[8] См. главу 9 «Проклятые ворота Йесет-Мета» романа «Раб Змеиной Королевы».
[9] Самбук — лестница, специально предназначенная для лазания на стены крепостей. Двойной самбук — широкая лестница, по которой атакующие взбираются на стену в два ряда.
[10] По-стигийски Анубис — шакал; соответственно, Анубисис — сын шакала.
[11] Пилон — возвышающаяся над соседними постройками привратная башня с наклонными стенами, так что внешне пилон напоминает урезанную пирамиду. Пилоны — типичные образчики классической стигийской архитектуры.
[12] См. главу 9 «Ужасы и соблазны Преисподней» романа «Амулет Небесного Народа».
[13] Подробнее об этом рассказывает Тхутмертари в главе 9 «Проклятые ворота Йесет-Мета» романа «Раб Змеиной Королевы».
[14] См. главу 8 «Создатель Книги Судеб» романа «Освобождение».
[15] См. финальные главы романа «Освобождение».
Интерлюдия.
| О |
н восхищался этим мужчиной и этой женщиной.
Мужчину, как чудилось ему, он знал целую вечность. Не было на свете двух более непохожих друг на друга людей, чем он и этот мужчина. Он был ученый — тот воитель. Он преклонялся перед холодным Разумом — тот верил в негасимый огонь Духа. Он стал богом — тот остался варваром. И друг для друга они стали врагами.
Конан первым встал на его пути, и Конан оставался последним врагом его ско-ротечной вечности. Ушли в небытие Пелиас, Тот-Амон, Джейк Митчелл, Тхутмер-тари — а Конан есть, он оставался. И это было закономерно, ибо их борьба не при-шла к своему естественному завершению. Сначала боги, небесные ревнивцы, а затем и сама всемогущая Судьба властно вмешались в их схватку и развели далеко-далеко друг от друга. Последний раз они столкнулись вокруг Тхутмертари и вместе — вме-сте!! — победили ужасную золотую богиню. С тех пор он занимался своими делами, исполнением своей клятвы, а Конан делал то, что делал всегда — Конан выживал, и Конан сражался.
Судьба и боги вновь жестоко подшутили над великим киммерийцем. Они не позволили ему насладиться плодами великой Победы.
Победу у Конана украли. И всю последнюю луну бал правили Похитители По-беды — те, кто с богиней Зла не бился, ран не получал, а забрался на вершины власти в результате ее поражения.
Но киммериец и тогда не сдался. Он не склонялся пред богами никогда, и это, пожалуй, было лучшее его достоинство. Он склонялся перед Судьбой, но не думал об этом, потому что такие люди, как Конан, не делают различий между богами и Судьбой. И ладно. Счастлив тот, кто жив иллюзией своей свободы.
Конан делал то, что подсказывало ему сердце. Он был пока не в силах вырва-ться из когтей Джосера, первого из Похитителя Победы, — но и там, в когтях Джо-сера, Конан продолжал свой бой. Он не упустил эту луну, и вот, когда наступает время решающих схваток, он снова в строю. Не в качестве марионетки императора Джосера — как самостоятельный герой. И это тоже закономерно: Конан — воин ре-шающего боя. Так было всегда — так будет и теперь.
И старый враг Конана восхищался им — ибо, положа руку на Ромб Яхкунга, за-меняющий ему человеческое сердце, признавался сам себе, что других воинов ре-шающего боя, способных в этом бою победить, на целом свете нет.
Еще он восхищался женщиной. О, конечно же, не той похотливой самкой, кото-рую он сам три луны тому назад призвал из Далекого Будущего, где она обитала, и которая теперь повсюду следует за Конаном. Самка была лишь орудием, забавной штучкой, хотя, он вынужден был это признать, и ей довелось сыграть оригиналь-ную, значительную роль в победе над Тхутмертари. Воистину, стези Судьбы неведо-мы даже богам!
Но восхищался он не ею, а другой женщиной — той, второй из Похитителей Победы. Это была удивительная женщина: и по складу души, и по своим талантам, и по постигшей ее участи. Он заметил ее, когда стал рабом у Тхутмертари, а заме-тив, тут же вспомнил: однажды встретив, ее невозможно было забыть. Когда-то, в пору своего ученичества у чародея Пелиаса, он нечаянно столкнулся с нею: она приезжала в Ханарию с Паксименом, своим нареченным отцом, а Паксимен был старым другом Пелиаса.[1] Именно атлайский медикус доставил чародею из Ханарии ту Книгу Судеб… ту самую, с которой началось возвышению карлика — от слуги и ученика старого мага до бога Великой Души.
Но он, и ставши богом всей Хайбории, и побыв рабом Змеиной Королевы, нико-гда не забудет эту сцену: его хозяин и учитель Пелиас, легендарный, великий вол-шебник, владетель Ордена Белого лотоса, падает ниц перед принцессой Камией, целует ей руки и называет… будущей императрицей! Пелиас был провидцем? На самом деле? А ему, карлику, тогда казалось, что старый волшебник попросту вы-жил из ума.
Будучи рабом у Тхутмертари, он осторожно наблюдал за Камией. Одну луну та провела в роли принцессы, другую — в роли полновластной королевы. И этих лун хватило, чтобы он успел заново узнать ее и восхититься; наверное, если бы его Ве-ликая Душа была способна любить, он бы ее полюбил.
В чем-то она напоминала ему незабвенную Тхутмертари. Она отчаянно прекрасна и почти столь же тщеславна. Но на этом их сходство заканчивалось.
Тхутмертари была злобной, беспредельно злобной демоницей. Демоницей — в буквальном смысле слова. Родилась от человека и змеи, но человеческого в ней бы-ло немного и, чем больше зла она творила, тем меньше человеческого оставалось. В конце концов, Тхутмертари превратилась в бессмертную богиню Зла и именно в таком качестве покинула мир. Ибо она, великая дура, как Раб Змеиной Королевы всегда мысленно называл свою владычицу, возжелала завладеть всем миром, кото-рый принадлежит не богам, но людям. Гордыня взяла в ней верх над рассудком. Тху-тмертари прошла свой путь до конца и ушла в небытие, так и не осознав, почему проиграла.
А эта женщина совсем другая. Она гордится тем, что родилась, выросла, жила, живет и встретит свой последний миг как смертная. Она — смертная до мозга кос-тей. Она не жаждет власти над миром, вселенского трона, вечной молодости и бес-смертия. Она от этого всего отказалась сама, когда богиня предлагала и пытала![2] Ей ни к чему даже толика волшебной силы. Вся ее сила — в том, что она человек. И она постоянно доказывает торжество этой человеческой силы над всякой волшебной.
Внимательно наблюдая за этой женщиной, бог Великая Душа невольно пересма-тривал и собственное отношение к смертным.
Эта женщина не стояла над людьми. Она жила среди них и питалась их порока-ми, слабостями, иногда — добродетелями. Ему порой казалось, что у этой женщины нет собственного сердца, а есть только холодный, острый ум. В эти мгновения он видел в ней себя: у него не было сердца, оно погибло и пропало, когда Конан-вар-вар победил его в первый раз, и теперь у бога вместо сердца — хладный Ромб Ях-кунга… Может, и она свое когда-то потеряла, и теперь у нее на месте сердца какой-нибудь холодный кристалл?!
Проходило еще время, и он понимал, что заблуждается, принимает мечту за реальность. С ним это бывает, он мечтатель. А она… нет, она не такая, как он! В отличие от него, она никогда не пыталась взять от жизни больше, чем была способ-на поднять и унести, и переварить.
Пострадавшие от нее люди считали эту женщину злой, жестокой и бесчеловеч-ной. Все они ошибались. Эта женщина не была ни злой, ни жестокой, ни бесчелове-чной. Она не испытывала радости от сотворения Зла, как Тхутмертари. Мучения ее жертв, физические и душевные, не приносили ей удовольствия. Мучения не составля-ли ее цель. Они являлись средствами, неизбежными атрибутами ее игры, правилами, выдуманными не ею. Она испытывала радость не от антуража игры, а от самой иг-ры. Эта женщина была игрок, может быть, самый талантливый на целом свете.
Если он понимал ее правильно, жизнь для нее была нескончаемый спектакль, в котором волею Судьбы ей досталась злая роль. И она эту злую роль играла, на по-теху высоким богам, страстно, увлеченно и самозабвенно. Прежде, когда она еще называлась принцессой, она играла злую роль в небольших театрах, играла на пару со своим мужем, партнером и сообщником. Теперь, похитив Победу, сделавшись королевой и императрицей, она играла соло в мировом театре. И именно здесь, в мировом театре, лучше всего раскрывался ее необыкновенный дар.
Это был дар доставлять людям горе их собственными руками. Она приносила людям горе настолько тонко, так красиво, что Великая Душа засматривался ее игрой и не осуждал ее, а рукоплескал ей. Она творила горе для людей, потому что люди сами позволяли ей это с собой делать. И когда она называла людей мерзкими сло-вечками, вроде «говорящих червей», у него не возникало к ней отвращения. Ибо люди, какие они есть, не могли противостоять этой женщине острого артистического ума и всевозможных дарований, абсолютно лишенной оков морали, к тому же, до-рожащей красотой игры куда больше, чем собственной жизнью.
Наверное, высокие боги и вправду высоко ее ценили. Она их развлекала так, как их не развлекал никто. Верно, боги любят таких, как она — талантливых смертных лицедеев, не претендующих на их небесные вотчины. Они, боги, готовы поступить-ся жизнями миллионов земных созданий, лишь бы для них играли столь красиво и так тонко, и так ярко, как играла для них эта женщина.
И Тезиас, Великая Душа, глядя на ее игру, также ощущал себя богом. Другие боги его равным себе не считали — ну и что с того? В Театре Судьбы ему не доста-лось места в партере, но он смотрел спектакль из-за кулис. И он рукоплескал акт-рисе Камии, ныне выступающей под сценарным псевдонимом Мефрес, и восхищал-ся ею от души.
Он, самозваный бог, также мечтал бросить цветы к ее ногам.
Зная о постигшем ее бедствии, он чувствовал толику своей вины и ощущал в себе горячее желание спасти Камию.
Он, бог обреченный, чувствовал себя обязанным спасти ее не только потому, что ее человеческая душа оказалась близка его Великой Душе. Еще и потому, что она, ставшая злым роком своих жертв, страдала сама. При всем желании и при всех умениях она бы не смогла причинить своим жертвам столько горя, сколько причини-ла ей Судьба в спектакле под названием Жизнь. Ей оставалась лишь одна луна жиз-ни, и она хотела выжать из этого прощального срока, последнего действия ее жиз-ненной драмы, все возможное, совершить невероятное и уйти со сцены на вершине славы, уйти непобежденным триумфатором.
Чужой рос в ней, она об этом знала и была готова к страшной смерти — но са-мозваный бог Великая Душа мечтал спасти ее для новых блестящих ролей. У него вдруг возникла мысль доказать всем зрителям, да и самому постановщику вселенс-кого спектакля, что «творческий потенциал» этой актрисы намного шире, и что бла-гую роль она сыграла бы ничуть не хуже, не слабее, чем злую.
Но на самом деле замысел его был еще глубже: он уже видел в ней самого себя грядущего. Как и она, он был приговорен Судьбой. Спастись от карающей десницы Судьбы он не мог — так пусть его дух живет в ней! Пусть все благое, что он мечтал совершить в жизни и что он сделать не успеет, сделает она, Мефрес! Да, она может, может и должна стать преемницей самозваного бога, — если не она, то кто же?
Идея спасти ее во что бы то ни стало пришла к нему внезапно, минувшей но-чью, когда он услышал в ментальном эфире ее юношеские стихи, она читала их себе перед сном. Потом идея разрослась и странным образом слилась с другой его идеей: спасти всех женщин, изнасилованных змеядами по приказу Тхутмертари и носящих в своих чревах зародыши расы тху. Сегодня зародыш спас Камию, а луну спустя он ее убьет. Так рассчитал Паксимен, и рассчитал верно.
Он часто посылал свой незримый фантом к Паксимену. Он знал все, над чем работает великий медикус. Тезиас рад был бы помочь любящему отцу спасти свою нареченную дочь, но до сих пор не знал, как это сделать.
Ибо богиня Тхутмертари превзошла саму себя, надеясь сотворить свою новую ра-су. Тху были не только плодами противного самой природе соития змеядов и людей. Это были плоды какой-то удивительной магии, не земной и даже не звездной, ее Тхутмертари почерпнула, вероятно, из тайных пещер ферзелей в Йесет-Мете. Мо-жет быть, миллионы лет тому назад ферзели, тогдашние хозяева Земли, занимались подобными экспериментами. Возможно, в скрещивании различных рас они добились успехов. Косвенно это подтверждалось и всем тем, что он знал о ферзелях. Они по-кинули Землю не потому, что проиграли глаханам и яцтакам, а потому, что эта планета стала слишком мала и мелка для их таинственной цивилизации. Что фер-зели сотворили с самими собой и как сложилась их дальнейшая судьба вне Земли, он не имел представления.
Так вот, зародыши тху были существами очень, очень странными. Они сраста-лись со своими матерями. Их нельзя извлечь из материнской утробы, нельзя убить внутри чрева, не убив мать, — но затем, когда придет им пора появиться на свет, чудовища тху умертвят матерей, вернее, носителей. Еще не родившись, симбионты тху уже стали расой паразитов и убийц. И Тезиас понимал, что, если он не найдет способа убить зародышей тху в чревах человеческих женщин, его верным монахам придется уничтожить и тех, и других. То есть, уничтожить Камию, в числе прочих женщин. Или допустить появление на свет созданий расы тху. Он не мог допустить этого, он видел свой долг в том, чтобы этого не допустить, он дал клятву бога.
Но и тогда, давая свою клятву, и теперь — он не подозревал, что первое созда-ние из новой расы тху уже родилось! Оно родилось раньше остальных, потому что и зачато было намного раньше. Те двое, кто зачал его, носили имена лучшего воина Сета и лучшей воительницы Тьмы. Но Тезиас не знал об этом до сих пор, об их обманном, колдовском соитии в каком-то из неназванных преисподних миров. И он не знал, что существо родилось, получило имя, — Альтасет, что значит «посвящен-ный Сету», — и уже принесло свою первую страшную клятву. Никто пока не знал об этом, кроме древнего демона Люфа, который взялся за воспитание первого из новой расы Сета.
Он, Тезиас, Великая Душа, был богом, но он так и не стал провидцем. Сейчас он думал лишь о том, существует ли способ спасти несчастных женщин, кто вына-шивает будущих чудовищ расы тху.
Шло время, и время шло против него, а он такого способа не находил.
И вот настал тот миг, когда он, наконец, почувствовал, что его время на исходе: Чистое Сознание, бывшее недавно Существом, а до того Тварью из Чужой Вселен-ной, завершило свой отдых и пустилось в путь по его Великую Душу.
Сознанию не нужно было много в этом враждебном для него мире; оно всего-на-всего охотилось за своей третьей жертвой, отныне единственной и последней, чтобы ее умертвить и тем самым исполнить священную клятву Судьбе, Владычице Сущего.
Мог ли догадываться самовлюбленный глупец Тот-Амон, призывая для обыкно-венной расправы над своими земными врагами эту Тварь из Чужой Вселенной, что наступит миг жестокого абсурда, когда его самого уже не будет на свете, а призван-ное им демоническое создание, слепая сила, взорвет естественный порядок вещей — как нежданная хворь, сражающая всех по очереди солистов театра в самый разгар драмы?
* * *
| Р |
азмышляя об этом, карлик Тезиас, Великая Душа, бог самозваный и бог обречен-
ный, не сразу заметил, как перед ним возник Брахо, его верный слуга, магистр Синих Монахов.
— Это миг пришел, мой хозяин! — торжественно молвил Брахо. — Твои монахи разыскали и уничтожили все яйца расы тху. Кроме трех, которые ты приберег для опытов. Карлик рассеянно кивнул.
— Передай своим братьям мою благодарность. Они могут отдыхать.
— Что тебя тревожит в миг победы, бог Великая Душа? — спросил бога проницательный магистр.
— Женщины, — прошептал Тезиас, — человеческие женщины. Наши женщины, Брахо. Я так и не придумал, как спасти их.
— Может быть, это и вовсе невозможно, — мягко произнес Брахо. — Так устрое-на жизнь: в одном мы побеждаем, а в другом нам приходится отступать.
— Ты готов убивать невинных страдалиц?
— Да, я готов, если так нужно. Иначе невинные страдалицы произведут на свет чудовищ, каких не видел мир, и эти твари овладеют миром, — напомнил своему хозяину магистр.
— Я поклялся этого не допустить!
— Поэтому ты должен принять верное решение, хозяин. И Синие Монахи его выполнят, ты можешь быть спокоен. Все женщины, кто стал жертвой злого рока, в ком растут чудовища тху, все эти женщины покинут мир без страданий и слез, это я тебе обещаю.
— Нет! Я верю, существует иной выход.
— Прошел целый месяц, хозяин. Если бы этот выход был, ты бы его уже нашел.
Волшебник в синем плаще умолк. Великая Душа смотрел на него скорбным взгля-дом сияющих агатовых глаз. Пришла пора сказать магистру правду. Брахо должен ее знать.
— Время заканчивается, мой верный магистр. У меня его уже не осталось.
— Что ты говоришь, хозяин? Время? У тебя? Что значит время –для тебя? У тебя впереди Вечность [3]
— Возможно, возможно,— с печалью усмехнулся Тезиас.— Если даже так, прой-дет она не в этом мире.
И, предвосхищая ненужный спор, карлик рассказал магистру о Твари из Чужой Вселенной, о жертвах ее и о бессмысленности сопротивления Судьбе… Рассказал все, что знал сам.
— …Оно уже в пути, Чистое Сознание, спешит ко мне, к своей третьей жертве, на волнах информационного эфира Земли. Нет для него преград, и скоро оно меня на-стигнет. От него нет спасения. Я уйду в небытие или в мир иной, как Джейк, либо как Тхутмертари, — закончил Тезиас.
Он не стал говорить Брахо, что сам магистр невольно облегчил задачу Существу, пустив в павшую богиню Тхутмертари волшебный луч из Медальона с Пирамидой и, таким образом, превратив сидевшего в своей второй жертве крохотного и слабого червячка в Чистое Сознание, субстанцию незримую и нематериальную, непредсказу-емую и неуязвимую.
Реакция магистра на этот печальный рассказ ошеломила Тезиаса. Брахо не пре-дался скорби, не стал бить себя кулаками в грудь, не обнаружил и сочувствия свое-му обреченному хозяину, не выразил желания уйти из жизни вслед за ним или впе-ред него. Магистр распрямился, скрестил руки на груди и сурово отчеканил:
— Мой бог, каким я его знаю, никогда не сдается. Я — Слуга Судьбы, и мне ли не знать ее изменчивый нрав? Она милостива к истинным борцам, к таким, как ты и варвар Конан… и как та женщина из Атлантиды, которой удалось пленить твое вооб-ражение. Ты обязан бороться, бог Великая Душа! И ты будешь бороться, или перес-танешь быть собой.
— Во имя Всех Знаний Вселенной! — в смятении воскликнул карлик. — Ты меня не понял? Я — боролся! Я боролся так, как никто на моем месте бы не стал бороться! Но… Всё оказалось напрасно. Я — третья жертва! И я — обречен.
— Ты третья жертва для Сознания, прибывшего к нам из Чужой Вселенной, а так-же в собственном воображении,— с усмешкой произнес Слуга Судьбы. — Но для ме-ня ты бог. И для людей — ты бог! Ты стал благим богом, Великая Душа, хотя ни я, ни братья в это долго не могли поверить. Уничтожив нашими руками черные яйца змеядов, ты спас миллионы жизней. Если спасется весь мир, в этом будет и твоя заслуга! Ты исполнил половину своей клятвы. Но не всю! Как можешь ты сойти со сцены, умереть, не убедившись в гибели всей расы тху?
— Но у меня нет времени! Я чувствую, как мой убийца приближается сюда, ко мне, к Замку Синих Монахов!
Брахо сказал: — И что с того? Великая Душа не станет ждать смерти сложа руки. Борись, Великая Душа! Ты не можешь уйти сейчас и так. Ты нужен людям — так, как никогда прежде… Я верю, ты отыщешь выход! Ты погубишь зародышей тху и спасешь жизни наших женщин. Я чувствую, разгадка близко! Тебе нужно только вдо-хновение. А оно не придет, пока мысль о неотвратимом конце угнетает твой рассу-док. Борись, Великая Душа, — ты обязан бороться!
В агатовых очах появились слезы, и Тезиас с болью промолвил:
— Ты так жесток со мною, Брахо. Зря я тебе рассказал. Борись, борись… К чему растрачивать последние силы? Я обречен, я знаю это.
Магистр презрительно усмехнулся в ответ на такие слова.
— Ну, если таково твое прощальное слово, тогда я оставляю тебя, карлик. Не знаю, кто ты и откуда взялся, но ты — не мой бог! Мой бог, Великая Душа, навер-ное, борется где-то. Я буду его искать. А ты умирай, если хочешь. Я не стану жа-леть о тебе, нелепый и никчемный карлик.
И Слуга Судьбы стал растворяться в воздухе. Тезиас сначала опешил, а потом взорвался гневом. Могучее заклинание само собой родилось в его воспаленном моз-гу. Магические цепи опутали Брахо и вернули в этот кабинет.
— Безумец! — пронзительно воскликнул Тезиас.— Я еще твой бог! Твой бог, Бра-хо, и бог твоих братьев! Вы закляты мной и для меня, забыл об этом? Прежде, чем я стану третьей жертвой, мне достанет сил испепелить тебя и всех, кто меня бросит!
— Желаешь, так испепеляй, — рассмеялся магистр. — И поторопись, у тебя так мало времени. А ну, Сознание заявится, а ты не успеешь испепелить всех верных слуг? Кто нас тогда испепелит?
— О, ты глумишься надо мной! Ты, давший клятву служить мне! Почему ты меня оставляешь? Ты, названный Слугой Судьбы, разве не знаешь, как мстит Судьба клят-вопреступникам?!
— Я беру пример с тебя, бог-клятвопреступник! Разве не ты дал священную клят-ву сражаться за мир, пока он весь не будет избавлен от угрозы порабощения расой тху? Ты — клятвопреступник, карлик Тезиас, а я твой жалкий подражатель! Теперь ты видишь, как твое пустое малодушие смотрится со стороны?
— Так чего же ты ждешь от меня?! — в отчаянии возопил Тезиас.
— Борись! Борись!! И даже если обречен — борись до последнего вздоха! Спасе-ние может явиться в последний миг! У тебя есть цель, тебе есть, за что бороться. И ты будешь бороться, если ты и правду мой бог.
— Но как?!
— Не знаю. Решай сам. Но я бы на твоем месте сначала выиграл время. Время сыграет на тебя, Великая Душа. Возможно, в награду за стойкость Судьба даст тебе новый шанс. Пошлет тебе вдохновение, и ты придумаешь, как спасти мир.
— Я понял… — улыбка внезапно озарила бескровное лицо карлика.
И счастливо улыбнулся Брахо: перед ним снова был его великий бог.
— Собери всех монахов, мой верный магистр. Мы перемещаемся в Зачарованный Город! Там я спасался от Конана, но там же стал рабом Змеиной Королевы, я ни за что не хотел возвращаться туда… Но если нет иного выхода, то я вернусь, чтобы не-много выиграть время. Да, там я буду под защитной сферой Стержня! Пусть ненадо-лго, но он укроет меня от моего погубителя.
* * *
| О |
днако коварной Судьбе было угодно, чтобы в миг, когда он произнес эти слова,
профессор Фонтанелли, всеми забытый добровольный затворник и последний обитатель Зачарованного Города, оставшийся там, чтобы найти способ разрушения Стержня, наконец-то достиг своей цели, отыскал, что хотел; к нему прежде пришло вдохновение, чем к Великой Душе.
Скучающий Маг знал, что это произойдет: события случаются, если и когда им суждено случится. Не он ли сам, его существование как джана — лучшее тому подтверждение?
Даже величайшим из богов не дано предугадать всех поворотов сюжета в неско-нчаемом спектакле под названием жизнь. И это разумно, напомнил себе джан. Во всяком спектакле должна быть интрига.
Иначе зрители перестанут посещать Театр.
Брайан Толуэлл,1997—2017.
[1] См. рассказ «Тезиас из Ханарии» из цикла «Изгои».
[2] См. главу 5 «Вечная молодость, вечная жизнь» романа «Освобождение».
[3] См. ключевую главу 2 «Заклятие Синих Монахов» романа «Огни Будущего».
 | |||
 |
С О Д Е Р Ж А Н И Е.
Брайан Толуэлл. 1
1. Книга VII. Похитители Победы, или В круге Сета – I. 1
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА (2017). 1
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА. 3
Пролог. 3
Часть I. НАСЛЕДИЕ БОГИНИ ТХУТМЕРТАРИ. 7
1. Битва после Победы. 7
* * *. 12
* * *. 15
* * *. 16
2. Клятва Великой Души. 17
3. Король и варвар. 23
* * *. 26
4. Последний из Черного Круга. 28
ЧАСТЬ II. ХОЗЯЙКА БАРАХА. 35
5. Королевский рескрипт. 35
6. Две луны или вся жизнь. 42
7. Щупальца распускаются. 48
* * *. 51
* * *. 52
8. Мефрес и мефреситы. 54
* * *. 55
* * *. 58
* * *. 59
* * *. 61
ЧАСТЬ III. ВОЗВРАЩЕНИЕ В СТИГИЙСКУЮ МГЛУ. 62
9. Через Стикс. 62
10. Притча о двух гадюках. 66
ЧАСТЬ IV. ИСКУПЛЕНИЕ ГРЕХОВ. 68
11. Благочестивый государь. 68
* * *. 71
12. Феникс на груди. 75
* * *. 79
13. Яд, мятеж и исповедь. 81
* * *. 82
* * *. 84
* * *. 86
ЧАСТЬ V. ТЕНЬ СЭТА НАД АРГОСОМ. 87
14. Посольство. 87
* * *. 90
* * *. 90
* * *. 92
* * *. 92
* * *. 93
* * *. 94
* * *. 94
* * *. 97
15. Обольщение. 97
* * *. 97
* * *. 99
* * *. 102
* * *. 107
* * *. 109
16. Мудрость. 112
* * *. 113
* * *. 114
* * *. 115
* * *. 116
* * *. 117
* * *. 119
17. Договор. 121
* * *. 122
* * *. 126
* * *. 127
18. Измена. 127
* * *. 130
* * *. 131
* * *. 132
* * *. 133
* * *. 133
19. Плен. 136
* * *. 139
* * *. 140
* * *. 142
* * *. 143
* * *. 145
20. Спасение. 147
* * *. 150
* * *. 153
* * *. 154
* * *. 155
* * *. 156
* * *. 156
* * *. 157
ЧАСТЬ VI. ВМЕСТЕ ПРОТИВ ЗМЕЯДОВ. 161
21. Штурм Луксура. 161
* * *. 164
* * *. 171
22. Смерть, страсть и надежда. 171
* * *. 173
* * *. 174
* * *. 176
* * *. 177
* * *. 180
* * *. 180
Интерлюдия. 182
* * *. 185
* * *. 187