Которых мы могли принять за образцы?
Не эти ли – грабительством богаты…
Народ обманутый и обобранный гайдаровщиной до нитки, к сожалению, только потом скажет – «…эти – «новые русские», «олигархи», назвавшие самозвано себя «отечества сыны», получившие в дар от сюзерена Ельцина, а порой и просто бандитским рейдерством лакомые куски госсобственности добили Отчизну».
* * *
А тем временем скороспелыми указами редко трезвого в то время Б. Ельцина руководство КГБ было дезорганизовано. За три дня сменились три руководителя. Вначале Комитет подчинили В.Иваненко – председателю КГБ России. Затем на сутки был назначен Л.Шебаршин – начальник ПГУ (разведка КГБ), а 22 августа на Лубянку прибыл энергичный и всезнающий бывший секретарь Кемеровского обкома партии, бывший министр внутренних дел В.Бакатин. За ним по чекистским коридорам брела свора «чистильщиков», задающих строго один и тот же вопрос:
«Ну-ка скажи, как ты вел себя при ГКЧП?»
Одним из таких ревизоров, ельцинских комиссаров был и питерский пожарник С.Степашин. Он вскоре возглавил комиссию по проверке лояльности оперативников-профессионалов к родившемуся режиму, а в последствии в награду за лояльность к власти Ельцин даровал ему посты главного милиционера, главного чекиста и даже дал возможность на короткое время поруководить правительством. Приход непрофессионалов к руководству органов госбезопасности многими опытными оперативниками был воспринят как продолжение порочной большевистской практики.
Униженные и оскорбленные «грубой спецпроверкой» дилетантов, из органов стали массово уходить профессионалы, которые могли ещё много сделать для России в смысле обеспечения её безопасности
А в это время государственный секретарь США Бейкер мотался по республикам, уговаривая их руководителей как можно скорее «выходить из состава Союза». Время для страны было тревожное, но, несмотря на это, Горбачев ездит по «заграницам», читает лекции, участвует в диспутах, пресс-конференциях, приемах, словно, не замечая агонии государства.
Американец Бейкер понимал, что горбачевская «перестройка» носит тотальный характер и оказывает разрушительное воздействие на все сферы жизни.
Её порождением явился небывалый всплеск национализма, что представляло смертельную угрозу для многонационального государства. Именно национализм был избран «перестройщиками» и «реформаторами» в качестве ударной силы по преднамеренному разрушению Советского Союза.
Курс Горбачева в сторону так называемого «нового мышления» с ударением второго слова в его исполнении на первом слоге не мог не привести к национальной трагедии. Первым её актом было принятие по инициативе Ельцина 1 Съездом народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 года Декларации о государственном суверенитете РСФСР.
В ней речь шла о выходе России из состава суверенного огромного государства, каким являлся СССР. Сразу же вставали вопросы границ, имущества, национально-исторической справедливости и прочее. Декларация подтолкнула страну к Беловежскому сговору.
Кому это было выгодно? Прежде всего, властному, амбициозному и беспощадному человеку, каким являлся Ельцин. Горбачев его взял к себе на свою голову в подручные, чтобы расправиться с неугодными. На должности первого секретаря МГК он продемонстрировал последнее качество в полную силу. Его самодурству и жестокости не было предела.
Но нетрудно догадаться, что наиболее заинтересованной стороной в этом процессе были силы Запада, возглавляемые США, стремившиеся разломать «империю зла» ─ СССР в ходе «холодной войны».
А ведь этот шаг можно было исправить, как писал А.Д.Шутов в книге «На руинах великой державы, или Агония власти» ─ «…путем созыва Съезда народных депутатов СССР, чтобы принять на нем решение о нелегитимности ельцинской Декларации. Однако Горбачев не сделал этого, а пошел, как было сказано, другим путем: если Ельцин «взрывал» СССР изнутри, то Горбачев новоогаревским договором фактически попытался разрушить изнутри РСФСР, «империю Ельцина», вывести из ее подчинения национальные автономии и преобразовать их в союзные республики. (Из 15-ти до 35-ти – авт.)
В результате такой операции Россия теряла более 51% территорий с 20 миллионами населения и почти со всем объемом стратегических ресурсов и природных богатств. То есть за событиями исторического масштаба, происходившими в стране, фактически стояли мелкие эгоистические интересы двух противоборствующих парт номенклатурных кланов: российского и союзного, возглавляемых, с одной стороны, Ельциным, а с другой – Горбачевым. Они поставили на кон судьбу великой державы, превратив её в разменную карту ради личной власти…»
Страна полыхала, а Горбачев токовал, ─ «судьбоносные реформы набирают обороты», «процесс пошел», «перестройке нет альтернативы» и прочее…
* * *
В начале декабря 1991 года, проигнорировав подписание у президента СССР М. Горбачева нового Союзного Договора тройка заговорщиков Б.Ельцин, Л.Кравчук и С. Шушкевич вылетели в Минск. Из Москвы с Ельциным в леса Беловежской Пущи направились, – Бурбулис, Гайдар, Козырев, Илюшин, Коржаков и Шахрай, где на государственной вилле не без страха, заливаемого спиртным, подписали незаконное ни с юридической, ни с политической стороны Соглашение об упразднении СССР и создании СНГ.
Подписанием Беловежских соглашений были нарушены Конституция СССР, результаты референдума от 17 марта 1991 года – воля большинства граждан Союза (76,8%), проголосовавших за сохранение единой страны, Союзный договор 1922 года, который, по условиям его заключения и международному признанию этих условий, денонсации не подлежал.
Вот тут-то Горбачеву, даже как президенту, а как достойному мужчине, и надо было показать, кто в стране хозяин и у кого власть, – арестовать заговорщиков-смутьянов. Но, как говорится, если вы что-то не сделали, значит, не пытались. Трус есть трус, какие бы звания не носил, даже будь Верховным Главнокомандующим. А по правде, президент занимался уже решением личных вопросов…
Вскоре Верховные Советы России, Украины и Белоруссии ратифицировали документы беловежского сговора. 25 декабря Горбачев в последний раз обратился к народу. Он объявил, что снимает с себя полномочия президента СССР по «принципиальным соображениям»???
В тот же день над Кремлем был спущен Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик ─ СССР. Пьяный от «счастья» стать вождём и от паров «зеленого змия» Ельцин ходил гоголем. Его распирало от власти, – наконец-то он вытурил из Кремля ненавистного ему Горбачева! Но какой ценой?! Окружение этой «болячки», этой страшной мины замедленного действия старалось не замечать. Оно подпевало ему, надеясь на развалинах Красной Империи, на беде населения, на горе беспризорных детей отхватить себе кусок благополучия.
Стороженко понимал, что верхами совершено дикое, особо опасное преступление, что трещина раздроба страны пройдет по каждому гражданину недавно единой страны, коснется болями каждой семьи.
Болтовню удельных князьков и самого Ельцина о «прозрачности границ» Николай считал за лукавство. Он был больше, чем уверен, что скоро появятся КПП с таможенниками и пограничниками, а там недалеко и пограничье с блоком НАТО, в который Россию не впустят.
Но как быть с производственными завязками, оружием и боевой техникой Советской Армии? В европейской части находились самые боеспособные части, оснащенные новейшим вооружением. Россия в таком случае многого может лишиться. Ельцину было наплевать на эти «мелочи». Он праздновал личную победу, упиваясь с собутыльниками властью.
Иногда Николаю казалось, что происходящее не связано с ним, что оно существует в иной жизни, в каком-то фантастическом зазеркалье. Меньшинство навязало свою волю большинству и прониклось чувством, что народ для этого меньшинства, ─ только материал, который надо и можно использовать. Попытка народа напомнить о себе вызывала у власти негодование.
Так что зазеркалья никакого не было, а была суровая реальность с полным игнорированием всякой законности. Не мог Николай, воспитанный на порядочности в трудовой семье и на службе с профессионалами высочайшего класса, согласиться прислуживать тем, кто развалил и разорил Отчизну, Родину, Державу.
Служба в таком случае превращалась в видимость. Недаром же говориться, что для того, чтобы уничтожить человека, наказать его самым ужасным образом, достаточно придать работе характер совершенной бесполезности и бессмысленности.
─ Америка теперь наш друг, ─ говорил один из перекрасившихся начальников. ─ Пора ловли шпионов кончилась. Занимайтесь охраной завоеваний демократии.
От этих слов Николая передернуло. Последний удар по планам Стороженко в отношении службы нанес В. Бакатин. Став председателем КГБ, дабы «прогнуться» перед новыми друзьями, он выдал святая святых любой спецслужбы, ─ схему закладок оперативной техники. Данные места, где спрятаны «жучки» слухового контроля в новом здании посольства США в Москве перекочевали на стол посла.
Американец был не столько рад «подарку» главного ельцинского гэбешника, сколько поражен масштабом предательства. Со временем янки отблагодарят благодетеля, ─ его сыну дадут возможность заниматься бизнесом в Штатах.
Полковник Стороженко понимал, что офицер может только раз давать присягу на верность Родине, как давали её его деды и отец, носимые погоны, написал рапорт на увольнение. Приказом № 1 по личному составу КГБ 2 февраля 1992 года Николай был уволен в запас.
Наступил новый этап жизни. Траектория службы в органах госбезопасности закончилась, но жизнь-то продолжалась. Николай был доволен чекистской тропой, по которой он прошел с гордо поднятой головой, не замарав ни рук, ни души. Он был чист и честен перед главным судьей, ─ своей совестью.
Глава 20.
ОКТЯБРЬСКОЕ БЕЗУМИЕ
Есть дьяволу где порезвиться
на русском просторе.
В.Никитин
Поиск врагов внутри России продолжался. Теперь у Ельцина и его клики были другие неприятели, обитавшие в Российском парламенте, ─ именно они мешали проводить президенту «реформы», ─ бить «советские горшки» …
Стороженко ужинал на кухне. Было 21 сентября 1993 года. Когда часы пробили ровно 20.00, он включил телевизор, чтобы просмотреть новости. С экрана на него взглянуло недовольное и злое лицо президента. Он зачитал свой очередной указ за № 1400 о ликвидации парламента и разгоне избранных народом депутатов Верховного Совета.
Внезапное решение Б. Ельцина одним махом ликвидировать во многом оппозиционно настроенный к нему парламент, сразу же накалило обстановку в Москве. Провинция не почувствовала запаха крови. Трезвомыслящие же уловили в глазах кремлёвского Нерона отблески большого побоища и пожара. Сразу же здание парламента опутали по периметру «колючкой», ─ спиралью Бруно. Кстати, применение этой крючковатой проволоки в подобных ситуациях запрещено одной из Женевских конвенций.
Для поддержки президента в Москву из других регионов стягивались омоновские орды, разросшиеся до неприличия. Скоро здание парламента было полностью в кольце. На такую дикость мог пойти только человек с больной фантазией, боявшийся ответственности за содеянное предательство в Беловежье.
Итак, в роли оскорбленных оказались народные депутаты. На Руси издавна общественное мнение на стороне битого властью. Сразу же стихийно возникло движение защитников Парламента и Конституции. Не прекращались митинги у Белого дома. Они приобретали уже перманентный характер. В ответ власти Москвы ввели дополнительные отряды омоновцев. Пространство в районе станций метро «Баррикадная» и «Краснопресненская» покрылось, словно рыбьей чешуей, металлическими щитами стражей порядка.
Кольцо окружения парламента теперь не сужалось, а расширялось. Скоро образовалось уже два кольца, ─ внутреннее и внешнее. Граждан не стали подпускать близко к стенам Белого дома, но их не пугали дожди, холодрыга, резиновые дубинки и автоматы.
Митинговые очаги тлели практически по всему периметру осажденного Белого дома. Стержневым требованием депутатов было элементарное в правовом обществе: предоставить народным депутатам информационное окно на радио и телевидении. Власти его не давали. Продажные теле- и радио-репортёры, словно не замечали другого мнения. Оклопрезидентские шептуны постепенно усиливали влияние и давление на своего кумира, требуя скорейшего разгона Верховного Совета и создания «карманного» парламента из-за возможного реванша.
Отключение света, воды, телефонной связи и других коммунальных услуг ещё больше накалило обстановку. Это создавало взрывоопасную ситуацию внутри осажденной территории, где круглосуточно находились депутаты и защитники парламента. Среди них были студенты, школьники, рабочие, офицеры, казаки, религиозные деятели, ветераны, москвичи, приезжие.
Митинги электризовали толпы. То, что придумала президентская власть, являло верх вандализма и правового кощунства. Даже неудачники «гекачеписты» не додумались до такого варварства, ─ лишить людей тепла и света, воды и связи. Тем более вчерашних соратников Ельцина по развалу Союза.
* * *
Факт остаётся фактом: власти унизили себя очередной глупостью. Кто подсказал «всенародно избранному гаранту» такой сценарий с кровавым исходом? На этот вопрос ответит история.
Здание Белого дома охранялось департаментом охраны. Все они были сотрудниками МВД, однако в отличие от коллег, стоящих по ту сторону баррикад, выказывали лояльность долгу и приказу – охранять парламент. Разве этого не знала исполнительная власть? Знала! А если знала, то почему вела общество к нагнетанию обстановки, провоцированию беспорядков и кровавой конфронтации?
А теперь о самом главном, – мятеже, путче, восстании, – называют по-всякому. Лжедемократы нарекли происшествие мятежом. Стороженко же назвал это событие восстанием против ельцинского агрессивного режима и его Семьи, в состав которой входили Березовский, Гусинский, Смоленский и другие, обвиненные в разное время в совершении уголовных преступлений. Он считал, что в авантюре, происходившей 3 и 4 октября, повинны обе ветви власти. А в первую очередь пострадали оболваненные и одураченные москвичи и подвижники из провинций, попавшие под ливень омоновских пуль и армейских танковых снарядов.
Слушая передачи телевидения и радио, читая официальную периодику, Николай приходил к мысли о полной схожести их содержания с вещанием доперестроечного периода, когда хвалебные оды вождям и их политическому курсу являлись обязаловкой. Любая власть платит тем, кто крутит ей музыку. Оппозицию же к голубому экрану правители не подпускали.
В ответ на политическое хамство, последняя вынуждена была создавать свои органы информации, которые, естественно, противостояли проправительственным «говорящим головам» и «пишущей братии».
У обывателя всегда существует недоверие к официальным источникам: слишком профессионально они врали, что вызывало у людей протест против неприкрытой лжи. Экономические промахи, рейдерская приватизация, астрономические займы и кредиты, популистские обещания, постоянно снижающийся уровень жизни, опротивевшее всем противоборство ветвей власти, опасная суверенизация по рецептам президента, ─ всё это заставляло задавать себе и близкий вопрос: куда мы идём?
Ельцин абсолютно не подходил для роли государственного деятеля. Пьяница и самодур, ─ напишет со временем А. Д.Шутов в упоминаемой ранее книге, ─ он без оглядки промотал наше достояние, накопленное трудом многих поколений, отринул от государства огромные территории в пользу других держав, растерял друзей и союзников, расстрелял законно избранный парламент, лишил страну международного влияния. Чуждый благородства и интеллекта, сострадания к Родине и народу, он отдал их на растерзание грабителям, которые выкачали и продолжали выкачивать из них все жизненные блага и энергию. Такого правителя во веки веков не было ни у одного народа в мире.
Николаю порой казалось, что М. Нострадамус имел в виду Ельцина, когда писал в своих Центуриях:
Из третьих рядов он продвинется в первый,
Опорой ему станет сброд, а не знать. (Ц.9)…
Он власть захватил, как поборник свободы,
Народ обольщенный его поддержал,
Но рухнули им возведенные своды,
И в прах превратился былой идеал.(Ц.5).
Разграблен весь дом, и повсюду несчастья (Ц.9).
«Глядит Богоматерь на нас, будто мы в преисподней,
Паря над землею, похожей на стон и на крик. (Ц.3).
Страна действительно стонала от ельцинских «реформ без реформ» ─ вселенском ограблении народа. Средства политического оболванивания: газеты, журналы, радио и телевидение успокаивали общество скорыми подвижками. Президент к месту и не к месту хвастался всенародной поддержкой. Какой? В референдуме принимала участие одна треть населения, а если учесть подтасовки тех, кто считал голоса, то картина «всенародной избранности» сомнительна.
* * *
3 октября зажатые омоновцами с 21 сентября люди решили прорвать кольцо щитов и бронежилетов. Что же сдетонировало автоматно-пушечный огонь, большую кровь и сотни смертей ни в чем не повинных граждан?
Во-первых, многотысячный марш демонстрантов, прорвавших милицейский кордон на Крымском мосту. Во-вторых, провокационная стрельба еринских снайперов из мэрии по парламенту – искра обернулась пламенем. (Ерин – возглавлял МВД РФ, получил от Ельцина за «подвиги» Героя России, звание генерала армии, а после расстрела парламента был отправлен заместителем Службы внешней разведки. Наверное, контролировать работу разведчиков? – авт). Вот она кадровая самодурская чехарда.
А дальше москвичи и приезжие, защитники Конституции, бросились на цепи омоновцев, блокирующих здания гостиницы «Мир» и мэрии. Началась настоящая сшибка. Не надо быть опытным следователем, чтобы по следам пуль на стволах деревьев понять, кто и откуда стрелял по людям. Шквал стихии разрастался, превращаясь в вал мести и жестокости.
Вот он, Пушкинский бунт! Он уже начинался разгораться.
Освобождение Белого дома, ─ писал генерал-лейтенант Н.С.Леонов, ─ оказалось неожиданным для его сидельцев, у руководства Верховного Совета не было никакой осмысленной и продуманной программы действий.
Потому-то и сорвалось с языка у А. Руцкого два лозунга: «На мэрию!» и «На Останкино!» Здание мэрии было рядышком, прямо через улицу, люди видели, что именно туда скрылось большинство омоновцев из разорванного оцепления. Детонатором для штурма мэрии послужили автоматные очереди, прогремевшие из её окон и унесшие жизни первых жертв этого трагичного дня.
Распаленные демонстранты, часть из которых была вооружена захваченными автоматами, вместе с защитниками Белого дома ворвались в мэрию, где завязался бой, больше шумный, чем кровавый. Загнав омоновцев на верхние этажи, атакующие большей частью вернулись в Белый дом, а частью, повинуясь приказу идти на Останкино, погрузились на захваченные или услужливо предоставленные грузовики и двинулись в район телецентра.
Итак, подчеркнем, ─ сначала пала мэрия на Калининском проспекте, потом толпа двинулась на телецентр «Останкино», не дающий руководству парламента сказать своё слово от демократической оппозиции. У телестудии собралось много митингующих, просто зевак и любопытных хроникёров «эпохальных» событий. Среди моря негодующих граждан, примерно до 15 тысяч человек, находились и сторонники президента. Ещё в 16.00 этого дня Ельцин своим очередным выпеченным блином-указом ввел в Москве чрезвычайное положение. Об этом знали омоновцы и спецназовцы. Засевшие в телецентры, но не граждане, находившиеся на улице.
Толпа всё настойчивее и злее требовала допустить представителей инакомыслия в телестудию. Вскоре прибыли на грузовиках оборонцы Белого дома во главе с генерал-полковником в отставке А.Макашовым. В момент народного напора на двери «Останкино» «сторожа» телецентра ударили со страха из автоматов и пулемётов. Охранников неожиданно огнём поддержали БТРы, предусмотрительно выставленные Ериным в районе «массовки».
Стремительно летящие трассеры, горящие легковые автомашины и душераздирающие крики раненых слились в какую-то дикую и жуткую картину столичной бойни. Стоны, проклятия и зовы о помощи были слышны везде. Люди, одни прятались за деревьями и бордюрными камнями, другие, ─ раненые ползли, третьи ─ бежали, падая, сраженные пулями.
Потом все рассредоточились, оставив на асфальте, лужайках и кустарниках не один десяток убитых и раненых, просящих площади у добивающих их омоновцев. Прибывшие на БТРах дополнительные силы Ельцина, – подарок МО П.Грачева, – довершили охоту на граждан…
* * *
А на утро начался варварский расстрел парламента. В 7 часов утра 4 октября 1993 года к Белому дому подтянулось 185 единиц армейской боевой техники в основном из двух прославленных дивизий: Кантемировской танковой и Таманской мотострелковой под командованием соответственно генерал-майоров Б.Полякова и В.Евневича. Им была отведена Ельциным роль палачей. Огонь вели из танковых орудий танков «Т-80» калибра 125 мм. специально подобранные офицерские экипажи за обещание крупных денежных вознаграждений, решение квартирных вопросов и гарантий дальнейшего служебного роста в МВО или центральных округах. В танковом подразделении был представитель президента, обеспечивающий идеологическую обработку военных.
И всё же первую стрельбу начали «бейтаровцы», ─ переодетые в гражданскую одежду из отрядов Союза ветеранов Афганистана, в том числе, как говорили свидетели, «молодцы из Израиля». Именно они открыли ураганный огонь из автоматов по баррикадам защитников Белого дома, – беззащитного гражданского населения. Спасением от пуль были стены парламента. Люди побежали, – несчастных тут же настигали пули. Их трупы видели многие москвичи утром на следующий день.
Все эти картины своими глазами видел и Николай Стороженко. Правду нельзя скрыть. Тем более телевизионщики из побоища устроили кровавое шоу. По людям, в центре столицы России, прямой наводкой стреляли из орудий, почти как в тире с расстояния 450-500.метров. Боевые машины стояли в линию поперек Калининского моста и вдоль набережной Москва-реки. Свои люди по своим…Дикость!!!
Николай стоял на мосту рядом с поэтом И. Ляпиным и кинорежиссером С.Говорухиным. Последний катал желваки и кричал:
«Мерзавцы, что же вы делаете?
Потом Говорухин напишет:
«4 октября в 10 утра я наблюдал, как расстреливали парламент. Теперь мы знаем, ─ в здании было много женщин и детей. Мы, зеваки, стояли на мосту, видно было, как на ладони. Свидетельствую: ни один защитник Белого дома не мог стрелять в нападающих – прямо за цепью солдат, вплотную к ним, стояли толпы зевак, поэтому и не разгоняли их. А танки, бившие прямой наводкой, стояли за нашими спинами».
Молох ельцинского жестокосердия крушил стены Белого дома. Ударила танковая пушка. Снаряд влетел в окно и разорвался внутри здания. Толпа на мосту возбужденно закричала. Стороженко подошел к двум старикам, разговорился с ними. Оказалось, фронтовики-ветераны. Один из них сказал:
─ Расстреляли Россию! Можно идти домой. В России начались окаянные дни. Они будут продолжаться до тех пор, пока этот режим не обрушиться…
А второй добавил:
─ Вот он пример, власть снова обращается с русским народом не как с великим, а как с безответным стадом трусливых и жадных скотов, с которым можно расправится, как ей вздумается.
К вечеру Белый дом сделался черным от копоти пожаров. Выгорело полностью несколько верхних этажей. Сгорела большая библиотека, вся правительственная документация, направленная на рассмотрение в законодательный орган. Дом стоял мёртвый, глядя пустыми глазницами окон на кровавый закат.
* * *
Президент гордился вместе с силовыми министрами П.Грачевым и В.Ериным стратегическим успехом предпринятого безумия. В газетах запестрели заголовки-плагиаты: «Демократия должна быть надежно защищена!» Эти слова, говорил когда-то В. Ленин о пролетарской революции. Новый вождь не только повторил их, но и защитил свой трон таким образом от гнева народа ─ он же был партократом до мозга костей.
Говорят, Нерон от вида подожженного им Рима испытывал сладострастие. А что чувствовали парламентско-президентские нероны, поджигавшие Москву и направлявшие омоновские центурионы то к «Останкино», то к Белому дому? Явно они думали не о людях, не о перемирии, не о компромиссах, а о своих интересах, – корытах, тронах, баксах…
Не волновал их вопрос, что Россия не досчитается многих прекрасных парней и девушек, так нужных для будущего строительства разоренной страны, и что пострадает демократия без кавычек.
Глава государства, не обеспечивший личной безопасности подданных, способствующий расколу общества, а тем более санкционировавший орудийный расстрел граждан, должен предстать перед народным судом или застрелиться.
Американская телекомпания Си-Эн-Эн загодя удобно расположила телекамеры в ожидании большой крови. Ночью они уже знали о предстоящем штурме, поэтому с разрешения городских властей заняли крыши нескольких высоких зданий напротив Белого дома…
Точно передал атмосферу тех смутных часов по свежей памяти их свидетель, известный русский поэт Георгий Зайцев в стихотворении «Я видел…», написанном 5 октября 1993 года.
Над Белым домом черные дымы,
И Си-эн-эн показывает миру,
Как танки бьют, как беззащитны мы…
И вся Москва уже – подобна тиру.
Чернеет обожженная душа,
Когда снаряды русского замеса
Взрываются, обыденность круша,
И защищают чьи-то интересы.
Душа черна (расстрелян русский Съезд!)
Как Белый дом, черна и молчалива.
И зреет, зреет яростный протест
Неслыханного русского мотива.
* * *
После побоища на следующее утро Николай побрел, как побитый, к расстрелянному дому. Белый дом стоял закопченный и безглазый. Дымились кое-где оконные проёмы. Около стадиона лежали неубранные трупы молодых людей. Пройдя метров пятнадцать, он наткнулся на тело паренька лет восемнадцати в клетчатой рубашке и синей джинсовой куртке. Он лежал на боку. Два входных пулевых отверстия были чуть видны на спине. На вылете пули разорвали брюшину и часть бедра.
«Изверги, против своих, против мирного населения применяли пули со смещенным центром, или, как их называют в народе, «кувыркающие», ─ подумал Стороженко.
На углу дома покоился ещё один мужчина лет тридцати. В левой стороне груди на сером свитере виднелось пятно запёкшейся крови. Правый глаз был закрыт, а левый почему-то безразлично смотрел на стоящее рядом дерево. У книжного киоска лежало пятеро убиенных, полуприкрытых невесть откуда взятыми белыми рушниками. На груди одного стояла пластмассовая иконка св. Николая. В окоченевшую кисть руки другого павшего старушка вставляла свечку, как в подсвечник…
Николай завернул за угол дома и в сквере наткнулся на девушку с простреленной головой. На спине тоже были видны следы от пуль. В бледных пальцах судорожно сжатой правой руки комья коричневой земли и скомканные осенние листья. Огромное бурое пятно под ней и вокруг неё.
«На такую бойню мог пойти только двуногий упырь, а не президент, – «вождь нации», каким выставляет себя вчерашний секретарь «самого большого обкома партии», как он всегда подчеркивал», ─ подумал Стороженко.
Кругом – очевидцы апокалипсического действа и волнующие рассказы, повествования, жалобы, злость, обида, проклятие и слёзы, слёзы, слёзы…
* * *
─ Власть, допустившая такую кровь, ─ преступница по всем статьям, ─ говорила молодая женщина. ─ Некоторые победители призывают к мщению. Но кому мстить? Ещё не похороненным, лежащим в скверах вокруг Белого дома, гробам, обугленным трупам на этажах парламента, оставшимся вдовам и сиротам? Кому, кому? Общество расколото. Создается впечатление, что власть не знает, как вывести страну из тупика…
И словно уловив всю глубину мыслей последних слов женщины, Николай продолжил про себя её развитие:
«Не знают правители выхода, ─ это так, поэтому, нервничая, делают ошибки и преступления. Они генераторы всяких бед. Я не доверяю президенту, ищущему везде врагов. Ему всегда кто-то мешал. Вчера мешала Компартия, Советы, а сегодня помешали депутаты парламента. Что дальше, ─ вновь поиски скрытых врагов? Избави Бог нас от таких поводырей. Сегодня нам нужно спокойствие и взвешенность, а не преследование инакомыслящих и азартная мстительность. В доме, который нам строят нынешние либералы, неуютно и страшно будет жить.
Все политики выступали и выступают от имени народа, но перед тем же народом никогда не отчитывались, ─ ни цари, ни генсеки, ни президенты, ─ и так вниз по вертикали. Государством должны править не серые посредственные люди, а избранные, действительно великие личности, тогда и государство будет процветать, и народ раскроет свои созидательные силы. Драки в народе от бессилия и глупости властей.
То, что произошло ─ преступление! Общество потеряло Конституции. Её просто растоптали и расстреляли. Мы стали жить вне поля Закона, не по праву Закона, а по закону Права сильного…»
За всё время октябрьского безумия Стороженко спал мало, осунулся из-за переживаний и странствий по вздыбленной недавно и взбудораженной теперь Москве. Он словно растворился в событиях. Вечерами, когда становилось не по себе от лжи «говорящих голов» с телеэкрана по поводу недавних событий, Николай включал диктофон, с которым он ходил к Белому дому, и слушал записи исповедей простых граждан, некоторые из которые могли быть и убитыми. От чего делалось жутко.
Голоса только этих людей отражали правду происшедшего.
В разное время двухнедельного спора блики законности и юридической правоты отсвечивались на лицах той и другой стороны, но дальнейшие действия ветвей власти грешили то великой гордыней, то большим испугом. Стороны искали своих врагов среди своих, сначала по горьковскому принципу «кто не с нами, тот против нас», а затем – «если враг не сдаётся, его уничтожают».
В общем Россия стояла на пороге гражданской войны, в которую хотели ввергнуть её народ политиканы. Но вот что удивительно ни с той, ни с другой стороны в сшибке не погиб ни один чиновник, ни один депутат. Пали смертью праведников люди честные, верившие в незыблемость верховенства Закона над Правом, в святость слов, записанных в неотмененной народом Конституции. Пали безымянные Великие люди Великого народа. Они были действительно патриотами. Такие защищали Москву в 41-ом.
Но вот в книге «Крестный путь России» генерал Н. Леонов, депутат Госдумы, приводит слова из повести И.Бунина – «Деревня». Кстати, это одно из коренных произведений сорокалетнего в то время писателя, – зрелого мастера слова, писавшего явно без юношеской запальчивости и старческого плоскомыслия:
«Какой же это великий народ, если он всю свою историю просидел в грязи, в курных избах, ходил в лаптях, ел хлеб с мякиной не каждый день, давил тараканов, спивался и терпел, терпел без конца всю бездну творимого над ним насилия. Только и было великого: терпение да подчинение».
А ведь во многом он прав! ─ говорит Леонов. ─ Как и ему, мне жаль расставаться с иллюзией о своей принадлежности именно к великому народу. Власть в страшные 90-е годы безусловно обращалась с русским народом не как с великим, а как с безответным стадом трусливых и жадных скотов».
* * *
В черные дни зловещего октября 1993 года правители были слепы и глухи, они стояли по разные стороны баррикад на своей родной ими же истерзанной земле. Поэтому в тот миг Николай вспомнил слова:
Что там и здесь между рядами
Звучит один и тот же глас:
Кто не за нас – тот против нас!
Нет безразличных: правда – с нами!
А я стою один меж них
В ревущем пламени и дыме
И всеми силами своими
Молюсь за тех и за других…
Так мог сказать только Максимилиан Волошин.
Добрые люди молились, чтобы из сшибки политиканов не началась гражданская война.
Мы все обманулись, нас всех обманули. Власти дрались за место под солнцем, а пострадали простые люди. Конституции нет. Парламент разгромлен. Оппозиция притихла. Лжедемократы хотят сильной руки. Либералы заняты дележом госсобственности.
Нет, такая рука ни сейчас, ни потом не поможет обществу.
Нынче нужна не твердая рука, а умная, трезвая, думающая голова!
А ещё Николай поверил в мысль, что когда-то придет время и будет правый суд над мерзавцами-политиками, допустившие столичное позорище с трупами в черных целлофановых пакетах, вывозимых из сгоревшего парламента самосвалами и баржами.
Как не вспомнить великого Грибоедова, устами грубияна-Чацкого сказавшего:
Где, укажите нам, отечества сыны,
Которых мы могли принять за образцы?
Не эти ли – грабительством богаты…
Те, кто затеял, не были «отечества сыны», они думали лишь о корытах!
Глава 21
ВОЙНА В ЧЕЧНЕ
Война есть процесс, который разоряет тех,
кто выигрывает его.
П.Буаст
Начало грозненской трагедии в Чечне Стороженко воспринял как конец ельцинизма, считая бесшабашность решения «всенародно избранного» президента миной замедленного действия, заложенной под основы российской государственности.
«Режим, ─ рассуждал Николай, ─ обожжется на этой авантюре. Власть и бизнес через доллары и нефть сошлись в одном – война выгодна для собственных карманов. Эта война планировалась. Недаром Кремль дал добро на оставление в Чечне 50% оружия гарнизонов бывшей Советской Армии. А в республике его было много, очень много. Не парадокс ли?!
А ещё после 1991 года из нас постепенно вытекало чувство, объединяющее людей в один народ! Нас рассорил выпеченный на ельцинской политической кухне суверенитет, который разрешалось брать столько, сколько, кто захочет проглотить».
Чеченская проблема возникала для России в моменты её наибольшего ослабления. Стоило потерпеть поражение Российскому государству в ходе Крымской войны, как Шамиль поднял восстание, которое было подавлено, а самого предводителя пленили и поселили с семьей в Калуге, где он присягнул на верность российскому трону.
В период революции 1917 года и гражданской войны большевики переманили горцев на свою сторону и использовали их в борьбе против терского и кубанского казачества – главных врагов в тот период для советской власти. Лозунг самоопределение народов поднял уровень национального самосознания кавказцев. Вайнахскому народу (в основном чеченцам и ингушам) власть дала возможность создать Чечено-Ингушскую (ЧИ) АССР.
Стоило Советскому Союзу в первые месяцы войны показать свою слабость перед вермахтом, как вайнахи стали смотреть в сторону Германии. Немецкие дивизии приближались к Кавказу. Гитлеровцы, учитывая антирусские настроения чеченцев и ингушей, стали быстро готовить из их среды предателей диверсантов, пропагандистов, формировать повстанческие отряды, которые создавали порой серьёзные трудности для подразделений и частей Красной армии. Именно в период временной оккупации Чечни с октября 1942 по январь 1943 годов фашисты сформировали чечено-ингушский полк для борьбы с партизанами.
Когда же наметился поворот в войне, и бандитские отряды были разбиты. По линии чекистских органов стали поступать материалы, что даже в НКВД ЧИ АССР было засилье враждебных элементов. Бандиты угрожали налаживанию мирной жизни.
* * *
Существовала реальная угроза для единства и безопасности государства. За период борьбы с бандитизмом в республике было изъято 11000 винтовок, 340 автоматов, 108 пулеметов, большое количество боеприпасов.
Под влиянием грозной опасности и было принято постановление Государственного Комитета Обороны (ГКО) о выселении чеченцев и ингушей из районов их исторического проживания.
В период хрущевских новоделов – разрешение в 1957 году возвратиться вайнахам на свою родину и присоединение к Чечне трех равнинных районов: Надтеречного, Наурского и Шолковского, выделенных из состава Ставропольского края, – обстановка более-менее стабилизировалась. Казацкие станицы охладили воинственный пыл аборигенов, спустившихся с гор.
Но с наступление горбачевской «перестройки» и особенно ельцинских «реформ», когда страна под названием РФ, превращенная в осколок СССР, сама стала разрушаться через ослабление государственной власти, остановку производств, поношение армии, раздача суверенитетов регионам и прочее, Чечня снова заговорила языком ультиматумов и взяла курс на полную независимость.
Ельцин в борьбе с горбачевским ставленником в ЧИАР секретарем обкома КПСС Доку Завгаевым, крепко державшим республику в рамках правового поля, отыскал в Прибалтике командира дивизии дальней авиации генерал-майора, чеченца по национальности Джохара Дудаева и направил его в Чечню. Что из этого получилось, теперь знают многие граждане России.
Летом 1990 года Дудаев бросил военную службы, прибыл в Грозный и сплотил вокруг себя радикально настроенных националистов. На организованном его сторонниками Общенациональном конгрессе чеченского народа (ОКЧН) было принято решение о разгоне старой власти, провозглашалось независимое от России государство «Чеченская республика Нохчи-Чо» ─ «Ичкерия». Дудаев постепенно становился диктатором. Он делал из себя нового Шамиля, четко следуя вечному правилу: «Сила рождает власть и Конституцию, а не наоборот».
* * *
«Всё, что происходило дальше, ─ писал Н.С. Леонов в книге «Крестный путь России», ─ было просто эскалацией противостояния между бессильной и безвольной Россией и мятежным сепаратистским режимом Дудаева.
8 ноября 1991 года здания силовых ведомств в Грозном были захвачены, личный состав МВД перешел на сторону Дудаева, военные городки Минобороны блокированы отрядами чеченской национальной гвардии, получившими оружие из захваченных арсеналов МВД и КГБ. Авиационные и железнодорожные перевозки через Чечню прекратились. Исполком ОКЧН призвал порвать все связи с Россией, а проживающим в Москве чеченцам приказал превратить столицу в зону бедствия.
Вот откуда корни терроризма, ставшего на долгие годы трагедией для России и для чеченского народа. Получив карт-бланш из Москвы. Дудаев стал грабить (другого слова не подберёшь) сначала имущество и вооружение выводимых воинских частей, а затем эшелоны с народно-хозяйственными грузами, отказался платить налоги в казну России.
По мнению трезвых политиков именно, тогда следовало бы вести чрезвычайное положение и вмешаться в ситуацию российскому президенту, тем более Дудаев готов был вести переговоры. Но для этого Ельцину надо было освободиться от болезненных амбиций, дурных обкомовских замашек, завышенной самооценки, иметь гибкий ум и добросовестных советников. Ничего подобного в арсенале президента не оказалось.
На фоне этих событий выглядит просто жалкой попытка российских властей, навести порядок силами десанта спецназа на двух самолетах. Самолеты были блокированы толпами вооруженных «гвардейцев» и под угрозой уничтожения взяли курс обратно в Москву. Это была уже полная победа. Началась нескончаемая череда захвата дудаевцами военных баз, военных городков, арсеналов теперь уже Российской армии, оказавшихся на территории Чечни».
Многие россияне тогда понять не могли, почему у чеченцев столько оружия. Стороженко пристально следил за событиями в Чечне. Он даже написал статью «Чечня, Шамиль и современность», которая была опубликована в «Красноярской газете». В ней он писал, что опасность «дудаевщины», замеченной ельцинистами слишком «поздно», заключалась в том, что через Чечню вооружался мусульманский Кавказ. Оружие Советской Армии продавалось открыто любому горцу, за бесценок. Ополченцу – давалось даром. У казаков милиция забирала даже ружья и холодное оружие.
* * *
В статье Николай привел неполный список вооружения, боеприпасов и боевой техники, оставленных в Чечне по вине М.Горбачева, Б.Ельцина, Е.Шапошникова, Е.Гайдара, П.Грачева и других дирижеров чеченской катастрофы для борьбы с федералами:
-11 учебно-тренировочных самолета Л-39,
-149 самолетов Л-29,
-3 истребителя МИГ-17, 2 – МИГ-15, 6 – АН-2, 2 вертолета МИ-8,
-10 зенитных комплексов «Стрела-10»,
-23 зенитных установки различных типов,
-7 переносных зенитных комплексов «Иглы»,
-42 танка Т-52 и Т-72,
-36 БМП-1 и БМП-2,
-30 БТР-70 и БРДМ-2,
-153 единицы артиллерии и минометов, из них 18 реактивных установок БМ21 «Град»,
-600 единиц современных противотанковых средств,
-18882 автомата АК-74 и 9307-АКМ,
-533 снайперских винтовки Драгунова,
-138 автоматических гранатометов АГС-17 «Пламя»,
-678 танковых пулеметов
-319 крупнокалиберных,
-10581 пистолетов ПМ и ТТ,
-740 управляемых ракетных снарядов,
-1000 ракет для установки «Град»,
-24000 снарядов для гаубиц Д-30,
-200.000 ручных гранат,
-15миллионов патронов под стрелковое оружие разного калибра…
Разве политики не понимали, что оно, это оружие будет направлено против сыновей и дочерей России, какой бы они национальности не были? Попытки депутатов Государственной думы в последующие годы, установить степень виновности каждого из вышеперечисленных госчиновников, успеха не имели. По указанию Ельцина процесс разбирательства был заглушен.
А тем временем против русскоговорящего населения, в основном русских и украинцев, в Чечне был организован настоящий геноцид. По заявлению местных казаков с конца 1991 года давление на христианское население приняло характер террора – массовых насилий и убийств.
Ичкерские националисты врывались в русские дома или квартиры, предлагали их «продать» по символической цене, добиваясь этого избиениями и убийством одного из членов семьи. Участились похищения людей за выкуп или определения их в рабство, привоз «бичей» из России для «работ в семьях».
По рассказам казаков в каждом богатом кавказском доме есть русский раб. И это в конце ХХ века в России!
На этом фоне особенно выделялось молчание СМИ России о судьбе русских в Чечне.
В книге «Русофобия» И.Шафаревич приводит слова одной казачки с фактами только по Шелковскому району за 1994 год:
«11 и 12 декабря я сама видела, как у женщины из нашего дома отбирали 3-летнего ребенка. Стала защищать, но её и мальчика застрелили» (указаны фамилия и адрес). «По словам беженки из Грозного, в конце декабря в интернат, где она работала воспитателем, ворвалась группа чеченских боевиков. В интернате находились как русские, так и чеченские дети. Бандиты изнасиловали всех детей и весь персонал интерната, в том числе и рассказчицу»; «Убийства русских людей происходят каждые сутки. Морги в г. Грозном переполнены трупами, многие из которых обезображены. Опознанные трупы забирают родственники, если находятся. Остальных хоронят без гробов в общих траншеях». (из письма казаков).
К началу «перестройки» в Чечено-Ингушетии жило около 500.000 славянского населения. А в 1994 году дудаевская газета «Солдатское слово» писала о Чечне: «Это небольшая страна на южной границе России, где живут около ста тысяч русских».
Эти оставшиеся вскоре тоже бежали в никуда.
Ельцин боялся за свой трон. Новый развал России мог лишить его должности, привилегий и авторитета «всенародно избранного» вождя. Бизнесмены же боялись потерять свои деньги, – нефтедоллары, поэтому подталкивали президента к активному вмешательству. На этом фоне развивались события первой бездарной чеченской войны, начавшейся 11 декабря 1994 года. По приказу МО РФ П. Грачева колонна из танков и бронетранспортеров 31 декабря втянулась в горловину улицы незнакомого и темного города. Войска шли практически вслепую…
К этому времени к центру города были стянуты основные силы боевиков, заранее предупрежденные о наступлении федералов. Вскоре началось светопредставление, – Ичкерцы с близкого расстояния, практически в упор поджигали гранатометами боевые машины и прицельно расстреливали из автоматов солдат и офицеров.
* * *
Стороженко рассуждал часто абстрактно, однако конкретность и эмоциональный окрас раздумий появились тогда, когда его сын – «срочник» был направлен в Чечню. У отца была возможность оставить его в Москве, пристроить его в какой-нибудь местный гарнизон, но сын сразу же отверг малейшую возможность в осуществлении подобного.
─ Я хочу служить и жить, как все простые парни, ─ сказал он отцу.
И только, спустя несколько месяцев после призыва Николай узнал, что сын воюет в Чечне. Защемило душу, заныло под грудиной, пропал сон, всё чаще «ночи мучительная повесть» диктовалась бессонницей. Появились черные раздумья и понимание того, что пуля-дура в любую минуту может оборвать жизнь сыну. Он гордился поведением всегда немногословного парня, заявившего командиру перед отправкой в Чечню, что если его оставят в гарнизоне мести плац, то он перестанет уважать себя. А когда решился вопрос отправки, то попросил офицера не сообщать об этом отцу. Матери у него не было, – умерла, когда ему было неполных четырнадцать.
Первую весточку от сына Николай получил спустя два месяца после ввода федеральных войск в дудаевскую Ичкерию. В письме он извинялся за столь длительное молчание и обещал писать в будущем почаще.
«Нет, не на месяцы эта бойня, ─ нередко говорил сам себе Стороженко. – Чепуху городит Грачев, что десантным полком может взять Грозный. Забыл министр обороны или не знал слова генерала Ермолова о том, что Кавказ – крепость, которую невозможно взять штурмом, её можно одолеть только осадой. Совсем вылетели из головы «августовско-октябрьского полководца» 1991 и 1993 годов соответственно знания истории. В Академии Генштаба, которую он окончил, наверное, изучали опыт уличных боёв в годы минувшей войны.
Легче, конечно, приказывать стрелять по парламенту, который не мог ответить тем же. Политики не смогли договориться мирно и заварили кавказскую кашу, которую наверняка придётся расхлёбывать не один год простым солдатам, офицерам и генералам. На Кавказе скоротечных войн не бывало. А тем более нельзя победить до зубов вооруженный народ. В горах развернётся такая партизанская война, которая будет стоить жизни не одной тысячи наших сынов и с той, и с другой стороны».
Мысли о Чечне теперь часто посещали голову полковника запаса. А тем временем машина войны завертелась в рутинном ритме.
Первые неудачи армии в кавказской авантюре вызвали шквал негодования и возмущения по всей стране политикой Ельцина. Его вчерашние приверженцы молниеносно перепрыгнули в стан критиков президента. С.Ковалев – штатный «пГавозащитник» поливал грязью армию и её воинов из бункера Дудаева в Грозном. Его антивоенные материалы охотно перепечатывались либеральными СМИ. Любимыми телепейзажами были ужасные сцены войны: «с мясом и гарью». Показывались разбитые и сожженные танки и бронетранспортеры, изуродованные трупы, отрезанные головы наших воинов, испуганные и морально опустошенные пленные.
С другой стороны, Ковалев ни разу не выступил в защиту русского населения, стонущего под гнетом ичкерских боевиков, которые поднимались им в своих рассуждениях до уровня лихих партизан. По антирусскому озлоблению дудаевские газеты 1991-1994 вполне догнали немецкие времен 1941-1944 годов.
* * *
А тем временем Джохар Дудаев затеял длительную игру с пленными, чтобы накалить ситуацию для антивоенных настроений в России. Политиканы – либералы предложили целую серию миротворческих вариантов, чтобы хоть как-то потрафить стаду дутых «миротворцев» в изменяющейся ситуации и нажить дополнительный политический капитал…
Однажды, сидя за столом, Николай с упоением читал книгу своего земляка Н.В.Гоголя – «Духовная проза». Художник представлял себя не той фигурой писателя – сатирика, обличителя пороков человеческих, а мыслителем совершенно другого типа – аскета и острого публициста, великого патриота своей страны. Читающий был сражен некоторыми откровениями. В книге давалась духовная проза писателя без купюр, которые практиковались в отношении мастера до и после 1917 года. Он был поглощен чтением, наслаждаясь правдой жизни.
Вдруг зазвонил телефон. Николай нехотя взял трубку.
─ Привет, Семёныч! Узнаёшь?
─ Ну, как не узнать тебя, Андрюха!
─ Чем занят?
─ Пишу в стол, читаю то, что не дочитал во время службы, на старость бренчу гитарой под свои стихи, ─ образно говоря, ремонтируюсь духом, ─ ответил Стороженко.
─ А как с финансами?
─ Живу на пенсию.
─ Хватает?
─ Всех денег не заработаешь. Да и у гроба карманов нет.
─ А не хотел бы поработать в Думе?
─Нет, не хочу. Служить бы мог, а прислуживаться не смогу, тем более ельцинским разрушителям Отечества. Там их ещё очень много…
─ Подумай, деньги, как говорится, не пахнут.
─ Нет, Андрей, именно сейчас они пахнут дерьмом и кровью…
* * *
Участие сына в боевых операциях било по нервным струнам Николая и беспокоило ночными раздумьями всё чаще и глубже. Он считал, что исполнительная власть вкупе с «арбатским» генералитетом во главе с «лучшим министром обороны разных времен и народов» (так его нарек Ельцин) Павлом Грачевым повинна в вооружении ичкерских бандитов, в непродуманности военных операций и безразличии к судьбам отвоевавших.
Он также был уверен, читая периодику, что отдельные чиновники кровно заинтересованы в войне, пахнущей нефтедолларами и огромными барышами при организации выкупов наших военнопленных и журналистов, чем занимались друзья Семьи президента. Особенно усердствовали нувориши во главе с Березовским и ему подобными. А у власти на освобождение рабов не было ни желания, ни денег, ни сил.
В то же время было видно, что президент, чуждый благородства, сострадания к Родине и людям, вместо того, чтобы цементировать монолитность народов России общенациональной идеей, стал заигрывать с региональными элитами. Так началась цепная реакция насаждения президентских постов от глав автономных республик до руководителей всевозможных объединений.
Да, именно прогнившая советская партноменклатура, вкупе и в спешке с перекрасившимися новыми руководителями, завела страну в тупик, порушив главное в любом цивилизованном государстве, – спокойствие и труд. Именно в это время Запад хвалил Ельцина за «реформы, двигающиеся в правильном направлении».
Говорят, «демократы» развалили экономику, науку, культуру, армию и органы госбезопасности. Это всё страшно и больно для многих, но главное – они уничтожили идею национального единения. Вот что опасно было для народов России. Они поссорили народы Советского Союза, украли результаты мартовского референдума 1991 года и разворачивали россиян друг к другу спинами по идеологическим соображениям. Правые левых называли «краснокоричневыми», левые правых – «лжедемократами», а народ для чиновничества, – просто «быдло». Сам Ельцин намекал и поддерживал идею о существовании в стране русского фашизма. Он прямо об этом говорил. Приехали!!!
* * *
«Пуля-дура меня обходит, ─ писал сын отцу. ─ Может мать с того света меня ограждает? Один раз пулька по касательной обожгла правое надбровье. Я ощутил её горячее дыхание. Значит, батя, не судьба была мне тогда превращаться в «груз-200». А вообще, как мне кажется, мы завязли тут надолго. Не за горами партизанская война. Абреки к ней готовятся…Видел жуткую картину, ─ отрезанной головой российского солдата местные пацаны играли в футбол…Этого даже немцы не позволяли…»
Стороженко дочитал письмо сына и был с одной стороны подавлен, а с другой, ─ приятно удивлен его политическим чутьем и четким прогнозом. Он и сам понимал, что никакими «точечными» ударами мобильные отряды «российских моджахедов» не изведёшь. Мирные переговоры начинаются там и тогда, где и когда стороны обоюдно желают окончания войны. В чеченском шабаше и та и другая стороны реализуют диаметрально противоположные намерения: ичкерцы – завоевать независимость, федералы – сохранить целостность страны.
Николай много читал, разрабатывая тему чеченского вопроса, специальной литературы. Он перелопатил книгу Берже «Чечня и чеченцы», изданную в Тифлисе в 1859 году. Нашел интересные материалы в статье на эту тему в «Большой энциклопедии» 1903 года под редакцией С.Н.Южакова, где давался глубокий анализ борьбы русского самодержавия против горцев.
Он видел в ельцинской авантюре на Кавказе вторую Прибалтику, которая предстала отваливающимся карнизом после горбачевско-яковлевского вмешательства. Это они заколотили окно в Европу, открытое Петром Великим. То же делает Ельцин с Кавказом. Властям надо сделать в стране так, чтобы законы исполнялись независимо от национальности. В противном случае русским не будет места не только в Чечне, но и на всем Кавказе. А мы всё заигрываем с лидерами не нации, а более воинственных тейпов, пробравшихся к властному корыту и награждаем их не только высокими наградами, но и субсидируем большими деньгами, не в пример российской захудалой глубинки.
Надо прекратить порочную практику, – платить позорную дань Кавказу, иначе российский трехцветный флаг будет очень скоро похож на флаг капитуляции.
«Нет, не собиратели они Отечества, а разрушители», ─ часто в сердцах сокрушался Николай.
Бойня в Чечне не консолидирует общество, а разъедает его, – недовольны остаются чеченцы и казаки, ─ бандиты не в счет, они не имеют национальности. Но беда в том, что под бандитов власти пытаются записать весь народ. Ради справедливости надо признать, что начало национальным распрям положили некоторые вожди Страны Советов, искусственно нарезав границы там, где их никогда не было.
Однако после открытия «зеленого света стрелочником-строителем» Ельциным поезд под названием «Россия» покатился неуправляемым в сторону дурацкой суверенизации. Это не ошибка политика, не заигрывание с местными элитами, а его преступление. Последствия, ─ огромные расходы бюджета и невинная кровь сограждан. Уже сейчас появляются признаки маленьких госграниц между краями, областями и районами, не говоря уже об автономных республиках, объявивших суверенитет. Регионы уходят от налогов. Легче стало воровать местечковым князькам.
* * *
Понятие «россиянин» в царское время и при существовании СССР имело право на жизнь, потому что оно цементировало общество великих держав – Российской империи и Советского Союза. Сегодняшняя Россия, как и другие государства СНГ, ─ это выломанные с остатком прилипшей штукатурки кирпичи из стены Большой державы. Нынешние же политики и военные, наверное, никогда не читали гоголевскую «Духовную прозу». Если бы ознакомились с этим шедевром, то позора чеченского никогда бы не обрели. В главе под названием «Занимающему важное место» Николай Васильевич писал:
«Поедете вы на Кавказ – вы, прежде всего, пристально осмотритесь…Вы, как ученик, сначала будете узнавать. Вы не пропустите ни одного старого офицера, не расспросив о его собственноличных схватках с неприятелем, зная, зная, что только из знанья подробностей выводится знанье целого. Вы заставите всех рассказывать себе порознь все подвиги бранной и бивачной жизни; расспросите и цициановцев, и ермоловцев, и офицеров нынешней эпохи и, когда заберете все, что нужно, обнимете все частности, соедините все отдельные цифры и подведете им итог – выйдет в итоге сам собою план полководцу: не нужно будет и головы ломать, ясно будет как день все, что вам нужно делать. И когда весь план уже будет в голове вашей, вы и тогда не будете торопиться; христианское смирение вас к тому не допустит.
Не объявляя его никому, вы расспросите всякого замечательного офицера, как бы он поступил на вашем месте; вы не оставите неуслышанным ни одного мнения, ни даже совета от кого бы то ни было, хотя бы от стоящего на низком месте, зная, что иногда Бог может внушить и простому человеку умное мнение.
Для этого вы не станете собирать военных советов. Зная. Что не в преньях и спорах дело, но поодиночке выслушаете каждого, кто бы ни захотел с вами поговорить. Словом, вы всех выслушаете, но сделаете так, как повелит вам ваша собственная голова; а ваша собственная голова повелит вам разумно, потому что всех выслушает…»
Не хочет нынешняя власть прислушаться к разуму и правде простых людей, в друзья и поводыри она взяла глупость и ложь шептунов-царедворцев, держащихся крепко за корыто.
Как-то к Стороженко зашел друг по службе, ставший генералом, часто вылетавший в Чечню в служебные командировки.
─ Знаешь, Николай, ─ заметил он, ─ я понял одно в этой авантюре: некоторое крупное чиновничество в Москве кровно заинтересовано поддерживать войну, потому что оно делит навар с нефтяными королями. Заметь, бомбили практическу всю республику, а завод по переработке тюменской нефти и другие промыслы ни федералы, ни абреки не тронули.
А вот другой парадокс этой войны: идет сеча, а деньги, большие деньги, систематически направляются на какое-то строительство. Какого черта восстановление! Что и как можно строить при бойне? Вот где взрывами списываются деньги налогоплательщиков и расползаются по грязным карманам.
─ Ты прав, Володя, но я вижу ещё один феномен. Это первая война, которая в печати, на радио и телевидении показывается соотечественникам глазами и голосами врага, ─ вооруженных до зубов и геройски воющих сепаратистов. Солдаты и офицеры ─ сыновья простых граждан РФ ─ изображаются уродами, вампирами, рохлями. СМИ их просто размазывают, тогда как об истинных инспираторах войны молчат.