Дореволюционная история России в идеологии ВКП(б) 30-х гг. 237
тельность Петра I в духе творчества А.Н. Толстого. Так, учебник, подготовленный в 1937 году О.Жемчужиной и С.Глязер, вызвал недовольство у Волина из-за того, что в нем содержался слишком подробный рассказ о бессмысленной жестокости Петра I при подавлении стрелецкого бунта. Свое недовольство Волин выразил следующим замечанием: "Автор одобряет стрелецкий бунт?"82 Таким образом, идеализация Петра I вынуждала предать забвению более правдоподобную оценку этого царя, данную Покровским, который считал, что Петр "был не только самым талантливым и энергичным, но и самым жестоким из Романовых"83.
Слепое следование концепции Покровского негативно сказалось на содержании учебников под редакцией Минца и Лозинского. Увлеченные рассказами о крепостниках, "тюрьме народов" и о различных народных восстаниях, авторы вышеназванных учебников забывали поведать о некоторых важнейших событиях и персоналиях отечественной истории. В учебнике под редакцией Минца ничего не говорилось о разгроме Хазарского каганата князем Святославом, ни разу не упоминались такие полководцы, как Суворов, Румянцев, Ушаков и ни слова не говорилось об обороне Севастополя во время Крымской войны84. Подобные пробелы восполнялись сведениями по всеобщей истории. В учебнике под редакцией Минца нашлось место для разделов о древних греках и римлянах, о книге германского посла при Василии Ш Герберштейна "Московия" и о Наполеоне I, а в учебнике под редакцией Лозинского помимо обязательных сведений по всеобщей истории (английская и французская революции, создание I Интернационала, Парижская Коммуна) содержались главы о крестовых походах и великих географических открытиях85. Такое размещение материала для учащихся начальной школы было крайне неудачным — получалась какая то эклектическая смесь отечественной и всеобщей истории, практически недоступная для усвоения детьми 10-11 лет. Кроме того и в учебнике под редакцией Минца и в учебнике Лозинского содержалось очень мало информации о культуре России. Прочитав 2-ю часть учебника под редакцией Лозинского, Волин отметил: "Нигде ничего нет о появлении книгопечатания на Руси, ничего вообще о письменности"86. Еще большие изъяны Волин нашел во 2-й части учебника под редакцией Минца: "Из оглавления, а также дальнейших подзаголовков и самого конечно текста выходит, что вся история есть только история революционных движений и восстаний. Борьба классов имеет в виду также и экономику, идеологию, культуру, чего здесь мало или вообще нет"87. В целом эти замечания были справедливы.
К каким результатам привела частичная реабилитация дореволюционной русской истории в 30-е годы? Суммируя вышеизложенные факты, считаем необходимым выделить три главных момента.
| 238 |
С.В.Константинов
1. Возобновление преподавания истории России в 30-е гг. широкая популяризация исторических знаний в кинематографе и художественной литературе, изживание нигилистического отношения к дореволюционному прошлому, утвердившемуся в 20-е гг., привели к росту общего культурного уровня народа. К читателю стали возвращаться труды выдающихся русских историков Г.Ф.Миллера, В.О.Ключевского, С.Ф.Платонова, А.Е.Преснякова и др. Дореволюционная Россия перестала представляться "сосудом мерзости и запустения", страной беспросветного мракобесия и невежества, памятник Минину и Пожарскому уже никто не предлагал расплавить (как этого желал в 1930 г. поэт Д.Алтаузен ). Мы разделяем точку зрения историка А.Н.Артизова, который считает, что реорганизация системы исторического образования в стране, начавшаяся в 1934 году, "не вызывает сомнений своей актуальностью и злободневностью. Вместо недавних факультативов в школе окончательно формируется стройная система преподавания истории, в основе сохранившаяся до наших дней. Воссоздаются исторические факультеты в университетах, а затем и в педагогических институтах, во главу угла ставится качество подготовки специалистов исторического профиля. Неразбериху с использованием многочисленных учебников, зачастую весьма сомнительного содержания (например, только в начальной школе в 1934 г. использовалось около 60 различных учебников и пособий), предлагается заменить стабильными учебниками"89. Все эти мероприятия благотворно повлияли на уровень исторической образованности советского народа 30-х гг.
2. История вернула себе престиж серьезной науки, утраченный в 20-е годы. В период безраздельного господства "школы Покровского" история постепенно становилась вспомогательной дисциплиной всевозможных социологических наук типа "Истории развития общественных форм". В учебнике по этому предмету прямо утверждалось его превосходство над историей: "Всякая история занимается изучением той или иной темы, ограничивая себя географическими и хронологическими рамками", а история развития общественных форм "собирает и внимательно изучает множество исторических примеров". История фигурирует в этом учебнике лишь в качестве источника, к тому же далеко несовершенного, поскольку считалось, что "история пользуется только письменными источниками" (археология, этнография, геология и палеонтология не считались тесно связанными с историей дисциплинами)90. Для историков такая ситуация создавала вакуум, в котором гибла всякая живая научная мысль, дети же становились просто недоучками. В мае 1936 г. в процессе работы над новыми учебниками по истории СССР помощник Жданова А.Н.Кузнецов сообщал своему шефу, что авторы конкурсных работ не могут ясно изложить периодизацию отечественной истории и выделить основные ее проблемы: "Чем за-