Обязательно слушайте наши передачи наедине через наушники, чтобы посторонние не знали, что вы именно слушаете…»
Далее в инструкции отмечалось, что включаться в активную работу следует спустя 10-11 месяцев после приезда на родину, за исключением случаев, не терпящих отлагательства. Агенту рекомендовалось за год адаптироваться к новым условиям: привыкнуть к коллективу, войти в доверие к руководству, а после этого начать слушать радиопередачи:
«Летом – с 1 апреля по 30 сентября – по средам с 22.00, по пятницам с 23.00 в диапазонах 4770/6920 кГц – 59.36.09 м; зимой – с 1 октября по 31 марта – по средам и пятницам с 22.00 в диапазонах 4770/6920 кГц – 62ю89.35 м. время московское…
Вы будете знать, что передача «боевая», если цифра позывного сигнала будет 2, 5, 6, 7 и 9. Если передача «холостая», то первая цифра позывного сигнала будет 1,3,4 или 0…»
* * *
В камере предварительного заключения у Сметанина было время подумать, как вести себя на следствии. Он выбрал путь лжи, на контакт со следователем не пошел. Пойманный предатель-агент, практически с поличным, юлил, оправдывался, выгораживал себя, цинично заявляя, что сотрудничал с американцами из-за желания «поиграть». Хорошая игра с выдачей своей агентуры!
По мере поступления новых обличающих его материалов он отказывался от первоначальных показаний и приводил иную интерпретацию фактов. Показывал мнимое раскаянье, обеляя себя даже в тех случаях, когда изобличался в предательстве и жестокости по отношению к сослуживцам и агентуре.
Жена Сметанина сразу же искренне призналась во всех преступлениях, которые совершала с мужем. Именно её показания помогали во многом изобличать завравшегося шпиона, а также сохранить жизнь нескольким помощникам ГРУ за рубежом. Их успели вывести из-под удара местной контрразведки ещё салазаровской школы.
Сметанин нервничал, нутром чувствуя, что следователь не очень доверяет его доводам, преследующим одну цель: больше сбросить с себя обвинений и поменьше вынести на процесс отягощающих обстоятельств.
Он охотно беседовал с адвокатом, искал хотя бы какие-то смягчающие обстоятельства, вел записи своих объяснений и пояснений, чтобы не сбиться с лживой линии при защите. Однако она всякий раз ломалась после очных ставок, показаний жены и других участников следствия. Вещественные доказательства и элементарная логика рушили все его умозаключения. Материалы экспертиз, допросов свидетелей из числа знакомых и коллег буквально потрясли подследственного. Иногда у него просыпалось чувство реальности, и он начинал говорить правду. Перечислял конспиративные квартиры, на которых его принимали американские разведчики. Называл магазины в Лиссабоне, где за доллары ЦРУ они с женой покупали ювелирные изделия и золото, ─ «Пимента», «Маршатан», «АСС» и др.
По мере приближения дела к завершению подследственный стал всё больше нервничать. Обвинительное заключение, предъявленное ему, он вынужден был, за малым исключением, признать полностью…
На судебном же процессе Сметанин начал с новой силой лгать, изворачиваться, делать вид, что подписывал некоторые протоколы под давлением следователей, что его «попутал бес» из-за легкости полученных денег, которые он вначале мыслил «передать бедному государству». Однако под давлением неопровержимых доказательств ему оставалось только признавать и уточнять некоторые детали своей преступной деятельности. На предложение председательствующего Военной коллегии Верховного Суда СССР опровергнуть или подтвердить его встречи на негласной основе с представителями ЦРУ Сметанин признался, что, будучи завербованным американской разведкой, он провел восемь встреч в доме № 1 по улице Партикулар в городе Кашкайше, одну – в гостинице «Париж» в Лиссабоне, одиннадцать – в отеле «Сибра» города Эшториле…
Он ещё долго перечислял места конспиративных встреч, на которых продавал секретный товар заокеанским «купцам».
Судебный процесс по делу шпионской четы Сметаниных установил объём секретной информации, которую они выдали американским спецслужбам. Вот неполный перечень выданного только супругом: кадровый состав загранаппаратов ПГУ КГБ и ГРУ Генштаба в Португалии, агентура резидентуры ГРУ, объекты оперативных разработок на иностранцев, конспиративные адреса, содержание 33 директив ГРУ, задачи и состав частей специального назначения СССР и многое другое.
Общественный обвинитель отметил, что основу предательства Сметанина составляли его личные негативные качества, которые по вине непосредственных начальников оставались долгое время незамеченными. Это, прежде всего низкая мораль, корыстолюбие, неуживчивость в коллективе, зависть к успехам коллег и врожденное холуйство, позволявшее ему щеголять и прикрываться связями особого характера с одним из руководителей ГРУ.
Суд установил истину по делу и выдал шпионам по заслугам. Газеты «Правда», «Известия», «Красная Звезда» и другие за 1985 год сообщали о том, что Военная коллегия Верховного Суда СССР рассмотрела уголовное дело по обвинению в проведении шпионской деятельности агентов американской разведки супругов Сметаниных и приговорила:
«Г.А.Сметанина к исключительной мере наказания – расстрелу. С.И.Сметанину – к 5-ти годам лишения свободы в ИТК строгого режима с конфискацией имущества…»
* * *
Прошло несколько лет. По московской улице шла молодая, красивая женщина, низко опустив голову. Её бледное лицо, знавшее когда-то французский и португальский загары, сосредоточено. Это торопливо шла, нет, скорее летела, как на крыльях, супруга Сметанина Светлана, досрочно освобожденная по ходатайству органов госбезопасности из мест заключения. Она спешила к дочери. А в памяти ещё не стерлись воспоминания сытой и роскошной жизни за границей с престижным положением супруга, путешествиями по дорогах Франции и Португалии, Парижа и Лиссабона. Чего не хватало?
Прошла мимо своего бывшего дома и квартиры. Теперь там жили другие люди. Она направилась к отчему дому, где старики мыкают горе, позор и прозябание с внучкой, ─ её ребенком, ничем не виновным.
Где-то в душе просыпается обида, злость, уныние, но они тут же и проходят, когда она открыла двери и к ней в объятия бросилась вытянувшаяся и повзрослевшая дочурка.
─ Мама, мама, как хорошо…теперь мы будем жить вместе?! Мы вместе, ─ ура! Не расстанемся никогда, правда, мама?
─ Правда, правда, моя милая…
Женщина плачет от счастья, слёзы катятся градом. В окно светит яркое весеннее солнце, предвещая наступление погожего дня. Впереди новая жизнь – трудная, но свободная и честная!
Глава 13.
СКОЛЬКО СТОИТ СЧАСТЬЕ «КОММЕРСАНТА»
Предательство, может, кому и нравится,
предатели же ненавистны всем.
М. Сервантес
Полковника Васильева и его семью на Киевском вокзале столицы провожали родственники и друзья. Он был назначен на должность помощника военного атташе советского посольства в Будапеште. Как принято в таких случаях, все желали ему успехов на служебном поприще, а заодно и материального благополучия. И без того скудный бюджет семейства, как считал «бедный», полковник, подтачивали в последнее время подросшие дети, кусающиеся цены и личные всё возрастающие запросы.
Васильев слушал провожающих с какой-то отрешенностью. Он понимал, что эти люди пришли сюда в основном ради приличия.
─ Ну а теперь «погладим» дорогу, ─ с этими словами он откупорил бутылку и стал разливать в пластмассовые стаканчики пахуче-терпкий напиток. Посыпались советы, пожелания, напутствия…
Несмотря на радость, вызванную отъездом, Васильев чувствовал себя обойденным. Многие его однокашники уже по третьему заходу съездили в командировки в престижные страны, а он, летчик первого класса, окончивший Военно-дипломатическую академию, который год сидит на приколе. Правда, был один выезд. В начале семидесятых годов он попал в Канаду, но вскоре был выдворен оттуда в ходе начавшейся компании против сотрудников советских спецслужб.
Говорили, что причиной столь массовой «засветки» наших сотрудников явилась, чуть ли не работа «крота», работавшего в посольстве, или агента влияния, орудовавшего в Центре. С годами, уже после горбачевской «перестройки» и ельцинских «реформ» у специалистов и журналистов подозрение пало на А.Яковлева и О.Калугина, имевших, как косвенное, так и непосредственное отношение к канадскому региону.
* * *
Долго, очень долго пришлось ждать предложения выехать в очередную командировку. Хотелось попасть в капиталистическую страну, однако предложили Венгрию, ─ без долларов, франков, марок, фунтов…
Тесть его будущего непосредственного начальника в Венгрии носил маршальские погоны. С одной стороны, это радовало, – за таким руководителем, как говорится, не пропадешь, с другой, – настораживала непредсказуемость поведения очередного баловня судьбы.
Возгласы провожающих вывели его из задумчивости. Приближалось время отхода поезда. Наконец электровоз плавно сдвинул с места зеленый состав, и вагоны, поскрипывая, покатились на запад. Он с семьей в купе. Позади Москва, впереди Будапешт, ─ столица незнакомой страны, осколок распавшейся империи, под названием Венгрия. Страна с прекрасными климатическими условиями и весёлым народом.
Лежа на верхней полке, Васильев предавался сладостным мечтаниям. Ему казалось, что после трех лет пребывания за границей он обязательно приобретет машину, кооперативную квартиру, дачу на берегу речушки и заживет так же, как и его друзья-удачники. Он им почему-то всегда завидовал.
Будапешт приветствовал Васильева разливом рекламных огней, многоголосьем восточного вокзала Келети. Встречали семью будущие сослуживцы. Они же отвезли семейство в приличную, со вкусом обставленную квартиру: живи, – не хочу, хозяин!
На следующий день с утра полковник Васильев в форме авиационного офицера предстал перед военным атташе полковником Зобиным…
Служба вначале понравилась: протокольные встречи, представительские мероприятия, банкеты, экскурсии, дипломатические знакомства, несложные отчеты о проделанной работе, – всё же дружественная страна. Они с супругой вновь обрели мир, подслащенный, как было во все времена, дипломатическими любезностями, дежурными улыбками, искусственными жестами, за которыми стоял холодно-трезвый расчет с неистребимым желанием выудить «нужную» информацию.
Семейная чета окунулась в мир, где лицемерие превратилось в дань, которую порок постоянно платит добродетели. Благородные сердца там трудно уживаются, так как они говорят только откровенно, искренне, от всей души. Но, именно в таких условиях приходится работать всем разведкам мира и их рыцарям, в том числе и с благородными сердцами…
* * *
Дни, недели, месяцы пролетали быстро, – незамечено из-за вживания в новую обстановку. Получаемые форинты и филеры быстро таяли, грозя несбыточностью задуманным планам.
На протокольных мероприятиях он видел совершенно иные манеры западных дипломатов, отмечая про себя их внешнюю безукоризненность и внутреннюю раскованность, которых так недоставало нашим людям, вышколенным идейной закалкой марксистско-ленинской моралистики.
«У нас какая-то закомплексованность, мы до конца из себя не выдавили раба. Как жалок вид наших людей, какие они затурканы идеологией! – часто в таком ключе размышлял Васильев.
В круговерти повседневности он всё чаще и чаще ощущал себя униженным человеком, несмотря на принадлежность к супердержаве. Американцы, – потомки же смелых и решительных англосаксов, конквистадоров, вели себя нагло, высокомерно, напористо, порой, даже дерзко.
Они всячески подчеркивали свою исключительность. Ведя с ними диалог, Васильев, как ни странно, не чувствовал скованности. Он с поразительной откровенностью обсуждал на протокольных встречах мировые проблемы, уровень жизни в своей стране, подчеркивал любовь к авиации и принадлежность к воздушным асам, даже слегка поругивал после «бесплатного» тоста партийное чиновничество и некоторые порядки в государстве и армии.
Особенно охотно беседовал с американским военным атташе полковником Ричардом Бакнером. Его непринужденность в общении, начитанность, знание русского языка притягивали Васильева.
Ричард всячески подчеркивал, что ему интересно беседовать с советским пилотом, так как он сам якобы собирался стать летчиком, но из-за неудовлетворительного состояния здоровья не был допущен к сдаче экзаменов.
Васильев оказался на любимом коньке. Фантазия откровенного рассказчика воодушевляла бывшего летчика. Реальные картинки и небылицы будоражили воображение. В свою очередь бывалому «летуну» казались искренними откровения Бакнера. Частые представительские мероприятия так «сдружили» двух полковников, что они вскорости перешли на «ты».
* * *
Однажды МИД Венгрии организовал для дипломатического корпуса, аккредитованного в Будапеште, поездку по достопримечательностям столицы. Автобус часто делал достаточно продолжительные остановки в живописных и исторических местах. Бакнер и Васильев общались, как давние знакомые: вместе курили, «травили» анекдоты, дивились увиденному, попивали местные горячительные напитки, ─ винные фройчи и жидкость покрепче, ─ палинку.
В районе многочисленных охотничьих и рыбацких забегаловок нашли корчму с оригинальным интерьером, – с муляжами рыб и раков, сетями, вершами, удочками и другими рыбацкими принадлежностями. Уселись у самого окна. Заказали по погару холодного с газом фройча, – удивительной смеси сухого вина и содовой воды, от которого голова светлая, но кружится, а вот ноги делаются ватными. Выпили с удовольствием, закусили пахучими горячими сардельками со сладковатой местной горчицей.
Уже при выходе осмелевший после выпитого вина Васильев неожиданно задал Бакнеру нелепый на первый взгляд вопрос:
─ Ричард, что тебе не хватает для полного счастья?
─ Денег! ─ Нашелся с ответом американец. В этом ответе он был искренен, так как деньги всегда считал неким шестым чувством, без которого остальные пять неполноценны.
─А как бы ты поступил, если бы неожиданно получил миллион? Вот так, вдруг…получил, понимаешь, и всё? ─ продолжал Васильев.
Бакнер на мгновенье замешкался. Он сразу понял, куда клонит советский друг. Интуиция опытного разведчика подсказала, что рыбка начала клевать уже на голый крючок – значит, голодна. И он нашелся:
─ Я бы пустил миллион на бизнес! Открыл свое дело. Ну а теперь мой вопрос: а чего тебе не хватает для полного счастья? – ввернул янки.
Ответ был ошеломляюще прост:
─ Мне не хватает пяти тысячи рублей! Я бы их потратил на покупку машины, а может, на приобретение какого-то заброшенного дома в деревне, где после увольнения со службы можно было бы коротать пенсионное время. Люблю возиться с землёй, – огородничать, садовничать, столярничать, рыбачить…
─ Так мало ты хочешь?
─ Больше мне не нужно. Понимаешь, сейчас я хочу реализовать программу-минимум в ходе заграничной службы.
─ Трудно на зарплату её осуществить? Я имею в виду вашу, ─ заострил вопрос Ричард.
Как показалось вначале Васильеву, разговор дальнейшего развития не получил. Однако совсем по-иному оценил намёк опытный американский разведчик.
* * *
Прошло несколько дней. На очередном приёме в одном из иностранных посольств, по случаю национального праздника, они снова встретились. В конце вечеринки американец, проходя мимо советского офицера, стоявшего в отдалении от коллег, совершенно открыто вручил ему коробку конфет. Передавая сладости, Бакнер с улыбкой заметил:
─ Нижайший поклон супруге. Передай ей мой небольшой презент, ─ здесь конфеты, а внутри есть кое-что и для твоего счастья.
После этих слов он отошел в сторону и вступил в беседу с офицером военного атташе Италии.
Василия так заинтриговали слова, сказанные Ричардом относительно счастья, что он прошел в туалетную кабину и открыл коробку. На конфетах лежал конверт с деньгами. Ровно 5000 рублей. Ни меньше, ни больше. И записка: