─ Ну, как качество: резкость, цветопередача, ракурсы? ─ съязвил Зенчук.
─ Это что, Сюзанна передала мне на память?
─ Что-о-о? Я вас не понял, ─ Майкл криво усмехнулся, ─ вы же у нас в кармане. Представьте такой момент: эти фото лягут на стол вашему начальству или станут достоянием супруги…Каково?
После этих жестких слов вербовщик уставился жабьими глазами на россиянина, пытаясь понять по его лицу реакцию на главный козырь в начатой игре грубой компрометации.
─ Так я и не понял: вы дарите мне эти доказательства красивого времени препровождения с вашим агентом или пытаетесь шантажировать ими?
─ У нас не один экземпляр. С пленки мы в случае надобности сможем их размножить.
─ Ну, тем более, подарите эти мне. Могу даже заплатить за проделанную работу, химикаты и фотобумагу, ─ поиздевался Николай.
─ Смел, очень смел, как я погляжу, ─ съязвил Зенчук.
─ Да, я уже никого не боюсь. Ваши фотографии не компромат, а доказательство того, как американская разведка не жалеет своих дам, таких милых и нежных, толкнув их в объятия инфицированного СПИДом «русского медведя», ─ спокойно ответил Ветров, надеясь на соответствующую реакцию, и она пошла бурно и смешно.
─ Сволочь, что-о-о? – опять Зенчук растянул это короткое местоимение.
─А ничего. Я обречен, поэтому никого и ничего не боюсь. А теперь жду, когда начнете вербовать. Хотя после такого вашего хамского вступления я ещё подумаю, как себя вести, ─ ответил Ветров.
После достойного ответа, он взглянул сначала на «брата», а затем на Зенчука, у которого постепенно стали краснеть щеки и побледнели уши. Как показалось Николаю, у Майкла мясистые уши даже несколько отвисли, как лопухи в знойный июньский полдень.
─ Что с вами, господа хорошие? У мужчин все поступки должны быть исполнены мужества, как бы судьба их не трепала, ─ продолжал издеваться Николай.
─ А ты знаешь, ─ Майкл разгорячился, ─ ты знаешь, что ты в капкане? Кто знает, где ты находишься, с кем проводишь время? Ты сейчас живой, а через мгновение будешь мертвым. И никто не узнает, где могилка твоя…Так, кажется, поется в одной из ваших песен?
─ Так оно так, однако, я помню и другие слова, слова из справедливой прозы: люди, желающие внушить ужас, тем самым показывают, что они трусы. Кое-что и у меня для вас есть, если пошла коса на камень, ─ и он быстрым движением руки достал зажигалку, ─ точную копию гранаты «лимонка». ─ Давайте-ка лучше мирно разойдемся, а то ваши требухи могут оказаться на этой люстре. Думаю, сейчас наиболее подходящий момент у вас для моей вербовки. Господин Брокман не одобрит вашу безголовую для разведки затею. Ваша сотрудница по вашей вине стала неизлечимо больна…
* * *
Как только Николай вернулся к теме болезни, на него вновь уставились выпученные глаза горе-вербовщиков. Оба почему-то впали в ступор после упоминания о чуме двадцатого века. Они сидели отрешенные, тупо глядя в пространство.
Зенчук вдруг словно очнулся и елейно процедил сквозь зубы, перейдя на джентльменское «вы»:
─ Николай, вы что, правда больны?
─ Здесь у меня с вами полная откровенность.