─ Завать миня Борисом, ─ представился мужчина, коверкая русские слова.
─ Надеюсь, мне вам представляться не надо. «Сестричка» вам рассказала о мне, ─ съязвил россиянин.
─ Да, она вся во власти воспоминаний, ─ явно слукавил тот, кто назвался Борисом.
В дверь коротко позвонили. Вошел низенького росточка, головастый, рано начавший лысеть красномордый неизвестный. Создавалось такое впечатление, что ягодицы его из-за коротких ног доходили до уровня колен. Вспотевшее лицо незнакомца, в виде поставленной на корешок груши, выдавало волнение или вчерашний перепой. Волосы от пота с боков головы слиплись рыжей куделью.
─ Майкл Зенчук…Посольство Соединенных Штатов Америки в Белграде, ─ явно наигранно и смело отрекомендовался он, почти не глядя ни на того, кто представился «братом» Сюзанны, ни на Николая. Его взор, устремленный в простенок, поначалу зародил у Ветрова мысль, что этот урод в телосложении, ещё и косой.
─ Николай Ветров, посольство Советского Союза, ─ с достоинством ответил майор.
─ Будем знакомы…будем знакомиться поближе, ─ заволновался Борис, подобострастно глядя на Зенчука, очевидно, своего шефа. «Брат» как-то извинительно посмотрел на советского гостя…
* * *
По правде, американцы не ожидали встретить такого спокойствия со стороны россиянина, попавшегося на «медовой ловушке. Смелый его ответ серьёзно встревожил Майкла, считавшего, что Ветров долго не будет сопротивляться, сдастся, как когда-то это сделали Филатов и ему подобные.
Зенчук трясущими руками полез в карман кожаной папки и бросил Ветрову конверт, из которого выпали цветные фотографии, веером разлетевшиеся по лаковой поверхности стола.
Николай внешне спокойно стал рассматривать снимки, на которых он сгорал в пламени страстей. Как вспышка молнии мозг озарила когда-то выуженная и твёрдо запомнившаяся мысль: человек находит для оправдания своих действий любую причину, кроме одной; для своих преступлений – любое оправдание, кроме одного; для своей безопасности – любой повод, кроме одного; а этим одним является трусость.
«Ни в коем случае нельзя дать сломать себя, надо переиграть этих кретинов, нельзя показать, что я испугался, что я струсил… И я это сделаю уже здесь», ─ успокаивал себя офицер.