Глава 4.3. Проблема глоттогенеза
I. Сравнительно-историческое языкознание и проблема глоттогенеза.— II. Некоторые существенные свойства человеческого языка.— III. Предпосылки для возникновения коммуникативной системы с такими свойствами.— IV. Человеческий язык как этап эволюции коммуникативных систем.— V. Становление языка у кроманьонца.— VI. Проблема моногенеза.
I. Вопрос о происхождении человеческого языка, строго говоря, не относится к компетенции компаративистики. Тем не менее, мы считаем необходимым коснуться его в нашем учебнике. Дело в том, что для компаративистики, пожалуй, более, чем для других областей лингвистики, принципиален ответ на вопрос: с какого момента эволюция человеческого языка протекает так, как ее представляют себе исследователи (поскольку современные представления об эволюции сигнальных систем у животных разительно отличаются от взглядов компаративистов на механизмы языковой дивергенции, ср. [Фридман 1993b], [Фридман 1995b]), или, другими словами, с какого момента эволюционная история коммуникативных систем позвоночных выходит на уровень "вполне человеческого языка" (организованного у всех известных народов Земли, вопреки очевидным различиям, все же достаточно однотипно)?
Действительно, процессы типа "переход от жеста к звуку", "расчленение диффузного слова-предложения на отдельные слова" или "образование корней слов на базе звукоподражаний" имеют качественно иную природу, нежели процессы типа "замена определенного процента базисной лексики", "грамматикализация" или "фонетический переход". В первом случае это этапы качественного изменения коммуникативной системы и свойств используемых ею сигналов, во втором — изменения внутри однотипной системы человеческого языка.
Мы не станем здесь перечислять все существующие теории происхождения языка — характеристика даже наиболее существенных из них заняла бы целую книгу (см., например, [Донских 1984]). Заметим лишь, что различия между ними во многом обусловлены различным пониманием как того, что такое человеческий язык (т. е. чем он отличается от других коммуникативных систем), так и того, что значит, что язык "произошел", "возник". Например, если понимать язык как простую совокупность слов (что было в известной мере свойственно древнегреческим философам), проблема происхождения языка сведется к вопросу о том, каким образом были даны имена всему существующему в мире (этому посвящен диалог Платона "Кратил"). Если язык — это прежде всего звучащая членораздельная речь, то о его происхождении можно судить, реконструируя устройство речевого аппарата ископаемых предков человека (см., например, работы [Lieberman 1984], [Laitman 1984]). Идея возникновения языка как части общей эволюции человека предполагает исследование археологических культур и ископаемых останков древнейших представителей рода Homo (см., например, [Маслов 1987, 186-188]), идея возникновения языка как закономерного этапа прогрессивной эволюции коммуникативных систем позвоночных — сравнительно-этологическое исследование общей организации коммуникативных систем у животных, семантических и функциональных характеристик сигналов, используемых коммуникативными системами разного типа (см. [Фридман 1995b], [Барулин 2002]).
Такие исследования позволяют дать ответ на два вопроса: 1) в какой момент заканчивается преемственное и направленное развитие коммуникативных систем позвоночных от "классических" вариантов, описанных у птиц и рыб, до свойственных высшим млекопитающим и ближе стоящих к человеческому языку по свойствам используемых сигналов, содержанию сообщений и механизмам коммуникации внутри системы [Lorenz 1939] [Резникова 1997], [Зорина и др. 1998]; 2) в какой момент и под влиянием каких факторов система общения, типологически сопоставимая с известной у высших антропоидов и под влиянием каких (неизбежно гипотетических) факторов преобразуется в язык, изучаемый уже компаративистами со своих позиций [Барулин 2002]. Пожалуй, наибольший интерес в этом плане вызывает исследование "завершающих шагов" в формировании человеческого языка — переход от сигнальной системы низших обезьян, принципиально не отличающейся от таковой у большинства позвоночных (см. [Cheney, Seyfarth 1990]), к коммуникативным возможностям антропоидов, позволяющим выражать (передавать социальным компаньонам, честно или нечестно по собственному произволу) результаты индивидуальной рассудочной, орудийной, исследовательской и иной "преобразующей status quo" деятельности при помощи сигнальных средств, общих для всей группировки. Для этой передачи обезьяны могут свободно использовать как свои естественные сигналы, так и выученные языки-посредники, обычно амслен (американский язык глухонемых), см. [Зорина и др. 1998].
Отметим, что область интересов у сравнительной этологии и сравнительной лингвистики общая (это дивергенция сигнальных систем в процессе исторического развития, будь то славянские языки или, например, репертуар сигналов в семействе утиных). Однако под дивергенцией сигнальных систем обе дисциплины понимают совершенно различные процессы. Этологов интересует процесс ритуализации, то есть превращения ранее несигнальных выразительных движений в сигналы, функционирующие в качестве специфических средств коммуникации и обладающие свойствами знаков-индексов или знаков-символов. Напротив, лингвистов интересует дивергенция коммуникативных систем, связанная главным образом с изменением формы и смысла уже существующих знаков; поэтому так остра и трудно решаема проблема глоттогенеза, не поддающаяся аналитическим и теоретическим инструментам обеих сравнительных наук о знаковых системах, "дочеловеческой" и "человеческой".
Как пишет А.Н. Барулин (его работе [Барулин 2002] мы будем следовать в дальнейшем изложении), "глоттогенез является комплексной проблемой, решить которую можно только используя достижения различных наук: археологии, палеоантропологии, палеоневрологии, нейрофизиологии, нейроанатомии, психологии, лингвистики, этологии и др." [Барулин 2002, 131]. Однако разностороннего накопления данных отнюдь не достаточно: сегодня прогресс в исследованиях глоттогенеза в значительной мере блокируется именно отсутствием центральной идеи, которая объясняла бы механизм формирования человеческого языка из коммуникативных систем, типичных для позвоночных, указывала бы на необходимые промежуточные этапы и факторы, обусловившие развитие именно в этом направлении.
Наиболее правдоподобная, на наш взгляд, гипотеза об эволюции коммуникативных систем позвоночных, приведшей к возникновению языка человека разумного, принадлежит этологу В.С. Фридману (см. [Фридман 1995b], [Фридман 1999], [Барулин 2002]).
II. Прежде чем браться за изучение происхождения человеческого языка, необходимо определить те черты, которые отличают его от прочих коммуникативных систем, возникших естественным путем, в особенности от эволюционно предшествующих коммуникативных систем.
Ни в коей мере не претендуя на то, чтобы дать исчерпывающее определение языка, перечислим некоторые существенные его свойства (ср. [Hockett 1960]):
1. Язык — система знаков, являющихся произвольными (т. е. такими, что между их внешней формой и передаваемым ими смыслом нет природной связи).