Анна Михайловна Панкратова

Дата: 2025-06-14; Просмотры: 1

Оценка:

0.00 из 5.00 — оценок

Скачиваний: 0

Скачать

425

вышал 80-90%, то доля членов партии в ФЗК была меньшей и со­ставляла от (примерно) 30% в 1920 г. до 50% в 1924 г.¹². Из них явст­вует, что высокий процент коммунистов в профорганах среднего и высшего звена был результатом проводившейся РКП(б) кадровой политики в профессиональном движении, ставившей во главу угла идейно-политические качества "ответственных работников проф­союзов", как именовались профсоюзные руководители в 20-х гг.

Помимо авторской работы, в 1925-1926 гг. А.М.Панкратова за­нималась и подбором и публикацией документов, освещающих стачечное движение в 1905 году и рабочее движение 1917 года¹³. Это способствовало появлению у нее более широких исследовательских интересов, выходящих за рамки профессионального движения.

Летом 1926 г. по окончании Института красной профессуры А.М.Панкратова была командирована в Ленинград. Направление было не простым распределением выпускника ИКП: в числе дру­гих коммунистов Анна Панкратова прибыла на идеологический фронт, каковым стал Ленинград, в первую очередь его партийные и научные организации, после разгрома троцкистско-зиновьевской оппозиции.

В Ленинграде А.М.Панкратова преподавала историю СССР в Коммунистическом университете и в Военно-политической акаде­мии им. Толмачева, была назначена членом правления Института истории при Ленинградском университете (филиал Института ис­тории РАНИОН), активно участвовала в организации Института марксизма (преобразован из НИИ при Коммунистическом универ­ситете)¹⁴. Весьма показательна переписка, ведшаяся между А.М.Пан-кратовой и М.Н.Покровским в этом период¹⁵. Панкратова, описывая ситуацию в научных кругах Ленинграда, противопоставляет бурные споры молодых историков-марксистов академизму заседаний Ин­ститута истории, читай историкам старой школы. Возглавлявший советскую историческую науку М.НЛокровский, получая (в том чис­ле и из писем Панкратовой) информацию об исторических кругах Ленинграда, давал своим ученикам, в первую очередь А.М.Панкра-товой и Г.С.Зайделю, рекомендации по перестройке в большевист­ском ключе работы Института истории. Избрание А.М.Панкратовой в действительные члены Института истории преследовало ту же цель.

Политика главенствовала не только в деятельности Анны Пан­кратовой-историка. Свой тяжелый след она оставила и в ее личной жизни. В 1927 г. она рассталась с мужем. Этот разрыв А.М.Панкра­това назвала двадцать лет спустя "самым трудным и больным"¹⁶ событием своей жизни. Его причина была весьма характерной для тех лет и соответствовала избранному А.М.Панкратовой жизненно­му пути: "...Мы с ним по разному понимали задачи партии"¹⁷.

В том же году А.М.Панкратова возвращается в Москву, где возглавила научно-методическую работу в ВШПД при ВЦСПС. Че-

рез год она переходит на научную работу в Институт истории Ком­мунистической академии, а в 1929 г. была избрана действитель­ным членом Комакадемии. Обратившись к изучению проблем ис­тории российского пролетариата, А.М.Панкратова в своем докладе на Всесоюзной конференции историков-марксистов (28 декабря

1928 г. — 4 января 1929 г.), озаглавленном "Проблемы изучения ис­
тории рабочего класса в России"¹⁸, предложила программу иссле­
дования названной темы. В нее были включены такие разделы, как
изучение предыстории пролетариата, процесс конституирования
пролетариата в класс в период промышленного капитализма, пре­
вращение пролетариата в "класс для себя", а также исследование
рабочего движения и пролетарской идеологии.

Предложенная А.М.Панкратовой схема изучения истории рос­сийского пролетариата была одобрена участниками конференции. А.М.Панкратова участвовала в реализации этой программы и как исследователь, и как организатор (она являлась ученым секрета­рем Комиссии по истории пролетариата при Обществе историков-марксистов, председательствовал в которой М.НЛокровский, и возглавляла одноименную секцию Института истории). В октябре

1929 г. А.М.Панкратова была утверждена решением коллегии Ин­
ститута истории ответственным редактором создаваемого журнала
"История пролетариата СССР" (в состав редакции входили М.Н.Пок-
ровский, В.И.Невский, В.В.Максаков, Ю.К.Милонов, СА.Пионтков-
ский, Е.П.Кривошеина, И.Л.Татаров)¹⁹. Круг ее научно-организа­
торской работы неуклонно расширялся: в 1931 г. она вошла в со­
став главной редакции "Истории фабрик и заводов". Эта работа как
никакая другая отвечала стремлению А.М.Панкратовой к сбору до­
кументов, к работе в гуще людей. А.М.Панкратова подготовила
доклад "История заводов СССР (задачи и методы исторического ис­
следования отдельных предприятий в СССР)", с которым выступи­
ла на VII конгрессе исторических наук в Варшаве в августе 1933 г.²⁰
Доклад был весьма характерен для советской исторической науки
и понимания А.М.Панкратовой задач последней. В письме Н.МЛу-
кину еще за год до конгресса она писала о своем докладе: "Основ­
ная тенденция ясна — подобного размаха научно-исследователь­
скую работу можно предпринять только в СССР. Подлинно научной
истории фабрик и заводов в капиталистических странах... создать
невозможно"²¹. А.М.Панкратова отстаивала приоритет изучения
рабочего класса и его борьбы, а не технико-экономической стороны
Функционирования заводов и фабрик.

Но продолжим перечень сфер научно-организаторской дея­тельности А.М.Панкратовой. Здесь и редактирование журнала "Ис­торик-марксист", и преподавание в Институте красной профессу­ры, и заведование кафедрой истории СССР на историческом фа­культете МГУ с момента его организации в 1934 г.²² Из него явству-

426

Л.А.Сидорова

Анна Михайловна Панкратова

427

ет, что научно-исследовательская работа занимала только 3-4 часа десяти-двенадцатичасового рабочего дня А.М.Панкратовой. Такое соотношение научной и организаторской деятельности было не только в ущерб первой в плане написания меньшего количества работ, но и неизбежно вело к усилению в исследованиях не подкре­пленному источниками теоретизированию.

Какие работы были опубликованы А.М.Панкратовой в 30-е го­ды? Под ее редакцией был издан сборник статей "Очерки истории пролетариата СССР"²³, в котором А.М.Панкратова выступала и в качестве автора двух больших очерков — "Рабочий класс и рабочее движение в эпоху промышленного капитализма (1861-1900)" и "Про­летариат в революции 1905-1907 гг." К 25-ти и к 30-летнему юбилеям революции 1905 г. ею были приурочены также статьи "Текстильщи­ки в революции 1905-1907 гг."²⁴, "Рабочее движение в России перед революцией 1905 года", "Стачечное движение в 1905 году"²⁵. Харак­теризуя эти работы Панкратовой в целом, следует отметить, что их основу составили концепции В.И.Ленина, подтверждаемые доку­ментальным материалом.

В 1936 г. А.М.Панкратова приняла участие в объявленном в марте того года конкурсе на лучший учебник по истории СССР для начальной школы. Учебник, написанный ею в соавторстве с К.В.Ба-зилевичем, С.В.Вахрушиным и А.В.Фохт, получил поощрительную премию, в следующем году А.М.Панкратова в составе того же ав­торского коллектива приступила к созданию учебника по истории СССР для 8-10 классов средней школы. Этому учебнику была суж-дена долгая жизнь — 22 издания, последнее из которых было изда­но в 1963 г. Учебник адекватно отражал состояние исторической науки тех лет и, что немаловажно, был написан живым и увлека­тельным языком.

Однако вернемся к предыстории написания этих учебников. Их создание находилось в прямой связи с развернувшейся после постановления ЦК и СНК от 26 января 1936 г. кампании критики "антимарксистских, антиленинских, по сути дела ликвидаторских, антинаучных взглядов на историческую науку", распространение которых связывалось с "так называемой «исторической школой Покровского»"²⁶. А.М.Панкратова, ученица М.Н.Покровского, тесно связанная с ним не только годами учебы в Институте красной про­фессуры, но всей своей последующей работой, публично отмежевы­вается от своего учителя и наставника. Ее статьей "Развитие исто­рических взглядов М.Н.Покровского" открывается сборник статей "Против исторической концепции М.Н.Покровского" (М.-Л. 1939). В ней Панкратова подтверждает все до единого "определения", дан­ные Покровскому в решении ЦК. Особенно тяжелое впечатление оставляет сравнение этой статьи и статьи "М.Н.Покровский — большевистский историк", опубликованной Панкратовой в "Борьбе

классов" в 1932 г., сразу же после смерти Покровского²⁷. Эпитеты "историк-марксист", "историк-большевик" забыты. И если в статье-некрологе сказано, что "...М.Н.Покровский усердно работал пыле­сосом в отношении "непроветренных углов" своего мировоззрения, сделав самокритику основным методом своего роста" , то в статье сборника та же неуклюжая метафора имеет обратный смысл: "М.Н.Покровскому надо было решительно покончить с остатками враждебных ленинизму идейно-политических взглядов. Он слабо работал "пылесосом" и недостаточно "проветривал" все уголки сво­его мировоззрения"²⁹. А.М.Панкратова отрекается от своего учите­ля, сожалеет, что "...мы, его "ученики" (уже в кавычках! — Л.С), считали его историческую концепцию не только "законченно мар­ксистской", но и не имевшей предшественников"³⁰. Однако не бу­дем спешить с упреками. Ведь годы написания статей очень раз­ные — 1932 и 1939. Но произошедшее вполне согласуется с логикой поведения А.М.Панкратовой: партия вынесла решение, долг пар­тийца — его выполнять.

Надо заметить, что А.М.Панкратовой неоднократно приходи­лось выступать в роли популяризатора партийных решений в об­ласти исторической науки. Так, ее перу принадлежат "За больше­вистское преподавание истории в школах СССР в связи с постанов­лением ЦК ВКП(б) и Правительства от 16 мая 1934 г."³¹, "За скорей­шую перестройку исторического фронта"³², "За большевистское преподавание истории", "О решении ЦК ВКП(б) и совнаркома об историческом образовании и пр. Забегая вперед, можно назвать и другие написанные к случаю статьи — "Против буржуазного объ­ективизма и космополитизма в исторической науке и преподава­нии истории"³⁵, "Насущные вопросы советской исторической нау­ки"³⁶ и др. Названные публикации были неизбежной данью ее поло­жения историка-руководителя; насколько же они были искренни, думается, на этот вопрос затруднилась бы ответить и сама Анна Михайловна.

В 1937 г. А.М.Панкратова была направлена в Саратов, где до 1940 г. она заведовала кафедрой истории СССР на открывшемся в университете историческом факультете, и одновременно продол­жала руководить группой по изучению истории СССР XX века в Институте истории в Москве. В 1939 г. она была избрана членом-корреспондентом Академии наук. Волна репрессий, прокатившая­ся и по коллективам историков, миновала А.М.Панкратову. Но она не могла не отразиться на душевном состоянии Анны Михайлов­ны. Из Саратова она пишет своим соавторам по учебнику К.В.Бази-левичу и С.В.Бахрушину, что "вне Москвы она как-то снова окреп­ла и физически и морально" и даже начинает "...подумывать и об организации какой-нибудь научной работы"³⁷.

Великая Отечественная война внесла свои коррективы в жизнь А.М.Панкратовой. Вместе с Институтом истории она была эвакуи-

428

ЛЛ.Сидорова

Анна Михайловна Панкратова

429

рована в Алма-Ату, где исполняла обязанности директора. В 1942 г. А.М.Панкратова возвратилась в Москву. Она принимает участие в работе над трехтомной "Историей дипломатии", но львиную долю времени занимало выступление с лекциями и докладами, написа­ние историко-патриотических статей³⁸.

По окончании войны А.М.Панкратова начала работать над своим давним замыслом — историей российского рабочего класса от его зарождения в XVII-XVin веках и до 1917 года. Она предпола­гала написать четыре тома. Эта работа была крайне важна для нее, и вот почему: обилие общественно-политических, педагогиче­ских и прочих организационных должностей при отсутствии круп­ных научных исследований ставили А.М.Панкратову (академика с 1953 г.) в ложное положение. Вот весьма показательное в этой связи письмо Ю.З.Полевого, датированное 6 февраля 1950 г. Он пишет А.М.Панкратовой, что "с большим вниманием и глубоким интере­сом прочитал я первую треть I тома "Истории рабочего класса". От всего сердца я рад поздравить Вас". "Я тем более рад, — продолжа­ет Ю.З.Полевой, так как знаю, что некоторые наши историки нача­ли было уже отчаиваться в том, даст ли вообще Анна Михайловна что-то такое фундаментальное, что способно пережить автора, хотя бы на несколько десятилетий.

От глубины души рад, что Вы оправдали надежды тех, кто ве­рит в Вас, и не только в Вашу нечеловеческую работоспособность, но и талант марксистского исследователя"³⁹.

В 1952 г. А.М.Панкратова подготовила рукопись первого тома. Она была обсуждена и рекомендована к печати в Институте исто­рии и МГУ, однако окончательная работа над этим томом так и не была завершена, и он был издан шесть лет спустя после смерти ав­тора⁴⁰. Цель, к которой Панкратова стремилась еще с 30-х гг., — создание обобщающего труда по истории рабочего класса — так и осталась не достигнутой.

В мае 1953 г. А.М.Панкратова, согласно решению ЦК КПСС о мерах по улучшению работы журнала "Вопросы истории", была на­значена его главным редактором. ЦК поставил перед редакцион­ной коллегией задачи борьбы с начетничеством и догматизмом, развертывания творческих дискуссий, установления прочных связей с широкой научной общественностью⁴¹. Таким образом, А.М.Панкра-товой предстояла привычная работа по претворению в жизнь одно­го из решений партии в области исторической науки. Этот период, вместивший в себя четыре последних года жизни историка, ока­зался весьма непростым для А.М.Панкратовой. Но не будем забе­гать вперед.

На первых порах проводимая А.МЛанкратовой реорганиза­ция деятельности "Вопросов истории" определялась положениями постановления "Пятьдесят лет Коммунистической партии Совет-

ского Союза (1903-1953)", прежде всего о культе личности и необхо­димости его искоренения, о соблюдении коллективности руковод­ства . Журнал поставил вопрос о вводе в научный оборот новых документальных материалов⁴³, предоставил свои страницы для об­суждения ряда дискуссионных проблем, поставил задачу ознако­мить читателей с состоянием исторической науки в стране и за ру­бежом . Наиболее рельефно занятая журналом позиция отстаива­ния необходимости свободного от догм исследования историче­ских проблем проявилась в передовых статьях "Об изучении новой и новейшей истории капиталистических стран" (1954. № 7) и "За глубокое и всестороннее исследование истории советского общест­ва" (1954. № 9). Далеко не все историки разделяли подобный под­ход. В нем они усматривали (и не без основания) покушение на ряд устоявшихся исторических построений, присущих литературе пред­шествовавших полутора десятков лет. А.М.Панкратовой пришлось неоднократно защищать и отстаивать взятый "Вопросами истории" курс. Так, в мае 1955 г. она была вынуждена обратиться с письмом к Н.С.Хрущеву, П.Н.Поспелову и М.А.Суслову. Поводом послужила проверка отделом науки ЦК КПСС деятельности журнала, пред­принятая (кстати сказать, по просьбе самой Панкратовой)⁴⁵ в апре­ле-мае. А.М.Панкратова, следовавшая в руководстве "Вопросами истории" объявленным партией курсом критики культа личности и недопущения лакировки действительности, ожидала, что "..это будет деловое товарищеское обсуждение журнала и нам будут ука­заны наши недочеты"⁴⁶. Видимо, А.М.Панкратова недоучла непо­следовательность и половинчатость в деятельности партийного ру­ководства. Накануне совещания ее предупредили, чтобы она прие­хала в ЦК за полчаса до начала заседания, чтобы ознакомиться с подготовленным в отделе документом. Не откладывая, А.М.Пан-кратова в тот же день поехала в ЦК, где ей был вручен текст запис­ки, гласившей, что редакция допустила серьезные идейно-полити­ческие ошибки⁴⁷. Ее апелляция к высшему руководству возымела действие, обвинения были сняты.

Следование призыву "Вопросов истории" не допускать "...от­ступлений от конкретно-исторического подхода, приглаживания событий, стирания исторических граней"⁴⁸ было делом нелегким для многих историков: ведь приходилось признавать несостоятель­ными многие трактовки в собственных работах. Естественно, что в такой ситуации оказалась и сама А.М.Панкратова. Особенно остро это проявилось в связи с публикацией в декабрьском номере жур­нала за 1955 г. статьи Н.Н.Яковлева "Московские большевики во главе Декабрьского вооруженного восстания 1905 года", в которой автор отказался от старой трактовки таких важных вопросов, как позиция Московского комитета РСДРП(б) в период Декабрьского вооруженного восстания, взаимоотношения большевиков и мень-

430

ЛА.Сидорова

Анна Михайловна Панкратова

431

шевиков, роль мелкобуржуазных партий в революции 1905-1907 гг. А.М.Панкратова, много писавшая по этим сюжетам, также отдала дань старым трактовкам, канонизированным "Кратким курсом", но, к чести Панкратовой-исследователя, она не только поддержала автора в публикации статьи, но и вместе с редколлегией "Вопросов истории" позволила себе не согласиться с безапелляционным мне­нием директора Института истории партии МК КПСС Г.Д.Костома-рова, увидевшим в статье Н.Н.Яковлева "протаскивание контра­банды троцкизма"⁴⁹. Вместе с тем, А.М.Панкратова на заседании редколлегии журнала 19 января 1956 г. сделала попытку сгладить тяжелое впечатление от этого письма, говоря, что она "уверена, что Г.Д.Костомаров, в запальчивости написавший и неудачно изло­живший свое письмо, не думает обвинять редколлегию и автора в троцкистской контрабанде"⁵⁰. Думается, что здесь мы имеем дело не с желанием А.М.Панкратовой оправдать Костомарова, с кото­рым ее связывала совместная работа (он выступал, в частности, в качестве соредактора в одной из работ), а с ее стремлением не стал­кивать журнал с таким властным противником, каковым мог бы стать (и затем стал) Институт истории партии МК КПСС.

Состоявшийся 14-25 февраля 1956 г. XX съезд КПСС дал новый импульс в поиске новых подходов к изучению истории (разумеет­ся, в рамках партийных решений). А.М.Панкратова — член ЦК КПСС с XIX съезда выступила на съезде, затронув такие проблемы, как состояние изучения истории партии и советского общества, не­обходимость издания полного академического собрания сочине­ний В.И.Ленина, его научной биографии, вопросы подготовки науч­ных кадров и организации исследовательской работы и др.

На совещании, состоявшемся в редакции "Вопросов истории" 9 марта, А.М.Панкратова признавалась, что "перед выступлением на XX съезде я чувствовала, что у меня горит душа. Я не могла больше молчать. Нельзя уважать больше себя, потому что получи­лось так, что мы не могли писать то, что на-самом деле отвечает фактам истории, что в полной мере соответствует марксизму-лени­низму. ...Чувствовала, что нужно уходить с работы, если не мо­жешь сказать честно то, что говорят эти документы"⁵¹. Конечно, эти слова вряд ли были бы произнесены А.М.Панкратовой до съез­да, но это не дает оснований для сомнения в их искренности.

На заседаниях редакционной коллегии журнала, посвящен­ных определению направлений деятельности "Вопросов истории" в связи с решениями XX съезда (состоялись 23 февраля и 7 марта 1956 г.), она неоднократно напоминает о необходимости "...пере­строиться не на словах, а на деле".⁵² "...Я вспоминаю, — говорила А.М.Панкратова, — (а я, как вы знаете, человек, немало пережив­ший на историческом фронте), сколько перестроек было на моей памяти, как часто эти перестройки происходили в нашей работе, и,

вместе с тем, каков же был результат этих перестроек. Конечно, в целом мы идем вперед... Но я думаю, что одной из основных опас­ностей сейчас является то, что мы опять можем стать на путь фор­мальных перестроек"⁵³. Очень важно здесь подчеркнуть, что основ­ной заботой А.М.Панкратовой являлось действительное развитие исторической науки, а не ее приспособление к новациям сверху. Думается, что именно это обстоятельство и привело к тому, что А.М.Панкратова вместе с руководимым ею журналом нарушили привычную субординацию истории и политики, поставив во главу угла не "всеспасительные" указания, к которым так привыкли наши кадры, или "директивные" статьи", а "...свободный обмен мнениями, творческие дискуссии и серьезные научные исследования"⁵⁴.

В деятельности А.М.Панкратовой появляется интересный штрих — в известной мере она становится как бы проводником мнений наиболее радикально настроенных историков в высших партийных инстанциях. В этом плане весьма показательна запис­ка для беседы, составленная Э.Н.Бурджаловым (заместителем главного редактора "Вопросов истории", самым последовательным защитником линии журнала) для А.М.Панкратовой во второй по­ловине 1956 г. (к сожалению, более точной датировке документ не поддается). Приведем текст записки целиком. Какие же вопросы предстояло выяснить? Их пять: "1. Как быть с процессами 1938-39 гг. Можно ли по-прежнему характеризовать Троцкого, Бухарина и др. как банду убийц, шпионов и пр.? 2. Как быть с историческими фактами? Например, на Апрельской конференции о положении дел в Интернационале делал доклад Зиновьев. Можно ли это упоми­нать? 3. В комиссию по национальному вопросу ЦК выделил, наря­ду со Сталиным, Калининым и др., также Рыкова, Каменева и Ра-ковского. Можно ли их упоминать? 4. Почему нельзя цитировать неопубликованные статьи Ленина (конечно, после соответствую­щей проверки)? 5. Почему огромное количество литературы про­должает оставаться засекреченной; нельзя ли ее передать в общее хранение? Почему нельзя без особого разрешения пользоваться старыми советскими газетами, тогда как дореволюционную буржу­азную прессу могут читать все?'⁵⁵ Вне всякого сомнения, что и у Э.Н.Бурджалова, и у А.М.Панкратовой ответы на все эти вопросы уже были. Но была и вошедшая в плоть и кровь привычка следо­вать в исследовательской работе за руководящими партийными документами и разъяснениями. Отсюда — обращение к высшему партийному руководству не за решением исторических проблем, а за разрешением писать так-то и так.

После XX съезда КПСС к А.М.Панкратовой часто обращались с просьбой помочь в восстановлении доброго имени многих репрес­сированных, которых она знала по совместной научной и общест­венной работе. К ней приходили и как к депутату Верховного Сове-

Л.А.Сидорова

та СССР, и как к испытанному другу. А.М.Панкратова пишет хода­тайства о скорейшем разборе дела А.С.Алуфа и о воссоединении разбросанной по стране семьи И.Н.Перепечко, погибших в сталин­ских лагерях, которых знала еще с 20-х гг. по работе в ВШПД⁵⁶. Она пишет письмо Генеральному прокурору СССР Р.А.Руденко, в кото­ром просит об ускорении разбора дел группы историков (среди них М.С.Юзефович, Н.И.Куликов, С.А.Гусев, Л.Е.Фруг, С.Д.Кунисский, Л.М.Захарова, С.С.Бантке, Ф.Г.Фридлянд и др.)⁵⁷. Вот письмо от Е.Я.Драбкиной: "Дорогая Нюрочка! Я реабилитирована единоглас­ным решением Пленума Верховного суда от 7/VI-56 г. по всем мо­им четырем!!! делам "за отсутствием преступления". ...Ты мне ска­зала, когда давала отзыв для Прокуратуры, что дашь мне потом отзыв для КПК. Поэтому я обращаюсь к тебе с этой просьбой. Спа­сибо тебе за все"⁵⁸. Отзывчивость была свойственна А.М.Панкрато­вой всегда, и ею пользовалось большое число коллег и знакомых, а подчас и совсем не известных Анне Михайловне людей. Ее обшир­ная переписка убеждает, что слова одного из писем к ней, — "...Вы

59

не откажете в помощи никому, если в состоянии такую оказать" , — отнюдь не просто вежливая фраза и не преувеличение.

"Вопросы истории" твердо следовали тем направлением, кото­рое они избрали на основе решений XX съезда КПСС. Их упорство в условиях непоследовательности хрущевской либерализации духов­ной жизни и нараставшего сопротивления со стороны привержен­цев сталинского прочтения истории вызвало волну критики в прес­се тех публикаций журнала, в которых опровергались те или иные догматы "Краткого курса"⁶⁰. Критика все более и более приобрета­ла облик традиционной идеологической травли под лозунгом вер­ности марксизму-ленинизму, и под ее огнем редели ряды истори­ков, поддерживавших А.М.Панкратову в отстаивании правоты "Во­просов истории". Если в ходе дискуссии на историческом факульте­те МГУ (декабрь 1956 г.) "...некоторые члены профессорско-препо­давательского коллектива, — как было записано в решении пар­тийного собрания истфака, — разделяли порочную линию журнала "Вопросы истории" и выступали с ее защитой (профессор Генкина, доцент Городецкий и др.", то на самом партийном собрании "...ни­кто не решился протестовать против всех заведомо ясных каждо­му, необоснованных, ни одним фактом не доказанных обвине­ний"⁶¹, — с горечью констатировала А.М.Панкратова. Причина оче­видна: сколь свежи были в памяти историков сталинские репрес­сии, столь шатки были надежды на демократизацию обществен­ной жизни. А между тем факты преследования за публичное одоб­рение деятельности "Вопросов истории" становились реальностью. В январе 1957 г. А.М.Панкратова получила письмо от старейшего сотрудника Института истории партии Ленинградского обкома партии А.Н.Дальского, который рассказал ей о своем выдворении

Анна Михайловна Панкратова

на пенсию за активную поддержку "Вопросов истории". В этом письме говорится: "Вы писали, дорогая Анна Михайловна, что вся беда в том, что меня и т.Михрина не поддерживает коллектив. Бе­да в другом. Коллектив боится поддерживать... Можно уверенно сказать, что больше не найдется в Институте "чудаков" вроде меня и т.Михрина, чтобы выступать с критикой недостатков, или осмелить­ся "собственное мнение иметь . К сожалению, данный А.Н.Даль-ским прогноз оказался верным. Одобрение линии журнала в част­ных беседах не могло помочь А.М.Панкратовой укрепиться в заня­той позиции. В этой связи вызывает сомнение утверждение Е.Н.Го­родецкого, что "в это трудное для журнала время огромное значе­ние имела моральная поддержка коллег и читателей"⁶³. В качестве доказательства он приводит выдержку из письма академика Н.М.Дружинина к А.М.Панкратовой от 5 января 1957 г., в которой говорится о его одобрении "общего правильного курса журнала". Но внимательное прочтение этого письма показывает, что едва ли Анна Михайловна была полностью удовлетворена его содержани­ем. Начнем с того, что само письмо явилось ответом на посланную ею Н.М.Дружинину телеграмму, в которой сообщалось о предстоя­щем заседании в отделе науки ЦК. Очевидно, что А.М.Панкратова очень нуждалась в активной поддержке наиболее авторитетных членов редколлегии. Но именно действенности этой поддержке и не хватало. "Если в Отделе науки встанет вопрос о мнениях отдель­ных членов редколлегии, — говорилось в письме академика Дру­жинина, — то я прошу Вас сообщить мое мнение, хотя с февраля 1955 г . я не принимал участия в работе (курсив мой — Л.С.). Впрочем, я целиком предоставляю Вам лично решить вопрос, нужно или не нужно это делать"⁶⁴. Сделанные оговорки лишали А.М.Панкратову возможности опереться на в целом хорошее мнение Н.М.Дружини-на о журнале. А.М.Панкратова вместе с редакцией "Вопросов исто­рий" оказалась в одиночестве.

Кампания критики журнала оказалась для А.М.Панкратовой тяжелым ударом еще и потому, что она исходила со стороны ЦК партии. Панкратова относилась к тому поколению партийцев, ко­торое не рассуждая следовало за генеральной линией партии, внут­ренне принимая и ее крутые изломы. В условиях, когда исход борь­бы за политическое обновление советского общества был еще край­не неопределенным, линия XX съезда КПСС видимо не получала своего развития, позиция А.М.Панкратовой, отражая имевшиеся противоречия, не могла быть твердой и последовательной. С одной стороны, ее характеризовали шаги по защите журнала от полити­ческих обвинений, с другой — готовность признать несовершенные ошибки. Приведем весьма красноречивые строки из непроизнесен­ной речи А.М.Панкратовой на Секретариате ЦК КПСС 6 марта 1957 г. (слово не было ей предоставлено): "...Когда я неожиданно для себя

28-541

Л.А.Сидорова

увидела в этом письме указание об ошибках "Вопросов истории" (речь идет о письме ЦК КПСС "Об усилении политической работы партийных организаций в массах и пресечении вылазок антисовет­ских враждебных элементов", в котором были упомянуты статья М.А.Москаленко "Борьба за создание марксистской рабочей пар­тии в 90-х годах XIX в.", а также "одностороннее" освещение взаимо­отношений большевиков и меньшевиков в революции 1905-1907 гг. — Л.С.), мне показалось, что это не вполне нами заслужено. Но по­сле того, как первое чувство горечи было несколько приглушено, я столь же честно и искренно признала это решение ЦК вполне обос­нованным, особенно в наше время обострившейся идеологической и политической борьбы с враждебным нам буржуазным миром"⁶⁵.

Итак, А.М.Панкратова подчинилась воле ЦК. Поступить ина­че она бы не могла — ее жизненный опыт и убеждения подсказыва­ли только такое решение. Этому способствовал и тот вакуум, кото­рый образовался вокруг нее и редакции "Вопросов истории". 21 мая 1957 г., являясь уже фактически номинальным главным редакто­ром, она подписывает к печати выходивший с опозданием мартов­ский номер журнала, в котором в духе постановления ЦК КПСС от 9 марта 1957 г. "О журнале "Вопросы истории" были приняты пункт за пунктом все те обвинения, беспочвенность которых доказывали ранее, в "буржуазном объективизме", "либеральном толковании по­литики партии", "обелении позиции меньшевиков" и др. Через че­тыре дня, 25 мая 1957 г., Анны Михайловны не стало.

Жизнь и деятельность А.М.Панкратовой пришлись на труд­ные, во многом переломные годы. Непросто сложилась и ее судьба историка и человека. За внешним благополучием успешной карье­ры крупного организатора исторической науки ее мучила творче­ская неудовлетворенность: она не успевала завершить историю ра­бочего класса России, хотя готовилась к созданию такого капи­тального труда более двух десятилетий. А.М.Панкратовой, превы­ше всего ставившей интересы партии, неоднократно приходилось идти на компромиссы в своей работе. Но они не носили того оттен­ка конъюнктурщины, который иногда пытаются увидеть в них се­годня. Иными были мотивы: "...Товарищи считали, что выполняют свой партийный большевистский долг, когда они в известной мере прикрашивают историю"⁶⁶, — говорила А.М.Панкратова.

Очень многое в облике А.М.Панкратовой осталось бы скры­тым, если бы не последние четыре года ее жизни, связанные с "Во­просами истории". Они показали, что у нее было самое, пожалуй, важное качество для историка — стремление к научному поиску.

Анна Михайловна Панкратова, человек своей эпохи, в своем образе отразила характерные черты первого поколения советских историков-профессионалов.

Анна Михайловна Панкратова

Примечания

¹ Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 186. Л. 30. Вопросы истории. 1957. № 4. С. 215 (Некролог).

Подробнее о биографии А.М.Панкратовой см.: Бадя Л.В. Академик А.М.Пан­кратова — историк рабочего класса СССР. М. 1979; Из истории рабочего класса и революционного движения. Сб. ст. М. 1958. С. 7-40 (Вводная ста­тья).

⁴ Бадя Л.В. Ук. соч. С. 14.

⁵ Архив РАН. Ф. 697. Оп. 2. Д. 186. Л. 15.

ГАРФ. Ф. 5284 (Институт красной профессуры). Оп. 1. Д. 69. Л. 1.

⁷ Там же.

⁸ Там же. Л. 2,3.