─ Я готов встретиться завтра.
─ О, кей! ─ американец узнал без представления свою жертву. Потом с улыбкой взглянул на телефонную трубку и, укладывая её на базу, даже слегка погладил пластмассовый аппарат. Он понял, ─ русский готов сотрудничать за деньги ─ это правда. Вспомнились, заученные перед командировкой слова из индийского средневекового литературного памятника Хитопадеша:
«Алчного привлекай деньгами, гордого – честью, глупого – выполняя его желания, мудрого – правдой».
Он часто повторял, как молитву, эти слома, когда готовился к аналогичным разговорам с кандидатами на вербовку.
Баранов, как и договаривались, на следующий день, снова оставив рабочее место, теперь прямо направился на виллу Брэда. Он несколько раз проверился, ─ нет ли «хвоста» или знакомого из посольства. Как разведчик офицер отлично понимал, куда и зачем идет, ─ он шел наниматься на работу в роли предателя.
Брэдфорд внимательно наблюдал из окна за подходами к калитке и самим входом во двор виллы. В ответ на сигнальный звонок, он нажал кнопку. Наконец дверцы калитки приоткрылись, и в её проёме показалось встревоженное и бледное, как определил Брэд, лицо Вячеслава…
За небольшим столиком с фруктами, кофе и виски сидело два разведчика: американский и советский. Говорили без обиняков ─ прямо, почти в лоб, стреляя знакомыми понятиями и терминами. Баранов откровенно жаловался на трудности жизни в Союзе, очереди, унижение через гуманитарную помощь, нехватку продовольственных и промышленных товаров, хотя признавался, что для тех, кто работает за рубежом, жизнь сносная, но и только…
─ А вы бы хотели получать больше? ─ улыбнулся Брэд.
─ Кто же не хочет, кто не желает…желание ─ это тоже мера ценности и колыбель надежды, ─ образно ответил советский товарищ американцу.
На вопросе о быте Баранов стал, вдруг жаловался, что в Москве живет в малогабаритной квартире и это при серьёзно больной дочери.
─ Я вам помогу деньгами и лекарствами, при условии, если мы будем друг друга подпитывать информацией для нашего же профессионального роста, ─ он сочувственно стал записывать диагноз болезни дочери русского гостя. ─ Давайте встретимся через пару дней. Мне нужно время, чтобы найти наиболее эффективное лекарство.
─ Спасибо, очень тронут вашей заботой, ─ промолвил Баранов, прекрасно понимая, какое течение подхватило ладью его дальнейшей судьбы.
Договорились встретиться через три дня – 27 октября.
Брэд понимал, ─ в вербовочной работе надо работать, как в кузнице, ─ куй железо пока оно раскаленное, пока оно красное. Именно в таком режиме работы с металлом наиболее легко достигается изменение его формы.
Когда Баранов шел на вторую встречу, он осознавал, что готовится его вербовка и он должен, просто обязан, дороже себя продать.
«Я вынужден максимально использовать этот факт! ─ размышлял советский офицер, ─ Поиграю на две стороны, подою чужих и своих. А в перспективе с учетом долбанной перестройки, надо в конце концов делать ноги в США. В Союзе многим, таким, как я перспектив нет, как нет будущего и у Союза. Условия выезда в США я сразу же поставлю янки на вид».
* * *
Ко второй встрече он готовился тщательно. Вячеслав прокрутил в голове всё то, что он знал, и что могло заинтересовать в первую очередь американцев. Вспомнил некоторые ему известные установочные данные на негласных помощников, и даже номера приказов из Центра, не говоря об их содержании. Фамилии руководителей ГРУ. Для торга, ─ всё сгодиться!
В его мыслях не было никакой борьбы мотивов, ─ он всё уже решил и решил окончательно, а потому всё делал осознанно, никакой двусмысленности. Он верил в свою звезду, поэтому не воспринимал поступок заблуждением. Так он считал, но как говорится, нет ничего гибельного апофеоза наших заблуждений, этого благоговейного отношения к призрачным химерам, которые нам предоставляются волей случая или заранее продуманного многоходового посыла «доброхотов».
Опять тот же столик с кофе и плоской, как фляжка, бутылкой виски, однако теперь было обилие фруктов. Баранову сразу же бросилось в глаза волнение Брэда в неестественной скованности движений и дрожи в произносимых словах.
«Волнуется американец. Неужели думает, откажусь», ─ подумал Вячеслав.
Но Брэд быстро взял себя в руки и провел подготовительную для вербовочной беседы работу так шаблонно, что у Баранова невольно возник вопрос, неужели так слабы американские разведчики в психологии. О такой тактике вербовки он не раз читал в специальной литературе и газетах, но никогда не предполагал, что будет скоро сам соглашаться с ахинеей вербовщика, который так, для блезира или диктофона, пробубнил тирады хорошо знакомых смыслом слов…
─ Я согласен сотрудничать с ЦРУ, но при одном условии: как только прибуду в СССР и поработаю год, хочу иметь гарантии, что вы меня с семьей вывезете из Союза в США.
Вот как об этой «памятной» встрече показал Баранов на следствии:
«На второй встрече с Брэдфордом в Дакке я поинтересовался, что ждет меня на Западе. Американец ответил, что после достаточно длительной и кропотливой работы со мной (имея в виду, разумеется, опрос) мне со всей семьей будет предоставлен вид на жительство, оказана помощь в устройстве на работу, подыскании жилья в выбранном районе США, изменении внешности, если это потребуется.
Я спросил: «Что будет, если я откажусь от опроса?» Брэдфорд, до этого, стараясь говорить мягко и доброжелательно, довольно резко и сухо ответил, сказав следующее:
«Никто вас принуждать не будет. Но в этом случае наша помощь ограничиться предоставлением вам и вашей семье статуса беженцев в США или в одной из стран Европы. В остальном вы будете предоставлены сами себе».
На этой встрече договорились встретиться через пару дней. Брэд пообещал познакомить Вячеслава со своим шефом.
Американцы спешили, и уже 3 ноября 1989 года резидент ЦРУ США в Дакке Виссент Крокетт, битый советской военной контрразведкой ещё в 1977 году, провел вербовку Баранова.
Несколько слов о Крокете, – это он, провалившись, как помнит читатель, при организации операции по связи с бывшим офицером ГРУ, агентом ЦРУ майором Филатовым, с женой Бетти был захвачен с поличным. Их привезли в Приемную КГБ, опросили в присутствии представителя посольства США, где Виссент жевал сопли от страха, что будут бить. Затем он был объявлен персоной нон грата и выдворен из Москвы. Кстати, Стороженко участвовал в задержании Филатова и хорошо представлял физиономию американца.
Третья встреча проходила там же. Баранов понял, что к нему у американцев особый интерес, если пришел на встречу сам шеф Брэда.
«Значит я вам нужен так же, как и вы мне», ─ ухмыльнулся про себя будущий шпион.
Войдя в комнату, Вячеслав увидел сидевшего незнакомца. Это был упитанный мужчина в возрасте лет за пятьдесят с огромной лысиной и круглым улыбающимся лицом. Его темные глаза почему-то с расширенными зрачками буквально впились в лицо вошедшего россиянина.
─ Виссент Крокетт, ─ чуть приподнявшись с кресла, резидент ЦРУ протянул вялую и пухлую ладонь советскому офицеру.
─ Вячеслав Баранов…
─ Наслышан о вас как о серьёзном человеке, нашем коллеге, могущем и способном поработать и на себя, и на идеалы демократии в мире, ─ выстреливал слова панегирика янки…
Когда принципиальные вопросы вербовки решились, сразу же зашла речь платы за товар. Остановились на том, что агент получает 25 тысяч «зеленых» за согласие сотрудничать с ЦРУ и ежемесячно по 2 тысячи при активной работе. Вынужденный простой оценивался в 1 тысячу долларов.
Баранова эти суммы сребреников вполне удовлетворяли, но оставался ещё нерешенным вопрос об условиях и времени вывоза семьи россиянина в США.
─ А, как и когда решится проблема вывоза меня и моей семьи в Америку? ─ робко спросил Вячеслав, почесав себя за ухом.
─ Не беспокойтесь, дорогой друг, Америка таких, как вы, ─ не забывала и не забудет. Всё будет зависеть от нашей с вами работоспособности. В случае необходимости, мы вас вывезем без проблем, если вам и вашим близким будет угрожать опасность, ─ как-то бесстрастно заявил Крокетт.
Вербовку советского военного разведчика закрепили избранием псевдонима «Тони» и получением опросной информации по резидентурах КГБ и ГРУ в Дакке.
На этой же встрече Баранов рассказал об изменениях в структуре и руководящем звене ГРУ, задачах резидентур КГБ и ГРУ в Дакке, раскрыл оперативных офицеров этих двух добывающих секретную информацию служб. Подробно описал помещения, занимаемые оперативным составом резидентур, а также посольских референтур. Раскрыл систему обеспечения безопасности личного состава Советского представительства в Дакке.
В конце беседы американцы передали своему агенту шифры, коды, план операции по связи в Москве и вручили ему всего 2 тысячи долларов. Остальные деньги обещали положить в один из зарубежных банков, адрес, которого намеревались сообщить в ходе дальнейшей работы.
Но так и не сообщили, работая с ним в Бангладеш.
* * *
Вскоре срок командировки Баранова закончился, и он убыл в Москву. Руководство ГРУ его направило снова под «крышу», ─ клерком в Министерство внешней торговли.
В один из вечеров, когда жена с дочерью легли отдыхать, он решил под видом читки свежих газет детально ознакомиться с планом по связи. Усвоив детали требований по установлению контактов с иностранной разведкой, 15 июня 1990 года он поставил «метку», ─ сигнал для связи в телефонной будке, стоящей рядом со станцией метро «Кировская», сейчас ─ «Чистые пруды» Войдя в будку и сняв телефон, он на трубке нацарапал заранее оговоренный несуществующий номер – 345-51-15. Как показалось ему, царапал долго – пластмасса трубки оказалась более твердой, чем он предполагал.
Это был знак, что агент «Тони» устроился на службу, обладает возможностями добычи информации и готов полностью включиться в работу на ЦРУ. После этого он трижды выходил на место личной встречи, о котором договаривались в Дакке в Крокеттом и, которое дублировалось в инструкции по связи. Но получился облом, – никто к нему на связь не вышел.
У Баранова промелькнула мысль, – «Неужели не поверили? Нет, наверное, проверяют, значит, оберегают меня».
На четвёртый раз «повезло», ─ на личную встречу с агентом вышел заместитель резидента ЦРУ в Москве Майкл Салик.
Контакт разведчика с агентом прошел на железнодорожной платформе станции «Маленковская». Проходил он относительно быстро по времени. Американец боялся засветиться, ─ всё время проверялся. Голова ходила, как на шарнире. У Баранова создалось впечатление, что цээрушник пришел на встречу не для беседы, а кого-то ещё зафиксировать взглядом. Он просто был трусоват до неприличия. Его буквально трясло.
Посыпался град вопросов: проверялся ли, не привел ли хвоста, есть ли информация? Таких встреч в Москве Майкл всегда боялся, справедливо считая советскую контрразведку, с её подразделением грозных «топтунов», да ещё в столице, ─ всевидящей. Салик в данном случае не ошибся…
Он определял свой страх, как ожидание неприятного зла. Майкл был разведчиком со стажем, а потому страх связывал с осторожностью, считая, что только глупость не ведает страха и поэтому осторожность никогда не бывает излишней.
Американец в темпе проинструктировав своего агента, в конце беседы передал Баранову новую инструкцию по поддержанию связи, конкретное оперативное задание по центральному аппарату ГРУ и две тысячи рублей на приобретение радиоприемника, способного принимать в будущем односторонние радиопередачи на канале центр – агент.
Мудрая русская пословица, ─ «Коготок увяз, всей птичке пропасть», ─ не раз приходила почему-то ему на ум, пока он шел на встречу с советским агентом, а потом возвращался в посольство, ─ он верил, что «Тони» у них на крючке.
Завершая беседу, он мило улыбнулся и заметил, что в австрийском банке у агента уже скопилась приличная сумма в долларах, но характерно то, что опять же не назвал ни конкретной суммы, ни имени банка. У Баранова же в «зобу дыханье спёрло» от такой радости, поэтому он не стал уточнять детали, которые считал выяснить на очередных встречах. По его расчетам в банке должно было скопиться около 60-ти тысяч долларов.
На этом личная встреча Майкла Салика с агентом «Тони» была свернута, и они разбежались, затерявшись в густой массе входящих и выходящих из электрички пассажиров.
Согласно плану по связи Баранов должен был заложить тайник с информацией. Собранные на службе сведения он вставил в контейнер и определил его в место, указанное американцами. Но произошла досадная осечка. Осуществляя контрнаблюдение за подходами к тайнику, агент к своему удивлению и огорчению, переросшими в ужас, зафиксировал невероятные, ─ строительные рабочие запрессовали асфальтом его контейнер с наворованными секретами. Перепуганный офеня «грушным» товаром поспешил предупредить об этом своих покупателей, поставив меткой сигнал «Павлин» о необходимости срочной личной встречи.
Американские разведчики, приняв сигнал, стали передавать по радио, что не смогут скоро встретиться с ним из-за пожара, случившегося внезапно 28 марта 1991 года в Посольстве США в Москве.
* * *
Центральный аппарат 3-го Главного управления КГБ СССР. В кабинете заместителя начальника оперативного отдела полковника Глухова А.П. собрались военные контрразведчики, задействованные в операции по делу оперативной разработки (ДОР) на «Барона».
─ Что там новенького по «Барону», Игорь Павлович? – обратился он к куратору ДОРа подполковнику Ивову.
─ Зафиксирована встреча замрезидента посольской резидентуры США господина Майкла Салика с нашим подопечным, но, к сожалению, сотрудники «наружки» из-за опасности расшифровки вынуждены были вести себя в соответствии с особенностями оперативной обстановки, ─ последовал витиеватый ответ.
─Что, потеряли?
─ Нет, Алексей Петрович, решили оставить их в покое, считая, что всё равно возьмут их на выходе в город.
─ Ну и взяли?