История, Идеология. Политика (20-30-е гг..
127
Все важнейшие элементы ленинской концепции, ее обоснование и логика развития были подчинены одной политической задаче, которая была поставлена марксистами в России еще в конце XIX в. — победе пролетарской революции. Сам Ленин не склонен был отождествлять историческую и политическую концепцию революции, хотя между ними не может быть непроходимой грани, и многие их'элементы должны совпадать, ибо и та и другая должны быть реалистическими, отражать происходившие исторические процессы и события, тенденции и закономерности. Интересны в этом отношении неоднократные заявления Ленина о том, что в будущем историки разберутся в событиях 1917 г. найдут верные и объективные оценки, смогут вскрыть имевшие место ошибки, иначе посмотрят на происходившие события по сравнению с политиками, оценивавшими их в момент свершения .
Созданная Лениным в ходе подготовки и проведения революции теоретическая доктрина стала основой всей советской историографии Октября. Она определяла не только все содержание, круг проблем, подходы ученых к истории начала XX в. Она же была источником политизации науки, которая стала характерной чертой всей историографии XX века. Это явление не было чем-то необычным, ибо такие же факты имели место и после Великой Французской революции.
Участие историков в выполнении заданий партии способствовало формированию определенных отношений между наукой и партией, которая давала советы, рекомендации, указания, а специалисты были призваны выполнять их нередко в ущерб науке и творческому процессу ученых. Особенно пагубно это влияло на молодых историков-марксистов, которые, с одной стороны, получали возможность публиковаться, реализуя свои творческие потенции, а с другой, учились подчиняться партии, выполнять все указания сверху, что воспринималось, как нужное, важное, почетное. Позднее на этой психологии служения партии стала спекулировать и бюрократия и определенные группы ученых, попадавшие в привилегированное положение по сравнению с другими, стремившимися сохранить профессиональную честь и достоинство. Подобного рода ситуация, когда партийные задания спускались сверху, позволяла определенным группам ученых успешно делать "научную карьеру" под покровительством партии, посредством доказательства своей верности и преданности официальной доктрине, проводимой партией линии. Если для историков 30- середины 50-х это в определенной мере и простительно, ибо жестокая обстановка требовала "выживания", то для последующих — 60-80-х гг. это стало удобной формой существования для большой группы историков партии и советского общества, пристроившихся в Институте марксизма-ленинизма, в Академии общественных наук, в высших партийных школах.
"Вирус" служения партии, государству, начальству вытеснял все другие побудительные мотивы и цели научного творчества и изменял отношения между учеными: их оценки и самооценки, исчезали престиж эрудиции и образованности, трудолюбие и бескорыстие, солидарность и взаимопомощь, чем всегда отличалась русская наука. Включение в науку людей, руководствовавшихся в своей деятельности иными мотивами и соображениями, несвойственными науке, и должны были породить борьбу за места, вражду, доносительство, зависть, интриганство, предательство учителей и учеников, цинизм, равнодушие и конформизм. Все это расцвело пышным цветом в 30-80-е гг. особенно среди специалистов по истории партии, советского периода, истории внешней политики. Т. е. областей науки, теснейшим образом связанных с политикой и идеологией. Здесь уже речь идет не о политизации и идеологизации науки, а об отношениях в науке, о нравственности, долге, этике ученого. Следует сказать, что понятие "политизация исторической науки", часто употребляемое в современной научной, околонаучной и публицистической литературе, характеризуется большой смысловой неопределенностью. Это, естественно, влияет на оценку процессов, протекавших в исторической науке в 20-30-е и последующие годы. Политизация науки — это, на наш взгляд, особый тип связи науки и современности, науки и власти (партии), науки и социальной практики, науки и политики, а не просто отношения власти и науки, как склонны были считать некоторые советские историки и философы.
Философы нередко создают некую идеальную модель взаимосвязи науки и политики, науки и общества, которая и имеет чисто абстрактное значение, рассматриваемая как возможный вариант отношений. Однако он не имеет ничего общего с реальным процессом развития исторической науки и ее взаимодействия с политикой, с политическим режимом. Так, в книге В.К. Егорова при решении этой проблемы проводится мысль о том, что проблема "связи и .зависимости между социальными науками и политикой" весьма тонкая, острая и дискуссионная и решается в современных условиях в двух аспектах. Первый, по мнению автора, состоит в том, что "наука объективна тогда, когда знания и представления, накапливаемые, перерабатываемые и вырабатываемые ею, не зависят "от субъекта" (слова Ленина). Другое дело, какие знания и выводы, как и кем востребуются. А это уже сфера интересов людей, партии, классов и социальных групп, государств, целых общественных систем. Это уже область политики, у которой, как известно, свои законы" . Автор усматривает независимость науки от политики в процессе получения знаний, которые используются политиками уже по своему усмотрению. В этой плоскости автор и рассуждает по вопросу о связи науки и политики — и далее развивая свою мысль:
| 128 |
Г.Д.Алексеева
"Но нельзя списывать все недостатки общественных наук на счет политиков". Однако из текста не ясно, кем предпринимаются подобные попытки и какие конкретно недостатки имеются в виду. Другой аспект проблемы автор связывает с позицией самих ученых "Всегда существовала и существует проблема внутренних и внешних установок у исследователя, в науке. Ни те, ни другие сами по себе не гарантируют объективного, беспристрастного анализа, может быть, и внутренняя установка на фальсификацию и социальный заказ на правду и наоборот7 . В этом изложении неясно, почему знание, полученное учеными, не зависит "от субъекта", тогда как автор в этом абзаце утверждает как раз его зависимость. С другой стороны здесь присутствует и "заказ на фальсификацию", хотя неясно, кто может их давать кроме политиков и идеологов. В интерпретации автора главными виновниками извращения истории являются сами историки, имеющие якобы внутренний стимул к фальсификации. Автор идеализирует и, следовательно, необъективно оценивает роль политиков, абстрагируясь от реальной истории развития общественной науки. Это просматривается и в оценке политиков, использующих научные знания. По мнению автора, "рассчитывая на успех, политические партии, движения, деятели заинтересованы в наиболее полном и объективном знании. Научный историзм берется политикой на вооружение практически всегда. Другое дело, считают ли необходимым политики оперировать открыто этими знаниями, известными им, или что-то скрывают, что-то фальсифицируют" . В другом месте автор признает возможность исключения из этого правила. Политика может "давить" на науку и бывает заинтересована в искажении истории. В подобного рода рассуждениях содержится масса противоречий, несуразностей и несогласованности. Вся история нашей науки, начиная с середины 20-х г., это постоянная зависимость от политиков и идеологов, которые никогда не знали и не хотели знать истории страны, народа, которым они управляли. Такое впечатление, что автор рассуждает не на основе конкретного материала развития науки в России и ее животрепещущих проблем, а в русле абстрактных, оторванных от реальных процессов представлений, что было долгое время характерно для всей нашей общественной мысли. При этом в его концепции политизация науки выглядит как нормальное явление, полезное и для науки и для политики. В подходе к этой проблеме, Егоров исходит из того, что "возможность определения историзма в качестве политической категории предполагает выводы об известной политизации наук об обществе и о невозможности реальной политики без опоры на общественно-исторические знания" .
В последние годы заметно усилился интерес историков-профессионалов к проблеме политизации общественной науки вообще и исторической в особенности. Тема "история и политика" рассмат-
| 129 |