнедунайской низменности. В пер­вую очередь это свидетельствует об активизации волошского населения, начавшего активное освоение этих районов Кос­венно это может указывать также и на то, что территории вдоль Дуная к западу от Сирета были захвачены и освоены самим Ногаем в 60—70-е годы XIII в., действовавшим с основ­ного плацдарма, находившегося в Пруто-Днестровском меж­дуречье. В таком случае они могли расцениваться центральным правительством как собственное (личное) приобретение вла­дельца улуса, а не как принадлежащие хану земли государства, вошедшие в его состав сразу же после окончания похода 1242 г. Скорее всего, сарайские ханы именно поэтому и не предприня­ли никаких мер для их возвращения.

Описанное выше сокращение владений Золотой Орды на западе было единственной крупной территориальной потерей начала XIV в. Что же касается остальной территории и гра­ниц государства, то на протяжении всей первой половины XIV в. они не претерпевают каких-либо заметных изменений в сторону увеличения или сокращения. Северные районы, погра­ничные с русскими землями, в этот период сохраняются в об­рисованных пределах XIII в. При этом, однако, нельзя гово­рить о полной стабильности русско-золотоордынского погра-ничья. Именно в эти годы, характеризующиеся значительным по сравнению с предыдущим временем уменьшением военной активности монголов в северном направлении, отмечается по­степенное хозяйственное освоение русскими порубежных райо­нов. Процесс этот менее заметен (и, видимо, был менее интен­сивен) на линии соприкосновения степей и лесостепей, где в летний период постоянно находились монгольские кочевья. В отличие от них сравнительно быстрыми темпами шло освоение русским населением лесистых пространств, где монголы по­являлись только в силу особой необходимости. Наиболее ярким примером в этом отношении могут служить земли на право­бережье нижнего течения Оки, примыкавшие к владениям Ни­жегородского княжества. К сожалению, имеющиеся в источни­ках данные не позволяют проследить этот процесс поэтапно, так как фиксируют лишь его конечный результат.

В районах Волжской Булгарии и Приуралья на протяжении первой половины XIV в. также не отмечается значительных территориальных изменений. Основные пограничные рубежи со­храняются здесь в пределах, зафиксированных в XIII в. Судя по сообщениям арабских географов и историков, помещающих восточные пределы государства в районе рек Иртыша и Чулы-мана ¹³³, эти границы в рассматриваемый период также не пре­терпели изменений. Отрезок границы, проходившей по терри­тории Средней Азии, также не подвергся особым изменениям. Озеро Балхаш отделяло государство от находившегося южнее Могулистана ¹³⁴. Район среднего и нижнего течения Сырдарьн С городами Отрар, Сайрам, Сыгнак, Дженд составлял главную часть владений ханов Кок-Орды ¹³⁵. Одним из важных в куль­турном и хозяйственном отношении был улус Хорезм, до 60-х годов XIV в. являвшийся составной частью Золотой Орды ^|36. На Кавказе восточным опорным пунктом границы продолжал оставаться Дербент. Захваты Узбеком и Джанибеком Азер­байджана и северного Ирана носили кратковременный харак­тер, поэтому граница большую часть времени их правления про­ходила через Дербент и Северный Кавказ. Крым на протяжении всего XIV в. находился под властью Золотой Орды, но здесь продолжали существовать небольшие самостоятельные анклавы с итальянским и греческим населением.

С самого образования Золотой Орды и до конца 50-х годов XIV в. территория и границы государства претерпели мини­мальные изменения. Немаловажную роль в сохранении такой стабильности сыграли внешнеполитические факторы: феодаль­ная раздробленность и отсутствие сильных соперников-соседей. При этом нельзя забывать, что экономическое и политическое развитие последних во многом сдерживалось специально на это направленной золотоордынской политикой. Сама Золотая Орда в первой половине XIV в. достигла зенита могущества и рас­цвета при ярко выраженном усилении центральной власти ха­нов. Однако к концу 50-х годов положение в самом государстве резко изменилось. На первый план выступают внутренние про­блемы, связанные с сепаратизмом крупных феодалов ¹³⁷. Насту­пивший период сумятицы и междоусобной борьбы привел к развалу государства и крупным территориальным потерям. В течение 20 лет (60—70-е годы XIV в.) золотоордынские феода­лы полностью были поглощены внутренней борьбой за власть в государстве, не уделяя внимания отдаленным окраинным улусам. Сложившейся ситуацией воспользовались ближайшие соседи монголов, предприняв энергичное наступление на окраин­ные районы государства.

В 60-е годы XIV в. произошли крупные территориальные изменения в западных районах Золотой Орды, имевшие необра­тимый характер. Первое из них тесно связано с образованием в восточном Прикарпатье около 1359 г. новой политической еди­ницы — Молдавского княжества ¹³⁸. Ко времени его возникно­вения Пруто-Днестровское междуречье представляло собой окраинный западный улус Золотой Орды, хорошо освоенный в хозяйственном отношении ^|3в. В южной, степной, части этого района располагались кочевья, в северной — жило оседлое на­селение, размещавшееся в основном в небольших поселках¹⁴⁰. Археологическое обследование показало, что золотоордынские поселения были довольно густо распределены между Днестром и Прутом, а также к западу от Прута, до рек Бырлад и Си-рет^|41. Молодое Молдавское княжество, удачно использовав внутригосударственную сумятицу в Золотой Орде, предприня­ло наступление на восток, закончившееся полным выдворением монголов за Днестр. Материалы раскопок показывают, что все золотоордынские населенные пункты (поселки, деревни и го­рода) были уничтожены на этой территории в результате воен­ных действии в 60-е годы XIV в.¹⁴² Вынужденное отступление монголов за Днестр подтверждают и данные нумизматики: зо­лотоордынские монеты на территории Молдавии исчезают в 60-х годах XIV в.¹⁴³ Потеря Золотой Орды самого западного улуса привела к крутому изменению политической ситуации в данном регионе, открыв широкие возможности для политиче­ского развития местных народов.

Несколько восточнее описанного региона, в междуречье Дне­пра и Днестра, в это же время монголам был нанесен еще один ощутимый удар. В 1363 г. объединенная армия местных феода­лов была разгромлена литовским князем Ольгердом в битве у речки Синие Воды (ныне Синюха), левом притоке Южного Буга^|44. Одним из последствий сражения явилось освобожде­ние подольских земель от уплаты дани Золотой Орде. Судя по сообщению летописи, Ольгерд не удовольствовался победой в одном сражении, а предпринял рейд в глубь степей, преследуя разрозненные монгольские отряды. В результате его войска достигли района Белобережья, располагавшегося между дне­провскими порогами и устьем Днепра ¹⁴⁵. Краткость летописно­го сообщения не позволяет категорично утверждать, что после этого похода междуречье Днепра и Днестра было полностью освобождено от монголов. Однако несомненно, что военные ус­пехи Ольгерда крайне осложнили их положение в этом райо­не, по меньшей мере значительно оттеснив кочевья к побе­режью моря. Об утверждении литовского влияния на этой тер­ритории свидетельствует и тот факт, что несколько позднее Ви-товт поселил здесь бежавшего к нему Тохтамыша с его окру­жением ^|46.

События 60-х годов XIV в. привели к резкому сокращению территории Золотой Орды на западе. Письменные источники в конкретной форме не фиксируют земельных утрат Золотой Орды в этом регионе, ограничиваясь констатацией самых основ­ных фактов политической истории. Однако археологические данные (в первую очередь раскопки в Молдавии) со всей оче­видностью свидетельствуют о том, что монголы вынуждены бы­ли после ряда крупных военных столкновений навсегда отка­заться от обладания западными улусами. После 60-годов XIV в.

нет каких-либо летописных указаний на то, что их владения простирались к западу от Днепра. Конечно, процесс вытеснения золотоордынских феодалов с этой обширной территории нельзя изображать мгновенным событием или следствием одного круп­ного военного поражения. Скорее всего, он подразделялся на несколько последовательных этапов, хронологически уклады­вавшихся в рамки 60-х годов XIV в.

К востоку от Днепра северная граница Золотой Орды в XIV в. совпадала с распространением степной и лесостепной полос. Русское население в это время не пыталось сколько-ни­будь активно осваивать открытые пространства, что было вы­звано не только соображениями безопасности, но и устоявши­мися традициями ведения хозяйства. В определенной степени на стабильность русско-золотоордынского пограничья влияло и заметное сокращение монгольской военной экспансии на север. Летопись сообщает, что при Иване Даниловиче Московском на­ступила «тишина велика на 40 лет, и престаша погании воева-ти Русскую землю» ¹⁴⁷. Такая благоприятная для Руси обста­новка не могла не сказаться на изменении отдельных, сравни­тельно небольших участков границы. Особенно это относится к районам верховьев Дона и Волго-Окского междуречья.

На протяжении всего XIV в. не изменилось положение Тулы и окружающих ее земель. Московский и рязанский князья да­вали друг другу обязательства не занимать этот район. Догово­ры между ними 1382 и 1402 гг. трактуют статус Тулы и ее окру­ги как нейтральный ¹⁴⁸. Можно не сомневаться, что конкретная золотоордынская власть над районом Тулы в конце XIV в. (осо­бенно после Куликовской битвы) выражалась лишь формаль­ным пережитком недавнего прошлого. Основа же сохранения нейтралитета Тулы покоилась на желании и Москвы и Рязани присоединить ее к своим владениям.

Русским князьям удалось использовать период золотоордын­ской «великой замятии» для некоторых территориальных приоб­ретений, что несколько изменило границы северных улусов. Об этом можно судить по княжеским договорным грамотам, в ко­торых упоминаются «татарские места», отнятые Дмитрием Мос­ковским и Олегом Рязанским^14Э. Судя по контексту грамот, территории эти находились на правобережье Оки, в бассейне рек Мокши и Цны ¹⁵°. Они не могли быть очень большими по площади и затрагивали в основном места расселения мордов­ских племен.

Для определения границ Золотой Орды с Рязанским княже­ством неоднократно привлекались грамоты митрополитов о пределах Рязанской и Сарайской епархий ^т. Само появление таких грамот может служить свидетельством того, что четкая пограничная межгосударственная линия в этом районе отсутст­вовала. Однако в данном случае обращает на себя внимание то, что пограничный вопрос решался не политическими, а рели­гиозными деятелями. На основании этого можно считать, что проблема состояла не в уточнении границы между государства­ми, а в разделении сфер влияния двух крупных религиозных общин. Основная суть ее состояла в том, какая из епархий вправе получать «церковную пошлину» ¹⁵² с прихожан, живших в пределах Червленого Яра ¹⁵³ вплоть до р. Великой Вороны, протекающей по территориям современных Пензенской, Там­бовской и Воронежской областей. В государственном отноше­нии все эти обширные пространства никак не могли принадле­жать Рязанскому княжеству, так как даже самые верховья До­на считались уже территорией Золотой Орды. Это вытекает из летописного сообщения о том, что Куликовская битва проис­ходила на «ординских землях» ¹⁵⁴; об этом же свидетельствует наличие золотоордынских населенных пунктов на территории нынешней Воронежской области ^|55. Косвенно это подтвержда­ется и расположением улуса с центром в г. Мохши, находив­шемся значительно севернее Червленого Яра '⁵⁶. Следователь­но, в данном случае границы епархий не совпадали с государ­ственными, с чем не хотел примириться Сарайский митрополит. Распространение же власти рязанской епархии основывалось на ряде грамот митрополитов и особом решении по этому во­просу, принятом на соборе в Костроме ¹⁵⁷. Обращает на себя внимание особое упоминание в грамоте митрополита Алексея «полоняников» ^|58, что лишний раз свидетельствует о террито­риальной принадлежности Червленого Яра Золотой Орде.

Судя по описанию путешествия Пимена ¹⁵⁹, земли в верхнем и среднем течении Дона в конце XIV в, использовались в Золо­той Орде только для летних кочевок. Русские путешественники, проехавшие по всему Дону в апреле 1389 г., впервые столкну­лись с золотоордынским населением лишь в районе Перевоза, или Переволоки ¹⁶°, т. е. в том месте, где Дон ближе всего под­ходит к Волге. Сезонные передвижения со стадами скота, когда все кочевое население в летние месяцы поднималось к северу, упоминались еще Карпини¹⁶¹. Рассматривавший этот вопрос А. Н. Насонов отмечал, что монгольские кочевья в XIV в. дохо­дили до верховьев Дона ^|62. Что же касается отсутствия в опи­сании путешествия Пимена сведений о золотоордынских насе­ленных пунктах, то они в этом регионе хорошо известны по ар­хеологическим исследованиям и средневековым картам. Воз­можно лишь предположить, что в годы «великой замятии» часть из них прекратила свое существование, а часть находилась не на Дону, а по его притокам, что будет показано ниже. Это сви­детельствует об определенном сокращении территории постоян­ного обитания населения Золотой Орды в последней четверти XIV в. Такая ситуация позволила русским начать освоение от-дельных районов на правобережье Дона, где к этому времени уже существовало Елецкое княжество ^т.

Юго-восточнее рязанских земель, за р. Цной, находился зна­чительный по размерам северный улус Золотой Орды с центром в г. Мохши. С севера улус соприкасался с обширными лесными пространствами, населенными мордовскими племенами, нахо­дившимися в полной зависимости от Золотой Орды. Судя по археологическим данным, они занимали лесные районы к юго-востоку от Оки в бассейнах рек Вада, Мокши, Алатыря, Пья­ны ^1М. На протяжении первой половины XIV в. Нижегородское княжество расширило свои пределы к востоку и к югу, где оно вошло в соприкосновение с мордвой^1$6. В результате наиболее северная граница Золотой Орды в этом регионе проходила в бассейне Пьяны. Причем в .первой половине 70-х годов XIV в. русские освоили не только левый берег реки, но и Запьянье. После набега 1375 г. рати из «Мамаевы Орды», которая в Запь­янье «все пограбиша и пусто сотвориша и людей посекоша, а иных в полон поведоша»¹⁶⁶, можно было бы предположить, что этот район запустел. Однако под тем же годом летопись сооб­щает о другом набеге на Запьянье, во время которого золотоор­дынские войска «волости повоевали, а заставу Нижняго Нова-города побили, а иныхъ множество людии потопло...»¹⁶⁷. Но да­же и вторичный погром не заставил нижегородцев отказаться от продолжения хозяйственного освоения Запьянья. Судя по описанию побоища 1377 г., в Запьянье оставались «зажития» ^,е8, т. е. специально устроенные заимки, или лабазы, служившие для складирования собранных с окружающих угодий сельско­хозяйственных продуктов. Освоенная нижегородцами террито­рия в это время, скорее всего, ограничивалась районом Межпь-янья; в верхнем течении Пьяны, судя по археологическим па­мятникам, проживало мордовское население¹⁶⁹.

От Пьяны к северу рубеж между 'русскими и золотоордын-скими владениями проходил по р. Суре. Археологические данные свидетельствуют, что левобережье Суры в XIV в. было заселено русскими ¹⁷°.На правобережье этой реки выявлены остатки по­селений с хорошо выраженными булгарскими чертами матери­альной культуры, что говорит в пользу принадлежности терри­тории Золотой Орде¹⁷¹. При этом не исключено, что какие-то участки правобережья Суры во второй половине XIV в. были освоены русскими, на что указывают летописные сведения о разграблении Засурья в 1377 г. Арапшой ¹⁷². Правда, в летописи не содержится разъяснений об этнической принадлежности на­селения, пострадавшего от этого нападения.

В Заволжье, на территории бывшей Волжской Булгарии, во второй половине XIV в. происходит заметное перемещение населения на правобережье Камы, где осваиваются глухие ле­систые районы ^т. В результате северная граница золотоордын­ских владений отодвигается за р. Казанку. Причина таких пе­ремен коренилась в многолетних феодальных усобицах, основ­ным местом действия которых служило левобережье Камы.

Далее к востоку границы государства в XIV в. определяют­ся по письменным источникам лишь суммарно. Арабские и пер­сидские авторы относят к владениям Золотой Орды Башкирию, Сибирь и Ибирь. Крайним восточным пределом у разных авто­ров называются реки Иртыш и Чулыман ¹⁷⁴, откуда граница по. ворачивала к югу, спускаясь к оз. Балхаш. Оно отделяло владе­ния Джучидов от возникшего на развалинах улуса Джагатая МогулистанаОт оз. Балхаш южная граница тянулась к среднему течению Сырдарьи, от низовий которой она поворачи­вала на запад, проходя южнее Аральского моря и захватывая территорию Хорезма ^|76. Здесь она проходила в районе между главным городом Хорезма Ургенчем и Хивой, находившейся во второй половине XIV в. во владениях Тимура. Плато Устюрт и п-ов Мангышлак также составляли владения Золотой Орды.

На западном берегу Каспийского моря важной пограничной крепостью, отделявшей владения Золотой Орды от территории Хулагуидов, длительное время оставался Дербент¹⁷⁷. Постоян­ные столкновения с южным соседом заставили джучидских ха­нов держать здесь значительный военный гарнизон ¹⁷⁸. Борьба эта долго не приносила перевеса ни одной стороне, но во второй половине XIV в. Золотой Орде дважды удалось расширить свою территорию, завоевав Азербайджан и частично северный Иран. Впервые это произошло во время правления Джанибека в 1357 г. В результате удачного похода Золотая Орда присоединила к своим владениям Азербайджан и довольно обширную область южнее Куры с городами Ардебиль, Тебриз, Маранд¹⁷⁹. Однако вновь приобретенные земли оставались во власти сарайских ха­нов всего лишь около полугода, после чего граница вновь ото­двинулась к Дербенту. Вторично Азербайджан и северный Иран были захвачены Тохтамышем в 1385 г.¹⁸⁰ На этот раз вновь присоединенные области золотоордынскому хану, судя по мо­нетам, удалось удерживать около двух лет¹⁸¹. Расширение территории Золотой Орды за счет земель Азербайджана и се­верного Ирана было последним крупным увеличением владений сарайоких ханов. Вся политика более поздних ханов была на­правлена уже не на приращение владений, а на сохранение их от окончательного распада.

Предкавказские степи в XIV в. полностью принадлежали монголам, чего нельзя категорично утверждать о районах пред­горий. Населявшие их горские племена оказывали длительное и упорное сопротивление завоевателям. В XIV в. монголам уда­лось подчинить своей власти некоторые горные районы, о чем свидетельствуют археологические, эпиграфические и нарратив­ные источники. Борьба за важный в стратегическом отношении район побережья Каспия и Дербент длилась еще много лет после основания Золотой Орды, о чем можно судить по сообщению Рубрука ¹⁸². Однако в XIV в. власть монголов распространилась и в некоторые глубинные районы Кавказских гор ^,83. Судя по сообщениям письменных источников, более напряженная обста­новка в XIV в. оставалась у черноморского побережья, где рас­селялись черкесы. Часть их, проживавшую на Таманском полу­острове и вдоль Кубани, удалось подчинить еще в XIII в. Но жившие по черноморскому побережью до современного района

Туапсе так называемые белые черкесы не были подчинены да­же в XIV в. ¹⁸\ Восточные источники свидетельствуют, что хан-Узбек в конце 20-х годов XIV в. все еще вел с ними войны'". Противодействие черкесов не позволяло Золотой Орде распро­странить свои владения далеко на юг вдоль берега Черного моря.

Крымский полуостров в XIV в. был одним из улусов Золотой Орды, однако сами монголы предпочитали располагаться толь­ко в его степных районах. Горная часть и южное побережье полуострова находились на особом положении. Во второй поло­вине XIV в. южный берег Крыма на всем его протяжении был занят генуэзскими городами-колониями, административным цен­тром которых служила Кафа (Феодосия). Большинство насе­ленных пунктов южного побережья представляли собой неболь­шие замки с располагавшимися неподалеку деревнями ^18в. Есте­ственной границей, отделявшей 'политически автономные владе­ния генуэзцев от золотоордынских степей, был горный хребет. На западе полуострова на протяжении всего XIV в. существо­вала еще одна автономная в политическом отношении едини­ца — княжество Феодоро, одноименная столица которого нахо­дилась на горе Мангуп^|87. В первой половине XIV в. это кня­жество занимало юго-западную часть Крымского полуострова. На севере граница его владений проходила в районе р. Качи, за которой находились золотоордынские кочевья. На западном побережье Феодоро принадлежал порт Каламита (Инкерман) и Гераклейский полуостров, где находился потерявший свое бы­лое значение Херсон. На южном побережье важным портом феодоритов был Чембало (Балаклава). К востоку территория княжества включала ряд небольших крепостей и деревень, тя­нувшихся до Алустона (Алушты) ¹⁸⁸ Географические особенно, сти расположения княжества нашли отражение в титуле его правителей, именовавшихся «владетелями города Феодоро и бе­рега». Во второй половине XIV в. территория княжества до­вольно значительно сократилась в результате военных действий генуэзцев. В 1357 г. они захватили важный в торговом отноше­нии порт Чембало¹⁸⁹, а затем подчинили своей власти и все бо­лее мелкие населенные пункты, располагавшиеся вдоль берега к востоку вплоть до Кафы ^|9°. В результате у Феодоро сохранил­ся единственный выход к морю в районе Каламиты, которую генуэзцы также подвергли разрушению, пытаясь окончательно отрезать от морских дорог своего торгового конкурента.

*

В XIV в. Золотая Орда претерпела не только крупные тер­риториальные утраты, приведшие к значительным сокращениям ее владений и изменению пограничных линий. Отпадение окра­инных улусов было закономерным явлением, вызванным вну­тригосударственными процессами. В середине XIV в. внутрен­нее положение в Золотой Орде заметно и резко изменилось. Ханская власть лишь прикрывала, но уже не могла сдержать происходившие в недрах общества процессы неуклонного воз­растания экономической мощи отдельных представителей зна­ти. Этому способствовали грабительские войны и дань с подчи­ненных народов, выгоды от внутренней и внешней торговли и тарханство (освобождение от налогов). Нельзя также забывать и того, что любой из улусов фактически представлял собой са­мостоятельную в экономическом отношении единицу, удовле­творявшую собственными силами все жизненно важные потреб­ности. Характерным примером в этом отношении являлся Хо­резм, улусбек которого Кутлуг-Тимур благодаря полной эконо­мической независимости и удаленности от Сарая именовал себя чрезвычайно пышным титулом, в котором слово «царь» было са­мым скромным ^1,1, Этим влиятельный улусбек хотел подчеркнуть и утвердить свою политическую автономию, считая себя не пра­вителем одного из улусов Золотой Орды, а главой государства, находящегося в вассальной зависимости от хана. Темники, сто­явшие на социальной лестнице несколько ниже улусбеков, также располагали огромными материальными ресурсами и значи­тельной судебной и административной властью в границах сво­их владений. Источники сообщают, что каждый из крупных зо­лотоордынских феодалов получал со своих земельных владений огромные доходы: 100—200 тысяч динаров в год, что в переводе на имевшие хождение в Золотой Орде серебряные монеты со­ставляло 600—1 200 тыс. диргемов ^т.

Политическая власть феодалов опиралась и на собственные значительные военные силы. Так, у пяти эмиров было 30 тысяч хорошо вооруженных всадников¹⁹³. Военная и экономическая мощь отдельных аристократов становилась грозной силой в случае объединения нескольких представителей знати. Крупные феодалы, управлявшие городами, превращали их в свои опло­ты, выжимая максимальный доход из городской и транзитной торговли, ремесленного производства и сбора общегосударст­венных налогов. Центральная власть, не имевшая возможности и не решавшаяся пресекать подобные действия крупной аристо­кратии, быстро теряла авторитет в глазах городского населения. С приходом к власти в 1357 г. Бирдибека резко сократилась внешнеполитическая активность Золотой Орды — дипломатиче­ская и военная. Это привело к потере обширных и богатых об­ластей Азербайджана и северного Ирана, завоеванных Джанибе-ком. Фактическое прекращение войн, бывших одним из основ­ных источников обогащения кочевой аристократти, настраива­ло ее против ханской власти, пробуждая в этой среде сильные сепаратистские устремления. Интересы феодальной верхушки вступили в конфликт с центральной властью. Причем конфликт этот явился показателем не каких-то коренных расхождений, а отразил внутреннюю непрочность всего государства, разобщен­ность отдельных его частей и резко возросшую роль феодалов во всех сферах политической жизни Золотой Орды. Одновремен­но характерная черта этого периода золотоордынской истории состояла в том, что борьба шла и внутри самого класса феода­лов. Крупнейшие его представители яростно боролись между собой за право оказывать влияние на внутреннюю и внешнюю политику государства. Созданию такой внутриполитической си­туации во многом способствовала структура самой золото­ордынской государственности, при которой экономическая мощь аристократии, базирующаяся на собственных улусе и юрте, усиливалась политической мощью, основанной на крупных госу­дарственных должностях. В результате феодалы выступают против ханской власти не единым фронтом, а образуя отдель­ные, соперничающие между собой группировки, стремившиеся к достижению одной и той же цели — максимальному расшире­нию своей власти в политическом и территориальном аспектах. Наличие многих коалиций феодалов подчеркивает не случай­ность их выступлений, обусловленную выгодным стечением об­стоятельств, а историческую закономерность процессов, проис­ходивших в золотоордынской обществе и приведших к разжи­ганию междоусобной двадцатилетней борьбы. Феодалы борют­ся за захват ключевых государственных постов, за возможность оказывать давление на хана в решении государственных дел, а в случае неудачи в этом — за возведение на ханский престол во всем послушной марионетки.

Логическим продолжением процессов, происходивших в зо-лотоордынском обществе в 50-е годы XIV в., явилась всеобщая междоусобная война 60—70-х годов, во время которой Золотая Орда перестала существовать как единый государственный ор­ганизм, развалившись на несколько враждовавших между собой частей. Правители каждой из них старались проводить собст­венную политику, направленную на упрочение своей внутрен­ней власти, увеличение 'Контролируемой территории и обеспече­ние безопасности от посягательств более сильных соседей. По­литическая борьба отдельных феодальных группировок наибо­лее наглядное отражение получила в историко-географическом аспекте, позволяющем проследить все этапы дробления госу­дарства.

Один из основных поводов развязывания междоусобной вой­ны появился после смерти в 1359 г. хана Бирдибека. Он сводил­ся к тому, что в государстве не осталось ни одного представи­теля ветви Джучидов, ведущих свое родство по прямой линии от хана Бату¹⁹⁴. В связи с этим на сарайский престол предъяв­ляют претензии Джучиды «ок-ордынской ветви, ведущие свое происхождение от старшего брата Бату — Орда-Ичена. Мест­ная сарайская аристократия, не желавшая примириться с этим, пытается захватить власть в свои руки, выдвигая на престол явных самозванцев, не состоящих в родстве с Джучидами Именно в этой сложной обстановке весной 1361 г. на полити­ческой арене Золотой Орды появляется фигура Мамая. При

Бирдибеке он занимал должность беклярибека — высшую в государстве, да к тому же был женат на дочери хана¹⁹⁵. Однако сам Мамай, не принадлежа к роду Чингизидов, не спешил про­возгласить себя ханом, ибо законными правителями в Золотой Орде и других монгольских государствах считались лишь те лица, которые по прямой линии родства восходили к Чингис­хану. В связи с этим он предпочел, не вызывая излишних стра­стей вокруг вопроса о престолонаследии, укрыться за спиной марионетки, не имевшей никакой фактической власти. Первым марионеточным ханом при всесильном беклярибеке стал Абдул-лах (1361—1369 гг.). Прикрываясь его именем, Мамай весной 1361 г. выступает против Тимур-ходжи, захватившего сарайокий престол. После убийства Тимур-ходжи¹⁹⁶ Мамай со своей ордой и Абдуллахом переправился на правый берег Волги¹⁹⁷ и ушел в принадлежавший ему улус Крым¹⁹⁸. Именно там он рассчиты­вал пополнить свои войска, после чего, вернувшись, вновь всту­пить в борьбу за сарайский трон. Пока Мамай в Крыму готовил силы для решительной схватки, на сарайском престоле смени­лись три хана: Ордумелик, Кильдибек и Мюрид. Причем по­следний, разбив войска Кильдибека и уничтожив его самого летом 1362 г.¹⁹⁹, готов был торжествовать полную победу в борь­бе за верховную власть в государстве. Помешало ему неожи­данное появление Мамая из Крыма, явно нацеливавшегося на захват Сарая ал-Джедид. Возвращение армии Мамая и Абдул-лаха к Волге в Рогожском летописце отнесено к 1362 г.²⁰⁰

Изложенные исторические события имеют прямое отношение к географии Золотой Орды, так как они вплотную подводят к рассмотрению важного вопроса о расколе государства в 60-х годах XIV в. Одновременное существование в государстве на протяжении почти двадцатилетнего периода двух ханов (одного — сидевшего на престоле в Сарае ал-Джедид и другого — находившегося при Мамае) свидетельствует о возникновении противостоящих друг другу крупных политических группировок. Каждая из них контролировала какую-то определенную терри­торию, предпринимая попытки расширения ее за счет соперни­ка. Разграничение владений Мамая и сарайских ханов можно установить путем анализа нумизматических данных. Кильдибек, включившийся в борьбу за верховную власть в самом конце лета или в начале осени 1361 г., начал чеканить монеты со сво­им именем в 762 г. х. (с 11.11.1360 по 30.10.1361 г.) в Сарае ал-Джедид и Азаке²⁰¹. Это свидетельствует о том, что его власть признавалась как на правом, так и на левом берегу Волги. Правившие после него Мюрид, Хайр-Пулад, Пулад-ходжа, Азиз-шейх, Пулад-Тимур, Джанибек II, Тулунбек, Черкес, Каганбек, Тохтамыш и Арабшах выпускали монеты в городах, расположенных исключительно на левом берегу Волги (чаще всего в Сарае ал-Джедид и Гюлистане)²⁰². Что же касается монет с именами ханов, находившихся при Мамае (Абуллах и

Мухаммед-Булак), то они чеканились в городах, находившихся на правом берегу Волги ²⁰³.

Такое резкое разграничение центров монетных чеканок раз­ных ханов, находившихся одновременно у власти, является вес­ким доказательством того, что в результате мятежа Мамая Золотая Орда в 1362 г. раскололась на две враждующие части, границей между которыми стала Волга. Районы между Волгой, Доном и Днепром, Северный Кавказ и Крым находились под властью Мамая и его марионеточных ханов. Левобережье Волги со столицей государства Сараем ал-Джедид и прилега­ющими к нему районами составляли противовес Мамаю, основ­ную роль в котором играла столичная аристократия, от прихо­тей которой зависели довольно часто сменявшиеся сарайские ханы. Проходивший по Волге рубеж, расколовший государст­во, довольно устойчиво существовал вплоть до 1380 г. Правда, Мамаю, предпочитавшему более действенную наступательную политику, удавалось захватывать Сарай ал-Джедид в 1363, 1368 и 1372 гг. Об этом свидетельствуют монеты с именами Абдуллаха и Мухаммед-Булака, выпускавшиеся в эти годы в столице²⁰⁴. Однако все три захвата левобережных районов Вол­ги Мамаем были очень кратковременными и не ликвидировали раскола государства.

Раскол государства на два враждебных лагеря, проводив­ших самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику, — основное, но не единственное последствие феодальных усобиц начала 1360-х годов. Им далеко не исчерпывается характери­стика внутреннего состояния Золотой Орды в это время. Слож­ность положения дополнительно усиливалась сумятицей в поли­тической жизни расколотого государства, так как борьба ве­лась не только между Мамаем и сарайскими ханами. Она по­стоянно вспыхивала и внутри этих крупных группировок. Кроме того, в различных частях государства то и дело появлялись отдельные феодалы, в большей или меньшей степени проявляв­шие сепаратистские наклонности и пытавшиеся быть независи­мыми и от Мамая и от сарайских ханов.

В 1361 г. от Золотой Орды откололся улус Хорезм, издавна бывший носителем сепаратистских тенденций. Произошло это во время правления хана Хызра или сразу же после его убий­ства. Во всяком случае, имена золотоордынских ханов, правив­ших в годы «великой замятии», не встречаются на монетах Хо­резма после 762 г. х., когда они чеканились от имени Хызра ²⁰⁵. Власть правивших перед ним ханов Кульны и Ноуруза, судя по монетам, признавалась здесь²⁰⁶. Но в 1361 г. в Хорезме выпус­каются новые монеты, без имени какого-либо правителя²⁰⁷, что было равносильно объявлению независимости от власти золото­ордынских ханов. Превращение Хорезма в самостоятельную политическую единицу связано с выдвижением здесь местной династии — Суфи. Отделение Хорезма, несомненно, нанесло крупный — не только политический, но и экономический — урон Золотой Орде. В международной караванной торговле того времени Хорезм занимал ключевую позицию на пути из Езропы на Восток. Потеря этого развитого в хозяйственном и культур­ном отношениях улуса заметно ослабила позиции сарайских ханов, лишив их важной опоры в борьбе против Мамая.

На левобережье Волги, оплоте сарайских ханов, положение осложнялось постоянными распрями между крупными феода­лами. Одни из них стремились стать независимыми от ханской власти, другие сами надеялись занять престол. Трудно точно очертить размеры территории, которая находилась под контро­лем хана, сидевшего в Сарае ал-Джедид, но то, что она в раз­ное время была более или менее ограничена, не подлежит со­мнению. Арабские источники сообщают, что несколько крупных эмиров, перессорившись, самостоятельно управляли своими владениями в окрестностях Сарая ал-Джедид²⁰⁸. Хаджитар-ханом (Астрахань) с прилегающими районами завладел некий Хаджи-Черкес. Еще два крупных феодала — Урусхан и Айбек-хан — управляли в этом регионе своими уделами²⁰⁹. В крупном городе Сарайчике (на р. Урал), занимавшем ключевую пози­цию в начале торгового пути из Золотой Орды в Хорезм, Иран, Монголию, Китай и Индию, шла борьба между Ильбаном и Алп-ходжой, которые в 1373—1374 гг. чеканили здесь моне­ты²¹⁰. Во второй половине 70-х годов правителю Хаджитархана Черкесу на короткий срок удалось объединить под своей властью левобережные районы Нижнего Поволжья. Он изгнал Мамая из Сарая ал-Джедид (в третий раз захватившего столи­цу)²", что произошло, скорее всего, в 1374 г., так как Черкес, судя по монетам, правил в Хаджитархане в 1374—1375 гг.^2,2 В результате под его властью оказалось все левобережье — от Хаджитархана до Сарая ал-Джедид. А. Н. Насонов предпола­гал, что владения Черкеса были более обширны, включая в них еще два улуса — Мохши и Хорезм. При этом в качестве дока­зательства он приводил сведения (без ссылки на источник) о монетах с именем Черкеса, чеканенных в этих цент­рах²¹³-²¹⁴. На основании таких данных А. Н. Насонов сделал вывод о том, что владения Черкеса врезались клином между русскими княжествами и ордой Мамая, отделяя их друг от дру­га и одновременно отрезая сообщение последнего с террито­рией бывшей Волжской Булгарии *. По мысли А. Н. Насонова, отделение русских земель от территории Мамая полосой владе­ний соперничавшего с ним сарайского хана придало москов­скому правительству решимости в борьбе против южного сосе да. Именно из такой ситуации А. Н. Насонов выводил причину крутого поворота русской политики, принявшей в этот период открытую и острую антимамаевскую направленность²¹⁵. Однако подобные построения нельзя считать правильными, так как

* Так как г. Мохши находился на территории современной Пензенской обл., у г, Наровчата.

данные А. Н. Насонова о монетах Черкеса, выпускавшихся в Мохши и Хорезме, не подтверждаются никакими источниками. Кроме того, саранские ханы придерживались исключительно пассивной оборонительной позиции и даже не пытались орга­низовать нападение на подвластное Мамаю правобережье Вол­ги. К этому можно добавить, что положение самого Черкеса было чрезвычайно сложным и не позволяло ему даже помыш­лять о захвате находившихся за сотни километров от Сарая улусов. Что касается Хорезма, то выше уже говорилось о том, что здесь в эти годы правила династия Суфи.

На правом берегу Волги, во владениях Мамая, обстановка была несколько иной. Ему удалось удержать под своей властью Крым, степные пространства между Днепром и Волгой и пред-кавказские степи. Феодалы, пытавшиеся объявить независимы­ми свои владения, находившиеся на .этой территории, быстро поняли, что им не устоять против Мамая и нашли выход из создавшегося положения. Они бросили свои улусы, располо­женные в степных, центральных районах Золотой Орды, и от­правились к ее окраинам, захватив там обширные владения и укрепившись в них. Характерным примером в этом отношении являлся Тагай, правитель Бельджамена (русск. Бездеж), нахо­дившегося на правом берегу Волги, в месте ее наибольшего сближения с Доном. Археологическое обследование остатков этого города выявило недостроенный земляной вал со рвом⁵¹⁶. Возможно, что эти укрепления начал возводить именно Тагай в начале 1360-х годов, но, оценив обстановку (явное преоблада­ние сил Мамая, двигавшегося из Крыма), он оставил незакон­ченные укрепления и ушел на север, в район Мохши, где, по сообщению русской летописи, «Наручадь ту страну отнял себе, ту живяше и пребываше»²¹⁷. Здесь, вдали от Мамая чувствуя себя в безопасности (по крайней мере какое-то время), он на­чал чеканить собственную монету²¹⁸ и предпринимать нападе­ния на близлежавшие русские княжества. Мамай в это время был целиком поглощен борьбой за Сарай ал-Джедид, поэтому Тагаю удалось продержаться в Мохши довольно долго. Ле­топись сообщает, что «Тагай из Наручади» в 1365 г. напал на Рязанское княжество, взял Переяславль, но был разбит²¹⁹. После этого поражения имя Тагая больше не упоминается в источниках. Скорее всего, воспользовавшись выгодным момен­том, власть в районе Мохши захватили местные мордовские князья, в дальнейшем ставшие верными вассалами Мамая. Не­сколько восточнее Тагая, в районе южнее р. Пьяны, обосновал­ся некий Секиз-бей²²⁰. Причем он постарался обезопасить себя крепостными сооружениями, видимо опасаясь не только близо­сти русских, но и окружавших его мордовских феодалов, а так­же своего соседа Тагая. Краткость летописных сообщений не позволяет конкретно обрисовать территории, подчинявшиеся Тагаю и Секиз-бею. Можно лишь предположить, что она не была большой и не имела четких границ.

Еще один крупный золотоордынский феодал — Булак-Тимур — захватил город Булгар и «отнял бо Волжьскы путь»²²¹. Удерживать за собой Булгар ему удавалось вплоть до 1367 г., когда он был разбит русскими войсками и бежал на Нижнюю Волгу, где и был убит ханом Азизом ²²². После гибели Булак-Тимура власть в Булгаре захватил местный князь Хасан, также не подчинявшийся Мамаю. Ему удалось сохранить свою автономию до 1370 г., когда при прямой помощи русских войск Мамаю удалось посадить здесь своего ставленника Мухаммед-Султана"³. Хасан предпочел мирно уступить власть и исполь­зовать тактический прием, широко применявшийся феодалами в годы «великой замятии», — уйти в окраинные районы. Он покинул исконно булгарские земли, переправился на малозасе­ленное правобережье Камы и утвердился здесь, основав в 70-х годах новый город — Казань²²⁴. С установлением власти Мамая на территории бывшей Волжской Булгарии ему удалось надеж­но изолировать Сарай ал-Джедид территориально от русских княжеств, где теперь мятежный беклярибек выступал в роли единственного главы Золотой Орды. С этого времени в русских летописях прекращаются какие-либо упоминания о сарайских ханах вплоть до 1380 г., когда на Нижней Волге появился Тох-тамыш.

В результате развившихся центробежных устремлений тер­ритория Золотой Орды в 60—70-х годах XIV в. являла собой значительное число сравнительно мелких и более крупных вла­дений отдельных феодалов, находившихся в состоянии постоян­ных междоусобиц. Эта борьба, несомненно, меняла соотноше­ние сил феодальных группировок и территориального распро­странения их влияния. Судя по источникам, Мамай действовал в отношении конкурентов, находившихся на правобережье Вол­ги, более энергично. В летописных статьях 70-х годов отсутст­вуют сведения о каких-либо крупных феодалах на этой терри­тории, не подчинявшихся власти беклярибека. Постепенно ему удалось подавить сепаратистские устремления аристократии и в 70-е годы объединить под своей властью всю территорию Золотой Орды западнее Волги вплоть до Днепра. В отдален­ной от центральных районов Волжской Булгарии Мамай поса­дил в 1370 г. своего ставленника Мухаммед-Султана. Это была единственная область левобережья Волги, признававшая власть временщика.

Двадцать лет непрерывной, изнурительной для обеих сторон борьбы не принесли явной победы ни сарайским ханам, ни Ма­маю. К 1380 г. основная территория государства оставалась расколотой на два противостоящих лагеря, разделенных Вол­гой. В этой обстановке Мамай резко меняет основную линию своей политики, откладывая дальнейшие бесплодные попытки захвата столичных областей волжского левобережья. Укрепле­ние своего явно поблекшего среди соплеменников авторитета и получение новых материальных ресурсов для продолжения борьбы с саранскими ханами он решает осуществить путем организации нового крупного ограбления русских земель. Последовавший за этим полный разгром армии Мамая на Ку­ликовом поле резко изменил соотношение сил в группировках, претендовавших на установление единой верховной власти в Золотой Орде. Военная мощь и политическая власть мятежного беклярибека были фактически сведены к минимуму, что объек­тивно способствовало облегчению задачи Тохтамыша по вос­становлению единства государства. Он включился активно в борьбу за саранский трон еще в 1376 г., появившись на берегах Волги из района Кок-Орды. При поддержке Тимура ему уда­лось тогда захватить Сарай ал-Джедид и удерживать его около двух лет. Основанием для такого утверждения служат чеканив­шиеся здесь в 777—779 гг. х. (с 2.6.1375 по 29.4.1378 г.) монеты с именем Тохтамыша²²⁵. Однако окончательно укрепиться в сто­лице Золотой Орды ему не удалось, й он был вынужден на ка­кое-то время уступить власть Араб-шаху. Монеты последнего известны лишь от 779 г. х. (с 10.5.1377 по 29.4.1378 г.) и в не­большом количестве²²⁶. Временно отступивший Тохтамыш на протяжении 1379 г. собирал силы для нового удара, который последовал весной или летом 1380 г. На этот раз он оконча­тельно захватил не только Сарай ал-Джедид, но и первую золотоордынскую столицу Сарай (известную также под именем Сарай-Бату или Старый Сарай), а также Сарайчик и Хаджи-тархан, т. е. практически все области, располагавшиеся восточ­нее Волги. Явно руководствуясь достижением определенных внутриполитических выгод, среди которых не последняя роль отводилась укреплению собственной власти, новый хан органи­зовал во всех этих городах чеканку монет от своего имени, на которых стоит дата 782 г. х.²²⁷ (с 7.4.1380 по 27.3.1381 г.). За многие годы это был первый хан, юридические права которого на саранский престол были неоспоримы, ибо он являлся настоя­щим Чингизидом. Кочевое и оседлое население присарайских областей, измотанное бесконечными усобицами, отнеслось к нему явно благосклонно. Притом за спиной Тохтамыша стоял Тимур, считавший в это время честью для себя оказать помощь настоящему Чингизиду.

Несколько иная точка зрения на события, происходившие в районе левобережья Волги в конце 70-х годов, высказана Ю. К- Бегуновым²²⁸. По его мнению, Тохтамыш захватил Сарай ал-Джедид лишь весной 1381 г. При обосновании этой даты Ю. К- Бегунов некритически подошел к сообщениям некоторых восточных источников, использовал во многом устаревшие за­рубежные исследования и не привлек данных нумизматики. Публикации многочисленных монет Тохтамыша не оставляют сомнений, что его вторичное появление на Волге относится к весне или лету 1380 г. На эту же дату утверждения Тохтамыша на золотоордынской престоле косвенно указывает сообщение IV Новгородской летописи. Под 1382 г. здесь говорится: «Бысть в 3-ее лето царства Тахтамышева, царствущоу емоу в Орде в Сараи»²²⁹, т. е. первым годом правления Тохтамыша летописец явно считал 1380. Наконец, восточные источники сообщают, что зиму 1379/80 г. Тохтамыш провел в столице Кок-Орды Сыгнаке на р. Сырдарье и, «когда наступила весна, привел в порядок войско и завоевал государство и область Мамака»²³⁰. К осени 1380 г. Тохтамыш завладел уже всем левобережьем Волги. Опираясь на этот плацдарм, он переправился на правый берег во владения Мамая и встретился с его отрядом на р. Калке. Сражение, видимо, не состоялось, так как соратники Мамая «сшедше с коней своих и биша челом царю Тохтамышу, и да-ша ему правду по своей вере, и пиша к нему роту (присягу. — В. Ј.), и яшася за него, а Мамая оставиша»²³¹.

Имеющиеся источники не содержат каких-либо подробно­стей, проливающих свет на действия Тохтамыша, связанные с утверждением его власти во всех частях Золотой Орды и объе­динением ее в единое государство. Можно лишь предполагать, что процесс этот был не мгновенным и вызвал определенное противодействие со стороны какой-то части сепаратистски на­строенных феодалов. Однако, судя по тому, что в 1385 г. Тохта­мыш начал проводить активную агрессивную политику против своего недавнего союзника и благодетеля Тимура²³², можно с уверенностью утверждать, что объединение государства к этому времени было закончено.

Территория, находившаяся под властью Тохтамыша, рису­ется в следующих пределах. Западные районы государства были ограничены течением Днепра. Заднепровские области на­ходились под контролем Литвы хотя здесь в какой-то мере осталось кочевое население, располагавшееся вдоль черномор­ского побережья. Крымский полуостров также составлял часть владений Тохтамыша. Эта картина полностью согласуется с за­мечанием восточного хрониста о том, что Тохтамыш «овладел властью во всем улусе от границы Либка (Литвы.— В. В.), край­него населенного места на севере, до пределов Кафы и сделал своей столицей Сарай султана Берке»²³⁴. Степные пространства между Днепром, Доном, Волгой и Уралом, как и прежде, со­ставляли ядро государства. Районы бывшей Волжской Булга­рии и Башкирии также признали власть нового хана, о чем свидетельствует описание его похода 1382 г. на Москву²³⁶. Тер­ритория Кок-Орды, послужившая Тохтамышу плацдармом для завоевания сарайского престола, с самого начала правления составила часть его владений"⁴. Вопрос о политической зави­симости левого крыла улуса Джучи, находившегося на террито­рии нынешнего Северо-Восточного, Центрального и Южного Казахстана (Кок-Орда), путанно и неверно изложен в «Истории Казахской ССР»'". Авторы соответствующих разделов этой работы сначала утверждают, что левое крыло улуса Джучи «в XIV в. окончательно обособилось от Золотой Орды» ²³⁸ и пра­вившие здесь ханы «окончательно порвали даже с номинальной зависимостью от Золотой Орды» ²³⁹. А несколько ниже призна­ют, что власть Тохтамыша распространялась на оба крыла улу­са Джучи — Ак-Орду и Кок-Орду ²⁴⁰.

Известные в настоящее время письменные источники со всей категоричностью опровергают тезис о политической независимо­сти Кок-Орды и правивших в ней потомков Орда-Ичена от са-райских ханов. Согласно их сообщениям, на протяжении XIV в. сидевшие в Сыгнаке ханы всегда признавали верховную власть наследников Бату, царствовавших в Сарае. Это говорится о ха­не Сасы-Буке, который «по-прежнему соблюдал правила подчи­нения и повиновения. Он правил 30 лет и за это время совер­шенно не сходил с большой дороги службы Тугрул-хану и Уз­бек-хану й не уклонялся ни от одного вызова и курилтая»^ш. То же самое сказано о его преемнике Эрзене, который сделался ханом по указу Узбека и, несмотря на то что «степень его поло­жения стала близкой к величию Узбек-хана, он таким же обра­зом проявлял повиновение и подчинение» ²⁴². Наследовавший Узбеку Джанибек также сохранил и применял право утверж­дать на престоле ханов Кок-Орды из ветви Орда-Ичена ²⁴³. Все эти факты никак не могут свидетельствовать об «окончатель­ном» освобождении от «номинальной зависимости» ханов лево­го крыла Золотой Орды по отношению к сарайским правителям. Речь в данном случае может идти лишь о полной экономической независимости. Что же касается политической самостоятельно­сти Кок-Орды, то она действительно существовала лишь в годы «великой замятии», когда сменявшиеся один за другим на са-райском престоле ханы не имели никакой конкретной власти. Однако этой самостоятельности пришел конец в 1380 г. с воца­рением Тохтамыша, вновь объединившего обе части государ­ства.

Тохтамышу удалось также полностью подчинить Хорезм, о чем свидетельствуют выпускавшиеся здесь монеты с его име­нем ²⁴⁴. Что касается восточных границ Золотой Орды при этом хане, то определенных сообщений о их прохождении в источни­ках нет. Однако, учитывая более поздние события, связанные с бегством Тохтамыша после разгрома его армий в Сибирь, можно утверждать, что они находились в районе Иртыша и Оби ²⁴⁵.

В таких границах Золотая Орда пережила кратковременный последний подъем, во время которого Тохтамыш даже предпри­нял усилия по расширению своих владений. Ему удалось захва­тить Азербайджан с частью северного Ирана и удерживать их, судя по чеканившимся здесь монетам, около двух лет²". Одна­ко в борьбе с Тимуром он потерял Хорезм в 1388 г.²⁴⁷

Последнее десятилетие XIV в. связано с полным крахом Зо­лотой Орды как государства. После двух походов Тимура (1391 и 1395 гг.) внутренняя административно-политическая структу­ра государства была полностью разрушена: исчезли многие го­рода, прекратилась международная караванная торговля, резко упало ремесленное производство, перестали функционировать важные в социальном отношении институты. Территориально золотоордынские владения в это время занимали степные про­странства от Днепра до Урала. Едигей присоединил к ним в 1406 г. область Хорезма ²⁴⁸, что удалось осуществить в связи со смертью Тимура. В то же время некоторые окраинные районы государства проявляют полное неповиновение ханской власти. Об этом свидетельствует, например, позиция владетеля Дербен­та²⁴⁹, отказавшегося подчиняться приказам золотоордынского правительства.

Расщепление и сокращение территории Золотой Орды, при­ведшее к изменению ее рубежей, нельзя связывать только с конкретными событиями военно-политической истории. Отдель­ные сражения и даже крупные военные кампании, в которых Зо­лотая Орда терпела поражения, представляли собой лишь за­ключительные этапы сложных и длительных процессов, проис­ходивших как в самом государстве, так и на международной арене. В XIII в. стабильности золотоордынских границ способ­ствовала не только мощь созданного ханом Бату государства, но и та внешнеполитическая ситуация, которая во многом яви­лась следствием опустошительных походов монгольских армий 1236—1242 гг. С особенной яркостью это можно видеть при сопо­ставлении положения земель Северо-Восточной и Юго-Запад­ной Руси во второй половине XIII в. Северо-восточные княжест­ва подверглись наиболее жесткому, длительному, планомерному и неоднократному разгрому, надолго подорвавшему их экономи­ческий потенциал и лишившему сил для решительного продолже­ния борьбы. Юго-западные районы не испытали столь опусто­шительного нашествия и, несмотря на установление политиче­ской зависимости от Золотой Орды, во многом успешно сопро­тивлялись его притязаниям. Об этом можно судить по прямому противодействию князя Даниила попыткам монголов устано­вить свою власть на русских территориях (в Бакоте и Болохов-ской земле ²⁵⁰). Наконец, летопись конкретно свидетельствует о том, что Даниил «держаше рать с Коуремьсою и николи же не бояся Коуремьсе»^2М. В результате хан Берке для обеспечения безопасности своих границ и удержания в подчинении Юго-За­падной Руси вынужден был прислать на смену Куремсе Бурун-дая, который пришел «со множеством полков» и «в силе тяжь-це» ²⁵². Этот факт недвусмысленно указывает на то, что при столкновении с сильным противником Золотой Орде приходи­лось прибегать к значительным усилиям для поддержания свое­го господства и сохранения государственных рубежей.

На протяжении следующего столетия произошли крупные изменения не только в международной ситуации, но и внутри самой джучидской державы, что немедленно сказалось на ее территориальной целостности. В это время в Восточной Европе с особой силой начинают проявляться тенденции территориаль­ного формирования и активного включения в сферы междуна­родной и антиордынской политики Московского, Литовского и

Молдавского княжеств. Молодое Молдавское княжество и уси­лившаяся Литва, удачно воспользовавшись взрывом давно под­спудно назревавших внутрифеодальных усобиц, разгромили оказавшихся без поддержки владетелей западных улусов Золо­той Орды, навсегда лишив ее этих земель. Это лишний раз под­твердило искусственность и слабую взаимосвязь отдельных, осо­бенно окраинных, улусов монгольского государства. Победа на Куликовом поле во многом способствовала постепенному, но неуклонному продвижению русских княжеств на территории нейтральных или контролировавшихся Золотой Ордой областей. В первую очередь началось освоение земель на правобережье Оки и в верховьях Дона. В целом тенденции развития окружав­ших Золотую Орду государств географически сводились к вы­теснению ее в чисто степные пространства. Это был один из на­чальных, но важных аспектов освобождения от ее политической власти.

Определенную, хотя далеко не первостепенную роль в со­хранении значительного и постоянного основного ядра Золотой Орды сыграли природные, или физико-географические, условия, характерные для территории этого государства. Обладание об­ширными степями на протяжении еще довольно длительного периода после фактического распада Золотой Орды и полного краха ее государственности создавало у их обитателей иллю­зию политической мощи, которая питалась воспоминаниями о былом величии. Абсурдность таких претензий со всей ясностью проявилась в 1480 г. во время стояния на Угре.